Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Категория иронии и пути ее изучения 9
1. Место иронии внутри категории комического 12
2. Особенности функционирования понятия «ирония» в разные исторические эпохи 18
3. Функционирование иронии в языке художественной литературы и пути ее изучения в лингвистике 20
4. Развитие прагматического аспекта изучения иронии в современном языкознании 35
5. Ирония в идиостиле А.П. Чехова 40
Глава 2. Контекстуальная ирония в идиостиле А.П. Чехова 44
1. Средства реализации контекстуальной иронии в художественном творчестве А.П. Чехова 47
1. Лексико-семантические средства реализации 48
1.1. Антифразис 48
1.2. Каламбур 52
1.3. Семантические контрасты 53
2. Структурные средства реализации 56
3. Стилистические средства реализации 60
4. Интертекстуальные включения 63
5. Ремарки 65
2. Функции контекстуальной иронии в творчестве А.П. Чехова 67
3. Контекстуальная ирония в эпистолярном творчестве А.П. Чехова 77
1. Средства реализации 78
1.1. Семантические противоречия 78
1.2. Стилистические несоответствия 79
1.3. Лексико-семантические средства 80
1.4. Интертекстуальные включения 83
1.5. Структурные средства 84
2. Функции контекстуальной иронии в эпистолярии 87
2.1. Самоирония 87
2.2. Доброжелательная насмешка 90
2.3. Отрицательная отценка 92
Выводы 94
Глава 3. Текстообразующая ирония в идиостиле А.П. Чехова 98
1. Функционирование текстообразующей иронии в прозе А.П. Чехова 100
1.1. Лексико-позиционный повтор 102
1.2. Структурный повтор 106
1.3. Ситуативный повтор 110
2.1. Несобственно-прямая речь 115
3.1. Интертекстуальные включения 118
4.1. Сочетание средств реализации 128
2. Функционирование текстообразующей иронии в драматургии А.П. Чехова 136
Выводы 152
Заключение 155
Библиография 163
Введение к работе
Одной из основных тенденций современной лингвистики является, безусловно, углубленное изучение смысловой стороны языковых явлений. Это проявляется и в такой области языкознания, как лингвистика текста, что вызвано необходимостью рассмотрения средств коммуникации с учетом лингвистических, социальных, психологических факторов.
Линейный характер языка и многомерность объективной
действительности способствуют развитию полифункциональности
языковых единиц, обусловливают возможность реализаций
многообразных семантических функций не только эксплицитными, но и имплицитными средствами. В исследованиях последних лет, посвященных анализу содержательной стороны текстов, обнаруживается поворот от изучения эксплицитного содержания к изучению его имплицитных компонентов, а также к анализу соотношения и взаимодействия эксплицитных и имплицитных компонентов содержания как отдельного высказывания, так и целого текста [И.В. Арнольд, К.А. Долинин, Т.И. Сильман, В.А. Кухаренко и др.].
Особую значимость приобретает изучение имплицитного смысла в художественном тексте, поскольку одной из неотъемлемых особенностей подлинно художественного произведения является его смысловая неоднозначность и многоплановость. Одним из важнейших возможных проявлений имплицитного смысла становится ирония, которая и является объектом нашего исследования.
Несмотря на то, что ирония неоднократно привлекала внимание как объект исследования в различных областях лингвистической науки [Н.К. Салихова, А.Г. Кербс, СИ. Походня, Е.М. Кагановская, А.П. Стельмашук, Ж.Е. Фомичева, А.В. Сергиенко], в научной литературе не существует достаточно полного описания языковых средств, которые служат реализации смысловой неоднозначности текста с
5 иронической направленностью, нет четкого представления о лингвистической сущности иронии и семантическом механизме реализации имплицитного смысла высказывания.
Очень часто в исследовательских работах ирония понимается только как противоречие между буквальным смыслом и скрытым, контекстуальным, реализующимся на лексическом уровне [Н.К. Салихова, А.Г. Кербс, Л.Л. Ким, В.Я. Черняевой]. Однако в ряде работ ставится вопрос о важности рассмотрения иронии как концептуальной категории, связанной с проблемой целостности изучения текста [СИ. Походня, Е.М. Кагановская, А.П. Стельмашук, Ж.Е. Фомичева, А.В.Сергиенко]. Наше исследование представляет собой дальнейшее развитие данного комплексного изучения иронии в художественном тексте.
Изучение иронии на материале художественных текстов обусловливает необходимость учета специфики структуры художественного текста. Смысловая неоднородность текста с иронической направленностью имеет ту особенность, что она создается автором преднамеренно, с целью вызвать определенный стилистический эффект. Кроме того, являясь формой оценочного, критического, эмоционального освоения действительности, ирония обнаруживает теснейшую связь с творческой позицией автора, его мировоззрением. В нашей работе предпринимается попытка показать связь идейно-художественного своеобразия писателя и особенностей его языкового мастерства, обозначить место иронии в идиостилевои системе писателя.
Определение лингвистической сущности иронии, языкового механизма реализации иронического смысла, специфика проявления этих механизмов внутри писательского идиостиля - все это
обусловливает актуальность и теоретическую значимость выбранной
темы.
Целью работы является рассмотрение особенностей функционирования иронии и выявления средств ее актуализации в идиостиле А.П. Чехова, где ирония является определяющим, характеризующим и существенным компонентом.
Материалом исследования послужило художественное творчество А.П. Чехова - рассказы, повести, драматургические произведения, а также его эпистолярное наследие.
Сформулированная выше цель исследования обусловливает постановку следующих задач:
выявить специфику функционирования двух типов иронии -контекстуальной и текстобразующей - в художественной системе А.П. Чехова и его эпистолярном наследии,
исследовать спектр языковых средств, реализующих иронический смысл,
определить функции, выполняемые контекстуальной и текстообразующей иронией в художественном тексте и эпистолярии,
выявить особенности языковой личности Чехова, актуализируемые посредством использования иронии в художественном тексте и письмах,
обозначить жанровое своеобразие текстообразующей и контекстуальной иронии в творчестве А.П. Чехова.
Методы исследования подчинены решению поставленных задач и
представляют собой сочетание семантико-стилистического,
компонентного и контекстологического анализа.
Новизна работы заключается в дальнейшем изучении языковых механизмов актуализации иронического смысла в структуре
"W«JI
7 художественного текста; выявлении специфики использования языковых средств реализации двух типов иронии в идиостиля писателя. Новизна работы также заключается в описании функций, выполняемых иронией в художественном тексте и эпистолярии и их зависимость от художественных задач, поставленных перед собой писателем, а также особенностей его языковой личности; обусловленность возникновения иронического смысла характером взаимосвязи адресата и адресанта, субъекта и объекта иронии.
Практическая значимость работы состоит в том, что материалы диссертации, а также полученные в ходе исследовательской работы выводы могут быть использованы в вузовских курсах преподавания стилистики художественной речи, лингвистического анализа текста, теории текста, спецкурсах по языку и стилю писателя.
На защиту выносятся следующие положения:
определение иронии как полноправной формы комического, наряду с юмором и сатирой, утверждение ее как компонента мировоззрения, влечет за собой рассмотрение иронии как особой категории текста, создаваемой разнообразными языковыми средствами,
ирония как одна из форм реализации имплицитного смысла не имеет собственных формальных средств выражения, но для ее актуализации используются средства различных уровней языковой системы,
ирония в художественном тексте может существовать в форме двух разновидностей, реализуясь в качестве стилистического приема или проявляясь на текстовом уровне,
оба типа иронии имеют свои средства реализации и выполняют в художественном тексте определенные функции,
8 5. ирония отражает особенности мировоззрения А.П. Чехова и является важным компонентом его идиостиля. Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на научных конференциях молодых ученых филологического факультета СГУ (1997, 1998, 1999, 2000, 2001). Основное содержание работы отражено в четырех печатных и двух электронных статьях.
Структура диссертации отвечает целям, задачам и объекту исследования и включает в себя введение, теоретическую главу, две главы, посвященные исследованию механизма функционирования иронии в художественном творчестве А.П. Чехова и его эпистолярии, заключение и библиографию.
Место иронии внутри категории комического
Выявление особенностей феномена иронии невозможно без выяснения положения иронии в более общей категории комического. В течение долгого времени в эстетике, литературоведении и лингвистике господствовал подход к иронии как способу создания комического, используемому сатирой и юмором. Представление об иронии как технике создания комического прочно утвердилось в системе изобразительных средств языка. Несмотря на то, что ирония занимает столь существенное место в парадигме комического, в истории эстетико-философской мысли человечества, ирония до недавнего времени редко становилась предметом специального изучения филологическими дисциплинами. Исследованием категорией комического и его видов занималось в основном литературоведение, акцентируя свое внимание на соотношении комического и трагического, их взаимодействии и противодействии применительно к художественной литературе. Изучению общих закономерностей комического посвящены работы И. Дзамедока, Ю. Борева, В. Проппа, Т. Любимовой - все они отводят иронии роль «языкового средства комизма» [В.Я. Пропп, 1976] или промежуточное место между юмором и сатирой.
Типичным являлось, например, такое рассуждение: «В то время как термины «юмор» и «сатира» обозначают определенный подход к явлениям, что подразумевает, конечно, в свою очередь определенные элементы мировоззрения, и находит свое выражение в определенном типе творчества, ирония остается, по существу, одним из видов техники комического, используемый как сатирой, так и юмористикой. Она остается замаскированной насмешкой, где скрытый смысл является отрицанием буквального» [Дземидок, 1974. С. 102].
Л. Столович в своем исследовании определяет только две основные формы комического - «комизм сатирический» и «комизм юмористический» [Столович, 1954].
Происходящий в последнее время поворот в трактовке иронии в литературоведении и лингвистике, подход к ней как к способу мировосприятия, форме осмысления действительности, связан с пересмотром концепции иронии в эстетике. Ирония начинает рассматриваться как сложное явление культуры, философско-эстетическая категория, раскрывающая ценностный смысл предметов и явлений действительности и искусства посредством критики-осмеяния.
В эстетических очерках А.Ф. Лосева и В.П. Шестакова ирония рассматривается как компонент общей категории комического наряду с юмором, сатирой, сарказмом: «Ирония - одна из сложных эстетических категорий, относящихся к так называемым эстетическим модификациям. (...) Всякая ирония заключает в себе какой-то элемент иносказания, хитрости или обмана. Когда о каком-либо человеке говорят, что он «иронизирует», то тем самым подразумевают, что он говорит не чистую правду, а в какой-то мере обманывает, вводит в заблуждение своих слушателей. Но совершенно очевидно, что никакой обман сам по себе не является еще иронией. Ирония, в отличие от обмана, не просто скрывает истину, но и выражает ее, только особым, иносказательным образом» [Лосев, Шестаков, 1965. С.326].
Данный подход предполагает изучение иронии как полноправной формы, вида комического наряду с юмором и сатирой.
Все категории комического связаны с рефлектирующей способностью личности осмыслять явления действительности и выражать свое отношение к ним. Специфика иронии как вида комического, формы познания и отражения действительности обусловлена ее субъективной природой. Ирония отражает почти постоянное несоответствие субъективного представления и объективного положения вещей. Ирония, основывающаяся на отношении субъекта, в отличие от других категорий комического не обладает собственным предметом, но способна выбирать любой предмет и явление. Таким образом, основой иронии является рефлектирующее сознание личности, благодаря чему любое явление может быть поставлено под сомнение, осмыслено с противоположных сторон и оценено субъектом иронии.
Антифразис
Таким образом, для актуализации иронии лексическими средствами чаще всего используется нейтральная лексика, которая подвергается ироническому осмыслению.
Однако в современных работах, посвященных изучению иронии, утверждается та точка зрения, что «реализация иронии в художественном творчестве происходит при участии средств всех языковых уровней (от лексического через синтаксический к текстовому)» [СИ. Походня, 1989. С.58]. И действительно, лексические и лексико-семантические формы иронии существуют в пределах определенным образом оформленных синтаксических конструкций, а реальное воплощение и декодирование синтаксической единицы с ироническим подтекстом происходит лишь в составе единиц вышележащего уровня - нередко полное декодирование иронического высказывания возможно лишь в составе полного текста.
Для удобства анализа средства реализации контекстуальной иронии можно разделить на лексико-семантические, структурные и стилистические.
К лексико-семантическим средствам реализации контекстуальной иронии относится антифразис, традиционно воспринимающийся как основной способ реализации иронии. Прием антифразиса заключается в наложении отрицательного контекстуального смысла на положительное словарное значение:
Платонов Что ты за существо, скажи ты мне пожалуйста? Это ужасно! Для чего ты живешь? Отчего ты не занимаешься наукой? Отчего не продолжаешь своего научного образования? Наукой почему не занимаешься, животное?
Трилецкий Об этом интересном предмете поговорим, когда мне не будет хотеться спать, а теперь пусти меня спать...(ТІЇ. С.112-113)
Иронический смысл возникает благодаря тому, что слово интересный в контексте высказывания приобретает прямо противоположное положительному словарному негативное значение {неинтересный, скучный). При таком типе иронического переосмысления значения слова подразумеваемое и высказываемое являются собственно антонимами или языковыми антонимами, и слово чаще всего реализуется в полярно противоположном значении:
Но как не изощрялся хитроумный Пивомедов, диктант удался. Будущий коллежский регистратор сделал немного ошибок, хотя и напирал больше на красоту букв, чем на грамматику. В слове «чрезвычайно» он написал два «н», слово «лучше» написал «лутше», а словами «новое поприще» вызвал на лице инспектора улыбку, так как написал «новое подприще», но ведь это все не грубые ошибки. (Т.З. С.37)
Слово истинный в данном контексте приобретает прямо противоположное словарному значение «ложный», появляется сомнение в искренности этой оценки, поскольку для подтверждения «истинности» таланта используются не очень подходящие аргументы -походка и наличие в руках книги, что позволяет расценивать это как насмешку. В контексте же ситуации, а тем более текста всей пьесы, у слова истинный появляются более сложные коннотации - уверенность Треплева в бесталанности Тригорина, зависть к его неоправданному успеху у публики.
Однако оперирование собственно антонимами явилось нехарактерным для чеховского творчества. Более сложным и, вместе с тем, актуальным для Чехова является использование контекстуально антонимических значений:
Глагольев У нас были и друзья... Дружба в наше время не была так наивна и так ненужна. В наше время были кружки, арзамасы... За друзей у нас, между прочим, было принято в огонь идти.
Лексико-позиционный повтор
Речь героини изобилует буквальными лексическими повторами, причем повторяются не только отдельные лексемы, но и целые фразы с сохранением присущей Ольге Ивановне восклицательной интонации. Текстообразующая ирония, эксплицированная повторами, раскрывает истинную сущность героини, пошлость, банальность ее реплик. Театральность переживаний Попрыгуньи подчеркивается и невербальными средствами - при повторении фразы, кажущейся героине удачной, повторяется и жест, ее сопровождающий.
Стереотипность и банальность речевой манеры героя, эксплицированная с помощью буквального лексического повтора, характерна и для персонажей, к которым Чехов относится с симпатией. В подобных случаях многократно использованный лексический повтор иллюстрирует не шаблонность мышления и неискренность реплик героя, а демонстрирует косноязычие его речи, характерное для подавляющего большинства чеховских героев, не умеющих адекватно выразить свои мысли. Именно на этом основана речевая характеристика доктора Самойленко в повести «Дуэль»:
- (...) лет восемь назад у нас тут был агентом старичок,
величайшего ума человек. (Т. 7. С.347)
- Надежда Федоровна женщина прекрасная, образованная, ты -величайшего ума человек...(Яаевскому) (Т.7. С.348)
- Ты, величайшего ума человек, что ты говоришь?! (Фон Корену) (Г. 7. С. 356)
- (...) Вот что я тебе скажу: ты ученейший, величайшего ума человек и гордость отечества, но тебя немцы испортили. (Фон Корену) (Т.7. С.356)
Самойленко только немногих знал по фамилии, а про тех, кого забыл, говорил со вздохом: «Прекраснейший, величайшего ума человек!». (Т. 7 С.351)
- Помирился бы и ты с фон Кореном. Оба вы прекраснейшие, умнейшие люди, а глядите друг на дружку, как волки. (Т. 7. С.359)
(...) завтра оба они, прекраснейшие, величайшего ума люди, обменявшись выстрелами, оценят благородство друг друга и сделаются друзьями. (Т.7. С.371)
Доктор характеризует совершенно разных людей, как в обращении, так и повествуя о них в третьем лице, с помощью одной и той же фразы. Она имеет явно положительную эмоциональную окраску, но, бесконечно повторяясь, обесценивается и получает ироническую коннотацию.
Однако, помимо создания в той или иной мере негативной речевой характеристики, текстообразующая ирония, реализующаяся в речи персонажа лексическим повтором, может иметь и другую функцию:
Есть в России заслуженный профессор Николай Степанович такой-то, тайный советник и кавалер. (...) Знакомство у него самое аристократическое; по крайней мере, за последние 25-30 лет в России нет и не было такого знаменитого ученого, с которым он не был бы коротко знаком. (...) Он состоит членом всех русских и трех заграничных университетов. И прочее и прочее. Все это и многое, что еще можно было бы сказать, составляет то, что называется моим именем. (Т.7. С.248)
Это мое имя популярно. В России оно известно каждому грамотному человеку, а за границею оно упоминается с кафедр с прибавкой «известный» и «почтенный». Принадлежит оно к числу тех немногих счастливых имен, бранить которые или упоминать их всуе в публике и в печати считается признаком дурного тона. (Т.7. С.249)
Вообще на моем ученом имени нет ни одного пятна и пожаловаться ему не на что. Оно счастливо. (Т. 7. С.251)
