Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Функциональный потенциал многокомпонентных сложных высказываний 9
1.1. Количественная характеристика многокомпонентных сложных высказываний 9
1.2. Структурно-семантическая специфика многокомпонентных сложных высказываний 18
1.3. Стилистические особенности многокомпонентных сложных высказываний 28
1.4. Характеристика многокомпонентных сложных высказываний в текстовом аспекте 38
Выводы 50
ГЛАВА 2. Функционирование многокомпонентных сложных высказываний в романе «дар» 52
2.1. Жанрово-стилевая обусловленность функционирования многокомпонентных сложных высказываний в романе «Дар» .52
2.2. Функционирование многокомпонентных сложных высказываний, представляющих собой текстовые реализации полипредикативных сложных предложений 67
2.3. Функционирование многокомпонентных сложных высказываний, представляющих собой явления текста 78
2.4. Функционирование синкретичных многокомпонентных сложных высказываний .81
Выводы 101
Глава 3. Функционирование многокомпонентных сложных высказываний в повести в.в. набокова «другие берега» 103
3.1. Жанрово-стилевая обусловленность функционирования многокомпонентных сложных высказываний в повести «Другие берега» 103
3.2. Функционирование многокомпонентных сложных высказываний, представляющих собой текстовые реализации полипредикативных сложных предложений 116
3.3. Функционирование многокомпонентных сложных высказываний, представляющих собой явления текста 126
3.4. Функционирование синкретичных многокомпонентных сложных высказываний 130
Выводы 139
Заключение 142
Список сокращений 145
Библиографический список
- Структурно-семантическая специфика многокомпонентных сложных высказываний
- Функционирование многокомпонентных сложных высказываний, представляющих собой текстовые реализации полипредикативных сложных предложений
- Функционирование многокомпонентных сложных высказываний, представляющих собой явления текста
- Функционирование многокомпонентных сложных высказываний, представляющих собой явления текста
Структурно-семантическая специфика многокомпонентных сложных высказываний
Дискуссионным остается вопрос о количестве предикативных частей, необходимых для того, чтобы высказывание носило статус полипредикативного. Как правило, называются три предикативные части, реже четыре и более. Долгое время при изучении МСВ внимание ученых было направлено главным образом на конструкции, включающие три предикативных компонента. Только некоторые авторы подчеркивали, что у более значительных по объему единиц имеются особые свойства [45; 224] Под МСВ мы понимаем такое сложное высказывание, которое включает в свой состав более трех предикативных единиц, соединенных одним или разными типами связи:
Обычно они [родители. – Ю.К.] в это время отсутствовали – мать много выезжала, отец был в редакции или на заседании, – и в сумеречном оцепенении его кабинета молодые мои чувства подвергались – не знаю, как выразиться, – телеологическому, что ли, «целеобусловленному» воздействию, как будто собравшиеся в полутьме знакомые предметы сознательно и дальновидно стремились создать тот определенный образ, который у меня теперь запечатлен в мозгу; эту тихую работу вещей надо мной я часто чувствовал в минуты пустых, неопределенных досугов («Другие берега»).
При определении количества предикативных единиц, входящих в МСВ, необходим дифференцированный подход к предложениям с однородными сказуемыми [164].
В концепции С.Г. Ильенко предложения, традиционно квалифицируемые как осложненные однородными сказуемыми, дифференцируются на: 1) предложения, содержащие однородные сказуемые, 2) сложные предложения, в которых каждое сказуемое входит в состав предикативного центра части сложного предложения [87, с. 242]. Во второй разновидности между сказуемыми существуют семантические отношения, типичные для отношений между предикативными частями сложноподчиненного предложения. Подобные высказывания, состоящие из трех и более предикативных частей, можно квалифицировать как МСВ:
Набоковы, уже переехали в Выру, мать Тамары наконец поддалась на ее уговоры и сняла опять дачку в наших краях, и при этом, помнится, было поставлено дочери одно условие, которое та приняла с кроткой твердостью андерсеновской русалочки. («Другие берега»)
Количественная характеристика предложения-высказывания была глубоко изучена на материале иностранных языков Т.В. Парниковой [149], Г.В. Позднышевой [154], Е.С. Устиновой [196] и др. исследователями. Сделанные ими наблюдения могут быть использованы при изучении МСВ, функционирующих в текстах на русском языке.
В частности, Е.С. Устинова отметила, что «длина предложения, нарушающая среднестатистические читательские ожидания, может сама по себе нести информацию, дополнительную по отношению к эксплицитно передаваемому сообщению» [196, с. 55]. Исследователь считает, что и сверхкороткие, и сверхдлинные предложения «могут иметь общие функции, – например, замедлять художественное время … длинные предложения создают эффект напряженного ожидания в основном за счет оттягивания ремы до конца предложения» [Там же, с. 60]. Проиллюстрируем эти наблюдения МСВ, функционирующим в прозе В.В. Набокова:
Рудольф неожиданно подвыпил, разошелся, Яша силой отрывал его от Оли, и все это происходило в ванной комнате, и потом Рудольф, рыдая, подбирал высыпавшиеся каким-то образом из кармана штанов деньги, и как было тяжело, как стыдно всем, и каким заманчивым облегчением представлялся назначенный на завтра финал («Дар»).
В данном МСВ продолжительное описание беспорядочных, бессмысленных действий персонажей тормозит восприятие ремы, находящейся в конце высказывания и создающей тем самым эффект напряженного ожидания. В 60-80-е г.г. прошлого столетия выявление оптимальных количественных параметров предложения-высказывания базировалось на психологических и психолингвистических исследованиях, основанных на изучении памяти человека [88; 98; 236 и др.].
Размер высказывания и количество его смысловых частей (предикативных компонентов, вставных конструкций, обособленных членов) считается немаловажным показателем сложности восприятия. Согласно изысканиям Дж. А. Миллера, объем кратковременной памяти человека равен числу 7±2 [236], а значит, такова и протяженность оптимального по объему высказывания. В предлагаемой В. Ингве гипотезе глубины существует прямая связь между объемом кратковременной памяти и некоторыми особенностями синтаксической структуры фразы. Исследователь предложил психологическое объяснение для целого ряда чисто лингвистических явлений в английском языке, о психолингвистической интерпретации которых раньше не шла речь вообще [88]. Длительность предложения, его размер и количество смысловых частей текста (предикативных компонентов, вставных элементов, обособленных второстепенных членов и под.) стала считаться немаловажным для восприятия текста показателем сложности.
Однако если воспринимать выводы Дж. Миллера, В. Ингве и др. исследователей буквально, то в языке не может быть высказываний длиннее девяти единиц, причём этими единицами, скорее всего, должны выступать слова или словосочетания.
Думается, что эти выводы нуждаются в уточнении и конкретизации, в том числе и потому, что «книгопечатание обеспечивает письменному языку относительно независимое от устного право на существование и структурное усложнение. Пишущий, в отличие от говорящего, имеет возможность отслеживать уже написанное. Это позволяет существенно усложнять структуру предложения» [100, с. 137].
При создании МСВ автором задействуются, помимо кратковременной памяти, другие механизмы формирования высказывания и восприятия информации, поэтому писатель имеет возможность работать над созданием МСВ столько, сколько считает нужным, оттачивая его строение, выверяя синтаксические связи, и, соответственно, читатель может осознанно воспринимать МСВ, перечитывая его, глубоко познавая его структуру и содержание.
Объем высказываний не является неизменным показателем в синхронии и диахронии. Исследования Г.Н. Акимовой [7,8,9], Г.А. Лесскиса [117] и др. обнаружили, что, начиная с XVIII в., в русской научной, публицистической и художественной прозе наблюдается постоянное уменьшение среднего размера целого высказывания. Так, Л.Д. Беднарская установила, что в пушкинскую эпоху многокомпонентные усложненные предложения были в среднем более значительны по объему, чем в конце XX в. [21].
Функционирование многокомпонентных сложных высказываний, представляющих собой текстовые реализации полипредикативных сложных предложений
В романе «Дар» МСВ, представляющие собой явления текста, немногочисленны (21 пример). Как правило, они имеют трехчастную структуру, только семь примеров состоят из 4-х или 5-ти предикативных единиц. В большинстве случаев явления текста, функционирующие в «Даре», характеризуются как напряженные, неразветвленные / разветвленные:
Гремел телефон, промахивал, развеваясь, метранпаж, театральный рецензент все читал в углу приблудную из Вильны газетку.
Данное МСВ, состоящее из трех предикативных единиц, передает динамику происходящего, позволяет представить в несколько микротем, имеющих общий условно реальный хронотоп. Расположенное в начале абзаца, напряженное, разветвленное (инверсия в первой и второй предикативных единицах, вторая предикативная единица осложнена обособленным обстоятельством) МСВ функционирует в речевой зоне автора. Развертывание подобных МСВ в «Даре» осуществляется в ДТР, который является текстовой основой структурирования поля зрения [127, с. 210]:
По соседству сидела женщина, вязавшая на спицах; рядом с ней маленький ребенок, весь в голубой шерсти, сверху кончавшейся помпоном на колпачке, а снизу штрипочками, утюжил скамейку игрушечным танком, в кустах кричали воробьи, изредка все вместе совершавшие налеты на газон, на бронзу; липко пахло тополевыми почками, а далеко за площадью круглый крематорий имел теперь сытый, облизанный вид.
В приведенном МСВ, состоящем из пяти предикативных единиц, перед читателем развертывается динамическая ситуация наблюдения. Явление текста изображает картину происходящего: автором описано положение каждого персонажа в пространстве. Первая и вторая предикативные единицы, соединенные бессоюзно, дают объективированное изображение действительности. При изменении ракурса наблюдения (далеко за площадью) изображение становится напряженно субъективированным, объект наблюдения приобретает оценочность (сытое и облизанное существо).
Остранение предикативной части, расположенной в постпозиции высказывания, подчеркивается противительным союзом а, в то время как другие предикативные единицы соединены бессоюзно.
Синсемантичное МСВ, расположенное в середине абзаца, характеризуется как разветвленное (осложнено рядом обособленных и однородных членов) и напряженное (инверсия в первой, третьей и четвертой предикативных единицах, отдаленность друг от друга субъекта и предиката во второй предикативной единице).
МСВ, представляющие собой явления текста, участвуют в пейзажных и портретных зарисовках. Несмотря на то, что в «Даре» явления текста немногочисленны, автор использует их для изображения сцен с той или иной пространственно-временной точки зрения: Моросило, волновались зонтики, площадь выслякощило, все было мокро: жандармские мундиры, потемневший помост, блестящий от дождя гладкий, черный столб с цепями. МСВ открывает абзац, следующий за изображением гражданской казни Н.Г. Чернышевского. Данное МСВ обладает относительной автосемантичностью. Оно состоит из трех предикативных единиц, каждая из которых включает в себя новую микротему.
Континуальность текста упорядочивает изображаемое в организованной линейной последовательности. Последняя предикативная единица осложнена рядом однородных членов при обобщающем слове. Все компоненты МСВ располагаются непосредственно на основной предикативной линии, что позволяет охарактеризовать его как линейное. Напряженность высказывания обусловлена инверсией компонентов второй предикативной единицы. Другой пример МСВ, представляющего собой явление текста, писатель размещает в конце третьей главы. МСВ напряженного, разветвленного типа с сочинительной и бессоюзной связью предикативных единиц помогает сконцентрировать внимание читателей не столько на самих событиях, сколько на ощущениях героя, в то время как следующая глава предполагает переход от одной линии повествования к другой:
Моросивший дождь казался ослепительной росой, счастье стояло в горле, радужные ореолы дрожали вокруг фонарей, и книга, написанная им, говорила с ним полным голосом, все время сопутствуя ему, как поток за стеною.
В повести «Другие берега» МСВ, представляющие собой явления текста, используются для выражения состояния персонажа: Но теперь она [Зина. – Ю.К.] сидела неподвижно, сухожилье было натянуто на бледной шее, руки в белых перчатках лежали на зеркальной коже сумки.
В напряженном (дистанцированность субъекта и предиката в третьей предикативной единице), неразветвленном МСВ автор передает состояние Зины при встрече с Годуновым-Чердынцевым после отъезда ее родителей. Синсемантичное МСВ, расположенное в конце абзаца, развертывается в речевой зоне автора. Союз но противопоставляет данное МСВ предыдущим высказываниям абзаца.
Лаконичное представление микротем в анализируемых МСВ обусловливает нарушение связности текста: Дождь совсем перестал, пекло, овод с шелковыми глазами сел на рукав. Перечислительный ряд предикативных единиц создает спокойное, нединамичное, нейтрально-информационное повествование. МСВ малого объема, представляющие явления текста, характеризуются внутренней однородностью. Противопоставление бессоюзной и союзной связи в них не является существенным.
Функционирование многокомпонентных сложных высказываний, представляющих собой явления текста
Анализ функционирования МСВ в повести «Другие берега», значительную часть которых представляют текстовые реализации полипредикативных сложных предложений, требует выявления его жанрово-стилевой обусловленности.
В разные годы В.В. Набоковым были написаны три варианта текста («Speak, Memory!», «Conclusive Evidence» - на английском и «Другие берега» на русском языке). Русская версия, опубликованная в 1954 г., стала вторым вариантом, вызвавшим у эмигрантов первой волны по большей части негативную реакцию.
В.В. Набоков так описывал работу над русской версией повести: «Я был погружен в крайне мучительную работу … и перегруппировку “Убедительного доказательства” … Пройдя через ту чудовищную метаморфозу, я поклялся, что никогда не вернусь из моей умудренной хайдовой формы в более просторную джекилову, и вот, после пятнадцати лет отсутствия, я снова купаюсь в горькой роскоши моей русской словесной мощи» [237, с. 143].
«Другие берега» - произведение, посвященное переосмыслению судьбы покинутой родины и людям, окружавшим автора когда-то. МСВ позволяет соединить «такое количество и качество подробности жизни, что она и впрямь ожила под его пером» [26, с. 5].
Жанр произведения определяется исследователями (Аверин [1], Анастасьев [11], Левин [112] и др.) весьма противоречиво. Если одни называют его курьезным гибридом, представляющим собой не то мемуары романиста, не то романизированную автобиографию [112, с. 422], то другие считают его примером классического произведения мемуарного жанра [63; 11].
«Другие берега» в жанровом отношении представляют собой художественные воспоминания, по объему и характеру хронотопа определяемые как повесть. Вслед за рядом исследователей (Аверин [2], Медарич [132]) полагаем, что «Другие берега» нельзя квалифицировать ни как собственно мемуары, ни как автобиографию.
Это книга художественных воспоминаний, имеющих многослойный характер. События, обрывки мыслей, ассоциации и чувства связаны замыслом автора, желающего изобразить собственную судьбу в ее целостности, загадочности и мифологичности. Данные воспоминания развертывается не только в «Других берегах», но и в других произведениях писателя.
Например, передавая эпизод ясновидения, произошедший с ним в детстве, В.В. Набоков в «Других берегах» делает отсылку к «Дару»: «Будущему узкому специалисту-словеснику будет небезынтересно проследить, как именно изменился, при передаче литературному герою (в моем романе «Дар»), случай, бывший с автором в детстве».
Отказавшись от традиционной автобиографической формы, писатель выработал оригинальную концепцию жанра, произведения со сложной сюжетно-композиционной организацией, что было подчеркнуто в его письме к издателю К.Д. МакКормику: «Это будет последовательность коротких эссеподобных фрагментов, которые внезапным собирательным импульсом превратятся в нечто очень странное и динамичное: невинные ингредиенты достаточно неожиданного варева» [138].
В предисловии к английскому изданию романа «Машенька» В.В. Набоков писал о совпадении тем двух своих произведений: «Машенька и моя Тамара — сестры-близнецы; тут те же дедовские парковые аллеи; через обе книги протекает та же Оредежь; и подлинная фотография
Рождественского дома, каков он теперь (прекрасно воспроизведенная на обложке Пингвиновского издания «Speak, Memory», 1969 г.), могла бы служить отличной иллюстрацией перрона с колоннами в «Воскресенске» из романа» [138]. Таким образом, в повести наблюдаются многочисленные интертекстуальные отсылки не только к роману «Дар», но и более ранним произведениям писателя.
Художественные воспоминания В.В. Набокова отличаются от художественных воспоминаний А.И. Герцена, Л.Н. Толстого или И.С. Тургенева. Для раскрытия жанровой специфики «Других берегов», значимой для определения характера функционирования МСВ, сопоставим их с публицистическим сборником А.И. Герцена «С того берега».
Сцепление времен, тонкие и едва уловимые связи между прошлым и настоящим в литературе, изображенные в МСВ, – любимая часть творческого процесса В.В. Набокова. Как он сам отмечает в «Других берегах», «по четырем углам мира встали для меня Пушкин и Толстой, Тютчев и Гоголь».
Для В.В. Набокова важно не столько раскрытие этапов жизни героя-повествователя, сколько история развития его души, становления его творческого дара. Для А.И. Герцена же литературный процесс представляет собой «среду, постоянно расчищаемую другими, приготовляемую другими» [55, с. 63] для следующих поколений.
Путеводной героиней В.В. Набокова является Мнемозина (богиня памяти), А.И. Герцена – Клио (богиня истории). Для набоковской Мнемозины, по мнению Б.В. Аверина, характерна сосредоточенность на процессе воспоминания, на пути к факту, чему отвечает специфика МСВ.
Отметим, что название первой книги на английском языке, предложенное самим В.В. Набоковым «Speak, Mnemosyne» («Говори, Мнемозина»), было отвергнуто редактором.
Для В.В. Набокова воображение – это тоже «форма памяти… Воображение зависит от ассоциативной силы, а ассоциации питаются и подсказываются памятью… В этом смысле и память и воображение являются формами отрицания времени» [246, с. 605]. Косвенным подтверждением этому является использование в тексте «Других берегов» слов память (тридцать семь употреблений), воспоминания (тринадцать употреблений), вариаций глагольной формы вспоминая, вспомнил, вспомнилось, вспоминаются и др. (тридцать два употребления). В тексте произведения память получает многомерную характеристику: интерпретируется как пространство, вместилище, оптическое устройство. Образ Мнемозины у В.В. Набокова представляется многоликим: она является в произведении то «привередничающей», то мудрой или, наоборот, «плутающей и растерянно останавливающейся в тумане», может принимать обличиека кого-либо персонажа:
Рука Мнемозины, теперь в нитяной перчатке буфетчика Алексея, ставит ее, в совершенстве заправленную, с огнем, как ирис, посредине круглого стола. Ее венчает розовый абажур с воланами, кругосветно украшенный по шелку полупрозрачными изображеньицами маркизовых зимних игр"….
В то время как память В.В. Набокова следует по личной обочине общей истории и автор описывает события прошлого сквозь призму мифологического пространства собственной памяти, А.И. Герцен пытается правильно расставить во времени некоторые ранние воспоминания, для него важна точность и объективность восприятия исторического прошлого.
И.М. Калинин отмечает, что для В.В. Набокова вообще характерно «стремление “приручить” время, транспонировав его необратимое движение на плоскость, в которой действует пространственная логика, позволяющая складывать один тематический узор из отдельных фрагментов-воспоминаний» [94, с. 103].
Функционирование многокомпонентных сложных высказываний, представляющих собой явления текста
Предпринятое исследование было посвящено анализу функционирования многокомпонентных сложных высказываний в двух русскоязычных произведениях В.В. Набокова - романе «Дар» (1937 г.) и повести «Другие берега» (1954 г.), разделенных почти двумя десятилетиями. МСВ представляет собой такое сложное высказывание, которое включает в свой состав более трех предикативных единиц, соединенных одним или разными типами связи.
Поставленная цель потребовала решения ряда актуальных лингвистических задач, связанных с выявлением противоречий в представлениях о синтаксической сущности МСВ, с дифференциацией их типов, с определением функционального потенциала МСВ, с характеристикой жанрово-стилевой обусловленности их функционирования, с определением их роли в выражении текстовых категорий, во взаимодействии образов автора, персонажей и читателя.
В ходе их решения была подтверждена выдвинутая гипотеза: функциональный потенциал МСВ находит разноаспектную реализацию, имеющую жанрово-стилевую обусловленность в композиционно синтаксической организации романа «Дар» и повести «Другие берега».
На основе сплошной выборки в двух произведениях В.В. Набокова выявлено 1852 МСВ, состоящих из трех и более предикативных частей с одной или несколькими видами связи. В романе «Дар» функционируют 1029 МСВ, в повести «Другие берега» - 823 МСВ.
В процессе проведенного исследования были получены следующие результаты. В романе «Дар» и повести «Другие берега» функционируют три основные разновидности МСВ: текстовые реализации полипредикативных сложных предложений; явления текста; синкретичные образования, обладающие чертами первого и второго типов.
Выделение текстовых реализаций ПСП определяется дифференциацией понятий предложение и высказывание. МСВ, понимаемые как явления текста, представляют собой сочетания трех и более предикативных единиц, объединенных тематически и интонационно, связанных сочинительными (союзными и бессоюзными) отношениями. Данные сочетания предикативных единиц не являются синтаксическими синонимами сложноподчиненных предложений, сложносочиненных предложений закрытой структуры и собственно бессоюзных сложных предложений.
Смысловые блоки синкретичных МСВ демонстрируют признаки, присущие текстовым реализациям полипредикативных сложных предложений (с одним и разными видами связи) и явлениям текста.
Выделены МСВ минимального объема, включающие в свой состав от 3-х до 4-х предикативных частей, среднего (5-ть –7-мь предикативных частей) и большого объема, содержащие от 8-ми до 18-ти предикативных частей. Наибольшим объемом обладают синкретичные образования, явления текста представляют собой высказывания преимущественно минимального объема.
МСВ отвечает таким отличительным особенностям произведений В.В. Набокова, как многомерное видение мира, направленность творческой мысли в глубь изображаемого явления. Стилистический потенциал МСВ созвучен жанрово-стилевым характеристикам романа «Дар» и повести «Другие берега»: приоритету интеллектуальной игры, связи эмоций с творчеством; стремлению выделить детали, только на первый взгляд кажущиеся незначительными и др.
В «Даре» текстовое поведение МСВ обусловлено спецификой романной формы, полижанровостью структуры произведения, сложностью его субъектной, временной и модальной организации.
В романе «Дар» и повести «Другие берега» МСВ участвуют в реализации категорий целостности, связности, делимитации, модальности, напряженности, в развертывании ведущих тем памяти и творчества.
В обоих произведениях функционируют синкретичные МСВ, лексико-синтаксическое наполнение которых относительно стабилизировано наличием предикатов зрительного восприятия, кванторов всеобщности, конструкций с чужой речью, демонстрирующих взаимообусловленность прозаического и поэтического начала в творчестве В.В. Набокова.
В романе и повести МСВ демонстрируют способность объединяться в комплексы с контактным и дистантным расположением МСВ, что обусловлено субъектной и модальной организацией произведений, характером развертывания тем (памяти и творчества) и связанных с ними микротем (изгнания, возвращения, любви, семьи, поэзии и др.).
Функционирование МСВ в романе «Дар» и повести «Другие берега», наряду с общими чертами, имеет ряд особенностей, обусловленных их жанрово-стилевой спецификой.
Характер функционирования МСВ в «Других берегах» связан с переосмыслением автобиографической формы, с ретроспективным характером повествования, со спецификой объемно-прагматического членения текста (его делением не только на главы, но и главки). В романе преобладают синкретичные образования среднего и большого объема, в повести - текстовые реализации полипредикативных сложных предложений малого и среднего объема. Таким образом, изучение функционирования многокомпонентных сложных высказываний в романе В.В. Набокова «Дар» и повести «Другие берега» позволяет глубже проникнуть в особенности его стиля, развить представления о сложной композиционно-синтаксической организации его произведений.
