Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Категория «каузативность» - семантический различительный признак глагола 25
1. Статус каузативного глагола в оппозитивной структуре гиперлексемы и в системе языка 25
2. Семантические варианты каузативности 54
а) Ясно выраженная и поверхностная каузация 54
б) Углубленная каузация как первая разновидность развитой каузации 55
в) Ступенчатая каузация как вторая разновидность развитой каузации 69
3. Приобретение глаголами семантики каузативности и новообразованные каузативные глаголы 80
Выводы к первой главе 104
Глава II. Шифрующая роль грамматических категорий каузативного глагола и его оппозитов 108
1. Грамматическое выражение вида и залога каузативного глагола 108
а) Полная видо-залоговая модель из четырех форм 125
б) Дефектность видо-залоговой парадигмы, лишенной залоговых форм несовершенного вида по причине контекстной семантики глагола 130
2. Вопросы функциональности и происхождения маркированных по залогу форм каузативного глагола 141
а) Слабофункциональная форма страдательного залога несовершенного вида с постфиксом-ся 141
б) Происхождение форм страдательного залога совершенного вида 152
3. Процесс деградации или образования категории залога у переходных глаголов, спорная семантика глаголов 167
а) Возможное грамматическое выражение переходности и залога у глаголов любить, звать 167
б) Грамматическая категория способа глагольного действия статального глагола как компенсирующая категорию вида. 172
Выводы ко второй главе 175
Глава III. Нейтрализация каузативного и статального глаголов 179
1. Явления нейтрализации и трансформации их связи и различия 179
2. Контекстная нейтрализация: условия и признаки 186
3. Структурная нейтрализация. Двусловное слово с каузативным глаголом, равнозначное некаузативному оппозиту 217
Выводы к третьей главе 235
Заключение 237
Список использованной литературы... 247
Источники 274
- Статус каузативного глагола в оппозитивной структуре гиперлексемы и в системе языка
- Грамматическое выражение вида и залога каузативного глагола
- Явления нейтрализации и трансформации их связи и различия
Введение к работе
Серебряный век русской поэзии (конец XIX - 20-е годы XX века) не только представил обилие совершенных, непревзойденных в художественном отношении текстов, он превратился в кузницу самых высоких и изящных русских языковых форм и значительным образом продвинул русский язык на арене мировых языков, увеличив его притягательную силу. В этом смысле тексты, созданные поэтами Серебряного века, будут долгое время лучшими образцами русского языка, достойными для филологических исследований и осмыслений. Временной отрезок Серебряного века определяется нами с 1890 года по конец 20-х годов XX столетия, в отличие от многих исследователей Серебряного века, например, Ю.Р. Кричевской и Е.В. Карсаловой, А.В. Леденёва, Ю.М. Шаповаловой, считающих, что «всё закончилось после 1917 года, с началом гражданской войны. В 1920-е годы еще продолжалось по инерции...» [Кричевская, 1994: 4; Карсалова, Леденев, Шаповалова, 1996: 64]. Указанные исследователи игнорируют тот факт, что, например, модернистское течение Серебряного века русской поэзии, имажинизм (англ. image - образ) развивалось в 20-е годы XX столетия. Группа имажинистов возникла в 1918 году (уже после Великой Октябрьской революции) и прекратила существование в 1924 году (Рюрик Ивнев, Вадим Шершеневич, отчасти Сергей Есенин и др.) [СЭС, 1990:489]. Творчество новокрестьянских поэтов, например, Н. Клюева, С. Есенина продолжало развиваться в 1920-е годы, творчество футуристов после распада их групп и кружков не закончилось, да и были, наконец, поэты, не принадлежавшие ни к одной из школ (И. Анненский, М. Кузмин).
Предметом нашего исследования является глагольная лексика поэтических текстов Серебряного века с точки зрения наличия или отсутствия в ней каузативной семантики и выражающих ее имманентных,
специфических, свойственных только данной глагольной категории грамматических признаков вида и залога.
Категория каузативности русского глагола рассматривается нами как наиболее важный семантический пласт глагольной лексики. Теоретико-информационный подход к изучению каузативной семантики русского глагола, которую шифруют грамматические категории вида и залога в их совокупности и неразрывной связи, соответствует принципу «грамматика шифрует лексическую семантику» [Руделев, 1977: 11-15;1978: 6; 1996: 83-89; Руделев, Шарандин, Пискунова и др., 1996: 3-21; Руделев, Шарандин 1981: 38; 1984: 13; Шарандин, 1990: 8; 1991: 9].
Объектом исследования является часть современного русского литературного языка - поэзия Серебряного века (конец XIX - 20-е годы XX столетия).
Материалом исследования послужили поэтические тексты Серебряного века, в которых представлены глагольные лексемы с каузативной семантикой. В ходе работы над практическим материалом нами была изучена и систематизирована каузативная глагольная лексика с точки зрения семантики, грамматики и нейтрализации каузативных и некаузативных глаголов (около 900 единиц). Явление нейтрализации как доказательство данной теории помогло нам выявить разницу между словарным содержанием глагольных единиц и их своеобразным контекстным содержанием в рамках нетрадиционной теории изучения семантики и грамматики глагольного состава современного русского языка.
Целью исследования является системный анализ лексического глагольного материала по семантическому различительному признаку каузативности и нахождение видо-залоговой модели форм в связи с контекстным содержанием глагола. Для достижения цели были выдвинуты и решались следующие задачи исследования:
• определить назначение глагольного семантического признака каузативности и его место в системе аналогичных признаков;
• описать типы каузации;
• определить степень влияния авторских глаголов поэзии Серебряного века на глагольный словарь слов и форм современного русского языка;
• дать характеристику имманентным грамматическим категориям вида и залога каузативного глагола, а также компенсирующим признакам способа глагольного действия и переходности;
• определить грамматическое выражение каузативного глагола в связи с его контекстной семантикой;
• на основе каузативного глагольного материала поэзии Серебряного века и примеров обычной повседневной речи определить причины ослаблении категории залога (касательно форм страдательного залога несовершенного вида с постфиксом -ся), учитывая стилистическую закрепленность залоговых форм в русском языке;
• описать причины, условия, признаки нейтрализации каузативного и статального глаголов и определить ее роль в действующей языковой системе;
• на основе проведенного анализа каузативного глагола и его оппозитов в глагольной структуре гиперлексемы в соответствии с принципом грамматика шифрует лексическую семантику определить информационный вес каузативного глагола.
Актуальность исследования заключается в том, что изучается соотношение каузативной глагольной семантики и грамматического выражения в соответствии с современными проблемами экологии языка и речи. Поэзия Серебряного века является прекрасной кладовой, из которой слова и формы входят в современный русский язык. Тем более, что процесс обновления языка осуществляется с постоянной периодичностью на
протяжении всего XX века, слова и формы Серебряного века входили в различные словари русского языка [Зализняк, 1987; Тихонов, 1985].
Каузативность (от лат. causa - причина) - является лексической категорией, семантическим различительным признаком, который важен для всей системы глагольного гнезда. Несмотря на то, что глагольная каузативная семантика изучается лингвистами в основном с 60-х годов XX века, рассматривалась она, по большей части, в рамках морфологического каузатива, аналитического каузатива или каузативных конструкций, в которых не всегда, на наш взгляд, глагол имеет каузативную семантику. [Ахматова, СПб, 1966: 193-194; Абросимова, 1954; Десницкая, 1945: 136-139; Долинина, 1991: 336-345; Недялков, Сильницкий, 1969: 5-19; 1969: 20-50]. Причины такого положения заключается в том, что исследователи делают выводы о русском каузативном глаголе не на конкретном материале русского языка, а используют в начальной модели иностранные языки, в которых, видимо, на самом деле категория каузативности не является лексической. Сегодня особенно остро стоит вопрос: чему служит категория каузативности. [Руделев, 1991: 4]. Появляются работы, в которых каузативными (причинными) называются все глаголы русского языка, при этом автор ссылается на иностранные издания [Позднякова, 1997: 97-102]. Такой подход обнаруживает стирание границы между противоположными по значению глаголами, например, «зажгу» (каузативный глагол из стихотворения Н. Клюева «Есть то, чего не видел глаз...» [Клюев, 1998: 50]), делать так чтобы: загорались (ф. НСВ) - загорелись (ф. СВ) - (интродуктивный) — горели (статальный) — потухали (ф. НСВ) - потухли (ф. СВ) — (ликвидаторный). Смешение известной семантики глагольных единиц может привести к непониманию русского языка. Для чего существует грамматика русского языка, ее границы и соотношение с семантикой языковедами определяется неоднозначно. В рамках распространенного в последние три десятилетия функционального направления ответить на данные вопросы невозможно.
Решение выше поставленных вопросов особенно необходимо, потому что возникают противоречия. Так, например, Ф.Ф. Филиппов отношения между каузативным и некаузативным глаголами называет «лексическим противопоставлением», а категорию каузативности при этом определяет как «особую грамматическую» [Филиппов, 1978: 92].
Назначение грамматики заключается в том, что она маркирует, выражает лексическую семантику. Поэтические примеры — лучшие способы запоминания грамматических форм каузативных глаголов.
Проблемы бинарной привативной оппозиции, вопросы видовой и залоговой корреляции, причины дефектности видо-залоговой парадигмы (влияние контекстной семантики на грамматическое выражение; дистрибутивное ограничение), вопросы имманентности категорий вида и залога и охват ими не всей глагольной лексики, нейтрализация каузативного и статального глаголов рассматриваются нами в связи с универсальностью фонологических методов, но и с учетом качественно отличных, специфических явлений лексико-грамматического направления [Руделев, 1982: 10-52].
В последние годы лингвистами совершенно игнорируется тот факт, что русский язык изменяется и многие исследования 60, 70, 80-х годов XX века перестали быть актуальными. Так, в плане категории залога, язык деградирует, залоговые формы перестают употребляться в обычной речи, в особенности маркированная по залогу форма страдательного залога несовершенного вида в постфиксом -ся. Указанная форма не функционирует у глаголов «начудила», «мечут» и почти не употребляется в глаголах «намерила», «распустила». Примеры взяты из стихотворения «Русь моя, жизнь моя...» А. Блока [Блок, 1980: 417]. Глаголы чудится, мечутся, меряется имеют статальную семантику в русском языке. Глагол распускается имеет фазовую семантику (интродуктивный оппозит) и форму несовершенного вида. Форма страдательного несовершенного вида не
функционирует по причине омонимии со статальными и интродуктивньши глаголами. Мало употребляется указанная форма и в поэтических текстах Серебряного века, но маркированная и по залогу и по виду форма страдательного залога совершенного вида (глагольная форма причастного происхождения и аналитическая) почти столь же активно функционируют, что и немаркированные по залогу видовые формы каузативного глагола. Залоговый аспект проблемы экологии языка и речи русского языка состоит в том, что нельзя дать забыть нужные языку формы страдательного залога, в особенности в поэзии как высшей форме развития, расцвета языка. Чем больше залоговых форм у слова, тем разнообразнее синтаксические конструкции русского языка, расширяются способы формирования речи. Язык становится более интересным и легким для общения.
Таким образом, предлагаемая теория: каузативную семантику русского глагола шифруют грамматические категории вида и залога - представляется нам аналогичной экологически чистым производствам (в области лексической семантики и в области грамматического выражения), поскольку не сопровождается «загрязнением» языка избыточной, чуждой русскому языку терминологией и не вызывает чрезмерной нагрузки памяти (например, легко запомнить 4 видо-залоговые формы каузативного глагола, например, зажигать — форма действительного залога НСВ и зажигаться — форма страдательного залога несовершенного вида; зажечь - форма действительного залога СВ и быть зажженным, зажжен - форма страдательного залога СВ). Работают логика, мотивация, понимающая функция русского языка.
Гипотеза. Каузативный глагол во всей мощи его семантики и совокупности выразительных грамматических форм предполагает немаркированные оппозиты по всему фронту его семантических и грамматических отличий. Грамматическая оболочка слова служит для внешнего отличия каузативного глагола, от статального, лишенного
динамичных признаков вида и залога. Залог - категория, свойственная только каузативным лексемам. Категория вида отличает от статальных глаголов фазовые (интродуктивный и ликвидаторный глаголы). Таким образом, предполагается, что, имея каузативный глагол, мы можем описать всю глагольную структуру гиперлексемы.
Новизна данного исследования. Изучение каузативной семантики русского глагола и шифрующих и грамматических категорий вида и залога, началось в 80-х годах XX века профессором В.Г. Руделевым. Шифрующая теория на сегодняшний день не является традиционной и распространенной и используется только в рамках Тамбовской лингвистической школы. [Руделев, 1996:41-44].
В.Г. Руделев и его последователи представляют каузативный глагол как «ближайший к ядерному состоянию глагольной лексемы трансформ», а некаузативный оппозит как «ядерное состояние глагольной лексемы», но каузативный, статальный, интродуктивный и ликвидаторный глаголы понимают при этом как самостоятельные единицы языка. [Руделев, 1980: 5; Руделев, Шарандин, 1981: 33-34].
Наша работа имеет некоторые различия с взглядами В.Г. Руделева и его последователей. В первую очередь это касается членов оппозитивной глагольной структуры гиперлексемы, которые рассматриваются как самостоятельные глаголы, единицы языка, не трансформы. Глаголы, вступающие в наиболее важную оппозицию по каузативности-некаузативности, имеют противоположную лексическую семантику и грамматическое выражение, следовательно, каузативный глагол не может считаться трансформом, демонстрирующим лишь семантический сдвиг от ядерной лексемы. Именно от статального глагола произошли каузативный, интродуктивный и ликвидаторный глаголы, поэтому статальный глагол именуется ядерной лексемой. Статальный, каузативный, интродуктивный и ликвидаторный глаголы связаны друг с другом своими оппозитивными
отношениями, они имеют разное лексическое значение и грамматическое выражение. Йнтродуктивный и ликвидаторный глаголы объединены одним синтезирующим классификационным признаком фазовости и потому имеют одинаковое видовое грамматическое выражение. Глаголы с разным лексическим значением, даже произошедшие от одной лексемы, не могут быть объединены в одну лексему, скорее они представляют глагольную структуру гиперлексемы. Самостоятельность каузативной глагольной единицы особенно очевидно в языке, в тексте, где и раскрывается настоящая каузативная семантика русского глагола.
Описывая систему трансформов глагольной лексемы, В.Г. Руделев в совместной статье с А.Л. Шарандиным «Шифрующая роль глагольных грамматических категорий» указывает на существование пятого трансформа со значением «телеотивности», от греч. слова ттА6 ; со значением «цель», некаузативного оппозита, раскрывающего неясный, неполный смысл каузации. В отличие от В.Г. Руделева и А.Л. Шарандина, считающих, что «телеотивность» - состояние, являющееся целью другого состояния или положения» [Руделев, Шарандин, 1981: 49], мы понимаем семантический классификационный признак «телеотивность» как состояние, являющееся истинной целью каузации, и примеры типа лежать, чтобы отдыхать считаем не правомерными, т.к. оба эти глагола имеют семантику состояния и не могут являться каузативными ни в какой контекстной ситуации современного русского литературного языка.
Анализируя контекстную семантику каузативных глаголов поэзии Серебряного века, мы обнаружили и представили три семантических варианта каузативы ости: а) ясно выраженную и поверхностную каузацию и две разновидности развитой каузации; б) углубленную каузацию как первую разновидность развитой каузации, где дополнительный некаузативный оппознт представлен семантическим признаком «телеотивность» и раскрывает истинный смысл контекстной семантики
каузативного глагола, например, глагол из стихотворения И. Северянина "Shanson Russe" [Северянин, 1988: 68] «разжигает», чтобы горел и любил, где любил - телеотивный глагол и в) ступенчатую каузацию, которая отличается от углубленной каузации семантикой и грамматическим шифром первого центрального некаузативного оппозита, так называемой, ясно выраженной и поверхностной каузацией, например, глаголами есть, пить, которые в современном русском языке являются не только некаузативными оппозитами каузативных глаголов кормить, поить, но и имеют свои нёкаузативные оппозиты - быть сытым, не хотеть пить (антилексема). Телеотивные глаголы быть сытым, не хотеть пить раскрывают каузативную семантику не только известных каузативных глаголов кормить и поить из стихотворения К. Чуковского «Муха-Цокотуха», но и новых каузативных глаголов пить, есть. Примеров ступенчатой каузации найдено в современном русском языке немного, хотя возможно, есть предпосылки для рождения глаголов, начинающих ступенчатые каузации (как, например, кормить, поить), где глаголами с двойной семантикой (как, например, есть, пить, брать) будут глаголы мыть, чистить, белить и другие, где некаузативные оппозиты выражены глагольными формами причастного происхождения быть чистым и быть белым и др. Работ по исследованию развитой или углубленной семантики русского каузативного глагола на конкретном более или менее обширном материале нами не было найдено.
Имманентные грамматические категории вида и залога шифруют вместе только каузативную семантику русского глагола. В плане грамматического выражения языковедами не был найден критерий отличия каузативных глаголов от переходных, а именно то, что каузативный глагол не только имеет взаимообратимые залоговые формы, т.е. категорию залога, но и имеет категорию вида, а именно может иметь маркированную форму совершенного вида.
В работе Л.С. Моисеевой категорией вида охватывается вся глагольная лексика, в нашем исследовании исключение составляют статальные глаголы: если у глагола нет изменения по виду или залогу, то он считается невидовым или незалоговым, т.к. без маркированных форм начальные формы не играют той роли, которую играют при наличии видовой или залоговой пары. У статальных глаголов компенсирующей категорию вида являются грамматическая категория способа глагольного действия. Категория залога определяется Л.С. Моисеевой как морфологическая, нами же вслед за В.В. Виноградовым рассматривается как грамматическая категория, которая «ближе к синтаксису, чем к морфологи слова» [Виноградов, 1986: 186; Моисеева, 1999-6: 90-167]. Категорией залога (от греч. слова - 8ШВЕ(5Щ «расположение») рассматриваются синтаксические конструкции с взаимообратимыми залоговыми формами каузативных глаголов (за исключением глаголов любить, звать). Залоговые формы действительно располагаются относительно субъекта и объекта действия в предложении, например, Я его люблю II Он любим мною [Руделев, 1972: 313-333].
В своей теории мы характеризуем нейтрализацию как явление универсальное, являющееся доказательством сильной оппозиции каузативного глагола и некаузативного статального глагола, т.е. доказательством статуса самостоятельных глагольных единиц, не трансформов, имеющих противоположную лексическую семантику и грамматическое выражение. Работ с описанием нейтрализации каузативного глагола и некаузативного ошюзита в рамках данной теории на конкретном материале поэзии Серебряного века, в частности на примерах субъектно-объектных синтаксических конструкций, обнаружено нами не было.
Теоретическая значимость заключается в доказательстве лексического характера категории каузативность русского глагола, которая выступает в качестве семантического различительного признака лексемы в
кругу других лексических категорий. В работе представлена система четырех основных глагольных лексем и пятой дополнительной некаузативной лексемы в оппозитивной структуре гиперлексемы. Основным объектом анализа выступает наиболее информационная и весомая каузативная лексема, выражаемая тремя грамматическими признаками переходности, вида, залога. До сих пор применительно к поэтическим текстам Серебряного века такая система описания не была представлена.
Практическая значимость исследования заключается в возможности использовать при обучении современному русскому языку в вузе и в школе, в гуманитарных классах, на факультативных занятиях глагольные грамматические категории вида и залога, которые шифруют каузативное лексическое значение. Теория отличается простотой и ясностью и не сопровождается лишними для русского языка определениями. Понять значение термина каузативность латинского происхождения (от causa -причина) лишь на первый взгляд составляет трудность. Разобравшись в каузативной семантике на практическом материале, дети легко смогут запомнить четыре видо-залоговые формы каузативного глагола. Теория представляет простор для развития у детей логики, мышления, мотивации, понимающей функции. Большое практическое значение для нас имеет работа В.Г. Руделева «Русский язык. Программа для средней школы», в которой особое место уделяется учению о предложении и о слове как двум составным частям общего учения о языке, а также изучению глагола с точки зрения семантики и, выражающей эту семантику, грамматики [Руделев, 1991]. Использование теории в вузах имеет большие возможности, например, в курсах «Проблемы экологии языка и речи. Взаимодействие категорий вида и залога в каузативных глаголах». В данном курсе рассматриваются причины деградации современного русского языка в плане категории залога, способы сохранения необходимых языку форм. Другой курс, например,
«Современный русский язык. Глагольная система. Соотношение лексики и грамматики».
Методы исследования. При исследовании глагольной системы в лексическом и грамматическом освещении мы использовали универсальный оппозитивный метод теоретико-информационного представления языковых систем, открытый Н.С. Трубецким (1990 — 1938). Каждый элемент системы определяется с точки зрения информационного веса [Трубецкой, 1960; 1987].
Оппозитивная теория Н.С. Трубецкого имеет сходство с теорией информации франкоязычного лингвиста К. Шеннона, сделавшего свое открытие только в середине XX столетия. Значение элемента ученым измеряется по месту в системе, то есть чем чаще элемент измеряется, тем больше значение имеет. Всякая единица несет информацию, только одна часть оппозиции информационна в большей степени, а другая в меньшей [Шеннон, 1963].
У Н.С. Трубецкого значение измеряется с помощью маркированности-немаркированности элемента. В.Г. Руделев отмечает: «эта идея не была осмысленна самыми выдающимися учеными-лингвистами нашего времени; они искали б отрицании маркированности какую-то особую маркированность и видели смысл «марки» не в системе отношений, а в самой языковой материи, в панхроническом субстрате системы» [Руделев, Т.6. Ч. 2, 2002: 112]. Именно теоретико-информационный подход позволяет сделать вывод о том, что наиболее значимыми, весомыми являются оппозиции и корреляции языка, которые скорее других подтверждаются нейтрализациями, не устойчивы. И, наоборот, устойчивые оппозиции составляют периферию языка и менее всего важны в системе [Руделев, 1980: 4-5; Трубецкой, 1960: 73-74]. Теоретико-информационный подход при анализе глагольной системы позволяет сделать вывод, что в оппозиции каузативный (с семантикой обусловленного причиной действия) глагол - статальный (с семантикой состояния) глагол маркированным по глагольному значению действия
является каузативный глагол. Последний является наиболее весомой информативной единицей в глагольной структуре гиперлексемы. Тогда как статальный глагол - некаузативный оппозит имеет статичную семантику состояния, и поэтому не изменяется по имманентным грамматическим категориям вида и залога. Ближе всего из всех членов глагольной структуры к абстрактной семантике процессуального признака по динамичной теории частей речи В.Г. Руделева статальный глагол [Руделев, 1996]. Именно члены центральной оппозиции по каузативности-некаузативности нейтрализуются, так как имеют наиболее противоположное значение, и потому данная оппозиция более других весомая, и, следовательно, менее устойчивая.
Особой ролью нейтрализации в действующей языковой системе является увеличение скорости передачи информации. Сокращая число языковых единиц в слабых положениях, нейтрализация позволяет сократить время выбора нужного слова, то есть увеличить скорость коммуникации. Для понимания смысла речи не важно какой статальный глагол выбрать быть смирным или «каждый вечер смирен (влагой терпкой и таинственный)» из стихотворения «Незнакомка» А. Блока [Блок, 1980: 194]. В последнем примере можно видеть нейтрализацию каузативного глагола в форме страдательного залога совершенного вида и статального глагола. Роль нейтрализации, следовательно, прогрессивна, а степень развития языка может измеряться не только количеством слов на каждом уровне, но и нейтрализациями.
С помощью теоретико-информационного подхода
оппозитивного метода и в духе русской традиции в глагольной системе на первое место ставится абстрактная семантика (процессуальный признак), и, находя корреляты лексико-семантических признаков в шифрующей грамматике, нами устанавливается иерархия признаков и оппозиций по примеру Н.С. Трубецкого.
Универсальность метода впоследствии не была понята большинством лингвистов, к этому же выводу приходят ряд исследователей, например, А.А. Реформатский, В.Г. Руделев, Ю.С. Степанов [Руделев, 2002: 212-214; Степанов, 2001: 212-213]. Положение попытались изменить в Тамбовской лингвистической школе, где были отмечены основные теоретические положения: маркированность-немаркированность элементов, нейтрализация оппозиций. В связи с этим представители школы отмечают: «Говоря о применении фонологических методов в различных лингвистических науках, нужно хорошо ощущать суть фонологических открытий, выделяя в них то главное, что и можно относить к методу, а не к конкретным выводам йа основании наблюдений над специфическим материалом» [Дриняева, Каменская, Руделева, 1987: 147-148; Шарандин, 2001: 56].
На защиту выносятся следующие положения:
1. Категория каузативности является семантико-различительным признаком глагольной лексемы. Данная категория выделяет лексико-семантический класс каузативных глаголов. Каузативная семантика глагола — это значение побуждения, направленное субъектом действия на объект с тем, чтобы изменить действие субъекта на состояние или качественный глагольный признак объекта. Оппозитивные отношения между каузативным действием и состоянием представляют причинно-следственные связи, то есть значение причины имеет каузативный глагол, а следствия, соответственно, некаузативные оппозиты (статальный, интродуктивный, ликвидаторный). Глагольный материал поэзии Серебряного века является тому подтверждением.
2. Каузативные глаголы делятся на три семантических варианта каузации поверхностная каузация, выраженная первым статальным некаузативным оппозитом. Развитая каузация представлена классификационным признаком «телеотивность» (от греч. слова тпАо ; -цель) - второе состояние, являющееся истинной целью каузации. Развитая
каузация делится в свою очередь на углубленную каузацию и ступенчатую каузацию, которые отличаются семантикой и грамматическим шифром первого некаузативного оппозита. В ступенчатой каузации первый некаузативный оппозит, выступая в оппозиции к дополнительному некаузативному статальному оппозиту, меняет статальную семантику на каузативную и грамматическое выражение бинарной категории способа глагольного действия на имманентные категории вида и залога.
3. Только каузативные глаголы изменяются по залогу, имеют две взаимообратимые залоговые формы действительного и страдательного залога. Исключение может составлять, вероятно, лишь глаголы любить, звать, имеющие грамматический признак переходности. Форма страдательного залога у переходных некаузативных глаголов является принадлежностью письменной речи и выражена полной или аналитической глагольной формой причастного происхождения, например, любить/ быть любимым, любим; звать/ быть званным, зван.
4. Каузативные глаголы, как правило, имеют полную видо-залоговую модель из четырех форм или дефектную видо-залоговую парадигму в залоговых формах несовершенного вида по причинам контекстной семантики. Явления деградации категории залога отразилось на форме страдательного залога несовершенного вида с постфиксом -ся.
5. Статальный глагол лишен динамичных признаков, то есть не имеет грамматического выражения вида и залога. Категорию вида компенсирует грамматическая категория способа глагольного действия. Если грамматической семантикой категории вида является предельность/ непредельность действия, то способа глагольного действия - длительность/ недлительность действия.
6. В нейтрализацию вступают именно сами единицы языка (слова), а не трансформы, не варианты единиц и не их признаки, независимо от уровня вхождения единиц в языковую систему. Явление нейтрализации можно
наблюдать на примере оппозиции каузативного и статального глаголов, когда глагол теряет конкретную каузативную семантику, приобретая абстрактную семантику ненаблюдаемого действия.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения в конце работы помещен список используемой литературы, состоящий из 240 названий, 14 словарей и 16 источников.
Во введении дается обоснование выбора темы и понимание термина Серебряный век русской поэзии, актуальность и новизна исследования, излагаются исходные теоретические положения, определяются принципы, цели, задачи и методы работы.
В первой главе «Категория каузативность — семантический различительный признак глагола» рассматриваются вопросы определения и содержания категории каузативности в лексике на примерах анализа контекстной семантики каузативных глагольных единиц в соотношении с их грамматическим выражением.
Первая проблема заключается в том, есть ли в русском языке самостоятельная глагольная категория «каузативность», какой характер носит указанная категория, то есть где рассматривать оппозицию по каузативности-некаузативности в лексике или в грамматике или в обеих областях сразу, каковы их соотношения и какое направление при исследовании категории каузативность выбрать, например, логическое, функциональное или лексико-грамматическое.
В основе категории каузативности лежит семантический признак «каузативность». Когда действие каузативного глагола каузирует состояние противопоставленного ему глагола и обозначает причину статального глагола, например, класть - делать так, чтобы лежал. На примере семантического различительного признака каузативности мы выделяем лексико-семантический класс каузативных глаголов. Направление для исследования каузативной глагольной лексики выбрано лексико
грамматическое, так как мы подходим к пониманию слова как знака, двусторонней единицы, имеющий план содержания и план выражения. Несмотря на то, что термин «каузативность» известен в русской и зарубежной лингвистике, он не имеет, к сожалению, самостоятельной статьи ни в одном из наиболее известных словарей по русскому языку и языкознанию [Русский язык. Энциклопедия. Гл. ред. Ф.П. Филин, 1979; Русский язык. Энциклопедия. Гл. ред. Ю.Н. Караулов, 1998; Языкознание. Большой энциклопедический словарь. Гл. ред. В.Н. Ярцева, 1998].
Мы определяем статус каузативного глагола как наиболее весомой, прочной, стабильной единицы языка (слова) в отличие от других единиц глагольной структуры гиперлексемы, так как семантический различительный признак «каузативность», свойственен, как правило, значению той лексемы, для которой он однажды пришелся в пору. Описывая связи и различия в лексике и грамматике всех единиц глагольной структуры гиперлексемы, мы пришли к выводу, что наиболее важным и значимым является каузативный глагол - вершина глагольной структуры, по которой только и можно увидеть и охарактеризовать все остальные члены глагольной семьи.
Во втором параграфе «Семантические варианты каузативности» решаются проблемы определения и классификации каузативной семантики по признакам ясности выражения непосредственно глаголом и глубины содержания каузации на материале каузативной глагольной лексики. В основе классификации лежит противопоставление вариантов поверхностная каузация - развитая каузация. Последняя, в свою очередь, делится на углубленную каузацию и ступенчатую каузацию, которые различаются определением статуса первых центральных некаузативных оппозитов. В углубленной каузации — это статальный оппозит, в ступенчатой каузации -это каузативный глагол второй ступени каузации.
В третьем параграфе описываются примеры приобретения некаузативными ранее глаголами каузативной семантики в поэтических
текстах Серебряного века, что, возможно, способствовало расширению каузативного глагольного словаря современного русского языка.
Во второй главе «Шифрующая роль грамматических категорий каузативного глагола и его оппозитов» подробно описываются грамматические признаки переходности, вида, залога и способа глагольного действия, по-разному шифрующие лексическую семантику каузативного глагола и его оппозитов статального, интродуктивного и ликвидаторного в соответствии с явлениями и процессами динамичной системы языка.
В первом параграфе доказывается на конкретном глагольном материале, что грамматическое выражение вида и залога свойственно каузативным глаголам. Рассматриваются причины избыточности категории переходности у каузативных глаголов. Раскрывается морфологический характер категории вида. Объясняется близость категории залога больше к синтаксису, чем к морфологии слова. Представлена в абзаце а) полная видо-залоговая модель из четырех форм; в абзаце б) дефектность видо-залоговой модели каузативного глагола по залоговым формам несовершенного вида. Причиной данного явления послужило значение контекстной семантики моментальности действия. Во втором параграфе «Вопросы функциональности и происхождения маркированных по залогу форм каузативного глагола» в абзаце а) анализируются причины слабой функциональности формы несовершенного вида страдательного залога с постфиксом -ся у каузативного глагола. В абзаце б) рассматривается происхождение формы страдательного залога совершенного вида как дважды маркированной формы по виду и залогу. Во третьем параграфе рассматривается процесс деградации категории залога у переходных глаголов: в абзаце а) возможное грамматическое выражение переходности и залога у статального глагола любить; в абзаце б) грамматическая категория способа глагольного действия статального глагола как компенсирующая категорию вида. В заключении делаются выводы о влиянии контекстной
семантики каузативных глаголов Серебряного века на грамматическое выражение. Анализируется причины процесса отмирания залоговых форм у каузативных глаголов и у некаузативных переходных глаголов. Синтаксический признак переходности рассматривается как компенсирующая категория в некаузативных переходных глаголах, например, смотреть, слышать, терпеть и других. Делается вывод о значении залоговых форм в современном русском языке.
В третьей главе «Нейтрализация каузативного и статального глаголов» исследуется явление нейтрализации наиболее значимой единицы глагольной структуры каузативного глагола и его статального оппозита, лишенного динамичных признаков вида и залога.
Вслед за Н.С. Трубецким в Тамбовской лингвистической школе понимают под нейтрализацией упрощение языковой оппозиции в особых условиях ее реализации [Трубецкой, 1960: 86-87]. В.Г. Руделев и А.Л. Шарандин в своих совместных работах 80-х годов о шифрующей роли глагольных грамматических категорий рассматривали нейтрализацию и трансформацию в пределах глагольной лексемы как разные явления языка: нейтрализация - это потеря языковой единицей некоторых релевантных признаков в условиях, когда они становятся избыточными. [Руделев, Шарандин, 1981: 33; 1984: 10-21].
Основным положением нейтрализации является то, что нейтрализуются только единицы языка (слова) - не варианты единиц и не сами по себе их признаки, причем независимо от вхождения единиц в языковую систему [Руделев, 1980: 5]. При трансформации семантический сдвиг не может быть настолько значительным, чтобы обуславливать появление новой единицы языка. Следовательно, невозможно говорить о нейтрализации предложно-падежных конструкций и трансформов. Тогда как в работах А.Л. Шарандина последнее представляется естественной необходимостью [Шарандин, 1990: 28; 1991: 17-19; 1995: 70]. Положения,
используемые в диссертации Л.С. Моисеевой, например: суперлексема -совокупность четырех трансформов каузативного, интродуктивного, статального и ликвидаторного и понимание трансформационных процессов как лексических нейтрализации - для нас не приемлемы.
Во втором параграфе «Контекстная нейтрализация, ее условия и признаки» доказываются теоретические положения нейтрализации на конкретных глагольных примерах с сохранением грамматической категории переходности. Особыми условиями, при которых происходит упрощение языковой оппозиции каузативного и статального глаголов, являются «слабые положения» [Руделев, 1975-6: 33]. Во третьем параграфе выделяется тип «структурная нейтрализация», когда каузативный глагол теряет в составе двухсловного слова самостоятельный статус единицы языка й рассматривается как составная часть двухсловного слова. Доказательством нейтрализации двухсловного слова является его равнозначность стилистическому варианту из одного слова, как правило, с семантикой состояния, например, «глотают дыханье=дышат» из стихотворенья «Другие -с очами и личиком светлым» М. Цветаевой и «лью лесть»=лыцу из стихотворения «Гиппиус» И. Северянина. Признаками нейтрализации является уменьшение синонимии и увеличение омонимии каузативного глагола и статального глагола.
Роль нейтрализации в действующей языковой системе заключается в увеличении скорости подачи информации. Сокращая число языковых единиц в слабых положениях, нейтрализации позволяют сократить время выбора нужной единицы, то есть увеличить скорость коммуникации, что и происходит при нейтрализации каузативного и статального глаголов. «Роль нейтрализации, таким образом, прогрессивна, и степень развития языка может измеряться нейтрализациями, а не только количеством единиц на каждом уровне» [Руделев, 1980: 4-5]. Нейтрализация является настоящим доказательством оппозиции каузативного и статального глаголов,
свидетельством ее реальности. Именно нейтрализация показывает динамичность языковой системы, высокую степень ее развития.
В Заключении подводятся итоги изучения каузативной лексической семантики и грамматической характеристики, в особенности имманентных глагольных категорий вида и залога у каузативного глагола. Делается вывод об оппозитивных отношениях между единицами глагольной структуры гиперлексемы как единого целого. Прогнозируются возможности исследования некоторых направлений данной работы.
Апробация работы. Основные результаты исследования излагались в выступлении на V научной конференции 11 ГУ в мае 2000 года в Тамбове, в выступлении на научно-практической Международной конференции «Филология на рубеже тысячелетий», проходившей в Ростове-на-Дону и Новороссийске 11-14 сентября 2000 года в рамках! Северо-Кавказских чтений, в выступлении на VIII Международной конференции «Текст. Структура и семантика», организованной МГОПУ имени М.А. Шолохова в апреле 2001 года. Диссертация обсуждалась на кафедре русского языка института филологии Тамбовского госуниверситета имени Г.Р. Державина.
Статус каузативного глагола в оппозитивной структуре гиперлексемы и в системе языка
Категория каузативности определяется нами как семантический различительный признак глагола. Он отличает лексико-семантический класс каузативных глаголов от трех других лексико-семантический классов -статального, интродуктивного и ликвидаторного. Исследуя глагольный материал в лексико-грамматическом направлении в соответствии с принципом «грамматика шифрует лексическую семантику», мы подтверждаем самостоятельность определения семантической категории каузативность русского глагола.
Содержательная особенность нашего исследования заключается в описании лексики в аспекте семантики и, выражающей эту семантику, грамматики. Современная лингвистическая семантика имеет одну важнейшую особенность, отмеченную еще А.А. Потебней. В ней достаточно глубоко осознано различие между неязыковым мыслительным содержанием, на которое указывает, намекает языковой знак, и языковым значением, выполняющим различительную, знаковую функцию [Потебня, 1958: 19-20; Васильев, 1981-а: 9; 1981-6: 3-20; 1995: 76-77; Руделев, 1977: 95-97; 1984;Т. 6. Ч. 1, 2002: 170; Т. 6. Ч. 2, 2002: 112; Шмелев, 1977: 57; Булыгина, 1964: 177-306; Булыгина, 1967: 62-69; Шанский, 1972].
Русский язык, как и другие славянские языки, относится к такому типу, в котором категория каузативности представляет семантику определенной части глаголов. В языках, где есть специальный деривационный аффикс, образующий каузативный глагол, категория каузативности представлена ярче всего. К языкам с морфологическим каузативом относятся, например, тюркские, иранские, финно-угорские, китайский и другие языки мира. Общепризнанным фактом в лингвистике является категория каузативности в языках, где есть служебный глагол для образования каузативных конструкций и имеется регулярность образования аналитического каузатива. К языкам с аналитическим каузативом относятся, например, английский, французский, немецкий [Менчер, 1966: 62-68; 1966: 69-76]. Помимо конструкций со служебными глаголами, например, с глаголом make в английском и с глаголом faire во французском в языках с аналитическим каузативом используются каузативные глаголы, например, французские epouvanter - «ужасать», terrifier - «устрашать, повергать в ужас» [Балли, 1961: 159; Корди, 1978: 173]. В русском языке неправомерно, на наш взгляд, говорить об аналитическом каузативе, так как в отличие от романских, германских языков каждый член конструкций, типа заставлять делать не теряет самостоятельного значения и может функционировать отдельно от другого. Глаголы, имеющие каузативную семантику в русском языке, разнообразны по своему морфологическому составу и не маркированы определенными словообразовательными аффиксами.
Изучение категории каузативности в лингвистике проходило в основном в 60-80-е годы в функциональном направлении. Недостатком данного направления является отсутствие единых принципов в определении лингвистических категорий в лексике и грамматике. Неопределенность границ лексики и грамматики приводит к тому, что за одним термином, например, функционально-грамматическая категория (функционально-семантическая) скрывается разное содержание. Признак каузативности как функционально-семантическую категорию определяют, например, Е.Я. Гордон и Т.А. Кильдебекова. Е.Я. Гордон считает, что хотя в русском языке нет единого показателя каузативности, «закрепленность грамматических (морфологических и синтаксических) средств за определенной семантикой позволяет определить категорию каузативности в русском языке как функционально-семантическую» [Гордон, 1981: 16].
Грамматическое выражение вида и залога каузативного глагола
Каузативные глаголы имеют имманентные (от лат. immanens — присущий, свойственный) внутренние, специфические, свойственные только семантико-грамматическои категории глагола, грамматические категории вида и залога. Вместе эти две категории отличают от других глаголов, шифруют каузативные глаголы. В.Г. Руделев указывает: «Эти категории, собственно говоря, и создают в глаголе то, что можно назвать энергичным признаком, процессуальностью, действием» [Руделев, Руделева, 1995: 88]. Вид - является бинарной грамматической категорией, свойственной каузативным, интродуктивным и ликвидаторным глаголам. Категория вида отличает в грамматике эти три лексико-семантических класса глаголов от лексико-семантического класса статальных глаголов, то есть видовые глаголы от невидовых [Моисеева, 1991: 73-84, Шарандин, 1992]. Полная видовая парадигма состоит из двух форм: начальной формы несовершенного вида и маркированной формы совершенного вида. Начальная форма не несет никакого дополнительного грамматического значения, это собственно действие. Маркированная по виду форма совершенного вида содержит грамматическую дополнительную семантику завершенности, предельности действия. Важно знать, что каждая из форм вида имеет свое грамматическое значение, которое самому слову не принадлежит. Видовые формы имеют одну лексическую семантику, так как принадлежат одному слову. От маркированной формы совершенного вида всегда можно образовать начальную форму несовершенного вида. Исключение могут составлять глаголы с изначальной семантикой моментальности действия, например, глаголы с изначальной семантикой моментальности действия, например, полюбил, встретил, кольнуло и с конкретной семантикой моментальности действия.
От начальной формы можно образовать маркированную форму совершенного вида, если глагол имеет каузативную, интродуктивную (вход в состояние) или ликвидаторную семантику (выход из состояния). Есть в русском языке глаголы, в которых обе видовые формы выглядят одинаково, например, казнить. Принадлежность видовой формы таких глаголов можно определить только в контексте. Их называют «двувидовыми глаголами» [СРЯ. Шанский, Тихонов, Ч. 2, 1987: 170; Финкель, Баженов, 1965: 399; СРЯ. Валгина, Розенталь, Фомина, Цапукевич, 1964: 226; СРЯ. Чеснокова, Печникова, Ч. 2, 1995: 61-62; Авилова, 1968: 66-79]. Данный глагол является каузативным, так как имеет семантику побуждения к изменению состояния объекта. Образовать залоговые формы можно только зная видовую форму, так как маркированные по залогу формы страдательного залога несовершенного вида и страдательного залога совершенного вида выглядят по-разному..
Если глагол не изменяется по видам, не имеет маркированной формы совершенного вида, то он называется невидовым. Форма несовершенного вида не играет той роли, которую она играет при наличии видовой пары. Такие глаголы имеют статальную семантику состояния, признака или даже качества, например, сидеть, писать, быть синим. Сюда относятся переходные глаголы, например, любить, чувствовать, знать. Такое понимание вида, как морфологической, имманентной категории, свойственной не всем глаголам, известно только в Тамбовской лингвистической школе [Руделев, Руделева, 1995: 89-90]. В работе В.Г. Руделева и А.Л. Шарандина статальный глагол определяется таким образом: «Глагольная лексема, лишенная динамичных признаков и способная в силу этого выступать в качестве основной или ядерной, не имеет по в русском языке парадигмы вида и, следовательно, категории вида как таковой» [Руделев, Шарандин, 1981: 37]. В основном в лингвистической литературе статальные глаголы называют «одновидовыми» [СРЯ. Лекант, Гольцева, Жуков и др., 1988: 220; СРЯ. Шанский, Тихонов, Ч. 2, 1987: 169; Русский язык. Энциклопедия. Гл. ред. Филин, 1979: 41; Русский язык. Энциклопедия; Гл. ред. Ю.Н. Караулов, 1998: 66], Вид является общеглагольной категорией, исключение составляют статальные глаголы, так как форма несовершенного вида не имеет значения вне видовой парадигмы, ее грамматическая семантика равна нулю. В связи с этим положением мы считаем термин «одновидовые глаголы» по форме несовершенного вида в отношении грамматической категории вида нецелесообразной. Ряд лингвистов, представляющих энциклопедические издания, в последнее время используют термины «парные» и «непарные» по виду глаголы. «Многие глаголы стоят по семантическим или формальным причинам вне видовых пар, являясь «только несовершенными» (завидовать, учительствовать)» [Языкознание. БЭС; Гл. ред. В.Н. Ярцева, 1998: 83; Бондарко, Буланин, 1967: 43; СРЯ. Чеснокова, Печникова, 1995: 61-62].
Явления нейтрализации и трансформации их связи и различия
В лингвистической литературе XX века (в особенности в 60-80-е годы) большое внимание уделялось теории нейтрализации [Трубецкой, 1960; 1987; Руделёв, 1972; 1975; 1976; 1980; 1982; Афанасьева, 1978; 1980; Носова, 1980; Василькова, 1980; 1980; Шарандин, 1980; Руделёв, Шарандин, 1984; Шарандин, 1995; Журавлёв, 1980; 1987; Дриняева, Каменская, Руделёва, 1987].
Проблемы теории нейтрализации изучались на материале фонологии слова в работах Н.С. Трубецкого, открывшего теорию нейтрализации. Исследования были продолжены в диахронии и синхронии основателем Тамбовской лингвистической школы В. Г. Руделёвым. Нейтрализация в XX веке изучалась при сопоставлении разных языковых систем, в лексике и грамматике [Князев, 1978; 1979; Мартине, 1989; Апресян-б, 1974: 239-243; Булыгина, 1968-6; Диброва, 1998; Проскурякова, 1980]. Е.И. Диброва следующим образом анализирует пример нейтрализаци из прозаического текста, характеризуя Оленьку, персонаж А.П. Чехова «Душечка»: «Какие мысли были у мужа, такие и у нее. Если он думал, что в комнате жарко или, что дела теперь тихие, то так думала и она». В контексте происходит, по мнению автора, трансформация значения глагола думала: нейтрализуется ядро значения «имела собственные мысли, мнения», и изменяется семный состав слова, приобретающего энантиосемичную значимость «не имела собственного мнения». Антоним смысла создается здесь за счет контактной семантической комбинаторики глагола думала, наречия так «именно таким образом, не как-нибудь иначе» и частицы и в усилительном значении для подчеркивания адекватности мысли у персонажа она [Диброва, 1988:256].
Из всех перечисленных работ только исследования О.А. Дриняевой, Н.В. Каменской, О.А. Руделевой, Т.П. Васильковой, Р.П. Афанасьевой, И.К. Носовой, А.Л. Шарандина выполнены в плане требований, представленных в Тамбовской лингвистической школе В.Г. Руделевым [Руделёв, 1980: 3-10]. Вслед за Н.С. Трубецким нейтрализация в них понимается как «упрощение языковой оппозиции в особых условиях ее реализации» [Трубецкой, 1960: 86-87]. Изучение нейтрализации каузативного и статального глаголов до сих пор не проводилось на конкретном обширном материале каких-либо произведений, хотя теоретические положения были представлены в совместных работах В.Г. Руделёва и А.Л. Шарандина [Руделёв, Шарандин, 1981: 32-53].
Есть определенные отличия между тем, как рассматривается нейтрализация и трансформация в работах В.Г. Руделёва, А.Л. Шарандина и в нашей. Эти языковые явления в лексико-грамматическом направлении представлены лингвистами в пределах глагольной лексемы, а каузативный глагол как «ближайший к ядерному состоянию глагольной лексемы трансформ» [Руделёв, Шарандин, 1981: 38]. Мы же считаем каузативный и статальный глаголы разными самостоятельными лексемами наиболее близкими друг к другу в глагольной структуре гиперлексемы, потому что каузативный глагол первым образовался от статального. Таким образом, явление трансформации в понимании В.Г. Руделёва и А.Л. Шарандина: «это развитие языкового знака до некоторого уровня, когда он начинает осознаваться как иной знак, но на самом деле, как и в случае нейтрализации, продолжает оставаться самим собой и не нуждается в отдельной подаче составителями словарей и грамматик» — для нас не приемлемо [Руделёв, Шарандин, 1981: 33].
