Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Лингвокультурология как теоретическая основа для изучения русской безэквивалентной лексики 13-79
1 . Определение понятия культуры на национальном и межнацио нальном уровнях 13
2.Некоторые проблемы взаимосвязи и взаимодействия языка и культуры 22
З.Роль человеческого фактора в соотношении языка и культуры 33
4. Лингвокультурология как новая научная дисциплина 39
5.Сопоставительные аспекты лингвокультурологии 52
б.Лингвокультурология и лингвострановедение в кругу лингвистических дисциплин 68
Выводы 78
Глава 2.Русская безэквивалентная лексика, синтезирующая в себе элементы языка и культуры 80-134
1. Системные методы и семиотическая модель изучения языка и культуры 80
2.Русская безэквивалентная лексика как носитель и источник культурно-понятийного компонента 88
3.Способы передачи русской безэквивалентной лексики на другом языке 110
Выводы 133
Глава З.Национально-языковая картина мира русского и иранского народов как общий фон диалога культур 135-253
1 . Понятие о национально-языковой картине мира 135
1.1.Определение понятия картины мира 135
1.2.Классификация картин мира 140
1.3.Национально-языковая картина мира 149
2.Русская национально-языковая картина мира в сопоставлении с персидской (на материале названий животных и растений в русском и персидском языках) 154
2.1.Домашние животные и птицы 156
2.2.Дикие животные и птицы 191
2.3.Распространённые многолетние деревья 218
2.4.Распространённые цветы, овощи и зерновые культуры 243
Выводы 252
Заключение 254-260
Библиография 261-282
Приложение 283-332
- Определение понятия культуры на национальном и межнацио нальном уровнях
- Системные методы и семиотическая модель изучения языка и культуры
- Понятие о национально-языковой картине мира
Введение к работе
В современном языкознании взаимная связь языка и культуры не вызывает сомнений. Каждый язык неотделим от культуры, которая составляет его содержательный аспект. Язык не только сиюминутно отражает современную культуру, но и фиксирует её предшествующие состояния и передаёт её ценности от поколения к поколению. Язык приобретает «всё большую значимость в качестве руководящего начала в научном изучении культуры» [Э. Сепир, 1993, с. 261], с которой начинается духовное общение людей, понимание и сотрудничество народов.
Отражение национальной специфики культуры наиболее ярко проявляется в русской безэквивалентной лексике, которая непосредственно связана с предметами и явлениями материальной и духовной культуры, с историей общества, и служит не только потребностям языкового общения, но является также своеобразной формой закрепления и передачи общественно-познавательного опыта. Безэквивалентная лексика одновременно принадлежит и языку и культуре, то есть одновременно отражает особенности данного языка и специфику данной культуры.
Современный этап изучения проблемы взаимосвязи языка и культуры свидетельствует о наличии нескольких направлений, обусловленных рассмотрением данной проблемы как философии, так и лингвистики. Одним из них является этнолингвистика, изучающая язык в его отношении к культуре, взаимодействие языковых, этнокультурных и этнопсихологических факторов, план содержания культуры, народной психологии и мифологии [Лингвистический энциклопедический словарь, 1990, с. 597]. Наглядным примером этого направления являются труды Н.И. Толстого [218, 219, 220] и его учеников и последователей, посвященные вопросам общей и славянской этнолингвистики. Другое важное направление изучения этой проблемы представлено работами Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова [54, 55, 56] и др.: это широкий круг вопросов теоретического и прикладного лингвострановедения.
Наряду с этими и другими фундаментальными научными и лингводида-ктическими направлениями и в тесном единстве с ними возможен и иной подход к этой глобальной проблеме - лингвокультурологический. Лингвоку-льтурология (от лат.: lingua - язык, cultura - культура, logos - наука, учение) как научная дисциплина синтезирующего типа, суть которой будет раскрыта в дальнейшем шложении, характеризуется прежде всего целостным и системным рассмотрением культуры и языка в языковых единицах (в нашем случае, в безэквивалентных лексических единицах). Доминирующим здесь является не простое изучение взаимодействия языковых, этнокультурных и этнопсихологических факторов или опора на предметно-понятийную сферу культуры в учебном описании и преподавании языка, а целостное теоретико-описательное исследование объектов как функционирующей системы культурных ценностей, отражаемых в языке, контрастивный анализ разных языков (народов) на основе теории лингвистической относительности (гипотеза Э. Сепира - Б. Уорфа) (1), концепции, согласно которой структура языка и системная семантика его единиц коррелируют со структурой мышления и способом познания внешнего мира у того или иного народа.
Новая постановка рассматриваемой проблемы образует методологическую и практическую основу лингвокультурологического аспекта описания и функционирования русского языка, чрезвычайно существенного в новых условиях для теории и практики его преподавания.
Актуальность темы исследования обусловлена, во-первых, тем, что, описание русской безэквивалентной лексики, включающей в себя элементы языка и культуры не получило в современной лингвистической литературе достаточно полного освещения с собственно лингвистической и лингвокуль-турологической точек зрения, и, во-вторых, тем, что, усиление в настоящее
1) Говоря о гипотезе Э. Сепира- Б. Уорфа, возникшей в системе этнолингвистики и идеалистической философии, следует иметь в виду, что язык не является самодовлеющей «творящей силой», а представляет собой лишь отражение объективной действительности [Брутян Г.А., 1968J время международных контактов и необходимость достижения взаимопонимания между народами в диалоге культур диктуют поиск новых подходов к проблеме языка и культуры в ряду актуальнейших социолингвистических и лингводидактических исследований. Учёт национальной специфики языка и культуры каждого народа в межкультурной коммуникации является в наши дни неотъемлемым условием успешного обучения иностранным языкам.
Объектом исследования являются: 1) русская безэквивалентная лексика, не имеющая в словарном составе персидского языка эквивалентов и несущая в своём значении культурно-понятийный компонент, непосредственно отражающий внеязыковую действительность и синтезирующий в себе элементы языка и культуры; 2) национально-языковая картина мира русского и иранского народов как общий фон диалога культур.
Целью нашего исследования являются: 1) выявление и описание культурно-понятийного компонента значения русской безэквивалентной лексики; 2) сопоставительный анализ национально-языковой картины мира в русском и персидском языках.
Для достижения поставленных целей последовательно решаются следующие конкретные задачи, которые сопряжены с положениями, выносимыми на защиту:
- анализируются, обобщаются и систематизируются наиболее существенные концепции проблемы «язык и культура»;
- описываются основные вопросы лингвокультурологии, её сопоставительные аспекты и связи с другими областями науки;
- разрабатываются принципы системного анализа лингвокультурологи-ческих объектов;
- обосновывается понятие русской безэквивалентной лексики, синтезирующей в себе элементы языка и культуры, и разрабатывается классификация подобной лексики;
- описываются способы передачи русской безэквивалентной лексики на другом языке;
- определяется понятие картины мира, дается ее классификация, и описывается наиболее актуальная їв них;
- аналгоируется и сопоставляется национально-языковая картина мира в русском и персидском языках.
Решение поставленных задач составляет основное содержание данной работы. Таким образом, она имеет одновременно теоретический и описательно-практический характер. Собственно, предлагаемая здесь теория лингво-культуролопш соответствует непосредственному анализу языкового материала - отражение культуры в лексических единицах, как «кусочках миропонимания языка» [Л. Вайсгербер].
Концепция лингвокультурологии строится на общепринятых в языкознании предпосылках. Сложностью самого феномена языка, его многосторонними связями с материальной и духовной культурой и социальной действительностью объясняется множество концепций в современной лингвистике. Каждое направление акцентирует внимание на какой-либо одной стороне языка и его связях, оставляя вне поля зрения другие аспекты. Думается, в этом нет ничего предосудительного; не может быть оправдана только абсолютизация одной теории, её противопоставление всем другим как единственно правильной и нужной.
Научная новизна исследования заключается в том, что систематически и последовательно рассматриваются лингвокультурологические основы изучения русской безэквивалентной лексики; выявляется и описывается культурно-понятийный КОМПОНЄЇГТ значения русской безэквивалентной лексики и даётся собственная её классификация; на контрастивной основе исследуется общее и специфическое в национально-языковой картине мира, относящейся к разным языкам и культурам (русской и персі щекой).
Впервые (с позиций носителя персидского языка) объектом лингвокуль-турологического исследования и описания становится русская безэквивалентная лексика, обладающая глубоким культурологическим содержанием, раскрывающим внеязыковые смыслы как «конденсаторы» национальной культу ры и её специфики. Её анализ позволяет объективно исследовать глубинные смыслы и знания, стоящие «за языком», и помогает понять «национальное звучание» слов, выражений, которые иначе остаются «скрытыми» для иностранцев, изучающих язык и культуру русского народа.
Теоретическая значимость исследования заключается: 1) в разработке понятия русской безэквивалентной лексики как единства языкового и вне-языкового содержания (предметный и духовный мир культуры), составляющего теоретическую основу новой интегративнои лексики и одновременно комплексного метода исследования, в котором соотносятся и фокусируются элементы языка и культуры; 2) в систематизации и анализе компонентов национально-языковой картины мира русского и иранского народов, которые вносят вклад в развитие теории сопоставительной лингвокультурологии и важны для дальнейших научных поисков в этой области.
Практическая значимость исследования заключается в том, что полученные результаты могут быть применены для разработки лингводидактиче-ских основ различных типов учебных пособий по теме «язык її культура», учебных словарей по русской безэквивалентной лексике и справочников, ориентированных на диалог культур, для практики монолингвального и кон-трастивного описания языков и культур в целях национально ориентированного преподавания русского языка как иностранного; могут быть использованы в курсе «язык и культура», в спецкурсе по лингвокультурологии, а также при выполнении других работ, связанных с сопоставительной лингвокульту-рологией.
Для решения поставленных в диссертации задач нами были использованы следующие методы исследования:
1.Аналитический: анализ научной литературы по теме исследования, научных концепций в современных исследованиях, языковых и текстовых материалов;
2.0бобщения и систематизации: обобщены и систематизированы взгляды разных исследователей и фактические материалы в двух языках, открыва ющие избранные для исследования в диссертации фрагменты национально-языковых картин мира;
З.Толкования и описания: истолкованы и описаны слова, принадлежащие к русской безэквивалентной лексике;
Сопоставительный: шучаемые языковые и культурные явления рассмотрены через призму восприятия этих явлений носителями другого языка, представителями другой культуры.
Основными источниками исследования являются толковые словари: Словарь современного русского литературного языка, М, Л., 1950-1965; Толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля, М., 1994; Словарь русского языка СИ. Ожегова / Под ред. Н.Ю. Шведовой, М., 1984; Большой толковый словарь русского языка / Под гл. ред. С.А. Кузнецова, СПб., 1998; Словарь русского языка в 4-х томах / Под ред. А.П. Евгеньевой, М., 1981; Толковый словарь русского языка СИ. Ожегова и Н.Ю. Шведовой, М., 1995; другие словари: Этимологический словарь русского языка М. Фасмера, М., 1964-1973; Славянская мифология. Энциклопедический словарь / Под ред. В.Я. Петрухина, Т.А. Агапкиной и др., М., 1995; Фразеологический словарь русского литературного языка в двух томах А.И. Фёдорова, М., 1997; Фразеологический словарь под ред. А.И. Молоткова, М., 1986; Словарь-справочник по русской фразеологии Р.И. Яранцева, М, 1981; Пословицы русского народа В.И. Даля, М., 1957; а также различного рода справочники и пособия, в которых нашли языковое воплощение темы нашего исследования.
Кроме того, в диссертации были использованы материалы словарей, ориентированных на носителей персіщского языка: Русско-персидский словарь / Сост. И.К. Овчинникова и др., под ред. Али Асадуллаева и Л.С Пейсикова, М, 1965; Персидско-русский словарь в 2-х томах / Под ред. Ю.А. Рубинчика, М, 1985; Учебный русско-персидский словарь СД. Клевцовой, М., 1975; Персидские пословицы, поговорки и крылатые слова Х.Г. Короглы, М., 1973; а также были использованы материалы словарей на персидском языке, в которых отражается исследуемая тема: (JJ 1-6 - (l jfL») Ji _iAja Ся - - j dil Jllttl AJLUIC c iAjs « JiaA.j t-Ljijj 1999 и л- 4 JA& JJJUIj\i u iAji« 1953-1962 Jli»t «Ыло j\ LJC «1955«ubfrJ «tfAjj 4b A »-» J J li»Vl - «1951 «U1J$J«OU :11 1, 1947 «u jp «t uuijll CJUK «1957 U J 2 j j t u «1955 «сЪ 2 »1-4 « j 4JJJ c?- сі-Ч- 1968 ubf3«j . -aU Jil CLK «1963 U JSJ t b- c-1 cajjj U J 1 1958 ub « jJja J3 CJUK «1938 tfj « - j$ Ь& «1940 i j«3 «J LUSJ jl o «Alii jil jjic. Л4Л-4 «1959 u j г» р" J 0 J M 1966 o j4 u jW j- LHJ J «ji bi длл.1 J3 oUK «1972 «U J «c j MJ - 1963 uL «« isij .IUC J3 сіЖ «1947 «o»j . 1959 u j 2 «J J -аЬ»» jU I «1978 U J J «t W В диссертации используются также материалы русской классической и современной литературы, а также произведения русских писателей, историков и деятелей персидской культуры.
Апробация диссертации. Основные положения диссертации, результаты исследования изложены в докладах и сообщениях: на Международной научно-практической конференции «Русский язык, культура, история» (Москва, 1994 г.); на Международной научной конференции «Национально-культурный компонент в тексте и в языке» (Иваново, 1995 г.); на Н-ой Международной конференции «Язык и культура» (Львов, 1996 г.); на конференции «Русский язык и межкультурная коммуникация» (Челябинск, 1996 г.); на Международной научной конференции «Русский язык и литература в современном диалоге культур» (Тула, 1997 г.); на конференции «Преподавание и изучение русского языка как иностранного» (Красноярск, 1997 г.); на Международной научной конференции «Русский язык конца XX века» (Воронеж, 1998 г.); на Международной научной конференции «Россия и Восток: диалог культур» (Москва, 1998 г.); на Международной конференции «Изучение русского языка и русской культуры в азиатских странах» (Краснодар, 1999 г.); на Международной конференции «Язык - культура - общество», (Астрахань, 1999 г.); на конференции «Активные языковые процессы конца XX века» (Волгоград, 2000 г.); на Международной научной конференции «Русский язык и культура (шучение и преподавание)» (Москва, 2000 г.); на Международной научно-практической конференции «Человек - язык - культура» (Москва, 2001
г.); на Международной научно-практической конференции «Наука и сотрудничество» (Уфа, 2002 г.); на Международной научной конференции «Язык -культура - образование» (Ростов на Дону, 2002 г.); на научно-практической конференции «Язык и культура» (Москва, 2003 г.).
Диссертация обсуждалась на расширенном заседании отдела современного русского языка Российской академии наук института русского языка имени В.В. Виноградова.
Структура диссертации определяется поставленными выше конкретными целями и задачами, а также логикой развития и развёртывания темы исследования и анализа материала. Диссертация состоит го введения, трёх глав, заключения, библиографии и приложения.
Во введении раскрывается актуальность избранной темы диссертации, определяется научная новизна исследования, его теоретическая значимость и области практического применения полученных результатов.
Первая глава состоит го шести параграфов и посвящена лингвокульту-рологии как теоретической основе для изучения русской безэквивалентной лексики. В этой главе рассматриваются разные подходы к самому понятию культуры, соотношению языка и культуры с учётом человеческого фактора на национальном и межнациональном уровнях. Затем описываются основные вопросы лингвокультурологии, её сопоставительные аспекты и связи с другими областями науки. При рассмотрении этих вопросов мы использовали труды Э. Сепира, Б. Уорфа, Э. Бенвениста, В. Гумбольдта, О. Шпенглера, B.C. Соловьёва, А. Белого, Г.О. Винокура, В.А. Звегинцева, Ю.С. Степанова, В.Н. Телия и другіLX российских и зарубежных у»1ёных.
Вторая глава состоит го трёх параграфов и посвящена русской безэквивалентной лексике, синтезирующей в себе элементы языка и культуры. Здесь разрабатываются принципы системного анализа лингвокультурологичес-KILX объектов, и обосновывается понятие русской безэквивалентной лексики, обладающей культурно-понятийным компонентом, непосредственно отражающим внеязыковую действительность и синтезирующим в себе элементы языка и культуры. Затем описываются разные способы передачи русской безэквивалентной лексики на другом языке. При рассмотрении этих вопросов мы использовали труды У. Эко, Ч. Пирса, Ч. Морриса, Г. Клауса, М. Фуко, Н.И. Толстого, Н.Д. Арутюновой, А.А. Потебни и других российских и зарубежных учёных.
Третья глава состоит из двух параграфов и посвящена национально-языковой картине мира русского и иранского народов как общему фону диалога культур. Здесь рассматриваются вопросы, связанные с определением понятия картины мира и её классификацией, а также выявляется и сопоставляется национально-языковая картина мира в русском и персидском языках. При рассмотрении этих вопросов мы использовали труды А.А. Братиной, М.Н. Эпш-тейна, В.И. Постоваловой, Б.А. Серебренникова, А.Ф. Лосева, И.А. Ильина, Г.Д. Томахина, Г.В. Колшанского и других российских учёных.
В заключении подводятся основные итоги исследования.
Библиография содержит список использованной литературы, включающий 318 наименований.
В приложении проводится сопоставительное описание названий животных, употребляемых для характеристики человека в русском и персидском языках.
Определение понятия культуры на национальном и межнацио нальном уровнях
Интерес к феномену культуры как ценности определяется в наши дни многими обстоятельствами. Современная цивилизация стремительно преображает окружающую среду, создавая, по терминологии академика В.И. Вернадского, «ноосферу». В этом процессе культура оценивается как фактор творческого жизнеустроения, неиссякаемый источник общественных нововведений.
В области гуманитарных наук изучение культуры имеет давнюю историю. Римский философ Цицерон (106-43 гг. до н.э.) отождествлял философию с культурой души и духа. В античном сознании понятие культуры отождествлялось с пайдейей, то есть образованностью. По определению Платона, она означает руководство к изменению всего человека в его существе. В России, в многочисленных философских и литературных статьях, опубликованных с конца XVII до середины XIX века, понятие «культура» почти не встречается; оно передавалось в то время словами «гуманность», «просвещение», «воспитанность», «разумность». На рубеже XIX - XX веков в культуре стали видеть прежде всего специфическую систему ценностей и идей, обусловленную реальной историей народа и его духовно-психическим складом, ибо «разные культуры могут отдавать предпочтение разным ценностям» [М. Вебер, 1990; Г. Риккерт, 1911]. Несмотря на очень большое количество исследований в этой области, до сих пор нет единой трактовки понятия «культура».
Как следует из этимологии слова «культура» (лат. = cultura - «возделывание, воспитание, образование, развитие, почитание»), оно подразумевало первоначально целенаправленное воздействие человека на природу (например, обработку земли: ср. сельскохозяйственная культура (cultus agri), позднее - воспитание и обучение самого человека. Так, эллины считали воспитанность, культурность главным отличием от некультурных варваров: «Эллинами могут называться те, кто имеет общую с нами культуру или общее с нами происхождение» [Исократ]. Понятие «культура» стало позднее тесно связываться с гуманистическими вдеалами народа, с развитием цивилшации, с физическим, нравственным, эстетическим и духовным развитием человека (homo cultus).
В настоящее время в современной теории культуры по самым скромным подсчётам существует более двухсот пятидесяти определений культуры. Высказываются самые противоречивые точки зрения о сущности культуры, перспективах её развития. Одни исследователи видят в культуре много негативных явлений, сомневаются относительно возможности культурного прогресса, другие утверждают, что культура есть высшее достижение человеческого разума, символизирующее убеждения и выразительные средства.
Говоря об общем определении понятия «культура», обычно подчёркивают, что это «специфический способ организации и развития человеческой жизнедеятельности, представленной в продуктах: материального и духовного труда, в системе социальных норм и учреждений, в духовных ценностях, в совокупности отношений людей к природе, между собой и к самим себе» [Философский энциклопедический словарь, 1983, с. 292-293]. Для нас культура - это материальные и духовные ценности народа, накапливающиеся от поколения к поколению, имеющие определённый устойчивый характер, специфический для каждого народа. Пожалуй, ближе всего к нашей позиции определение Э. Сепира концепции культуры, которая «направлена на то, чтобы охватить в едином термине те общие установки, взгляды на жизнь и специфические проявления цивилшации, которые позволяют конкретному народу определить своё место в мире» [1993, с. 469].
Системные методы и семиотическая модель изучения языка и культуры
Реалшовать принципы системного подхода в лингвокультурологии далеко не просто: во-первых, пока нет единого корпуса текстов о культуре, и, во-вторых, не существует общего языка для её описания. Думается, что целостное и системное описание культуры целесообразно проводить, используя термин У. Эко, в рамках «семиотической модели исследования» [1972, с. 18]. Тогда культуру можно представить функционально в виде особой коммуникации (Kultur als Kommunikation), которая объясняется через соответствую-щие метаязыки и конструируется посредством их единиц. Ср.: «Семиотика исследует все культурные процессы как процессы коммуникации» [там же, с. 38].
Интерпретация культуры как функции (коммуникации) «языков» (от естественного - до языка искусства и др.), разумеется, требует представления определённой системы как структуры единиц, обладающих смыслом, прагматическими (модальными) свойствами и определённой денотативной ориентацией.
Все свойства единиц - знаков, наделённых значениями, способна опосредовать лишь семиотическая модель как способ их системной организации и одновременно модель исследования.
Лингвокультурологические единицы (знаки и их значения) даны нам в процессе их функционирования, в семиозисе, в котором основатели семиотики Ч. Пирс, Ч. Моррис и др., основываясь на взглядах своих предшественников, выделяли «три компонента: 1) знак (sign); 2) десигнат (designatum); 3) интерпретанту (interpretant) и, кроме того, 4) интерпретатора (interpretaer)» [Ч. Моррис, 1938, с. 39], то есть: 1) знаковое средство, например, звучащее или написанное слово; 2) класс объектов (в том случае, когда объект су ществует как реальный предмет, это денотат); 3) смысл, содержание знака и 4) субъект.
В современной семиотике обычно выделяют три уровня исследования знаковых систем и соответственно три её аспекта: это - 1) синтактика. где исследуются отношения между знаками и способы их употребления; 2) семантика, в которой изучается содержательная сторона знаков, их смысл и 3) прагматика, предметом которой является рассмотрение отношения между знаковыми системами и теми, кто воспринимает, интерпретирует и использует содержащиеся в них сообщения [см. напр., Философский энциклопедический словарь, 1983, с. 601].
Однако эта традиционная схема оставляет в стороне ещё один аспект, имплицитно присутствующий в семантике, но требующий особого внимания, тем более если речь идёт об описании внеязыкового содержания, например, культуры, как в нашем исследовании: это отношение «знак (единица) -предмет». На это обстоятельство обратил внимание немецкий философ, логик и семиотик Г. Клаус, выделивший ещё один - и чрезвычайно важный для нас четвёртый - аспект семиотики: «Языковой знак, однако, имеет не только функцию значения, но и функщію обозначения, он обозначает (называет) нечто. Например, выражение «неподвижная звезда» обозначает класс солнц. Это обозначение может быть выражено символически отношением R 3 (Z, О) или обратно отношением FL 3 (О, Z), причём Z есть языковой знак, а О объект (индивид, класс предметов), отношение между ними ... Образно говоря, знаки - это «этикетки» объектов ... Отношения R 3 (Z, О) и F[ 3 (О, Z) характеризуют сигматическое отношение. Дисциплина, которая изучает эти отношения, называется - снгматикой» [Г. Клаус, 1967, с. 15-16].
Понятие о национально-языковой картине мира
В последние годы внимание лингвистов и культурологов всё" больше привлекают к себе проблемы соотношения языка и культуры, связи языка с социальным и духовно-культурным контекстом времени, а также взаимосвязи человека и культуры в современном обществе. Одним га центральных понятий, в котором ярко отражается специфика взаимоотношений человека с окружающим миром, является понятие картина мира.
В XIX веке вышли в свет труды выдающихся физиков: Г. Герца, М. Планка и А. Эйнштейна, в которых впервые был использован термин «картина мира». Исследуя понятие «картина мира», А. Эйнштейн дает достаточно широкую трактовку: «Человек стремится каким-то адекватным образом создать себе простую и ясную картину мира для того, чтобы оторваться от мира ощущений, чтобы в известной степени попытаться заменить этот мир созданной таким образом картиной. Этим занимаются художник, поэт, философ, естествоиспытатель, и каждый по-своему. На эту картину и её оформление человек переносит центр тяжести своей духовной жизни, чтобы в ней обрести покой и уверенность, которые он не может найти в слишком тесном головокружительном круговороте собственной жизни» [цит. по В.И. Постоваловой, 1988, с. 13].
«В 60-е годы описание картины мира происходило под сильным влиянием работ по кибернетике. При этом объекты исследования были разделены на две группы: первичные моделирующие системы - языки и вторичные моделирующие системы - миф, религия, фольклор, художественная литература, произведения изобразительного искусства» [Постовалова В.И., 1988, с. 15]. Культура при этом подходе трактуется как «ненаследуемая память коллектива, и её главной задачей прганаётся структурное упорядочивание мира, окружающего человека, что находит своё выражение в создании модели мира» [Лотман Ю.М., Успенский Б.А., 1971, с. 149].
А.Я. Гуревич термин «модель» не применяет в специальном, кибернетическом смысле, а использует равнозначные выражения - такие, как модель мара, картина мира, видение мира. Он определяет модель мира как «сетку координат, посредством которой люди воспринимают действительность, и строят образ мира, существующий в их сознании. По его мнению, модель мира в каждой культуре состоит га набора таких взаимосвязанных универсальных понятий, как время, пространство, измерение, судьба, число, отношение чувственного к сверхчувственному, отношение частей к целому и т.п. Каждая цивилизация и социальная система характеризуются своим особым способом восприятия мира. Называя основные концептуальные и чувственные категории универсальными, исследователь имеет в виду лишь те обстоятельства, которые присущи человеку на любом этапе его истории, но по своему содержанию они изменчивы» [1972, с. 17-18].
Обращаясь к феномену картины мира, многие исследователи отмечают исключительную сложность процесса, связанного с постижением мира. Так, А.Я. Гуревич подчёркивает: «... в центре нашего внимания будет стоять, собственно, не идеология средневековья, не сознательное мировоззрение людей, обусловленное их социальным статусом, а те представления о мире, ко-торые не всегда ими ясно осознавались, а поэтому и далеко не полностью идеологизировались: когда мы говорим о переживании таких категорий, как время, пространство, право и т.п., то предполагаем относительно непосредственное к ним отношение, ... мы стремимся вскрыть интересующие нас культурные элементы не столько на уровне идеологическом, сколько на уровне социально-психологическом, в сфере мироощущения, а не миропонимания, хотя осознаём, в какой мере обе эти сферы взаимосвязаны бесчисленными переходами и переливами» [1972, с. 23].
