Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общие вопросы, связанные с изучением диалектной лексики и особенностями её лексикографического описания 13
1. Системная организация диалектной лексики 13
2. Диалектное слово в речи и словарях 18
3. Этнолингвистический подход в лексикографии к характеристике лексики «народного» языка 26
4. Костромские говоры в диалектном членении русского языка 32
Глава 2. «Материалы для словаря русского народного языка» А. Н. Островского как источник изучения костромских говоров 41
1. Место «Материалов для словаря русского народного языка» А. Н. Островского в славянской лексикографической традиции 41
2. Общая характеристика «Материалов для словаря русского народного языка» А. Н. Островского 46
3. История создания «Материалов для словаря русского народного языка» А. Н. Островского 50
4. Лексикографический дискурс «Материалов для словаря русского народного языка» А. Н. Островского 63
5. Представленность костромской диалектной лексики в «Материалах для словаря русского народного языка» А. Н. Островского 75
Выводы к главе 2 80
Глава 3. Регионально окрашенная лексика в «Материалах для словаря русского народного языка» А. Н. Островского и современные костромские говоры 84
1 . Названия предметов и явлений окружающей природы в «Материалах для словаря русского народного языка» А. Н. Островского в лексикографическом, структурно-семантическом и ареальном аспектах. ..84
2. Лексика семьи и семейных отношений в «Материалах для словаря русского народного языка» А. Н. Островского в лексикографическом,
структурно-семантическом и ареальном аспектах 102
3. Лексика традиционной народной духовной культуры «Материалов для
словаря русского народного языка» А. Н. Островского
в лексикографическом, структурно-семантическом и ареальном аспектах.. 114
4. Названия людей по роду занятий в «Материалах для словаря русского народного языка» А. Н. Островского в лексикографическом, структурно- семантическом и ареальном аспектах 129
5. Лексика материальной культуры «Материалов для словаря русского народного языка» А. Н. Островского в лексикографическом, структурно- семантическом и ареальном аспектах 136
Выводы к главе 3 155
Заключение 162
Список литературы 173
Список словарей и их условных сокращений 196
Приложения
Приложение 1. Схема Костромской области
Приложение 2. Схема Островского района Костромской области
Приложение 3. Территориальные изменения Костромской области после административных делений 1918-1944 гг.
Приложение 4. Сокращения названий районов Костромской области
Приложение 5. Список. обследованных населённых пунктов районов Костромской области
- Системная организация диалектной лексики
- Место «Материалов для словаря русского народного языка» А. Н. Островского в славянской лексикографической традиции
- . Названия предметов и явлений окружающей природы в «Материалах для словаря русского народного языка» А. Н. Островского в лексикографическом, структурно-семантическом и ареальном аспектах.
Введение к работе
Во всём мире существует огромный интерес к традиционной народной культуре, к территориальным и социальным диалектам. В России он поддерживается прежде всего тем вниманием, которое оказывали народному слову писатели-классики, в том числе и писатели, непосредственно связанные с костромским краем: Н. А. Некрасов, А. Ф. Писемский, А. Н. Островский и др.
Говоры являются одной из форм выражения национальной культуры. Именно в народной речи отражается жизнь её создателя и носителя - народа. И. И. Срезневский писал: «Народ выражает себя всего полнее и вернее в языке своём. Народ и язык, один без другого, представлен быть не может. <...> Язык есть собственность нераздельная целого народа. Переходя от человека к человеку, от поколения к поколению, из века в век, он хранится народом как его драгоценное сокровище, которое по прихотям частных желаний не может сделаться ни богаче, ни беднее,-ни умножиться, ни растратиться» [Срезневский 1959: 16].
Народная, в основе своей крестьянская, культура со всем укладом крестьянской жизни, с её миропониманием, обрядами, обычаями и верованиями, была и остаётся частью русской культуры.
Как известно, каждой нации присущи четыре компонента: язык, словесность, культура, самосознание. «В русских условиях эта квадриада существовала и складывалась веками, а смысловое (идейное) наполнение и сущность её исторически изменялись, притом, что каждый её компонент существовал и эволюционировал не сам по себе, а в тесной связи и зависимости от трёх других компонентов» [Толстой 1998: 10]. Н. И. Толстой подчёркивал важность и своевременность изучения языка, литературы и культуры во всей их полноте, не ограничивая исследования литературным языком, художественной литературой, элитарной культурой, так как их истинная сущность и историческая обусловленность могут быть поняты и
5 раскрыты исключительно при ясном представлении о целом, частью которого они являются [Толстой 1998: 19].
Важной задачей современного языкознания является системное описание словарного состава русских народных говоров.
Работы по диалектологии актуальны сегодня также потому, что изучение диалектного слова даёт возможность глубинного постижения языка как антропологического феномена. Макролингвистическая проблематика (язык vs. общество / культура / личность), как известно, нашла яркое отражение в трудах В. фон Гумбольдта [Гумбольдт 1984: 46-69], А. А. Потебни [Потебня 1999] и др. По мнению многих учёных [см., например: Караулов 1987], новая парадигма лингвистических исследований, необходимость поисков которой ясно осознаётся в настоящее время, должна соответствовать известной формуле Гумбольдта: язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык. Переход от структурно-системного описания языка к лингвистике антропоцентрической ускорила этнолингвистика и предложила новые методы исследования, успешно применяемые на всех языковых уровнях при описании культурно-национальной специфики языка.
В центре нашего внимания находятся костромские говоры, прежде всего говоры юго-западной части бывшей Костромской губернии. Выбор территории обусловлен связью А. Н. Островского с этим краем, что нашло отражение в «Материалах для словаря русского народного языка», автором которых он является. К тому же это территория древней Ростово-Суздальской земли, затем Владимиро-Суздальского княжества XII-начала XIII в., на основе которого сформировалось в дальнейшем Великое княжество Московское.
По диалектному членению 1964 г. костромские говоры образуют Костромскую группу северного наречия и сочетают в себе черты северного наречия и северо-восточной диалектной зоны [Русская диалектология 1964: 267-268]. Важной характерной особенностью основы языкового комплекса этой группы является наличие в его составе ряда языковых черт
центрального типа [Русская диалектология 1964; Ганцовская 1992: 4]. Это «говоры, которым присущ комплекс языковых черт, состоящий почти сплошь из явлений, совпадающих с нормой литературного языка, но органически свойственный этим говорам, поскольку не сочетается в них с употреблением диалектных вариантов явлений» [Образование севернорусского наречия... 1970: 290]. Центральные говоры, как известно, характеризуют основу языковых комплексов современных говоров, расположенных на территории, примыкающей к Москве. Центральные говоры являются базой Костромской группы говоров северного наречия [Образование севернорусского наречия... 1970:290].
Фонетические, морфологические, некоторые лексические и синтаксические особенности костромских говоров отражены в работах ряда лингвистов [Бурова 1977; Виноградов Н. Н. 1904, 1917; Ганцовская 1992, 1996, 1997, 2003, 2006; Захарова 1970; Касаткин 2002; Красильщик 1999; Лебедева 1995; Малышева 2005; Мельниченко 1974; Нерехотский 1820; Никулина 1996, 2001; Покровский 1895, 1897, 1899; Шкляр 1962, 1970 и др.].
Однако в широком научном обиходе представление о костромской диалектной лексике, далеко не полное, основывается прежде всего на опубликованных лексикографических источниках: «Опыте областного великорусского словаря» (1852) и «Дополнении к Опыту областного великорусского словаря» (1858), «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля, «Словаре русских народных говоров», отчасти «Ярославском областном словаре», а также вышедшем в свет в 2006 г. кратком костромском областном словаре «Живое костромское слово». До сих пор остаётся актуальной необходимость собирания и систематизации диалектных материалов с целью пополнения картотеки и создания «Костромского областного словаря».
Костромские диалекты собирались и изучались с начала XIX в., но это не были систематические исследования. В послевоенные годы XX в. начинается обследование говоров на территории Костромской области по
7 обширным всероссийским программам, вначале «Диалектологического атласа русского языка», затем «Общеславянского лингвистического атласа». Одновременно с 70-х гг. XX в. на кафедре русского языка Костромского государственного университета имени Н. А. Некрасова идёт сбор материала для «Костромского областного словаря», хрестоматии его говоров, изучается язык фольклора и народные элементы языка писателей, связанных с костромским краем, готовятся материалы для картографирования некоторых групп лексики на территории Костромской области. С конца 80-х гг. XX в. кафедра русского языка последовательно работает по программе «Лексического атласа русских народных говоров».
Наряду с полевыми записями живой народной речи, источниками изучения костромских говоров являются также фольклорные и исторические материалы (к последним относятся, например, ответы на анкеты Костромской археологической комиссии и Костромского научного общества по изучению местного края, труды деятелей российских научных обществ: Любителей российской словесности, Русского географического общества, Московской диалектологической комиссии и др.), публицистические и художественные произведения авторов, связанных с костромским краем (И. М. Касаткина, А. Ф. Писемского, С. В. Максимова, Н. А. Некрасова, Е. В. Честнякова и др.), данные топонимии.
Большое значение для изучения русских народных говоров, прежде всего костромских, имеют «Материалы для словаря русского народного языка» А. Н. Островского.
Имя Островского в русской культуре многозначно. Он оставил нам великое драматургическое наследие. Его пьесы не сходят со сцен театров, экранизируются. Вот -уже полтора столетия существует понятие «театр Островского» — явление уникальное в отечественной культуре. Выявлять качества драматургии автора, сделавшего настоящие художественные открытия, соотносить их с современным миром - серьёзная и плодотворная задача. Творчество А. Н. Островского является предметом исследования
8 многих учёных, аспекты его изучения различны. Это поэтика пьес [Ревякин 1949; Штейн 1967, 1973; Холодов 1978; Журавлёва 1981; Лебедев 2002; Овчинина 1999; Едошина 2001, 2003 и др.], наследие Островского в пространстве культуры [Садовская 2001; Розанова 2001, 2002, 2003 и др.], эпистолярика драматурга [Орлова 2002; Резепин 2000, 2002, 2004 и др.], тема театра Островского [Тихомиров 2002, 2003; Шалимова 2000, 2002, 2003 и др.]. Безусловно, необходимо рассматривать творчество драматурга в комплексном осмыслении литературных, культурологических, исторических, социальных факторов. На этом фоне важным является лингвистический аспект творчества Александра Николаевича Островского. Среди современных исследований, посвященных языку произведений А. Н. Островского, назовём ряд работ: докторскую диссертацию А. Г. Ломова «Фразеология в творческой лаборатории писателя: На материале драматических произведений А. Н. Островского» [Ломов 1998], кандидатскую диссертацию Сун Биньбиня «Семантическое поле оценочной лексики в речи персонажей А. Н. Островского» [Сун Биньбинь 1998], статьи Н. С. Ганцовской [Ганцовская 2000, 2002, 2003, 2004], М.А.Фокиной [Фокина 2003], Д. А. Осильбековой [Осильбекова 2003], Н. П. Варзиной [Варзина 2003], В. Д. Пятницкого [Пятницкий 2003] и др. Специфика имён собственных рассматривается в кандидатской диссертации Л. И. Андреевой [Андреева 1995], в статьях Н. С. Тугариной [Тугарина 2002, 2003, 2004], Е. В. Цветковой [Цветкова 2003, 2004] и др. Примеры из произведений Островского как иллюстративный материал приводятся в отечественной академической лексикографии, начиная со словаря академика Я. К. Грота. В 1993 г. вышло в свет репринтное издание «Словаря к пьесам
A. Н. Островского», подготовленного Н. С. Ашукиным, С. И. Ожеговым и
B. А. Филипповым в 1940-е гг. для актёров, режиссёров и переводчиков. В
словарь вошёл материал, который, по мнению авторов, нуждается в
историко-бытовом, историко-театральном, а также филологическом
комментарии. Однако словарь «не является полным словарём языка
9 Островского», он не ставил перед собой задачи характеристики «обиходной речи», так как «это нуждается уже в особой аргументации, выходящей за пределы словаря» [Ашукин 1993: IV].
Несмотря на многоаспектность изучения творчества А. Н. Островского, «Материалы для словаря русского народного языка» до настоящего времени не являлись предметом специального монографического изучения. Описанию фрагментов работы Островского над «Материалами...» посвящены лишь несколько статей [Успенский Н. В. 1956; Черных 1958; Успенские 1962; Ганцовская 1998, 2000, 2003; Плюснина (Верба) 2000, 2001, 2002, 2003, 2004].
Мы рассматриваем костромскую диалектную лексику, отражённую в «Материалах для словаря русского народного языка» А. Н. Островского, в синхронии и диахронии, а также анализируем особенности её дескрипции в указанном лексикографическом источнике.
Цель исследования - выявление структурно-семантических
особенностей костромской диалектной лексики «Материалов для словаря русского народного языка» А. Н. Островского, её ареальной направленности, а также специфики лексикографического описания в данном источнике.
В соответствии с поставленной целью решаются следующие задачи: определить диапазон костромской диалектной лексики, являющейся материалом исследования;
охарактеризовать «Материалы для словаря русского народного языка» А. Н. Островского как лексикографический источник изучения костромской диалектной лексики и место в нём рассматриваемой лексики;
выявить структурно-семантические особенности костромской диалектной лексики «Материалов...», её функционирование в современных костромских говорах;
установить ареальные связи костромской диалектной лексики «Материалов...» в русских говорах;
10 уточнить место костромской диалектной лексики в системе русских народных говоров;
выявить особенности лексикографического описания костромской диалектной лексики в «Материалах для словаря русского народного языка» А. Н. Островского.
Объектом исследования является дискурс «Материалов для словаря русского народного языка» А. Н. Островского как лексикографического источника изучения костромской диалектной лексики.
Предметом исследования служат структурно-семантические особенности костромской диалектной лексики «Материалов для словаря русского народного языка» А. Н. Островского, её ареальная характеристика, а также особенности лексикографического описания в данном источнике.
Применяются следующие методы исследования: описательный, сравнительно-исторический, лингвогеографический; приёмы структурно-семантического и концептуального анализа лексики, элементы компонентного и контекстного анализа; статистическая обработка данных.
Гипотезой исследования является положение о том, что лексический состав костромских говоров, отражённый в «Материалах для словаря русского народного языка» А. Н. Островского, многообразен и устойчив, даёт достаточно широкое представление об их особенностях, сохранился до наших дней и является важным источником изучения материальной и духовной культуры центра России.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые комплексно исследуется данный сегмент лексико-семантической системы русского языка, а «Материалы для словаря русского народного языка» А. Н. Островского впервые монографически рассматриваются как источник изучения русских народных говоров в качестве самостоятельного лексикографического произведения.
Научное и прикладное значение исследования. Анализ лексем, отражённых в «Материалах для словаря русского народного языка»
А. Н. Островского, позволяет выявить структурно-семантические особенности костромской диалектной лексики, её ареальную дистрибуцию, уточнить место костромских говоров в системе русских народных говоров; «Материалы для словаря русского народного языка» А. Н. Островского вводятся в научный оборот как источник изучения русских народных говоров, представляющий самостоятельную научную и практическую ценность. Материалы настоящего исследования могут быть использованы при изучении таких филологических дисциплин, как диалектология, лексикология, лексикография, история русского литературного языка, в спецкурсах и спецсеминарах по изучению творчества писателей XIX в., в частности языка их произведений. Материалы диссертации могут быть использованы также в школьной практике учителя-словесника.
Основные положения и результаты диссертационной работы прошли апробацию в ходе обсуждения докладов и сообщений автора на Щелыковских чтениях (2000, 2001, 2002, 2005), I Всероссийской научной конференции «В. И. Даль в парадигме идей современной науки: язык -словесность — самосознание - культура» (Иваново, 2001), на Всероссийской научной конференции .«В. И. Даль и русская региональная лексикология и лексикография» (Ярославль, 2001), на Всероссийской научно-практической конференции «"Снегурочка" в контексте драматургии А. Н. Островского» (Кострома, 2001), на всероссийских диалектологических совещаниях по «Лексическому атласу русских народных говоров» (Санкт-Петербург, 1999, 2003), на II Всероссийской научной конференции «В. И. Даль в парадигме идей современной науки: язык - словесность - культура - словари» (Иваново, 2003), на Всероссийской научно-практической конференции «А. Н. Островский в движении времени» (Шуя, 2003), на Международной научной конференции «Проблемы семантики языковых единиц» (Кострома, 2004), на Второй региональной научной конференции «Проблемы семантики и функционирования языковых единиц разных уровней» (Иваново, 2004), на III Всероссийской научной конференции «В. И. Даль в парадигме идей
12 современной науки: язык - словесность - лексикография - фразеография» (Иваново, 2005), на Международной научно-практической конференции «Информационный потенциал слова и фразеологизма» (Орёл, 2005).
Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка литературы, списка словарей и их условных сокращений, приложений.
Системная организация диалектной лексики
Лексическая система языка, как известно, наглядно выявляет связь языка с обществом, его историей, национальным своеобразием культуры. Заполнение того или иного семантического пространства диалектной лексики обеспечивается актуализацией диалектоносителями наиболее, значимых для них реалий, что отмечается многими исследователями [Коготкова 1979; Васильченко 1996 и др.]. «Именно в системе номинаций как системе представлений человека об окружающей действительности отражены результаты его познавательной и классифицирующей деятельности» [Вендина 1996: 33].
Для изучения семантики и функционирования диалектного слова наиболее эффективен системный подход [Лексический атлас... 1994: 33]. Такой подход к изучению диалектной лексики обусловлен современной методикой изучения словарного состава языка, его территориальных -диалектов, современными требованиями лингвистической географии, а также тем, что он способствует выявлению и показу в пространственной проекции не только существенных элементов словарного состава говоров в их современном состоянии, но и реликтов прежних лексических систем, их эволюции [Лексический атлас... 1994: 33-34].
Признание системного характера современного народного говора на всех уровнях, прежде всего на уровне лексико-семантическом, приводит к пониманию его как реально существующего языкового образования,, определяет одним из актуальных аспектов исследования лексики изучение1 лексических единиц как элементов системы, позволяет выявить особенности их функционирования в диалектах. Диалектное слово в лексике того или иного говора связано системными отношениями с другими словами, диалектными или общенародными, и таких систем множество. Частные лексические системы, сложившиеся в процессе длительного исторического развития, не являются совершенно изолированными и в определённых, отношениях связаны друг с другом.
Одним из исходных положений современной диалектологии является понимание русской диалектной лексики как некоей макросистемы, состоящей из большого числа отдельных частных систем. Это понимание сформировалось в процессе работы над «Диалектологическим атласом русского языка», «Словарём русских народных говоров» и диалектными словарями отдельных областей и регионов. О. И. Блинова отмечает, что совокупность всех диалектных систем русского языка является второй по, значимости (после литературного языка) формой национального языка, которая служит средством общения значительной части русского населения страны [Блинова 1975: 11]. По мнению авторов «Русской диалектологии», «совокупность лексико-семантических систем говоров представляет сложную структуру общих и различительных элементов, среди которых есть и простейшие соотношения по одному признаку и весьма сложные сопоставления разных частных подсистем» [Русская диалектология 1973: 212]. Представление обо всей совокупности диалектной лексики как о макросистеме основывается на генетическом родстве составляющих её элементов, а также в основном на однотипности, одинаковости их развития в условиях взаимодействия друг с другом и с литературным языком [Кузнецова 1994: 9]. Системный подход к языковым фактам потребовал отличать явления одной системы от явлений всей совокупности русских говоров. Так, И. А. Оссовецкий называет отличие системы одного говора от диалектной макросистемы решающим и принципиальным, считая, что все характеристики последней принципиально отличны от характеристик частной диалектной системы [Оссовецкий 1982: 12-14].
Понимание диалектной лексики как макросистемы обусловило: необходимость диахронического подхода к её изучению. По словам Р. И. Аванесова, «многообразие диалектных различий - это живая история, проецированная в пространство, это как бы пространственная проекция пережитых исторических процессов» [Аванесов 1974: 122]. И. А. Оссовецкий считает, что диалектная лексика отличается большей историчностью по сравнению с лексикой литературного языка: «Синхронный срез любой, разновидности диалектного языка содержит в себе одновременно и элементы диахронии, он "трёхмерен", причём насыщенность элементами диахронии в нём значительно большая, чем в литературном языке» [Оссовецкий 1982: 6]. Эта особенность диалектной макросистемы получает отражение и в лингвогеографических атласах, которые позволяют проследить относительную хронологию языковых явлений, и в словарях, словарные статьи которых представляют собой семантические структуры, где выявляются первичные и производные значения слов.
Место «Материалов для словаря русского народного языка» А. Н. Островского в славянской лексикографической традиции
XIX век, как известно, важная эпоха становления и формирования славянских литературных языков. Первостепенную роль для пробуждения этнического самосознания народа играет в этот период словарь, так как он охватывает не только сферу языка, но и сферу культуры [Плотникова 2000: 10].
«Пришла пора подорожить народным языком и выработать из него язык образованный, - писал В. И. Даль в "Напутном слове". - Народный язык был доселе в небрежении; только в самое последнее время стали на него оглядываться, и то как будто из одной снисходительной любознательности» [Даль 1981: XIII]. Ф.И.Буслаев писал об этом времени: «Громадным поворотам надобно было совершиться и в жизни, и в умах... чтобы перенести свои эстетические интересы от Вергилия и Вольтера к простонародной песне... от Рафаэля к бессмысленному узору бабьего полотенца» [Буслаев 1874: 647]. Это было время поисков исконных основ национальной культуры, не затухавшей борьбы за выработку основ и норм общерусского национального языка, время усиливавшегося процесса легитимизации русской разговорной языковой стихии [Вендина 2001: 13].
В начале 50-х гг. XIX в. А. Н. Островский подходит к художественному творчеству с «новым взглядом на русскую жизнь и русского человека, с особенным преимуществом знатока великорусского народного быта и его несомненно верных и до тонкостей изученных национальных свойств, а в особенности отечественного языка в изумительном совершенстве» [Максимов 1986: 150]. П.В.Анненков в статье об А.Ф.Писемском, определяя идейно-эстетическую позицию кружка Островского, довольно многочисленной группы близкой ему литературной молодёжи, которая находилась на подступах к самостоятельному художественному творчеству, отмечал: «Писатели, составлявшие группу, обратились за источниками художественных вдохновений и за устройством своего созерцания к верованиям и бытовым привычкам народных масс» [Анненков 1960: 479]. А.Григорьев в статье «Русская литература в 1851 г.» назвал литературные поиски А. Н. Островского «новым словом». В статье 1860 г. «После "Грозы" Островского. Письма к И.С.Тургеневу» он писал: «...новое слово Островского было ни более, ни менее как народность, слово, собственно, уже старое, ибо стремления к народности начались в литературе нашей не с Островского, но действительно новое, - потому что в его деятельности определилось оно точнее, яснее и проще, хотя, без сомнения, ещё не окончательно» [Григорьев 1990: 239]. Своё понимание народности і Островского Григорьев подробно объяснил в последней крупной статье москвитянинского периода «О комедиях Островского и их значении в литературе и на сцене». Критик различает два взгляда на народность литературы: «в общем смысле», «когда она в своём миросозерцании отражает взгляд на жизнь, свойственный всему народу». Эта народность названа Григорьевым «nationalite». Когда же литература пишет о народе, понимаемом ею в узком смысле как простонародье или только для этого народа, то эта литература названа Григорьевым «literature populaire», которую он расценивает как нехудожественную. Островский народен в истинном смысле этого слова. Подлинная народность творчества Александра Николаевича реализовалась в «Материалах для словаря русского народного языка» в виде включения большого пласта диалектного, в том числе этнографического, материала и отчасти фольклорного, тех элементов материальной и духовной культуры, которые были релевантны миросозерцанию народных масс.
. Названия предметов и явлений окружающей природы в «Материалах для словаря русского народного языка» А. Н. Островского в лексикографическом, структурно-семантическом и ареальном аспектах
В «Материалах для словаря русского народного языка» А.Н.Островского ТГ «Природа» представлена достаточно широко - 112( лексем. Это названия леса, деревьев, растений, грибов, ягод; названия животных, птиц, земноводных, рыб; названия почв, водоёмов, особенностей рельефа; названия атмосферных и климатических явлений; астрономические понятия. В толковании 81 слова отсутствует географическая помета, помету «костром.» имеют 6 слов, помету «костром., кинеш.» - 5 слов, в 3 словарных статьях помета «костром.» включена в ряд других географических помет, в толкование 13 слов включена помета «Волга», 1 помета «Верхняя Волга», помета «Сев. Волга», 1 слово имеет широкую помету «не только южное, но и сев. и вост.», есть 1 слово с пометой «сиб.»1. Компонентный анализ, лексических значений слов дополнен характеристикой семантических отношений с точки зрения оценочного подхода к предмету или явлению внешнего мира. Необходимость этого вызвана представлением о том, что объективный мир членится человеком с точки зрения категорий ценности, которые позволяют упорядочить знания об окружающем мире.
НАЗВАНИЯ ЛЕСА: грива, гривы лесные, решенный лес, куст. По данным «Материалов...», эти слова образуют оппозиции разных типов [см.:
Кузнецова 1989: 43-53]: по отношению к слову грива сочетания гривы лесные, решенный лес и лексема куст находятся в семантической, привативной оппозиции; между собою гривы лесные, раменный лес, куст образуют семантическую эквиполентную оппозицию. Общим компонентом является название леса , специфическими компонентами в значении сочетания гривы лесные является высокий , растущий полосами . Дифференцирующими семами сочетания раменный лес являются большой , ветвистый . В значении слова куст специфический компонент - небольшой .
Грива, по данным «Материалов...», является общим названием леса: «Грива, ж. Лес; оттого и город: Кологрив». Устойчивое сочетание гривы лесные Островский толкует следующим образом: «Высокие леса, растущие полосами. Сев. Волга». В данном случае актуализирован признак подобия [ЛАРНГ, карта 11], что отмечено в современных костромских говорах: Издаля видно гривы-то эти. Остров. Адищево, Щелыково. В народной речи подчёркивается прежде всего функциональное назначение гривы: Мужики пошли косить на гриву. Вохом. Гриву-то оставили, не выкосили. Костр.
Квантитативный признак имени, маркирующий сему величина леса , актуализирован в устойчивом сочетании раменный лес и лексеме куст. Слово, рамень и его суффиксальный вариант раменье были предметом исследования1 ряда учёных [см.: Толстой 1997: 329-356; Чайкина 1975; Куркина 2000; Добродомов 2005 и др.]. Примерная схема семантического изменения этого слова такова: пашня - пашня, заросшая лесом - лес на заброшенной пашне - лес [см.: Добродомов 2005]. Слово раменье широко распространено в северновеликорусских говорах, спорадически оно встречается лишь в рязанских говорах (юго-восточная диалектная зона). Значение большой дремучий лес , максимально удалившееся от первоначального значения, устойчиво сохраняется в уральских говорах [ЛАРНГ, карта 8]. Лексема раменье и её вариант рамень, а также производное сочетание раменныи лес, значение которого особо подчёркивал
Островский — «Раменныи лес. Значит большой, ветвистый лес. Старый неправил, производство»; «Рамо, рамно. Ветвь и рука. Много сёл и деревень носят название раменье» - широко употребляются в современных костромских говорах: Топерь уж мало где есть раменные-то леса{ настоящие. Антроп. Рамень-то осенью больно красив. Вохом. У нас кругом один рамень. Остров. Игодово. Когда-то за деревней большой рамень был. Павин. Еле я тогда из раменья-то выбрался. Буйск., Мантур., Остров. Хомутово. А дальше-то рамень был, и не пройти, и не проехать. Кологр., Поназ., Макар., Парф., Чухлом. По дифференциальным семам большой : небольшой в костромских говорах лексеме раменье противопоставлена лексема куст, в значении, отмеченном Островским, - небольшой лесок среди поля : Да мы грибов-то в кусту за дорогой набрали, далеко идти не пришлось. Остров. Хомутово. Среди НАЗВАНИИ ДЕРЕВЬЕВ традиционно выделяются две группы имён. Одна связана с обозначением растущего дерева, другая-с обозначением срубленного или спиленного дерева. В «Материалах...» названия деревьев представлены лексемами елдха (Островский обозначает широкую территорию распространения слова: «Твер., псков., костром., яросл., Волга»), балмочь (балмошь) имеет помету «костром., кинеш.», устойчивое сочетание ситовое дерево - «костром.», лексема сад имеет широкую географическую помету «Верх. Волга».
