Содержание к диссертации
ВВЕДЕНИЕ 2
ГЛАВА I. Бесспорное гимнографическое наследие Маркелла Безбородого
§ 1. Служба Никите Новгородскому 14
§ 2. Служба Никите Переяславскому в редакции Маркелла 29
§ 3. Повесть о Варлааме и Иоасафе в гимнографической обработке Маркелла (Служба Иоасафу, царевичу Индийскому) 53
ГЛАВА II. Службы со спорной атрибуцией Маркеллу
§ 1. Служба Макарию Калязинскому 75
§ 2. Проблема атрибуции Маркеллу Службы Савве Сторожевскому 115
ГЛАВА III. Место Маркелла в истории славянской гимнографии
§ 1. Маркелл Безбородый и традиция азбучных канонов 128
§ 2. Взаимосвязи творчества Маркелла с русской и сербской гимнографией 214
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 245
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 251
ПРИЛОЖЕНИЕ. Археографический обзор рукописей, содержащих списки служб, атрибутируемых Маркеллу
Введение к работе
XVI век - эпоха великих государственных начинаний и культурного расцвета
Московской Руси. Время рождения идеи «Москва-Третий Рим», создания Великих Миней Четьих и Степенной Книги, время Стоглава и Домостроя, время канонизации множества русских святых. Для реализации инициатив государственной и церковной власти требовались десятки и сотни людей, образованных и одаренных в разных областях искусства и знания. Одним из таких людей был Маркелл Безбородый - книжник, агиограф, гимнограф и роспевщик, по-видимому, принадлежавший писательскому кругу митрополита Макария. Источники говорят о нем весьма скупо. Сообщения о Маркелле содержат Никоновская и
Новгородская Вторая летописи. Согласно Никоновской летописи, в феврале 1555 г. Маркелл числится как игумен Хутынского монастыря в группе новгородского духовенства, участвовавшего в поставлений казанского архиепископа Гурия. Новгородская Вторая летопись говорит о прибытии 22 апреля 1555 г. из Москвы в Великий Новгород архиепископа Пимена, «да и Спасской игумен Мартиреи с ними же приехал Хутынской Пахнутиева монастыря».2 Имя игумена в летописи указано ошибочно, возможно, потому, что в Новгороде он был чужаком. Это подтверждается и неясной припиской в статье, связывающей хутынского игумена с Пафнутиево-Боровским монастырем.3 Какова эта связь, неизвестно, однако игуменом Варлаамо-Хутынского монастыря Маркелл пробыл совсем недолго. Время начала его игменства точно не определено. По указанию П. М. Строева, до 1552 г. игуменом Хутынского монастыря был Гурий Коровин.4 До февраля 1555 г. никакие другие хутынские игумены не упоминаются. Уже в статье под 1557/8 г. Новгородская Вторая летопись рассказывает о том, что весной 1557 г. Маркелл «оставя игуменство жилъ в Онътонове монастыре б месяць при игумен Ь
Варламе при Антоновском при царици. Да сотвори Маркел житие Никите епископу
Новгородцкому и канунъ да поехал Марко из Новагорода к Москве».5 Отметим наименование Маркелла именем «Марко».6 Хотя события описаны в статье под 1557/8 г., на основании данных пасхалии можно с уверенностью сказать, что дата 28 октября 1557 г. относится к отъезду Маркелла из Новгорода, а не к его уходу из Хутынского монастыря.7 При этом уже в 1556 г. Новгородская Третья летопись упоминает другого хутынского игумена - Филофея. Когда точно и почему Маркелл оставил игуменство и где находился до весны 1557 г.,мы не знаем. Сообщение Новгородской Второй летописи, на наш взгляд, надо понимать следующим образом: оставив игуменство, Маркелл оказался в Антониевом монастыре, где весной-летом 1557 г. (за 6 месяцев до 28 октября 1557 г.) создал «житие» и «канун» Никите Новгородскому, а 28 октября 1557 г. отправился в Москву. С этого момента источники о нем умолкают.
Единственное, что мы знаем более или менее определенно о творчестве Маркелла до его игуменства в Хутынском монастыре — это о написании им Жития Саввы Сторожевского. По собственному признанию автора, это Житие Маркелл написал по благословению митрополита Макария.9 Можно предположить, что Макарий к тому времени уже знал его как образованного книжника. В Житии Саввы Маркелл называет себя «убогим и многогрешным иноком»10, однако вряд ли он был иноком Сторожевского монастыря. Вскоре после создания Житие Саввы Сторожевского вошло в состав Успенского и Царского списков Великих Миней Четьих, а потому должно было быть написано до 1552 г. Так как последние чудеса, вошедшие в Житие Саввы Сторожевского, относятся ко времени игумена Афанасия (1543-1549 гг.), то это произведение следует датировать 1543-1552 гг.
Кроме писательской деятельности, Маркелл известен своим музыкальным творчеством. Как выдающийся роспевщик он упоминается в памятнике XVII в.
«Предисловии, откуду и от коего времени начася быти в нашей рустей земли осмогласное пение». Автор «Предисловия» собирал уникальные сведения о мастерах-роспевщиках старого времени. Среди прочих он говорит и о некоем Маркелле: «А Псалтырь pocn frra в Великом Нов Ьграде. Н ккто бысть инок именем Маркел, прослутием Безбородой. Да он же сложил канон Никите архиепископу Новгородскому, вельми изящен».11 Заметим, что это единственный источник, в котором Маркелл назван Безбородым, благодаря чему под этим прозвищем он вошел в историографию. «Предисловие» создано в XVII в., самый ранний список его датируется временем около 1666 г. 12 Между тем мы имеем основания доверять сведениям автора, так как об источниках их книжник говорит следующее: «слухи своими от некоих слышахом про старых мастеров».13 О новгородских роспевщиках автор слышал от знакомых ему учеников Феодора «Хрестиянина», бывшего свою очередь,учеником известного роспевщика Саввы Рогова - современника Маркелла. Можно предположить, что в эпоху централизации русского певческого искусства, когда Иван Грозный по всей России собирал искусных певцов, «гораздые» мастера вполне могли знать друг друга или, по крайней мере, быть наслышаны друг о друге. «Псалтырь», роспетая Маркеллом, представляет собой интересную подборку стихов из разных мест Псалтыри с припевами и начинается со стиха «Испов Ьмся Теб Ь, Господи, вскм сердцем моим. Аллилуйя» (Пс. 9:2).14 Однако подборка эта не принадлежит Маркеллу, как можно было бы ожидать, а отражает какую-то более раннюю традицию богослужебного исполнения кафизм.15
Скудные сведения перечисленных источников на протяжении полутора столетий переходили из одного библиографического труда в другой. По-видимому, первым упомянул Маркелла митр. Евгений (Болховитинов) в своем «Словаре... о писателях духовного чина». В короткой заметке он атрибутирует Маркеллу Службу Никите Новгородскому с двумя азбучными канонами и его Житие.16 Архиепископ Филарет, помимо жития и двух канонов Никите Новгородскому, приписывает Маркеллу Житие Саввы Сторожевского, а также упоминает о роспетой им Псалтыри.17 Митрополиту Макарию (Булгакову) Маркелл тоже известен как автор житий Саввы Сторожевского и Никиты Новгородского, двух канонов Никите Новгородскому с акростихами, а также как роспевщик Псалтыри. На основании стилистического сходства митр. Макарий предположил, что Маркеллу также принадлежат Служба Савве Сторожевскому и Служба Иакову Боровичскому.19 О произведениях Маркелла Макарий был невысокого мнения, отмечая в житиях скудность содержания, а в службах подражательность. П. М. Строев повторяет сведения о Маркелле архиеп Филарета и митр. Макария, указывая несколько списков его житий.20
Первым исследователем, по-настоящему оценившим Маркелла, был Ф.Г. Спасский, лучший знаток русской гимнографии. Гимнографическому творчеству Маркелла Ф.Г. Спасский посвятил пространную статью «Поэт XVI века игумен хутынский Маркелл Безбородой».21 В ней исследователь атрибутировал Маркеллу две службы, считавшиеся ранее анонимными (Службу Никите Переяславскому, Службу Иоасафу Индийскому), а также проанализировал литургическое наследие Маркелла с точки зрения формы и содержания. Атрибуция Ф.Г. Спасского основана на прочтении им в печатных Минеях в названных службах фразовых акростихов Маркелла с подписью автора. Стилистический анализ служб Маркелла привел ученого к исключительно высокой их оценке. В частности, он называет гимнографа «русским самородком, большим поэтом», «единственным поэтом своей эпохи», «революционером, ради музыкальности и ритма отбросившим Пахомиев стиль и неписанный канон составления служб», «смелым новатором» в поисках форм русского стихосложения.22 По выражению Ф. Г. Спасского, «Маркелл - русский художник, даровитый и оригинальный, единственный в истории церковной нашей поэзии, не замеченный, утонувший в неуклюжих и незвучных произведениях многочисленных подражателей Пахомия Серба».23 На основании стилистического анализа исследователь расположил службы Маркелла в следующем хронологическом порядке: 1) Служба Никите Переяславскому; 2) Служба Никите Новгородскому; 3) Служба Иоасафу, царевичу Индийскому.24 Свои наблюдения и выводы Ф.Г. Спасский повторил позднее в статьях «Акростихи и надписания канонов русских миней»25, «Русское литургическое творчество Макариевского периода»26, а также в единственном монографическом исследовании русской гимнографии «Русское литургическое творчество (по современным Минеям)».27 К сожалению, живший в эмиграции ученый вынужден был работать только с опубликованными источниками.
Ценные замечания об агиографическом творчестве Маркелла содержит словарная статья Р.П. Дмитриевой.28 Однако гимнографическое творчество Маркелла в этой статье не рассматривается.
Из современных исследований прежде всего следует отметить работы Н.В. Рамазановой, посвященные маркелловским службам Никите Новгородскому и Никите Переяславскому.29 Помимо проблемы определения набора песнопений в этих службах, составленных Маркеллом, исследовательница рассматривает возможность атрибуции
Маркеллу роспевов некоторых текстов. Подробнее о наблюдениях исследовательницы мы скажем в соответствующих разделах диссертации.
Наконец, некоторое время назад исследовательницей агиографического цикла, посвященного Макарию Калязинскому, Г.С. Гадаловой опубликовано несколько работ, в которых на основании прочитанного ею акростиха рассматривается возможность причастности Маркелла к созданию или редактированию Службы Макарию Калязинскому.30
В настоящей диссертации мы попытаемся восстановить реальный объем гимнографического наследия Маркелла и определить место его творчества в истории славянской гимнографии. В основу исследования положены около 200 списков атрибутируемых гимнографу произведений, хранящихся в БАН, ГАТО, ГИМ, ИР ЛИ, РГБ, РНБ, СПб ИИ, а также их старопечатные издания. Кроме того, к работе привлекались списки и издания десятков служб и житий, текстологически связанных с произведениями Маркелла. В качестве печатного источника гимнографических текстов мы также использовали современное издание служебных, так называемых «Патриархийных» или «Зеленых» Миней, наиболее распространенных в современном церковном обиходе. Использование в исследовании этого издания оправдано тем, что при его подготовке в 1978-1989 гг. привлекался широкий рукописный материал. В служебные Минеи были включены многие редкие службы малоизвестным святым и редкие редакции служб святым, почитаемым всецерковно.31 В результате, объем современных служебных Миней вырос по сравнению с дореволюционными изданиями примерно в два раза. К сожалению, установить списки, по которым публиковались эти редкие службы, в большинстве случаев для нас пока не представляется возможным.32
К сожалению, текстологических исследований гимнографических памятников в науке до сих пор очень мало. Предметом большинства из них являются переводная гимнография33 и оригинальная славянская гимнография самого раннего периода.34 Наиболее значительный вклад в изучение славянской гимнографии сделан болгарскими и сербскими исследователями.35 Что касается работ по древнерусской гимнографии периода
Иерусалимского Устава, господствовавшего на Руси с конца XIV в., кроме уже упоминавшегося монографического труда Ф.Г. Спасского, основанного на изучении печатных Миней, пока можно назвать только единичные исследования отдельных служб.36 При этом нельзя забывать, что именно в эпоху Иерусалимского устава создана основная масса русских гимнографических произведений.
Малая изученность древнерусской гимнографии, по-видимому, связана прежде всего с литургическими особенностями этого рода литературы. Ведь работа с богослужебными рукописями требует от исследователя как знакомства с уставом, так и осознания реального назначения изучаемых текстов, обусловленности их мозаичного характера богослужебной практикой. Богослужебным характером этого рода литературы вызваны особенности ее текстологического исследования, а также специфика использования в таком исследовании общепринятой текстологической терминологии.
Служба святому в рукописи представляет собой набор отдельных песнопений и их комплексов, предназначенных для исполнения в разные моменты богослужения. Такой составной характер службы требует прежде всего анализа ее состава. Сравнение состава службы святому в разных рукописях выполняет роль макротекстологического анализа, позволяющего выделить различные по уставному значению редакции и их варианты. Более детальный текстологический анализ необходим прежде всего при исследовании источников богослужебных текстов, их сравнении с житиями и похвальными словами, а также при изучении истории текстов, стилистических и др. изменений в них.
Остановимся на особенностях использования нами базовых текстологических понятий - «произведение» и «редакция».
По словам Д.С.Лихачева, «с текстологической точки зрения произведением следует называть текст, объединенный единым замыслом (как по содержанию, так и по форме) и изменяющийся как единое целое...». Более того, «степень самостоятельности произведения определяется степенью его изменений как целого».37 Согласно этой характеристике, требующей от произведения самостоятельной текстологической судьбы, не каждый гимнографический текст можно назвать «произведением». На наш взгляд, в разряд гимнографических произведений должны включаться только функционально самодостаточные и структурно необходимые элементы службы. При этом степень самостоятельности у одножанровых текстов в службе Алексеевско-Студийского и Иерусалимского уставов разная.39 Для служб Иерусалимского устава относительной самодостаточностью обладают тропарь, кондак, канон с междопесниями (седален по 3-й песни, кондак и икос по 6-й песни). Д.С.Лихачев пишет: «Текстолог может ограничиться произведением, историей его текста, если оно было в известной мере независимо от соседних произведений в рукописной традиции». Именно тропарь, кондак и канон обычно «обладают собственной текстологической судьбой». Иными словами, в службе святому необходимо различать тексты самостоятельных произведений, входящих в службу, и тексты, существующие только в составе последования. Пользуясь теми же критериями, произведением следует называть и службу святому в том виде, в каком она представлена в рукописи. Являя собой комплекс разножанровых текстов, объединенных единым замыслом (прославление святого и молитва ему), каждая служба, несомненно, обладает и самостоятельной историей. Помимо единого замысла, границы службы определяются ее «относительно самостоятельной изменяемостью».41
Последование, представленное в рукописи, с точки зрения жанра вполне может быть названо «службой святому», что часто фиксируется в самоназваниях таких последований. Кроме жанра «служба», в литургике известны такие самостоятельные жанровые дефиниции, как «тропарь», «кондак», «канон», «канон молебный». При этом в качестве признака произведения, на наш взгляд, не могут выступать жанровые определения типа «стихира на Господи воззвах», «седален по полиелее», «славник на хвалитех» и т.п., так как уже в них самих подчеркивается несамостоятельность текстов, их структурная привязанность к остальному последованию. Таким образом, на наш взгляд, можно отдельно рассматривать текстологическую историю тропаря, канона или полной службы, но нельзя этого делать с текстами отдельных стихир, отдельного тропаря одной из песен канона или светильна.
Остановимся теперь на понятии «редакция». В истории произведения различаются изменения целенаправленные и случайные. Результат целенаправленного изменения текста произведения принято называть редакцией.42 Применительно к службам святым понятие «редакция» также имеет свою специфику. Если «целенаправленные изменения», например, стилистического или уставного характера, фиксируются на всем протяжении службы, очевидно, мы имеем дело с редакцией службы. Однако часто можно встретить ситуацию, когда «целенаправленные изменения» касаются не всей службы, а какого-то одного или нескольких ее элементов. И здесь, на наш взгляд, надо четко разграничивать функционально важные и незначительные элементы. Внимания исследователя заслуживают любые изменения в таких важных элементах службы, как тропарь, кондак, связанный с кондаком икос, канон, то есть в тех песнопениях, которые в службе несут основную смысловую нагрузку. Учитывая значение этих элементов в последований, любые сознательные изменения в них, скорее всего, ведут к какому-то новому качеству службы и, чаще всего, позволяют говорить о появлении новой редакции службы даже в тех случаях, когда изменения совершенно не коснулись остальных песнопений. Целенаправленное изменение функционального назначения службы за счет кажущейся незначительной редактуры структурно важных ее песнопений, на наш взгляд, дает основание для выделения редакции службы. При этом важно разграничивать редактуру всей службы и редактуру составляющих ее текстов.
Хотя редактура службы может иметь различный характер (уставной, или литургический, стилистический, идеологический), в настоящей работе мы положим воснову выделения редакций изменения, связанные с уставом. Предпочтение литургическому фактору оправдывается тем, что для богослужебной литературы устав играет определяющую роль.
Службы святым Иерусалимского устава разделяются на разряды, отражающие степень почитания того или иного святого. Перечислим их в порядке возрастания литургической значимости с указанием их признаков в богослужебных книгах:43
1) шестеричная служба (отсутствуют стихиры на хвалитех и указание на великое славословие в конце службы);
2) служба со славословием (имеются стихиры на хвалитех и указание на великое славословие);
3) полиелейная служба (имеет седален по полиелее);
4) бденная служба (обладает малой вечерней и/или стихирами на литии).44
В соответствии с перечисленными разрядами мы, в основном, будем именовать редакции анализируемых нами служб.
Еще одна проблема методологического характера связана с атрибуцией гимнографических произведений. Проблема атрибуции текстов является одной из наиболее трудных в изучении древнерусской литературы. В гимнографии «обозначением оригинальности гимнографического произведения» обычно служит акростих. По мнению современных исследователей, «особенно ценны для науки те тексты с акростихом, которые раскрывают имена авторов», так как «благодаря им, авторство того или другого гимнографического произведения доказываеся самым убедительным образом».46 Более того, служа «своеобразным автографом, акростих является в некоторой степени более надежным указателем авторства, чем надписание произведения».47 Полностью соглашаясь с этими рассуждениями, заметим, однако, что в русских службах XVI-XVII в., в том числе и в произведениях Маркелла, акростих наблюдается только в канонах, редко распространяясь на связанные с каноном песнопения (седален, кондак, икос, светилен). Значит ли это, что в этом случае мы можем говорить об атрибуции только применительно к канонам? По мнению Д. С. Лихачева, «установить принадлежность того или иного произведения древнерусскому автору мы можем только в результате работы над историей текста изучаемого произведения».48 Если состав службы, в которой канон имеет акростишную подпись, стабилен, то, очевидно, все последование создано одним автором. Однако в большинстве случаев мы сталкиваемся с соединением разновременных песнопений и их комплексов, которое можно представить как наложение на структурную сетку разновременных пластов. Для определения в службе объема работы гимнографа, оставившего подпись в каноне, мы будем выявлять все изменения, сопутствующие появлению в последовании службы канона с подписью. Чаще всего эти изменения служат повышению или понижению литургического знака службы и выражаются во введении в существующую службу дополнительных комплексов песнопений, или их исключении из нее. Анализ подобных изменений, основанный на изучении истории каждого последования, будет призван способствовать атрибуции песнопений, не входящих в акростих. Для наглядности взаимоотношения разных редакций разбираемых служб и их вариантов отражены в стеммах, помещенных в конце соответствующих параграфов.
