Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Ода XVIII века: историко-литературная характеристика и прагмастилистическая интерпретация жанра
1. Высокий жанр оды: истоки, развитие в общекультурной и исторической ситуации России и Западной Европы эпохи классицизма
2. Обобщающая (интегративная) прагмастилистическая характеристика оды
3. Статусно-ролевая характеристика субъектов одического дискурса 49
4. Типологическая характеристика адресатов одического дискурса 65
ВЫВОДЫ 91
ГЛАВА II. Субжанровая структура одического дискурса: общее и индивидуально-авторское
1. Характеристика субжанровых форм одического дискурса
2. Индивидуально-авторский выбор субжанров поэтами-одописцами XVIII века
ВЫВОДЫ 148
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 151
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 159
ИСТОЧНИКИ ФАКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА
- Высокий жанр оды: истоки, развитие в общекультурной и исторической ситуации России и Западной Европы эпохи классицизма
- Обобщающая (интегративная) прагмастилистическая характеристика оды
- Характеристика субжанровых форм одического дискурса
Введение к работе
Настоящее исследование представляет собой прагм астилистическую интерпретацию русской оды XVIII века с акцентом на коммуникативно и стилистически значимых аспектах структуры текста в их единстве и обусловленности сферами общения, целями и условиями коммуникации, выбором тем, мотивов и предметов речи, социально ориентированной дистанцией между коммуникантами, образами коммуникантов и традиционными для оды средствами их языкового воплощения.
Теоретическая база исследования разработана на основе современного лингвистического жанроведения (М. М. Бахтин, Т. В. Шмелева, М. Ю. Федосюк, В. В. Дементьев, Н. В. Орлова, Е. Н. Рудозуб, В. А. Салимовский и др.) и коммуникативного подхода к тексту, суть которого, по Г.В. Колшанскому, заключается в следующем: текст должен рассматриваться в «деятельностном, процессуальном плане», поскольку «коммуникация представляет собой одну из форм человеческой деятельности и как таковая неразрывно связана с психологическими, социальными и культурными детерминантами человеческого поведения» (Колшанский, 1984. С. 123).
Современные риторические и прагмастилистические концепции позволяют отнести одическое произведение с характерной для него внетекстовой коммуникативной ситуацией к особому виду дискурса*, предполагавшего - при публичном авторском исполнении оды в присутствии главных ее адресатов («монархинь» и других представителей элиты) при императорском дворе - соблюдение определенного этикетного ритуала, своего рода сценария речевого поведения коммуникантов, которому должны были
* Дискурс - связный текст в совокупности с экстралингвистическими - прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах) (ЛЭС, 1990. С. 136-137).
соответствовать все приемы и средства воплощения коммуникативно-риторических намерений одописца. Дискурсивно-риторические и прагматические особенности одического текста лишь отмечены, но не описаны, не исследованы специально в традиционной стилистике и литературоведческом жанрове дении. Между тем есть основания квалифицировать их как самые существенные жанро- и стилеобразующие факторы одотекста.
В качестве предпосылок диссертационной работы проанализированы факты и примеры из истории изучения оды в отечественной литературе, стилистике, классической риторике. Известно, что традиционно русская ода интерпретируется прежде всего как «самый высокий род стихотворения» (В.К. Тредиаковский; см. также исследования К.А. Афанасьевой, Д.Д. Благого, Г.А. Гуковского, Г. Н, Моисеевой, И.З. Сермана и других), отсюда преимущественное внимание исследователей к чертам высокого, «витиеватого» слога, обязательного для жанра, наследующего эти черты от античной панегирической традиции. В историографии оды и других произведений высокого стиля литературы XVIII века отмечены также некоторые внетекстовые детерминанты жанра — его историзм, связь содержания с актуальными общественно-государственными событиями и проблемами, публичная демонстрация, пафосное, эмоциональное исполнение.
Вместе с тем ни в литературоведении, ни в истории русского литературного языка, ни в стилистике текста ода не получила целостной интерпретации как сложный и синкретичный речевой жанр, в формировании которого значимо участие множества факторов вне- и внутритекстовых в их взаимодействии: типа коммуникативной ситуации, предназначения текста, его диктумно-тематической основы, статусной характеристики коммуникантов, композиционной структуры с характерными для нее субжанрами и соответствующими языковыми средствами воплощения общих и частных авторских интенций и ролей (ипостасей) адресанта и адресата.
Таким образом, актуальность диссертационного исследования может быть мотивирована задачей целостного прагм астилистического изучения одического произведения как особого речевого жанра, необходимостью адекватного определения его специфики в аспекте главных факторов жанро- и стилеобразования, чему в современной русистике способствует и благоприятствует интенсивная разработка относительно новых подходов к интерпретации любого текста на базе теорий дискурса и речевых жанров.
Как объект настоящего диссертационного исследования русская ода — это, следовательно, особый речевой жанр, которому соответствует определенный тип коммуникативной ситуации. Для понимания того типа коммуникации, который воплощен в оде, принципиально важным является рассмотрение ее канонических и неканонических речевых характеристик (по Дж. Лайонзу, Е. В. Падучевой). Публичная репрезентация, присутствие автора и адресата в едином времени и пространстве — при официальном торжественном исполнении оды, ее философско-назидательные авторские интенциональные установки, рассчитанные на непосредственное ситуативное воздействие на реципиентов, позволяют отнести оду к жанрам канонических речевых ситуаций. В то же время, будучи литературным произведением, созданным заранее, ода может быть квалифицирована как произведение, способное полноценно функционировать в неканонической речевой ситуации, так как она допускает чисто литературное бытие и, следовательно, восприятие ее каким бы то ни было читателем-адресатом в любом времени и пространстве. Именно синтез канонических и неканонических речевых признаков характеризует одический жанр как особую разновидность дискурсивной практики , совмещающей черты литературной подготовленности и исполнительской спонтанности, т.е.
* Под дискурсивной практикой в работе понимаем взаимные деяния коммуникантов, детерминированные их социальным статусом, ролями в заданном культурно-ритуальном контексте, реальном времени и пространстве.
публичной ораторской игры с целью овладеть вниманием элитарного адресата, в диалоге с которым и происходит первичное предъявление оды публике.
Предмет диссертационного исследования - прагмастилистическая сущность одического жанра, проявляющаяся в комплексе внетекстовых и внутритекстовых жанрообразующих параметров одического высказывания в целом и его отдельных субжанров и воплощающихся в соответствующих этим параметрам стилистических средствах и приемах.
К жанрообразующими параметрам, как отмечено выше, относятся типичные элементы коммуникативного фона одотекста, «оказывающие влияние на форму, применение и значение текста через свое воздействие на участников акта языковой коммуникации» (Гайда, 1999. С. 106), благодаря созданию перлокутивного эффекта. Конкретно состав жанрообразующих составляющих определяется в соответствии с современными жанроведческими теориями: 1.«Коммуникативная цель» (А. Вежбицка, Т.В. Шмелева) или «коммуникативный замысел» (В.В. Дементьев) как первостепенная элементарная составляющая, поскольку именно замыслы «задают набор частных «коммуникативных интенций»» (Дементьев, 1997. С. 23), а отдельная интенция и (или) их совокупность формирует жанр.
2.0браз автора (Т.В. Шмелева) - адресанта (В.К. Долинин) - отправителя (А. Вежбицка, С. Гайда) - субъекта речи.
3.Образ адресата (В.К. Долинин, Т.В. Шмелева) - получателя (А. Вежбицка, С. Гайда) - объекта речи.
4.Тип диктумного (событийного) содержания, включающий тему и предмет речи.
5.Условия коммуникации (ближайшей КС и социокультурной КС). 6.Характеристика «языкового воплощения» предмета речи (Т.В. Шмелева).
Все жанрообразующие параметры как коммуникативно обусловленные характеристики речевого текста являются, по сути, структурно-инициирующими факторами в построении высказывания, поэтому приобретают
статус стилеобразующих средств и являются экстралингвистическими аспектами высказывания с определенным стилистическим значением. Доминирующими стилеобразующими средствами согласно традиционной концепции высокого одического слога следует считать риторические тропы и риторические фигуры.
В свете современных дискурсивных теорий риторические тропы - это «риторические средства, имеющие в своей основе когнитивные процессы по переработке, получению и хранению информации», а риторические фигуры -как «риторические средства, ориентированные на дискурс и обеспечивающие актуализацию коммуникативного контакта и воздействия на коммуникантов» (см. подробно об этом: Основы общей риторики, 2000. С. 73). Характеристики тропов, к которым апеллирует данное исследование (метафора, гипербола, перифраза и ее разновидность антономазия, эпитет, олицетворение, антитеза), соответствуют общепринятым определениям (см. об этом: А, К. Михальская, Т.Г. Хазагеров, Л. С. Ширина).
Изложенная проблематика и ее историко-стилистические аспекты предопределяют следующую постановку цели исследования: выявить и описать прагмастилистическую специфику, в частности жанрообразующие (прагма- и стилеобразующие) параметры, текстов одического жанра XVIII века и входящих в него субжанров.
Для достижения поставленной цели предполагается решить несколько задач:
Описать высокий жанр оды в диахроническом аспекте, обозначив его истоки и становление в общекультурной ситуации России и Западной Европы эпохи классицизма на имеющихся исследований по историографии оды.
На основе традиционных, известных в литературоведении, риторике, исторической стилистике жанровых характеристик и определений оды, а также учитывая основные идеи и положения современного жанроведения, разработать прагмастилистическую интерпретацию жанра оды, а именно: а) описать общие прагмастилистические черты (признаки) одического
высказывания согласно принятой жанроведческой концепции; б) выделить субжанры, характерные для оды, и осуществить их прагмастилистическое описание, в частности проанализировать такие прагматически значимые параметры, как авторские интенции, тип коммуникативной ситуации^ конкретная тематико-смысловая заданность, характер адресованности, отношения между коммуникантами; в) выявить и объяснить индивидуально-авторский выбор и композиционную обработку субжанров поэтами-одописцами XVIII века в соотнесении с общей прагмастилистической спецификой одического высказывания.
Научная новизна избранного и реализованного в диссертации подхода заключается в полноте привлечения к исследованию экстралингвистических (коммуникативно-функциональных) и собственно стилистических аспектов текста, объясняющих как общие черты всех од и «одоподобных» произведений, так и некоторые индивидуально-авторские особенности текстов. Новым представляется рассмотрение русской оды XVIII века как разновидности дискурсивной практики и характерных для нее прагматически значимых параметров: социокультурного контекста (или фона), условий и норм осуществления коммуникации (каноничности-неканонйчности речевой ситуации), интенциональных установок, диктумного содержания (с учетом тем и мотивов общения), субъектно-адресатной структуры (образов-ипостасей одописцев и адресатов). Одический жанр впервые квалифицирован как комплексный речевой жанр, гипержанр, а жанры его частей как субжанры; выявлена и охарактеризована субжанровая композиция отдельных одотекстов, детерминированная субжанровыми интенциями, темами, стилистическим своеобразием; типизировано многообразие субжанровых форм и репрезентированы конкретные образцы их координирования в составе определенных одоструктур согласно индивидуально-авторским предпочтениям. Цель и задачи исследования, выбор аспектов, проблематика оды требуют специального обсуждения базовых положений современной прагмастилистики.
Прагмастилистика (или прагматическая стилистика), на базе которой, как отмечено выше, осуществляется наше исследование, — относительно новая отрасль лингвистических исследований, являющаяся одним из разделов функциональной стилистики, которая соединяет методологию традиционной стилистики, стилистики текста, индивидуальной стилистики и современную теорию дискурса. Своим формированием прагмастилистика обязана двум лингвистическим школам и соответствует их понятийным системам: функциональной стилистике и прагматике.
Еще с 20-30 годов в отечественном и зарубежном языкознании проблема многообразия форм и видов речевого общения стала главным объектом исследования функциональной стилистики - методологического направления, основы которого заложены членами Пражского лингвистического кружка (В. Матезиусом, Н.С. Трубецким, P.O. Якобсоном, СО. Карцевским), а также М.М. Бахтиным, В.В. Виноградовым, Г.О. Винокуром. Так, М.М. Бахтин вводит термин «речевой жанр» (в дальнейшем - РЖ) как обозначение речевой единицы, разрабатывает концепцию РЖ, а главное, пытается представить прагмастилистическое понимание жанра в отличие от литературоведческого и тем самым формулирует исходные принципы прагмастилистического жанрове дения.
Изучением функционирования языковых знаков в речи и проблемами речевой деятельности занимается прагматика, особый раздел семиотики, «посвященный источнику, использованию и влиянию знаков» (Ч. Моррис). В качестве отрасли лингвистических исследований в зарубежном языкознании она формируется в 60-нач.70 годов XX века под влиянием логико-философских теорий речевых актов Дж. Остина, Дж. Р. Сёрля, 3. Вендлера, прагматических теорий значения П. Грайса и прагматической теории референции П.Ф. Стросона. Прагматика в современном понимании — это «контекстуальная модель языка в действии» (Баранов, 1997. С. 4), отражающая «отношение знаков к их пользователям, прежде всего - к говорящему» (Падучева, 1996. С.
221), а значит, охватывающая «коммуникативно-деятельностные потребности личности, движущие ею мотивы, установки, цели, и связанные с конкретными речевыми актами интенциональности: желания, симпатии, антипатии, сомнения, разочарования...» (Караулов, 1987. С. 87). Поэтому прагматика исходит из условий общения, т.е. в большей степени, чем традиционная стилистика, экстралингвистична.
Причины возникновения прагмастилистики объективны и мотивированы непосредственным соприкосновением стилистики и прагматики, поскольку «типовые сферы общения, обслуживаемые функциональными стилями, обусловливают их прагматическую заданность» (Майданова, Соболева, 1997. С. 15).
Согласно теории РЖ М.М. Бахтина в рамках современной прагмастилистики в последние полтора десятилетия формируется область исследований - жанроведение (М.Н. Кожина, В.Е. Гольдин, К.Ф. Седов) / речеведение (О.Б. Сиротинина, Т.В. Шмелева) / жанроцентризм (В.В. Дементьев) / генология (С. Гайда, А. Вежбицка) как «наука о разновидностях текстов» (Гайда, 1999. С. 104). Основным объектом исследования становится РЖ ( или речевое высказывание) / жанр текста (С. Гайда), определяющий задачи и характер данной области. По мнению В.Е. Гольдина, цель современного жанроведения - «стремление осознать, какие именно явления именуют сегодня РЖ» (Гольдин, 1997. С. 23). Таким образом, первостепенная задача исследователей заключается в освоении природы, сущности дискурсивной единицы —речевого жанра.
Спецификой концепции современного жанроведения является рассмотрение понятия РЖ не как простейшего речевого действия, которое может быть реализовано в одном элементарном высказывании, а как комплекса речевых актов, объединенных одной макроинтенцией, в определенном текстовом пространстве (А.Г. Баранов, А. Вежбицка, С. Гайда, К.А. Долинин, О.Б. Сиротинина, М.Ю. Федосюк, Т.В. Шмелева). Таково мнение О.Б.
Сиротининой, считающей, что «в отличие от речевого акта речевой жанр может быть выражен рядом предложений, т.е. рядом речевых актов» (Сиротинина, 1999. С. 27). Этой точки зрения придерживается и А, Вежбицка; «...Живая речь слагается из «актов», структура которых детерминирована непосредственно их прагматической функцией...» (Вежбицка, 1997. С. 99). К.А. Долинин конкретно связывает понятие РЖ «с текстами (применительно к монологическому общению) или с такими отрезками диалога, которым присуща тематическая и/или логико-прагматическая завершенность» (Долинин, 1999. С. 8).
Другой важной характеристикой понятия РЖ правомерно считать реальное, социально-историческое и культурно обусловленное его происхождение, поскольку он «сложился не в лингвистических теориях, а в реальном восприятии бытового общения, прежде всего с точки зрения получателя речи» (Сиротинина, 1999. С. 27).
Действительно, речевой жанр - «не продукт отвлеченного теоретизирования лингвистов, а реально присущие речевой компетенции носителей языка образцы (модели) говорения и письма» (Долинин, 1999. С. 8). Более того, по мнению С. Гайды, жанр высказывания - это не просто «образец организации текста», а, в первую очередь, «культурно- и исторически оформленный, общественно конвенционализированный способ языковой коммуникации» (Гайда, 1999, С. 104),
Понимание РЖ как «образца» коррелирует с актуальными с середины 70-х годов в когнитивной психологии и теоретической лингвистике понятиями фрейма по Минскому, сценария по Шенку и. Абельсону, схемы по Чейфу, ситуационной модели по Ван Дейку, которое получает следующую обобщающую интерпретацию: «...фрагмент знания о мире, организованный вокруг некоего понятия или типовой для данного социума ситуации и содержащий связанную с ними основную, типическую или потенциально возможную информацию, включающую сведения об обычном порядке протекания ситуации» (Долинин, 1999. С. 9). Каждый РЖ, следовательно,
включает один или несколько фреймов в качестве своей денотативной (экстралингвистической) основы.
Актуализация жанровых образцов формирует жанровые каноны, писаные и неписаные правила построения дискурсов в стереотипных коммуникативных ситуациях. Жанровые каноны, по сути, и есть коммуникативные сценарии, предусматривающие типовые способы осуществления, оформления и обычный порядок речевых событий. Поэтому «знание жанровых канонов... обеспечивает идентификацию жанра получателем» (Долинин, 1999. С. 10) как своеобразный ориентир в предстоящем речевом событии, определяющий адекватную его реакцию. В таком контексте РЖ - это «горизонт ожидания для слушающих и модель построения для говорящих» (Гайда, 1986. С. 24), а жанровые каноны — фон, на котором проявляются индивидуальные качества субъекта и адресата речи.
Установка жанровых образцов предполагает также обращение к корреляции «текст (речи) - общественно-культурный контекст его функционирования». Иначе говоря, речь идет о включении любого высказывания в определенные коммуникативные условия культурной и социальной жизни. Выделяют (С. Гайда, К.А. Долинин) три вида контекста: коммуникативная ситуация (в дальнейшем - КС) — ближайший контекст, коммуникативный фон данного речевого высказывания; социокультурный как более широкий контекст (или КС) по отношению к предыдущему и предусматривающий «типы ситуаций, категории участников - их функции и общественные роли и конвенции поступков» (С. Гайда, 1999. С. 106); общекультурный контекст (или КС) с такими элементами, как виды и цели общественной деятельности ( он детерминирует социокультурный контекст).
Согласно обозначенной многоуровневой контекстуальной
обусловленности речевыми жанрами правомерно называть «те текстовые образцы (и группы текстов), которые исторически сложились как таковые, т.е. существуют в общественном языковом сознании» (Гайда, 1999. С. 105).
В целом, основываясь на представленной выше аргументации, речевые жанры можно охарактеризовать как «культурно обусловленные сценарии» (Гольдин, 1999. С. 5), каждый из которых представляет собой фрагмент знаний о мире» (Долинин, 1999. С. 9) в меру их «распакованности» (узнаваемости) в данном социуме и строится как «ментально-лингвистическая модель» (Баранов, 1997. С. 8), содержащая «познавательно-аксикологические, коммуникативно-прагматические и структурно-языковые категории» (Гайда, 1999. С. 104).
Обобщающая прагмастилистическая характеристика оды как особого РЖ составлена нами на основе данных историографии одического жанра (см. подробнее в главе 1) и на основе принятых теоретических и методологических идей современного прагмастилистического жанроведения и сформулирована в качестве рабочей гипотезы, согласно которой ода — высокий ораторский жанр, отличающийся комплиментарной интенциональностью, выражающей экспрессивное, как правило, эмоционально-оценочное отношение говорящего (поэта-одописца) к адресату и объекту (предмету) речи; историзмом, государственно-регулятивным предназначением, философизацией диктума, представляющего собой изображение определенного пространства, времени, действий, событий, деятелей (участников событий); высоким статусом адресатов', этикетно маркированной характеристикой автора (одописца); предполагаемой церемониально-публичной репрезентацией; экспрессивно риторической инкрустацией текста и его восторженно восклицательным эмоциональным тоном.
Для реализуемого в данной работе подхода к прагмастилистической интерпретации одического жанра актуальным становится и выяснение жанровой природы одописи в диахроническом аспекте, поскольку ода как литературный жанр имеет давнюю историю своего развития, сложившиеся традиции и, несомненно, достаточно высокую степень изученности в отечественном литературоведении, риторике, исторической стилистике.
По мнению целого ряда исследователей (К.А. Афанасьевой, Н.Д. Кочетковой, Г.Н. Моисеевой, Г. В. Москвичевой, Л. И. Сазоновой, И. 3. Сермана, М. В. Чередниченко и т. д.), в русской литературной традиции своего расцвета одический жанр достиг в XVIII веке, в эпоху классицизма. Самой распространенной его разновидностью в этот период признана торжественная, точнее, похвальная ода, прототипическим источником которой считается ода античного поэта Пиндара, о чем свидетельствует, например, рассуждение современного литературоведа М.В. Чередниченко: «Русскую торжественную оду 40-70-х годов XVIII века, от Ломоносова до Петрова, делают пиндарической одой две мощные составляющие: сильное риторическое начало и возвышенная (в идеале - общегосударственная) тема» (Чередниченко, 1997 С. 72). Общеизвестными также являются попытки целостного литературного анализа одических текстов (К.А. Афанасьева, Д.Д. Благой, П.Н. Берков, Г.А. Гуковский, А.И. Ефимов, Г.Н. Моисеева, И.З. Серман, М.В. Чередниченко). О результатах исследования высокого жанра оды в литературоведении см. подробнее в главе I.
Другой необходимой чертой одических текстов, как уже понятно, можно считать их исконную риторическую обусловленность, выражающую связь оды с многовековой традицией эпидейктического (торжественного) красноречия, вследствие чего оду правомерно называть высоким, ораторским жанром (см. об этом подробнее в главе I).
Вместе с тем развитие многовековой литературно-риторической традиции сопровождалось формированием третьей, исторически сложившейся жанровой характеристики оды — ее поэтической стилистической манифестации, хотя бы уже потому, что «стиль входит как элемент в жанровое единство высказывания» (Бахтин, 1986. С. 255). А для одического жанра стилистическая мотивация изначально является ведущей категорией для определения его жанровой специфики, поскольку одический стиль обусловлен
целями и задачами высказывания, относящегося к «высокому штилю» ( из трехчастной стилистической классификации - см. об этом подробнее в главе I).
Вполне закономерно возникает вопрос о соотношении стиля и жанра применительно к оде. Тем более что все споры о жанрах, которые ведут между собой Ломоносов, Тредиаковский, Сумароков и другие литераторы и ученые, сводятся к вопросам, «каковы пути отбора языковых средств «штиля» для соответственного этому «штилю» жанра, каким «штилем» должен «писаться» тот или иной жанр» (Вомперский, 1970. С. 153). Ведь «стиль - одна из переменных в системе жанрообразующих факторов, один из дифференциальных признаков жанра...» (Орлова, 1997. С. 56). Иначе говоря, единство жанра обеспечивается единством его стилистических характеристик. С другой стороны, стиль как большая абстракция, включает в себя жанровую информацию. Поэтому единство функционального стиля формируется специфическим набором жанров в определенных сферах общения. Следовательно, с одной стороны, жанр формирует стиль, а с другой, - сам формируется им.
Однако из этих рассуждений очевиден еще и тот факт, что жанр -
категория лингвистическая (не только литературоведческая), определяющаяся,
как и стиль, сугубо индивидуальными (в том числе и стилистическими)
коммуникативными намерениями и интенциями говорящего,
актуализирующими цель предстоящего общения. Значит, при определении жанра необходимо учитывать как стилистические, так и индивидуальные прагматические его особенности.
Речевой жанр - центральное понятие предполагаемого прагмастилистического исследования. Он определяется нами как тип высказывания (речевого дискурса), реализующий определенные цели, задачи, рассчитанные на специфические условия коммуникации (внешний контекст), образы-роли и отношения коммуникантов, диктумное содержание, а также собственно лингвистические элементы текста, обусловленные его
коммуникативно-прагматическими параметрами, содержанием, назначением. Данное определение сформулировано на основе принятых в прагмастилистике интерпретаций жанра ( см. об этом: С. Гайда, В. В. Дементьев, К.А. Долинин, Т.В. Шмелева, М. Ю. Федосюк и др.). Ср.: «РЖ... «относительно устойчивый тематический, композиционный и стилистический тип высказывания» [Бахтин, 1979: 242], возникающий как функция устойчивого, повторяющегося сочетания типовых значений ряда аргументов-параметров коммуникативной ситуации» (Долинин, 1999. С. 8).
И, наконец, еще одним основополагающим аспектом в определении одического жанра как речевого высказывания становится предложенное Бахтиным и развитое современным жанроведением разграничение первичных и вторичных речевых жанров.
Первичные (простые) РЖ (В.В. Дементьев, Т.В. Шмелева, С. Гайда) или элементарные (М.Ю. Федосюк) характеризуются как «типы текстов, в составе которых отсутствуют компоненты, которые, в свою очередь, могут быть квалифицированы как тексты определенных жанров» (Федосюк, 1996. С. 76). И, наоборот, «тексты, включающие низшие РЖ в трансформированном виде» являются вторичными (сложными) РЖ и, как правило, представляют собой комплекс первичных (простых) РЖ. Определение комплексных РЖ дает, например, М.Ю. Федосюк: «типы текстов, состоящие из компонентов, которые, в свою очередь, также представляют собой тексты определенных жанров» (Федосюк, 1996. С. 76).
Структура, свойственная вторичным РЖ, многоуровневая, содержит жанры отдельных частей и подчиняется схеме: жанр-в-жанре, согласно которой можно говорить и об одическом жанре в целом как о синкретичном (неканоническом с некоторыми признаками каноничности) комплексном РЖ, гипержанре, а о жанрах его отдельных частей (жанрах части) как о субжанрах. При этом каждый из субжанров ~ трансформированный, приспособленный к общему замыслу и общей стилистике компонент текста с
одной интенцией, определенной темой, однородным содержанием и средствами выражения. Субжанр, таким образом, рассматривается как коммуникативно несамостоятельный элемент вторичного (в бахтинском понимании) высказывания. Современная жанрология все больше и больше обращается к субжанровой (субтекстовой) структуре речевых произведений (Н.В. Данилевская, В.А. Салимовский). Так, В.А, Салимовский, характеризуя подход к изучению поуровневой стилистико-речевой системности текста, утверждает, что такой подход «выявляет в границах общей макроокраски стиля многообразие конкретных функциональных значений и, кроме того, учитывает не только поверхностно-речевую сторону высказываний - особенности отбора, сочетания и модификации - но и обусловливающую эти особенности смысловую сторону субъектов» (Салимовский, 1997. С. 23-24).
Материал исследования представляет собой совокупность текстов одических произведений поэтов XVIII века. Среди них - торжественные оды М.В. Ломоносова, «похвалы» А.А.Нартова, А.П. Сумарокова, оды философского содержания А.П. Сумарокова, В.И. Майкова, А.А. Ржевского, «нравоучительные оды» М.М. Хераскова, Е.В. Херасковой, И.Ф. Богдановича, «горацианские» оды (подражания) В.В. Капниста. Некоторые тексты квалифицированы как «одоподобные» впервые, например, произведения А.А.Нартова - «Похвала Петербургу», «На вскрытие Невы», А.П. Сумарокова - «Москве», М.М. Хераскова - «Время», Е.В.Херасковой - «Надежда». Всего проанализировано 34 одотекста общим объемом — 130 страниц. Названные одописцы являются яркими представителями поэзии XVIII века, следовавшие традициям одического жанра и вместе с тем согласно индивидуально-авторским творческим намерениям обеспечившие дальнейшую его эволюцию, трансформацию жанровых канонов. Произведения указанных авторов отвечают задачам, условиям и стилистическим требованиям построения одического текста как ораторского и вместе с тем поэтического жанра. Другой критерий отбора текстов — функционально-коммуникативный, обусловивший
выбор и дифференциацию одотекстов по трем разноинтециональным
направлениям: панегирическое, философское, нравственно-этическое. Кроме
того, выбор текстов связан с синкретичностью (в коммуникативном
отношении) их текстовой структуры, поскольку оды являются ораторскими и
поэтическими произведениями, которые в современном жанроведении изучены
недостаточно, поэтому представляют особый интерес для
прагмастилистического анализа. Так, например, в исследовании образов автора и адресата в торжественной оде XVIII века Л.В. Балашовой репрезентирована лишь традиционная панегирическая характеристика одописца-подданного и образно-экспрессивная интерпретация высокопоставленных адресатов (Балашова, 1999. С. 236-244).
Основной метод исследования - описательно-аналитический. Он сформирован приемами прагмастилистического анализа, ориентированного на прагматические и стилистические параметры од и средства их репрезентации, которые рассматриваются в соответствии с коммуникативно и стилистически детерминированным воплощением замысла произведения: коммуникативными намерениями, интенциями автора, прагматическими ходами и правилами, используемыми авторами в составе определенной жанровой формы; одновременно учитываются стандартные способы и языковые средства (фигуры) выражения, соответствующие высокому жанру. Кроме того, используется прием сопоставления субжанров в составе гипержанров разных авторов, прием экстралингвистического (исторического, культурологического) комментария, прием обобщения исторических сведений о формировании одического жанра в отечественной и западноевропейской литературных традициях.
Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что оно доказывает и демонстрирует правомерность и эффективность применения теоретических положений и прагмастилистических приемов анализа к поэтическим текстам историко-литературного характера - одическим
произведениям XVIII века. Теоретически значимо обновление и расширение концептуальной базы прагмастилистического исследования текста применительно к одожанру, в частности выявление субжанрового варьирования комплексного одического высказывания (гипержанра) и определение понятия субжанра, что представляет интерес для разработки теории РЖ, поскольку структура сложных коммуникаций - одна из актуальных проблем современного жанроведения. Наблюдения, касающиеся рассмотрения и описания коммуникативно-функциональных аспектов одотекстов, в особенности их субъектно-адресатной структуры, расширяют и уточняют имеющееся в отечественном литературоведении, риторике, исторической стилистике традиционное представление о высоком, ораторском жанре оды, столь популярном в эпоху классицизма.
Практическая значимость диссертационного исследования заключается во введении в научный обиход конкретных образцов прагмастилистического анализа ряда одических произведений с учетом их субжанровой композиции. Этот материал может использоваться при разработке школьных и вузовских курсов по истории русского литературного языка, исторической стилистике, истории высоких жанров в русской литературе и соответствующих учебных пособий.
Апробация. Основные результаты исследования докладывались и обсуждались на областной научно-практической региональной конференции «Славянские чтения» (Омск, 1998), Всероссийской научной конференции «Язык. Человек. Картина мира» (Омск, 2000), заседаниях кафедры русского языка ОмГУ. Содержание диссертационной работы отражено в 5 публикациях.
Исследование имеет следующую структуру и объем: Введение, две главы, Заключение, Список использованной литературы ' и Источники фактического материала. Основной текст исследования изложен на 158 страницах.
Положения, выносимые на защиту
Прагмастилистическая (жанровая) сущность русской оды, достигшей своего расцвета в русской литературе XVIII века, в эпоху классицизма, вытекает из многопланового ее изучения, соотносящего тематические, содержательные, композиционные, языковые аспекты одоструктуры с коммуникативно значимыми параметрами содержания, назначения и стилистики текста. Ода - это комплексный РЖ, гипержанр, с определенной субжанровой композицией; это особая дискурсивная практика, объединяющая канонические и неканонические речевые признаки; ода в аспекте каноничности - «комплиментарный» жанр по его доминирующей интенциональной установке (восхваление). В силу же своей литературной подготовленности, обработанности ода может быть отнесена и к неканоническому типу речевой ситуации. Следовательно, это синкретичный сложный жанр.
Прагмастилистический подход к исследованию оды XVIII века учитывает публично-церемониальную ее репрезентацию, государственно значимое диктумное содержание, социально дистанцированное взаимодействие коммуникантов, обусловленное позициями (ипостасями) автора и статусами адресатов.
Для оды как речевого жанра существенна система образов-ипостасей одописцев, которая репрезентируется тремя коммуникативно-субъектными моделями: Я-модель (поэт-панегирист и в то же время автор-исполнитель), МЫ-модель (одописец - восхваляющий и рефлектирующий субъект, эксплицированный обобщенной номинацией «Я(одописец)+ МЬЦколлективный субъект)»), ОН-моделъ/ОНИ-модель (одописец - некий подданный, одописец + коммуникативно-ролевая «форма» восхваляющего субъекта — как отражение полифонического начала одического дискурса).
Образы адресатов также репрезентированы системой характерных для одического высказывания типов и форм: 1) внешней (представители императорской династии, поэты-современники, ближайшие родственники
авторов) и внутренней адресации, совпадающей с внешней и являющейся базовой (главный внутренний адресат - собирательный образ элиты), которые квалифицированы нами как персонифицированный тип адресованности; 2) абстрактно олицетворенной формой обращенности, обозначенной как неперсопифицированная форма адресованности.
Ода как гипержанр характеризуется многообразием субжанровых форм, которое типизируется на основе ряда критериев: коммуникативно-функционального, семантико-когнитивного, композиционно-структурного, лексико-грамматического. Наиболее специфичны для оды субжанры реактивно-оценочного, генеритивного, волюнтивного прагматического содержания (термины Г. А. Золотовой).
Оде как гипержанру свойственна определенная комбинация (композиция) субжанровых форм, состав и сочетаемость которых обусловлены индивидуально-авторским выбором поэтов.
Высокий жанр оды: истоки, развитие в общекультурной и исторической ситуации России и Западной Европы эпохи классицизма
Становление оды как литературного жанра восходит к устойчивым литературным традициям России и Западной Европы эпохи классицизма.
В истории развития русской литературы поэтический дискурс начала XV1I1 века со свойственными эпохе классицизма пафосностью и официозностью был ознаменован торжественно-похвальной одописью, сразу поразившей современников новизной поэтического замысла, необычностью ритмической формы (десятистрочной строфой с четырехстопным ямбом) и, в первую очередь, связью с предшествующей панегирической традицией, отчасти благодаря которой в одических произведениях превалировала обращенность автора к знатному адресату как объекту преклонения. Не случайно оды, хотя и были оснащены всем инструментарием поэтического текста, несколько напоминали панегирические речи прошлых веков.
Таким образом, появление одического жанра в России в начале XVIII века в определенной степени обязано традициям многовекового эпидейктического (торжественного) красноречия.
Действительно, в ораторской культуре на рубеже XVII-XVIII веков ведущую роль играл именно эпидейктический дискурс. Эпидейктический род красноречия (лат. genus demonstrativum) был выделен еще в античных риториках наряду с совещательным и судебным и маркирован как «демонстрация предмета, его описание, восхваление или порицание в качестве образцового» (Аристотель, 1978. С. 15). С самых ранних периодов развития риторического искусства основным эпидейктический жанром был панегирик, жанр торжественной речи, который «изначально предполагал условность всех сопоставлений предмета речи с авторитетными образцами» (Кагарлицкий, 1999. С. 39). Характерной панегирической интенцией всегда считалась идеализация объекта речи, при этом «приписывание идеальных черт реальному предмету также носит характер жанровой условности; панегирик гораздо больше говорит о том, что считает похвальным оратор, чем о том, что есть хорошего в предмете» (Кагарлицкий, 1999. С. 39). Не случайно и характеристика временного пространства эпидейктической речи, как упоминал Аристотель, имеет форму временной отвлеченности, нелокализованности.
Сама риторика в это время ориентирована на разработку «церемониальных форм речевого поведения, шаблонов для осмысления широкого спектра стандартных коммуникативных ситуаций» (Сазонова, 1991. С. 50).
Эпидейктический дискурс, по сути, и отличался церемониально-публичной демонстрацией и следованием каноническим требованиям, погружая реципиентов в мир неожиданных сопоставлений, яркой образности и ошеломляющих восхвалений. Ритор (говорящий) же при этом мог проявлять свою эрудицию и панегирические способности, но, главное, он намеренно и ожидаемо возвращался в круг авторитетных текстов. Такой способ использования авторитетных (канонических) текстов и одновременно воздействие на аудиторию соотносят с эпидейктической стратегией.
Более того, в XVII веке панегирик был общепризнанной формой обращения поэтов к представителям имперской власти, определяющей характер отношений между говорящим (Ритором) и его адресатом (царствующей особой) и предполагающей отсутствие каких-либо ответных коммуникативных ходов со стороны адресатов. Именно такую панегирическую функцию и направленность в начале XVIII века перенимают авторы оды, руководствуясь, таким образом, эпидейктическими интенциями и намерениями. Поэтому одописью в данном исследовании будем называть текст, реализующий установки эпидейктической коммуникации с условно-риторическим речевым поведением автора, сопровождающийся, с одной стороны, социокультурными задачами, согласно которым в одах актуализировались важные правительственные мероприятия и их реальные исполнители - конкретные царствующие особы - как абсолютизация «правящего дома», с другой стороны, литературно-творческой манифестацией соответствующей эпохи классицизма с доминированием рационалистического и просвещенного начал и приоритетом текстов высоких жанров, среди которых, кроме оды, героическая поэма, эпическая трагедия, духовная проповедь, переложение псалмов и научные речи. Действенность и эффективность одической коммуникации связаны также с панегирической аргументацией, выраженной в способности одописца с помощью образно-выразительных (риторических) словесных тактик связывать план государственной событийности и исторической ретроспективы с его интенциями для осуществления предстоящего прославляющего дискурса. Такой риторический прием принято называть ресурсом убедительности.
Таким образом, в начале XVIII века одический жанр появился как продолжение традиций панегирика и реализация национально-исторической темы, ставшей актуальной для русской литературы начиная с XI века. Поэтому ода, являясь с древних времен жанром высокой словесности и принимая в полной мере эпидейктическое наследие, стала основным стихотворным жанром, характеризующимся, как мы полагаем, следующими функциями: церемониальными (репрезентация перед элитарной аудиторией), культурно- и политико-идеологическими (обращение к реальным высокопоставленным особам, конкретным историческим фактам) и духовно-просветительскими (риторико-философское назидание реципиентам и особенно адресатам в форме советов, наставлений, напоминаний).
Обобщающая (интегративная) прагмастилистическая характеристика оды
Среди жанрообразующих признаков высказывания с прагмастилистической точки зрения преобладают такие, которые по своей природе являются экстралингвистическими, но вместе с тем существенно влияют на содержательные и языковые характеристики текста. К одному из таких признаков относят пространственно-временные условия протекания коммуникации. Применительно к рассматриваемому одическому высказыванию целесообразно упомянуть «социо- и общекультурный контекст» (С. Гайда), в котором ода стала функционировать в России в начале XVIII века. Иначе говоря, речь должна идти о задачах и условиях общекультурной, историко-литературной коммуникативной ситуации эпохи.
Весь спектр коммуникативных задач рассматриваемого периода при формировании гуманитарных наук был связан с государственным и общественно-политическим развитием страны, поскольку государство «... как бы выступало распорядителем космической гармонии на земле... Прогресс государства воспринимался при этом как прогресс просвещения...» (Живов, 1996. С. 263). Не случайно участниками макроситуации эпохи являются представители правящих кругов и общественные деятели (поэты-просветители, проповедники), которые могли обеспечить прогресс государства, поэтому их взаимодействие определялось высокими целями и задачами государственной важности.
Временные рамки данной ситуации также были точно обозначенными - начало XVIII века в России. Это время было ознаменовано расцветом классицизма в рамках эпохи рационализма и просвещенного абсолютизма, официоза и пафоса, высоких идей и идеальных образов.
Указанные коммуникативно значимые аспекты общекультурной КС в России оказали существенное и определяющее влияние на формирование всего литературного процесса эпохи классицизма, закономерно получившего общественно-государственное звучание, и доминирующего в нем одического жанра с его интенциональными установками, выбором тем, мотивов и объектов описания.
На фоне жанров высокого направления ода отличалась определенным соотношением внетекстовой и внутритекстовой коммуникативной ситуации. При этом, рассматривая оду как отдельное речевое произведение в соответствии с жанроведческим подходом, убеждаемся, что особенность ее внутритекстовой КС мотивирована не только макроинтенцией культурно-государственного типа, но и условиями репрезентации жанра, а, главное, характером отношений между носителем и получателем речи и, безусловно, характером персонифицированной адресованности.
Особый тип соотношения внетекстовой и внутритекстовой КС, в частности, выражался в дистанцированном статусе ее участников. Говорящий (автор и субъект речи) — это поэт, который сам выбирал адресата. При этом в условиях создания оды (поэтического произведения) конкретный личностный адресат не мог быть непосредственным собеседником для автора, поскольку поэт лишь в своем воображении апеллировал к избранному адресату, который по канону жанра был и объектом изображения. Реакцию этого адресата на его образ в оде поэты могли наблюдать благодаря средствам невербального общения (жестам и мимике лица восхваляемой персоны) - при торжественной репрезентации высокопоставленного адресата.
Разумеется, ода как поэтическое произведение была направлена не только на конкретно выбранного адресата, но и предназначена для широкого круга реципиентов - опосредованных участников коммуникации, читателей. Выше было отмечено, что ода читалась (исполнялась автором) на торжественных церемониалах (на знатных приемах, собраниях и других празднествах). Отсюда активное поведение говорящего (поэта) и пассивность (хотя вместе с тем и значительность) реальных адресатов. Таким образом, между отправителем речи (поэтом) и ее получателем (высокопоставленным адресатом) установились неравнозначные (дистанцированные, несимметричные) в коммуникативном плане отношения. Очевидно, что и читатель (опосредованный участник КС) тоже не мог активно и непосредственно реагировать на оду в момент ее публичного исполнения; его позиция дистанцирована по отношению к автору оды и во времени и пространстве.
И, наконец, еще одним непременно обязательным условием восторженно похвального акта коммуникации, прямо связанным с публичной репрезентацией одического жанра, можно считать риторическую инкрустацию текста: повсеместное использование элементов ораторского искусства и системы образно-выразительных средств, изобилующее чрезмерными восхвалениями, повторами, ошеломляющими сравнениями. Подобная стилистически значимая характеристика одического высказывания создавала проникновенное и страстно агрессивное воздействие поэтического текста как на соответствующих адресатов, так и на всю присутствующую аудиторию, т.е. было призвано достичь наивысшего пе рл окути вного эффекта. Вспомним, что еще пиндарическая ода опиралась на психологические эффекты с целью заинтересовать реципиента.
Отмеченные церемониальность и действенность одической коммуникации, по сути, указывают на наличие у автора эпидейктической стратегии — таков один из канонов жанра.
Характеристика субжанровых форм одического дискурса
Для дифференциации субжанровых форм в качестве основного критерия обозначим функциональный аспект, их прагматическое предназначение в составе одотекста в целом. Согласно коммуникативно-функциональному критерию типологизируем субжанровые структуры выбранных литературных разновидностей одического жанра: торжественной («панегирической»), философской, «нравоучительной».
Первое субжанровое направление одических произведений включает жанровые формы с панегирически демонстративной ( этикетной) коммуникативной функцией, выражающей положительно-похвальное «усиление реально существующей характеристики человека» (Почепцов, 1987. С. 81) или абстрактной субстанции и эмоционально-оценочное, модусное отношение говорящего (поэта-одописца) к происходящему, адресату или объекту речи, которое в соответствии с теорией коммуникативных регистров будем называть реактивно-оценочной функцией. В данном исследовании субжанровыми формами реактивно-оценочного типа являются СБЖ «комплимент», актуальный для одических текстов персонифицированного и неперсонифицированного типов, а также СБЖ «антикомплимент».
Другое направление объединяет субжанры с философско-когнитивной коммуникативной функцией, репрезентирующей осмысление извечных философских категорий {время, суета, жизнь, старость, смерть и т.д.) и экзистенциональных законов мироздания и подразумевающей, по сути, обобщение известного и познанного, следовательно, соответствующей коммуникативной функции генеритивного регистра, к жанрам которого относят умозаключения с вневременным, обобщающим, отвлеченным от конкретности характером. Выделенные СБЖ «рассуждение» и СБЖ «напоминание» рассматриваются нами как субжанры с генеритивной функцией.
И, наконец, последняя группа субжанров с нравственно-предписывающей («нравоучительной») коммуникативной функцией, раскрывающей, с одной стороны, сущностные характеристики понятий, обобщая коллективный опыт человечества, а, с другой стороны, нравственно этическую назидательность, указывая адресатам на нормативно-поведенческие правила, объединяет, таким образом, функции генеритивного и волюнтивного регистров, при этом СБЖ «рассуїкдение», СБЖ «напоминание» вновь квалифицированы нами как генеритивные субжанры, а СБЖ «наставление», СБЖ «просьба» и его типы: «приказ», «мольба», «извинение» — как субжанры-волюнтивы, поскольку характеризуются коммуникативными интенциями говорящего, выражающими его волеизъявление.
Устойчивый, повторяющийся, конститутивный характер определенных субжанров в одотекстах позволяет обозначить типологию субжанровых форм с конкретными коммуникативными функциями:
1 .Субжанры с реактивно-оценочной коммуникативной функцией.
2.Субжанры с генеритивной коммуникативной функцией.
3.Субжанры с волюнтивной коммуникативной функцией. Субжанры с реактивно-оценочной коммуникативной функцией (на примере СБЖ «комплимент», СБЖ «антикомплимент») СБЖ «комплимент» - субжанр с эмоционально-оценочным модусным содержанием, определяющим интенциональную целеустановку жанровой формы.
Прагматическое назначение жанра предусматривает выражение положительно-оценочной качественной характеристики адресата или объекта речи, содержащей обязательно любезное, приятное одобрение и даже «лестный отзыв» (Ожегов, 1985. С. 248) о них, демонстрирующей также восторженно идеализированное, субъективное представление говорящего.
В одах персонифицированного типа адресованности обнаружены комплименты с имплицитной формой выражения интенций, обусловленной опосредованной характеристикой рассматриваемых высокопоставленных адресатов: положительно-похвальная оценка царствующим особам выносится посредством прославления могущества и авторитета российской державы или ее подданных, обеспеченное заслугами и стилем правления каждой самодержицы, о чем свидетельствуют реактивно-оценочные компоненты предикаты, выраженные краткими адъективными формами, вербализирующими эмоциональное состояние авторов-одописцев, среди которых достаточно определенный ряд предикатов: счастлива, велика/и, блаженна/благ, как например.
