Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Морфодеривационная структура русского субстантива: системно-языковой и речевой аспекты 13
1.1. Морфемная и словообразовательная структура русского существительного в языковом сознании 13
1.2. Словообразование в речевой деятельности детей и взрослых 38
1.3. Экспериментальное словообразование как приём исследования морфодеривационной структуры русских субстантивов 45
Выводы 57
Глава 2. Морфодеривационная*структура русского суффиксального существительного со значением деятеля (по данным экспериментального словообразования) 59
2.1. Специфика современного русского субстантивного суффиксального словообразования 59
2.2. Методика проведения словообразовательного эксперимента и интерпретация суффиксальных производных 69
2.3. Морфодеривационная структура русского суффиксального субстантива со значением деятеля (по данным словообразовательного эксперимента со взрослыми) 79
2.4. Морфодеривационная структура русского суффиксального субстантива со значением деятеля (по данным словообразовательного эксперимента с детьми) 109
2.5. Сопоставительный анализ суффиксальных субстантивов со значением деятеля у информантов разных возрастных групп 122
Выводы 131
Глава 3. Морфодеривационная структура русского субстантивного композита со значением деятеля (по данным экспериментального словообразования) 134
3.1. Специфика современного русского композитного словообразования. .. 134
3.2. Методика проведения словообразовательного эксперимента и интерпретация композитов 139
3.3. Морфодеривационная структура русского субстантивного композита со значением деятеля (по данным словообразовательного эксперимента со взрослыми) 142
3.4. Морфодеривационная структура русского субстантивного композита со значением деятеля (по данным словообразовательного эксперимента с детьми) 171
3.5. Субстантивные композитьъсо значением деятеля, порождённые детьми и взрослыми: сопоставительный анализ 176
Выводы 180
Заключение 182
Библиография 187
Список использованной литературы 187
Словари и справочники 224
Приложения 226
- Морфемная и словообразовательная структура русского существительного в языковом сознании
- Специфика современного русского субстантивного суффиксального словообразования
- Специфика современного русского композитного словообразования.
Введение к работе
Задача лингвистических исследований состоит в том, чтобы вскрыть все потенции языка. Только при соблюдении этого условия описание языка будет достаточно адекватным природе последнего. Триединство языковых явлений, по мнению Л.В. Щербы, предполагает исследование не только «языковой системы» и «языкового материала», но и «индивидуальной речевой деятельности». Иными словами, следует найти пути и способы актуализации потенциальных возможностей языка, которые могут реализовываться в языковом сознании носителей-языка к их речевой деятельности. При этом собственно лингвистические данные могут не всегда совпадать с теми, которые получаются в результате анализа речи и лингвистических экспериментов. От экспериментального поворота исследования лингвистика выигрывает, т.к. картина «языковой системы» при этом дополняется и уточняется.
Речевая деятельность обусловливается сложным речевым механизмом человека, или психофизиологической речевой организацией индивида, которая является своеобразной переработкой его речевого опыта и служит индивидуальным проявлением языковой системы, выводимой из языкового материала. Судить о характере этой организации можно только на основании речевой деятельности индивида. Такое вынесение речевой организации за рамки вышеназванной триады в качестве фактора, обусловливающего и речевую деятельность, и её проявления в языковом материале и языковой системе, позволило заключить, что Л.В. Щерба выделил не три, а четыре аспекта языковых явлений (Залевская, 1999).
Становление и постоянное упорядочивание речевой организации человека как самоорганизующейся системы особого рода происходит в процессе его речемыслительной деятельности. Языковой материал может обрабатываться, с одной сюроны, в ходе речевой деятельности обычного говорящего, с другой - в ходе метаязыковой деятельности лингвиста. В первом случае формируется «система функциональных ориентиров и опор»
(Залевская, 1999, с.32), необходимых для успешности процессов производства и понимания речи, во втором - через логико-аналитическую работу создаётся описательная модель языка, или система нормативных прескриптивных правил. Расхождение продуктов такой переработки очевидно из наблюдений над речевым онтогенезом, когда ребёнок, практически владеющий языком, испытывает трудности при изучении родного языка как учебного предмета.
Таким образом, понятия «индивидуальная речевая система», или речевая организация индивида, и «языковая система» нетождественны, теоретически несоизмеримы, вследствие чего результаты переработки языкового материала в указанных направлениях совпадают далеко не всегда. А.А. Залевская в данной связи категорически исключает правомерность «прямого механистического перенесения продуктов метаязыковой деятельности лингвиста на описание закономерностей функционирования речевого механизма индивида» (Залевская, 1999, с.ЗЗ). Призыв учитывать индивидуальную специфику речевой организации говорящего, множественность результатов переработки одного и того же языкового материала должен быть услышан современными лингвистами, изучающими динамические процессы речемыслительной деятельности.
Обращение к индивидуальной форме существования языка соответствует общей тенденции развития языкознания, наметившейся в конце XX века, которая заключается в углублении интереса к человеку как креативному носителю языка и активному пользователю языком. Вспомним общеизвестный тезис Ю.Н. Караулова о том, что «нельзя познать сам по себе язык, не выйдя за его пределы, не обратившись к его творцу, носителю, пользователю - к человеку, к конкретной языковой личности» (Караулов, 1987, с.7).
Языковой антропоцентризм проявляется в различных языковых структурах. Исследования Дж. Брунера, М. Джонсона, Дж. Лайонза, Дж. Лакоффа, М. Полани, К. Прибрама, У. Найссера, Ч. Филлмора, Б.М. Величковского, А.В. Кравченко, Е.С. Кубряковой и др. показывают, что в основе мысли, вы раженной посредством языка, лежит восприятие как свойство, присущее человеку. Именно восприятие объясняет явления языкового антропоцентризма и антропоморфизма, которые «вплетены» в саму ткань языка. Познавательная деятельность, содержательную сторону которой составляют категоризация и концептуализация мира, своей отправной точкой имеет фигуру человека - индивида, через непосредственный чувственный опыт познающего реальный мир.
В комплексе когнитивных наук, предметом которых является познание человека и связанные с ним структуры и процессы, лингвистика занимает особое место: в центре внимания когнитивной науки находится язык как сугубо человеческая знаковая система, служащая целям общения в социуме. Изученность процессов знакообразования - семиозиса - в силу их сложного и неявного характера до сих пор остаётся недостаточной, поэтому исследования семиотических (ономасиологических) актов и их результатов вносят известный вклад в решение проблемы порождения и восприятия речи.
Актуальность исследования определяется его антропоцентрической направленностью и недостаточной изученностью русской спонтанной речи в морфодеривационном аспекте. Последнее является сдерживающим фактором, не позволяющим представить картину порождения нового слова в речевой деятельности детей и взрослых во всей полноте.
Научная новизна исследования заключается: 1) во введении в научный обиход нового речевого материала, полученного экспериментальным путём; 2) в обосновании таких понятий, как «морфодериватема», «амбирадикс», «амбирадиксальный композит», и актуализации терминов «морфодеривационная структура» и «деривационное поле»; 3) в попытке анализа морфодеривационной структуры одного из словообразовательных классов русских слов - субстантивов со значением деятеля; 4) в определении общего и специфического в деривационной составляющей языкового сознания взрослых и детей; 5) в уточнении состава русских морфем, в частности суффиксов и интерфиксов, и статуса некоторых аффиксов.
Объект исследования - русские производные существительные со значением деятеля - 7516 реакций (4016 аффиксальных производных и 3500 композитов), полученных в результате словообразовательного эксперимента.
Предмет исследования - морфодеривационная структура анализируемых субстантивов.
Цель исследования - охарактеризовать морфодеривационную структуру русских суффиксальных и композитных субстантивов со значением деятеля в языковом сознании детей и взрослых.
Задачи исследования:
1. Проведение лингвистического эксперимента по образованию новых имён существительных со значением деятеля среди носителей современного русского языка - детей и взрослых.
2. Составление деривационных полей, включающих в себя массив всех реакций на исходные словообразовательные перифразы.
3. Выделение и комплексная (структурно-семантическая) характеристика морфодериватем в составе морфодеривационной структуры новообразований, полученных в ходе эксперимента.
4. Выяснение особенностей образования новых субстантивов со значением деятеля представителями разных возрастных групп.
Теоретическая значимость исследования заключается в дальнейшем изучении словообразования с когнитивной точки зрения, в анализе эмпирических данных и разработке теоретических положений, актуальных для широкого понимания номинативного процесса (особенно процесса образования цельнооформленных лексических единиц), для реконструкции процессуальной стороны мышления, для лучшего понимания оперативной части языкового сознания.
Практическая ценность работы определяется возможностью использования её результатов в процессе подготовки студентов-гуманитариев, чья специальность связана с русским языком и словесным творчеством. Материалы диссертации могут быть применены при чтении
курсов «Введение в языкознание», «Общее языкознание», «Современный русский язык» (разделы «Морфемика», «Словообразование»), «Русский язык и культура речи». Разработанная методика может быть использована для анализа других массивов производных слов.
Методология и методика исследования. Методология настоящего исследования сложилась благодаря достижениям двух главных научных парадигм современного языкознания - коммуникативной и когнитивной, под воздействием работ отечественных и зарубежных учёных, разрабатывавших вопросы теории языкового знака (Ч. Пирс, Ф. де Соссюр, К. Бюлер, Э. Сепир, Ж. Пиаже, М. Полани, Р. Якобсон, А.А. Потебня, Л.С. Выготский, А.Р. Лурия, Н.И. Жинкин, А.Н. Леонтьев, Г.П. Мельников, Р.Г. Пиотровский, В.В. Иванов, Ю.Мї Лотман, Б.А. Успенский, А.Т. Кривоносов и др.), теории коммуникации (А.А. Леонтьев, Ю.Н. Караулов, О.Л. Каменская, Дж. Лакофф, М. Джонсон, Ч. Филлмор, Ю?А. Сорокин, А.Е. Супрун, А.П. Клименко, Е.Ф. Тарасов, Н.В. Уфимцева, P.M. Фрумкина, Б.Ю. Норман, В.Я. Шабес и др.), теории номинации (А.А. Залевская, Е.С. Кубрякова, Е.А. Земская, Ю.Д. Апресян, В.П. Изотов, A.M. Шахнарович, Н.М. Юрьева, Е.И. Негневицкая, Л.А. Новиков, Е.И. Ярославцева, Е.В. Красильникова, Ю.А. Пупынин, В.В. Лопатин, И.С. Улуханов и др.).
В диссертационной работе анализ языковых явлений проводится с позиций антропоцентризма, рассматривающего язык как сущность, неразрывно связанную с человеческой деятельностью (прежде всего речемыслительной).
Методы исследования: лингвистический эксперимент (ономасиологический, интерпретационный, субъективного оценивания), классификация языковых фактов, морфодеривационный, ономасиологический, сопоставительный и квантитативный анализ экспериментальных данных.
Апробация результатов исследования. Результаты диссертационного исследования докладывались на 7 конференциях (Екатеринбург - 2000, 2002, 2003, 2004; Сургут-2000, 2002) и нашли отражение в 8 публикациях: 1. Малова Е.Г. Новообразования в детской речи: выбор словооб разовательной модели // Актуальные проблемы лингвистики: Уральские лингвистические чтения - 2000. - Екатеринбург, 2000. - № 13. - С.47-48.
2. Малова Е.Г. Реализация словообразовательных способов в неузуальных производных и композитах, продуцированных младшими школьниками // Гуманитарные науки: Сб. науч. тр. Вып. 6. Ч. 1 / Сургут, гос. ун-т. - Сургут: Изд-во СурГУ, 2000. - С. 149-157.
3. Малова Е.Г. Метафоризация новообразований в процессе номинации // Северный регион: наука и социокультурная динамика: Сб. тез. к Всерос. науч. конф. Май 2002 г. Ханты-Мансийск-Сургут. - Сургут: Изд. центр СурГУ, 2002.-С. 186-187.
4. Малова Е.Г. Смысловые отношения между компонентами сложных новообразований - имён деятеля // Актуальные проблемы лингвистики: Уральские лингвистические чтения - 2002. - Екатеринбург, 2002. - № 15. - С.45.
5. Малова Е.Г. Специфика производства неузуальных сложных слов в речи детей и взрослых // Теоретические и практические аспекты лингвистики и лингводидактики: Сб. науч. тр. - Сургут: Изд-во СурГУ, 2002. - С.29-38.
6. Малова Е.Г. Расширение функций суффиксов-экспрессивов при создании новообразований - имён деятелей // Актуальные проблемы лингвистики: Уральские лингвистические чтения - 2003. - Екатеринбург, 2003. - № 16. -С.84-86.
7. Малова Е.Г. О влиянии модели узуального актуализатора словообразовательной перифразы на характер реакций в эксперименте по созданию новых слов // Актуальные проблемы лингвистики: Уральские лингвистические чтения - 2004. - Екатеринбург, 2004. - № 17. - С.77-78.
8. Малова Е.Г. Композиты-«перевёртыши» в экспериментальном словообразовании // Лингвистика XXI века: Материалы федерал, науч. конф., сентябрь 2004 г. / Урал. гос. пед. ун-т. - Екатеринбург, 2004. - С.97-99.
Структура диссертации: работа состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованной литературы и 13 приложений.
Во введении определяются объект и предмет исследования,
обосновываются актуальность, новизна и значимость диссертации, определяются цель исследования и реализующие её задачи, указываются методы анализа фактического материала.
В первой главе определяются теоретические основы сопоставительного исследования экспериментальных данных, полученных в речевой деятельности детей и взрослых информантов, обосновывается необходимость использования терминов «морфодеривационная структура» русского субстантива и «MOJ фодериватема» как элемента МДС.
Вторая глава посвящена экспериментальному исследованию русского суффиксального словообразования: определяется специфика морфодери-вационной структуры русского суффиксального субстантива в речевой деятельности взрослых и детей.
В третьей главе нашло отражение экспериментальное исследование русского композитного словообразования: рассмотрены особенности морфодеривационной структуры русского композитного субстантива в речевой деятельности детей и взрослых.
В заключении указываются перспективы русского экспериментального словообразования в плане дальнейшего изучения морфодеривационной составляющей речевого поведения носителей русского языка.
Библиография включает более 300 наименований (основная литература и лексикографические источники).
На защиту выносятся следующие положения: 1. Морфодеривационная структура (МДС) русского существительного - это комплексная единица порождающего механизма наивного языкового сознания носителя языка, не совпадающая полностью ни с морфемной, ни со словообразовательной структурами русского слова. МДС состоит из морфо-дериватем, представляющих собой морфемоподобные образования полевой структуры: центром поля является корневая, суффиксальная или интерфиксальная словообразовательная морфема, описанная в грамматиках и словарях русского языка, периферией - открытое множество морфов окказиональных структурных модификаций узуальной морфемы.
2. Для изучения МДС в языковом сознании носителей современного русского языка необходимо использовать комплекс лингвистических и психолингвистических методов и приёмов, в том числе направленный лингвистический эксперимент и морфодеривационный анализ лексических новообразований, в котором совмещается выделение в словоформе морфем (морфов) с установлением их словообразовательного статуса.
3. МДС русских суффиксальных субстантивов со значением деятеля включает в себя такие морфодериватемы, как корень-мотивант и суффиксальная финаль - формант, представляющий собой простой (базовый) суффикс или его производные с левым расширением. Активное варьирование суффиксальных финалей достигается в основном за счёт использования узуальных и окказиональных интерфиксов.
4. МДС русских композитных субстантивов со значением деятеля включает в себя неоднотипные морфодериватемы: несколько корней с незакреплённой позицией в слове, а также интерфикс (интерфиксы) и суффиксальную финаль. Высокая частотность появления в речи взрослых экспериментальных амбирадиксальных композитов и разнобой в их интерпретации свидетельствуют о неопределённости статуса компонентов ономасиологической модели сложного слова - ономасиологического признака и ономасиологического базиса.
5. Активность использования суффиксации при образовании новых субстантивов со значением деятеля в речи детей и взрослых равно высока. Различия при производстве суффиксальных дериватов связаны с нетождественной эмпирической продуктивностью узуальных суффиксов в речи носителей разных возрастных групп и с созданием своего массива окказиональных суффиксов каждой возрастной группой. Композитное словообразование используется в основном взрослыми носителями русского языка. Способность к образованию новых сложных слов может считаться одним из критериев «взросления» языковой личности.
Морфемная и словообразовательная структура русского существительного в языковом сознании
Языковое сознание и ЯКМ. Феномен сознания изучался психологами, нейрологами, философами (Л.С. Выготский, CJT. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев, С.С. Корсаков, А.Р. Лурия, Б.В. Зейгарник, Л.С. Цветкова, Е.Д. Хомская, В.А. Скоробогатов и др.). Сознание можно трактовать как субъективную реальность, -зависящую от объективной и содержащую её в себе. Возникновение сознания как специфически человеческого способа отражения действительности неразрывно связано с языком: язык - необходимое условие возникновения сознания. «Осознавать - значит отражать объективную реальность посредством объективированных в слове общественно выработанных обобщённых значений» (Рубинштейн, 1999, с. 149).
Связь сознания и языка, таким образом, теснейшая: язык - форма сознания человека как общественного индивида. Однако сознание нельзя отождествлять с языком. Не язык сам по себе, а накопленные социумом знания, объективированные в языке, являются стержнем сознания. Слово существенно для сознания именно в силу того, что в нём откладываются и через него актуализируются знания, посредством которых человек осознаёт действительность. «Языковое сознание - та «ипостась» сознания, которая связана с речевой деятельностью личности» (Красных, 2001, с.62). Можно сказать, что языковое сознание - это та часть сознания, которая включает в себя знания и представления о правилах использования языка в различных коммуникативных ситуациях, о видах речевой деятельности, её основных единицах и отношениях между ними.
Языковое сознание на может быть объектом анализа в момент протекания реализующих его процессов, оно может быть исследовано только как продукт, результат речемыслительной деятельности. Языковое сознание, т.е. сознание, рассматриваемое как опосредованное значениями, оказывается близким к пониманию «образа мира» в современной психологии. Именно через образ мира, который человек носит в себе, он воспринимает мир. Соответственно, язык - э о структура, в которой с помощью текстов фиксируется модель мира, которую человек несёт в своём сознании. Учёные отмечают, что языковое сознание имеет много разных уровней, имеет глубину (Леонтьев, 1999, с.269).
Совокупность знаний о мире, запёчатлённых в лексике, фразеологии, грамматике, называют языковой картиной мира, или «миром в зеркале языка» (Красных, 2001, с.66). Понятие картины мира как целостного глобального образа мира (Г.В. Колшанский, Ю.Н. Караулов, Е.Ф. Тарасов, Е.С. Кубрякова, И.А. Зимняя, Ю.Д. Апресян) является комплексным: т.к. язык и мышление - это две самостоятельные, хотя и связанные между собой области, различают языковую и концептуальную картины мира. «Концептуальная картина мира богаче языковой картины мира, поскольку в её создании участвуют разные типы мышления, в том числе и невербальные. ЯКМ выполняет две основные функции: 1) означивание основных элементов ККМ и 2) экспликация средствами языка ККМ» (Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира, 1988, с.6).
Язык и есть система ориентиров, необходимая для деятельности в предметном - вещном и социальном — мире. Общение, коммуникация - это в первую очередь способ внесения той или иной коррекции в образ мира собеседника. «Строительным материалом» для образа мира являются не безличные социализованные значения, а личностные смыслы как кристаллизация человеческого отношения к миру» (Леонтьев, 1999, с.279). В этом плане разноаспектные исследования речевой деятельности, которая является средой экспликации «личностных смыслов», имеют особое значение.
Словообразовательная составляющая русского языкового сознания. Лексикон репрезентирует ту часть ЯКМ, которая становится очевидной благодаря наречению отдельных объектов или фрагментов действительности. Лексикон тесно связан с членением окружающей нас действительности, с выделением во внешнем мире и внутреннем мире человека определённых величин. Роль производной лексики в формировании ЯКМ огромна: «В развитых языках она обычно превалирует над непроизводной, составляя, как правило, не менее 60% всех слов» (Кубрякова, 1988, с.150).
Овладение словарным составом языка требует обязательного знания производных слов. Если непроизводная лексика усваивается «поштучно», то производной лексикой можно овладеть «помодельно». Каждое производное слово, будучи представителем особой серии слов, легко становится образцом для подражания (при словообразовании по аналогии) и точно так же простым объектом для отождествления и понимания, тоже по образу и подобию единиц из его класса. Поэтому производные слова легче опознаются, усваиваются и создаются, чем непроизводные. Ч. Филлмор пишет в этой связи: «Немотивированные слова в каком-то смысле «труднее», поскольку их приходится выучивать отдельно, тогда как мотивированные слова легче запоминать и понимать даже в тех случаях, когда их значение не «вычисляется» автоматически из значения их частей» (Филлмор, 1983, с.39).
Производное слово характеризуется в первую очередь как знак мотивированный, следовательно, требующий для объяснения его значения возвращения к мотивировавшей его единице, служащей семиотическим ориентиром. Словообразовательные отношения можно трактовать поэтому как проецирующие реальные отношения между предметами (так, ватник сделан из ваты, а солонка служит для хранения соли и т.д.). Познание протекает в форме наименования и позволяет видеть в производном слове то, как был понят (осмыслен) обозначаемый объект и с каким реальным объектом его сравнили или ассоциировали.
Специфика современного русского субстантивного суффиксального словообразования
По мнению Е.С. Кубряковой, важно исследовать словообразовательные особенности не только отдельных слов, но и классов слов: взятые по отдельности слова свидетельствуют о том, что остановило внимание человека в сфере его предметной и познавательной деятельности, а взятые по отдельности производные слова - о том, с чем он связал или сравнил новое обозначаемое, группировки же слов позволяют судить о более сложных явлениях. «Здесь и абстрагирование общих признаков в разном, и понимание сходства или близости неких явлений, и их сравнение, позволяющее отождествлять эти явления по одному основанию, но различать по другому, т.е. и предпосылки, и результат таксономической деятельности человека» (Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира, 1988, с.157).
Одним из словообразовательных классов слов являются суффиксальные дериваты. Разные словообразовательные средства служат показателями содержательной общности производных слов. Как замечает Е.С. Кубрякова, «суффиксы осуществляют обычно включение обозначаемого в определённый семантический разряд - будь это определённая часть речи (и тогда они часто осуществляют транспонирующую функцию - перевода из одного класса слов в другой) или же другая семантическая группировка: класс имён действующего лица, класс названий для вместилищ или помещения объектов, класс неких коллективов и т.д.» (Там же).
Суффиксальный способ словообразования считается самым продуктивным не только в русском, но и других европейских языках (Михайлов, 1974; Улуханов, 1995; Казакова, 1999; Соколова, 2003; и др.). Опираясь на труды отечественных психолингвистов, можно прийти к выводу, что высокая продуктивность суффиксации в русском языке определяется прежде всего психолингвистической «эквивалентностью» средств словоизменения и словообразования, возникающей при восприятии слов родного языка на ранних стадиях онтогенеза речи, когда ребёнок осваивает грамматические функции постфиксов (Шахнарович, Юрьева, 1990).
Известно, что в истории языка1 многие суффиксы меняют свою продуктивность, например, минимизируют или расширяют способность быть востребуемыми формантами для построения новых слов. Наше исследование является синхронным, потому судить об изменениях в продуктивности суффиксов можно только при сопоставлении экспериментальных данных и узуально-дериватологических, представленных в научных трудах и словарях.
Как известно, продуктивными называют такие модели (типы, форманты), которые в языке той или иной эпохи служат образцом (средством) для построения новых единиц. Начиная с исследований М. Докупила выделяют системную и эмпирическую продуктивность. По мнению Е.А. Земской, системная продуктивность является понятием синхронного словообразования и зависит от внутриязыковых факторов: «Системная продуктивность типа зависит от ограничений разного рода, налагаемых системой языка и регулирующих производство слов данного типа. Она устанавливается экспериментальным способом - путём выяснения условий, ограничивающих возможность производства слов данного типа» (Земская, 1973, с.209).
Эмпирическая продуктивность в рамках этой концепции - понятие диахронического словообразования, она зависит от экстралингвистических факторов: «Эмпирической продуктивностью обладает словообразовательный тип, по образцу которого в языке определённой эпохи производятся новые слова. Чтобы решить, продуктивен или нет той или иной тип в тот или иной период времени, следует установить, служит ли он в этот период образцом для производства новых слов. Ответ на этот вопрос можно получить только эмпирическим путём, исследуя новообразования определённой эпохи» (Земская, 1973, с.209).
Устанавливая эмпирическую продуктивность, различают полярные типы: непродуктивные, замкнутые, не дающие новообразований, и типы продуктивные, открытые, незамкнутые, порождающие новообразования. Дробные степени продуктивности (высоко-, средне-, малопродуктивные типы, модели, форманты) лингвистами тоже называются, но их выделение сопряжено с субъективизмом исследователей.
Системной продуктивностью обладает любой словообразовательный тип, поскольку он является компонентом языковой системы, и задачей дериватологов является установление, какова именно эта системная продуктивность, т.е. каковьь возможности действия типа, каковы структурные, семантические и функциональные (стилистические) ограничения в производстве слов данного типа, как ограничивает его действие соседство синонимических типов, а также имеющийся лексический состав. Для установления сферы действия типа нужно определить круг производящих основ (установить возможности и «невозможности» образования слов данного типа). При этом лингвисты вслед за Л.В. Щербой рекомендуют использовать метод лингвистического эксперимента, конструирование возможных новообразований данного типа с последующей оценкой их информантами с высокой языковой компетенцией, составление вопросников разного рода и т.д.
Специфика современного русского композитного словообразования
Сложение как способ создания новых слов было известно ещё общеславянскому языку (Мейе, 1951). Образование новых слов, с помощью формальных средств именуется деривацией, а производные и сложные слова как результаты процесса деривации обозначаются общим термином «дериваты». К собственно деривации многие учёные (В.Л. Воронцова, Е.И. Голанова, О.П. Ермакова, А.Ф. Журавлёв, Е.В. Красильникова, Д.Н. Шмелёв и др.) относят аффиксацию и конверсию, композитные способы образования слов обычно рассматривают отдельно. Словосложение, или композиция, - один из наиболее продуктивных способов словообразования современного русского языка, состоящий в соединении двух или более корней (основ, слов).
Термин «композит» вслед за В.Н. Немченко и В.А. Виноградовым мы определяем как сложное слово, или производное сложное слово (Немченко, 1985а, с.44; Виноградов, 1990, с.469). Сложное слово при этом понимается как «производное слово, в состав которого входит не менее двух производящих слов или основ» (Немченко, 1985а, с. 165). Существует и более узкое понимание термина: так, А.С. Ниязбаев называет композитами только сложные слова, возникшие на основе словосочетания, т.е. сочетания слов, связанных подчинительной связью, например: сеяние риса — рисосеяние (Ниязбаев, 1972, с. 19). Мы придерживаемся первой точки зрения. При этом исходим из того, что формирование семантики сложного слова имеет свои особенности.
Е.С. Кубрякова отмечает недостаточную разработанность принципов выявления словообразовательных значений сложных слов и приходит к выводу о том, что для выявления словообразовательного значения композита необходимо не только знание частеречной характеристики и семантики сочетающихся компонентов, но и учёт их структурной характеристики - учёт смысловых отношений между первыми и вторыми компонентами сложных существительных (Кубрякова, 1981, с.67). Дериватологами приводятся данные о том, что в английском языке первая позиция в композите отводится для передачи ономасиологического признака, а вторая - для выражения базиса, опорного ядра композита (Шадрин, 1996). Это положение считается верным и для русского языка. С одной стороны, сложное слово оказывается носителем скрытых значений, с другой - они угадываются и связываются со строением, морфологической структурой композита, с семантической схемой его организации. Строевой и смысловой аспекты организации сложного слова коррелируют. «Уже просто организованное сложное слово демонстрирует, что внутри слова все служебные элементы исходной конструкции как бы «поглощены» и сняты, что внутренняя связь элементов достигается их соположением, в котором порядок следования компонентов значащ и т.д.» (Кубрякова, 1981, с.69).
Традиционной при изысканиях в области семантики производного слова была методика сравнения производного с производящим, которая необходима, но недостаточна. В этой связи О.П. Ермакова пишет: «Мы всегда оперируем известным значением известного нам слова. Известное нам значение слова по-разному раскладывается, распределяется между составляющими: в одном случае без остатка, в другом с остатком. Такой подход невозможен при подходе к производному слову с точки зрения его синтеза» (Ермакова, 1977, с.13). Производная единица, конструируемая в акте словообразования, требует воссоздания динамического процесса синтеза слова. Задачи семантического анализа при этом изменяются: он должен дать ответ на вопрос о том, можем ли мы объективировать определённое смысловое задание, возникающее перед продуцентом, с помощью словообразовательного моделирования и как именно осуществляется переход от этого задания к его реализации производным словом.
Порождающая грамматика и порождающая семантика внесли свой вклад в развитие теории словообразования, привлекая внимание исследователей к разным этапам формирования производного слова и к его участию в сфере деривационных отношений между единицами разных уровней, что, в частности, привело к созданию процедур сопоставления производного слова с разными его перифразами (Соболева, 1964; Никитевич, 1978). В основе этих процедур лежало представление о том, что перифраза, приписываемая производному слову, является одновременно ирреальным источником его порождения, или такое описание, не являясь отражением пути синхронного формирования деривата, помогает прояснить особенности его семантики. По мнению Е.С. Кубряковой, «показателем отношений словообразовательной про-изводности может считаться исключительно семантический сдвиг, наблюдаемый в производной единице по сравнению с производящей и всегда коррелятивный применённой к исходному знаку какой-либо из возможных формальных операций данного языка» (Кубрякова, 1981, с.48).
