Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Общенаучные и лингвистические основания изучения ценности и оценки 13
1.1. Оценка как аксиологическое, логико-психологическое и лингвистическое понятие 13
1.2. Оценка и оценочность. Структура оценки 24
1.3. Типы классификаций оценочных значений 35
1.4. Способы определения оценочной лексики 49
1.5. Выводы по первой главе 64
ГЛАВА II. Оценочная лексика в мемуарной литературе 68
2.1. Оценка в семантическом поле Человек 75
2.2. Оценка в семантическом поле Предмет 130
2.3. Оценка в семантическом поле Событие 134
2.4. Средства реализации оценочного значения 137
2.5. Выводы по второй главе 151
Заключение 154
Библиография 159
Список источников 181
- Оценка и оценочность. Структура оценки
- Способы определения оценочной лексики
- Оценка в семантическом поле Предмет
- Средства реализации оценочного значения
Введение к работе
В современной лингвистической науке с её тенденцией к приобретению междисциплинарного характера внимание ученых все более концентрируется на том, как язык, объект познания, связан с его носителем - субъектом познания, то есть с человеком. Такой взгляд на язык, связанный с обращением к антропоцентрической и дискурсивно-прагматической парадигмам, развивается в работах отечественных и зарубежных лингвистов Ю.С. Степанова, Е.С. Кубряковой, НД. Арутюновой, Л.А. Сергеевой, А. Вежбицкой, Дж. Лакоффа, Ч. Филлмора и других. В настоящее время лингвистика вновь обращается к учению В. фон Гумбольдта, полагавшего, что язык необходимо изучать в тесной связи с человеком. В свете этой концепции вполне осуществимо лингвистическое осмысление лексических способов репрезентации категории субъективной оценки на примере языковых полей представителей элитарной культуры.
Реферируемая диссертация посвящена анализу оценочной лексики в русских мемуарах в ее сопоставлении с аналогичными единицами в английском и чувашском языках с целью наиболее ярко высветить материал русского языка. Изучение категории субъективной оценки было предпринято в трудах по философии, в частности, аксиологии (Аристотель, Дж. Мур, В. Брожик, Т. Гоббс, Спиноза, Г. Сиджуик, Р. Хэар, И. Кант), логике (АЛ. Ивин, ММ Розенталь), психологии (АЛ. Понукалин, ЮМ. Забродин, Б.Ф. Ломов, Ч. Осгуд) и собственно лингвистики в рамках различных лингвистических подходов (А.А. Шахматов, ВВ. Виноградов, НД. Арутюнова, ЕМ. Вольф, 3. Вендлер, Р. Зифф, И. Кати, ЖЛ. Соколовская, ДА. Сергеева, СГ. Шейдаева и др.). Кроме того, оценочная лексика английского языка рассматривалась в монографии М.С. Ретунской, оценочная же лексика чувашского языка не была еще предметом специального изучения.
В рамках лексикологического подхода к изучению оценочной лексики интерес представляют труды В.Г. Гака, А. Вежбицкой, ВИ. Шаховского, Л.П. Дроновой, синтаксического и семантико-синтаксического - А.А. Зализняк, ЮМ Малинович, ЯВ. Олзоевой; с точки зрения словообразования категорию оценки рассматривают СГ. Шейдаева, ТЛ. Трошкина, в гендерном аспекте - АН. Махмутова. Также осуществляется изучение оценочности на уровне высказывания (Л.А. Пиотровская, Н.В. Коробкова, ЕВ. Миськова), на уровне текста (В.И. Болотов), результаты реализации данной категории в различных типах текста, в частности, рекламных текстах, рассматриваются М. Кронгаузом; СЕ. Никитина выделяет типы языковой оценки в народно-поэтических текстах, НИ. Клушина рассматривает оценочность в рамках публицистики, Е Л. Зайцева, ПР. Сафиуллина анализируют категорию оценки в политическом медиадискурсе, ЛЮ. Иванов исследует оценочный потенциал в текстах научной дискуссии, особенности семантико-стилистической категории оценки в законодательном тексте выделяются ТВ. Губаевой. Вместе с тем имеется всего одна работа, в которой представлены модальная экспликация концептуальной структуры текста в прагматическом аспекте на примере мемуарного жанра (Романова, 2003). Подробные лингвистические исследования субъективной оценки на материалах мемуарной литературы представителей творческой элиты отсутствуют.
Вышесказанное определяет актуальность данного исследования, объектом которого явились единицы лексического уровня (имена существительные и имена прилагательные) современного русского, английского, чувашского языков и речевые
конструкты, служащие для выражения ценностных категорий в виде языковой оценки в мемуарной прозе.
Таким образом, рабочая гипотеза предпринятого научного исследования основывается на предположении, что оценочность как элемент лексического значения представляет собой такую языковую категорию, которая в определенной степени обусловлена внеязыковыми факторами: гендерностью, спецификой ценностных ориентации определенного социума, национально-культурными особенностями, диахронией. Это подтверждает мысль о том, что языковые явления отражают общественную и культурную жизнь говорящего коллектива, потому что, по словам ЮН. Караулова, «нельзя познать сам по себе язык, не выйдя за его пределы, не обратившись к его творцу, носителю, пользователю - к человеку, к конкретной языковой личности».
Предметом настоящего исследования служит языковая категория оценочности.
Целью исследования явился анализ семантических полей, репрезентирующих «картину мира» языковых личностей представителей творческой элиты на материале оценочных именных частей речи (имен существительных и имен прилагательных), в том числе именных ФЕ, в мемуарной литературе с элементами сопоставления в английском и чувашском языках.
Достижение этой цели предполагает решение ряда конкретных задач:
выявить существенные специфические особенности категории оценки в гуманитарно-аксиологической научной парадигме;
определить место и роль оценочной лексики в языке мемуарной прозы;
выявить наиболее соответствующие природе мемуаристики оценочные значения, проследить условия и возможности возникновения, передачи и изменения оценочных значений в лексической семантике русского, английского и чувашского языках.
определить роль социального, ментального, гендерного и диахронического контекста при формировании «картины мира» личности мемуариста;
рассмотреть способы выражения оценочных значений и определить их роль в создании ценностной картины мира автобиографа (мемуариста). Методологической основой исследования явились труды Н.Д. Арутюновой, ЕМ.
Вольф, В.И. Карасика, ГГ. Кошеля, Т.В. Маркеловой, JLA. Сергеевой, Вй. Сергеева, С.Г. Шейдаевой, С.С. Хидекеля, в которых оценочность понимается как универсальная языковая категория, поскольку язык выступает как средство фиксации, аккумуляции и передачи ценностных ориентиров общества, а также выражения разнообразных оценок и оценочных смыслов.
Методы и приемы исследования. Многоаспектность исследования обуславливает применение комплекса методов: метода обобщения и систематизации, описательного и сопоставительного методов, структурно-семантического метода, метода компонентного анализа, метода социолингвистического анализа, в основе которого лежит метод корреляции языковых и социальных явлений, анализа словарных дефиниций, дискурсивного анализа, текстового анализа, контекстологического анализа, приема семантического поля и приема модальной рамки.
Материалом для исследования языкового выражения оценочности в мемуарной прозе послужил корпус оценочных лексем и устойчивых словосочетаний русского,
английского и чувашского языков, отобранных из «прямых» мемуаров актеров ХГХ-ХХ веков.
Корпус исследованных текстов включает более десяти мемуаров второй половины XLX - конца XX веков, общий объем исследованного материала составляет более 7 тысяч единиц.
Научная новизна состоит в том, что впервые предпринято описание оценочных единиц в языке мемуарной прозы, представляющих собой оценочные имена и словосочетания, с позиций теории частных оценок, а также в ракурсе изучения основных принципов и приоритетов этнического, тендерного менталитетов в синхронно-диахронном аспекте, позволившее определить оценочный потенциал лексики русской мемуарной прозы в ее сопоставлении с языком английских и чувашских мемуаров.
Научно-теоретическая значимость работы состоит в выявлении особенностей реализации категории оценки с помощью оценочной лексики и оценочных словосочетаний в мемуарной прозе с учетом ментальных, тендерных и временных различий; в возможном использовании представленного в диссертационном исследовании материала для дальнейших исследований сходных явлений, в разработке теории частнооценочных значений, в решении задач современной лингвокультурологии и в систематизации знаний о жанровой обусловленности языка мемуарной прозы
Практическая ценность работы заключается в том, что её положения и результаты могут быть использованы в лекционных курсах по лексикологии, стилистике, интерпретации текста, лингвокультурологии, межкультурной коммуникации, при проведении спецкурсов по лингвистике текста, теории коммуникации, семантике, анализу дискурса и языка мемуарной прозы, а также могут найти применение в практике преподавания русского языка как иностранного, обусловленной повышенным вниманием к проблеме отражения в языке национально-культурной семантики (аспект лингвострановедения).
В данном исследовании на защиту выносятся следующие положения:
категория субъективной оценки - одна из универсальных текстовых категорий; текстовое пространство мемуарной прозы характеризуется значительной насыщенностью ценностными знаками, отражая категорию субъективности как одну из универсальных текстовых категорий;
в языке мемуарной прозы оценка реализуется как динамическая категория, находящаяся под влиянием культурных, морально-этических, социальных, религиозных, тендерных, ментальных, временных факторов и обладающая прагматической и когнитивной функциями. Оценочное высказывание в данном типе дискурса стремится повлиять на адресата (читателя или самого автора в условиях полисубъектности);
при определении объекта и субъекта оценки наблюдаются интегральные и дифференциальные признаки характера и типа оценочного значения, в связи с чем различается отрицательная и положительная оценка человека, предмета, события. Все выделенные категории частнооценочных значений (согласно классификации Н.Д. Арутюновой) наличествуют в сфере оценки мемуаристов, однако в наибольшей степени в текстах наблюдается концентрация лексики с этической и эстетической оценкой, образующей ядро духовно-нравственной составляющей любой личности, а также эмоционально-оценочных слов, эмотивный компонент которых содержится в словообразовательных аффиксах и коннотации;
- отдельные языковые оценочные единицы и фразеологизмы в текстовом
пространстве современной мемуарной прозы имеют ряд схожих черт: функционально-
прагматическая направленность, специфические особенности, развитый лексико-
семантический уровень и функционирование в речи лиц разного образовательного и
культурного уровней, доминирование отрицательной оценки и стилистически сниженных
языковых единиц, что подтверждает тенденцию к огрублению языка;
оценочная лексика активно используется в речевой коммуникации автора и его современников рассмотренных нами произведений, являясь универсальным средством выражения субъективности;
адгерснтная оценочность (контекстуальная и окказиональная) наиболее ярко раскрьшает и характеризует языковую личность пишущего и позволяет создать целостное впечатление о внутренней духовной жизни представителей творческих профессий, их современников, а также о мировоззренческой парадигме конкретного автора;
- мемуаристика представляет собой сложную и разнообразную систему
репрезентации категории субъективной оценки, проявляющуюся на всех языковых
уровнях при доминировании лексического.
Апробация работы. Основные результаты диссертационного исследования на различных этапах разработки были представлены на заседании кафедры русского языка как иностранного ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет им ИЛ. Ульянова», на Всероссийской научно-практической конференции, посвященной памяти академика Матвея Михайловича Михайлова (Чебоксары, 25-27 октября 2005г.), Всероссийской научной конференции «Сопоставительное изучение разнотипных языков: научный и методический аспекты» (г. Чебоксары, 24-26 октября 2006 г.), на международной научной конференции «Языковая семантика и образ мира» (г. Казань, 20-22 мая 2008 г.), на региональной научной конференции, посвященной Дням славянской письменности и культуры (г. Чебоксары, 2008 г.) и изложены в 5 публикациях.
Структура диссертации определяется целью и поставленными задачами. Работа состоит из введения, двух глав с последующими выводами, заключения, библиографии, списка источников и списка использованных словарей.
Оценка и оценочность. Структура оценки
Как известно, существуют два основных способа реагирования на мир и информирования о нем — объективный и субъективный, оценочно нейтральный и оценочно насыщенный, пристрастный, что объясняется способностью человеческой психики не только отображать действительность в виде объективной информации о мире, о людях, о себе, но и избирательно относиться к ней, осознавая ее благоприятные и неблагоприятные воздействия на жизнедеятельность, и представлять это знание как субъективную информацию, как оценочно окрашенное отношение.
Оценка относится к тем категориям, которая в течение многих столетий приковывает к себе внимание философов, логиков (Аристотель, Дж. Мур, В. Брожик, Т. Гоббс, Спиноза, Г. Сиджуик, Р. Хэар, И. Кант, Н.И.Кондаков, Д. Юм, А.А. Ивин, М.М. Розенталь, фон Вригт и др.), психологов (А.А. Понукалин, Ю.М. Забродин, Б.Ф. Ломов, Ч. Осгуд) и лингвистов (Витгенштейн, Вендлер, Н.Д. Арутюнова, Е.М. Вольф и др.). Оценка как «когнитивный феномен» (Ван Дейк) является предметом рассмотрения смежных с языкознанием наук, в каждой из которых освещается определенный аспект данной категории: логика оценок и норм (А.А. Ивин), философия ценности и оценок (В.В. Брожик), психология эмоций, мотивов и потребностей (А.Н. Леонтьев), гносеологическая природа ценностей (А.А. Брудный), ценности в культурологии (А.А. Макарян, Г.Д. Гачев), социологии (Д. Поппер), эстетические идеалы и функции культуры (А.Т. Калинкин) и т.д. Вопросы аксиологической категоризации мира и особенности отражения данного процесса в языковой картине мира, реконструкции ценностной картины мира в ее национальных вариантах по данным языка разрабатываются в рамках гносеологического подхода (Д.И. Руденко, В.М. Богуславский, Т.И. Вендина, Дейк, Е.В. Урысон) и др. Психологические основы языковой оценки рассматриваются в работах Г.Х. Шингарова, Е.Ю.Артемьевой, В.Ф. Петренко, П.В. Симонова, С.Х. Раппопорта, В.Г. Гака, О.Лещака, Е.Ю. Мягковой, В.И. Шаховского, М.В. Ляпон. Оценка как социокультурная категория, отражающая исторически сложившееся, социально закрепленное, типизированное отношение членов языкового коллектива к определяемым словами понятиям, освещается в социолингвистических и культурологических исследованиях (М.С. Ретунская, Е.В. Бабаева и др.). Взаимосвязь оценочной лексики с культурой того или иного этноса в русле этнопсихолингвистики нашла отражение в трудах В.И. Жельвиса, в русле этнолингвистики - Л.П. Дроновой.
Суммируя данные этих наук, попытаемся сформировать основу для описания языковых оценок, выделить основные направления и взаимосвязи этого явления сознания человека с действительностью и языком и тем самым обосновать концепцию функционирования языковых оценок как специфического разряда лексикона, отражающего эти взаимосвязи.
Замечено, что имеющее место в современной науке соединение понятий логики, философии, аксиологии и оценочности не случайно.
Собственно научные основы философского понимания оценки и становления аксиологии как особой области философской мысли складываются в период Возрождения в работах Т.Гоббса, Дж. Локка, Б. Спинозы, их развитие продолжается в более поздних работах И.Канта, Д.Юма, И.Бентама и других выдающихся философов. Становление философской аксиологии как самостоятельной философской науки закрепляется положениями, разрабатываемыми в трудах Дж. Мура, Г. Сиджуика, Р. Хэара, Г. фон Вригта. В работах этих ученых предпринимаются попытки определить основные сферы ценности, классифицировать ценности по их отношению к человеку, найти обоснование функциональному выражению ценностных и оценочных отношений в единицах языка и речи. Данные проблемы так и не получили своего окончательного решения и представляют собой ядро современных философско-аксиологических исследований в зарубежной и отечественной науке.
В качестве особой научной категории понятие оценки впервые появилось в трудах основоположника современной аксиологии Германа Лотце, трактовавшего оценочность как безусловно долженствующее ценностное отношение людей к тем или иным реальным или виртуальным объектам, придавая, таким образом, ценностному отношению не столько эмоционально-оценочный, сколько деонтический характер. Впоследствии понимания оценки как исключительно ценностного отношения к оцениваемым объектам придерживались такие выдающиеся мыслители, как Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, С.Л. Франк, Ж.П. Сартр, А. Камю [Столович 1991: 121- 260]. Широкому распространению такого понимания оценки на уровне философского и общественно-политического дискурса во многом способствовала популярность провозглашенного Ф. Ницше требования «переоценки ценностей» [Ницше 1990: 17—93].
Наиболее полно теория оценки представлена в работе словацкого философа В.Брожика [Брожик 1982]. В соответствии с этой теорией специфической стороной отношений между субъектом и объектом оценки является предметная ценность (антиценность). Предметная ценность (антиценность), соответствующая положительному (отрицательному) качеству предмета, не существует вне конкретных объективно присущих ему признаков, но и не сводится к ним. При отсутствии связей с субъектом, предмет обладает ценностью («ценностной предметностью» — термин В.В Брожика [Брожик 1982: 246]) потенциально, в виде определенной предрасположенности, которая реализуется в процессе удовлетворения человеческих потребностей, в общественных отношениях, в практической деятельности человека: «Ценностная предметность - это функция, роль, выполняемая природной вещью или искусственным объектом в общественной жизни, а наделяет его этой функцией или ролью человек в процессе практической деятельности» [Брожик 1982: 24-27]. Оценочное суждение субъективно отражает объективную реальность и вследствие этого объективно по содержанию. Оно соотносится с определенным оценочным эквивалентом, выступающим в виде критерия, нормы - «интереса или взгляда, которыми руководствуется субъект, оценивая реальность» [Брожик 1982: 76].
Способы определения оценочной лексики
Эмоциональная оценка наиболее широко функционирует в языке мемуарной прозы, поэтому особо важным представляется очертить границы таких номинаций. Решение данной проблемы напрямую зависит от представления учеными, касающегося вопроса о степени спаянности эмоционального и оценочного компонентов лексического значения.
Так, довольно часто в состав оценочных включают предикаты эмоционального состояния (радоваться, гневаться) и эмоционального переживания (сожалеть, любить) (Е.Ф. Вольф, Л.Г. Бабенко). Ряд же ученых (В.Н. Телия, И.А., Стернин, Д.Н. Шмелев, В.Г. Гак, Л.М. Васильев) вполне справедливо не считают подобные слова оценочными. По их справедливому мнению, эти предикаты лишь сообщают об эмоциях, но не выражают их, так как подобные слова не обладают важнейшим свойством, присущим лексике с эмоциональной оценкой: они не способны воздействовать на эмоциональную сферу сознания собеседника и, следовательно, не могут рассчитывать на его эмоциональную реакцию. Точка зрения, согласно которой эмоциональный компонент не может существовать независимо от оценочного, что «они едины, как неразрывны оценки и эмоции на виеязыковом уровне» (Н.А. Лукьянова, В.Н. Харченко, В.И. Шаховский, И.А. Стернин и др.) может привести к неоправданному включению в состав эмоционально-оценочной лексики неоценочных единиц, тем более, что в качестве одного из доказательств ученые приводят тот факт, что в словарях оба компонента фиксируются одними и теми же пометами: неод., презр., бран., ирон., шутл., пренебр., груб., фам. Поэтому более справедливым считаем противоположное мнение, согласно которому эмоциональный компонент может существовать в значении независимо от оценочного (В.Н. Телия, И.А. Стернин, Л.М. Васильев, Е.Ф. Вольф).
Кроме того, в литературе данной группы исследователей считается возможным выделение эмоционального компонента в чистом виде по отношению к целому ряду слов с оттенком ласки, ласкательное (солнышко, ягодка, золотце, светик). Замечено, что в языке функционируют глаголы со значением эмоционального отношения, не осложненного оценкой (обио/сать, насмехаться). Ученые отмечают, что эмоциональной оценке, так же, как и рациональной, свойственно разделение на ингереитную и адгерентную. С выделением адгерентнои эмоциональной оценки связана концепция панэмоциональности, в соответствии с которой любое слово языка потенциально эмотивно (Л.Г. Бабенко, В.Н. Говердовский, В.В. Виноградов, В.И. Шаховский, Д.Н. Шмелев).
При выявлении в структуре значения компонента «эмоциональная оценка» можно добавить метод, основанный на оппозициях, в которые способно выстраиваться эмоционально-оценочное слово благодаря яркости и необычности лексического значения по сравнению с нейтральными наименованиями (семантической контрастности). Часто эмоциональная оценка выявляется при сопоставлении: 1) с нейтральными в этом смысле синонимами: сборище, тусовка — собрание; дебош, потасовка — конфликт; банда, шайка - группировка; 2) с полярной по знаку единицей: расправа — возмездие; путчист — повстанец; 3) с нейтральной и противоположной единицами: зачингцик, застрельщик - инициатор — зачинатель; 4) с нейтральным словосочетанием: делец — деловой человек; ловкач — ловкий человек; заговорщик — участник заговора [Лукьянова 1986: 52] Ученые отмечают многообразие эмоционально-оценочных отношений, существующих в языке (Н.А. Лукьянова, Т.А. Графова). Они распределяются между двумя вариантами оценки: положительной и отрицательной. Мелиоративную оценку выражают следующие эмоционально-оценочные отношения: одобрения (хват), ласки, ласкательности (золотце), удовольствия (вкуснятина), восторга, восклицания (прелесть). Пейоративную оценку выражают эмоционально-оценочные отношения неодобрения, осуждения (негодяй), пренебрежения (мужичонка), презрения (крючкотвор), отвращения (гадость), омерзения (мерзость), недовольства, возмущения (возмутительный), сарказма (приплыли), шутки (карапуз), уничижения (старикагика), иронии (умник).
С категорией эмоциональной оценки пересечено такое понятие, как экспрессивность. Экспрессивность номинации часто бывает обусловлена оценочным компонентом значения. Однако не все экспрессивные единицы являются оценочными: номинации со значением множества, слова с экспрессивно-интенсивным значением. Под обную экспрессивность, не основанную на оценочной квалификации объекта, В.Г. Гак называет собственной, или объективной. Она отличается от направленной, или субъективной, имеющей целью не только отобразить переживания действительного лица, но и показать отношение окружающих к этому лицу, вызвать определенное оценочное отношение к нему.
Экспрессивность наименования создается часто эмоциональной оценкой в совокупности со стилистической окраской: шпион (разг.), повстанец (книжн.). В этом случае слово не только выражает отношение к предмету, но и сигнализирует об определенном стиле речи. Говоря о взаимодействии оценочности и стилистической значимости, заметим, что чаще всего ученые отмечают отсутствие зависимости между положительной оценочностью и книжной (высокой) окраской, между отрицательной оценочностью и разговорной (сниженной) окраской, что не всегда оправданно.
Оценка в семантическом поле Предмет
Анализ общих для мемуаристов оценочных номинаций позволяет определить сходства их речевых стратегий в зависимости от сходства экстралингвистических факторов (пол, профессия, время, происхождение). Проведенный анализ подтверждает положение о том, что члены одного социума имеют одинаковые духовные и материальные потребности, интересы и, соответственно, одинаковые реакции на внешний мир и языковые предпочтения.
Так, общими для языка мемуаров Т.Л. Щепкиной-Куперник и К.С. Станиславского оказалось 14 единиц: бабы, богатырь, виртуоз, королева, красавец, красавица, мастер, невежда, рабы, самодур, молодец (добрый), старуха, старушка, цветник (у К.С. Станиславского цвет) — доминируют эстетические оценки; для мемуаров Т.Л. Щепкиной-Куперник и Н.В. Мордюковой оказались 10 единиц: баба, тетенька, ангелочек (у Н.В. Мордюковой Ангел!), девицы, дитя, красавеї), красавица, старуха, старушка, молодец (добрый) — доминируют эстетические оценки; для Т.Л. Щепкиной-Куперник и М.М. Плисецкой - 18 единиц: звезда, ангелочек, бабы, богема, воительница, девицы, дитя, красавец, красавица, красотка, мастер, мерзавец, молодец (русский), старуха, старушка, чародей, шпионка — доминируют эстетические; в мемуарах Т.Л. Щепкиной-Куперник и Э.А. Рязанова зафиксированы следующие одинаковые оценочные слова (11): звезда(2), болото, держиморда, интеллигент, красавица, мастер, урод, цветник, мерзавец, самодур — доминирует эстетическая оценка; К.С. Станиславский - Н.В. Мордюкова - 7 общих единиц: гений, дитя, дура, красавец, красавица, старуха, старушка — доминирует эстетическая оценка, К.С. Станиславский - М.М. Плисецкая -13 единиц: любитель, творец, аферист, баба, верзила, гений, дитя, дура, дурак, красавец, красавица, трус, мастер — доминируют эстетические оценки; К.С. Станиславский - Э.А. Рязанов (16): авантюрист, аферист, болван, гений, глупец, дурак, красавица, мастер, самодур, ничтожество, пьяница, скандалист, трус, храбрец, самородок, шулер — доминирует этическая оценка; Н.В. Мордюкова - Э.А. Рязанов (5): талант, чудо, мужички, спекулянт, труженица — доминируют этические и эстетические оценки; М.М. Плисецкая - Э.А. Рязанов (33): рубаха-парень, мерзавец, полуподонки (у М.М. Плисецкой подонки), старик, стукач (2), хам, подхалим, душегуб, мастер, талант, скоты (скотина у М.М. Плисецкой), ас, старуха, бессребреник, враги, гений, греховодник, дурак, забияка, завистник, заводила, наглец, остроумец (у М.М. Плисецкой острослов), подонки, садисты, смельчак, тиран, трус, умница, циник, чинуша, чудовище — доминируют этические оценки.
Обнаружено, что в языке К.С. Станиславского, Р.А. Рязанова, Т.Л. Щепкиной-Куперник и М.М. Плисецкой отражены схожие представления о людях, вследствие чего создаются одинаковые экспликации этических, эстетических и смешанных оценок; оценочная же лексика Н.В. Мордюковой характеризует автора как яркую, нетипичную для русской мемуарной прозы языковую индивидуальность.
Интересным представляется тот факт, что в мемуарной литературе американских актеров (в сопоставлении с русской мемуаристикой) в целом оценочные номинации лиц присутствуют реже, однако чаще они наблюдаются в языке мемуаристок. Заметна также асимметрия оценочного знака в пользу отрицательно-оценочных единиц. В большинстве случаев подобные ингерентные оценки характеризуют моральные качества: а miscreant (злодей), a quack (шарлатан), hypocrites (лицемер), an impostor (самозванец), a sinner (грешник), a miser (скупец), philanderer (бабник); адгерентные оценки представлены в большей степени контекстуальными ситуативными оценками («Blond» — блондинка, a disciplinarian — педант); оценка, возникающая под влиянием сочетающейся единицы (a party nudist - партийный нудист); совмещенные же оценки, характеризующие талантливого человека, представлены единичными употреблениями (idol, а movie queens, genius), так же, как и оценки, совмещающие характеристики внешности и моральных качеств (siren). Эстетические оценки, номинирующие лицо, в американских мемуарах также представлены небольшим количеством (belle — красавица, a real beau — настоящий денди, an exceptional beauty — красавица). Окказиональное употребление оценочных единиц практически не встречается, исключение составляет единственная номинация в тексте Дж. Фонды («tomato» — a luseious, ripe young thing (томат — доел, сочная, зрелая молодая штучка, о девушке, пленившей уже немолодого человека и готовой выйти за него замуж). Заметим также, что в английских текстах практически отсутствуют номинации лиц с субъективно-оценочными суффиксами (girl [девочка] -girlie [девчушка] — редкое исключение) «не просто потому, что в английском языке нет такого количества и разнообразия уменьшительно-ласкательных суффиксов, а главным образом потому, что у них этого нет в менталитете. А в менталитете нет, потому что нет в языке, они не приучены языком к таким «нежностям» [Тер-Минасова 2004: 194].
В то же время в мемуарах чувашских актеров оценочные номинации лиц встречаются еще реже. Наибольшей частотностью обладают положительные ингерентные эстетические оценки (чипер пике — красавица, шаркалчасем - мелюзга). Этические оценки также ингерентны при доминировании отрицательно-оценочных единиц (пасалиа хер — распутница, хараканскер — трус, ёдрен паранса дурекен, кахал-наян, эрех ёдекен йах-яхеем — отлынивающие от работы, лентяи, алкоголики, охламоны, турпилёк — лентяй). Замечено, что в чувашских текстах в целом присутствует небольшое количество эмоционально-оценочных лексем (мантаран, мантаран ачи - бедняжка, мёскён — бедняга, бедолага).
Функционирование ЛТГ зритель определяется творческой ориентацией на зрителя, на «свою» публику; основанием оценки данной категории лиц являются этические нормы, так как оцениваются, в первую очередь, поведение публики на спектаклях и способы проявления реакции зрителей на увиденное. Соответственно наблюдаемые лексемы, репрезентирующие оценку данного объекта, являются ингерентными эмоционально-оценочными с преобладанием мелиоративных единиц {«благодарная публика», увлеченная, скромная публика; жадный (в значении жаждущий, страстно стремящийся к чему-нибудь , Ушак.) неиспорченный, доверчивый, не блазированный, расположенный зритель; первобытный (перен. некультурный, дикий, отсталый Ушак.) в отношении искусства зритель; доверчивая публика, самый капризный в значении непоследовательный, изменчивый, прихотливый (Ушак.) зритель; публика квалифицированна и очень добра, близкая, замечательная публика, торжественный зал). Окказиональные употребления встречаются редко (роднющая публика, трудный зал, не мертвый, не ледяной).
Средства реализации оценочного значения
Объективная реальность отражается в сознании человека не просто «наивно-реалистично», а через призму общественных отношений людей к предметам и явлениям действительности и друг к другу, фиксируется и кодируется в значениях языковых знаков. Оценочный фрагмент в языковой «картине мира» отличается богатой палитрой разноуровневых средств выражения в русском языке.
Так, на фонетико-фонологическом уровне в качестве важнейшего средства выделяют интонацию, которой принадлежит роль экспликации эмоциональной оценки: оценка, выраженная тоном речи, специальные интонационные конструкции ИК-5, ИК-6, ИК-7, предназначенность которых для выражения оценочного значения определена Е.А. Брызгуновой, оценочные фонемы в системе языка выделены Фоминой Т.Г.
Очевидные лексико-грамматические средства выражения оценочного значения долгое время не рассматривались в лингвистической науке как единицы с функцией оценки. Словообразование в русском языке является ярким источником речевой экспрессии благодаря богатству и разнообразию оценочных аффиксов: аффиксы со словообразовательным значением субъективной оценки: -ушк, -инк, -онк и др., описаны, в частности, В.В. Виноградовым [Виноградов 1972: 121-122]; Ш. Балли, который определил подобные морфемы как суффиксы, «выражающие восприятие ценности или суждение о ценности, вызываемые понятием, содержащимся в основе» [Балли 2001: 271]. В начале XX века термин «категория субъективной оценки», прочно занявший место среди самых актуальных явлений современной лингвистики, был введен в научный обиход А.А. Шахматовым, который применил его к группе производных существительных, образованных при помощи уменьшительных, увеличительных и уничижительных суффиксов. Так, в словах с суффиксом субъективной оценки суффикс привносит в значение, как правило, ту или иную эмоциональную окраску денотата. Е. М. Галкина-Федорук выделяет в русском языке следующие суффиксы эмоциональной оценки: в словах женского рода: -очка, -ечка, -енъка, -онъка, -ушка, -юшка, -ща, -ичка, еночка, -урка и др. {белочка, кошечка, березонька, подруженька, головушка, землица, сестрица, девчурка); в словах мужского рода: -очек, ечек, -ок, -ек, -ик, -чик, -ец, . -ышек, -ушка и др. (листочек, листик, мальчик, хлебец, колышек, скворушка); в словах среднего рода: -ечк(о), ико, -ецо, -ицо, -ушко, -ышко, -ечко {личико, блюдечко, солнышко, колечко). Исследователь отмечает также более редкие употребления увеличительно уничижительных суффиксов: лъвище, слотпце, страшилище, позорище, в которых эмоциональность практически не ощущается, уступая место оценке и экспрессии [Цит. по Стернину1979: 89—116]. Необходимо отметить, что исследователи субъективно-оценочных производных длительный период ограничивались описанием имен, чаще существительных, реже — прилагательных, хотя в 1961 г. профессором В.М. Марковым было доказано существование глаголов, имеющих словообразовательное значение субъективной оценки. В современном языкознании это направление в науке представлено исследованиями многих лингвистических школ (Казань, Санкт-Петербург, Ижевск, Омск и др.). Данное направление характеризуют две основные особенности: во первых, последовательно исторический подход к языку как к развивающемуся явлению, во-вторых, целостный охват словообразовательной системы языка, то есть учёт процессов не только морфемного, но и семантического словообразования в их взаимосвязи.
Вслед за С.Г. Шейдаевой мы признаем особенную активность субъективно-оценочных образований в различных частях речи, отмечая наибольшую их употребительность в языке Н.В. Мордюковой, которые чаще всего носят предметный характер. В связи с этим необходимо отметить, что суффиксы субъективной оценки - характерная черта русского языка. Для английского языка подобное средство выражения эмоциональности нехарактерно: «уменьшительные суффиксы в английском языке немногочисленны и малоупотребительны; суффиксы -ling;, let-, -ster почти потеряли свою продуктивность. Суффикс -ling; в современном английском языке используется для придания уменьшительности всего приблизительно в 50 словах, причем далеко не во всех он выражает эмоциональность; суффикс -ster встречается в 30 словах, придает в основном пейоративный, иронически-пренебрежительный оттенок слову: punster, gamester, tricker и т. д.» [Стернин 1979: 89-116].
Анализируя субъективно-оценочные образования в целом и уменьшительно-ласкательные образования в частности, необходимо обратить внимание на сложное отношение к подобным образованиям со стороны разных исследователей с учетом диахронического и синхронического аспектов. Так, СИ. Ожегов в работе «Основные черты развития русского языка в советскую эпоху» отмечал «широкое использование в потоке речи, - шире, чем в литературных нормах языка, средств уменьшительного словообразования, как формы экспрессии всякого рода: презрения, иронии, вежливости, ласкательности» [Ожегов 1974: 29]. Ученый считал необходимым учитывать «социальную оценку слова», так как эта оценка, наряду с «характером словообразовательных возможностей, с состоянием синтаксических отношений и стилистического употребления» составляет реализацию лексического значения слова. В качестве источников проникновения экспрессивных уменьшительных форм в речевую практику СИ. Ожегов выделяет общенародный язык с влиянием диалектного элемента лексики и элементов мещанско-купеческой жаргонной речи. Т.Л. Козловская отмечает, что в послереволюционное время существовала точка зрения,
140 которая объясняла широкое использование рассматриваемых форм желанием рабочего класса «найти общий язык» с руководимым им крестьянством. Сама же исследовательница придерживается той точки зрения, что «уровень образованности самого пролетариата был, скорее, недостаточно высок для того, чтобы он мог сознательно оценивать характер употребляемых им речевых единиц; для простых рабочих людей уменьшительно-ласкательные образования были словами со значением «чего-то приятного» [Козловская 2001: 213-220] и отмечает, что интеллигенция не принимала подобной речевой практики и избегала употребления форм субъективной оценки. В современной речевой культуре, отмечает Т.Л. Козловская, образования с суффиксами уменьшительности-ласкательности используются в качестве средств создания «прагматической категории вежливости», причем автор замечает «процесс перехода форм с суффиксами уменынительности-ласкательности из речи обслуживаемых в речь обслуживающих», который определяет распределение социальных ролей по вертикальной шкале отношений. Заметим, что В.В.Виноградов в подобных случаях предостерегал от «приторности» речи, видя в этом черты «речевого мещанства». Кроме того, автором статьи проводится исследование, в результате которого делается вывод о том, что «индивидуальные оценки подобного рода могут быть одним из источников, которые следует принимать во внимание при выработке в отношении уменьшительно-ласкательных форм рекомендаций нормативного характера» [Козловская 2001: 213-220]. Тем не менее, наиболее важным представляется вывод о том, что в силу изменения вкуса в языковом сознании масс происходят кардинальные изменения в культурно-речевой традиции. И на данном этапе происходит «процесс стилистического опрощения уменьшительно-ласкательных слов» [Голуб 2005: 199]. Исследователи отмечают, что в живой речи они часто употребляются как «форма разговорности» [Граудина 1980: 249]. И.Б. Голуб считает, что слова с аффиксами отрицательной экспрессии в обиходной речи уже не воспринимается как средство выражения негативного отношения, что связано с частотностью подобных форм в разговорном стиле. Однако достаточно частое употребление субъективно-оценочных слов с уменьшительными, уничижительными и ласкательными суффиксами является неотъемлемой составляющей современных бытовых диалогов, придающей им фамильярную, интимную окраску, выражающей сочувствие, иронию, но всегда придающей речи характер живой, непринужденной беседы.
