Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблема системного изучения частиц как особой категории слов 9
1. Аспекты существования частиц 9
2. Параметризация частиц как лексикографическая проблема 13
3. Соотношение семантического и прагматического аспектов изучения частиц 23
4. Семантика частиц и тип речевого акта 27
5. Организация значения частицы. Проблема тождества слова 33
6. Парадигматический аспект существования частиц. Синонимия 42
Глава 2. Семантико-функциональное описание частицы "просто" 52
1. Сведения о частице "просто" в лингвистической литературе 52
2. Первый тип употребления частицы "просто" ("просто 1") 56
2.1. Семантика "просто 1" 56
2.2. Синтагматика "просто 1" 67
2.3. Функции ''просто 1" 71
2.3.1. Функции "просто 1" в высказывании 71
2.3.2. "Просто 1" в построениях с сочинительными союзами 75
2.3.3. Каузальные свойства "просто 1" 85
2.4. Стилистические возможности "просто 1" 94
2.5. Парадигматические связи "просто 1" 98
2.5.1. Омонимия 98
2.5.2. Синонимия 101
3. Второй тип употребления частицы "просто" ("просто 2") 111
3.1. Семантика "просто 2" 111
3.2. Синтагматика "просто 2" 117
3.3. Функции "просто 2" 124
3.3.1. Функции "просто 2" в высказывании 124
3.3.2. Текстовые функции "просто 2" 127
3.3.3. "Просто 2" в синтаксической конструкции 130
3.4. Стилистические возможности "просто 2" 132
3.5. Парадигматические связи "просто 2" 136
4. Выводы 137
Глава 3. Семантико-функциональное описание частицы "прямо" 141
1. Сведения о частице "прямо" в лингвистической литературе 141
2. Первый тип употребления частицы "прямо" ("прямо 1") 143
2.1. Семантика "прямо 1" 143
2.2. Синтагматика "прямо 1" 148
2.3. Функции "прямо 1" 150
2.4. Парадигматические связи "прямо 1". Синонимия 154
3. Второй тип употребления частицы "прямо" ("прямо 2") 155
3.1. Семантика "прямо 2" 155
3.2. Синтагматика "прямо 2" 166
3.3. Функции "прямо 2" 169
4. Третий тип употребления частицы "прямо" ("прямо 3") 174
4.1. Семантика "прямо 3" 174
4.2. Синтагматика "прямо 3" 181
4.3. Функции "прямо 3" 184
4.3.1. Функции "прямо 3" в высказывании 184
4.3.2. Текстовые функции "прямо 3" 186
4.3.3. "Прямо 3" в синтаксической конструкции 188
4.4. Парадигматические связи "прямо 3". Синонимия 189
5. Четвёртый тип употребления частицы "прямо" ("прямо 4") 200
5.1. Семантика "прямо 4" 201
5.2. Синтагматика "прямо 4" 202
5.3. Функции "прямо 4" ...203
5.4. Парадигматические связи "прямо 4". Синонимия 204
6. Стилистические возможности частицы "прямо" 204
7. Выводы 208
Заключение 211
Библиографический список 215
Список источников языкового материала 234
- Соотношение семантического и прагматического аспектов изучения частиц
- Парадигматический аспект существования частиц. Синонимия
- "Просто 1" в построениях с сочинительными союзами
- Парадигматические связи "прямо 3". Синонимия
Соотношение семантического и прагматического аспектов изучения частиц
Феноменальность частиц как особой категории слов обусловлена в первую очередь их семантикой, своеобразие которой всегда создавало трудности её толкования и даже ставило под сомнение вообще наличие значения у этих слов. В настоящее время вопрос о том, имеют ли частицы своё значение и если имеют, то какой оно природы - собственно лексической или грамматической [Смирниц-кий 1955; Виноградов 1947; Шведова 1960; Киселёв 1976; Ляпон 1986 и др.], - не является актуальным. Общепризнано, что частицы обладают значением, и каждая из них - индивидуальным, что показывают, например, факты употребления многих таких слов в качестве отдельного высказывания или введения разных частиц в контекст с фиксированным лексическим составом, меняющего смысл высказывания [Николаева 1985: 11; Стародумова 1996: 40].
Значение частиц как единиц лексических и, соответственно, единиц словаря можно назвать лексическим, не сводя содержание этого термина к понятию номинативного или денотативного значения знаменательных слов. Семантику частиц можно квалифицировать и как грамматическую, принимая во внимание служебный их характер, несамостоятельность употребления, связанность с единицами синтаксического уровня. Однако такими определениями не исчерпывается представление о семантической природе частиц.
Функциональная семантика частиц имеет более сложный характер: это, по мнению Т.М.Николаевой, целый "смысловой мир", а точнее, четыре мира, в которые входит и которые отражает частица [Николаева 1985: 28-31]. С одной стороны, частицы включаются в какое-либо высказывание на правах его компонента и оказываются связанными с его структурой, с его просодией, с конкретным лексическим наполнением ("мир высказывания"). С другой стороны, высказывание с частицей никогда не существует вне рамок какого-либо текста или ситауции общения, и частица таким образом входит непосредственно в "мир текста". Будучи компонентом высказывания, частица принимает участие в передаче какого-либо события или ситуации, имеющих место в действительности ("мир реальности"), но, как правило, не преподносит их "в чистом виде", а уточняет, выражает отношение к ним, вносит различные, не лежащие на поверхности высказывания смыслы. Частицы обладают уникальным свойством "передавать (...) скрытую, но общедоступную для всех носителей языка (...) объективную семантику" [там же: 80]. Таким образом, ещё один, особый смысловой мир частиц - это "мир дополнительной скрытой семантики" [там же], распадающийся на субъективную и объективную части, внутри которых происходит дальнейшая градация типов передаваемой частицами информации.
Вместе с тем, как показывают многочисленные исследования, разные частицы обладают разными возможностями в выражении двух названных разновидностей "скрытой семантики". Одни из таких единиц - "логические слова" - специализируются на передаче объективного, пропозиционального содержания, выявляемого на основе логического анализа семантики высказывания с частицей при помощи понятий предиката, объекта, части / целого и др., а также сферы действия [Крейдлин 1975; Торопова 1980; Богуславский 1985]. Другие частицы способны в той или иной мере передавать различные субъективно-модальные значения, и логический анализ (в указанном понимании) оказывается непригодным для определения и описания их семантики: значения такого рода не сводятся только к отношениям между языковым знаком и внешним миром и поэтому не укладываются в строгие рамки логики. Субъективный смысл частиц - область прагматического анализа. Однако чёткой границы между семантическим и пра-матическим видами анализа, как и вообще между семантикой и прагматикой в лингвистике, не существует.
Семантика и прагматика как составляющие семиотики - по концепции Ч.Морриса - образуют вместе с синтаксисом трёхчленную оппозицию. Семантика изучает "отношения знаков к действительности", а синтаксис - "отношения между знаками", в то время как "прагматика описывает факты языка в аспекте человеческой деятельности", "изучает язык в плане его употребления" [Гак 1982: 11]. Ср. также другие определения прагматики, под которой понимается "учение об отношении знаков к их интерпретаторам, то есть к тем, кто пользуется знаковыми системами"; прагматика изучает поведение языковых знаков "в реальных процессах коммуникации", поэтому в поле её интересов попадают "речевые акты и контексты, в которых они реализуются" [Арутюнова, Падучева 1985: 3]. Таким образом, объектом прагматики можно считать значение языковой единицы "в его отношении к речевой ситуации и к её контексту", а точнее, "прагматические значения - разного рода пропозициональные установкии говорящих - исходные допущения, намерения, эмоции и проч." [Падучева 1996: 221]. Между тем первоначальная "автономность прагматики (...) становится всё более условной", полагает М.В.Ляпон, так как "прагматика движется навстречу семантике, обогащая наши знания о смысловом и функциональном потенциале языковых единиц и преобразуя методы синтаксических исследований" [Ляпон 1986: 6]. Очевидно, именно по этой причине "границу между прагматикой и семантикой (...) провести трудно и, возможно, необязательно" [Падучева 1996: 221].
На обязательном различении в словарном описании лексемы семантических и прагматических видов информации, где под последними понимается закреплённое в языковой единице (...) отношение говорящего: 1) к действительности, 2) к содержанию сообщения, 3) к адресату, 4) к самому себе [Апресян 1987: 6], настаивает Ю.Д.Апресян. В то же время он указывает на одну особенность прагматической информации - её сплетённость с семантической и во многих случаях трудность отделения их друг от друга [Апресян 1995: 143-144].
Парадигматический аспект существования частиц. Синонимия
Специфическая черта частиц, определяемая Т.М.Николаевой как "диффузность" [Николаева 1985: 8], проявляется в двух планах: с одной стороны, в многозначности частиц, с другой - в их способности вступать в синонимические отношения как в рамках своего класса, так и за его пределами. Практически каждая частица имеет разнообразные синонимические связи, что в соединении с её собственными контекстно-семантическими реализациями создаёт вокруг неё семантико-функциональный ореол с весьма размытыми границами.
В связи с этим изучение синонимичных частиц сталкивается, во-первых, с проблемой определения возможных мест пересечения ореолов разных единиц, а во-вторых, с необходимостью объяснения одновременного существования в языке таких слов-синонимов - установления критериев синонимичности частиц.
Между тем изучение частиц, априорно считающихся синонимичными, может приводить к диаметрально противоположным результатам. Первый из них представлен, в частности, в традиционных толковых словарях, а также в исследовательских работах, авторы которых толкуют семантику частиц синонимическим способом, объединяя в один ряд слова на основании, очевидно, весьма широких обобщающих признаков и предполагаемых взаимозамен. В других же случаях результатом анализа сопоставляемых слов является полное отрицание их синонимичности (см., например, доказательства отсутствия точной синонимии частиц "разве" и "неужели" и даже их несинонимичности вообще в [Апресян 1995:48-50,193-194]).
Наличие таких полярных оценок степени близости лексических единиц объясняется тем, что, несмотря на привычность и кажущуюся определённость терминов "синонимия", "синонимы" и под., они достаточно условны. Это связано с неоднозначностью понимания сущности данного типа парадигматических отношений и отсутствием чётко сформулированного универсального правила, согласно которому те или иные слова признавались бы синонимами.
На роль основополагающего принципа синонимии могут претендовать разные критерии. С.Г.Бережан в монографии, посвященной вопросам семантической эквивалентности лексических единиц, сводит всё разнообразие таких критериев к трём основным: "близость и / или тождество значения, единство понятия и взаимозаменяемость" [Бережан 1973: 35]. В этот ряд могут быть включены также "общность номинации, предметно-понятийная отнесённость, совпадение сочетаемости" [там же].
Ю.Д.Апресян в книге "Лексическая семантика" в качестве необходимых и достаточных условий лексической синонимии выдвигает, во-первых, полностью совпадающее толкование двух лексических единиц, предполагающее перевод их в одно и то же выражение семантического языка, во-вторых, наличие одинакового числа активных семантических валентностей и в-третьих, принадлежность к одной и той же (глубинной) части речи [Апресян 1974: 223]. Преимущество данного определения синонимии автор видит в том, что "оно не требует от синонимов совпадения или хотя бы частичного сходства их сочетаемости или конструкций, в которых они употребляются, а также совпадения их стилистических свойств" [там же]. Необходимо учесть, что всё вышесказанное относится к "точным" синонимам, от которых следует отличать "квазисинонимы", т.к. толкования последних "имеют большую (...) общую часть, но не совпадают полностью" [там же: 235].
Нетрудно заметить, что практически все перечисленные критерии, характеризующие главным образом смысловую или сочетаемостную сторону лексических единиц, могут быть применены только для установления степени синонимичности полнозначных, знаменательных слов, семантика которых в общем случае имеет денотативно-сигнификативную сущность. Природа служебных слов не связана с непосредственным наименованием предмета (в широком смысле) или понятия и требует иного подхода к определению сущности синонимии.
Так, Р.П.Рогожникова считает, что если синонимия знаменательных слов предполагает "соотнесение их лексических значений", то синонимия служебных слов, в число которых автор включает неодноэлементные образования -"эквиваленты слова", "связана с синонимией синтаксических конструкций, т.е. (...) с грамматической синонимией" [Рогожникова 1991: 9]. Возможность вступать в синонимические отношения обусловлена наличием у таких единиц лексической семантики и аналогичной слову "функции в речи" быть "языковыми средствами для выражения грамматических отношений" [там же: 5-9]. Однако данное положение подходит скорее для анализа близких предлогов или союзов, но не для частиц, синонимия которых не предопределяется синонимией синтаксических конструкций. Поэтому, очевидно, описания многих частиц, неодноэлементных по своему составу и рассматриваемых на этом основании в словаре Р.П.Рогожниковой, не обнаруживают их связи с выражением каких-либо грамматических отношений или оформлением синтаксических конструкций.
Иначе подходит к объяснению синонимических отношений между частицами Т.М.Николаева, которая говорит о существовании контекстов, где разные частицы имеют одно и то же значение [Николаева 1985: 23]. Специфика этой синонимии заключается в том, что при подобных смысловых совпадениях не происходит полной нейтрализации семантических различий, поскольку в целом набор сем, в виде которого представляется семантика каждой частицы, - следуя точке зрения И.М.Копыленко - всегда остаётся индивидуальным, несмотря на совпадение отдельных сем. Поэтому "инвариантное значение (...) не разрушается, а как бы отбрасывает свою тень на текст" [Николаева 1985: 24]. Подобные контекстно обусловленные смысловые пересечения характерны для многих частиц, например: "и" - "даже", "же" - "ведь", "вон" - "ведь" [там же: 8, 23]; "действительно" - "и вправду", "действительно" - "вот уж действительно" -"воистину" [Яковлева 1994: 277-278] и под.
В синонимические отношения могут вступать, как известно, два и большее число слов, объединяясь в синонимические ряды определённой протяжённости. Такая близость многих частиц - явление распространённое, и часто те или иные единицы рассматриваются не изолированно, а в рамках одного разряда или группы на основе их семантической и / или функциональной общности, которая позволяет выделить в их составе и собственно синонимы. Е.А.Стародумова, противопоставляя вслед за Ю.Д.Апресяном точные синонимы и квазисинонимы, переносит данное деление по степени синонимичности лексических единиц на частицы и предлагает считать их "подлинными" (точными) синонимами в случае, если различия между ними не являются существенными, благодаря чему эти слова легко взамозаменяются ("всё-таки" и "всё же", "примерно" и "приблизительно", "только" и "лишь" и др.).
"Просто 1" в построениях с сочинительными союзами
Лексема "просто" входит в ч сло тех единиц, которым в лингвистической литературе уделяется достаточно мйого внимания. Сведения об этой единице можно найти в словарях русского языка, в общих исследованиях по грамматике и семантике русского языка, в работах, посвященных изучению класса частиц в целом или отдельных разрядов частиц и их представителей. При этом рассматриваемое нами слово получает различные квалификации.
Зафиксированная ещё в "Толковом словаре живого великорусского языка" В.И.Даля в употреблении Солдатъ не украл, а просто взялъ (а так взялъ), очевидно, как одна из возможных реализаций прилагательного "простой" [Даль т.Ш: 512], в других толковых словарях "просто" подаётся именно как частица, которая в зависимости от типа употребления считается усилительной или ограничительной частицей [Словарь под ред. Ушакова; БАС; МАС; Ожегов 1984], а также единицей, имеющей значение союза, который соединяет предложения и выражает противопоставление [Ожегов, Шведова 1996; БТС 2001; Ефремова 2001]. Информация о данной частице в перечисленных словарях сводится в основном к интерпретации её значения синонимическим способом, а в [Ожегов, Шведова 1996] предпринята попытка объяснить его описательно.
А.Б.Шапиро, отметивший употребление частицы "просто" в одном из русских народных говоров - рязанском, рассматривает её в ряду частиц, имеющих "выделительно-усилительное значение", и приписывает ей общее с частицей "прямо" значение указания на то, "что в предложении содержится нечто, представляющее собой крайность или могущее вызвать сомнение и тем не менее реальное" [Шапиро 1953: 278]. Этот же тип употребления частицы "просто" - в разговорной речи - описывает Н.Ю.Шведова, характеризуя при этом значение частицы (обозначает "признак подлинный и несомненный"), близкое к значению частицы "прямо", и её синтаксическую сочетаемость [Шведова 1960: 150]. В исследовании И.А.Киселёва говорится о двух значениях частицы "просто" в русском, украинском и белорусском языках: усилительном и выделительно-ограничительном, различия между которыми связываются с различиями в синтаксической сочетаемости [Киселёв 1976: 41-42].
"Русская грамматика" (1980) рассматривает "просто" в группе модальных частиц, "вносящих оттенки подчёркивания, ограничения, акцентирующего выделения" [РГ-80, т.1: 728], и как частицу-союз, выполняющую функцию связующего слова и совмещающую модальное значение со значением противопоставления [там же: 730; автор данных разделов РГ-80 - Н.Ю.Шведова]. Кроме этого, во II томе РГ-80 фиксируются различные употребления "просто" с союзами: в простом предложении (А.Ф.Прияткина) и в сложном предложении (М.В.Ляпон).
Отдельные наблюдения над свойствами частицы "просто" содержатся во многих исследованиях [см., напр., Кашевская 1980; Копыленко 1981; Прокуров-ская 1982, 1983; Николаева 1985; Ляпон 1988; Стародумова 1988, 1997а; Яковлева 1994; Чернышева 1997; Чернцова 1998; Борисова 1999; Щур 1999; Чаплыгина 2001 и др.]. Наиболее же полно она представлена в следующих работах: [Баудер 1975: 81-86] - решается вопрос о частеречной отнесённости различных употреблений слова "просто"; [Ляпон 1986: 185-187] - анализируются каузальные и прагматические свойства релягива "просто"; [Путеводитель 1993: 171-172, 180, 203] - описание сосредоточено на прагматическом аспекте существования "просто" - дискурсивного слова; [Стародумова 1996: 326-338] - частица "просто" рассматривается как единица, проявляющая свойства двух функциональных типов частиц - прикомпоненгных (одновалентных) и собственно релятивных.
Сведения о данной частице можно почерпнуть и из новых специализированных словарей - "Словаря структурных слов русского языка" под ред. В.В.Морковкина [Словарь структурных слов 1997] и "Словаря русских частиц" Э.Шимчук и М.Щур [Словарь русских частиц 1999], в которых словарные статьи частицы "просто" более информативны в отличие от подачи её в традиционных толковых словарях. Разговорные эмоционально-экспрессивные обороты просто страх /ужас / смерть зафиксированы в [Меликян 2001].
Итак, в лингвистической литературе отмечены и описаны многие свойства частицы "просто". Несмотря на существенные различия в подходах к анализу этой единицы и значительный разброс перечисленных работ на временной оси, исследователи оказываются единодушны в выделении двух основных типов употребления частицы "просто", каждому из которых соответствует своё значение: 1. Мне казалось чудом, что в начале репетиции был немой листочек нот и текста - просто измятый листок, вложенный в треугольное солдатское письмо, а к концу репетиции возникала живая песня (Л.Гурченко. Моё взрослое детство). 2. Мокер сказал, (...) обращаясь к нам с едва заметным бешенством: Вы просто идиоты! Человек готов нам помочь. Он хочет, чтобы газета была еврейской. Вам жалко? (С.Довлатов. Ремесло). Однако в оценках данных типов употребления слова "просто" имеются значительные расхождения, что связано, как нам кажется, со своеобразием самой изучаемой единицы. "Просто" обладает широким семантическим потенциалом, обусловливающим её сочетаемостные, коммуникативные, конструктивные, стилистические возможности, что позволяет ей функционировать в самых разных контекстных условиях. Возникающие при этом многочисленные разнообразные контекстные употребления рассматриваемой частицы довольно сложно зафиксировать с исчерпывающей полнотой и дать им такую трактовку, которая охватывала бы все факты того или иного типа употребления. Всё это создаёт проблемы изучения и описания данной единицы. Во-первых, некоторые употребления частицы "просто" могут оставаться за рамками исследования (например, в работе [Шведова 1960] отмечен только второй тип употребления этой частицы; толкование значения первого типа употребления в [Словарь структурных слов 1997] распространяется только на те случаи, где использование "просто" связано с каузацией).
Парадигматические связи "прямо 3". Синонимия
От имени прилагательного частица "просто" наследовала способность присоединяться к имени существительному и даже занимать позицию между существительным и предлогом, например: Прошло время! Мундирные "васъ-сияси" начали линять. Из титулованных "васъ-сиясей " штабс-капитана разжаловали в просто барина (В.Гиляровский. Москва и москвичи); Анатомический театр отличается от просто театра тем, что умершие от скуки во втором развлекают посетителей в первом (М.Веллер. Голова). Частица "просто" в позиции присловного определения может не только дифференцировать члены сочинительного ряда, но и сама выступать в роли его члена наравне с настоящим прилагательным: Появились профессора "красные" и просто профессора (Д.Лихачёв. Воспоминания); ср. также: не являлся ни восторженным, ни просто поклонником Маяковского; нормальный писатель, т.е. не политизированный, просоветский или антисоветский, а просто писатель; решение проблемы требует не просто денег, а больших денег; Это врач. Не мой врач, а просто врач.
Как и наречие, частица "просто 1" сочетается с глаголом, однако если при-креплённость наречия имеет характер присловности, то прикреплённость частицы определяется как прикомпонентность [Стародумова 1988: 3-4]. См. взятое вне конситуации высказывание Давайте просто говорить, где наблюдается нейтрализация признаков, по которым слово "просто" могло бы быть идентифицировано как наречие или как частица. Если "просто" определяет характер протекания действия "говорить" ( просто - т.е. без лишних церемоний, без каких-то условностей или понятно, доходчиво ), является обстоятельством образа действия и имеет самостоятельное ударение, что обусловливается его рематичностью (ср. также: Давайте говорить просто), то это наречие. Если же "просто" не может быть положительно охарактеризовано по названным параметрам, то это частица: она не имеет самостоятельного ударения, поскольку употребляется при коммуникативно важном компоненте высказывания - предикате-реме, вследствие чего ударение сосредоточено именно на нём; частица показывает незначительность, ординарность маркируемого действия по сравнению с какими-либо другими возможными в данной ситуации действиями. Проблема определения грамматического статуса слова "просто" снимается при введении содержащего его высказывания в контекст или /и при подаче его в устной форме. В этой связи интересны употребления типа: Называли мы его просто по имени / просто Вася, в которых "просто" квалифицируется как наречие, например, в [Ожегов, Шведова 1996: 611]. На наш взгляд, это частица, которая относится к существительному, а не к глаголу, в отличие от следующих употреблений: Это не новелла и не повесть... Называется просто: "Размышления над трупом". Высказано несколько мыслей (З.Гиппиус. Голубое лето); Эти работы (...) вошли в новую книгу, названную Дмитрием Сергеевичем просто — "Статьи разных лет" (От редакции. // Д.С.Лихачёв. Статьи разных лет). В то же время существуют такие контексты, где квалифицировать слово "просто" с этой точки зрения можно двояко, например: И тут, как говорится, нахлынули воспоминания. (...) Воспоминания, которые следовало бы назвать — "От Маркса к Бродскому". Или, допустим - "Что я нажил". Или, скажем, просто - "Чемодан" (С.Довлатов. Чемодан). Аналогичная проблема возникает при анализе употреблений типа Не просто пришёл. Явно с какой-то просьбой; Я просто зашёл / зашёл на огонёк, в которых "просто" может оцениваться как наречие, выступающее в функции обстоятельства цели [Баудер 1975: 82; Ожегов 1984: 359], или как частица, использующаяся при разъяснении и показывающая малозначительность маркируемого действия, связанную с отсутствием особых намерений, целей, причин прихода.
Частица "просто 1" оказывается вовлечённой в данный тип парадигматических отношений наряду со словами, функционирующими в таких же контекстных условиях, в каких функционирует она, и способными выражать сходное значение и выполнять сходные функции. Этими единицами являются, во-первых, такие однокоренные образования, как прилагательное "простой" и частицы "попросту" ("попросту 1") и "просто-напросто" ("просто-напросто 1"), а во-вторых, акцентирующие частицы группы "только", "лишь", "всего-навсего". В целом отношения между частицей "просто 1" и каждым из перечисленных слов могут быть определены как неточная синонимия - квазисинонимия [Апресян 1974].
Прилагательное "простой". Оценка данного имени прилагательного как синонима частицы "просто 1" основывается на том, что в определённых условиях это прилагательное употребляется как частица. Данный факт был отмечен В.М.Колодезневым и подтверждался возможностью замены этого прилагательного на частицу "всего лишь" [Колодезнев 1969: 76]. Между тем ещё более естественна замена прилагательного "простой" частицей "просто", например: - Неужели за полотном ничего нет? - удивился Уважаев. _/- Ничего. Простая (= просто) стена. _/- Поразительно. А я думал... (А.Аверченко. Молния). В таких употреблениях имя прилагательное имеет значение обыкновенный , обычный , ординарный , ничем не отличающийся от других , на которое может накладываться смысл незначительный , несущественный , например: Вот она чешет брюхо. _/ Вот она ест бульон. _/ Муха. Простая Муха. _/ Муха, каких милъон (Л.Филатов. Литературные пародии. Борис Слуцкий); Так вот какой сюрприз приготовил ей papa! Привёз какого-то простого солдата. (...) это точно солдат, обыкновенный, простой армеец, широкоплечий, сутуловатый, в казённом мундире с хвостиками, в грубых сапогах, с запахом дёгтя и казармы (Б.Садовский. Погибший пловец). В ряд близких по значению слов "обыкновенный" и "простой" легко включается и частица "просто", ср.: Не существенно. Обыкновенное девичье любопытство, немного поднадоели чистенькие мальчики из нашей среды (Ю.Поляков. Работа над ошибками); Залетела я сюда из простого любопытства. И сразу вижу, что сделала глупость (А.Аверченко. Муха); (...) Такой вопрос задавался им просто из праздного любопытства (А.Аверченко. Здание на песке).
В этой связи показательны факты использования рассматриваемых одно-коренных прилагательного и частицы в узком контексте при идентичных компонентах: Устное исполнение такого произведения (...) не есть простое прочиты-вание письменного текста вслух с трибуны. Точнее — не должно быть просто пропитыванием, если рассматривать его не с точки зрения бытующего в узусе (действительно, нередко автор просто прочитывает собственно письменный текст), а с точки зрения функциональной культуры речи (А.Н.Васильева. Основы культуры речи). Такие употребления показывают, что данные слова могут восприниматься и осознаваться как семантически и функционально близкие, даже полностью эквивалентные в определённых условиях: прилагательное, как и частица, относится к компоненту высказывания, выраженному именем существительным, которое является фонетически акцентуированным, в то время как само прилагательное теряет ударение, свойственное словам знаменательных частей речи, оценивает называемый существительным предмет как ординарный и / или незначительный, несущественный по сравнению с другими предметами.
