Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Структурно-семантическая характеристика экспрессивного словообразования
1.1. Научные подходы к освещению категории экспрессивности 12
1.2. Семантическая и функциональная сущность категории экспрес- сивности в структуре производного слова 20
1.3. Механизм экспрессивного словообразования 38
1.4. Диапазон и состав экспрессивного словообразования имен суще-ствительных 56
1.4.1. Характеристика книжных словообразовательных типов 63
1.4.2. Характеристика разговорных словообразовательных ти пов 69
Выводы 76
Глава 2. Функционально-прагматическая характеристика экспрессивного словообразования в современных медиатекстах 79
2.1. Функциональный подход к описанию словообразования 79
2.1.1. Функционально-языковой аспект словообразования 81
2.1.2. Функционально-речевой аспект словообразования. Типовые интенции и стратегии в современных медиатекстах 88
2.2. Функционально-прагматические свойства книжных словообразовательных типов в современных медиатекстах 109
2.3. Фукционально-прагматические свойства разговорных словообразовательных типов в современных медиатекстах 143
Выводы 187
Заключение 190
Список литературы
- Семантическая и функциональная сущность категории экспрес- сивности в структуре производного слова
- Диапазон и состав экспрессивного словообразования имен суще-ствительных
- Функционально-языковой аспект словообразования
- Функционально-прагматические свойства книжных словообразовательных типов в современных медиатекстах
Семантическая и функциональная сущность категории экспрес- сивности в структуре производного слова
Категория экспрессивности относится к языковым универсалиям и рассматривается в науке с различных, порой взаимоисключающих точек зрения. В разных концепциях экспрессивность может отождествляться с когнитивной функцией (или функцией выражения деятельности сознания), эмотивной функцией (т. е. средством выражения чувств и эмоций), а также функцией воздействия, выразительной функцией, прагматической функцией [Матвеева 2010: 519; Мечковская 1996: 16; Степанов 2006: 281; ЛЭС 1990: 565; ЭРЯ 1997: 637]. Если закрепление экспрессивности за когнитивной функцией связано с первоначальным смыслом слова как выражения вообще, то другие роли экспрессивности позволяют говорить о языковом и речевом потенциале выразительности, который формируется эмоционально-чувственным отношением человека к знаку, объекту обозначения, адресату.
В значительной части исследований экспрессивность получает ранг семантической категории, которая квалифицируется как свойство от дельных единиц языка, точнее – как микрокомпонент коннотативных созна чений, окраска, окрашенность, не нейтральность средств выражения (И.В. Арнольд, Г.В. Бобровская, Л.Г. Касьянова, В.А. Салимовский, И.А. Стернин и др.). Согласно другим подходам, экспрессивность приобретает статус функциональной или функционально-стилистической категории, если отождествляется с выразительно-изобразительными качествами речи [Ахманова 1969: 524]. Наряду с этим экспрессивность соотносится с коммуникативной категорией (В.Д. Девкин), с субъективной модальностью и с прагматическими аспектами текста (Н.Ф. Алефиренко, Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Г.Я. Солганик, Н.И. Формановская и др.). По словам Т.Г. Винокур, экспрессивностью «покрывается вся область сти листической выразительности вообще, независимо от того, какими именно средствами она создается» [Винокур 2009: 55]. В языке СМИ экспрессивность сопрягается с конструктивным принципом организации языковых средств, построенных на оппозиции «стандарт – экспрессия» [Костомаров 1971; 1999; 2005], и выполняет функцию воздействия (Л.Р. Дускаева, М.Н. Кожина, Н.И. Клушина, В.И. Коньков и мн. др.). Таким образом, даже в первом приближении к феномену экспрессивности термин демонстрирует по меньшей мере двоякое содержание, вбирающее в себя субъективные дополнения к предметно-логическому содержанию слова и обозначающее универсальное свойство языка, речи и текста.
В научной литературе маркированная, не нейтральная информация, представленная в языковых и речевых единицах, имеет разное терминологическое обозначение. Маркированная информация может называться конно-тативной [Арнольд 2005; Стернин 1979; Телия 1990], экспрессивной [Вежбицкая 1996; Лукьянова 1986; Шмелев 1977], стилистической [Винокур 2009; Виноградова 2011; Петрищева 1984], прагматической [Але-фиренко 2005; Анненкова 2011; Апресян 1995; Арутюнова 1988; Кобозева 2000], коммуникативно-прагматической [Бобровская 2011; Касьянова 2009]. Среди ученых нет единства и в вопросе о том, «какие явления относятся к этому слою и как их описывать» [Кобозева 2000: 87]. Вместе с тем следует отметить, что научная разноголосица в отношении статуса и сущности категории экспрессивности имеет объективные основания, поскольку экспрессивность представлена на всех уровнях языка и речи, а носителем экспрессивности могут выступать языковые единицы любого уровня и практически любые текстовые единицы. Поэтому по-прежнему актуально и современно звучит высказывание В.Н. Телии, согласно которому понятие экспрессивности «остается одним из наиболее размытых лингвистических концептов». С одной стороны, отмечает ученый, экспрессивность «объясняет все случаи не-нейтрального употребления языка», с другой стороны, экспрессивность пересекается с категорией оценки, эмотивности и, будучи тесно свя занной со стилистикой и риторикой, включается «в объем более широкой категории – прагматики речи» [Человеческий фактор в языке 1991: 31].
Основополагающие идеи для становления и развития экспрессивной лингвистики и лингвостилистики были заложены в фундаментальных трудах Ш. Балли, Л.В. Щербы, Г.О. Винокура, В.В. Виноградова, Д.Н Шмелева и др. ученых. Знаковым в данной области явилось выделение двух типов окра ски языковых явлений: эмоциональной и социальной [Балли 2009: 17]3 и дифференциация понятий «функциональный стиль» и «экспрессивный стиль» [Виноградов 1955]. Обращаясь к явлению экспрессивности, лингвис ты отмечают тесную связь семантики и стилистики, считая разделение этих двух разделов условным, поскольку и здесь и там изучаются средства языка, способные выражать и усиливать эмоциональность речи, давать оцен ку происходящим событиям, формировать образность и т. д. В данном русле выполнены работы Т.Г. Винокур, В.Д. Девкина, Л.Р. Дускаевой, К.А. Долинина, М.Н. Кожиной, В.Г. Костомарова, О.А. Лаптевой, Н.А. Лукьяновой, А.П. Сковородникова, Ю.М. Скребнева, Ю.С. Степанова, Е.Ф. Петрищевой, В.К. Харченко, В.И. Шаховского и др.
В связи с расширением сферы изучения языка в действии в настоящее время все чаще говорят о прагматическом значении, в диапазоне которого рассматриваются коннотативные компоненты значения. Исследователи отмечают нечеткость и порой неразделимость семантики и прагматики, на пересечении которых многие языковые явления выступают областью интересов двух наук [Кронгауз 2005: 295; Арутюнова 1988]. По мнению Т.Г. Винокур, коннотация как раз и является тем мостиком, который соединяет «предметно-логическую номинативную информацию с коммуникативной, т.е. с информацией об участниках речевого акта и их отношении к речи» [Винокур 2009: 50].
Рассмотрим подробнее соотнесение экспрессивности с коннота-тивным значением и с прагматическим значением.
Понятие «коннотация» может иметь широкое и узкое истолкование. В широком смысле к коннотации относят любые компоненты, дополняющие предметно-понятийное содержание языковой единицы и придающие ей выразительную функцию. В узком смысле коннотация есть дополнительная информация, которая как бы накладывается, наслаивается на предметно-логическое значение, выражая различного рода эмоционально-экспрессивные и стилистические характеристики [Ахманова 1969: 523; Арнольд 2005; Стернин 1979 и мн. др.]. При всей неоднозначности понимания состава и объема коннотации, установленным можно считать, во-первых, ее непредметный характер, нематериальность означаемого, учитывающего феры общения, отношение говорящего к предмету речи, взаимоотношения коммуникантов и др. во-вторых, неоднородность самой коннотации, ее делимость на более мелкие элементы (эмоциональность, оценочность, интенсивность, образность, функциональная ограниченность и др.).
В свою очередь, экспрессивность - в узкой интерпретации - может включаться в состав коннотации как один из ее микрокомпонентов [Арнольд 2005; Бобровская 2011; Касьянова 2009; Петрищева 1984; Солодуб 1997; Стернин 1979 и др.]. И, напротив, эта категория может вбирать в себя конно-тативное содержание, занимая в иерархии субъективных созначений высший ярус [Крылова 2006; Лукьянова 1986; Телия 1990; Человеческий фактор в языке 1991]. В работах А. Вежбицкой экспрессивное значение отождествляется с прагматическим, а в границах последнего рассматриваются различные субъективные наслоения, оценки, «семантика пропаганды», обстоятельства и условия общения и др. [Вежбицкая 1996: 89-193].
Диапазон и состав экспрессивного словообразования имен суще-ствительных
Наш анализ показывает, что в пределах одного СТ отсутствуют строгие границы между маркированными и стилистически нейтральными дериватами, что может быть связано с целым рядом внутрилингвистических и внешних факторов. Например, часть отглагольных, отадъективных и отсубстан-тивных существительных с суффиксом -ач со значением лица включаются в состав разговорных экспрессивов: рвач (разг. неодобр.), трепач (прост.), ловкач (разг.), фирмач (разг.), трюкач (разг.), горбач (прост.). Однако в этом же словообразовательном ряду немало личных существительных, являющихся нейтральными словами, например, ткач, богач, скрипач, силач. Слова другого семантического подтипа с суффиксом -ач, обозначающие неодушевленные предметы, являются стилистически нейтральными (толкач „механизм, дергач „инструмент, пугач „игрушка), что, однако, не исключает в их составе маркированных единиц (ср.: левач, прост. „левый заработок, первач, прост. „товар первого сорта, строгач, прост. „строгий выговор). Стилистическая ценность деривата зависит от семантики мотивирующей основы, так, не 29 одобрительную оценку слова рвач и трепач заимствуют от производящих слов: рвать, перен. прост. „Получать, приобретать незаконным или недобросовестным путем; трепаться, груб. прост. „Болтать (МАС). Маркированность слова горбач определяется эктралингвистическими факторами (иметь горб – отклонение от нормы).
Сложность квалификации тех или иных аффиксов и словообразовательных моделей в аспекте их экспрессивно-стилистического статуса сопрягается с тем, в русском языке значителен разряд суффиксов с нечеткой, «размытой» стилевой окраской. В.И. Максимов отмечает, что к кругу стилистически размытых аффиксов относятся суффиксы, потерявшие к нашему времени продуктивность и четкость словообразовательных моделей. Ср.: -б(а): учеба, дружба (нейтральные), ворожба, похвальба (разговорные), алчба (просторечное и областное). В этот же разряд включаются суффиксы, возникшие в результате переразложения, но не получившие продуктивности (например, -авец: мерзавец, красавец), суффиксы, имеющие небольшую продуктивность, но способные сочетаться с различными по своему характеру производящими основами, например, -в(а): кряква, братва, листва [Стилистика… 2005: 247]. И напротив, высокая продуктивность СТ обусловливает активность словообразовательных структур во всех функциональных сферах, книжных и разговорных.
Итак, обращаясь к характеристике экспрессивно маркированных словообразовательных аффиксов и моделей, необходимо помнить о нескольких существенных моментах.
(1) Экспрессивная отмеченность дериватов опирается на целый комплекс признаков: словообразовательный формант и мотивирующую основу, частеречную семантику словообразовательных пар, грамматические категории (одушевленность/неодушевленность, конкретность/абстрактность и др.), ономасиологические темы (лицо / нелицо). Но даже многоаспектность подхода не всегда позволяет объяснить экспрессивно-стилистическую принад 30 лежность тех или иных словообразовательных структур (ср.: [Виноградова 2011: 10]).
(2) Другой, определяющий для словообразовательной семантики параметр – это тесная, интегрированная связь коннотативных значений. В первую очередь данное свойство касается таких компонентов, как эмоциональность и оценочность.
Cлова с эмоциональным компонентом значения выражают чувства (любовь, ненависть, уважение) и эмоции (радость, огорчение, удовольствие, тревога, гнев, удивление) говорящего (грязнуля, ирон.-ласкат.; умница, ирон.; клянчить, презр.; голубчик, ласкат; шмотки, пренебр.; бездарь, уничижит.).
Оценочный компонент значения – это одобрительная или неодобрительная оценка, заключенная в значении слова. Оценку относят к одному из наиболее трудно определимых типов прагматического значения: «это твердый орешек, хотя в нем и нет семантического ядра» [Арутюнова 1988: 7]. По мнению Е.М. Вольф, «важнейшей особенностью оценки является то, что в ней всегда присутствует субъективный фактор, взаимодействующий с объективным», при этом «субъективный компонент предполагает положительное или отрицательное отношение субъекта оценки к ее объекту … в то время как объективный (дескриптивный, признаковый) компонент оценки ориентируется на собственные свойства предметов и явлений, на основе которых выносится оценка» [Вольф 2006: 22]. Осторожность ученых при включении оценки в коннотацию связана с тем, что оценка теснее, чем другие компоненты, связана с предметно-логическим значением [Арнольд 2005: 90]. Оценоч-ность может быть элементом денотации и элементом коннотации. Соответственно, выделяют рациональные и субъективные оценки (Н.Д. Арутюнова), интеллектуальные и эмоциональные оценки [Девкин 1979; Петрищева 1984]. Стилистическим (или эмоциональным) оценочное значение становится в условиях «эмоционально окрашенного и функционально-ограниченного употребления, имеющего экспрессивные задания» [Виноградова 2011: 61]. Эмоциональность и оценочность часто выступают вместе, поскольку «положительный или отрицательный эмоциональный оттенок, выражаемый словом, находится в прямой зависимости от одобрительной или неодобрительной оценки» (ср.: пьянка, делец, деляга) [Стернин 1979: 95]. По замечанию Н.А. Лукьяновой, «оценка как бы «впитывает» в себя соответствующую эмоцию, а параметры эмоции и оценки совпадают: «приятное» – «хорошо», «неприятное» – «плохо», и далее: «словарные пометы – одобр., ласк., неодобр., пренебр., презр. и т.п. обозначают соответствующие эмоциональные реакции говорящего по отношению к предмету речи, а оценка как бы скрыта в эмоции, «свернута в почку» …» [Лукьянова 1986: 45]. Знаменательно, что в толковых словарях для эмоции и оценки используются одни и те же пометы: одобр., неодобр., презр., ласк., пренебр., уничижит., ирон., шутл., ирон.-шутл., бран.
Функционально-языковой аспект словообразования
В лингвистических исследованиях количественное и качественное наполнение экспрессивного словообразования, границы и объем маркированных словообразовательных моделей не совпадают. Это связано с разным пониманием сущности экспрессивности, с исключительной подвижностью словообразовательной системы, с большим количеством и разнообразием представляющих ее единиц, с массой переходных, неясных, спорных случаев (см. [Васильева 2005; Вежбицкая 1996; Виноградов 1972; Виноградова 2011; Гр. 1953; Гр. 1970; Земская 1987; Кожина и др. 2010; Лукьянова 1986; Максимов 2013; Ревзина 1969; РГ-80; РРР 1973; Стилистика … 2005; Тихонов 1996]).
Е.А. Земская исходит из четкого разведения экспрессивной и стилистической функции в словообразовании [Земская 2004: 199]. Соответственно, в экспрессивном словообразовании рассматриваются два типа суффиксов имен существительных:
1) транспозиционные, к которым относятся экспрессивные наименования лиц или предметов по характерному для них действию или признаку: -аг(а) (здоровяга), -уг(а) (толстюга), -ук(а) (злюка), -ак (слабак), -ач (тонкач), -ух(а) (толстуха), ул(я) (грязнуля), -ах(а), -ох(а) (растеряха, выпивоха), -л(а) (заводила), -ыш (глупыш), -ак(а) (зевака), -ун (крикун), -уш(а) (крикуша);
2) модификационные, или размерно-оценочные: -аг(а) (штормяга), -юг(а) (холодюга), -ул(я) (мамуля), -ус(я) (мамуся), -енциj(а) (старушенция), -ишк- (голосишко), -ец (советец), -ар(а) (котяра).
Автор подчеркивает, что данные суффиксы характерны для разговорной речи. И хотя в литературном языке дериваты с такими суффиксами употребляются, однако их состав ограничен [Земская 1987: 125 - 126].
В границы стилистического словообразования исследователь включает производные единицы, отличающиеся от базового слова лишь стилистической окраской (книга книжка, лиса лисица), и слова, различающиеся аффиксами разной стилистической окраски (похоронить захоронить, измерить - замерить) [Земская 2004: 201].
Иначе выстраивает описание экспрессивного потенциала русских словообразовательных типов В.Н. Виноградова, базируясь на главной оппозиции «книжное - разговорное». Так, к книжным словообразовательным средствам относятся отвлеченные существительные, свойственные научной, официально-деловой и газетно-публицистической речи, с суффиксами -ениj-, -ациj-, -к(а), -0-, -ость, -изм, -ик а) и др., иногда совмещающие функцио 58 нальную характеристику с оценочной (например, в словообразовательных моделях с суффиксами -щин(а), -ств(о), -изм). Область разговорных средств словообразования - это разнообразные стяжения и конденсации (с суффиксами -к(а), -ух(а), -ик, -ник, -ак, -щик, -ец, -ист, -0-\ усечения, существительные с суффиксами стилистической модификации и субъективной оценки, экспрессивные наименования лиц, наименования лиц женского пола (-ш(а), -иха, -ка, -есса) [Виноградова 2011].
Раздел экспрессивно-стилистических морфем в работах А.Н. Тихонова очерчивается 1) суффиксами оценки (голосочек, сиротиночка, сестричка, хлебушко, домище; беленький, беловатый, белесый, белесоватый; раненько, ранешенько, рановато) и 2) суффиксами стилистической модификации {зверь и зверина, зверюга, зверюшка) [Тихонов 1996: 677].
Авторы коллективной монографии «Русская разговорная речь» выделяют «сильнодействующие» словообразовательные модели, такие как: семантические конденсаты (универбаты), образованные посредством суффиксов -к (а): зачетка, районка (газета, больница, диспансер); семантические конденсаты, образованные посредством экспрессивных суффиксов: легковушка, спецуха, легковушка, штормяга, деревяшка, промокашка; существительные со значением лица, образованные от прилагательных посредством суффиксов -ик, -ник: сезонник (сезонный рабочий), киношник, подсобник, язвенник, гуманитарник, строевик, тыловик; отглагольные существительные с суффиксом -к (а), обслуживающие конкретную ситуацию: открывалка, отбивалка, обещаловка [РРР 1973: 403 - 463].
В кругу разговорной профессиональной речи и социальных диалектов продуктивны существительные с нулевым суффиксом (синхрон „синхронная съемка, кибер „кибернетическое устройство), усечения (маг, препод, серьез, сюр, наив), которые также активно используются в современных медиатек 59 стах. Ср.: Это стихи, проросшие из сора, возращаются обратно – в сор и в сюр (РГ, 09.04.2010).
Даже в первом приближении к исследуемой проблеме очевидны значительные расхождения в интерпретации границ и объема экспрессивно-стилистических средств словообразования. Многие исследователи констатируют наличие экспрессивов во всех знаменательных частях речи (например: [Васильева 2005; Виноградов 1972; Виноградова 2011; Лукьянова 1986; академические грамматики русского языка 1953; 1970; 1980], однако в работах [Земская 1987; РРР 1973; Стилистика … 2005; Тихонов 1996] внимание фокусируется на выразительном потенциале имен существительных.
При значительном варьировании состава маркированных словообразовательных средств категория суффиксов субъективной оценки признается сердцевиной, ядром экспрессивных словообразовательных типов [Кожина и др. 2010: 242]. Однако в ряде исследований эти образования вообще выводятся за пределы классификаций, поскольку отнесены к грамматической или словообразовательно-грамматической категории, которая лишь частично пересекается с эмоциональной оценкой [Лукьянова 1986: 106], и рассматриваются в составе языковых средств, не имеющих денотативного значения [Рев-зина 1969: 23].
В научной литературе достаточно последовательно выделяются группы экспрессивных наименований лиц, названий лиц женского пола и лиц общего рода.
Наибольший же разброс мнений при квалификации экспрессивных аффиксов наблюдается в кругу абстрактных и предметных имен существительных, а также высокопродуктивных словообразовательных типов (например, с суффиксами -ник, -чик/-щик, -к(а),-ость, -ениj- и др.), дериватов с заимствованными суффиксами (-ист, -изм, -инг и др.), которые начинают сочетаться с русскими основами и др. [Васильева 2005: 151 – 155; Виноградов 1972: 73 – 124; Виноградова 2011; Ильясова 2009; Лукьянова 1986; Попова 2005]. В нашем исследовании характеристика маркированных словообразовательных средств осуществляется (1) с опорой на словообразовательный тип (2) и характер словообразовательного значения (мутация, транспозиция, модификация), (3) с учетом глобальной оппозиции «книжные – разговорные СТ».
Понятие «словообразовательный тип» является центральным в сло вообразовательной системе языка, так как именно в его пределах происходит образование новых слов в русском языке. Термин словообразователь ный тип употребляется в двух значениях. Во-первых, под словообразова тельным типом понимается совокупность производных слов, объединенных единством части речи производящей базы, форманта и словообразовательно го значения. Во-вторых, словообразовательный тип – это схема построения производных слов определенной части речи. Эти два подхода не противоре чат друг другу: в первом случае подчеркивается комплексный статус данной единицы словообразования, во втором – акцентируется внимание на модели руемом характере словообразовательного процесса, который осуществляется по определенным схемам, формулам, образцам. Эти схемы построения про изводных слов можно именовать также словообразовательной моде лью (СМ) [Виноградова 2011; Казак 2012; Матвеева 2010; Моисеев 1987; Янко-Триницкая 2001].
Функционально-прагматические свойства книжных словообразовательных типов в современных медиатекстах
Значение уменьшительно-ласкательного существительного в высказывании может контрастировать с общим смыслом высказывания: Осетринка и икра не для всякого нутра (публикация о дороговизне деликатесов. АиФ, № 12, 2008); Неприметная эта вещица – люфт рулевого колеса… А вот последствия этих «люфтиков» и «задержек» бывают самые печальные (АиФ, № 17, 2006). В тексте подчеркивается значимость и важность такой малой детали, как «люфтик», от которого зависит безопасность езды на автомобиле. Ср.: А то приезжает однажды дамочка на довольно ухоженной с виду «се-мерочке» и жалуется, что руль начал как-то болтаться легко… Она думала: полюфт ит-полюфт ит и перестанет… (АиФ, № 17, 2006).
Саркастическое звучание приобретает текст, в котором дряхлый дом ветерана войны называется «гнездышком» (полуразваленное гнездышко) и «игрушечкой»: А ветеран живет практически на узлах с одеждой, каждый день ожидая, что вот-вот придут добрые соцработники и перевезут его на временное жилье, а строители в это время сделают из его полуразваленного гнездышка игрушечку (КП, 12.03.2011).
Выразительным приемом в медиатекстах выступает противопоставление слов с суффиксом субъективной оценки и без него. Ср. культ и культик, партия и партийка: При Сталине был культ, при Хрущеве – просвет. Потом настало время культиков, а при Горбачеве и Ельцине были просветы. А что у нас сейчас на дворе? (АиФ, № 12, 2008); Настоящая партия – а не туча «партиек» – стране нужна…(АиФ, № 10, 2010).
Уменьшительно-ласкательные образования могут использоваться с характерологической целью, представляя персонажа через речевую «партию». На вопрос журналиста «И все же, с чем связано ваше бомбардирское молчание? Не забивали с начала декабря», – известный футболист смягчает ответ, предпочитая говорить о травмах в уменьшительной форме: «Травмочки, травмочки…» (Советский спорт, 17.01.2011).
В одном тексте могут сталкиваться производные слова с омонимичными суффиксами, ср: китайчонок (значение невзрослого лица) и китайчонок (трана-производитель): Третьяку-то идти в народ сам бог велел. Он безумно популярен в Канаде… К знаменитому вратарю стекается люд, который сует под автограф все подряд – деревянные клюшки, автобусные билеты, деньги, салфетку, китайчонка в белой футболке, кроссовки от китайчонка, книги на английском «Третьяк – легенда» (Советский спорт, 15.02.2010).
Существительные с суффиксами увеличительности могут указывать в медиатекстах на размер, величину, большое количество, как правило, в соединении с различными коннотациями: Будем биться, чтобы хоть им участки продавали по льготным ценам, откуда же у нас такие деньжищи?.. (КП, № 59, 2007); Потом на меня надели перчатки. В этакой кожаной булаве мой кулак увеличился раза в три, что не могло не радовать. Естественно, ведь перчатки мне дал двухметровый тяжеловес, а у него ручища - ого-го! (КП, 12.06.2008). Эти образования могут получать как мелиоративную, так и пейоративную окраску. Например, называние Михаила Ульянова словом «актерище» позволяет журналистам выразить уважительное отношение к памяти народного артиста: Сегодня Михаилу Ульянову исполнилось бы 80 лет. … Казалось бы, актерище такой величины, всенародный любимец достоин вечера во Дворце съездов, но память – хрупкая штука, да и какая от нее нынче материальная польза – тут живым не хватает места на художественном Олимпе... (Тр., 20.11.2007). Слово «мужичище» приобретает уничи 150 жительно-пренебрежительный характер: Новые выставки поражали эстетов. Эренбург, например, возмущался: «Со стены глядел голый мужичище густо кубовый, в красных пятнах, будто в аду его раки клещами щипали, а из пупа у него рос третий глаз большущий и рыжий» (Изв., 26.08.2011). Одно и то же производное слово в разном окружении может приобретать диаметрально противоположные оценки – от одобрительных до резко отрицательных. Ср.: Певцов актер кино и театра – звездище! Ему можно все! (КП, 10.04.2013); А кто-то топчет звезды… Есть офицерские звезды … Есть и милицейские (но таких трагически мало). А еще есть прокурорско-крышевальщецкие звездища …(из комментария к публикации «Живые мишени гестапо». КП, 17.01.2014); Вчерашняя «недозвезда» Ксюшиными заботами в одночасье проснулась знаменитой и имеет все шансы избавиться от обидной приставки «недо». Тогда как великая и ужасная звездища о Ксении Собчак перебивается с «МузТВ» на ТНТ, а если и пробьется в эфир «Первого канала», то лишь в качестве очередного чудовища (Изв., 18.06.2008).
Итак, обладая постоянной стилистической окраской, имена существительные с суффиксами субъективной оценки занимают центральное место в составе экспрессивных словообразовательных моделей. Инвариантное значение «субъективной оценки» реализуется в широком диапазоне кон-нотативных значений и разрядах ласкательной, шутливой, одобрительной, неодобрительной, фамильярной, презрительной, иронической лексики. Подвижная семантика экспрессивно маркированных словообразовательных типов зависит от ситуации и контекста высказывания, в текстах социально-политической направленности ведущей окраской выступают ирония и негативная оценка. Подобные образования выполняют не только экспрессивную функцию (хотя это и есть главное предназначение уменьшительно-ласкательных словообразовательных структур), но и оценочную (в неразрывной связи с экспрессивной), стилистическую (все образования – область разговорной и разговорно-сниженной речи), лингвокреативную (творческое 1 преобразование формы и семантики СМ с суффиксами субъективной оценки).
Другим центром экспрессивного словообразования признаются существительные со значением стилистической модификации, представляющие собой разговорные или просторечные синонимы мотивирующих слов [РГ-80: 216-218], которые весьма неоднородны по своей стилистической значимости.
Существительные с суффиксом -к(а), который легко присоединяется к существительным и добавляет к их значению лишь окраску разговорности: ель и лка «то же, что ель», браслет и браслетка, тетрадка, книжка и т. д. Дериваты этого типа называют «словами-экватами» (В.Д. Девкин), которые предназначены для ситуации непринужденности и неофициальности, свойственной разговорной коммуникации [Земская 2004: 201]. В медийную речь эти образования привносят оттенок легкой сниженности [Валгина 2003: 149; Виноградова 2011: 73]. Только лишь разговорный оттенок могут иметь также суффиксы -ик (ножик, мультик) и -ин(а) (овражина).
Разговорные наименования с -к(а) тематически очень разнообразны, ср.: экспресска («Экспресс-газета»), аифовка («Аргументы и факты»), та-можка (таможня), авизовка (банковское извещение; авизо – в проф. речи) и т.д. Этот суффикс используются при освоении иностранных слов: флэшка, эсэмэска. В медийных текстах подобные образования частотны: Карта "МАКСА" позволяет воспользоваться сразу междугородной связью, Интернетом и бесплатной справочной службой. "Интернетка" дает своим обладателям оптимальные цены на работу в Интернете и право выбора тарифных планов. (КП, 26.01.2009); АИФОВКА – главная красавица России (о конкурсе «Краса России-2007». АиФ, № 43, 2007).
