Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Коннотация как объект лингвистических исследований 16-116
1.1. Основные подходы к изучению проблемы коннотации 16-28
1.2. Человеческий фактор как основа коннотации 28-38
1.3. Семантическая структура слова как отражение разных типов знаний о действительности 38-55
1.4. Вопрос о составе и характере коннотативных компонентов в структуре слова 55-94
1.5. Коннотативные образования как особые формы слова. Понятие коннотативной категории, ее статус в системе языка и связь с лексической семантикой слова 95-114
Выводы 114-116
Глава 2. Особенности коннотативных парадигм идеографических сфер и классов имен
существительных 117-207
2.1. Однокомпонентная модель в аспекте взаимосвязи коннотации с идеографическими сферами и классами существительных 117-142
2.2. Двухкомпонентная модель в аспекте взаимосвязи коннотации с идеографическими сферами и классами существительных 142-165
2.3. Трехкомпонентная модель в аспекте взаимосвязи коннотации с идеографическими сферами и классами существительных 165-182
2.4. Четырехкомпонентная модель в аспекте взаимосвязи коннотации с идеографическими сферами и классами существительных 183-190
2.5. Идеографические сферы и классы, не реализующие коннотативных моделей 190-198
Выводы 199-207
Заключение 207-212
Список использованной литературы 213-234
Список использованных словарей 235
Список использованных сокращений 236
Приложение 237-346
- Основные подходы к изучению проблемы коннотации
- Человеческий фактор как основа коннотации
- Однокомпонентная модель в аспекте взаимосвязи коннотации с идеографическими сферами и классами существительных
Введение к работе
Роль коннотативной лексики очень важна, без нее не может обойтись ни один язык, поскольку «это необходимые средства совершенствования и гибкости речевой культуры, средства, с помощью которых в объективную информацию, выражаемую с помощью слов, «врывается» субъективный человеческий фактор» (Кузнецова, 1989, 182).
Особенность такой лексики обычно характеризуется особой сложностью семантики слов, связанной с тем, что в содержании слова, кроме объективно-понятийного значения, содержатся коннотативные компоненты. В них отражается эмоциональное, экспрессивное и оценочное отношение людей к тем явлениям, которые обозначены словом.
Актуальность исследования определяется связью с одним из приоритетных подходов к описанию языкового материала - антропоцентрическим. В русле рассмотрения антропоцентрической парадигмы важным оказывается то, что, обмениваясь информацией фактического характера, участники коммуникации не остаются беспристрастными, но выражают свое отношение к обсуждаемому, к партнерам, к ситуации общения в целом. Поэтому изучение человеческого фактора в языке неразрывно связано с его экспрессивной функцией, реализующейся системой разноуровневых языковых средств. Значительную часть этой системы составляют слова с коннотативным компонентом значения, рассматриваемые неоднозначно в плане их языкового статуса, а также с точки зрения объема и природы коннотации, специфики тех или иных коннотативных значений и способов их репрезентации в языке и речи (Э.С. Азнаурова, Ю.Д. Апресян, И.В. Арнольд, Л.Г. Бабенко, Н.А. Лукьянова, В.Н. Телия, Т.А. Трипольская, В.К. Харченко, А.Л. Шарандин, В.И. Шаховский и др.).
Такая ситуация с изучением и описанием коннотации во многом обусловлена, на наш взгляд, тем, что неясно, каким образом разграничивать
коннотативные компоненты в конкретной (речевой) единице. Не выработаны достаточно достоверные методы исследования коннотации и способы ее адекватного лексикографического описания.
В последние годы внимание исследователей привлекают вопросы, связанные с изучением коннотативно маркированных единиц и их статусом в знаковой теории языка (И.А. Арнольд, Л.Г. Бабенко, Э.В. Кузнецова, Н.А. Лукьянова, И.А. Стернин, В.Н. Телия, Т.А. Трипольская, А.Л. Шарандин и
ДР-)-
В толковых словарях современного русского языка коннотативно маркированные единицы традиционно рассматриваются в качестве самостоятельных слов (А.П. Евгеньева, СИ. Ожегов, Н.Ю. Шведова, Д.Н. Ушаков и др.). В этой связи их описание представлено отдельными словарными статьями, что, на наш взгляд, неоправданно увеличивает и объем лексического материала, представленного в словаре, и объем самого словаря.
Актуальность исследования связана также и с таким важным направлением современного языкознания, как когнитивная лингвистика. В ее рамках коннотация оказывается одним из важнейших участков речемыслительной деятельности человека, отражающей концептуализацию субъективной сферы действительности и выражающей ее посредством разноуровневых языковых единиц, прежде всего лексических и синтаксических, в структуре того или иного дискурса (текста). Причем, существенным моментом отражения субъективной (кониотативной) сферы деятельности человека оказывается то, что эта сфера, эта сторона человеческого восприятия действительности не характеризуется однородностью какого-то одного коннотативного компонента, а представляет собой совмещенную модель, как правило, в неодинаковых пропорциях различных коннотативных значений, природа которых оказывается связанной с разными сторонами ментальной деятельности человека. Но при этом, несомненно, что в своей совмещенности (симультанности) конно-
тативные значения сориентированы на коммуникативные потребности говорящих, на реализацию различных интенций языковой личности.
Связь данного исследования с антропоцентрическим и когнитивным подходами не означает, что неактуальным в изучении и описании коннотации оказываются традиционный и функциональный подходы, что с точки зрения этих подходов коннотация описана полно и непротиворечиво. На наш взгляд, данные направления являются неотъемлемыми для комплексного описания коннотации как языкового и речевого явлений. Более того, они признаются нами ядерными для понимания и выражения коннотации, той языковой исследовательской базой, без которой невозможно осознание коннотации, в частности, в когнитивном аспекте.
В качестве одного из основных актуальных вопросов, связанных с решением проблемы коннотации, является, на наш взгляд, ее связь с рациональной (предметно-понятийной) стороной ментальной деятельности человека. Именно этому конкретному вопросу посвящено данное исследование. В рамках его рассмотрения наиболее ярко проявляется необходимость решения многих проблем, связанных с изучением и описанием коннотации как многоаспектного и разноприродного явления, в котором в качестве объединяющего начала выступает субъективная (экспрессивно-эмотивно-оценочная) кон-цептосфера человека, поскольку первый и наиболее значимый вопрос, который задается в этом случае, обусловлен тем, как связаны и как взаимодействуют между собой рациональная и субъективная стороны ментальности человека, а также каким образом язык выражает их в его коммуникативной деятельности.
На этом основании мы считаем актуальными для нашего исследования следующие вопросы:
- вопрос о месте, статусе и составе коннотативного компонента в семантической структуре слова;
- вопрос о системной классификации коннотативно маркированных
единиц, то есть таких, где коннотативный компонент является компонентом
семантической структуры слова, не противопоставлен собственно лексиче
скому (предметно-понятийному) значению;
- вопрос о представлении коннотативных компонентов в виде коннота-
тивных парадигм, лежащих в основе особых коннотативных категорий, от
ражающих концептуализацию и категоризацию субъективной ментальносте
человека.
Научная новизна исследования состоит в том, что на основе понятия «когнитивное формообразование» (А.Л. Шарандин) системно, в плане взаимосвязи и взаимодействия коннотации и идеографической семантики, выявлены и описаны основные модели этой связи, когда коннотативные формы выступают в качестве системных показателей взаимодействия коннотативной семантики с лексической семантикой.
Кроме этого, коннотация представлена как сложный по своей природе макрокомпонент, состоящий из собственно экспрессивного, эмоционального, оценочного, экспрессивно-эмоционального, экспрессивно-оценочного, эмоционально-оценочного коннотативных компонентов семантической структуры слов и выраженный двумя способами - морфемным и супплетивным.
На материале существительных, принадлежащих различным идеографическим сферам и классам, обосновывается и развивается новое понимание коннотативных образований как коннотативных форм; впервые выявлена и описана взаимосвязь коннотативных форм с идеографической (понятийной) семантикой субстантивных лексем.
Выявляется дифференциация коннотативно маркированных форм, образованных от нейтральных лексем денотативно-идеографических классов существительных, в соответствии с их распределением по коннотативным парадигмам, что создает объективные условия для системного описания коннотативных возможностей коннотативно нейтрального производящего слова
на основе совместимости или несовместимости того или иного коннотатив-ного значения с лексическим (предметно-понятийным) содержанием слова.
Объект исследования — идеографические сферы и классы существительных русского языка.
Предметом исследования является выявление моделей, отражающих связь и взаимодействие различных парадигм, представленных тем или иным набором коннотативных значений (коннотативных форм), с идеографическими сферами и классами существительных, а также языковые средства, выражающие коннотативные значения в этих моделях на основе механизма образования коннотативных форм от коннотативно нейтральных субстантивных лексем.
Цель работы заключается в выявлении и описании коннотативных парадигм денотативно-идеографических сфер и классов существительных и связи этих коннотативных парадигм с лексической семантикой рассматриваемых существительных.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих основных задач:
рассмотрение коннотативного компонента в составе лексико-семантической структуры слова;
определение статуса коннотативно маркированных лексических единиц с позиции теории языкового знака;
описание и характеристика основных компонентов коннота-тивной парадигмы;
исследование места коннотативной информации в структуре словарной статьи современного толкового словаря русского языка;
выделение коннотативных парадигм по степени их наполняемости коннотативными формами денотативно-идеографических классов существительного;
выявление и описание лексико-семантических особенностей образования коннотативных форм денотативно-идеографических классов существительного;
анализ механизма и особенностей образования коннотативных форм денотативно-идеографических классов существительного и определение степени продуктивности способов коннота-тивного формообразования.
Материалом для исследования послужили нейтральные лексемы и образованные от них коннотативные формы 41 денотативно-идеографической сферы имен существительных. В качестве анализируемого материала были выбраны наиболее яркие и частотные лексемы в плане представления той или иной идеографической сферы (класса) (423 нейтральные лексемы и 853 производных от них форм), а также в плане представления коннотативных образований, зафиксированных словарями русского языка. Основным источником явился «Большой толковый словарь русских существительных: Идеографическое описание. Синонимы. Антонимы» под общей редакцией профессора Л.Г. Бабенко, где дана идеографическая классификация основных сфер и классов существительных.
В диссертации применялась классификация словарных помет, отражающая различные коннотативные значения, которая представлена в работе И.А. Стернина «Проблемы анализа структуры слова». Экспрессивный конно-тативный компонент отражают пометы усил., эмоц.-усил., увелич. и т.п., эмоциональный коннотативный компонент — ирон., ласк., уменыа.-ласк., уни-чиэ/с, уменъш.-уничиж., шутл. и т.п., оценочный коннотативный компонент -неодобр., бран., презр., пренебр., фам. и т.п.
Для сбора материала были использованы также следующие словари:
1) Словарь русского языка: В 4 - х т. / Под ред. А.П. Евгеньевой. Т. 1-4; АН СССР, Ин-т русского языка; -2-е изд., испр. и доп. - М.: Русский язык, 1981.-1984.
Т. І: А -Й.- 1981. -698 с. Т. II: К-О.- 1983.-736 с. Т. III: П- Р.- 1983.-752 с. Т. IV: С -Я.- 1984.-792 с.
2) Ожегов СИ. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка:
80000 слов и фразеологических выражений / СИ. Ожегов и Н.Ю. Шведова. -
Российская академия наук, Институт русского языка им. В.В. Виноградова. —
4-е изд., дополненное. - М.: ООО «ИТИ Технологии», 2008. - 944 с.
3) Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка: Практиче
ский справочник: Ок. 11000 синоним, рядов. / З.Е. Александрова. - 11-е изд.,
перераб. и доп. - М.: Русский язык, 2001. - 568с. - (Библиотека словарей рус
ского языка)
Словарь синонимов / Под ред. А.П. Евгеньевой. — М.: «Изд-во ACT», 2005.-648 с.
Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка: Ок. 9000 синонимических рядов. / Под ред. Л.А. Чешко. - 5-е изд., стереотип. - М.: Рус. яз., 1986.-600с.
Тихонов А.Н. Словообразовательный словарь русского языка: В 2-х т. Ок. 145000 слов. / А.Н. Тихонов. - М.: ООО «Из-во Астрель»: «Из-во ACT», 2003.
Т. 1. Словообразовательные гнезда: А - П. - 860с.
Т. 2. Словообразовательные гнезда: Р — Я. Производные слова, размещенные в гнездах. Одиночные слова. - 941с.
Гипотеза исследования: существительные представляют собой продуктивные в плане образования коннотативных форм семантические классы лексем, но при этом характеризуются различной степенью полноты коннотативных парадигм, что, на наш взгляд, связано с совместимостью или несовместимостью значений тех или иных коннотативных форм с лексическим значением существительного, от которого они образованы. Вследствие этого
мы предполагаем, что коннотация может рассматриваться как один из способов выражения лексической семантики слова и ее оформления, то есть коннотация выступает в качестве семантического «шифра» абстрактной лексической семантики.
Основные положения, выносимые на защиту:
Структура коннотации рассматривается как совокупность экспрессивного, эмоционального и оценочного компонентов, которые актуализируются в речи как в целом, так и по отдельности, а также в различных соотношениях друг с другом (экспрессивно-эмоциональные, экспрессивно-оценочные, эмоционально-оценочные коннотативные значения). В результате были выделены однокомпонентные, двухкомпонентные, трехкомпонент-ные и четырехкомпонентные модели, в составе которых данные коннотативные компоненты представлены в виде самостоятельных значений или в различном сочетании друг с другом.
Наряду с грамматическими формами слова в русском языке целесообразно выделять и коннотативные формы слова, в которых отражается информация о субъективных и коммуникативно-прагматических возможностях производящей нейтральной лексемы в связи с реализацией человеком своих коммуникативных потребностей. Под коннотативными формами мы понимаем образования, которые тождественны лексически, но при этом различны по своей коннотативной окраске; коннотативные формы имеют свое значение, выявляющееся в оппозиции с формой, имеющей нейтральную (невыраженную) коннотацию.
Коннотативные формы образуют коннотативные парадигмы. Коннотативные парадигмы включают частные коннотативные парадигмы, которые представлены экспрессивным, эмоциональным, оценочным, экспрессивно-эмоциональным, экспрессивно-оценочным, эмоционально-оценочным коннотативными компонентами. В русском языке на материале существительных
было выявлено и описано 27 парадигм с различным составом коннотативных форм, имеющих то или иное коннотативное значение.
4) Коннотативная парадигма имен существительных рассмотренных
денотативно-идеографических сфер и классов демонстрирует различную сте
пень ее полноты, которая отражает связь и взаимодействие коннотативной
парадигмы с идеографической семантикой (абстрактной лексической семан
тикой) лексем данных идеографических сфер и классов. Максимальный со
став коннотативных компонентов имеют идеографические классы, связанные
с концептами (понятием) «живое существо», «растения», «оценка» и т.д. Ми
нимальный состав коннотативных компонентов представлен в идеографиче
ских классах, связанных с понятиями «техника», «производство», «образова
ние» и т.д. Не реализуют тех или иных коннотативных компонентов идео
графические классы существительных, отражающие понятия «наука» и
«сверхъестественное», что обусловлено отсутствием коммуникативных по
требностей человека в плане их оценки с его объективной точки зрения.
Различные сферы и классы исследованных имен существительных отражают определенную степень продуктивности образования коннотативных форм, которая определяется семантикой производящей лексемы, семантикой и коннотативными границами частных коннотативных парадигм. Наиболее продуктивными для образования коннотативных форм являются следующие коннотативные значения: эмоциональное и эмоционально-оценочное, которые представлены в 63% и 48% коннотативных моделей русского существительного.
В зависимости от способов формообразования, участвующих в образовании коннотативно маркированных форм, коннотативные формы можно классифицировать как морфемно характеризованные и супплетивно характеризованные коннотативные формы, причем морфемный способ формообразования является более продуктивным при образовании коннотативных форм исследованных существительных.
Методы исследования. В соответствии с поставленными задачами в исследовании использовались следующие методы и приемы: описательный метод (для характеристики и оценки языковых единиц), прием лингвистического наблюдения (для выделения из материала словарей коннотативных форм существительных денотативно-идеографических сфер и классов), элементы компонентного анализа (для определения места и статуса коннотативного компонента в семантической структуре слова). В качестве вспомогательных использовались метод статистической обработки материала и прием схематического представления результатов исследования.
Теоретическая значимость диссертации. Основные идеи исследования, определившие его новизну, существенны для теоретического обоснования компонентного состава лексико-семантической структуры слова, поскольку позволяют составить комплексное описание коннотативных потенций нейтральной лексемы. В диссертационной работе используется новое понятие «коннотативное формообразование» (А.Л. Шарандин). В этой связи уточняется понятие «коннотативная форма слова» и определяются границы коннотативного формообразования. Это способствует лексикографическому переосмыслению принципов описания коннотативно маркированных форм в современных толковых словарях русского языка.
Практическая значимость работы определяется возможностью использования ее положений в лекционных курсах и на практических занятиях по лексикологии, словообразованию и культуре речи русского языка, в написании курсовых и дипломных работ по данной проблематике, а также в составлении толковых и словообразовательных словарей русского языка.
Теоретический и эмпирический материал исследования может применяться в качестве иллюстративного при изучении русского языка как иностранного, так как в коннотативных формах существительных данных идеографических сфер и классов отражены особенности русской ментальносте, актуальные в этнолингвокультурологическом аспекте.
Достоверность и объективность полученных в исследовании данных определяется количеством проработанных теоретических источников, освещающих проблематику диссертационной работы, объемом фактического языкового материала, зафиксированного на более чем 1250 карточках и получившего отражение в приложении в виде таблицы.
Апробация работы. Основное содержание и результаты диссертационного исследования изложены в докладах: на всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы вузовской науки: теоретические и практические аспекты» (Тамбов, декабрь 2008 г.), на общероссийской научной конференции преподавателей и аспирантов Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина «XIV Державинские чтения» (Тамбов, февраль 2009 г.), на XII всероссийской научно-практической конференции «Вопросы современной филологии и методики обучения языкам в вузе и школе» (Пенза, март 2009 г.), на VII международной научно-практической конференции «Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования» (Тамбов, февраль 2009 г.), на международной научно-практической конференции «Стратегии исследования языковых единиц» (Тверь, май 2009 г.), на общероссийском научно-методическом семинаре «Русская языковая личность и национальные культурные традиции. К юбилеям А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя» (Тамбов, май 2009 г.).
Основные положения работы отражены в 9 публикациях, в том числе имеются 2 статьи в издании, рекомендованном ВАК (журнал «Вестник Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина»).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, содержащей 231 наименование монографий, учебных пособий, публикаций в периодических изданиях, статей из сборников научных трудов, авторефератов, диссертаций и 7 использованных словарей, приложения. В приложении представлена таблица №1, систематизирующая исследованный в работе лексический материал и
отображающая дифференциацию проанализированных коннотативных форм по соответствующим частным коннотативным парадигмам, и таблица №2, характеризующая наличие того или иного коннотативного значения в составе определенных коннотативных моделей. Кроме того, в приложении получили отражение статистические данные, свидетельствующие о достоверности и объективности исследования.
Общий объем диссертации составил 346 страниц.
Основные подходы к изучению проблемы коннотации
Латинское слово connotatio обозначает «что-нибудь вместе с чем-нибудь другим», то есть дополнительное, сопутствующее значение по отношению к другому, и поэтому в качестве эквивалента в русском языке используется термин «созначение». Связанное с этим словом понятие «коннотиро-вать» (con-notare), впервые возникшее в схоластической логике, получило широкое распространение в логистических исследованиях XIX века (см.: Милль, 1965). Так, Дж. Ст. Милль под коннотацией подразумевал характеристики субъекта, полностью конституирующие значение имени. Не иметь коннотации для него равносильно не иметь никакого значения, т.е. коннотация и есть собственно значение слова (см.: Милль, 1965: 104). Как считал Дж. Ст. Милль, неконнотирующее имя - это то имя, которое обозначает или только предмет, или только признак. Напротив, коннотирующее имя прямо указывает на предмет, а косвенно - на признак этого предмета, причем под предметом подразумевается все, что обладает признаком. Например, имена Лондон, Джон, Англия обозначают только предметы; белизна, длина, добродетель - только признаки, следовательно, ни одно из этих имен не будет коннотирующим. Однако имена белый, длинный, добродетельный - это имена коннотирующие. Например, слово белый обозначает все белые предметы: снег, бумагу и т.п. — и косвенно коннотирует или указывает на признак белизны (см.: Милль, 1965: 104). Исследователь говорит о важных следствиях, которые вытекают из разделения всех имен на коннотирующие и неконноти-рующие: «Частная неопределенность в созначении имен может быть безвредной только при соблюдении самых строгих предосторожностей. Действительно, одним из главных источников распущенности мышления является привычка употреблять созначающие имена, не установив их созначения и не составив об их содержании более точного понятия, чем какое получается при поверхностном обзоре обычно обозначаемых ими предметов... Люди говорят, а, следовательно, и думают неотчетливо, довольствуются той же степенью осмысленности своих слов, какую влагает в слово «брат» и «сестра» трехлетний ребенок» (см.: Милль, 1965: 107).
Итак, по мнению Дж. Ст. Милля, быть коннотирующим (иметь значение) - значит сообщать информацию, или подразумевать атрибут, предици-ровать (см.: Милль, 1965: 104). Коннотирующие имена, по его убеждению, появляются в том случае, если имена даются на основе сходства именуемых объектов с уже известными (см.: Милль, 1965: 104). Такое понимание коннотации, по мнению И.А. Стернина, соответствует «современным представлениям о существенных признаках понятия» (Стернин, 1979: 89). С этой точки зрения коннотация не есть еще созначение.
Идея созначения прочно входит в языкознание с момента появления книги К.О. Эрдманна «Значение слова» (1900). Ученый первоначально характеризует свою теорию значения программным высказыванием: в слове есть знаки понятий, но при этом у него возникли определенные трудности в вопросах синонимии. Для решения этой проблемы он проводит троичное деление содержания слова: понятийное содержание, попутный смысл и чувственная ценность. Позднее последние два пункта закрепились в языкознании под общим названием коннотации. К.О. Эрдманн замечает, что попутный смысл и чувственная ценность возникают в сознании непроизвольно и прочно связаны с языковым употреблением. Так, по мнению К.О. Эрдманна, мы ощущаем иное душевное впечатление, когда слышим слово Zahre вместо Тгапе {слезы), Fittich вместо Fliigel {крыло). Первые слова в парах имеют оттенок возвышенности: Zahre соответствует слову слеза в поэтическом употреблении (не просто слезы), a Fittich имеет попутное значение, соответствующее русскому значению крыло, например, в выражении под крылом ночи. В связи с этим ученый приходит к заключению, что попутный смысл и чувственная ценность тесно связаны с языком, принадлежат значению в такой же мере, как и то понятийное содержание, которое слово выражает (см.: Эрдманн, 1925: 107).
Л. Блумфилд был первый, кто выделил чисто семантические коннотации, относящиеся непосредственно к сфере сознания. В его трактовке коннотация есть дополнительная информация к десигнату, такие элементы значения, которые дополнительно несут информацию о существенных свойствах и признаках объекта (см.: Блумфилд, 2002: 156). Сюда относятся коннотации, связанные с употреблением слов различными социальными слоями («речевые формы бродяг... могут поражать вульгарностью и грубым остроумием, а речевые формы деревенских жителей могут казаться нам хотя и безыскусными, но поэтичными» (Блумфилд, 2002: 157)); в различных местных говорах (например, шотландские или ирландские обороты обладают своим колоритом); в сленговых формах коннотации «носят шутливый и непринужденный характер: использует эти формы молодежь, спортсмены, игроки...» (Блумфилд, 2002: 160), и т.д. (например, английские guy, gink, bloke - для обозначения мужчины) (см.: Блумфилд, 2002: 160). Коннотации, возникающие в заимствованных словах, отражают, как считает ученый, наше отношение к иностранцам, а отличительные признаки заимствованных языковых форм могут заключаться в звуковых особенностях или фонетическом моделировании (например, rouge — для обозначения румян) (см.: Блумфилд, 2002: 159); коннотации технических терминов зависит от положения и авторитета той профессии или ремесла, откуда они почерпнуты (например, «морские термины звучат для нас как что-то меткое, честное и беззаботное: abaft «сзади кормы»» (Блумфилд, 2002: 158)).
Таким образом, разновидности коннотаций, по мнению Л. Блумфилда, «бесчисленны, не поддаются определению, и в целом их трудно отграничить от прямых денотативных значений. В конечном счете каждая языковая форма имеет свою собственную эмоциональную окраску, сходную для всего языкового коллектива, но она, в свою очередь, видоизменяется для каждого говорящего или даже сводится на нет в виду той коннотации, которую данная форма приобретает для него в связи с его индивидуальным опытом» (Блумфилд, 2002: 161).
Такое экстралингвистическое определение коннотации привело некоторых лингвистов к выводу о необходимости исключения изучения коннотации из сферы лингвистики и отнесения ее к области компетенции других наук, например, прагматики (Серенсен) (см.: Серенсен, 1958) или семиотики (Ельмслев) (см.: Ельмслев, 1960).
Первый, кто подверг всю систему коннотации семиотическому исследованию, был Л. Ельмслев. Он рассматривал коннотацию как признак, по которому говорящий делает выбор между различными стилями и диалектами {различные стилистические формы (стихи, проза); различные стили (творческий, архаический); различные оценочные стили (высокий, низкий (вульгарный), нейтральный); различные средства (речь, письмо, жесты); различные эмоциональные тона (сердитый, радостный); разные говоры (профессиональные жаргоны); различные национальные языки; различные региональные языки (диалекты); различные индивидуальные особенности (акустические и артикуляционные особенности)) (см.: Ельмслев, 1960: 369-370). При этом Л. Ельмслев «индивидуальные члены каждого из этих классов и единицы, возникающие при комбинации индивидуальных членов» называет кон-нотаторами (Ельмслев, 1960: 371).
Человеческий фактор как основа коннотации
В настоящее время большинство ученых, причем разных наук, считает, что эмоции — это одна из форм отражения, познания и оценки объективной действительности (см.: Фесенко, 2001). Причем в качестве отражаемого объекта выступает информация субъективного характера (внутренний мир человека), которая как бы противопоставляется объективной информации (внешний мир человека).
Так, в начале XIX в. В. фон Гумбольдт отметил, что язык как деятельность человека пронизан чувствами. Современная лингвистика вновь обратилась к учению В. фон Гумбольта, призывавшего изучать язык в тесной связи с человеком (см.: Гумбольдт, 1985). Необходимо отметить, что развитие лингвистики как науки, быстро схватывающей и закрепляющей общие тенденции развития теории познания, опирается на гуманистические ценности. Поэтому не случайно наблюдается бурное развитие в лингвистике антропоцентризма, который приближает изучение языковых механизмов непосредственно к человеку. Антропоцентризм как принцип языковедческой науки определяется как установка на анализ эмпирического материала в аспекте представленности «человеческого фактора в языке» сквозь призму теории языковой личности.
Приобретая доминирующее значение в лингвистических исследованиях, антропоцентризм определил новую модель постановки проблем и совокупности приемов их решения во всех областях знания, и в филологии в частности. Применение антропоцентрического подхода привело к появлению междисциплинарных исследований, в том числе когнитивных, коммуникативно-функциональных и др. В конце 70-х годов 20-ого века в лингвистике произошла «смена теоретической парадигмы» - на смену структуральной парадигме пришла «коммуникативная» и «когнитивная» (см.: Фрумкина, 1996). Интересы лингвистов стали фокусироваться на «человеке в языке». Антропоцентризм становится одним из главных параметров современной лингвистики (см.: Кубрякова, 1994).
Особенно наглядно это проявилось в когнитивной лингвистике, для которой важно соотношение значения и знания. «Языковые факты означают не в силу того факта, что имеется прямая связь между знаками и внешним миром, а в силу того, что они соотносятся с человеческим опытом, образующим основу знания» (Кравченко 1996: 10). Знание, по сути, представляет собой проверенный практический результат познания действительности, получивший подтверждение в практике, то есть адекватное отражение объективной реальности в сознании человека в виде представления, понятия, суждения, теории. При этом знание фиксируется в знаках естественных и искусственных языков (см.: Кубрякова 1997: 45).
В основе любого значения лежит опыт, данный человеку в ощущениях. Именно особенности восприятия как свойства, присущего человеку, объясняют явления языкового антропоцентризма, который определяется в качестве отправной точки в теоретической и практической деятельности человека, а значит, и в познавательной деятельности, прежде всего (см.: Колшанский 1990; Кравченко 1996).
В настоящее время антропоцентризм как учение о том, что человек есть центр и высшая цель мироздания, завоевывает все более прочные позиции в качестве ведущего принципа в различных областях научных исследований. Применительно к филологии эта тенденция выражается в обращении интересов современных исследователей к коннотативно маркированной лексике русского языка, где экспрессивность, эмоциональность, оценочность, образность, живость, подвижность состава, некоторая социальная кодиро-ванность — все эти качества современной эмоционально окрашенной лексики привлекают внимание многих ученых (Д.Н. Шмелев, В.Н. Телия, Т.А. Три-польская, В.Д. Девкин, Б.А. Ларин, Т.Г. Никитина, Г.В. Быкова и др.).
В свете этой концепции вполне осуществимо и собственно лингвистическое осмысление системы экспрессивно-эмоционально-оценочных средств, поскольку «лингвист в первую очередь должен исследовать собственно языковые механизмы обозначения и выражения эмоций» (Бабенко, 1989: 7), тем более, что «чувства только тогда приобретают значение для лингвиста, когда они выражены языковыми средствами (Вандриес, 1937: 136).
В связи с этим важно выяснить, какие механизмы, связанные с эмоциональной деятельностью человека, участвуют в возникновении коннотации. Возможное решение данной задачи заключается в отождествлении коннотации с ассоциацией, отражающей «те образные представления, которые связываются в сознании носителей языка с объектом» (Апресян, 2004: 32), обозначенные определенной лексемой, «коннотации ... ассоциируются с предметом действительности не прямо, а через его языковое обозначение» (Апресян, 2004: 32). При этом коннотативные значения лексемы определяются как «несущественные, но устойчивые признаки выражаемого ею понятия, которые воплощают принятую в данном языковом коллективе оценку соответствующего предмета или факта действительности» (Апресян, 1995: 159), то есть основополагающие элементы коннотации: экспрессивность, эмоциональность, оценочность — заключаются в ассоциативных связях слова (см.: Бабенко, 2001: 159).
В соответствии с другой точкой зрения, коннотативное значение является важным типом информации, относящейся к прагматике слова. В этом случае коннотации отождествляются с ассоциациями семантического характера или семантическими ассоциациями (см.: Кобозева, 2000: 92) и, следовательно, представляются значимыми для семантики слова.
class2 Особенности коннотативных парадигм идеографических сфер и классов имен
существительных class2
Однокомпонентная модель в аспекте взаимосвязи коннотации с идеографическими сферами и классами существительных
Образования с коннотативным значением, как уже отмечалось выше, являются производными коннотативными формами нейтрального производящего слова. Это значит, что, в отличие от словообразования в узком смысле, представляющего собой образование новых слов в языке, образование коннотативных форм слова не приводит к появлению в языке лексем с новым лексическим наполнением. Коннотативные формы являются носителями информации о чувствах, эмоциях, отношении человека к окружающей действительности. С этих позиций, на наш взгляд, лексема, содержащая коннотативные значения, представляется коммуникативно более значимой, чем лексема, не обладающая таким дополнительным семантическим потенциалом.
Кроме того, как отмечалось выше, в основе нашего исследования лежит точка зрения, согласно которой экспрессивно-эмоционально-оценочная окрашенность слов русского литературного языка может быть исследована на основе материала, который содержится в современных толковых словарях (см.: Фомина, 1978: 197). Поэтому коннотативиое расслоение форм слова нами рассматривается на основе словарного материала, извлеченного из толковых словарей и словарей синонимов, в которых авторами-составителями словарей образования с коннотативным значением представляются самостоятельными лексемами. Это противоречит, в принципе, нашей концепции о существовании, наряду с коннотативно нейтральными единицами, не самостоятельных коннотативно маркированных единиц, а коннотативных форм или вариантов, производных от нейтральной лексемы. Но в данном случае
словарный материал позволяет нам извлечь системный материал по существующим коннотативным образованиям. И при этом рассмотреть его в ином статусном аспекте с целью выявления взаимосвязи и взаимодействия лексики и коннотации.
Правда, существует и иное мнение относительно использования материала словарей для изучения экспрессивно и стилистически окрашенной лексики: отсутствие строго определенных принципов теории экспрессивно-эмоциональных, стилистических средств не дает лексикографам в полном объеме исследовать словарный материал, поэтому они «вынуждены опираться в основном на собственную интуицию, на имеющиеся в их распоряжении не всегда достаточно полные, а тем более исчерпывающие цитатные материалы» (Петрищева, 1984: 13).
Мы согласны с вышеизложенной точкой зрения, но полагаем, что субъективность и неоднозначность в выборе и классификации коннотативных помет не должна рассматриваться как препятствие для дальнейшей и основательной разработки теории коннотативных средств. Поэтому материал, зафиксированный в словарях, при всех недочетах, касающихся его дифференциации, должен как можно глубже и тщательнее подвергаться коннотатив-ному анализу для того, чтобы исключить поверхностное описание, которое порой и приводит к сложностям в его трактовке. Однако важно помнить, что язык является живым организмом, постоянно эволюционирующим и нестатичным, и словарь как кодификатор языковых процессов не может успевать за фиксацией всех изменений, происходящих в языковой системе. При этом данное утверждение не должно рассматриваться как повод для игнорирования значимости материала, собранного в словарях.
