Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Имена существительные, обозначающие лицо, в разновременных переводах романа Э.Т.А.Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра» 15
Глава 2. Субстантивные словосочетания в разновременных переводах романа Э.Т.А.Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра» 69
Глава 3. Имена прилагательные, характеризующие лицо, в разновременных переводах романа Э.Т.А.Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра» 92
Заключение 128
Литература 131
- Имена существительные, обозначающие лицо, в разновременных переводах романа Э.Т.А.Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра»
- Субстантивные словосочетания в разновременных переводах романа Э.Т.А.Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра»
- Имена прилагательные, характеризующие лицо, в разновременных переводах романа Э.Т.А.Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра»
Имена существительные, обозначающие лицо, в разновременных переводах романа Э.Т.А.Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра»
Как известно, проблема личности является одной из важнейших в творчестве Э.Т.А.Гофмана, что и проявляется в его самом значительном произведении «Житейские воззрения кота Мурра», в котором немецкому романтику удалось раскрыть скрытые глубины внутреннего мира человека и одновременно представить его как явление реальной действительности. Не случайно этот роман называют «романом-исследованием», своего рода «опытом о человеке» [Тураев, с.79]. Интерес писателя к субъективному началу и неповторимости человеческой индивидуальности естественно ведет к созданию многих и весьма своеобразных образов. Это не просто положительные или отрицательные герои: каждый из них - личность, которая всегда многозначна, «всегда сочетает в себе противоположные, если не вовсе взаимоисключающие качества» [Берновская, с.227]. Номинация этих противоречивых образов, их характеристика и оценка обусловливают использование самых разнообразных лексических средств, среди которых особое место занимают имена существительные.
В соответствии с замыслом автора существительные являются тем важнейшим лексическим пластом, за счет которого в основном создается словарное богатство и в немецком, и в русском текстах.
Стилистический и грамматический анализ существительных в русских переводах романа показал, что их подавляющее большинство относится к формально-нейтральному составу языка (на каждые 100 существительных приходится в среднем лишь 20 слов с экспрессивной окраской). Однако применительно к художественной речи термин «нейтральная лексика» кажется условным и даже просто несостоятельным, поскольку в живом употреблении (особенно в художественной речи) так называемые нейтральные слова способны приобретать самые разнообразные, а иногда и неожиданные эмоционально-экспрессивные стилистические окраски. «В создании и выражении специфики художественного стиля речи, в реализации эстетической функции языка большую роль играют отнюдь не только стилистически окрашенные языковые средства, но и так называемые нейтральные средства. Истинный мастер слова способен придать любой лингвистической единице в контексте художественного произведения эстетическое «звучание» и значимость» [Кожина, с.209]. Еще А.М.Пешковский, раскрывая понятие общей образности, отмечал, что все языковые единицы того или иного художественного произведения в целом, включая нейтральные, направлены на выражение художественного образа, являясь в то же время строго эстетически и стилистически мотивированными и оправданными [см. Пешковский].
В связи с этим нейтральные средства языка нередко оказываются в художественной речи той основой, отталкиваясь от которой, писатель создает поэтическое слово, значение которого обычно может быть полностью понято и определено лишь по прочтении всего произведения, то есть вытекает из художественного целого. В этих случаях слова из нейтральных по воле автора превращаются в стилистически окрашенные (контекстуально).
Говоря о нейтральной лексике в русских переводах романа Э.Т.А.Гофмана, необходимо отметить, что она, как правило, соответствует нейтральным словам подлинника, лишенным какой-либо коннотации. Интересно, что в ее использовании не наблюдается особенного разнообразия. Это значит, что для передачи одного и того же понятия переводчики нередко используют слова, которые в разных переводных текстах полностью эквивалентны друг другу и одновременно - немецким словам в оригинале.
Очень часто это имеет место при передаче терминов родства, которые в связи с их общеславянским происхождением являются очень древними и потому устойчивыми в языке [см. Колесов 1986, с.34-39; Шанский 1959, с. 170-175].
Субстантивные словосочетания в разновременных переводах романа Э.Т.А.Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра»
Как видно из приведенных примеров, немецким словосочетаниям hiibsche niedliche Putzmacherin {красивая, миловидная модистка), junges Ding {молодая девушка), kleiner grauer Mann {маленький серый человек), где стилистически немаркированными являются как существительные, так и прилагательные, соответствуют в русских переводах субстантивные и адъективные субъективно-оценочные образования: молоденькая, хорошенькая модисточка (1893), молоденькая дамочка (1893), серенький плутишка (1986). Последний пример (1986) наиболее показателен, поскольку повышенная экспрессивность отдельных лексем, связанная с использованием субъективно-оценочных суффиксов, здесь обусловлена не простым стремлением к усилению эмоциональной окраски данного высказывания, а прежде всего необходимостью выразить чувства говорящего (в данном случае мастера Абрагама), его любовь и симпатию к коту Мурру, которого он ласково называет сереньким плутишкой.
Подобный параллелизм функционально близких форм прилагательных и существительных в лингвистической литературе принято называть эмоциональным (экспрессивным) согласованием [см., например, Виноградов 1947, Греч, Потебня, Шахматов 1927].
То же самое можно наблюдать и в тех случаях, когда прилагательные с суффиксом -енък- (-онък-) выражают в русских текстах отрицательную оценку и ироническое отношение к изображаемым персонажам. Например, неодобрительное отношение выражается существительными с такими сложными суффиксами, как -онк(а), -енк(а): -ишк(а), -ашк(а). Сочетаясь с именем существительным, содержащим подобный суффикс, прилагательное на , -онъкий еще больше усиливает негативную окраску этого существительного. Например: «Man halt irgend einen Gegenstand fur etwas ganz anders, als was er eigentlich ist, z. B. ein kleines, dickes Ding von Madchen, welches Striimpfe stopft, fur eine Gottin» (нем. толстая девушка); «Мы начинаем принимать какой-нибудь предмет совсем не за то, чем он является на самом деле; вот, скажем, маленькую толстенькую девчонку, штопающую чулки, начинаем считать богиней» (1893). Сравним с одним из переводов, где использованы лексемы, не обладающие дополнительной коннотацией: « ... обыкновенную толстую девушку, вяжущую чулки, принимаем за богиню» (1899). Как видно из примеров, перевод К.Бальмонта (1893), употребившего здесь субъективно-оценочные образования (толстенькая и девчонка), отличается усиленной экспрессивностью (что на фоне неэмоционального перевода М.Бекетовой (1899) проявляется особенно ярко). Приведем еще пример: «... lief ein alter hagerer Mann nun was er konnte» (нем. старый худой человек); «... бежал изо всех своих сил маленький худенький старикашка» (1840). При переводе немецкого словосочетания alter hagerer Mann {старый худой человек), члены которого не обладают дополнительной коннотацией, Н.Кетчер (1840) использует эмоционально-экспрессивные формы худенький и старикашка. Кроме того, здесь наблюдается трансформация словосочетания, проявляющаяся во взаимозамене частей речи.
Весьма распространено в переводах присоединение к прилагательным, осложненным суффиксом -еньк- (-оньк-), приставки пре-, что обусловлено стремлением усилить экспрессивность. Надо отметить, что как раз в литературном языке XIX века система префиксальных прилагательных особенно интенсивно пополнялась экспрессивно окрашенными адъективными образованями, обозначающими полноту, высокую степень проявления признака, и в частности прилагательными с приставкой пре- [см. Земская 1964]. Имена с этой приставкой обладают яркой экспрессивной окраской и образуются главным образом от прилагательных, которые обозначают свойства характера, эмоциональные качества, внешние характеристики человека. Например: «Ein bildhubsches Madchen schaute heraus» (нем. красивый, как картинка); «Из него выглянула прехорошенькая девушка» (1893); « ... daB Professor Lotario eine junge und auBerdem sehr hubsche Gattin hat» (нем. очень красивый); «... что у профессора Лотарио молоденькая и к тому же прехорошенькая супруга» (1986); «Endlich gewahrte ich einen hiibschen, blondgelockten Knaben» (нем. красивый); «Наконец я увидел премиленького белокуренького мальчугана» (1840). Суффикс -еньк- (-оньк-) может выполнять в языке очень важные функции. В качестве одной из них отметим контекстуальное выражение иронии, когда прилагательные на -еньк- (-оньк-) приобретают в тексте противоположный смысл, т.е. речь идет об энантиосемии: «Es war niemand anders als ehrlicher Herr Rupert ... . Sehen Sie, gnadigster Herr, hier geht es nicht mit rechten Dingen zu, dieser Rupert hat по mit den seltsamen gefahrlichen Gasten, die auBerst durchtrieben sind, bestimmt, was Sclechtes im Kopf!» (нем. честный); «Это был не кто иной, как чистенький и высокопорядочный господин Руперт ... . Вот видите, ваша светлость, этот Руперт занят каким-то темными делишками с бог весть откуда взявшимися опасными гостями, которые при ихнем отчаянном пронырстве непременно замыслили нечто худое!» (1986). Из приведенного примера видно, что слова чистенький и высокопорядочный контрастируют с общим эмоциональным фоном контекста, поскольку так не назовут того, кто «занят темными делишками и замышляет нечто худое». Очевиден тот факт, что эти слова употреблены здесь с целью создания иронии. Обратимся теперь к лексеме чистенький. Интересно, что производящим для данного уменьшительного образования является в рассматриваемом примере не слово чистый в значении «опрятный, незагрязненный», как проще всего было бы предположить, а омонимичное ему слово в значении «нравственно безупречный, правдивый и честный, без грязных помыслов и действий» [см. MAC], что явствует из контекста (ср. с соответствующей лексемой в подлиннике - ehrlich (честный)). Использование суффикса -еньк- здесь является окказиональным, поскольку слово чистый в указанном значении не допускает ласкательности и, следовательно, образования субъективно-оценочных форм. Возникает противоречие между лексическим значением производящего слова, характеризующимся определенной возвышенностью (ср. чистый человек, чистые помыслы и т.п.) и уменьшительной формой, которой суффикс -еньк- придает неодобрительный оттенок. Это противоречие приводит к созданию яркого иронического эффекта.
Употребление в тексте А.Голембы (1986) слова чистенький является индивидуальным приемом, «находкой» данного переводчика, поскольку в подлиннике и в русских переводах других авторов ироническое значение указанного слова передается всем контекстом.
Об иронии и средствах ее выражения в романе Э.Т.А.Гофмана следует сказать особо.
Уже говорилось о том, что ирония является одним из творческих методов немецкого писателя и одной из характернейших черт его художественной манеры. Ф.М.Достоевский писал о «Житейских воззрениях кота Мурра»: «Что за истинно зрелый юмор, какая сила действительности, какая злость, какие типы и портреты и рядом - какая жажда красоты, какой светлый идеал!» [Достоевский, с.523]. Подобное противопоставление высокого и низменного, прекрасного и безобразного составляет суть знаменитого гофмановского «двоемирия», которое исходит из фатально и окончательно осознанной противоположности идеала и реальности. Идеальное и земное противостоят у Гофмана друг другу не как бесконечно далекие полюса, а тесно сплетаются в реальной жизни, порою - в личности одного и того же человека. «Темные и светлые силы борются и в неземных сферах, и в убогой действительности карликовых немецких княжеств с их марионеточным двором, шутовским монархом, министрами и фрейлинами, а точкой пересечения противоборствующих сил оказывается главный гофмановский герой - музыкант Крейслер, не защищенный внешним благополучием, тянущийся к духовному началу, к искусству, к романтической мечте» [Жирмунская, с. 11].
Описание трагического противостояния одиночки и обывательской среды, создание преувеличенно-фантастического образа окружающего мира являются теми факторами, которые составляют особенности так называемого гротескного стиля. Гротеск 112 «преувеличение, придающее фантастический характер данному образу или произведению» [Борев, с.22] - является излюбленной формой иронии в творчестве романтиков, в том числе и Э.Т.А.Гофмана: «Основным средством изображения у Гофмана является гротеск, который в его творчестве становится главным смысловым и конструктивным принципом» [Берновская 1982, с.231]. Это не удивительно, поскольку гротеск представляет собой великолепный комический прием, который, по словам В.Я.Проппа, «заслоняет духовное начало и обнажает недостатки» [см. Пропп, с.71]; кроме того, для эстетики романтического идеализма было вполне естественно противопоставлять возвышенному и прекрасному нечто низменное, причем подобное противопоставление могло полностью выходить за грани реальности и переходить в область фантастики: «Ощущение абсурдности и запутанности жизненных отношений, фантастической необъяснимости бытия приводило теоретиков литературы немецкого романтизма к признанию фантастики как эстетической категории, наиболее соответствующей выражению романтического мироощущения» [Ботникова 1977, с. 30]. В связи со всем вышесказанным в языке «Житейских воззрений кота Мурра» проявляются многие черты, присущие гротескному стилю. Поскольку «действие полукарикатур-полусказок Гофмана происходит одновременно в двух планах - вымышленном, фантастическом и бытовом, реальном» [Архипов, с. 11], данное произведение представляет собой сложную систему речевых противопоставлений, которые пронизывают все элементы его структуры.
Роман строится на чередовании записок «ученейшего» кота Мурра с историей музыканта Крейслера, листы из которой забрели в кошачью рукопись в качестве промокательных. Взволнованное, эмоциональное описание жизни и страданий великого музыканта можно без труда отличить от пародийного дидактически-высокомерного слога автобиографии Мурра. Этот контраст стилей воплощается прежде всего на лексическом, но также на морфологическом и словообразовательном уровнях. При описании отдельных персонажей писатель избирает либо разговорно-просторечные слова (например, der Pinsel {простофиля), der Liimmel {олух, болван), der Stumper {портач), alle Teufel {ко всем чертям) и т.п.), либо, наоборот, слова, относящиеся к высокому, романтическому стилю (wunderhold {дивный), die Gewogenheit {благоволение), kredenzen {потчевать), die Schwinge {крыло (в перен. знач.), hochverehrtester {высокочтимейший) и т.п.). Получается своеобразный синтез элементов возвышенного слога и живой разговорной речи, свободное соединение книжной лексики в одном контексте с просторечными и бытовыми словами, подчас резко отличавшимися друг от друга своей стилистической окраской.
Имена прилагательные, характеризующие лицо, в разновременных переводах романа Э.Т.А.Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра»
Здесь следует отметить, что синтез сниженного и возвышенного проявляется не столько в авторской речи, сколько в речи героев романа. Это не случайно. Создание словесных образов, связанных с речевой характеристикой персонажей, позволяет наилучшим образом выразить эмоциональное отношение к данному лицу, оценить и охарактеризовать как адресата говорящего, так и самого говорящего.
В качестве примера можно привести речь одного из положительных героев - музыканта Крейслера, для которой смешение разнородных речевых средств является главной особенностью. Разговорные элементы здесь перемежаются с высокой лексикой, и, в частности, специфическими формами речевого этикета, которые были характерны при обращении к высокопоставленному лицу в XIX веке. Казалось бы, обилие этих форм в речи данного персонажа передает его униженно-раболепское состояние. На самом деле, обращаясь к знатным особам, Крейслер иронизирует, что становится очевидным из контекста. Его высказывания подразумевают совершенно противоположный смысл. В этом и состоит суть иронии, которая иносказательно раскрывает недостатки того, о ком говорят. Например: «Seien Sie von Gott daflir gesegnet, gnadigster Herr, weil ich nun der Hoffnung bin, das ich wenigstens auf diese Weise eine wohlwollende Protektion bei Ihnen habe, worum ich Sie, gnadigster Prinz, gerade flehentlich bitten mochte! ... Sie sind so gutmiitig, liebster Prinz, es macht Ihnen ja nichts aus, mir mit einigen Empfehlungen zu helfen...» ( нем. милостивейший; дражайший); «Да благословит господь вашу светлость за это, ибо хоть таким образом мне, быть может, удастся получить то, о чем я хотел умолять вас, всемилостивейший принц, а именно о благосклоннейшей протекции с вашей стороны! ... Вы, дражайший принц, человек добродушный, ну что вам стоит, скажем, помочь мне кое-какими рекомендациями...» (1986). Как видно из приведенного примера, обращаясь к принцу презираемому им негодяю Гектору, Крейслер не скупится на слова, относящиеся к высокому стилю. Однако эти возвышенные слова контрастируют с той просторечной, негативно окрашенной лексикой, которой обычно описываются действия принца в авторской речи и которую активно использует сам Крейслер, характеризуя своего собеседника как человека ничтожного, хотя и высокопоставленного. Например, сравним с предыдущим следующее высказывание того же Крейслера: «Hoho, blanker Vogel, find das deine stifien Lieder? Wetter, Wetter, der Prinz ist ein tiichtiger Kerl, er greift zu mit beiden Krallen auf einmal, nach gebotenen und verbotenen Frtichten! Holla, suiter Neapolitaner! Du weiBt nicht, daB Julien ein wackrer Kapellmeister mit hinlanglicher Musik im Leibe zur Seite stent» (доел, с нем. белая птица; умелый парень; сладкий неаполитанец);
«Ха-ха, вот какой гусь выискался: и распелся-то как, распелся сладко! Черт возьми, принц - дельный парень, он хватает сразу обеими лапами всякого рода плоды - и дозволенные ему и запретные! Ай-яй-яй, слащавый неаполитанишка, ты не ведаешь, что рядом с Юлией стоит отважный капельмейстер» (1986).
Как видно из приведенных примеров, синтез стилистически разных элементов является достаточно выразительным языковым приемом характеристики, прекрасным средством создания сатирического не только в авторской речи, но и в речи персонажей.
Итак, проанализировав имена прилагательные в разновременных переводах романа Э.Т.А.Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра», мы пришли к следующим выводам:
Имена прилагательные так же, как и имена существительные, служат вполне определенным целям, заключающимся не только в том, чтобы передать общее содержание немецкого подлинника, но и привнести те эмоции и оценки, которые способствуют углубленному пониманию авторского текста, и в данном случае именно прилагательные играют большую роль, поскольку речь идет о значении признака, который, по словам В.В.Виноградова, «является семантической основой» этой части речи.
Приемы использования прилагательных как выразительных средств в разновременных переводах очень разнообразны. С целью создания экспрессивных определений используются прежде всего морфемные средства: суффиксы -енък- (-онък-), -ейш- {-айш-), префикс пре- и т.д.
В целях создания гротеска и иронии авторами переводов нередко привлекается стилистически маркированная устаревшая лексика, которая является очень сильным выразительным средством прежде всего потому, что неуместное употребление этих слов создает шаблонность и напыщенность. В связи с этим особого внимания заслуживают сложные прилагательные, связанные с книжной традицией, нагромождение которых создает в русских переводах пародийный высокомерный стиль.
