Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Проблематика колоративной лексики в современной лингвистике 9-72
1.1 .Категория цвета и ее интерпретации 9-19
1.2.Лингвистическое толкование цветообозначения 19-28
1.3. Традиционная классификация цветообозначений в современной лингвистике 28-44
1.3.1 .Адъективные структуры цветообозначений 33-38
1.3.2.Субстантивные структуры цветообозначений 39-41
1.3.3.Глагольные структуры цветообозначений 41 -42
1 .ЗАНаречпые структуры цветообозначений 42-44
1.4. Этнографические и этнологические цветослова в языке романа М.А. Шолохова «Тихий Дон» 44-57
1.5.Символика цвета в языке романа М.А. Шолохова «Тихий Дон»—57-69
ГЛАВА II. Лексико-грамматическая параметризация колоративной лексики 73-137
2.1.Лексико-грамматические структуры ахроматических колоративов {чёрный, белый, серый) 77-104
2.2.Лексико-грамматические структуры хроматических колоративов 105-13 6
2.2.1. Колоративы с интегративной семой красный {красный, оранжевый, фиолетовый) 105-117
2.2.2.Колоративы с интегративной семой жёлтый {жёлтый, коричневый) 118-127
2.2.3.Колоративы с интегративной семой синий (синий, голубой) 127-133
2.2.4.Лексико- грамматическая структура колоратива зелёный 133-136
ГЛАВА III. Окказиональные цветообозначения и их стилистика в языке романа м.а.шолохова «тихий дон» - 138-171
3.1.История вопроса и общая классификация окказиональных цветообозначений - 13 8-147
3.2.Способы образования цветовых окказионализмов— 147-161
3.2.1 . Образование адъективных окказионализмов 148-157
3.2.2. Образование субстантивных окказионализмов 157-160
3.2.3.Образование глагольных окказионализмов 160-161
3.3.Стилистические функции окказионализмов с семантикой цвета - 161 -170
Заключение- 172-175
Библиография
- Традиционная классификация цветообозначений в современной лингвистике
- Этнографические и этнологические цветослова в языке романа М.А. Шолохова «Тихий Дон»
- Колоративы с интегративной семой красный {красный, оранжевый, фиолетовый)
- Образование адъективных окказионализмов
Введение к работе
Художественные произведения содержат зашифрованный автором языковой пласт произведения – цветовой, в который должен расшифровать исследователь. Этот пласт свидетельствует не только о манере писателя, о его психомоторном состоянии, но помогает раскрыть внутренний смысл произведения и проникнуть в поэтический мир автора. Писатель предстает как носитель определенного типа художественного, цветного мышления, который создает свою художественную цветную модель мира, где отражена его эстетическая позиция.
Для языковой личности «сегмент» цвета может быть представлен различным набором классифицирующих компонентов, что определяется как языковой картиной мира носителя языка, так и целым комплексом языковых и неязыковых черт субъекта речи: способностью к творчеству, национальностью, уровнем культуры, мировоззрением, ибо цвет глубочайшим образом включен в культурные традиции и биологически связан с психогенетическим кодом каждого человека.
В настоящее время имеются лингвистические исследования цветообозначений в монографических работах Н.Б.Бахилиной (1975), А.П.Василевича (1982), Р.М.Фрумкиной (1984), В.В.Колесова (1986), А.А.Брагиной (1993), В.В.Краснянского (1996), С.В.Кезиной (2000), В.Г.Кульпиной (2001), Е.А.Косых (2002), М.Купер (2004), Х.Г.Амичбы (2009) и др. Н.Г. Иванова (1987) рассматривает семантику сложных прилагательных в прозе В.П.Катаева, Е.В. Губенко (1996) анализирует цветовую лексику в лирике Б.Пастернака, работа П.Г.Громова (1996) посвящена изучению значения цвета в концептуальной метафоре (на материале поэзии С.Есенина), Т.В. Петрусь (1999) исследует слова со значением цвета в разноречевой системе А.Грина. Анализ колоративов в языке произведений М.А. Шолохова был затронут Г.С.Ермолаевым в монографии «Михаил Шолохов и его творчество». Анализируя состав колоризмов (термин Г.С.Ермолаева),исследователь отмечает, что «трудно представить себе произведение с большим количеством колоризмов, чем «Тихий Дон». В нём около трёх тысяч слов, если считать составные цветовые прилагательные за одно слово и не принимать во внимание слова, характеризующие яркость, такие, как «бледный», «светлый», «тусклый», «темный». Девятьсот колоризмов в 1-ой книге знаменуют собой пик шолоховского употребления цвета» [Ермолаев 2000: 252-253]1.
В данной работе будет использоваться номинация «колоратив» («цветослово»), которая отражает частеречную совокупность слов (прилагательных, существительных, глаголов), объединенных при помощи
1 Ермолаев Г.С. Михаил Шолохов и его творчество. СПб., 2000.
интегральной семы ‘цвет’. Одновременно с основной номинацией будут употребляться именования, имеющие дифференциальные цветовые характеристики: «цветолексемы» (лексическое значение + частеречный параметр) и «цветоупотребление» (стилистический параметр).
Актуальность данного исследования определяется тем, что цветопись шолоховской речи в романе «Тихий Дон» практически не рассмотрена в аспектах семиолого-семантической значимости, лексико-семантической параметризации и окказионализации. Осмысление слов со значением цвета в указанных аспектах позволяет проанализировать авторский текст и комплексно сделать попытку исследовать шолоховский «цветовой язык» (Серафимович А.С.), который сформирован на основе общерусского, диалектного, этнического (казачьего) и индивидуального миропонимания и мироотражения. Изучение творческого наследия М.А. Шолохова как авторского самовыражения позволяет, на наш взгляд, представить цветовое миропонимание в контексте новаторства писателя и его поэтико-языковой доминантности цветового восприятия. Исследуемый языковой материал в своем большинстве впервые вводится в научный обиход.
Цель исследования заключается в семиолого-системном описании колоративов в языке романа М.А. Шолохова «Тихий Дон» и определении связи цветового представления окружающего мира в соответствии с мировоззренческими установками автора.
Цель определила следующие задачи:
1.Исследовать историю колоративности в современном языкознании.
2.Выявить частеречную принадлежность цветообозначений в романе «Тихий Дон», их качественный и количественный состав.
3.Установить типологию и доминантность структурно-семантических парадигм колоративной лексики.
4.Описать сферу колоративной лексики как коммуникативно-речевого, лингвосоциального и этнолингвистического явления.
5.Определить способы создания окказиональных цветообозначений.
Объект диссертационного исследования – колоративы в языке романа М.А.Шолохова «Тихий Дон», их структура, парадигматика и эстетика.
Предмет исследования представлен осмыслением и описанием прагматики цветоупотребления в авторском миропонимании и миропредставлении.
Методы диссертационного исследования: лингвистическое наблюдение и описание, структурно-семантический метод, парадигматический, семный и этнолингвистический анализ, а также приемы статистического исчисления. Материал для диссертации подбирался методом сплошной выборки.
Научная новизна исследования. В работе впервые дано комплексное рассмотрение колоративной лексики в специфике её семиологического представления: системно-структурной, лексико-семантической, этнографо- этнолингвистической реализации в языке романа М.А.Шолохова «Тихий Дон». В работе проведено сравнительно-сопоставительное изучение основных «цветных» частей речи: прилагательного, существительного, глагола и наречия, что позволило по-новому проанализировать категорию цвета как с точки зрения его лексико-грамматической принадлежности, так и референтной соотнесённости. В исследовании установить, что частеречность цветовой характеризации связана с атрибутивностью и атрибутивно-предикативностью. Впервые в настоящем исследовании были рассмотрены окказиональные шолоховские колоративы и их стилистические спецификации, и данная колоративная лексика также получила свою интерпретацию с точки зрения казачьего видения мира. Настоящее исследование имеет значение не только для характеристики «цветового» языка М.А.Шолохова, но может послужить источником дальнейшего осмысления колористики в языке художественных произведений других писателей.
Научно-практическая значимость диссертации заключается в разработке конкретных методик комплексного анализа колоративного пространства художественного произведения, соотносящегося с жизненными ситуациями, особенностями этнографии казачьего быта, миропонимания и мировосприятия этнического сословия. Результаты диссертационных наблюдений могут найти применение при чтении курсов по современному русскому языку, стилистике русского языка, филологическому анализу текста, изучению индивидуального стиля художника слова, для чтения спецкурсов по проблемам творчества М.А. Шолохова, а также в практике филологического комментирования художественного текста.
На защиту выносятся следующие положения:
1.Колоративная лексика, обладая когнитивно-коммуникативной и поэтико-эстетической значимостью, выполняет прагматическую функцию в художественном произведении.
2.Структурно-семантическая параметризация колоративной лексики раскрывает: а) частеречную и лексико-семантическую организацию цветослов в тексте романа; б) общую гиперо-гипонимическую структурацию на основании интегральной семы ‘цвет’; в) парадигматику лексико-семантических структур – синонимического, антонимического и другого характера.
3.Объеединение общеязыковой, региональной (казачьей) и индивидуально-авторской цветолексики служит основанием художественной авторской речи. Региональные цветообозначения выполняют функции стилизации языка писателя и позволяют отобразить специфику речи донского казачества.
4.Узуальные колоративы, употребленные в индивидуально-авторском значении, а также окказиональные цветослова отражают художественный мир писателя – собственно авторское мировосприятие и цветовой мир донского казачества.
5.Цветолексемы обладают в текстах М.А. Шолохова этносоциальным и лингвосоциальным характером, что свидетельствует об особенностях авторского выражения миропонимания.
Апробация работы. Результаты исследования были изложены на международных, межвузовских научно-исследовательских и научно-студенческих конференциях в МГГУ им. М.А.Шолохова (2006-2010 гг.); на IV Международном конгрессе исследователей русского языка в МГУ им. М.В. Ломоносова «Русский язык: исторические судьбы и современность» (2010 г.). По теме диссертации опубликованы шесть статей; в изданиях, рекомендованных ВАК, – одна статья.
Структура и объём диссертации: работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и двух приложений.
Традиционная классификация цветообозначений в современной лингвистике
Однако в вопросе выделения основных цветовых понятий в различных языках среди лингвистов существуют определенные разногласия. Так, например, Х.Я. Якубова называет 8 основных цветов -обозначений цвета в русском языке: белый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, чёрный, серый, красный [Якубова 1980]. В.Г. Гак относит к основным цветам спектра: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый, белый, чёрный, серый, коричневый — всего 11 цветов [Гак 1998]. А.П. Василевич считает, что множество основных русских цветообозначений состоит из 12 цветов и добавляет к представленному Гаком В.Г. ряду розовый цвет. Критерием отнесения цвета к ряду основных А.П. Василевич считает так называемую «узнаваемость» - рядовые носители русского языка имеют четкое представление о том, какие 12 слов составляют множество основных русских цветонаименований [Василевич 1982].
Основными критериями отнесения цветовых имён к числу базовых можно считать: 1) психологическую выделяемость цвета человеческим зрением; 2) исконность и непроизводность основ; 3) частотность; 4) широкую сочетаемость. На основании этих критериев для рассмотрения в качестве основных цветов нами выделены: ахроматические цвета (чёрный, белый, серый) и хроматические цвета (красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый, коричневый). Довольно сложным является вопрос о том, сколько цветообозначений существует в каждом языке. P.M. Фрумкина и А.В. Михеев при изучении денотативного и сигнификативного значений русских цветообозначений в психолингвистическом аспекте, применяя ряд формальных ограничений, получили список в ПО слов [См: Фрумкина, Михеев 1991]. Словарь Франца Дорнзайфа дает список немецких цветообозначений, состоящий из 293 наименований цветов и их оттенков; в словаре М. Роббера 11 групп цветообозначений представляют во французском языке 191 цветолексему [См: Амичба 2009]. В настоящее время число цветонаименований, зарегистрированных в объёмных толковых словарях русского языка, не превышает 180. Но независимо от существования в языке уже традиционно принятых цветообозначений, список их может бесконечно пополняться за счёт наименований особых оттенков, а также метафорически и метонимически (сине-зелёный, тёмно-серый, цвета морской волны, цвета мокрого асфальта).
Восприятие цвета человеком связано с социально-культурным и эстетическим аспектом. Л.Н. Миронова в работе «Психологическое воздействие цвета» указывает: «Всякий отдельно взятый цвет или сочетание цветов может восприниматься человеком различно в зависимости от культурно-исторического контекста, от пространственного расположения цветового пятна, его формы и фактуры, от настроенности и культурного уровня зрителей и многих других факторов. Цветовые ощущения могут также вызывать воспоминания и связанные с ними эмоции, образы, психические состояния» [Миронова 1984: 121].
По мнению Ф.Н.Шемякина синий цвет отражает физиологическую и психическую потребность человека в покое [См: Шемякин 1960]. Зелёный цвет — самый спокойный из существующих, «на зеленом цвете глаз и душа отдыхают» [Гёте 1957: 147]. Жёлтый производит тепловое ощущение, поскольку ассоциируется с солнцем; но в то же время этот цвет имеет и противоположное символическое значение - увядание, печаль, разлука [См: Шаронов 1961]. Красный цвет в большинстве культур мира - цвет огня и крови, любви и жизни, борьбы и силы [См: Тэрнер 1983]. Античный мир практиковал гемоболии - погружение в ванны с кровью животных с целью исходного возрождения. До сих пор сохранилось суеверие, что красная ниточка, носимая на руке, предохраняет от сглаза. Красный цвет совмещает в себе одновременно положительные и отрицательные психологические характеристики; он ассоциируется не только- с жизненной силой, но и с пролитой кровью, войной. У многих племен Африки, Америки и Австралии воины, готовясь к схватке, раскрашивали тело и лицо в красный цвет. У спартанцев, древних германских воинов доминирующим цветом одежды был красный. Учитывая возбуждающие свойства и негативные ассоциации, возникающие в результате воздействия красного цвета па человека, Международная конвенция использует его как сигнал тревоги, опасности. Белый цвет психологи определяют как абсолютную свободу от всех препятствий, новое начало. С древнейших времен белый цвет у многих народов мира отождествлялся со светом и был наделен высоким социокультурным статусом: обозначения белого цвета воспринимаются как синоним всего чистого, светлого, божественного; как «постоянный признак возвышенного, положительного» [Субракова 1978: 64]. Чёрный — это отрицание, вечное безмолвие без будущности и надежд; «черное чаще всего ассоциируется с мраком и землей и является подлинной эмблемой всего скрытого, тёмного, тайного, зловещего» [Амичба 2009: 77]. С традиционным символичным восприятием черного цвета связано ношение черной одежды в качестве траура. Однако у многих народов чёрный цвет имеет и положительное значение. «Чёрный цвет есть отсутствие цвета, но он воспринимается положительно, как и красный, зелёный. Пресный вкус воспринимается не только отрицательно, как несоленый, но и положительно. И чем резче ощущается отсутствие чего-либо, тем положительнее оно воспринимается» [Пешковский 1920: 125]. Чёрный цвет считается привилегированным, парадным: «У испанцев и венецианцев знать - из чувства гордой отдаленности - предпочитала роскошные чёрные и синие цвета» [Шпенглер 1995: 332].
Описание воздействия отдельных цветов на человека показывает, что цвет может определенным образом влиять на физическое и душевное состояние человека: он вызывает у нас чувство веселья или печали, легкости или тяжести, тепла или холода. Из приведенных выше описаний психологического влияния на человека следует, что светлые тона — радостные, оптимистичные, темные — печальные, подавляющие. Теплые тона придают энергию, возбуждают, холодные — успокаивают. Существуют десятки психологических характеристик воздействий цвета на человека, но все они могут быть сведены к одному: психологическое влияние цвета разнообразно в своих индивидуальных проявлениях и зависит от культурного уровня, социального положения, физических и психических особенностей индивида [См: Фрумкина 1984].
Функция психосоматики в цветообозначении обусловливает его участие в формировании различных представлений и образов, появление эмоционально-оценочных признаков, что делает цветослово одним из важнейших средств психологической оценки предмета, свойства или состояния.
Цветовое восприятие связано с порождением текста. В работе «Коммуникативно-когнитивная модель текстопорождения» Е.И. Диброва [См: Диброва 1996: 133] представляет коммуникативно-когнитивную модель текстопорождения, которая раскрывает взаимосвязи между личностью создателя текста и результатом его творчества. Эта модель имеет следующие измерения: личность, содержание текста и способы его выражения. Структура личности представлена параметрами, которые организуют сложную систему:
Этнографические и этнологические цветослова в языке романа М.А. Шолохова «Тихий Дон»
Являясь неотъемлемым компонентом природного окружения человека, цвет постоянно оказывает на него влияние. Цвет укоренен в культуре, он выступает эстетичным знаком, обретающим качество в психологии искусства, является важным критерием качества при оценке окружающего мира. Цвет выступает как явление культуры, как элемент прототипа, образа жизни. «Искусство как художественный процесс есть развивающаяся система художественных взаимодействий ... , прогрессирующая в сторону повышения типа художественного мышления путем исторической смены направлений при сохранении непреходящего значения ранее созданных ценностей» [Борев 1981: 229]. Цвет в художественном произведении приобретает символическое значение, становится образной структурой, содержащей в себе накопленных нацией характеристик изображаемой реалии, что приводит к многозначности этой структуры. Символ «полностью сохраняет свою самостоятельность, не сводим к абстракции, потенциально содержит в себе множество абстрактных идей изображаемого предмета, так что последний предстает в символе в его глубокой, разносторонней и многозначной смысловой перспективе. ... Означающее (в нашей работе - цветослово. - Р.Е.) и означаемое (его семантика. - Р.Е.) здесь взаимообратимы. Идея дана конкретно, чувственно, наглядно, в ней нет ничего, чего бы не было в образе, и наоборот» [Лосев 1970: 10]. См.: Изумрудный. Цвета зелени, прозрачно переливающийся; манящий в неизведанное. За волшебной хребтиной горы скрывалась разноцветная дорога, - тщетно она манила людей туда, за изумрудную (обозначаемое. — Р.Е.), неясную, как сон, нитку горизонта (обозначающее. — Р.Е.) в неизведанные пространства [III, 277]. Иссиня чёрный. Насыщенно чёрный (обозначаемое. - Р.Е.) (о предрассветном небе (обозначающее. - Р.Е.). Цветослово - имя прилагательное обладает чувственной предметностью: его символическое значение возникает в контексте окружения, которое выступает как иллюстрация образа-идеи: дорога манила за изумрудную, неясную, как сон, нитку горизонта. Цветослово-атрибут изумрудная покоится на обширном семантическом пространстве, создающем символику цвета именно в данном контексте: дорога средство достижения чего-л. + манила влекла, соблазняя + неясную, как сон неопределенную, как при прекращении сознания + за нитку горизонта за узкую полоску будущих возможностей + неизведанные пространства неизвестно куда . Символический итог: изумрудный тщетно манящий в неизведанное . Все значения появляющейся интерпретации лексикографичны: они взяты из Большого толкового словаря русского языка (СК). Основа символа создается частями речи, обладающими атрибутивными свойствами: манила, неизведанные (отглагольное качественное прилагательное), неясную, как сон, за нитку горизонта; в неизведанные пространства.
Столь мощная поддержка лексико-грамматического окружения создает символику цвета зелёный, который в общерусском, национальном представлении обладает радостной эмотивностыо — один из цветов солнечного спектра; цвета травы, зелени (СК). Яркий позитив выделенных сем представляет характеризацию колоратива, не самостоятельной предметности. А.В. Луначарский определил символ как «конкретный, доступный нашему воображению (выделено нами. — Р.Е.) образ, который означает что-то, само по себе нашему воображению недоступное» [Луначарский 1964: 336]. По нашему убеждению, следует различать национальную и индивидуально-художественную символику. Первая имеет свою историю, генетику, национальные корни, она, пожалуй, вневременна; вторая тоже национальна, генетична, но проявляется и как игра мысли, и как авторское художественное создание в одном, определенном пространстве текста. Он, этот текст, работает согласно авторской интенции спонтанно и в основном бессознательно как выражение нашего воображения. Вместе с этими процессом появляется и цветовая символика. Наиболее важные истоки возникновения цветовой символики: конкретные условия быта и окружающего мира, обычаи и традиции народа, религиозные воззрения данного конкретного языкового сообщества, политические взгляды и др.
Исследователи с давних пор обращали внимание на то, что в разных странах, в разных- языковых сообществах прослеживается предпочтительность одних цветов другим. Несмотря на мнение, что все оценки и влияния цвета на индивида субъективны, очевидно, что существует значительная интерсубъективность, касающаяся отношений к различным цветам. И тогда мы можем говорить о символике цвета. «Если цветовой признак извлечен и показан в поэтическом плане как важное свойство, тогда такой признак - не просто цвет ... он символ» [Колесов 1986:220].
В современной науке теория символа рассматривается с точки зрения различных паук. В рамках логики символ — это «условный, ментально воспринимаемый объект, вещественный, письменный или звуковой знак, которым человек обозначает какое-либо понятие (идею, мысль), предмет, действие или событие» [Миронова 1993: 188]. Сама форма символа, как правило, не имеет сходства (подобия) с тем предметом, который символ представляет, на который символ указывает. Определение символа имеется у М.М. Бахтина: «Символ - это предметный или словесный знак, условно выражающий сущность какого-либо явления с определенной точки зрения, который и определяет сам характер качества символа» [Бахтин 1972:19]. В символе наличествует всегда скрытое сравнение, та или иная связь с явлениями быта, с историческими сказаниями, верованиями (например, как крест - символ христианства, распятого Христа). Определения символа выявляют в нем такие свойства, как отсутствие в нем формального сходства с обозначаемым предметом или- явлением, и в то же время указывают на присутствие в символе скрытого сравнения, которое связано с культурой и историей народа. В отличие от метафоры, функция символа заключается не в том, чтобы вобрать в себя чужие признаки, а в том, чтобы выйти на имманентные границы предмета по направлению к другому предмету, не только вбирая, но сохраняя и приумножая полноту его собственного бытия.
Символика М.А. Шолохова связана с народно-поэтической традицией. Близость мироощущения- писателя к устному народному творчеству дает неисчерпаемые возможности для органического включения в произведение = традиционных цветовых символов: чёрного - символа смерти, гибели, печали (в христианской символике) и- жёлтого - символа разлуки, расставания, болезни. Кульпина В.Г. пишет: «Система цветообозначений представляет собой культурно маркированную ценность данного этноса, часть культурного наследия. Механизм передачи этой ценности последующим поколениям формируется в недрах данной этнической общности и передается, распространяется, в частности, такими носителями личностного сознания данного этноса, как поэты, в том числе поэты-песенники» [Кульпина, 2001: 435].
Колоративы с интегративной семой красный {красный, оранжевый, фиолетовый)
Серебриться. Несов. Натур. Поэт. Становиться серебристым, блестеть, отливая серебром (СК). С крыши капало, серебрились сосульки [II, с.208].
Светлеть. Становиться светлым, светлее (СК). С безграничным ужасом заметил Бунчук, что лицо ее (Анны. — Р.Е.) светлеет, становится прозрачней, желтей у висков [V, с.294]. Выделяться своим светлым цветом, виднеться (о чем-л. светлом, светящемся) (СК). Но раковина плотно светлела сизым глянцем [III, с.298].
Сопоставительный анализ трех лексико-словообразовательных структур с основой доминирующего цвета бел- и семантическими соответствиями сед-, светл- и др. позволил сделать следующие выводы:
1. Адъективные, субстантивные, глагольные структуры сохраняют ядерную семантику бел- с дополнительными цветовыми авторскими значениями и коннотациями.
2. В составе адъективных структур (их номинативное количество -26 единиц) одноосновными являются 10 единиц, 16 единиц - двуосновными, что говорит об авторской иллокуции к расширению цветовой гаммы бел-; в составе субстантивных структур (10 номинативных единиц) одноосновными являются 9 единиц, двуосновными — 1 цветообозначение; в составе глагольных структур (7 номинативных единиц) не обнаружено сложных слов. Следовательно, основную цветовую окраску - оценку несут на себе именные единицы.
3. Шолоховские инновации, включая фразеологизмы, имеют 18 единиц; автором диссертации обнаружено 8 семантических, не зарегистрированных в словарях современного русского языка, значений. Таким образом, 43 единицы приобрели дополнительные 26 значений (общее количество зафиксированных значений у цветослов с семантической доминантой 57 значений. Из них адъектив белый обладает 4 значениями). Лексико-грамматическая структура колоратива серый Количество цветоупотреблений с семантикой серого цвета составило 7 % от общего числа цветослов (195 цветообозначений).
Лексико-словообразовательные адъективные структуры Серый. 1. Цвета пепла, дыма, асфальта, мыши; средний между черным и белым (СК). Над Доном на дыбах ходил туман и, пластаясь по откосу меловой горы, сползал в яры серой безголовой гадюкой [1с. 17].
2. Пасмурный, тусклый (СК). В серой хмарной темноте метались всадники [V, с.256]. Пасмурный иссякал день. С крыш станционных построек журчилась вода, лужи на путях, покрытые нефтяными блестками, отражали серую мякотную овчину неба [IV, с. 71].
Сероглазый. Имеющий серые глаза (СК). Крючков пил, рука его, державшая на весу тяжелую бадью, дрожала от напряжения; на красную лампасину шлепали, дробясь и стекая, капли. - Спаси Христос, сероглазая! - Богу Иисусу. Она (девка. — Р.Е.) приняла бадью и отошла, оглядываясь, улыбаясь [III, с.254].
Серошинельный. vHamyp. Воин. Солдатский; цвета солдатских шинелей (СЯТТ1). По артериям страны, по железным путям к западной границе гонит взбаламученная Россия серошинельную кровь [III, с.58]. Одетый в серую шинель (СЯШ). В проезжавших санях лежали внакат, прикрытые брезентом, серошинельные трупы [VI, с. 159].
Серо-зелёный. Имеющий окраску из сочетания серого и зелёного цветов (СЯШ). За пакгаузом - серо-зелёный частокол казачьих гимнастерок и шинелей [IV, с. 134]. Иссера-чёрный. Тёмно-серый (СЯШ). Сторожевой гусак поворачивал серую, как камень, змеиного склада голову, настороженно оглядывался. За ним иссера-чёрной пеленой вроссыпь сидели на воде гуси, вперемежку с кряквами и головастыми нырками [VI, с.241].
Иссера-жёлтый. П Землисто-серый (о цвете лица). - Слезай, старик. Нам необходимы твои лошади — перевезти вот с этой мельницы к вокзалу партию муки. Ну же, слезай, тебе говорят! За лошадьми приедешь к коменданту, - немец указал глазами на мельницу ... Мирон Григорьевич оделся иссера-жёлтым румянцем [VI, с. 8].
Сизый. Тёмно-серый с синеватым отливом (СК). Нога ее (лошади. — Р.Е.), задранная кверху, была согнута в коленном сгибе, копыто чуть растрескалось от ухналей, но раковина плотно светлела сизым глянцем [III, с.298].
Пепельный. Натур. Поэт. Сероватый, похожий цветом на пепел; седовато-серый, дымчатый (СК). Сорвалась и стремительно скатилась к горизонту падучая звезда, оставив на пепельном небе фосфорический стынущий след [VI, с.21].
Пепельно-белёсый. D Светло-пепельный, цвета светлого пепла (о волосах). Красный командир — высокий рьгоісеусьій человек, с пепельно-белёсыми, острю/сенными под ежик волосами, - стоял, неловко переступая босыми ногами по крашенному охрой полу [VII, с. 143].
Пепельно-серый. D Сероватый, цвета пепла. Григорий, кривя рот, настиг его в четвертый раз, привстав на стременах (лошади их скакали почти рядом, и Григорий видел пепельно-серую, тугую, бритую щёку венгери,а [III, с. 266].
Пепельно-сизый. П Натур. Дымчато-серый, с синеватым отливом. За пепельно-сизым островом верб, сбоку от хутора, бугрилась колышущаяся пыль: вторая сотня на рысях шла противнику во фланг [VI, с.94]. Дымчатый. Натур. Поэт. Светло-серый, цвета дыма (СК). Степь лежала, покрытая голубоватым дымчатым куревом [VI, с. 146]. Дымчато-белый. Серовато-белого цвета (СЯШ). Еще одно дымчто-белое облачко шрапнельного разрыва вспыхнуло около аэроплана [VII, с.42]. Дымчато-серый. Серый, цвета дыма (СЯШ). В подбежавшем солдатишке, заросшем до скул ёжистой дымчато-серой щетиной, Иван Алексеевич с трудом опознал Валета [VII, с.42].
Образование адъективных окказионализмов
Явление окказиональности принято определять как противоречие между нормой слова и кодификацией слова, которая возникает в сознании носителей языка. Авторские изобретения придают слову новую семантическую значимость, раскрывают потенции в лексике, грамматике и стилистике нового слова. Это подтверждает мысли Л.В. Щербы о том, что «необычность писательского слова внешне противоречит прописным грамматическим истинам, а на деле оказывается точностью свежего взгляда на примелькавшиеся вещи» [Щерба 1979: 267]. Окказиональность - одна из форм проявления индивидуально-речевых особенностей носителя языка. Главным фоном, на котором она выявляется, выступает норма и ее кодификация: они удерживают в определенных пределах окказиональное словотворчество.
Окказионализмы - экспрессивные речевые новообразования разных типов и структур, созданные автором в художественно-эстетических целях по существующим в языке моделям разной степени продуктивности. Г.О. Винокур определил окказионализмы как словотворчество, которое «приводит к появлению небывалых для данного языка звуковых сочетаний» [Винокур 1959: 391]. Е.А. Земская в монографии «Словообразование как деятельность» называет окказионализмы нарушителями законов словообразования, в то же время окказионализмы «как бы демонстрируют возможности языка при порождении новых слов: творческий потенциал, глубинные силы. Ведь любой самый индивидуальный окказионализм должен быть понят другими» [Земская 1992: 181]. Основой образования окказиональных слов Е.А. Земская считает аналогию, которая использует в качестве образца компоненты традиционного словообразования. Но внимания заслуживают не только нормативные аффиксы, но и унификсы, а также другие элементы слова. Участвуя в репрезентации сложившегося у автора на основе свободных ассоциаций кумулятивного образа, окказиональные слова наполняются «глубинным», авторским смыслом. Читатель занимается реконструкцией этого смысла, чтобы приблизиться к авторскому видению мира, понять и истолковать окказиональное слово. А.Г. Лыков считает окказионализмы речевой экспрессивной единицей, которая обладает «свойствами невоспроизводимости, ненормативности, номинативной факультативностью, словообразовательной производностью, функциональной однообразностью, индивидуальной принадлежностью к синхронно-диахронной диффузности» [Лыков 1976: 44]. Окказионализмы имеют противоречивую сущность, которая выражается в том, что: 1) окказионализмы являются некодифицированными лексическими элементами и не входят в устоявшуюся лексическую систему языка; 2) функционально оправданы в составе художественных литературных текстов, что подтверждается фактом их существования [См: Лыков 1976: 5]. Ученый выделяет специфические признаки окказионального слова: творимость и одноразовость. Творимость противопоставлена, по его мнению, воспроизводимости канонического слова. Если употребление канонического слова исторически закреплено, то окказиональное слово реализуется в контекстном речевом акте. И этот акт, по мнению А.Г. Лыкова, является единственным случаем его употребления в речи. Одноразовость - функциональный признак, который указывает на способ употребления окказионализма в речи. Но наши наблюдения над функционированием окказионального слова показывают, что одноразовость слова не является его типичным параметром: окказионализмы регулярно используются М.А. Шолоховым в его рассказах и романах (например, чёрный цвет конечностей у казака (Коловерть, X;
Исследователи, занимающиеся проблемой окказиональности, пытались уточнить терминологический аппарат по данной проблеме, по разному называя данное языковое явление в зависимости от главных признаков, таких, как индивидуальная принадлежность, определенная сфера применения, полная зависимость от контекста, способность актуализироваться в речи, их несоответствие узусу и др. Поэтому возникает необходимость рассмотрения корреляции понятий: неологизм потенционализм - окказионализм, так как в современной лингвистической науке их соотношение имеет различную трактовку. Неологизм является родовым понятием по отношению к потенционализму и окказионализліу. Нерешенным до настоящего времени остается вопрос о проведении четкой границы между окказионализмами и потенционализмами, так как любую инновацию автор извлекает из потенциального резерва языковой системы. Все новообразования имеют функциональный характер. Г.О. Винокур все слова; которых фактически нет, но которые могли бы быть, если бы того захотела историческая случайность, относит к потенционализмам, «которые даны нам, как намек в системе языка, и прорываются наружу в явлениях языкового новаторства, превращающее потенциальное в актуальное» [Винокур 1959: 12]. Е.А. Земская отмечает, что и потенционализмы и окказионализмы демонстрируют возможности, заложенные в системе языка, только в первом случае эти возможности, которые уже пробили себе дорогу, а во втором - это глубинные, лишь изредка, с трудом выбивающиеся на поверхность Потенционализмы, в отличие окказионализмов, по мнению ученого, имеют аналоги в языковой системе и прозрачную внутреннюю форму. [См: Земская 1978: 27]. Э.И. Ханпира потенционализмы и окказионализмы разграничивает на основании следующих критериев: 1) объективно существующие категории окказиональности и потенциальности; 2) принадлежность речевых образований к различным словообразовательным типам (потенциальное слово создано по высокопотенциальным типам, окказиональное — по непродуктивным или малопродуктивным, а также по окказиональным); 3) наличие/отсутствие в новообразованиях отклонений от норм литературного языка (потенциальное - без отклонений, окказиональное — с отклонениями); 4) новизна как постоянный признак окказиональных и проходящий для потенциальных слов; 5) объем словообразовательного контекста (минимальный для потенциальных слов, более развернутый для окказиональных) [См: Ханпира 1972: 245-247]. В.В. Лопатин под понятие окказионализмов подводит все индивидуально-авторские образования [См: Лопатин 1974: 57-60]. По мнению ученого, к окказиональным следует относить слова, образованные по непродуктивным, малопродуктивным и высокопродуктивным словообразовательным типам. Четко разграничить окказионализм и потенционализм не представляется-возможным, так как семантическая граница между ними прозрачна и зависит от объема пояснительного контекста. Если принять потенциальность как категорию, обозначающую в лингвистике потенциальную форму языка, которая предшествует реальному и дает возможность образовать в языке все новое и необычное, то окказиональность как лингвистическое явление входит в понятие потенциальности. Во всех новообразованиях реализуется нереализованная часть системы. Проводя диссертационное исследование, мы придерживались последней точки зрения, поэтому к окказиональным нами отнесены цветолексемы, не зафиксированные в толковых словарях современного русского языка. Такой подход, на наш взгляд, позволит рассматривать систему индивидуально-авторских цветоименований, представленных в романе М.А. Шолохова «Тихий Дон» как источник дальнейшего развития языка.
