Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Понятие «понимание» и феномен понимания текста 14
1. Понимание как интеллектуальная деятельность 15
1.1. Понимание в рамках отношения человека к окруоісающей действительности 15
1.2. Понимание и оісизненньїй опыт 19
1.3. Понимание и функционирование головного мозга (на примере понимания текста) 20
2. Философские традиции понимания текста 23
2.1. Понимание природы, понимание человеческого поведения, понимание языкового выражения 24
2.2. Аналитическая концепция: понимание как осмысление действительности в целом и текста в частности 25
2.3. Герменевтическая концепция: понимание как толкование текста 29
3. Феномен непонимания 33
3.1. Можно ли понять непонятное? 33
3.2. Непонимание — «лишнее» или «необходимое»? 35
4. Понимание в филологии 37
4.1. Понимание в языковой коммуникации 37
4.2. Понимание и оценка в речевом акте 43
Выводы по главе I 47
Глава II Категоризация интеллектуальных способностей человека 49
1. Абстрактное имя и методы его описания 49
1.1. Классификация имён по степени конкретности-абстрактности 49
1.2. Категоризация действительности, стоящей за абстрактными именами 51
2. Имена интеллектуальных способностей человека 55
2.1. Интеллект и умные люди в русском менталитете 55
2.2. Имена «инструментов» понимания и их семантические соседи 57
2.2.1. Вроэ/сдённость и приобретённостъ интеллектуальных способностей и их отношение к норме 61
2.2.2. Степени развития интеллектуальных способностей 66
2.2.3. Противопоставление интеллектуальных способностей способностям чувственного восприятия 70
2.2.4. Процесс и результат понимания 74
2.2.5. Синтез и анализ информации 78
2.2.6. Человек как вид (в сравнении с эюивотными) —личность — социум 83
2.2.7. Особое место здравого смысла среди интеллектуальных
способностей 89
3. Низкие способности к пониманию 94
3.1. Имя ГЛУПОСТЬ и родственная лексика 94
3.2. Субстантивы — имена низких способностей человека к пониманию 95
3.2.1. Неспособность понять ситуацию 96
3.2.2. Неспособность воспринимать чужие мысли 99
3.2.3. Неспособность выражать понимание в собственных суждениях 101
3.2.4. Личностные помехи пониманию 103
3.2.4.1. Самоуверенность 103
3.2.4.2. Невзрослость и неопытность 104
3.2.4.3. Недостаточный культурный опыт 107
Выводы по главе II 108
Глава III. Лексические маркёры понимания в русском языке 112
1. Маркёры возможного непонимания 112
1.1. Коммуникативные тактики в языке 112
1.2. Маркёры возможного непонимания в свете асимметрии языкового знака 115
1.2.1. Первый уровень -понимание с точностью до «означаемого» 119
1.2.2. Второй уровень — понимание с точностью до «значения» 120
1.2.3. Третий уровень - понимание с точностью до «содержания» 131
1.2.4. Четвёртый уровень — понимание с точностью до «смысла» 132
2. Слова, маркирующие понимание в диалоге 136
3. Субстантивы метаоценки со значением 'бессмыслица' 143
3.1. Метаоценка. - Маркёры отрицательной оценки и субстантивы
метаоценки со значением 'бессмыслица' 143
3.2. Субстантив БЕССМЫСЛИЦА и его семантические соседи 148
3.2.1. Особое место имени АБСУРД в рассматриваемой группе
маркёров 151
3.2.2. Оценки текста и предмета 157
3.2.2.1. Оценки вещей 157
3.2.2.2. Оценки действий 160
3.2.2.3. Оценки ситуаций 163
3.2.2.4. Значение собирательности 168
3.2.3. Несогласие с текстом из-за несоответствия текста действительности 178
3.2.4. Неприятие текстовой информации и / или личности собеседника 182
3.2.5. Собственно непонимание текста 186
Выводы по главе III 192
Заключение 196
Приложения 199
Библиография 203
- Понимание как интеллектуальная деятельность
- Абстрактное имя и методы его описания
- Маркёры возможного непонимания
Введение к работе
Проблема понимания является одной из центральных как в научном познании, так и в обыденном. Она изучается рядом и теоретических, и прикладных дисциплин. В разные времена эта проблема интересовала и философов (В. Гумбольдт, Ф. Шлейермахер, В. Дильтей, Аврелий Августин, Ф. Новалис, М. Хайдеггер, Х.Г. Гадамер, В.В. Розанов), и лингвистов в более узких рамках проблемы понимания текста (работы С.С. Аверинцева, М.М. Бахтина, А. Вежбицкой, Л.С. Выготского, Б.Л. Гаспарова, В.З. Демьянкова, Н.И. Жинкина, И.М. Кобозевой и других).
Актуальность работы. В последние годы пониманию в коммуникации посвящались научные конференции, рассматривавшие проблему с самых разных сторон: понимание в общении (Фёдорова 2005), понимание как личностное поведение (Желязкова 2005), понимание текста как объекта лингвистической экспертизы (Галяшина 2005), понимание текста в языке СМИ (Григорьева 2005), понимание при обучении языку (Воронцова 2005), понимание текста детьми при самообучении чтению (Брусенцев 2007), понимание при расшифровке полевых аудиозаписей (Казакевич 2007), понимание в межъязыковой и межкультурной коммуникации (Володина 2007). Диссертация, находясь в русле современных исследований, обнаруживает и свой научный предмет, и адекватные ему методы анализа. Являясь исследованием категоризации интеллектуальных способностей человека в русском языке и семантики метаоценок, она предлагает ответы на те вопросы, которые ставит перед собой когнитивная лингвистика.
Объектом внимания в настоящей работе выступают микрополя лексико-семантического поля 'ПОНИМАНИЕ' в русском языке. Само поле включает в себя разные части речи:
1) имена существительные, обозначающие а) саму человеческую способность мыслить, понимать (УМ, РАССУДОК); б) человека, имеющего данные способности (УМНИЦА, ГОЛОВА);
2) глаголы, обозначающие а) процесс понимания (ПОНИМАТЬ,
ПОСТИГАТЬ, ДОГАДЫВАТЬСЯ); б) воздействие на понимание некоей
субстанции извне (ПРИХОДИТЬ НА УМ, ОЗАРЯТЬ); в) чьё-то воздействие на
понимание другого человека (ОБЪЯСНЯТЬ, ВТОЛКОВЫВАТЬ);
3) прилагательные, обозначающие данную ментальную способность
(ПОНЯТЛИВЫЙ, ДОГАДЛИВЫЙ, НАХОДЧИВЫЙ) и др.
В настоящей работе предметом внимания являются две группы субстантивов: а) те, что отображают категоризацию интеллектуальных способностей человека к пониманию (в том числе и имён, обозначающих низкий уровень таких способностей), и б) те, что являются сигналами понимания текста (включая сюда и сигналы собственно непонимания) в речи. Совершенно очевидно, что эта лексика принадлежит полю 'ПОНИМАНИЕ', границы которого очертить довольно трудно.
Предметом исследования стали микрополя лексико-семантического поля «Понимание», сконцентрированные вокруг понимания и непонимания текста. Это:
1а) группа имён, обозначающих человеческие способности к пониманию действительности в целом и текста в частности (УМ, РАЗУМ, РАССУДОК, ИНТЕЛЛЕКТ, МУДРОСТЬ, ПОНЯТЛИВОСТЬ, СМЕКАЛКА, ИНТУИЦИЯ, ПРОНИЦАТЕЛЬНОСТЬ, ОСТРОУМИЕ, ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ);
16) группа лексических имён, обозначающих неспособность или
недостаточно развитую способность человека к пониманию
действительности в целом и текста в частности (ГЛУПОСТЬ, ТУПОСТЬ,
НЕПОНЯТЛИВОСТЬ, БЕСТОЛКОВОСТЬ, ОГРАНИЧЕННОСТЬ,
ПРИДУРКОВАТОСТЬ, НЕДАЛЁКОСТЬ). В этих двух группах ситуации понимания текста рассматриваются наряду с ситуациями других проявлений понимания;
2а) группа прогностических конструкций понимания (в смысле, в прямом / переносном смысле, в буквальном / фигуральном смысле, в широком /узком смысле, в хорошем /плохом смысле, в высоком /низменном смысле),
которые сами не являются лексическими единицами, но представляют не меньшую важность для изучения как особые маркёры возможного непонимания (говорящий, предвидя возможное непонимание собеседника, снимает его данными маркёрами);
26) группа лексических маркёров понимания - слов, маркирующих понимание сказанного (ПОНЯТНО, ЯСНО, ХОРОШО, ЛАДНО, ПРАВИЛЬНО, ВЕРНО, ТОЧНО). Маркёры ХОРОШО и ЛАДНО включаются в эту группу, так как содержат в себе компонент понимания в качестве пресуппозиции;
2в) группа субстантивов метаоценки, с помощью которых люди выражают своё непонимание текста либо его понимание, сопровождаемое несогласием с текстом, неприятием текста и / или личности собеседника и т.п. (АБСУРД, ЕРУНДА, ЧЕПУХА, ЧУШЬ, БЕЛИБЕРДА, БРЕД, ВЗДОР, ГАЛИМАТЬЯ, АБРАКАДАБРА, ТАРАБАРЩИНА, НЕЛЕПИЦА, ОКОЛЕСИЦА, ДРЕБЕДЕНЬ). При анализе имён очерченной группы контексты собственно непонимания отграничиваются от контекстов несогласия и неприятия.
Материал исследования обширен. Он включает в себя примеры из толковых словарей (а также, где это было необходимо, из современного Большого словаря русской разговорной экспрессивной речи под ред. В.В. Химика), из художественной и научной литературы, как классической (XIX в.), так и современной; текстовые иллюстрации из периодических изданий последних лет, и, наконец, примеры, найденные на станицах Интернета, что придаёт материалу особую ценность: исследуемая лексика находит своё отражение в современном функционировании, приобретая некоторые новые черты и характеристики, некое «новое звучание». Это касается, в первую очередь, группы маркёров непонимания, наиболее часто употребляемых в разговорной речи.
Следует отметить важность материала, предоставленного Лабораторией общей и компьютерной лексикологии и лексикографии филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.
Цели исследования:
1) выявление особенностей категоризации интеллектуальных
способностей человека в русском языке через описание поведения
означающих эти способности субстантивов и выделение дифференциальных
параметров стоящих за ними понятий;
2) описание значений конструкции в смысле и конструкций со словом
СМЫСЛ;
3) семантизация метаоценок со значениями 'понимание' и
'бессмыслица'.
Цели предполагают решение следующих задач:
1) на материале толковых словарей русского языка выявить
лексические множества имён и метаимён;
составить лексический портрет каждого слова через установление семантических сходств и различий с ближайшими семантическими соседями на основе анализа текстов;
составить семантически упорядоченную схему имён для каждого микрополя и сводную схему конструкций со словом СМЫСЛ;
описать стоящие за словами, обозначающими способности человека к пониманию, понятия как дефиниции на основе дифференциальных признаков, выделенных на фоне максимальной семантической общности данных лексических единиц с опорой на изучение контекстов употребления слов;
5) выявить содержание субстантивов метаоценки и описать их по
семантическим и прагматическим параметрам 'понимание', 'несогласие'
(отрицание, оценка).
Методы, используемые в диссертации:
метод определения границ микрополей через лексикографические дефиниции на основании методики, разработанной Ю.Н. Карауловым;
контекстуальный анализ, позволяющий определить характерные особенности употребления каждого слова и обнаруживающий контексты,
позволяющие проверить близкие слова на основе возможности субституции (возможности или невозможности взаимозамены);
компонентный анализ, позволяющий через систему оппозиций выделить лингвистически релевантные семантические и прагматические параметры каждой лексической группы и представить, где это возможно, значение лексической единицы как комбинацию этих параметров;
использование в отдельных случаях приёмов семантической реконструкции.
Научная новизна настоящего исследования состоит:
а) в попытке определения границ лексического множества
субстантивов, обозначающих в русском языке интеллектуальные
способности человека, на основе их лексикографического представления и
формулировки дефиниций каждого элемента означенного множества на базе
изучения его контекстного поведения. Несмотря на то, что имена
лексических «инструментов» понимания - УМ, РАЗУМ, РАССУДОК и
ИНТЕЛЛЕКТ — разбирались в Новом объяснительном словаре синонимов под
редакцией Ю.Д. Апресяна, настоящее исследование дополнило группу имён
интеллектуальных способностей новыми словами, что позволило
представить семантику элементов группы более адекватно их системным
отношениям и особенностям употребления;
б) в построении семантической схемы определений лексических
маркёров понимания / непонимания, отличных от словарных дефиниций, и
попытке разрешения «порочных кругов» толкования этих субстантивов.
Современные толковые словари далеко не всегда дают удовлетворительную
информацию о субстантивах метаоценки, которые до сих пор определяются в
толковых словарях один через другой, а в ряде случаев определения двух
разных имён группы совпадают полностью;
в) в исследовании функционирования маркёров понимания и
непонимания в диалоге и фиксации проявлений таких базовых оснований для
их выбора говорящим, как эмоциональное приятие / неприятие собеседника или объекта высказывания;
г) в исследовании конструкций типа в смысле, снимающих двусмысленность сказанного на различных уровнях - от снятия лексической омонимии до разрешения смысла всего высказывания.
Теоретическая значимость работы состоит:
а) в дальнейшей разработке методики составления лексических
множеств (микроструктур) на основе изучения лексикографического
представления каждого члена множества по ступенчатой схеме «вокабула» -
«субстантив в метаязыке вокабулы» - «вокабула»;
б) в обосновании схемы тактик говорящего, снимающих возможное
непонимание собеседника конструкциями со словом СМЫСЛ, на основе
четырёхуровневой модели понимания;
в) в обосновании коммуникативного статуса маркёров понимания как
субстантивов метаоценки;
г) в обосновании коммуникативного статуса метатекстовых
конструкций типа в смысле как прогностических.
Практическая значимость работы определяется:
а) углублением и дополнением имеющихся словарных данных о
семантике субстантивов, обозначающих интеллектуальные способности
человека в русском языке (ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ, МУДРОСТЬ, ОСТРОУМИЕ и др.)
на основе их контекстного анализа и представления методом моделирования
лексикографической иерархии сигнификата понятия, стоящего за каждым
субстантивом как результата комбинаторики выделяемых
дифференциальных параметров;
б) выявлением «побочных» причин выбора лексических маркёров
понимания, когда рациональное понимание оказывается второстепенным.
При понимании это согласие с адресатом, разделение его точки зрения либо,
наоборот, несогласие с адресатом или же неприятие его личности.
Методы работы могут использоваться в дальнейших исследованиях, конкретные результаты же настоящего исследования могут быть использованы в теоретических курсах по системной и когнитивной лингвистике.
Основные полодісения, выносимые на защиту.
1. Непонимание текста, согласно концепции Г.Г. Шпета, не является
«исключением из правил», так как обладает текстопорождающей силой,
способствующей дальнейшему пониманию.
2. В соответствии со сложившейся в герменевтике философской
традицией инструментами понимания, данными человеку от рождения,
являются УМ, РАССУДОК, РАЗУМ. Однако, как показало исследование,
обыденное понимание опирается на такую культурологическую категорию,
как ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ, существующую на базе усвоенных культурных
стереотипов восприятия действительности и ориентации в ней. Что же
касается категории ИНТЕЛЛЕКТ, то это такой инструмент понимания, в
который включается культурологическая составляющая, но в ином виде: это
знание, по преимуществу научное. Интеллектом измеряют уровень
мыслительных способностей человека.
Несмотря на то, что метаоценки (в том числе и лексические маркёры непонимания как метаоценки) связаны с интеллектуальной (мыслительной) деятельностью человека, в их основе лежит эмоциональное отношение субъекта оценки к её адресату и / или объекту высказывания.
По системе, описанной С.А. Крыловым, понимание имеет четыре уровня. Как показало проведённое исследование, говорящий способен предвидеть непонимание собеседником сказанного на каждом из этих уровней в силу собственно языковых причин, в частности, асимметрии языкового знака, и снимать это непонимание конструкцией в смысле (в препозиции или постпозиции) и выражениями, включающими слово СМЫСЛ в качестве опорного компонента. В большинстве этих конструкций у слова СМЫСЛ есть зависимые определения (е широком /узком смысле, в плохом /
хорошем смысле и т.п.), выбор которых диктуется уровнем понимания и значениями слова - словарными, контекстуальными, коннотативными. На уровне «понимание с точностью до смысла» конструкция в смысле в постпозиции является знаком имплицитного диалога в монологе. Композиция работы. Работа состоит из:
Введения, в котором обозначаются объект внимания настоящего исследования, предмет исследования, материал исследования, цели, задачи, научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы;
Главы 1, теоретической, в которой описывается изучение проблем понимания и непонимания в философии и лингвистике;
Главы 2, посвященной анализу имён, обозначающих способности человека, обуславливающие понимание;
Главы 3, содержащей анализ лексических маркёров понимания, главным образом, субстантивов метаоценки. Каждая из трёх Глав сопровождается Выводами;
Заключения, содержащего результаты исследования;
двух Приложений;
-Библиографии, включающей 178 наименований.
Апробация работы
По теме диссертации имеются следующие доклады:
Лексический инструмент понимания и его лексические маркёры // День Науки. Секция «Лексикология, когнитивная семантика, языковая картина мира». МГУ им. М.В. Ломоносова, 2007.
Понимание и непонимание текста: их инструменты и лексические маркёры. Международная научно-практическая конференция «Язык как инструмент понимания и непонимания: Русско-американские лингвистические и культурные сопоставления». РГГУ, 2008.
Обсуждение на заседании кафедры русского языка филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова № 16 от 17 декабря 2008 г.
Основные положения диссертации изложены в публикациях:
1. Субстантивы метаоценки со значением 'бессмыслица' в русском
языке и принципы моделирования их содержания // Вестник
Московского университета, серия IX, № 4. МГУ, 2007.
2. Понимание и его лексические «инструменты» // Вестник
Московского университета, серия IX, № 6. МГУ, 2008.
Понимание и непонимание текста: их инструменты и лексические маркёры // Язык как инструмент понимания и непонимания: Русско-американские лингвистические и культурные сопоставления. Материалы Международной научно-практической конференции. РГГУ, 2008.
Лексические маркёры прогнозируемого непонимания в русском языке // Тезисы конференции «Ломоносов-2009», секция «Филология». МГУ, 2009.
Понимание как интеллектуальная деятельность
Понимание - это такая операция, которую невозможно осуществить с помощью только внешних чувств, таких, как, например, осязание, обоняние или физический вкус. «Как бы хорошо ни ощупали, ни обнюхали, ни потолкали [мы] предмет, мы непосредственно получим информацию о том, каков он на ощупь — гладкий или шершавый, ребристый или округлый, чем он пахнет, какую имеет форму, цвет, как поддаётся воздействию и т.п. ... Всё это само по себе совсем не является сутью предмета» (Бескова 2001, 120). Следовательно, чтобы понять суть предмета, человеку нужен некий поиск сути, домысливание, предположение и проверка. Движение от внешней формы к внутренней сути вещи требует определённых этапов мыслительной деятельности: восприятия, предположения, проверки.
Здесь уместно вспомнить тезис Аристотеля о том, что человек не понимает вещи, не понимая её причины. Причинами вещей у Аристотеля называются «[1] то содержимое вещи, из чего она возникает; например, медь - причина изваяния и серебро - причина чаши, а также их роды суть причины; [2] форма, или первообраз, а это есть определение сути бытия вещи, а также роды формы, или первообраза (например, для октавы -отношение двух к одному и число вообще), и составные части определения; [3] то, откуда берёт первое своё начало изменение или переход в состояние покоя; например, ... отец - причина ребёнка, и вообще производящее есть причина производимого, и изменяющее - причина изменяющегося; [4] цель, то есть то, ради чего [что-то происходит, осуществляется], например, цель гулянья - здоровье... Почему человек гуляет? Чтобы быть здоровым, говорим мы. И, сказав так, мы считаем, что указали причину» (Аристотель 1976, 146). У одного предмета или явления может быть сразу несколько причин, а могут быть причины и у самих причин.
Психолог Ю.А. Шерковин, продолжая эту тему, писал, что понимание имеет несколько уровней. Если самая элементарная стадия понимания - это узнавание, идентификация воспринимаемого предмета (или явления), то следующая стадия — это генерализация, отнесение явления к определённой категории, подведение под какой-либо род. Третья стадия — выявление более " специфических свойств явления, его индивидуализирующих отличий. Четвёртая, самая высокая стадия понимания — это осознание источников, целей, причин понимаемого явления (Шерковин 1973, 116-121).
Говоря о понимании как о мыслительной деятельности, невозможно не вспомнить учения древнегреческого философа Платона об идеях. Несмотря на то, что в античной философии понимание отождествлялось главным образом с мышлением в понятиях, противопоставляемому мышлению в идеях, сейчас уместно говорить о понимании применительно к мышлению в идеях, так как область понимания расширена и связывается не только с понятиями (НФЭ 2001, 279).
Теория идей была «ядром философского учения Платона» (Скрыпник 1998, 100). Идея у Платона объективна, безотносительна, независима от времени и пространства, бестелесна. Вода может замерзать, кипеть, быть твёрдым, жидким или газообразным телом, а идея воды не может ни замерзать, ни кипеть. Она вообще не есть тело. Идея не доступна чувственным восприятиям и может быть постигнута только разумом. В одном диалоге Платон утверждает, что столов и кроватей как предметов в мире множество, но идей для них только две: одна для стола, другая - для кровати (Платон 1972, 422). В современной философии такой абстрактный образ, воплощающий множество сходных форм одного понятия, называется прототипом (ФЭС 2004, 701).
Чтобы понять мир, чтобы понять любой из предметов, которые нас окружают, нужно, согласно Платону, для начала изучить отдельно взятую идею какой-то вещи, рассмотреть её очень внимательно, «придирчиво». В каждой материальной вещи есть своя красота: она оправдывает бытие вещи и её наличие в доступном для человека мире. Подобно тому, как сосуд обстукивают со всех сторон, проверяя, нет ли в нём трещин, так и идею следует проверить с точки зрения её надёжности. После того, как человек «увидел умом» прекрасную отдельную вещь, он сумеет познать прекрасное многих вещей. Когда же он проникнет в суть прекрасного материального тела, он сможет понять и его прекрасную идею, «прекрасную душу». И в результате многочисленных переходов от познания единичного прекрасного предмета сначала к нескольким, немногим, затем к ещё большему их количеству, затем к их множеству, можно подняться до общей идеи красоты, а, следовательно, и до общего понятия блага. На этом примере о прекрасном нетрудно объяснить суть теории Платона о ступенях понимания: на первой, наивно-реалистической ступени прекрасное - только констатируемый факт. На второй ступени, описательно-феноменологической, прекрасное рассматривается с точки зрения его сущности, наблюдаются его различные проявления. Третья ступень-трансцендентальная: на ней факты прекрасного отражаются в идее прекрасного; факт не есть идея, так как идея захватывает не только факт, но и окружающую действительность.
Абстрактное имя и методы его описания
Классификация имён по степени конкретности-абстрактности Для обозначения понятия «категоризация» представляется приемлемым определение процесс распознавания и выявления у объектов, событий и т.д. наиболее общих примеров понятий — категорий (ФЭС 2004, 362—363). Поскольку дальнейший материал связан с исследованием главным образом абстрактных имён существительных, то представляется целесообразным остановиться, в первую очередь, па проблеме категоризации предметов и явлений, обозначаемых различными субстантивами русского языка, по признаку конкретности-абстрактности.
В работе «Лингво-философский анализ абстрактного имени» Л.О. Чернейко указывает, что абстрактное имя - результат совершенно иного вида ментальной деятельности, чем имена конкретное или отвлечённое: «Конкретное имя {берёза, книга, камень. А. П.) есть форма обобщения предметов материальной действительности (телесных вещей), форма создания существующего только в сознании класса предметов ("берёзы вообще"), сохраняющего их чувственный образ. Такая ментальная деятельность может быть названа "простым абстрагированием" Отвлечённое имя (отадъективный или отглагольный собственно синтаксический дериват, сохраняющий семантику производящего: петь — пение, белый — белизна. — А. П.) есть результат отделения акциденции от субстанции - непроцессуального и процессуального свойств от его носителя и категориальное оформление этого свойства в виде субстантива. Семантическая опора отвлечённого имени — его производящее. Абстрактное имя {катастрофа, идеал, причина. - А. П.) представляет собой высшую форму ментальной деятельности человека, поскольку оно обобщает такие стороны материальной действительности, ... которые, хотя и присущи ей, в самой действительности ничем, кроме мысли, не объединены» (Чернейко 1997,66-67).
У абстрактного имени есть свой десигнат (означаемое), но он отражает такую сущность, информация о которой не передаётся по сенсорным каналам. Явление, обозначаемое абстрактным именем, может быть необозримым в своей целостности {армия), или же его сущность не может постигаться эмпирически {вселенная). Понятие, заключённое в конкретном имени стол, формируется на базе ощущений, а понятие, заключённое в словах свобода, счастье, - на базе понимания.
Конкретное имя имеет опору в физическом мире в виде единичных тел, которые и являются референтами множества высказываний. Разнообразие экзистенциальных форм растительного и животного мира «схвачено гипонимами и редуцировано гиперонимами» (Чернейко 1997, 69). Сущность артефактов состоит в их функции: мост — это сооружение для перехода через реку, овраг и т.п. Внутреннее содержание вещи, созданной руками человека, обнаруживается в её предназначении. Абстрактные же имена - это тоже артефакты, но особого рода: это предметы духовной культуры, т.е. такой информации об опыте социума, «которая закодирована не в генах, а в символах. Они духовные предметы, а ими дух измеряет действительность» (Чернейко 1997, 70). Их сущность человек обретает «через идеи-слова, через язык, стоящий на грани двух миров» (Чернейко 1997, 71).
В этой же монографии Л.О. Чернейко приводит шкалу конкретности -абстрактности (Чернейко 1997, Приложение). В её основе лежат возможности восприятия вещей индивидуумом: одни воспринимается по всем пяти каналам чувств {молоко), другие — только по одному из них {гром только слышим, ландшафт только видим), третьи — мыслью, как абстрактные имена. Оценочные имена, как и абстрактные, - своего рода «пустой контейнер», но если .абстрактные имена заполняются мыслью, то оценочные - эмоцией. Часто мысль и эмоция сопутствуют друг другу {апломб).
Все оценки делятся на рациональные и эмоциональные. Если говорящий осознаёт в своём сознании присутствие оценочного отношения к какому-либо воспринимаемому конкретному явлению, он выбирает эмоционально маркированное слово. Например, он выбирает слово кляча для характеристики старой и тощей лошади. Эмотивные коннотации могут способствовать успешности коммуникации (Шаховский 2007, 104). При этом на конкретный денотат наслаивается оценка, что порождает особый тип эмоционально-оценочных слов, или, по терминологии М. Эпштейна, «прагмем». Важно отметить, что при всей прагматической конкретности оценка «хорошо / плохо» остаётся семантической абстракцией.
Маркёры возможного непонимания
Важным аспектом проблематики понимания представляется исследование лексических тактик и стратегий понимания.
Различные тактики русской речи были исследованы О.С. Иссерс в книге «Коммуникативные стратегии и тактики русской речи». Анализ образцов речевых тактик приводит исследователя к выводу, что говорящий может добиваться понимания слушающего различными способами. Так, при уговаривании, просьбе, убеждении понимание между коммуникантами может достигаться:
а) путём апелляции к отношениям между говорящим и слушающим. Говорящий старается убедить партнёра, что чувства, которые они испытывают друг к другу, ценны для обоих. Эта цель достигается подтверждением этих представлений {Сделай это рады меня) или сомнением в них {Ты мне друг или кто?). Слушающий, поняв, что желание партнёра для него значимо в силу определённых отношений между ними, либо испытав стыд в результате упрёка из-за неоправдавшихся ожиданий, выполняет действия, к которым побуждает его говорящий;
б) путём апелляции к качествам партнёра. Слушающий поддаётся на уговор в результате комплимента со стороны говорящего {Тебе это сделать — раз плюнуть) или приписывания ему говорящим отрицательных качеств {Сколько? — спросил он... — Шесть пенсов, — ответила торговка. —Давай давай, не скупись! - Джером. Лайковые перчатки). Действия, к которым призывает говорящий, слушающий выполняет, понимая, что окажется достойным комплимента либо избежит упрёка;
в) путём апелляции к Авторитету. Говорящий ссылается на источник аргументации, авторитетный для собеседника, в том числе и на общественное мнение {Все делают так — и ничего, а ты что - лучше?) либо на некий негативно значимый образ, «Авторитет-пугало» {Так, как ты хочешь поступить, моэ/сет поступить только последний идиот!);
г) путём апелляции к разуму. Говорящий рассчитывает на понимание слушающего как человека разумного, осведомлённого {Тебе ли не знать) или на его непонимание из-за недальновидности, неосведомлённости {Как ты не можешь понять!). Здесь также используется игра «на повышение» или «на понижение» адресата (Иссерс 2006, 151-156).
В результате понимания или непонимания одним коммуникантом другого инициатива в диалоге может сохраняться или перераспределяться. Иссерс приводит несколько примеров на этот счёт.
1. Случаи перехода инициативы
А. Говорящий сам передаёт инициативу слушающему в виде просьбы. Переход осуществляется без помех, так как слушающий проявляет понимание намерений говорящего: [Волобуева] Петенька, Катя, дети... дай вам бог прооїсить, как мы с отцом... Катина мама... Скаэ/сите тоэ/се что-нибудь. [Синицина] Будьте счастливы (Галин. Тамада).
Б. Слушающий, понимая предмет разговора, сам заявляет о своей готовности к инициативе: — Всякий человек, который живёт, что-нибудь совершает. — Точно... А который не э/сивёт, ничего не совершает (Войнович. Трибунал).
В. Слушающий решает взять инициативу в свои руки, проявляя непонимание сказанного говорящим: [Волобуев] Долго мы этого дня э/сдали... Но лучше поздно, чем никогда. С внуками не тяните. Невеста — не девочка... [Волобуева] Чего несёшь? (Галин. Тамада).
