Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Тема детства и проблема детского чтения в статьях и рецензиях Н.С. Лескова 1860-1890-х годов 14
1.1. Проблемы детства в общелитературной и научно-педагогической мысли 1860-х годов и позиция Н.С. Лескова. Деятельность Н.И. Пирогова в оценке Лескова 14
1.2. «Детская» тема в статьях Лескова 1860-х — начала 1890-х годов (вопросы воспитания) 26
1.3. Лесков как критик детской литературы своего времени 39
1.3.1. Книги и журналы для детей в оценке писателя 39
1.3.2. Деятельность Лескова по рецензированию учебных книг в Министерстве народного просвещения 57
1.3.3. Н.С. Лесков о языке детских книг 73
Глава II. Проблематика и художественное своеобразие произведений Н.С. Лескова для детей 83
II.1. Место детских рассказов в творчестве Лескова 83
II.2. Автобиографическое начало в рассказах для детей и мемуарная форма повествования 88
II.3. Герой-ребёнок в рассказах Лескова «Неразменный рубль», «Дурачок»... 93
II.4. Мир детства в рассказах Лескова («Пугало», «Зверь» и др.) 110
ІІ.5. Окружающий мир: «свои» и «чужие» в рассказах «Привидение в Инженерном замке»», «Под Рождество обидели», «Томленье духа» и др 129
II.6. Мировая классика в переложении Лескова для детей (Лесковская версия романа «Труженики моря» В. Гюго») 146
Заключение 161
Примечания 171
Библиография 174
Приложение 1-5
- «Детская» тема в статьях Лескова 1860-х — начала 1890-х годов (вопросы воспитания)
- Деятельность Лескова по рецензированию учебных книг в Министерстве народного просвещения
- Автобиографическое начало в рассказах для детей и мемуарная форма повествования
- Окружающий мир: «свои» и «чужие» в рассказах «Привидение в Инженерном замке»», «Под Рождество обидели», «Томленье духа» и др
Введение к работе
Общая характеристика работы
Во второй половине XX столетия после долгого периода забвеїшя творчество самобытного русского писателя Н С Лескова стало объектом пристального внимания не только отечественных, по и зарубежных литературоведов Он был признан художником «первого ряда» (Д Лихачев) отечественной литературы, а его «пїроьоззрсішс, іворчесіво, позіика осмыслены во многом по-новому, с учетом лучших традиций отечественного литературоведения В последние десятилетия особенно активно исследовались проблемы, связанные с религиозно-философскими основами мировоззрения писателя (В Ю Троицкий, В А Туниманов, И В Столярова, Н Н Старыгина, М М Дунаев и др ), его генетические и типологические связи с предшествеїіниками и современниками (И П Видуэцкая, И В Столярова, А М Ранчин, В А Туниманов и др), в целом — литературный контекст творчества Лескова (докторские диссертации И В Столяровой и И П Видуэцкой) Многое сделано для выявления народно-национальных корней творчества писателя (А Горелов, А М Патхченко и др ), для изучения этнокультурной проблематики (Г Д Гачев, В А Свительский и др ), актуализированы поиски новых подходов к поэтике (В М Головко, Б С Дыханова, О В Евдокимова, Г В Мосалева и др ), к жанровой системе (О Е Угдыжекова, И В Долинина, Л В Савелова, С И Зенкевич и др )
2006 год — год 175-летия Н С Лескова — стал новым подтверждением все возрастающего и в XXI столетии интереса к творчеству писателя Юбилейные международные конференции прошли в Москве (март), Санкт-Петербурге (апрель), Бордо (Франция, май), Орле (сентябрь) Были изданы четыре сборника статей о Лескове — в Санкт-Петербурге, Париже, Орле, Йошкар-Оле Вышла в свет в русском переводе монография известного французского исследователя Ж -К Маркадэ «Творчество Н С Лескова Романы и хроники» (СПб , 2006) На родине писателя в канун юбилея, в 2005 г, были опубликованы книги Б А Леоновой и А А Новиковой о Лескове
Все это, а также выход в свет первых десяти томов Полного собрания сочинений писателя (изд-во «Терра») и двух библиографических указателей литературы о Лескове под редакцией И В Столяровой (2003) и И Н Минеевой (2006) создают прочное основание для дальнейшего подлинно научного изучения лесковского наследия Усилившийся в последние десятилетия интерес исследователей к творчеству Лескова, а также недостаточная изученность его произведений: для детей и взглядов писателя на детскую литературу определяют актуальность темы диссертационной работы
Степень научной разработанности темы исследования В критике XIX-начала XX веков детское творчество Лескова не было предметом специального изучения Усилия оппонентов писателя, критиков В Буренина, Н К Михайловского, А М Скабичевского, были направлены на развенчание Лескова-художника, тогда как его адепты, П Быков, С А Венгеров, А Л Волынский, Р И. Сементковский, А И Фаресов, стремились понять и по достоинству оценить творчество писателя Детские рассказы привлекались ими лишь как материал к его биографии В то же время сотрудничество Лескова в детских журналах высоко оценивалось их издателями-редакторами, о чем свидетельствуют посмертные материалы о писателе бесподписная статья в «Задушевном слове» (1895 № 11), а также помещенные в «Игрушечке» портрет Лескова с его пожеланием журналу «внушать своим юным читателям любовь к правде и добру» и воспоминания А Н Толиверовой «Памяти Николая Семеновича Лескова Из моих воспоминаний» (1895 № 9) В монографиях о Лескове советского периода Б Другова, ЛП Гроссмана, В Ю Троицкого, И В Столяровой, Б С Дыхановой интересующая нас тема также не нашла отражения
Впервые вопрос об отношении писателя к детской литературе с привлечением некоторых архивных материалов был поставлен в газетной заметке В А Громова «Чтоб чувства добрые в читающем рождать» и более целенаправленно — в небольшой статье с тем же названием Л Г Чудновой, опубликованной в журнале «Детская литература» (1979 № 3), а также в ее предисловии к публикации в Литературном наследстве неизвестной заметки Лескова «Что читать подросткам9» (Т 101, кн 2) С обзором неизданной публицистики Лескова, касающейся и детской книги, выступил в 1990 году С А Рейсер (Русская литература 1990 № 1) О затерянной статье писателя «Безбожные школы в России», публикуя ее, пишет ОЕ Майорова1 Еще раньше, в 1977 году ТС Карской, с ее предисловием, был опубликован «Неизданный рассказ для журнала «Игрушечка» «Добрая мать по пифагорейским понятиям»» К вопросу о сотрудничестве Лескова с детскими журналами — «Детское чтение», «Игрушечка», «Задушевное слово» — обращались Л Г Чуднова, НII. Старыгина, С Г Микушкина
Тема «Лесков детям» особенно активно разрабатывалась методистами (Т Железнякова, Г Н Кудрявцева, Е Лазаренко, М П Чередникова и др ) Наиболее интересны методические статьи известного лескововеда НН Старыгиной (1983, 1994, 1996, 1997, 1998), позднее вошедшие в ее книгу «Лесков в школе» (М , 2000), которая уже заняла особое место в школьной лесковиане
Неоднократно обращалась к детским рассказам Лескова А А Кретова (Новикова) в целом ряде статей (1992, 1994, 1996, 2005), которые вошли в дальнейшем в ее книги ««Будьте совершенны » Религиозно-нравственные искания в святочном творчестве НС Лескова и его современников» (1999) и «Николай Семенович Лесков своеобразие художественного мировосприятия» (2005) Преимущественное внимание автор уделяет святочным рассказам, акцентируя значимость христианских ценностей в творчестве писателя и учитывая трактовку произведений Лескова для детей зарубежными исследователями (К Лантц, X Маклейн)
Таким образом, интересующая нас тема привлекала внимание и методистов, и литературоведов, и историков отечественной журналистики (С Г Микушкина) Однако до сих пор остаются невыясненными взгляд г писателя на детство и личность ребенка, на воспитание и образование, не систематизированы его представления о детской литературе, детских изданиях, книгах и журналах, о круге детского чтения, не исследовано множество статей из периодической печати XIX века и более сотни неопубликованных рецензий
Цель работы исследуя публицистику и критику Лескова, выяснить его представления о детстве и детском чтении и в свете этих представлений рассмотреть своеобразие художественных произведений писателя о детях и для
Майорова, О К « Жаль наших православных » о затерянной статье Н С Лескова «Безбожные шкоты в России» /Вступ ст,п\бл ипримеч ОЕ Майоровой //Путь 1994 N° 5 С 183-193
2 Из истории р сскои литературы и общественной мысли 1860 — 1890 годов Лит няследстяа T 87 М «Наука», 1977 С 127-129 детей Для достижения указанной цели были поставлены следующие задачи
— представить обзор исследовательской литературы по проблемам Лесков — детям, Лесков о детской литературе,
— выяснить взгляды Лескова на детство и личность ребенка, учитывая общелитературные и педагогические представления его времени о феномене детства,
— рассмотреть статьи Лескова, посвященные проблеме воспитания, детским книгам и журналам,
— проанализировать в проблемном аспекте художественные произведения Лескова о детях и адресованные детям «Неразменный рубль», «Пугало», «Зверь», «Под Рождество обидели», «Дурачок», «Привидение в Инженерном замке», «Томленье духа», привлекая «Кадетский монастырь», «Христос в гостях у мужика», «Лев старца Герасима», «Маланья — голова баранья», «Отцовский завет», «Пагубники» идр,
— выявить лесковские принципы адаптации чужого текста к детскому чтению, сопоставив переложение Лесковым «Тружеігиков моря» В Гюго с первым переводом этого романа
Объектом диссертационного исследования являются художественные произведения Лескова о детях и его переложение для детей романа «Труженики моря» В Гюго, публицистические и критические статьи писателя по вопросам воспитания и детского чтения, рецензии-отзывы на детские книги, прочитанные Лесковым на заседаниях Особого отдела Ученого комитета Министерства народного просвещения и находящиеся в Российском государственном историческом архиве (РГИА)
Предмет исследования — проблемы детства и детского чтения в публицистике и критике Лескова, а также идейно-художественное своеобразие произведении писателя для детей
Теоретико-методологической базой диссертации являются фундаментальные труды отечественных ученых в области проблематики и поэтики, метода и стиля М М Бахтина, В В Виноградова, Б О Кормана, Д С Лихачева, Ю М Лотмана, Б М Эйхенбаума и др В работе учтены научные достижения ведущих исследователей творчества Лескова И В Столяровой, В Ю Троицкого, Б С Дьтхановой, И П Видуэцкой, Н Н Старыгиной, О В Евдокимовой идр
Методы исследования. Работа базируется на системном подходе, сочетает историко-генетический, типологический, историко-сравнительиый методы
Научная новизна работы заключается в том, что здесь впервые — на основе малоизвестных и неопубликованных статей и отзывов Лескова — сделана попытка выявления его представлений о детстве и детском чтении (детской литературе) Впервые выясняются принципы переработки писателем для детей классического текста, и объектом такого анализа — тоже впервые — становится лесковское переложение для детей романа В Гюго «Труженики моря», не переиздававшееся после 1872 года, а другие детские произведения рассматриваются в новом проблемном аспекте, с учетом требований самого писателя к детскому чтению
На защиту выносятся следующие положения:
1 Лесковское понимание детства и личности ребенка развивается в русле национальной отечественной традиции и при всем своеобразии вполне соответствует общелитературным и научным представлениям XIX столетия об этом социокультурном феномене Для него ребенок — это личность, полноправный «другой», субъект деятельности Своеобразие лесковскои концепции детства определяется, прежде всего, приверженностью писателя православной антропологии, ребенок у Лескова, как и в народном сознании, непосредственно соотносится с образом Христа-младенца
2 Лесков выступил не только как создатель подлинно художественных произведений для детей, но и как замечательный критик детской литературы Требования к детской книге и кругу детского чтения определяются его педагогическими воззрениями, которые приобретают в творчестве писателя расширительное значение «вопросов жизни» и в качестве таковых оказываются связанными с глубинными основами его мировоззрения, с программой ігравственного переустройства человека и мира А детская книга в понимании Лескова становится могучим средством воспитания личности в ребенке
3 Отношение Лескова к современной ему детской литературе и периодике было резко критическим Он выступает против отстранения ребенка от реальной жизни, против «одурманивания» его ложными мещанскими идеалами и ратует за такие книжки, которые «писаны умом и талантом» Обращение к архивным отзывам Лескова на детские издания позволило конкретизировать требования, предъявляемые писателем к детской книге, выяснить особенности его подхода к оценке учебной и «развлекательной» литературы
4 Неудовлетворештость состоящем отечественной словесности для детей инспирирует мысль писателя о необходимости расБіирения круга детского чтения, о приобщении ребенка к «большой литературе», что побеждает его к личному участию в такой работе В 1872 году в издательстве М О Вольфа выходит книга «Труженики моря Роман Виктора Гюго, приспособленный для детей М Стебницким»
5 Произведения Н С Лескова для детей органически связаны как с критико-публицистическим, так и с художественным творчеством писателя В них в полной мере реализовались требования Лескова-критика к детской книге
6 Основная для творчества писателя тема праведничества присутствует и в детских рассказах Его маленькие герои живут по правде, по совести или приходят к такому итогу в результате различных испытаний В рассказах «Неразменный рубль» и «Пугало» психологически тонко изображается сложность души ребенка, репрезентирующая авторский взгляд на двойственную сущность природы человека Почти во всех «детских» рассказах ярко раскрывается определяющее влияние «обстоятельств» на формирование личности ребенка Иной тип героя, внутренне свободного, с детства живущего «для других», представлен в рассказе «Дурачок»
7 Большинство лесковских произведений для детей «писаны мемуаром» (Н Лесков), что отражает эстетическую установку автора на документализм и определяет особый характер художественного времени, а также другие особенности поэтики
Теоретическая значимость диссертации состоит в установлении основных направлений связи публицистического и художественного творчества писателя, в выявлении принципов адаптации классического текста к детскому восприятию
Практическая значимость работы Положения и выводы диссертации могут быть использованы при подготовке общих и специальных курсов по истории русской и детской литературы XIX века, а также при дальнейшей научной разработке исследуемой темы и связанных с нею проблем
Апробация научных результатов исследования осуществлялась на Международных научных конференциях в Орле «И С Тургенев и Ф И Тютчев в nOXixcivCTC мировой кулыуры» (сешяирь 2003), «Наследие Н С Лескова и проблемы литературоведения в изменяющейся России» (сентябрь 2006), на Всероссийской научно-практической конференции «Мировая словесность для детей и о детях» (Москва, январь 2007, 2008), на межвузовской научно-практической конференции «Детская литература прошлое и настоящее» (Орел, март 2008), на региональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы изучения и преподавания литературы в вузе и школе» (Йошкар-Ола, ноябрь 2007, заочное участие), на литературных чтениях в Орловском государственном литературном музее И С Тургенева (ноябрь 2005), на лесковских чтениях в Доме-музее НС Лескова (март 2007, 2008) Материалы диссертации и результаты исследования обсуждались на заседаниях аспирантского объединения и кафедры Истории русской литературы XI-XIX вв Орловского государственного университета По материалам диссертации опу бликовано 6 статей
Структура работы диссертационное исследование состоит из Введения, двух глав, Заключения, Примечаний, Списка литературы и Приложения, в котором представлен перечень использованных в диссертации рецензий Н С Лескова, зафиксированных в протоколах «Журналов заседаний Особого отдела Ученого Комитета Министерства Народного просвещения» за 1874 и 1875 годы Общий объем работы составляет 196 страниц Список литературы включает 298 наименований
Основное содержание диссертации.
Во Введении обоснована актуальность темы исследования, степень ее изученности, научная новизна, определены цели и задачи работы, методологические принципы, сформулированы основные положения, выносимые на защиту, дан краткий обзор научно-критической литературы, связанной с историей изучения темы
В главе первой — «Тема детства и проблема детского чтения в статьях и рецензиях Н,С. Лескова 1860-1890-х гг.» — рассматриваются газетные и журнальные статьи Лескова указанного периода, посвященные вопросам воспитания и проблеме детского чтения, анализируются отзывы писателя о детских книгах и журналах, прочитанные им на заседаниях Особого отдела Ученого комитета Министерства народного просвещения в 1874-1875 гг
В § ІЛ» — «Проблемы детства в общелитературной и научно-педагогической мысли 1860-х годов и позиция Н.С. Лескова- Деятельность IIЛ. Пирогова в оценке Лескова» — выясняется лесковское понимание детства и личности ребенка в контексте общелитературных и научных представлений об этом социокультурном феномене
История формирования концепции детства, психология, философия и образы детства рассматриваются сегодня в исследованиях по детской литературе ИН Арзамасцевой, Л В Долженко, Т В Ковалевой, И Г Мииераловой, С А Николаевой, ЛН Савиной, М Эпштейна и Е Юкиной и др Теме детства в творчестве различных писателей посвящено множество работ и диссертаций, кандидатских (Н Г Бочаевой, В Я Зимина, М А Курбаковой) и докторских (И Н Арзамасцевой, Т В Ковалевой, С М Лойтер, И Г Минераловой)
Исследователи неоднозначно решают вопрос об истоках литературных представлений о детстве, о возникновении и этапах формирования концепции детства И Н Арзамасцева пишет «Истоки художественных представлений о детстве и ребенке нужно искать там же, где лежат истоки всего мирового искусства, — в архаических цивилизациях, в эпохе античности, раннего христианства » И С Кон доказывает, что дети и детство вошли в систему духовных ценностей общества лишь в XVIII веке М Эпштейн и Е Юкина называют эпохой возникновения концепции детства романтизм Нам ближе точка зрения Т В Ковалевой, которая считает, что в русской литературе и общественной мысли концепция детства формируется постепенно, а ее истоки усматриваются в Древней Руси4
Не углубляясь в многовековую историю формирования концепции детства и опираясь на имеющиеся научные труды, согласимся с общенаучным выводом о том, что в общественной мысли и литературе XIX века концепция детства вполне сложилась и что по основным параметрам она близка современным научным представлениям
Самое активное участие в разработке проблем детства в XIX веке приняли известнейшие писатели и критики — Н М Карамзин, В А Жуковский, В Ф Одоевский А Погорельский, В Г Белинский, Н Г Чернышевский, Н А Добролюбов, Н А Некрасов, Ф М Достоевский, Л Н Толстой, С Т Аксаков, в дальнейшем — В Г Короленко, В М Гаршин, АП Чехов, ДН Мамин-Сибиряки др, а также представители научно-педагогической мысли — НИ Пирогов, К Д Ушинский, В И Водовозов, В Я Стоюнин, С А. Рачинский и др Имя II С Лескова никогда не включалось в этот ряд исследователями детской литературы Между тем, проблема воспитания была одной из центральных в его публицистике и критике на протяжении всего творческого пути, и его взгляды во многом «пересекались» с воззрениями многих из названных литераторов и педагогов, прежде всего, Н И Пирогова и Л Толстого
Трилогия Толстого, по общему признанию писателей и ученых, открыла новый этап в развитии детской литературы и педагогической мысли Автор «Детства» впервые представил углубленное художественное исследование мира детства, психологии души ребенка, воссоздал историю эмоционально-нравственного, интеллектуального и духовного роста личности Лескову близок взгляд Толстого на детство как на особый, неповторимый период в жизни человека, формирующий личность в ребенке Идентичны суждения Толстого и Лескова о детях, «брошенных на улицу» (Лесков), о развращающем влиянии на детей ложной системы воспитания, о главной цели воспитания ребенка, которую оба писателя видят в том, чтобы «научить человека жить, то есть меньше брать от других, а больше давать»
Для Лескова ребенок — это личность, за развитие которой несут ответственность семья, школа и государство, общество в целом Ребенок не может быть в реальной жизни лишь объектом воспитания, а в литературе — только объектом изображения Он полноправный «другой», субъект любой деятельности Своеобразие лесковской концепции детства, как показал проведенный нами анализ всего, его приверженностью к православной антропологии Ребенок же непосредственно соотносится с образом Христа-младенца, как и в народном сознании Если Тургенев, как утверждает М А Курбакова, «не приемлет христианской эстетики и символики в образе ребенка» , то для Лескова, рисующего образы детства, эти составляющие вполне органичны «Дитя — божий посол », — говорит он не однажды в своих рассказах («Под Рождество обидели», «Пустоплясы») Взгляд Лескова на ребенка как на «Божье дитя» выражается и в публицистике, и в художественном творчестве писателя, связывая их в главном
«Детская» тема в статьях Лескова 1860-х — начала 1890-х годов (вопросы воспитания)
Детская тема представлена в публицистике Лескова различными аспектами. Это и раздумья писателя о семье, её основополагающем значении в жизни общества, в связи с чем его волнуют и начавшиеся, даже в деревне, процессы разрушения семьи («Пагубники»). Это тревога за будущее работающих детей и подмастерьев («Торговая кабала», « 0 маленьких людях » и др.) и, в целом, детей, оставшихся без присмотра родителей («Брошенные на улицу»), мысли о школах, в том числе раскольничьих («О раскольниках г. Риги, преимущественно в отношении к школам», «Искание школ старообрядцами»), о воспитании и образовании. Мы обратимся, прежде всего, к вопросам воспитания, проясняющим, на наш взгляд, представления писателя о ребёнке .
В критико-публицистическом наследии Лескова можно выделить целый корпус статей, посвященных проблемам воспитания и образования детей. Однако, по справедливому замечанию Т.С. Карской, вопрос о педагогических взглядах писателя «не получил ещё должного отражения в научной литературе» (Т.С. Карская, 1977, с. 128). Это высказывание остаётся в силе и сегодня.
Вопросы воспитания, казалось бы, чисто педагогические, в творчестве -Лесковаг—критико-публицистическом—и—художественном;—приобретают расширительное значение «вопросов жизни» и, в качестве таковых, оказываются связанными с глубинными основами его мировоззрения, философского и общественно-политического. Подобно Л. Толстому и Достоевскому, Лесков предлагает программу нравственного переустройства не удовлетворяющей чувству справедливости русской жизни, постепенное совершенствование человека и общества. Мирная победа добра над злом возможна, по Лескову, лишь через нравственное совершенствование каждой отдельной личности, двойственной по своей природе: «Прямолинейных натур ... нет в природе: живой человек гораздо сложнее, и добро у него мешается со злом...» (Н.С Лесков, 1878, № 34, с. 3). Отсюда афористическая формула: «Изменение всего, но вначале всего в самом человеке» [Л., V: 207].
Неустройство и бездуховность русской жизни, усилившиеся с наступлением века буржуазного хищничества, он напрямую связывал с невоспитанностью своих современников: «Мы очень невоспитанны» [Л., IX: 371]. По справедливому замечанию И.В. Столяровой, Лесков «толкует понятие «воспитание» очень широко, понимая под ним не столько внешнюю культуру поведения, сколько способность русского человека преодолеть инерцию бытия, задуматься о своём призвании, о своём образе жизни в обществе, житейские нормы в котором пока ещё очень далеки от идеала» (И.В. Столярова, 2006, с. 8).
Мысль о первостепенной роли воспитания в развитии как отдельной личности, так и всего общества лежит в основании многих художественных произведений Лескова, на что указала И.В. Столярова. В романе «Некуда» (1864) и рассказе «Загадочный человек» (1871) именно с распространённым в русском обществе недостатком воспитания связывается бесплодность попыток «чистых нигилистов» найти в окружающей их среде людей, которые могли бы переломить в себе узкий эгоизм и мелкое тщеславие, проникнуться общими гражданскими интересами, диктуемыми переломным историческим моментом в жизни страны, объединить свои усилия для необходимых преобразований.
Эта недостаточная нравственная воспитанность тех, кто претендует на роль-передовых—деятелейг-особенно-бросается-в-глаза-героям-иностранцам: Райнеру в «Некуда», Артуру Бенни в документальной повести «Загадочный человек» (1871). Бенни приехал в Петербург, а затем отправился вглубь России с надеждой быть свидетелем и участником свершения великого социального переворота — переустройства русской жизни в духе социалистических идей. Знаменательна в этом отношении следующая ремарка автора, выявляющая немаловажные предпосылки ожидающего его разочарования. «Бенни ещё в Петербурге изумляла крайняя невоспитанность Ничипоренки, но там она приходилась ещё как-то к масти того кружка, в котором он знал этого предпринимателя, и не била в глаза. По незнанию России и по своему чистому младенческому легковерию Бенни думал, что, стало быть, таковы повсюду нравы в России и что несносная невоспитанность Ничипоренки тяжела только для него, человека нерусского, а русским людям она всем нимало не противна...» [Л., III: 326].
В ином аспекте та же тема невоспитанности русского человека раскрывается в романе Лескова «Обойдённые» (1865). Изломанная жизнь главного героя Подолинского убеждает читателя в том, что «невоспитанность» губительна для человека в сфере его частного существования, даже если он наделён от природы чуткой и доброй душой и участлив к окружающим. Позволив вздорной, пустой, мещански настроенной женщине соединиться с ним узами брака, страдая потом от своего ложного положения, Подолинский не раз винит во всём своё «проклятое» воспитание, не подготовившее его к жизни, к возможностям разумного разрешения конфликтов, возникающих в сфере личных отношений с женщинами.
В последующем за «Обойдёнными» романе «Островитяне» (1866) тема воспитания также занимает весьма существенное место. В этом произведении доминирующим оказывается тот её аспект, который связан с формированием твёрдого характера, с развитием у подрастающего человека способности «самообладания». Без этого качества, по убеждению писателя, и доброта, и талант, и красота — всё теряет свое значение и ценность, и жизнь человека обречена на трагизм. Избалованный признанием, успехом, женской любовью художник—-Истомин,—который—причислен—автором—к—художникам-«прихотникам», не желающим ни в коей степени сдерживать себя в любых малых и больших капризах, оказывается в романе наказанным слепотой, утратой творческого дара. Драматична и судьба Манички Норк, оказавшейся в плену некой романтической грёзы, внушенной ей Истоминым, и всецело отдавшейся в юности своей страсти к нему. Только ценой больших страданий, нравственных потрясений и последующего за ними искреннего покаяния она приходит впоследствии к осознанию своего истинного призвания и становится хорошей детской писательницей. Книги, написанные Марией Норк по личным впечатлениям от дальних путешествий, помогают детям не только познакомиться с тем, как велик и разнообразен мир, но и приобрести необходимые нравственные ориентиры.
Не имеющими элементарных представлений о нравственности изображены в романе «На ножах» герои-«нигилисты», люди бездуховные, живущие по принципу «всё позволено». Им противостоят герои-праведники Лескова. Протопоп Савелий Туберозов, воспитывающий сограждан на высоких христианских идеалах, с горечью убеждается в бездуховности людей — «...мы во Христа крестимся, но еще во Христа не облекаемся» [Л., IV: 59] — и пророчествует: «Без идеала, без веры, без почтения к деяниям предков великих... это... это сгубит Россию» [Л., IV: 183].
Смысл жизни и высокое призвание человека писатель видел в активной и «деятельной нравственности»: «пока мы живём и мир стоит, мы можем и должны всеми зависящими от нас средствами увеличивать сумму добра в себе и вокруг себя. .. . Само христианство было бы тщетным и бесполезным, если бы оно не содействовало умножению в людях добра, правды и мира» (Н.С.Лесков, 1984, с. 116).
Деятельность Лескова по рецензированию учебных книг в Министерстве народного просвещения
Более полному осмыслению требований Лескова к детской книге способствует обращение к архивным материалам, находящимся в РГИА. Эти отзывы позволяют конкретизировать приведённые выше положения, вводят в лабораторию Лескова-критика, позволяют выяснить особенности подхода писателя к оценке детских книг. Но прежде кратко остановимся на причинах и характере деятельности Лескова на государственном поприще.
В течение девяти лет, с января 1874 по февраль 1883 года Н.С. Лесков состоял на государственной службе: был членом Особого отдела Учёного комитета Министерства народного просвещения. Служба эта была вынужденной из-за сложности материального положения семьи писателя.
Особый отдел был создан 24 мая 1869 года в целях надзора за учебной народной и детской литературой . Члены Комитета рецензировали изданные книги, иногда рукописи с целью их рекомендации в библиотеки учебных заведений всех уровней, начиная с первоначальных и начальных школ. Свои отзывы они представляли для обсуждения на заседаниях Особого отдела. Работа эта не могла быть вполне творческой, так как регламентировалась охранительными задачами.
Позиция Лескова, особенно в опубликованных статьях, написанных на основе отзывов, а также обличительный характер произведений писателя о духовенстве противоречили «охранительным» задачам Комитета, что привело, в конечном итоге, к его отставке, которая вызвала большой общественный резонанс. Но и на этой, тяготившей писателя службе он оставался самим собой: человеком страстным, честным, ответственно относящимся к любому делу и умеющим отстаивать своё мнение.
Всего, как выяснил С.А. Рейсер, Лесков написал 253 отзыва о 268 книгах. Большинство-из-них отрицательные:-1-19;-2-5-книжек-отклонены-по-разным причинам (См.: С.А. Рейсер, 1990, с. 191). Выполнял писатель и другие поручения. По указанию министра народного просвещения Д.А. Толстого им были написаны две пространные докладные записки — о пьянстве и о преподавании закона Божия. Большинство лесковских отзывов, как справедливо заметил С.А. Рейсер, касается русской литературы. Но, как правило, они посвящены второстепенным и третьестепенным авторам, творившим на потребу дня. Тем не менее, лесковские рецензии дают полное представление о том, чего писатель не принимает в детской книге. И это не просто «голая» критика, но отрицание во имя утверждения подлинно художественной литературы для детей. Вряд ли справедливо замечание Л.Г. Чудновой о статье «Что читать подросткам?». В ней, по мнению исследовательницы, «писатель не раскрывает обстоятельно тех самых идей, которые он противопоставляет «вредному вздору» критикуемой им журналистики» (Л.Г. Чуднова, 1979, с. 30). Мы считаем, что и в данной статье, и в отзывах Лесков, указывая на-негативное, тем самым помогает понять, «что такое хорошо». О характере резолюций, принимавшихся на заседаниях Особого отдела Учёного комитета, Лесков говорит в письме к И.С. Аксакову от 22 января 1875 года. Заметив, что ««Одобрение»... не даётся за достоинства отрицательного свойства», он продолжает: «...в Комитете существуют три категории: 1) Рекомендовать (значит обязательно для школьн ых библиотек); 2) Одобрить, то есть похвалить, указать на книгу и 3) Допустить. Последнее касается до тех, которые, как Вы говорите «ничего»» [Л., X: 376]. Но выводы лесковских отзывов, и положительных, и отрицательных, удивительно разнообразны; одинаковых среди них просто нет, несмотря на ограниченность резолюционной части тремя формулировками: рекомендовать, одобрить, допустить. Но обратимся конкретнее к статьям и отзывам Лескова, раскрывающим его требования к детской книге. Лесков-рецензент категорически отказывается («я не нахожу никакой пользы»)-——рекомендовать-—-для-—«училищных——библиотек» -книги бессодержательные, отличающиеся «нестаточностью фабулы», бедностью вымысла, незнанием и искажением предмета изображения неправдоподобием вымышленных ситуаций, бедностью, грубостью и «неестественностью» языка, «манерностью» и «слащавой сентиментальностью» изложения. Он не щадит за малейшие отступления от жизненной правды даже Д.В. Григоровича и известного педагога В.П. Острогорского. Правда, С.А. Рейсер объясняет отрицательное отношение Лескова к Д. Григоровичу, как и к А.Ф. Погосскому, Ф.Д. Нефёдову, различием идейных позиций писателей. Исследователь пишет: «Либерально настроенный Д.В. Григорович не вызывал симпатий Лескова» (С.А. Рейсер, 1990, с. 187). И о Нефёдове: самое имя Ф.Д. Нефёдова — писателя, близкого к народническим кругам, предопределило в мае 1874 года резко отрицательную оценку его рассказа (речь идёт о рассказе Ф.Д. Нефёдова «Безоброчный»).
Особенно нетерпимо относится Лесков к произведениям, обнаруживающим серьёзные просчёты в содержании, незнание писателями предмета изображения: будь то крестьянский быт, о котором многие из них пишут, монастырская жизнь, факты Священной истории и т.д. Причём, особую неприязнь он испытывает к неудачным, по его терминологии, «институтским», сочинениям писательниц, не знающих жизни, Энгельгардт (Ольги Н.), А.А. Благово, Т. Толычевой, Е.В Щепиной. Так, в книжке «Рождественские праздники» А.А. Благово он не находит «ни мастерства, ни таланта» и, приводя примеры, отмечает множество «несообразностей». И далее говорит: «Вся эта брошюра написана слогом, имеющим все характеристические особенности женских институтских упражнений в сочинительстве». Об «Истории двух братьев» вновь замечает: «Писание опять такое же институтское, и притом в развитии фабулы всё анекдотическое незнакомство институтки с народною жизнью». О «сборничке» писательницы «Журнал для детского чтения», где представлено «всего очень понемногу и всё в очень странных образчиках», пишет ещё критичнее: «а) Беллетристика.
Автобиографическое начало в рассказах для детей и мемуарная форма повествования
А. Лесков, несомненно, прав, утверждая, что в творчестве отца «много автобиографичного, но почти всегда с творческой вольностью.
Беллетрист до мозга костей, он предпочитал художественность летописной точности» (А. Лесков, 1984, т. 1, с. 38). Разумеется, для писателя Н.С. Лескова важно было передать в первую очередь не столько хронологию деталей событий, сколько чувства и настроения, вызванные ими, своё переживание этих событий, когда-то поразивших детское воображение и запомнившихся навсегда. Вот почему, став уже мемуаристом прошлого, Лесков изображает события детства как сиюминутные, переживаемые повествователем в момент их воспроизведения. Лесков не создал такого автобиографического повествования, как, например, Л. Толстой («Детство. Отрочество. Юность») или СТ. Аксаков («Семейная хроника», «Детские годы Багрова-внука», «Воспоминания»); не ставил перед собой цели изображения истории взросления, истории души ребёнка, но его произведения о детях и для детей дают представление-о-мирочувствовании- маленького героя-в-разные-периоды его жизни. Рисуя отрезок жизни маленького человека, ограниченный рамками времени, Лесков и на малом пространстве умеет показать обогащение эмоциональной сферы героя, рост его сознания: выход из мира полуфантастических легенд и поверий к реальности, пробуждение «голоса» «натуры», «серого человека», совести.
Автобиографизм рассказов о детях неоднократно подчёркивался исследователями (Н.Н. Старыгиной, А.А. Новиковой, В. Семёновым и К. Киносян). Автобиографические черты находят в облике «барчука Миколаши» («Неразменный рубль»), героях «Зверя» и «Пугала», в характерах других персонажей этих рассказов: в бабушке Миколаши — черты Акилины Васильевны, бабушки Лескова; в дядюшке героя «Зверя» — многие качества Алферьева, дяди писателя; в «дедушке Илье» — реальный образ из гостомельского детства Лескова (См.: А. Лесков, 1884, т. 1). Даже эпизоды, связанные с третьестепенными персонажами, например, Аннушкой Шибаёнок, имеют реальные прототипы. В названных рассказах весьма ощутимо отразились воспоминания детства писателя: Гостомль, Панин хутор, Кромы. Сам Лесков об истории Селивана в «Пугале» пишет: «Это истинный кромской случай» [Л., XI: 358]. А сын писателя, воссоздавая картину детства отца, цитирует целые фрагменты из «Пугала» и других его произведений как реальные факты детства Николая Семёновича. Но ведь Лесков пишет не мемуары, а подлинно художественные произведения, создавая своеобразный и неповторимый сплав факта и вымысла, документальной действительности и творческой фантазии.
Рассказы «Неразменный рубль», «Пугало», «Зверь», «Привидение в Инженерном замке», «Томленье духа», «Дурачок» написаны «мемуаром», от первого лица, как воспоминания о детстве, поэтому в повествовании своеобразно соотнесены различные речевые сферы, прежде всего, повествователя и героя, иногда — народных легенд и поверий. И тогда речь должна идти о множественности субъектов повествования (В. Виноградов). Изображение прошлого «мемуаром» создаёт определённые трудности сочетания- различных—временных—планов.—В:Бг—Шкловский—говорит—об опасности, с одной стороны, «вставлять себя сегодняшнего» в это прошлое, а с другой, — «вспоминая, остаться только в прошлом». Следовательно, «надо писать о прошлом, не вставляя себя сегодняшнего в прошлое, но видя прошлое из сегодняшнего дня» (В.Б. Шкловский, 1966, с. 415). Лесков, воссоздавая прошлое, сумел преодолеть эти трудности.
Сам писатель считал «мемуарную форму вымышленного художественного повествования» [Л., X: 452] наиболее близкой для себя. Ф.И. Буслаеву он писал: «По правде же говоря, форма эта мне кажется очень удобною: она живее, или, лучше сказать, истовее рисовки сценами... Но, мне кажется, не только общего правила, но и преимущества одной манеры перед другою указать невозможно, так как тут многое зависит от субъективности автора» [Там же]. Субъективность Лескова и проявилась в этой приверженности к мемуарной форме повествования, отвечающей одному из основных эстетических принципов реализма писателя — принципу достоверности, установке на документализм. «Давно сказано, — пишет он, — что «литература есть записанная жизнь, и литератор есть в своём роде секретарь своего. времени», он записчик, а не выдумщик, и где он перестаёт быть записчиком, а делается выдумщиком, там исчезает между ним и обществом всякая связь» (Н.С. Лесков, 1984, с. 34). С этим стремлением Лескова строить свои отношения с читателем «на основе факта» связаны многие особенности его поэтики, в том числе — мемуарная («писать мемуаром») и сказовая формы-повествования.
В рассказе «Неразменный рубль» перед нами «дитя живое», которое живёт, действует, любит, замирает от страха, познаёт новое, радуется. Но рядом — осмысляющий и анализирующий происходившее с ним в детстве взрослый повествователь. У Лескова всё сложно — разные субъектные призмы: и мальчика, и взрослого повествователя, и других лиц, передающих различные легенды и поверия. Нельзя поэтому без пояснений сказать о повествователе «образ рассказчика-ребёнка». Более права А.А. Кретова, когда говорит: «события здесь преломляются через призму детского сознания, — художественный—-приёмг—который— многократно—усиливает—глубинный «взрослый» смысл повествования. Простой, как бы псевдодетский стиль произведения является у Лескова-художника утончённой маской, за которой открывается внутренняя глубина и необозримая «духовная перспектива»» (А.А. Кретова, 2005, с. 10). Это характерно не только для святочных рассказов, о которых пишет исследовательница, но и для всех, перечисленных выше.
Повествовательная форма их типична для произведений автобиографического жанра. Это рассказ от первого лица, где главный герой является одновременно повествователем. Но наряду с его голосом звучит и голос взрослого героя, оценивающего прежние впечатления. Таким образом, присутствует как бы двойной взгляд на изображаемое: через призму сознания ребёнка, чем достигается непосредственное восприятие действительности и достоверность внутренних движений души маленького героя, и второй, корректирующий их и прерывающий повествование ребёнка размышлениями более общего характера. Отсюда вытекает и особый характер художественного времени в произведениях автобиографического жанра: оно отличается дистанцией между прошлым и настоящим повествователя, который вспоминает о своем «я» в детстве. Характерны в этом плане следующие речевые обороты: «Моё детство прошло в Орле. Мы жили в доме Немчинова... Теперь я не могу разобрать, где именно стоял этот высокий деревянный дом, но помню, что из его сада был просторный вид...» [VII: 182]; «Все эти живые и занимательные истории имели тогда для меня полную вероятность...» [VII: 185], «я был очень счастлив в своём детстве...» [VII: 224].
Окружающий мир: «свои» и «чужие» в рассказах «Привидение в Инженерном замке»», «Под Рождество обидели», «Томленье духа» и др
Окружающий ребёнка мир — это, прежде всего, семья. Лескову, рано покинувшему родное гнездо, затем, во взрослом состоянии, испытавшему все трудности неудавшейся семейной жизни, а с конца семидесятых годов — и полное одиночество, был внутренне дорог тихий семейный уют. Он был глубоко убеждён в «величайшей пользе» для ребёнка «доброй семьи» (Н. Лесков, 1988, с. 245), поэтому не только в публицистике, но и в художественном творчестве писатель не уходит от этой темы и в то же время не акцентирует её.
В произведениях о детях семья, отец, мать не даны крупным планом, но семейная атмосфера жизни ребёнка вполне ощутима. Ведущей фигурой в ней иногда («Неразменный рубль») становится бабушка, а не maman, как у Николеньки Иртеньева, что вполне соответствует реалиям лесковского детства.
Именно"в детстверебёнку"постепенно"открывается_окружающий его_мир: родные, «чужие», мир природы и большой мир — не только людей, но идеалов. Дитя усваивает азы жизни, первые правила и законы человеческого общежития. Лесков убеждён, что от этих ранних лет, когда душа ребёнка более всего открыта навстречу жизни, зависит многое. Испытанные в детстве добрые, равно как и дурные, влияния обязательно скажутся на дальнейшей судьбе человека. Почти во всех своих «детских» произведениях Лесков раскрывает это влияние «обстановки», «окружения» на формирование личности ребёнка.
Рассказ «Привидение в Инженерном замке» впервые был опубликован в «Новостях и Биржевой газете» 5 и 6 ноября 1882 года под названием «Последнее привидение Инженерного замка». Но в сборник «Святочных рассказов» (1886) и Собрание сочинений 1889 года он вошёл с изменённым названием.
Инженерный Михайловский замок был выстроен для Павла І в 1797 — 1800 годах. Здесь же он был убит в ночь с 11 на 12 марта 1801 года. С 1810 года в этом здании располагалось Инженерное училище, с 1819 года — Главное Инженерное училище, затем — Николаевская Инженерная академия,, образованная в 1855 г. Пётр Карлович Ломновский был начальником Главного Инженерного училища с 1844 г.
Материалом для рассказа послужили воспоминания выпускника 1864 года И.С. Запорожского (в произведении — 3-ский), рассказавшего Н.С. Лескову в июле 1881 года о случае у гроба директора училища Ломновского (См.: А.Н. Лесков, 1984, т. 2, с. 151).
«Привидению в Инженерном замке», в основном его пересказу, посвятил полторы страницы своей книги В. Семёнов (См.: В. Семёнов, 1981, с. 188-189). Более подробно об этом святочном рассказе пишут С. Зенкевич и А. Кретова. Первая рассматривает рассказ в свете интересующей её темы «чудесного душевного преображения» героя через «встречу» с праведником (СИ. Зенкевич, 2005, с. 12). А.А. Кретова, подчеркнув, что идейной основой рассказа становится та же, что в «Звере», ««рождественская логика»: («любовь, уничтожающая страх»), говорит далее: «Название отсылает нас к практике западного-святочного-повествования-с непременным-включением в действие потусторонних сил, духов и т.п.» (А. Кретова, 1999, с. 242). Это подтверждается и упоминанием в самом тексте рассказа «описания, сделанного поэтом Гейне для виденной им «таинственной женщины»» [VII: 54]14, с которой Лесков соотносит «привидение» Инженерного замка, больную вдову Ламновского: «как то, так и это представляло «труп, в котором заключена душа»» [Там же].
«Время привидений, — пишет В. Семёнов, — уходило в прошлое, и они лишь изредка появлялись в рождественскую ночь, чтобы напомнить о своём существовании» (В. Семёнов, 1981, с. 188). Однако начало рассказа — «Есть дома, где... нечисто» — заставляет вспомнить об определении, которое Лесков дал себе в разговоре с А.П. Чеховым: «я — мистик». Писателя, несомненно, привлекают необычные, мистические явления жизни и человеческого воображения. Не случайно рассказ начинается описанием «мрачной и таинственной репутации этого угрюмого дома» [VII: 45], Павловского дворца, в котором обитают духи и привидения, где видели тень Петра, предсказавшего своему правнуку близкую кончину, и где после смерти Павла, в его комнате, «живёт» «дух императора».
Правда, корректируя свою позицию, писатель делает существенную оговорку о домах, «где, по общему мнению, нечисто, то есть, — поясняет он, — где замечают те или другие проявления какой-то нечистой или по крайней мере непонятной силы» [VII: 44]. И это «непонятное» в финале окончательно разъясняется: «грозное привидение» [VII: 55], вселившее не просто страх, но «ужас» в детей, отчего они «окаменели» [VII: 55], оказывается больной вдовой покойного генерала, походившей на живой труп. «Земность» фантастического в рассказе особо подчеркнул Маркадэ: «В рассказанном анекдоте сверхъестественное событие объясняется реальным образом. В этом смысл рассказа, его отличие от «Белого орла» ... Причина всех ошибок коренится в воображении людей и их склонности к суеверию. А между тем писатель, вопреки нашей воле, увлекает нас в этот волшебный мир, на каждом шагу показывая нам лжепривидения» (Ж.-К. Маркадэ, 2006, с. 336). Исследователь прав:_на протяжении_всего-рассказа писателю удаётся-держать-в напряжении-не только своих персонажей, но и читателей.
Герои рассказа — малолетние «инженерные кадеты», охарактеризованные автором не без симпатии: «Это был народ ещё более молодой и совсем ещё не освободившийся от детского суеверия и при том резвый и шаловливый, любопытный и отважный» [VII: 45]. Но психологическая атмосфера тайны, напряжения и страха, в которой они живут изо дня в день, оказывает неблагоприятное воздействие на психику детей и в то же время порождает их бесчеловечные шалости.
Репутация «страшного замка» не только была известна кадетам, но очень их интересовала: «дети напитывались этими страхами» и «очень любили пугать других», особенно «новичков, или так называемых «малышей», которые, попадая в замок, вдруг узнавали такую массу страхов о замке, что становились суеверными и робкими до крайности» [VII: 45].
Не только сохранившиеся предания о худой славе дворца, о «таинственных явлениях» духов, о «предвещательных тенях» и сбывавшихся пророчествах, но и наличие в реальной жизни кадетов закрытой на замки «страшной спальни покойного императора», в которой происходили почти на их глазах всё новые и новые истории, — всё это, накладываясь на «детское суеверие», создавало атмосферу постоянного нервного напряжения и страха [VII: 45]. Общее настроение не изменилось и после принятых начальством мер по изменению характера комнаты: «Кадеты продолжали верить, что в их замке живёт, а-иногда ночами является призрак». При этом «младшие просто слепо верили, — пишет автор, — а старшие иногда сами устраивали его появление». Но «и сами подделыватели привидения его тоже побаивались» [VII: 46].
