Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Сатиры М.Ю. Лермонтова в контексте традиции русской стихотворной сатиры 12
1. 1. Постановка вопроса 12
1. 2. Сатира в творческом сознании М.Ю. Лермонтова. Литературный контекст лермонтовских сатир 13
1. 3. Модель стихотворной сатиры с точки зрения её тональности 21
1.3. 1. Сатирическая направленность жанра 24
1. 3. 2. Связь с современностью 30
1. 3. 3. Назидательное начало 31
1. 4. Структура стихотворной сатиры 33
1. 4. 1. Композиция 33
1. 4. 2. Особенности стиля 39
1. 4. 3. Формы выражения авторского сознания и адресность 49
1. 4. 4. Хронотоп 61
1. 5. Стих 71
1. 5. 1. Метрика 71
1. 5. 2. Строфика 74
1. 6. Выводы 78
Глава 2. Структура жанра инвективы в поэзии М.Ю. Лермонтова 81
2.1. Вводные замечания о жанре инвективы. Тональность инвектив М.Ю. Лермонтова 81
2. 2. Структура жанра инвективы 83
2. 2. 1. Формы выражения авторского сознания и адресность 83
2. 2. 2. Композиция жанра инвективы 94
2. 2. 3. Особенности стиля 105
2. 2. 4. Хронотоп 108
2. 3. Особенности стиха жанра инвективы 128
2. 3. I. Метрика 129
2. 3. 2. Строфика 132
2. 3. 3. Рифма 135
2. 3. 4. Каталектика 138
2. 3. 5. Синтаксис 140
2. 3. 6. Интонация 7 144
2. 4. Выводы 148
Глава 3. Функционирование сатиры и инвективы в лирике, стихотворных драмах и поэмах 152
3.1. Вводные замечания 152
3.2. Сатира и инвектива в системе лирических жанров М.Ю. Лермонтова 152
3. 2. 1. Синхронический и диахронический обзор 152
3. 2. 2. Взаимодействие сатиры и инвективы с эпиграммой 156
3. 2. 3. Взаимодействие инвективы с посланием 161
3. 2. 4. Экспансия инвективы в жанр элегии 163
3. 3. Сатира и инвектива в драматических произведениях 165
3. 3. 1. «Испанцы» 165
3.3.2. «Маскарад» 172
3. 3. 3. «Маскарад» и «Арбенин» 184
3. 4. Сатира и инвектива в поэмах 188
3. 4. 1. Инвектива в поэмах 189
3. 4. 2. Сатира в поэмах 194
3. 5. Выводы 199
Заключение 204
Список использованных источников 212
- Сатира в творческом сознании М.Ю. Лермонтова. Литературный контекст лермонтовских сатир
- Формы выражения авторского сознания и адресность
- Синхронический и диахронический обзор
- Инвектива в поэмах
Введение к работе
Современное лермонтоведение активно разрабатывает проблемы поэтики М.Ю. Лермонтова. Из области поэтики приоритетными в последние десятилетия стали вопросы, связанные с изучением жанров. Свидетельством этого является статья В.Э. Вацуро «Жанры поэзии Лермонтова» и статьи о балладе (Р.В. Иезуитова, 1999, с. 46-47), поэме (Т.А. Недосекина, 1999, с. 438-439), элегии (Л.Г. Фризман, 1999, с. 629-630) в таком итоговом труде как Лермонтовская энциклопедия (1981, 1999), а также монография СИ. Ермоленко: «Лирика М.Ю. Лермонтова: Жанровые процессы» (1996)". Среди сатирических жанров наиболее изученной оказалась эпиграмма (A.M. Рубанович, 1971, с. 167-183, С.А. Матяш, 1991, с. 66, СИ. Ермоленко, 1997, с. 20-35, Нилова 2002, с. 16-17 и др.); сатира изучена главным образом в идейно-тематическом плане; инвектива как жанр не исследована. Авторы учебного издания семинария по Лермонтову" В.А. Мануйлов, М.И. Гиллельсон, В.Э. Вацуро включают «Булевар» и «Пир Асмодея» в разработку темы «Сатира в творчестве Лермонтова», но не ставят их в ряд традиционного жанра русской стихотворной сатиры. Насколько нам известно, специальных работ, посвященных рассмотрению сатир Лермонтова в контексте жанра, с момента выхода «Семинария» нет. Второй исследуемый нами жанр - инвектива — в вышеназванном разделе «Семинария» не фигурирует, хотя в работах М.М. Бахтина инвектива рассматривается как разновидность са-тиры . Многие лермонтоведы активно используют этот термин (см., например, статьи Лермонтовской энциклопедии: Аринштейн, с. 356, с. 436, с. 581; Вацуро, с. 171-172; Головановой, с. 207; Динесман, с. 452; Коровина, с. 147-148; Назаровой и Найдич, с. 215; Чистовой, с. 511-513; Щемелевой, с. 208) применитель-
1 См. также его работу: Фризман Л.Г. Жизнь лирического жанра. Русская элегия от Сумарокова до Некрасова. -
М.: Наука, 1973.-С. 118-133.
2 См. также её статьи: Ермоленко СИ. (в соавторстве Калужинской М.Я.) Модификация жанра «русской песни»
в ранней лирике М.Ю. Лермонтова// Проблемы стиля и жанра в русской литературе XIX века. - Екатеринбург,
1994. - С. 45-66. Ермоленко СИ. Эпиграмма в поэтическом наследии М.Ю. Лермонтова // Проблемы стиля и
жанра в русской литературе XIX века. - Екатеринбург. 1997. - С. 20-35.
'' Мануйлов В.А., Гиллельсон М.И.. Вацуро В.Э. М.Ю. Лермонтов: Семинарий / Под ред. В.А. Мануйлова. - Л.: Гос. учебно-пед. изд-во мин-ва Просвещения РСФСР, I960. - 460 с.
4 Бахтин М.М. Сатира // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. A.H. Николюкина. М.: НПК «Интелвак». 2001. - Стлб. 935-950.
но к стихотворениям: «30 июля. - (Париж) 1830 года», «К***» («Не ты, но судьба виновата была»), «К*» («Я не унижусь пред тобой»), «Смерть Поэта», «Дума», «Как часто, пёстрою толпою окружён», «Журналист, читатель и писатель»); М.Л. Гаспаров в «Литературном энциклопедическом словаре» (1987, с. 121) в качестве примера инвективы приводит «Смерть Поэта». Однако из работ не ясно, какое значение вкладывается в термин «инвектива», рассматривают они инвективу как жанр или как тип речи5. Применительно к стихотворениям термин «инвектива» лермонтоведы нередко используют как дополнительную характеристику: инвектива-элегия (П. Белов, 1941, с. 18), инвектива-памфлет (М.М. Уманская, 1971, с. 257), сатира-инвектива (Г.Н. Поспелов, 1978, с. 229), элегия-инвектива (Л.Г. Фризман, 1973, с. 132), лирический монолог-инвектива, ораторский монолог-инвектива (Е.М. Пульхритудова, 1979, с. 305).
С.А. Матяш, опираясь на литературный прецедент разграничения сатиры в широком и узком смысле, предлагает разграничить понятия инвектива как тип художественной речи и как литературный жанр. Термин «инвектива» должен иметь два значения: 1) инвектива (в широком смысле) как гневная обличительная речь, которая может появиться как в стихотворном, так и в прозаическом произведении в качестве имитации человеческого гнева, охватившего лирического субъекта, повествователя, эпического или драматического героя; 2) инвектива (в узком смысле) как жанр лирики, имеющий ряд константных, доминантных, факультативных признаков (Матяш, 2004). Мы разделяем методологический подход С.А. Матяш и принимаем его как основополагающий в разработке инвектив М.Ю. Лермонтова.
В свете вышеизложенного актуальность диссертации определяется интересом лермонтоведения к проблемам поэтики жанра, отсутствием работ, посвященных сатирическим жанрам сатиры и инвективы.
5 Наибольшее распространение получило представление об инвективе как определённом типе речи. Термин «инвектива» употребляется учёными как синоним обвинительной речи. Так. «Толковый словарь русского языка конца XX века. Языковые изменения» инвективой называет всякое ругательство, бранное слово, мат (1998. с. 267). В этом ключе рассуждает и исследователь Ю.А. Бельчиков: «Инвективную лексику и фразеологию, как-известно, составляют слова и выражения, заключающие в своих значениях, экспрессивной окраске и оценке оскорбление личности адресата речи, стремление говорящего/пишушего унизить, обесчестить, опозорить адресата своей речи (или объект оскорбления), обычно сопровождаемое намерением сделать это в как можно более уничижительной, резкой, грубой или циничной форме» (Бельчиков. 2002, с. 66).
Объектом исследования явилась поэзия М.Ю. Лермонтова. Предметом исследования явились 2 стихотворные сатиры, 16 инвектив, драматические произведения («Испанцы», «Маскарад», «Арбенин»), поэмы («Кавказский пленник», «Два брата», «Азраил», «Аул Бастунджи», «Ангел смерти», «Демон», «Сашка», «Тамбовская казначейша») М.Ю. Лермонтова.
Целью диссертации является исследование поэтики двух сатирических жанров М.Ю. Лермонтова - сатиры и инвективы - и их функционирования в его поэзии. В соответствии с целью определены исследовательские задачи работы:
рассмотреть сатиры М.Ю. Лермонтова в контексте сатир конца XVIII-началаХІХ в. на уровне эмоциональной направленности и структуры;
исследовать жанр инвективы М.Ю. Лермонтова на уровне эмоциональной направленности и структуры;
установить константные, доминантные и факультативные признаки жанра сатиры и инвективы;
изучить функционирование сатиры и инвективы: а) в системе лирических жанров; б) в драматических произведениях; в) в поэмах.
Материалом исследования послужили: 1) стихотворные произведения М.Ю. Лермонтова в академическом издании: Лермонтов М.Ю. Сочинения в 6-ти томах. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1954-1957. Помимо этого мы обращались к другим изданиям поэзии М.Ю. Лермонтова: Лермонтов М.Ю. Поли. собр. соч. Т.1: Стихотворения / Ред. Б.М. Эйхенбаум. - Л.: Худож. лит., 1939. - 423 с, Лермонтов М.Ю. Поли. собр. соч. в 4 тт.: Т. 1: Стихотворения 1828-1841 / Ред. Б.В. Томашевский. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1958. - 755 с, Лермонтов М.Ю. Собр. соч. в 4 тт.: Т. 1: Стихотворения / Под ред. И.Л. Андроникова и Ю.Г. Оксмана. - М.: Худож. лит., 1964. - 695 с, Лермонтов М.Ю. Избр. произв. в 2 тт.: Т. I (1828-1834) / Гл. ред. В.Н. Орлов, примеч. Э.Э. Найдича. - М.-Л.: Сов. писатель, 1964. - 714 с. (Б-ка поэта. Б. с), Лермонтов М.Ю. Собр. соч. в 4 тт.: Т. 1 / Под. ред. Г.П. Макогоненко. - М.: Правда, 1986. - 383 с; 2) текстологические комментарии, другие редакции и варианты в упомянутых изданиях;
3) антология «Поэты-сатирики конца XVIII - начала XIX века» (Вступ, ст., под-гот, текста и примеч. Г.В. Ермаковой-Битнер) большой серии «Библиотеки поэта»; 4) коллективные и персональные сборники стихотворений русских поэтов XVIII-XIX вв. в большой серии «Библиотеки поэта», перечисленные в списке использованных источников; 5) элегии А.С. Хомякова и Е.А. Баратынского; 6) стихотворная сатира Дж. Г. Байрона в переводе Т. Гнедич и на языке оригинала. В качестве фона для сатиры привлекались материалы, опубликованные Г.В. Ермаковой-Битнер и дополненные нашими разысканиями, сатира Дж. Г. Байрона в оригинале и переводе; для инвективы — элегии А.С. Хомякова и Е.А. Баратынского; осмыслены материалы, любезно предоставленные С.А. Матяш по инвективе в русской поэзии.
Методологической основой исследования стали работы по теории жанра: Ю.Н. Тынянова, М.Л. Гаспарова, B.C. Баевского, В.В. Кожинова, Н.Л. Лейдермана, Ю.В. Манна, Д.С. Лихачёва, Ю.В. Стенника, Л.В. Чернец и др.; но теории стихотворной сатиры: Г.А. Гуковского, И.З. Сермана, Г.В. Москвичё-вой, В.И. Фёдорова, Ю.В. Стенника, О.Б. Лебедевой и др.; по теории инвективы: М.Л. Гаспарова, И.В. Шталь, С.А. Матяш; по субъектному строю: Б.О. Кормана, Ю.Д. Левина, С.Н. Бройтмана и др.; по хронотопу: М.М. Бахтина, И.Б. Роднянской, Д.С. Лихачёва, А.Б. Есина, В.В. Савельевой и др.; по структуре стиха: Л.В. Пумпянского, И.Н. Розанова, Л.Г. Гроссмана, М.Л. Гаспарова, К.Д. Вишневского, В.Е. Холшевникова, Б.И. Ярхо, П.А. Руднева, С.А. Матяш и др.
В диссертации применялись следующие методы: 1) структурно-описательный; 2) структурно-типологический; 3) историко-типологический; 4) статистический.
Научная новизна состоит в том, что: 1) диссертация представляет собой первое исследование, посвященное поэтике двух неисследованных жанров М.Ю. Лермонтова; 2) две стихотворные сатиры М.Ю. Лермонтова рассмотрены в контексте традиции русской стихотворной сатиры, указано типологическое сходство двух сатир М.Ю. Лермонтова с сатирой Дж. Г. Байрона на уровне те-
матических образов и стиховой организации; 3) выявлены стихотворные тексты М.Ю. Лермонтова, интерпретируемые нами как жанр инвективы; 4) описана структура стихотворной сатиры и инвективы с точки зрения стихотворной формы, субъектного строя, композиции, хронотопа; 5) рассмотрено функционирование сатиры и инвективы в лирике, стихотворных драмах и поэмах; 6) на материале поэзии М.Ю. Лермонтова проведено разграничение инвективы в широком и узком смысле, что даёт материал для обоснования методологического разграничения этих двух категорий, проведённого С.А. Матяш.
Теоретическая и практическая ценность результатов работы. Результаты работы представляют интерес для изучения истории отечественной литературы (творчества М.Ю. Лермонтова, жанровой динамики), для изучения теории и истории жанра, могут быть использованы при чтении общих и специальных курсов, при проведении практических занятий по истории русской литературы и теории литературы.
Основные положения, выносимые на защиту:
Лермонтовские сатиры «Булевар», «Пир Асмодея» развивались в русле русской сатирической традиции XVIII - начала XIX в. Установлено, что Лермонтов мог опираться не только на русскую традицию, но и на традицию Байрона, актуальную не для одной сатиры, как считали лермонтоведы, а для обеих сатир.
Константными признаками сатир Лермонтова являются: а) сатирическая направленность, б) связь с современностью, в) пространственно-временная модель: реальное пространство, настоящее время; доминантные признаки: а) тип субъектной организации: структурно-выраженный автор-повествователь, разнообразные формы обращения к адресатам, б) ряд композиционных особенностей: наличие жанрового подзаголовка, членение текста на строфы, сложная система взаимодействия графической и драматической сегментации текста. В отличие от сатир предшественников, сатиры Лермонтова, как и вся его поэзия, не имеют назидательности.
Если опыты в жанре сатиры были малочисленны и приходились только на начало творческого пути Лермонтова, то инвектива активно функционирует на протяжении всего творчества поэта. Сатира - архаический жанр в русской поэзии, и Лермонтов обращается к нему на его излёте; инвектива - жанр новый, и Лермонтов выступает одним из его создателей.
С точки зрения объекта обличения в инвективе Лермонтова выделяются три тематические группы: 1) политическая («Смерть Поэта», «Прощай, немытая Россия» и др.); 2) интимно-лирическая («К*» («Я не унижусь пред тобою»), «Как часто, пёстрою толпою окружён»); 3) социальная («Поэт», «Журналист, читатель и писатель» и др.).
Константными признаками жанра инвективы Лермонтова являются: а) гневная эмоциональная направленность; б) тип субъектной организации: все инвективы написаны от 1-го лица и представляют обращение к эксплицированному адресату; в) тип композиции: строки, организованные по форме «я»-«ты» («вы»), могут занимать весь текст или отдельные его части, во всех случаях определяя тональность произведения и его жанровое содержание; г) характер пространственно-временной организации: визуальное пространство с реальной топонимикой, настоящее время, переходящее в будущее; д) стиховая организация (абсолютное преобладание ямба).
Рассмотрение сатиры и инвективы в контексте лирики выявило их взаимодействие с эпиграммой, посланием и элегией.
Анализ двух сатирических жанров в контексте крупной формы показал, что найденные и отработанные приёмы в лирических жанрах продолжают «работать» в структуре стихотворных драматических и эпических произведений. «Следы» жанра сатиры в драме проявляются на тематическом уровне и на уровне использованных приёмов (приём саморазоблачения, галерея сатирических портретов). Отмечаемый исследователями общий гневный пафос драматургии Лермонтова создаётся инвективами, которыми являются многие тирады персонажей. Среди них наблюдаются реплики-инвективы в 1-2 строки — миниинвектива. В драматических произведениях впервые в поэзии Лермонтова
появляется площадная, низкая инвектива; в «Маскараде» - самоинвектива. В числе функций инвектив - создание динамики действия (реплики-инвективы Шприха) и ретардация (монологи-инвективы Арбенина). Инвектива определяет тональность драматического произведения и, в свою очередь, сама испытывает влияние драмы.
Сопоставление «Маскарада» и «Арбенина» показало, что многие не вошедшие в основную редакцию части оказались связанными с инвективой, и именно инвективные монологи, очевидно, были поводом для запрещения постановки «Маскарада».
В поэмах более ощутимы «следы» сатиры, инвектива занимает более скромное место. Инвективы обнаружены нами в ранних поэмах, где их появление обусловлено характером развития конфликта и сюжета. В поздних поэмах преобладают элементы сатиры, объектами сатирического обличения становятся общечеловеческие и социальные пороки представителей высшего света. Поэт использует традиционный для жанра сатиры приём сатирического описания — галерею сатирических портретов.
10) Анализ инвективы в крупных формах - в драме и поэме — даёт мате
риал для её дифференцированного рассмотрения: инвектива как жанр и инвек
тива как тип речи. Анализ драмы и поэмы даёт материал для демонстрации из
бранного нами подхода.
Апробация работы. Результаты диссертационной работы были представлены на международной юбилейной научно-практической конференции, посвященной 30-летию ОГУ (Оренбург, 2001 г.), на международной научно-практической конференции «Человек и общество» (Оренбург, 2001 г.), на межвузовской научно-практической конференции «Варианты интерпретации художественного текста» (Бийск, 2002 г.), в сборнике ««Жанровое своеобразие русской и зарубежной литературы XVIII-XX веков» (Самара, 2002 г.), в сборнике «Пространство и время в художественном произведении» (Оренбург, 2002 г.), на ежегодных «Региональной научно-практической конференции молодых учёных и специалистов» (Оренбург, 2001-2004 гг.) и «Славянских чтениях» фа-
II культета филологии и журналистики (Оренбург, 2000-2003 гг.), на аспирантских семинарах и заседаниях кафедры журналистики ОГУ (2000-2004 гг.). Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на кафедре журналистики Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Оренбургский государственный университет».
Основные положения диссертации отражены в 11 публикациях (5 статей, 6 тезисов), помещённых в конце автореферата.
Характер материала, поставленные задачи, полученные результаты определили следующую структуру работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованных источников (333 наименования).
Сатира в творческом сознании М.Ю. Лермонтова. Литературный контекст лермонтовских сатир
Возникает закономерный вопрос: в какой мере Лермонтов мог ориентироваться на жанр сатиры? У нас есть основания считать, что Лермонтов был достаточно хорошо знаком с жанром русской сатиры. В пользу этого предположения, на наш взгляд, говорят факты биографического характера.
Во-первых, учась в Московском университетском благородном пансионе, Лермонтов серьёзно изучал творчество В.А. Жуковского (Мурьянов, 1999, с. 290). Вполне вероятно, что молодой поэт был знаком с его статьёй «Критический разбор кантемировых сатир с предварительным рассуждением о сатире вообще», опубликованной в 1810 году в журнале «Вестник Европы». В старших классах пансиона преподавали профессора университета: А.Ф. Мерзляков, Д.М. Перевощиков. По словам П.А. Висковатого, «Мерзляков тем более должен был повлиять на Лермонтова, что давал ему частные уроки и был вхож в дом Арсеньевен» (Висковатый, 1989, с. 41). С 1 сентября 1830 года Лермонтов был зачислен в Московский университет, где на первом курсе слушал лекции П.В. Победоносцева, который преподавал риторику по руководству Ломоносова, Рижского (Рижский. «Наука стихотворства», 1811), Мерзлякова (Мерзляков. «Краткое начертание теории изящной словесности», 1822)7. П.А. Висковатый отметил, что «многие профессора примыкали к литературному миру, и преподавание их невольно должно было проникаться интересами жизни и литературы» (Висковатый, 1989, с. 109). Заметим тот факт, что декан словесного факультета, на котором учился Лермонтов, М.Т. Каченовский, преподававший соединённую историю, статистику Российского государства, правила русского языка и слога, был издателем «Вестника Европы».
Во-вторых, в пользу нашего предположения о знакомстве Лермонтова с жанром сатиры говорят следующие наблюдения над образной системой сатир.
В комментариях к сатире «Первой и последней» В.В. Капниста Г.В. Ермакова-Битнер отмечает, что образ, созданный в строфе:
И тех каретою своею в гря: ь толкает ... ( 11. с. 52) встречается «во многих сатирах XVIII-начала XIX в., ... например, в «Наставлении молодому Суетону, вступающему в свет» П.А. Озерова: «По улицам скачи, лети, как вихрь несися, / Гони, дави людей и превозносися...». Этот образ не утерял своей социальной значимости и позже: он использован, например, в «Княгине Литовской» М.Ю. Лермонтова» (Ермакова-Битнер, 1973, с. 540). По нашему мнению, Ермакова-Битнер имеет в виду следующий текст из романа «Княгиня Лиговская»: «Прямо на него летел гнедой рысак; из-за кучера мелькал белый султан, и развевался воротник серой шинели. - Едва он успел поднять глаза, уж одна оглобля была против его груди, и пар, выметавшийся клубами из ноздрей бегуна, обдал ему лицо; машинально он ухватился руками за оглоблю и в тот же миг сильным порывом лошади был отброшен несколько шагов в сторону на тротуар... раздалось кругом: «задавил, задавил», извозчики погнались за нарушителем порядка, — но белый султан только мелькнул у них перед глазами и был таков» (VI, 123).
Воспроизведённый Лермонтовым образ сметающей всё на своём пути кареты имеет под собой глубокий социальный конфликт. Сбитый мелкий чиновник, бедный дворянин Станислав Красинский не имеет в глазах знатного и бо 16 высокомерия. Факт использования этого мотива Лермонтовым свидетельствует о его знакомстве с отдельными произведениями жанра сатиры.
Наличие вышеупомянутых персонажей показывает, что в русской стихотворной сатире присутствуют библейские персонажи, являющиеся приметой романтизма.
IV. К жанру с классицистической традицией обращались поэты-романтики (К.Н. Батюшков, О.М. Сомов), т.е. можно констатировать своеобразную реанимацию архаического жанра сатиры. Об этом также свидетельствует интерес к жизни и творчеству Антиоха Кантемира у В.А. Жуковского («О сатире и сатирах Кантемира», 1810) и К.Н. Батюшкова («Вечер у Кантемира», 1816). По всей видимости, этот интерес к сатире был существенным для молодого Лермонтова.
Подводя итог вышесказанному, мы с большой долей уверенности можем утверждать, что Лермонтов был знаком с жанром сатиры. И, следовательно, наша постановка вопроса о рассмотрении сатир Лермонтова в контексте истории жанра правомерна. Каков же этот контекст? В статье «Жанры поэзии Лермонтова» В.Э Ва-цуро пишет: «Первая сатира Лермонтова «Булевар» - тип сатирической панорамы, получившей некоторое распространение в 30-е гг.; самая тема в значительной мере подсказана требованиями жанра» (Вацуро, 1999, с. 161). Л.Д. Ше-хурина в статье, посвященной «Булевару», высказывает подобное утверждение: «Сатиры «на Тверской бульвар» и гулянья на Пресне с памфлетными характеристиками известных лиц были широко распространены ещё в 1810-е гг.» (Ше-хурина, 1999, с. 72). Но эта традиция, которой следовал Лермонтов, ни авторами этих статей, ни другими лермонтоведами не была определена. Взяв за основу издание «Поэты-сатирики конца XVIII-начала XIX в.», подготовленное Г.В. Ермаковой-Битнер, мы предприняли попытку выявить максимально полный корпус текстов XVIII-начала XIX вв. Методом сплошной выборки на материале серии «Библиотеки поэта» нами выявлено 97 сатир 37 авторов.
Формы выражения авторского сознания и адресность
Среди стихотворений, которые мы включили в ряд инвектив, есть одно, представляющее собой «ролевую лирику» . Герои стихотворения заявлены в самом названии: Журналист, Читатель и Писатель. Специфична организация инвективы: 1) это единственный случай, когда у инвективы есть авторская ремарка (Комната писателя, опущены шторы. Он сидит в больших креслах перед камином; читатель с сигарой стоит спиной к камину. Журналист входит); 2) графическое деление монологов персонажей.
Таким образом, субъектный анализ инвективы помог дать своеобразный срез давней лермонтовской проблемы. На основании анализа мы можем утверждать, что именно за образом Читателя стоит Лермонтов.
Все инвективы Лермонтова имеют конкретно очерченного адресата. В качестве адресатов инвектив выступают различные лица: поэт обращается к современному поколению («Дума»), к палачам и мучителям Пушкина («Смерть Поэта»), к королю Карлу X («30 июля. - (Париж) 1830 года»), к современному поэту («Не верь себе», «Поэт», «К » («О, полно извинять разврат»), «Журналист, читатель и писатель») и т.д.
Анализ очерченного корпуса инвектив позволил нам выделить 3 группы адресатов инвектив Лермонтова: 1) конкретные (биографические) адресаты; 2) некоторая группа людей, объединённая общностью взглядов, идей; 3) абстрактно-обобщённые адресаты (адресаты-символы).
К первой группе адресатов мы относим две инвективы: «К » («Не ты, но судьба виновата была») и «К » («Я не унижусь пред тобою»). Реальное лицо, к которому обращается Лермонтов, установлено, как известно, И.Л. Андрониковым. Это дочь московского драматурга Наталья Фёдоровна Иванова. В тексте она не названа, автор говорит о ней через обращение к «ты». Все перипетии юношеского увлечения Лермонтова московской красавицей нашли отражение в большом цикле стихотворений 1830-1832 гг. (в так называемом «Ивановском цикле»), а также в драме «Странный человек» (1831). Внутри цикла лермонто-веды выделяют 2 группы стихотворений: 1) стихи, отражающие преклонение и восхищение после первых встреч; 2) стихи, повествующие о страданиях обманутого в своих чувствах и надеждах поэта. Именно к этой группе относятся анализируемые нами инвективы. «Упрекающий, обвинительный тон стихов, написанных после разрыва с Ивановой, связан не только с мотивом «измены», но также с неоправданностью предельных ожиданий поэта, несоответствием реального облика возлюбленной и той высокой роли, которую он ей отводил» (Аринштейн, Щемелёва, 1999, с. 181). Это несоответствие и рождает гневный пафос любовных инвектив Лермонтова:
(«Я не любил её. я знал» 1835). Несмотря, на общность круга мотивов (разочарование поэта в возлюбленной) и тональности (разочарование, упрёки), субъектная организация стихотворений разная - у Лермонтова преобладает прямое обращение к «ты», создающее гневно-обличительный пафос. Стихотворения Хомякова и Баратынского являются образцом традиционного жанра любовной лирики - элегии. Анализ субъектной организации позволил нам отнести стихотворения Лермонтова к жанру инвективы, несвойственного для традиционной любовной лирики. Это, по нашему
Л.Г. Фризман в качестве примеров элегий с упрёками к изменившей возлюбленной приводит следующие тексты: «К неверной» и «Прости» Карамзина. «К неверной» В. Григорьева. «Не обольщай меня напрасно» Е. Зай-цевского. «К неверной» И. Козлова (Фризман, 1973. с. 123). Элегии Хомякова и Баратынского у Фризмана не фигурируют. мнению, инвариант любовной лирики Лермонтова. Ранее подобную мысль высказал исследователь русской элегии Л.Г. Фризман. основываясь на идейно-тематическом анализе: «обращаясь к традиционной теме, Лермонтов пишет не традиционно-горестную, но обвиняющую элегию. Эта элегия уже готова к тому, чтоб вобрать в себя элементы инвективы» (Фризман, 1973, с. 124).
Другой адресат первой группы инвектив - свергнутый французский король Карл X: В этом стихотворении лермонтоведы пытаются установить группу лиц, адресатов обращения: «графы Орловы, Бобринские, Воронцовы, Завадовские, князья Барятинские, Васильчиковы, бароны Энгельгардты и Фредериксы» (Чистова, 1999, с. 512). Для теории жанра инвективы важны не конкретные фамилии, а то, как Лермонтов обращается к этим лицам.
Обращения в форме «вы» в этом стихотворении разнообразны. В первой части оно выполняет функцию обрисовки ситуации и действий виновников гибели поэта; в последних 16-ти строках эмоциональный накал обличения значительно возрастает: в обвинении к причастности к гибели поэта звучит явная угроза. Показательным является увеличение обращений к «вы» («вам», «вашей») до 8 раз (ср. с первой частью, где обращение к «вы» единично: «Не вы ль сперва так злобно гнали»). Это повышение частотности обращения объясняется коммуникативной ситуацией - прямым обращением к палачам и мучителям ге 93 Недолго я ещё благодарил. (II, 159). Мы видим, что все инвективы Лермонтова написаны как единое обращение к «ты» или «вы». Такой адресат по классификации Ю.И. Левина представляет собой II обобщённый тип. Применительно к некоторым инвективам Лермонтова особой характеристикой II обобщённого типа является тот факт, что это обращение лишено автокоммуникативности, где «ты»/«вы» полностью исключает «я». К таким инвективам относим следующие: «Смерть Поэта», «Последнее новоселье», «30 июля. - (Париж) 1830 года», «Прощай, немытая Россия», «Опять, народные витии», «Умирающий гладиатор».
Анализ константного признака инвективы — субъектной организации, показал следующее. Все 16 инвектив Лермонтова представляют эготивный текст, так как написаны от 1-го лица с формальными показателями: местоимениями «я», «мы» и соответствующими формами глаголов. Все тексты можно отнести к I собственному, когда эксплицитное «я» может быть отождествлено с реальным автором. В ряде случаев авторское сознание выражается не только как I собственное, но и как I обобщённое, когда автор соотносит себя со своим поколением (см.: «Дума», «Смерть Поэта», «Поэт»).
Синхронический и диахронический обзор
По мнению В. Э. Вацуро, автора статьи «Жанры» Лермонтовской энциклопедии, творческое наследие Лермонтова «далеко не всегда поддаётся жанровой дифференциации» (Вацуро, 1999, с. 160). Литературоведы отметили, что творчество Лермонтова приходится на время диффузии и трансформации жанровой системы XVIII-начала XIX вв. (В.М. Фишер, 1914, с. 222, Л.Я. Гинзбург, 1941, с. 99, П. Белов, 1941, с. 18, Д.Е. Максимов, 1964, с. 32-33, В.Д. Сквозников, 1964, с. 205-206, К.Н.. Григорьян, 1964 , с. 211-212, К.Д. Вишневский, 1965, с. 90, В.И. Коровин, 1973, с. 109, Л.Я. Гинзбург, 1982, с. 218, B.C. Баевский, 1996, с. 148-149, В.Э. Вацуро, 1999, с. 160, Б.М. Эйхенбаум, 2002, с. 488 и др.). Однако определённые жанры у Лермонтова сохраняются, о чём свидетельствует тот факт, что жанр указывается в самом названии стихотворения («Элегия («Дробись, дробись, волна ночная»)» 1830, «Эпиграмма («Под фирмой иностранной иноземец»)» 1841, «Эпитафия («Прости! увидимся ль мы снова»)» 1832, «Грузинская песня» 1829, «Романс к И...» 1832, «Отрывок («На жизнь надеяться страшась»)» 1830 и др. Изучение научной литературы и наши собственные наблюдения позволяют нам выделить три группы произведений:
1) Жанр указан самим автором в названии, подзаголовке или в каком-то авторском документе (примечаниях, письмах): элегия: «Элегия («О! Если б дни мои текли»)» 1829, эпиграмма: «Эпиграмма («Дурак и старая кокетка - всё равно»)» 1829, мадригал: «Мадригал («Душа телесна! ты всех уверяешь смело»)» 1829; эпитафия: «Эпитафия Наполеона» 1830, баллада: «Баллада («В избушке позднею порою»)» 1831, песня: «Казачья колыбельная песня» 1840; романс: «Романс («Невинный нежною душою»)» 1829, стансы: «Стансы («Люблю, когда, борясь с душою»)» 1830, сатира: «Булевар» 1830, «Пир Лсмодея» (Сатира) 1830-1831, отрывок: «Отрывок («На жизнь надеяться страшась»)» 1830, дума: «Наполеон (Дума) «В неверный час меж днем и темнотой»» 1830, «Могила бойца» (Дума) 1830, исповедь: «Исповедь («Я верю, обещаю верить»)» 1831; молитва: «Молитва («Не обвиняй меня, всесильный»)» 1829, «Молитва («Я, матерь божия, ныне с молитвою»)» 1837, «Молитва («В минуту жизни трудную»)» 1839; посвящение: «Посвящение («Прими, прими мой грустный труд»)» 1830, «Посвящение («Тебе я некогда вверял»)» 1830; сонет: «Сонет» 1832.
2) Жанры, которые выделены лермонтоведами на основании устойчивых признаков (элегия: «Гроза» 1830, «Кладбище» 1830, «Ужасная судьба отца и сына» 1830; послание: «К П..ну» 1829, «К другу («Взлелеянный на ложе»)» 1829, «А.Г. Хомутовой» 1838; песня: «Кавказ» 1830, «Два великана» 1832, «Соседка» 1837; баллада: «Тростник» 1830, «Русалка» 1832, «Морская царевна» 1841; инвектива: «Смерть поэта» 1837, «Последнее новоселье» 1841; монолог: «Ночь I» 1830, «Хоть давно изменила мне» 1830-1831, «Я счастлив - тайный яд» 1832; романс: «Звезда (Вверху одна)» 1830-1831; мадригал: «К деве небесной» 1831, «Силуэт» 1831, «А.О. Смирновой» 1840; исповедь: «Покаяние» 1829; посвящение: «Пир» 1829; аллегория: «Чаша жизни» 1831; стихотворная шутка, экспромт: «В день рождения N. N.» 1829, «А.А. Углицкой» 1841, «Из альбома С.Н. Карамзиной» 1841).
3) Жанры, которые Лермонтов сам не определил и которые не были определены лермонтоведами, это т.н. «внежанровые» стихотворения (термин Л.Я. Гинзбург, см.: Гинзбург, 1964, с. 45) («Ответ» 1829, «Люблю я цепи синих гор» 1832, «Парус» 1832, «На серебряные шпоры» 1833-1834, «Когда волнуется желтеющая нива» 1837, «Гляжу на будущность с боязнью» 1838, «Ребёнка милого рожденье» 1839, «Тучи» 1840, «Оправдание» 1841, «На севере диком стоит одиноко» 1841, «Договор» 1841).
Анализируемые нами в диссертации сатира и инвектива, как видим, оказываются в разных жанровых группах. Жанр сатиры попадает в первую группу, где жанр определён самим автором, инвектива - во вторую: Лермонтов этот жанр не осмысляет, в названии он не зафиксирован. В аспекте соотношения традиций и новаторства два рассматриваемых жанра отражают разные этапы творческой эволюции поэта. Лермонтов обратился к сатире, когда жанр исчерпал себя, «Булевар» и «Пир Асмодея» представляют собой попытку юного поэта реанимировать архаический жанр стихотворной сатиры. Жанр инвективы был новым для эпохи романтизма и, как показало исследование С.А. Матяш, наиболее важным этапом его развития стали инвективы Лермонтова (Матяш, 2001, с. 105). В настоящем параграфе мы ставим задачу рассмотреть жанр сатиры и инвективы в связи с другими жанрами поэзии Лермонтова, выявить их взаимосвязь и взаимодействие с другими жанровыми образованиями.
По нашим наблюдениям, в этих трёх группах функционирует 21 жанр. Количественное соотношение внутри отмеченных нами жанровых групп не одинаково: самый высокий показатель у внежанровых стихотворений (195 текстов). Наиболее частотными жанрами являются: элегия (44 текста), баллада (22), мадригал (21), эпиграмма (19), песня (17), инвектива (16), послание (15), отрывок (9), романс (8). Наименьшее распространение в поэтической системе Лермонтова получили следующие жанры: экспромт, стихотворная шутка (5); эпитафия (4); посвящение (4); стансы (3); молитва (3); дума (3); сатира (2). Особо отметим те стихотворения, которые представляют собой единичный опыт поэта в данном жанре: басня («Заблуждение Купидона» 1828), аллегория («Чаша жизни» 1831), сонет («Сонет» 1832)м.
С точки зрения функционирования жанров в двух традиционно выделяемых периодах творчества наблюдаем следующую картину. На ранний период творчества приходится «расцвет» таких жанров, как элегия (39 текстов, в сравнении с поздним творчеством - 5), мадригал (18 - 3), песня (13-4), послание (11 - 4), монолог (10 - 3), отрывок (8 - 1). Только в раннем периоде Лермонтов пишет стихотворения в жанре романса (8), посвящения (4), эпитафии (4), думы53 (3), стансов (3), сатиры (2), сонета (I), басни (1), аллегории (1). Все эти жанры не находят дальнейшего развития в зрелом периоде творчества поэта. В исследуемом нами жанре инвективы, наоборот, наибольшее количество текстов создано во второй период творчества (9, в раннем - 7). Подавляющее большинство текстов второго периода представляют внежанровые стихотворения, также Лермонтов продолжает работать в жанре эпиграммы (13-6), баллады (13-8).
Эти статистические данные позволяют сделать следующие выводы: 1) максимальная частотность внежанровых стихотворений представляет собой прямое доказательство уже высказанного лермонтоведами тезиса о диффузии и трансформации жанровой системы.
Инвектива в поэмах
Поставив проблему функционирования жанров сатиры и инвективы в поэзии Лермонтова, мы пришли к выводу о необходимости рассмотреть её в трёх контекстах: в лирике, драматургии и лиро-эпических произведениях.
Выделив в поэзии Лермонтова три группы жанров: 1) жанр указан самим автором в названии, подзаголовке или в каком-то авторском документе; 2) жанр выделен лермонтоведами на основании устойчивых признаков; 3) внежанровые стихотворения; - мы пришли к выводу, что анализируемые нами в диссертации жанры - сатира и инвектива - оказываются в разных жанровых группах. Жанр сатиры попадает в первую группу, где он определён самим автором. Инвектива — во вторую: Лермонтов этот жанр не осмысляет, в названии он не зафиксирован. Диахронический аспект показывает, что сатиры появляются в раннем периоде творчества и не имеют дальнейшего продолжения. Инвективы создаются на протяжении всего творчества (7 — в раннем периоде, 9 - в позднем). В аспекте соотношения традиций и новаторства два рассматриваемых жанра отражают разные этапы творческой эволюции поэта. Лермонтов обратился к сатире, когда жанр исчерпал себя. «Булевар» и «Пир Асмодея» представляют собой попытку реанимировать архаический жанр стихотворной сатиры. Жанр инвективы был новым для эпохи романтизма.
Рассмотрение интересующих нас жанров в контексте лирики выявило взаимодействие их с эпиграммой, посланием и элегией. Проанализировав эпиграммы «Вы не знавали князь Петра» (1831), «Булгакову» (1831), « Эпиграмма на Ф. Булгарина, 1 » (1837), мы обнаружили в них константный признак жанра инвективы: наличие ярко выраженного авторского сознания, что придает эпиграмме Лермонтова не свойственную ей резкость обличения и осуждения. В свою очередь от эпиграммы инвектива взяла её лаконизм и афористическую ёмкость в оценках (см.: «Дума», «Последнее новоселье»). Предполагаемая априори близость послания и инвективы с точки зрения субъектного строя оправдалась. Влиянию инвективы подверглись два послания - «Посвящение. N.N» (1829), «К N.N.» (1829), адресованные товарищу Лермонтова по Университетскому благородному пансиону М.И. Сабурову. Помимо традиционных признаков послания (адресат, диалог, «домашняя семантика», воспоминания из общего прошлого) появляется константный признак инвективы: угроза и предрека-ние возмездия в будущем времени. Рассмотрение стихотворений «Смерть Поэта», «Дума», «Как часто, пёстрою толпою окружён» подтвердило высказанный нашими предшественниками тезис о проникновении инвективного начала в элегию. Анализ текстов по выделенным нами жанрообразующим признакам показал механизм жанровой диффузии, в результате которой инвективное начало становится доминирующим.
Контекст рассмотрения взаимодействия сатиры и инвективы с драматическим произведением позволяет сделать следующие выводы. Сатира и инвектива в драме, как и в лирике, связана с обличительным началом. Используя классификацию типов драматических реплик, предложенную теоретиком драмы В.М. Волькенштейном, мы интерпретируем реплики-нападения как реплики-инвективы. Это миниинвектива состоит из 1-2 строк, возникает она в связи со спецификой драматического произведения, в котором развернутые монологи соседствуют с короткими репликами. В драматических произведениях впервые появляется новый тип инвективы - низкая, площадная инвектива. Её носителями являются как второстепенные персонажи (реплики 5-го испанца в «Испанцах», реплики Шприха в «Маскараде»), так и главный герой (Фернандо в «Испанцах»). В «Маскараде» впервые в монологах Арбенина появляется самоинвектива.
Сатира и инвектива в лирике и драме обнаруживают сходство в тематике, тональности, субъектном строе, что позволяет говорить о единстве лермонтовского творчества. В то же время контекст, фон драматического произведения обуславливает специфику этих жанров, выразившуюся в резком сокращении объёма и в появлении площадной инвективы. Существенно меняется хронотоп, обличение осуществляется по принципу «здесь и сейчас». Видим, что с одной стороны, крупная форма видоизменяет жанр инвективы, но в то же время и инвектива, пронизывая драматическое произведение, вносит свои коррективы. Инвектива в драме помимо общей функции - придания гневного пафоса, выполняет служебные функции. В зависимости от объёма инвектива может динамизировать действие (инвективы-реплики) и создавать ретардацию (монологи-инвективы). Сопоставление «Маскарада» и «Арбенина» в свете нашего исследования показало, что многие отвергнутые автором части оказались связанными с инвективой, и именно инвективные монологи, очевидно, были поводом для запрещения постановки «Маскарада» на сцене.
Наш анализ подтвердил выдвинутую гипотезу о возможном функционировании сатиры в драматическом произведении. «Следы» жанра сатиры проявляются на тематическом уровне (сатиры Л.П. Сумарокова, MB. Милонова, Н.П. Николева, И.И. Дмитриева, А.Ф. Воейкова, Дж. Г. Байрона и др.) и на уровне использованных приёмов (приём саморазоблачения, впервые заявленный в сатирах А.Д. Кантемира, галерея сатирических портретов).
Рассмотрение функционирования сатиры и инвективы в контексте жанра поэмы показало следующее. В раннем периоде творчества Лермонтова встречаются элементы инвективы, в позднем периоде преобладают элементы сатиры. Появление инвективы обусловлено характером и развитием конфликта и сюжета. Как правило, она появляется в финале произведения («Кавказский пленник», «Аул Бастунджи», «Ангел смерти»). Растворяясь в жанре поэмы, инвектива сохраняет константные жанровые признаки: гневный обличительный пафос, ярко выраженную адресность (прямое обращение к «ты»), императивную интонацию. Жанр стихотворной сатиры, не получивший развития в лирике, обретает яркую жизнь в поэме. Помимо уже указанной лермонтоведами сатирической направленности, мы отметили функционирование значительных отрезков текста, организованных по законам жанра сатиры. В жанре поэмы Лермонтов использует уже отработанные приёмы сатирического изображения. Объектами сатирического обличения становятся общечеловеческие и социальные пороки представителей высшего света. Поэт использует традиционный для жанра сатиры приём сатирического описания - галерею сатирических портретов. Проведённый анализ позволяет нам говорить, что Лермонтов сознательно работает в жанре стихотворной сатиры. Об этом свидетельствует текстуальная перекличка в «Булеваре» и в «Тамбовской казначейше», появление реликта XVIII века «времён новейших Митрофан», «следы» жанра сатиры появляются на тематическом уровне (И.М. Долгоруков).
