Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Формирование представления о Мировой душе в лирике А. Блока (1898 – начала 1901 гг.) С. 31 – 91
1.1. Значение религиозного опыта для русского символизма. Религиозность А. Блока в характеристике современников С. 35 – 50
1.2. Образ души у Блока в 1898-1900 гг. в контексте фетовской лирики С. 50 – 73
1.3. Образ души в ранней лирике Блока (1899 – начало 1901 гг.) в контексте платонических и неоплатонических идей С. 73 – 91
Глава вторая. Природа: «новое небо и новая земля» С. 92 – 156
2.1. Своеобразие религиозно-мистической позиции А. Блока С.92 – 105
2.2. Апокалипсическая тема в ранней лирике А. Блока. Проблема соотношения образа и прообраза в поэтике А. Блока С. 105 – 130
2.3. Идея преображения природного мира в лирике А. Блока 1901-1904 гг. С. 130 – 156
Глава третья. Герой: «Плоть, почти что ставшая духом » С. 157 – 230
3.1. Идея преображения человека в контексте религиозно-философских представлений о «новом человеке» конца XIX-начала ХХ в. С. 157 – 174
3.2. Идея преображения человека в поэтическом творчестве Блока (1901-1904 гг.) С. 174 – 205
3.3. Проблема телесности в контексте идеи преображения человека С. 205 – 230
Глава четвертая. Героиня: «Мне дано видеть тебя неизреченную » С.231 – 327
4.1. «Сакральная» иерархия «небесных сил» в представлении Блока С. 231 – 243
4.2. Проблема Софии и ее религиозно-философское содержание С. 243 – 270
4.3. Компоненты женского образа в лирике Блока (1901-1904) С. 271 – 301
4.4. Смысл любви и мистического брака в представлении Блока С. 302 – 327
Глава пятая. Богородичный компонент женского образа в раннем творчестве А. Блока С . 328 – 400
5.1. Формирование интереса Блока к богородичной теме С. 328 – 345
5.2. Стихотворение «Она росла за дальними горами » как первое поэтическое произведение Блока на богородичную тему С. 346 – 365
5.3. Тема Благовещения в составе религиозных представлений Блока и в его лирике 1901-1904 гг. С. 365 – 400
Заключение С. 401 – 408
Библиография
- Образ души в ранней лирике Блока (1899 – начало 1901 гг.) в контексте платонических и неоплатонических идей
- Апокалипсическая тема в ранней лирике А. Блока. Проблема соотношения образа и прообраза в поэтике А. Блока С.
- Идея преображения человека в поэтическом творчестве Блока (1901-1904 гг.)
- Компоненты женского образа в лирике Блока (1901-1904)
Образ души в ранней лирике Блока (1899 – начало 1901 гг.) в контексте платонических и неоплатонических идей
В настоящее время необходимо не только констатировать «конкретное смысловое наполнение» эзотерического языка поэта, но и исследовать его состав, границы, детали. С достаточной степенью убежденности и доказательности можно утверждать, что в основе раннего творчества Блока лежала религиозно-мистическая идея, в полной мере не укладывающаяся в рамки ни православной, ни католической догматики, но имеющая и с той и с другой серьезные переклички. Эта идея не исходила в своем полном объеме ни из одной архаической религиозно-философской или мифологической системы (будь то платонизм или гностицизм), и не совпадала полностью ни с одной из новейших «религиозных систем»: ни с Вл. Соловьевым, ни с Мережковским, ни с Андреем Белым или Вяч. Ивановым, ни с кем бы то ни было другим. Однако при этом у нее были с каждой из них определенные точки соприкосновения, моменты сближения и расхождения, переклички и аналогии. Блоковская религиозно-мистическая идея, лежащая в основании его творческого пути, не будучи ни у кого заимствованной в полном объеме, была вполне «самодеятельной», если так можно выразиться, и по большому счету вполне эклектичной по своему генезису, что вовсе не уменьшает эстетические достоинства творчества поэта. Отсюда вытекает другая сторона эзотерической природы поэтического языка раннего Блока: его невозможно перевести только на язык религиозно-церковной образности (также символической по своей природе) без потерь как для эстетической, так и смысловой стороны дела.
Сложная структурная организация основной поэтической идеи, опирающейся на религиозные представления, потребовала от нас «морфологического» исследования компонентов религиозной составляющей раннего творчества Блока. При более пристальном внимании к ранней лирике Блока обнаруживается, что одна из наиболее значимых и даже определяющих черт ее – не сосредоточенность поэта на отдельных религиозных мотивах, образах и сюжетах, а их системность, внутренняя «увязанность» в некую динамическую целостность, потенциально способную к последующему системному развитию. Это и раскрывается в последующем движении творчества Блока. Смена отдельных творческих этапов оказывалась не разрывом более позднего этапа с предыдущим, а последовательной трансформацией и развитием того потенциала, который был заложен в его ранней лирике. Раннее творчество Блока – не только период ученичества, поисков своего голоса, создания неповторимо поэтической системы, но и время формирования сложной многоуровневой системы взаимосоотнесенных религиозно-философских идей. Ключевые образы и мотивы, порожденные этими идеями, как выяснялось по мере создания лирики от «Ante lucem» к «Стихам о Прекрасной Даме», внутри самих «Стихов о Прекрасной Даме», а затем и в движении к «Распутьям» и далее, также обладают способностью к последовательному самораскрытию и саморазвитию.
В 1917 г. Блок записал в дневнике: «Всякая мысль прочна и завоевательна только тогда, когда верна основная схема ее, когда в ее основании разумеется чертеж сухой и единственно возможный. При нахождении чертежа нельзя не руководствоваться вековой академической традицией, здравым и, так сказать, естественным разумом» (Блок – 8: 7, 276). Поскольку нас интересовала именно блоковская идея, «ее основная схема», «сухой чертеж», по слову самого Блока, генерировавшая создание конкретных лирических произведений, мы не ставили перед собой задачу исследования «Стихов о Прекрасной Даме» (1904) как неповторимой художественной структуры в ее целостном жанровом и художественном составе «книги стихов». Мы сознательно отказались от анализа ранней лирики Блока в составе того или иного издания поэтической книги «Стихи о Прекрасной Даме». История публикации «Стихов о Прекрасной Даме» уже неоднократно привлекала внимание исследователей , поэтому здесь мы не будем останавливаться на ней. Поскольку в данной работе нас интересовала преимущественно проблема состава комплекса религиозных идей, воплощенных в поэтическом слове раннего Блока, а не структура и внутренняя логика большой формы поэтической книги сама по себе, наша характеристика и описание обращены к этой системе в основном вне ее исторического становления, система предстает в этом случае как «готовый и непротиворечивый результат».
Конечно, блоковская поэтическая система даже за столь непродолжительное развитие (с 1898 по 1904 гг.) вобрала в себя различные тенденции и направления. Но при взгляде на раннее творчество Блока для нас был важен прежде всего тот готовый итог, который вошел в историю русской поэзии под именем «поэтический мир Блока». Однако, руководствуясь этой генеральной установкой, мы не отказались вовсе от эпизодических наблюдений за динамикой тех или иных мотивов, образов, идей в срезе не только условно статическом (результирующем), но и динамически-хронологическом. Такой подход обусловил наше обращение не только к поэтическому наследию Блока, публиковавшемуся при его жизни в составе какого-либо из изданий, но и к той его части, которая была издана посмертно.
Апокалипсическая тема в ранней лирике А. Блока. Проблема соотношения образа и прообраза в поэтике А. Блока С.
Интонации пророчества, поэтика видения, внелогического прозрения образа грядущего мира, в буквальном смысле организуют структуру первой поэтической книги Блока. Так, картина «земных свершений» в приведенном выше стихотворении «Испытанный, стою на грани…» не метафорически, а буквально встает перед внутренним взором поэта-визионера.
О пророческом, визионерском характере восприятия поэта-романтика писал в свое время Новалис: «Чувство поэзии в близком родстве с чувством пророческим» . Представление о поэте-пророке, сформировавшееся в лоне немецкого романтизма, оказалось близко и русскому символизму. Это позволило Андрею Белому уверенно утверждать: «Блок был поэт-ясновидец» . От проницательности Белого не скрылось и то, что Блок поэтически переживал сюжет пушкинского «Пророка». Он писал об авторе «Стихов о Прекрасной Даме» как уже тогда знавшем, что «со старым покончено; рухнули старые формы; и времена изменились; органы восприятия – перерождаются в нас» .
И Блок, и Андрей Белый предавались пророчествованию со страстью неофитов, которым в первые годы нового столетия казалось, что они услышали «Бога глас», указавшего им духовный путь развития человека и человечества. Москвич Белый писал о петербуржце Блоке: он «независимо от всех нас сделал выводы наши же о кризисе современной культуры и о заре восходящей» . Однако позже, в 1910 г., Блок будет твердо убежден в демонической, а не божественной природе этих прозрений: «… в черном воздухе Ада находится художник, прозревающий иные миры» (Блок-8: 5, 434).
Для раннего же Блока чрезвычайно важно было не только утвердить эсхатологический финал бытия, но и обнаружить его высший метафизический, религиозный замысел. И как раз в этом стремлении он в наибольшей степени приближался к «пейзажной лирике» Жуковского и Фета. В свое время Вл. Соловьев в статье «Красота в природе» (1889) писал о том, что красота в природе должна иметь «некое общее онтологическое основание» . Сам философ таким «онтологическим основанием» считал союз Логоса (космического ума) с «мировою душою или природою»; космический ум, по его словам, «творит в ней и чрез нее сложное и великолепное тело нашей вселенной» .
Блока, по верному замечанию В.А. Сарычева, также привлекал по преимуществу космический аспект божества . Это приводило его к обожествлению идеи Мировой души, представление о которой было воспринято им от Платона и подкреплено чтением Вл. Соловьева.
Осознав в себе мистика, способного проникать в сокровенный состав бытия, визионера, обладавшего пророческим потенциалом, автор «Стихов о Прекрасной Даме» стремился отыскать признаки одухотворенности, божественного присутствия во внешнем, природном мире, черты Души мира, пронизывающей природные формы бытия. Это стремление с неизбежностью приводило его к сочетанию и некоторому смешению в своем мировоззрении пантеистических идей с теизмом. Не случайно летом 1901 г. он любил цитировать Фалеса: «Ужасно все мне кажется ,,наполненным богами” (как у Фалеса)» (Блок-8: 8, 22); «…но чувствую уже невозвратно, по Фалесу, что [Все полно богов] и “под личиной вещества бесстрастной везде огонь божественный горит” (стих. Вл. Соловьева)…» (Блок-8: 8, 26). Выделяя именно эту черту блоковского мировосприятия, П.П. Перцов определил тему «Стихов о Прекрасной Даме» как тему «бого-природы» (ЛН. Т. 92, кн. 1. С. 459).
Действительно, такое смешение личностно выраженного божества и пантеистически обожествляемой природы в высшей степени характерно для Блока эпохи «Стихов о Прекрасной Даме»:
«Музыка» («песнь без конца»), растаявшая в снегах, в данном контексте призвана воплощать собою образ «души мировой стихии, или той, кого Соловьев называл ,,Темного хаоса светлая дочь”» . Ее универсально-метафизическое присутствие в мире выражено соединением в «Ты» стихотворения собственно духовных свойств ее личности («песнь») с природно-внеличностными: растворяясь в снегах, она вновь без труда возрождается, являя себя в ранней весне. Для нее не существенны как «сезонные границы» между зимой и весной (напротив, подчеркивается их проницаемость для нее), так и водораздел между явлением духовного свойства («песнь») с собственно природным («весна»). Не случайно «песнь», «весна» и «Ты» сливаются в единстве лирической темы почти в тождестве.
Идея преображения человека в поэтическом творчестве Блока (1901-1904 гг.)
«Русская мысль, – считал Н.А. Бердяев, – всегда будет занята преображением действительности» . О том же, но по-своему, писал Блок: «Смерчи всегда витали и витают над русской литературой. Так было всегда, когда душа писателя блуждала около тайны преображения, превращения. И, может быть, ни одна литература не пережила в этой трепетной точке стольких прозрений и стольких бессилий, как русская» (Блок-8: 5, 76). М.М. Бахтин в своих лекциях в 1920-е гг., ведя разговор о творчестве Блока, выдвинул аналогичный тезис, оставшийся в его работах, к сожалению, неразвернутым. Он полагал, что основная тема первой эпохи творчества Блока – «стремление к преображению, но только в пределах личности поэта, в его душе, а не в миру. Космическое преображение отступает на задний план перед преображением внутренним» . В символистских концепциях человеческой личности действительно отводилось совершенно особое, уникальное место. О сущности изменившегося в то время видения человека точно писал в 1930-е гг. Г. Флоровский: «В те годы многим вдруг открывается, что человек есть существо метафизическое» . Однако дело не только в том, что «в самом себе человек вдруг находит неожиданные глубины, и часто темные бездны» , хотя эта мысль вполне справедлива сама по себе и находит подтверждение в художественной практике русских символистов. Но при этом в гораздо большей степени, нежели глубины человеческой психики, символистов волновало другое.
18 декабря 1902 г. Блок в письме к Л.Д. Менделеевой задавал адресату вопрос: «Думаешь ли Ты, как я, о том, что когда-нибудь, скоро, совершится то, о чем мы и подозревать не можем – с нами? И скоро – ,,во мгновение ока”» (ЛН. Т.89. С. 85). В письме от 3 января 1903 г. Блок категорически требовал от Андрея Белого: «Скажите прямо, что все ,,мы изменимся скоро, во мгновение ока”» (Блок-8: 8, 54). Своих адресатов Блок отсылал к тексту первого Послания к коринфянам апостола Павла, в котором сказано: «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся. Вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся; Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему – облечься в бессмертие. Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: ,,поглощена смерть победою”» (1Кор. 15; 51-54).
Та же мысль развивается и во второй рецензии на сборник стихов Брюсова «Urbi et orbi», написанной в 1904 г., где Блок отмечал, что брюсовское стихотворение «К близкой» «…явно говорит о часе, когда ,,все мы изменимся”. “И что-то новое настанет, и будет прах земли как сон”.
Вынося брюсовское четверостишие «И вот, как облако, влекомый, / Молчанье строгое храня, / Я вдруг завижу лик знакомый. / И трепет обожжет меня» в качестве эпиграфа к первому разделу («Неподвижность») первого издания «Стихов о Прекрасной Даме» (1904) Блок подчеркивал, что его собственная тема героини внутренне сопряжена с темой «часа, когда все мы изменимся». В этой уверенности его поддерживали тексты посланий апостола Павла, к которому он обращался в период написания «Стихов о Прекрасной Даме»: «…если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Кор, 4, 16); «Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода. Мы же все, открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2 Кор, 3, 17-18). Поверив главному в благовествовании апостола Павла, принесшего весть об окончательном изменении человеческой личности, которой предстоит «во мгновение ока, при последней трубе» облечься в бессмертие, Блок при этом проявлял явное нетерпение.
Компоненты женского образа в лирике Блока (1901-1904)
При этом в «Стихах о Прекрасной Даме» мы не найдем именования Бога Святой Троицей, принятого в христианстве. Но нельзя сказать и того, что в религиозном сознании Блока совершенно отсутствовало представление об отдельных ипостасях Святой Троицы. В текстах Блока легко обнаруживается именование по отдельности всех трех божественных ипостасей, к каждой из которых он относился весьма по-разному, с глубоко личным и внутренне мотивированным чувством.
Сразу отметим и то, что блоковские представления, в общем-то, не тождественны догматам о единосущии и триипостасности Бога, принятыми на первом и четвертом Вселенских соборах в Никее. Обращает на себя внимание и то, что в гораздо большей степени Блок проявлял интерес к Богу-отцу и Святому Духу, нежели Христу, над пониманием смысла ипостаси которого так бились Отцы церкви. Так, например, говоря о «Короле на площади», Аврил Пайман сделала наблюдение, которое свидетельствует об этом интересе: «Характерно для Блока, что Сын не упомянут, а сделана попытка изобразить Отца и Святого Духа в лицах Архитектора и Дочери Его» . К подобному же выводу приходит и И.С. Приходько .
В стихотворении «О легендах, о сказках, о тайнах…», написанном в сентябре 1902 г., перед нами – один из ранних случаев поэтического обращения к образу Христа – второй божественной ипостаси. Блок характеризует его как «непостижную тайну» Бога-Отца:
Из стихотворения ясно, что образ Христа гораздо более отдален от Бога-Отца, нежели это принято в христианской традиции. Кроме того, он иерархически подчинен первообразу Отца. В этом смысле Блок словно бы возвращался в доникейскую эпоху, которая органически страдала «коренной дефективностью»: ,,субординатизмом”, т.е. приписывала отношения ,,подчиненности” и, следовательно, в какой-то мере второстепенности Второго и Третьего Лица Св. Троицы пред Лицем Первым» . Но при этом также ясно, что Блок, по-видимому, внутренне был согласен с догматическим утверждением о воплощении Логоса в образ Христа, и поэтому в тексте он назван «Золотым Глаголом». О «субординатизме» неоплатонического типа, идее иерархической подчиненности Христа Отцу, характерной для представлений Блока, свидетельствует и запись, сделанная им в дневнике в апреле 1901 г.: «Во 2-й главе Евангелия от Иоанна, описано первое чудо и первое ,,снедание ревностью по дому” Отца. Значит, не было еще всей мудрости у Христа? Что же умудрило его? Или жизнь? (!)» (Блок-8: 7, 44). Данным замечанием Блок словно бы возвращался к догматическим спорам эпохи Вселенских соборов. Вот как А.В. Карташев описывал две точки зрения (антиохийской и александрийской) в христологической полемике: «Для антиохийских экзегетов бесспорен был факт, что Христос ,,возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости”, что Его познание было человечески ограничено и подвержено закону развития вместе с Его телесным возрастом. Для александрийцев и для Кирилла и младенец Христос был божественно всеведущ…» Не составит труда провести аналогию между блоковскими словами «Значит, не было еще всей мудрости у Христа?» и мнением антиохийцев, которое в дальнейшем своем развитии породило несторианство, осужденное как ересь.
По-видимому, о том же свидетельствует и отчеркнутые им строки в Евангелие от Иоанна: «На это Иисус сказал: истинно, истинно говорю вам: Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего: ибо, что творит Он, то и Сын творит также. Ибо Отец любит Сына и показывает Ему все, что творит Сам; и покажет Ему дела больше сих, так-что вы удивитесь. Ибо, как Отец воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет, кого хочет» (Иоан. 5, 19-21). В обоих случаях в евангельских фрагментах текста Блока привлекают те моменты, которые возможно интерпретировать как неполноту божественной природы Христа по сравнению с Богом-отцом («Сын ничего не может творить Сам от Себя»).
Не отрицая божественной трехипостасности, Блок, как можно предположить, подвергал внутреннему сомнению идею единосущности Бога-отца и Бога-сына – Христа. Отсюда и рождался его «субординатизм», типологически сближавший его с древним арианством, логика которого вела к отрыву Второго и Третьего Лица Святой Троицы от Первого, и в результате, – к политеизму. Однако в связи с блоковскими религиозными представлениями и пристрастиями стоит помнить и о том, что субординатистская схема построения идеи божества древнее арианской ереси и восходит через Оригена еще к Платону.
Похожие диссертации на Ранняя лирика А.А. Блока (1898-1904)
