Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Поэзия «озерной школы» и русская литература первой половины ХГХ века (традиции и переводы) 13
1. Поэты «озерной школы» и В.А.Жуковский (традиции и переводы) 13
2. Традиции «озёрной школы» в творчестве А.С.Пушкина 28 3. И.И.Козлов - переводчик произведений поэтов «озерной школы» 50 ,
4. С.Т.Кольридж и М.Ю.Лермонтов (к вопросу о литературной преемственности) 56
Глава вторая. Поэзия.«озерной школы» в восприятии русских писателей и переводчиков второй половины ХІХ века 60
1. Произведения Р.Саути в переводах А.Н.Плещеева 60
2. Д.Е.Мин - переводчик произведений В.Вордсворта 65
3. Баллада Р.Саути «The Inchcape Rock» в русских интерпретациях второй половины XIX - начала XX века 75
4. И.З.Суриков как переводчик стихотворения Р.Саути «Complaints of the Poor» 77
5. «Озерная школа» в творческом восприятии Я.К.Грота и М.Прахова 79 Глава третья. «Сказание о старом мореходе» С.Т.Кольриджа в
переводческих интерпретациях Ф.Б.Миллера, Н.Л.Пушкарева, А.А.Коринфского и Н.С.Гумилева (сопоставительный анализ) 85
Глава четвертая. Поэзия «озерной школы» и русская литература начала XX века (традиции и переводы) 118
1. Творчество поэтов «озерной школы» в интерпретации Н.С.Гумилева 118
2. Н.А.Оцуп - переводчик баллад Р.Саути 128
3. Произведения В.Вордсворта и С.Т.Кольриджа в переводах Г.В.Иванова 137
4. К.Д.Бальмонт - переводчик произведений В.Вордсворта и С.Т.Кольриджа 151
5. Баллада Р.Саути «Jaspar» в переводе Д.Л.Майзельса 161
6. Стихотворения В.Вордсворта в творческой интерпретации Н.А.Энгельгардта 165
7. В.А.Рождественский - переводчик баллад Р.Саути 168 Заключение. 186 і Библиография 194
- Поэты «озерной школы» и В.А.Жуковский (традиции и переводы)
- Традиции «озёрной школы» в творчестве А.С.Пушкина 28 3. И.И.Козлов - переводчик произведений поэтов «озерной школы»
- Произведения Р.Саути в переводах А.Н.Плещеева
- Творчество поэтов «озерной школы» в интерпретации Н.С.Гумилева
Введение к работе
Актуальность исследования обусловлена перспективностью для
сравнительного литературоведения, основывающегося на установлении русско-
зарубежного литературного взаимодействия, изучения русской рецепции
творчества отдельных инонациональных писателей, базирующегося на
фундаментальных трудах А.Н.Веселовского, В;М.Жирмунского,
М.П.Алексеева, Н.И:Балашова, Ю.Д.Левина. В диссертационных исследованиях Л.Н.Душиной (1975), А.Г.Вакуленко (1990)^ Г.Г.Подольской (1999) содержатся значимые наблюдения над особенностями романтической баллады XIX в., представляющиеся,- особенно существенными в свете того, что поэты «озерной школы» получили известность в России прежде всего как авторы произведений балладного жанра.. Отдельные вопросы поэтики и стиля В;Вордсворта, С.Т.Кольриджа и Р.Саути, роль фольклора- в развитии их^ творчества, восприятие произведений «озерной, школы» английской критикой XX в. в той или иной степени были рассмотрены в диссертационных
исследованиях Е.И.Клименко (1956), Т.Ф.Стыбаевой (1978), А.В.Лашкевич (1983), Л.В.Федотовой (2007).
Вместе с тем следует признать, что русская рецепция творчества «озерной школы» до настоящего времени изучалась только фрагментарно. В частности, известны научные статьи Л.М.Аринштейна («Жуковский и поэма о 1812 годе Роберта Саути», 1987), В.М.Костина («Жуковский и Пушкин: К проблеме восприятия поэмы Р.Саути «Родриг, последний* из готов», 1979; «Жуковский - читатель Р.Саути», 1984) и В.Л.Ромаш («БалладаР.Саути- «Суд-божий над епископом» в школе», 1992), затрагивающие отдельные аспекты восприятия творчества Р.Саути В.А.Жуковским. Проблема «Поэты «озерной школы» и А.С.Пушкин» в разные годы затрагивалась в работах Н.В.Яковлева («Из разысканий о литературных источниках в творчестве Пушкина-. Перевод Пушкина из*поэмы Вордсворта «Экскурсия». Пушкин и Кольридж. Пушкин и Соути», 1926), С.В.Штейна («Пушкин и Кольридж: (К вопросу о происхождении стихотворения «Анчар», 1926), М.П.Алексеева («Русско-английские литературные связи (XVIII век - первая половина XIX века», 1982), А.А.Долинина («К вопросу о «Страннике» и его источниках», 1987; «Из разысканий вокруг «Анчара»: Источники, параллели, истолкования», 2001), С.Векслер («О «Медоке» А. С. Пушкина», 1989; «Воссоздание испанского романса», 1992), А.Н.Гиривенко («Поэзия Роберта Саути в интерпретации Пушкина: Спорные вопросы рецепции», 1999), Д.Пирог («Природа и пейзаж памяти у Пушкина и Вордсворта», 2002) и была, в конечном итоге, глубоко рассмотрена в диссертационных исследованиях В.А.Сайтанова (1979) и Г.Ю.Шлейкиной (2006). О переводах И.И.Козлова из В.Вордсворта упоминается в диссертации Э.А.Веденяпиной (1972); об очевидном опосредованном влиянии С.Т.Кольриджа на М.Ю.Лермонтова фрагментарно писали Б.В.Нейман («К вопросу об источниках поэзии Лермонтова», 1915), И.Л.Андроников («Я хочу рассказать вам...»), Л.М.Аринштейн («Романс» («Стояла серая скала на берегу морском...»), 1981).
Неизученным остается пласт русской рецепции творчества поэтов «озерной школы» во второй половине XIX в. Вместе с тем- русские авторы, обращавшиеся к наследию «озерной школы», оставили свой существенный, след в литературной истории, прежде всего - А.Н.Плещеев, И.З.Суриков, Я.К.Грот, Д.Е.Мин, Ф.Б.Миллер, А.А.Коринфский, Н.Л.Пушкарев. Немногочисленные переводы, осуществленные этими и другими русскими писателями, способствовали поддержанию интереса в России к творчеству «озерной школы» уже после ухода из жизни В.Вордсворта, С.Т.Кольриджа иг Р.Саути.
Проблема восприятия наследия «озерной школы» русской литературой начала XX в., долгие годы остававшаяся лишь предметом косвенного внимания? исследователей, в 1990-е гг. была пристально изучена^ Г.Г.Подольской, опубликовавшей две монографии и защитившей в 1999' г. диссертацию на соискание ученой степени доктора филологических наук «Английская романтическая баллада в контексте русской литературы первой четверти XX в. (С.Т.Кольридж, Р.Саути)». Однако даже появление обобщающей работы по вопросу восприятия писателями «серебряного века» произведений английских романтиков «озерной школы» никоим образом не закрывает тему. Г.Г.Подольская не затрагивает вопросов русской рецепции творчества В.Вордсворта. Кроме того, объектами внимания русских поэтов «серебряного века» были не только произведения писателей «озерной школы», созданные в жанре баллады, но также и их поэмы, небольшие лирические стихотворения. Осуществляя подробный анализ переводов с английского, принадлежащих корифеям «серебряного века», Г.Г.Подольская оставляет несколько в стороне такие имена второго плана, как Д.Л.Майзельс и Н.А.Энгельгардт.
Таким образом, к настоящему времени можно говорить о наличии обобщающих работ по проблемам влияния «озерной школы» на творческую деятельность А.С.Пушкина и русских писателей «серебряного века». Вместе с тем материалы о преемственности традиций «озерной школы» у В.А.Жуковского, И.И.Козлова и М.Ю.Лермонтова достаточно разрозненны, а
материалы по русской рецепции наследия «озерной школы» во второй половине XIX в. вообще не систематизировались и не изучались. В свете сказанного назрела настоятельная необходимость появления обобщающей работы, призванной целостно рассмотреть процесс эволюции восприятия произведений В.Вордсворта, С.Т.Кольриджа и Р.Саути русской литературой XIX - начала XX века, систематизируя разрозненные факты из работ предшественников и заполняя имеющиеся лакуны научного знания собственным исследовательским материалом.
Наблюдения и выводы диссертации не только углубляют понимание русской рецепции «озерной школы», но и могут использоваться при разработке вопросов поэтики и стиля В.Вордсворта, С.Т.Кольриджа и Р.Саути, жанровой специфики их основных произведений, остающихся во многом неразрешенными не только в русском, но и в зарубежном литературоведении. Это тем более актуально в свете заметного усиления внимания современных отечественных переводчиков к произведениям поэтов «озерной школы», выразившемся не только в появлении в последние годы многочисленных новых переводов, но и в издании уже в начале XXI в. авторитетных сборников С.Т.Кольриджа (2004) и Р.Саути (2006), в которых английские оригиналы приведены параллельно с лучшими русскими переводами.
Источниками для анализа послужили:
1) окончательные редакции, варианты и наброски произведений
В.Вордсворта, С.Т.Кольриджа и Р.Саути на английском языке;
переводы произведений В.Вордсворта, С.Т.Кольриджа и Р.Саути на русский язык, выполненные и опубликованные в XIX — начале XX в.;
произведения русских писателей XIX - начала XX в., содержащие реминисценции и традиции творчества английских поэтов «озерной школы»;
4) литературно-критические публикации XIX - начала XX в.,
осмысливающие произведения поэтов «озерной школы» и их влияние на
литературное развитие в России.
Новизна работы состоит в том, что в ней впервые представлен подробный целостный анализ процесса эволюции восприятия произведений В.Вордсворта, С.Т.Кольриджа и Р.Саути русской литературой XIX - начала XX века. С одной стороны, вся совокупность отмеченных фактов рассматривается в комплексном единстве, с учетом особенностей литературного развития^ в России XIX - начала XX в.; с другой стороны — анализ носит детальный характер, особенно в тех случаях, когда вводится в научный оборот новый материал, а также при систематизации и дополнении разрозненных работ предшественников. Автором диссертации предложено рассмотрение стихотворения И.З.Сурикова «Жалобы бедняков», прежде считавшегося оригинальным, в качестве перевода из Р.Саути («Complaints of the Poor»). Впервые осуществлен целостный анализ переводов произведений поэтов «озерной школы» на русский язык, выполненных в разные годы А.Н.Плещеевым, Д.Е.Мином, Я.К.Гротом, М.Праховым, Ф.Б.Миллером, Д.Л.Майзельсом, Н.А.Энгельгардтом, В.А.Рождественским. В работе систематизирован и благодаря этому иначе интерпретирован материал о восприятии произведений В.Вордсворта, С.Т.Кольриджа и Р.Саути в творчестве В.А.Жуковского, И.И.Козлова, М.Ю.Лермонтова, Н.С.Гумилева, Г.В.Иванова и др. Впервые выявлен ряд значимых семантических, стилистических, экспрессивных и иных различий между оригинальными произведениями поэтов «озерной школы» и их русскими поэтическими переводами. В итоге диссертация вносит определённое приращение научного знания; в сравнительное литературоведение, в изучение международных связей русской литературы.
Теоретическая значимость исследования заключается в опыте многоуровневой систематики процессов восприятия творчества инонациональных писателей русской литературой XIX - начала XX века. Творчество поэтов «озерной школы» рассматривается в проекции на историю русской литературы, причем детально раскрывается процесс врастания произведений английских писателя, их поэтики, духовной ауры в широкий
контекст литературного развития в России. Произведения русских писателей, созданные с «оглядкой» на английских предшественников, в диалоге с «чужим словом», предстают более сложными и содержательно глубокими, нежели это представлялось ранее, поскольку расширяется и уточняется эстетическая ретроспектива, ставшая основой для авторского самовыражения. Обращение к вопросам диалектики и динамики литературного развития, творческой преемственности на уровне мотивов, образов, художественного языка и др., рассматриваемым в рамках определенного темпорального и идейно-эстетического пространства, позволяет увидеть типологическую близость писателей, произведений, накапливает материал, способствующий более полной реконструкции исторической поэтики русской литературы.
В перспективе осуществлённая нами работа, несомненно, будет способствовать проведению новых научных исследований, углубляющих имеющиеся представления о восприятии в России произведений поэтов «озерной школы». В частности, перспективным представляется изучение переводов из В.Вордсворта, С.Т.Кольриджа и Р.Саути, осуществленных в советскую эпоху, причем указанные переводы могут быть сопоставлены с переводами предшественников, выполненными в XIX - начале XX века. Настоящая диссертация также будет способствовать появлению обобщающих работ о переводческой деятельности Д.Е.Мина, Ф.Б.Миллера, Я.К.Грота, до настоящего времени не привлекавшей внимания исследователей.
Достоверность выводов основана прежде всего на результатах детального анализа русской рецепции элементов художественной системы В.Вордсворта, С.Т.Кольриджа и Р.Саути, их идейно-эстетических представлений, а также на учете преемственной связи писателей с предшественниками и, в особенности, с авторами последующего времени. В этой связи представляется существенным учет реминисценций из произведений авторов «озерной школы», их традиций в русской литературе XIX - начала XX в., осуществленный в рамках диссертационного исследования. С целью дополнительной аргументации выводов диссертации привлекались
эпистолярные и мемуарные материалы, литературно-критические статьи XIX — начала XX в. об «озерной школе» и восприятии ее наследия в России; имея, несомненно, и самостоятельную ценность, указанные материалы позволяют установить или уточнить обстоятельства, при которых русскими поэтами осуществлялась рецепция творчества английских литературных предшественников.
Практическая значимость. Результаты исследования окажутся полезными при подготовке курсов лекций по истории русской литературы-XIX - начала XX в., истории зарубежной литературы XIX в., при разработке спецкурсов и спецсеминаров, а также при историко-литературном, текстуальном комментировании произведений как самих поэтов «озерной школы», так и русских писателей, осуществивших художественные переводы из В.Вордсворта, С.Т.Кольриджа, Р.Саути и отразивших традиции английских предшественников. Материалы диссертации могут быть учтены в исследованиях по истории русского художественного перевода, исторической' поэтике русской литературы, русско-английским историко-культурным и литературным взаимосвязям. Представляется целесообразным использование результатов исследования при подготовке новых изданий избранных переводов произведений В.Вордсворта, С.Т.Кольриджа и Р.Саути.
Методология работы основывается на достижениях русской литературной науки и критики XIX-XX вв., современного отечественного и зарубежного литературоведения. Используются подходы, выработанные в трудах представителей ленинградской сравнительно-исторической школы (М.П.Алексеев, Ю.Д.Левин, В.Е.Багно, Р.Ю.Данилевский, П.Р.Заборов, Д.М.Шарыпкин и др.), установивших множественность иновлияний на русскую литературу, развивавшуюся в тесной связи с литературами европейскими. Нами полностью разделяется концепция сравнительно-исторического рассмотрения литератур, согласно которой переводная литература включается в литературу оригинальную на ранних этапах ее развития. Из современных исследователей наибольший вклад в изучение русско-английских литературных связей внёс
Ю.Д.Левин, основы научной концепции которого существенным: образом
повлияли на методологию нашего исследования. В- диссертации также
использован неоценимый опыт анализа взаимовлияний русской; и
инонациональной литератур, имеющийся в работах Л.М.Аринштейн,
О.Б.Вайнштейн, В.Э.Вацуро, А.Н.Гиривенко, А.А.Долинина, Н;Я.Дьяконовой,
А.А.Елистратовой, Д.Н.Жаткина, Э:М.Жиляковой, Е.ИЙСлименко,
В.М.Костина,. ВіИіКулешова, А.В;Лашкевич3 ЮЛЗ; Левченко, М;Л;Львовой; В.И.Маслова, А.Е.Махова, Б.В.Неймана, А.Н:Николюкина, НіА.Петровой; Г.Г.Подольской, Б.Г.Реизова, В.А.Сайтанова, Н.А.Соловьевой; Є.ВіТураева; А.В.Федорова, Г.ЮіШлейкинойі С.ВШітейна и др.
Настоящее исследование в существенной мере опирается! на фундаментальные труды А.Н.Веселовского, ВіМ.Жирмунского; Н.И:Балашова^ что позволяет раскрыть характерные особенности поэтики* английских ш русских произведений, рассмотреть черты национального своеобразия; в; произведениях, понять специфику характеристик лирического персонажа и т.д.. Были приняты во внимание положения теории М.М.Бахтина о диалоге и «чужом слове», исследовательские подходы Ю.М.Лотмана, Е.И.Клименко, Г.Г.Подольской. В соответствии с предметом изучения закономерно использовались культурно-исторический, историко-генетический и историко-типологический подходы. Воссоздание отдельных биографических реалий;, нередко необходимое для объективного восприятия литературного текста; потребовало использования элементов социально-психологического метода. При развернутой литературоведческой интерпретации художественных текстов, обусловленной тематикой работы, используются приемы комплексного, проблемного^ сопоставительного анализа:
На защиту выносятся следующие положения:
1. Из всего творчества английских романтиков «озерной школы» русской, литературе XIX - начала XX в. оказались наиболее, созвучны балладные, произведения, поэмы («Сказание о старом мореходе» и «Кристабель» С.Т.Кольриджа) и небольшие лирические: стихотворения. Интерес к> балладам;
Г0>
представителей «озерной школы» сформировался в условиях становления русского романтизма, глубоко и поэтично раскрывавшего мир субъективных переживаний лирического героя. Первоначальное 'представление о писателях «озерной школы» как об авторах баллад, возникшее в России в 1820-1830-е гг., впоследствии укреплялось, свидетельством чему стало преимущественное обращение русских поэтов и переводчиков XIX - начала XX в. именно к балладам В.Вордсворта, С.Т.Кольриджа и Р.Саути, хотя эти авторы оставили существенное и весьма разнообразное наследие как в поэзии, так и в прозе.
2. Особое внимание русских переводчиков привлекла поэма
С.Т.Кольриджа «Сказание о старом мореходе», по праву считающаяся одним из
вершинных достижений «озерной школы». Вслед за Ф.Б.Миллером, который.
впервые познакомил русского читателя'с поэмой С.Т.Кольриджа в 1857 г., к
переводу этого произведения обращались Н.Л.Пушкарев, А.А.Коринфский,-
Н.С.Гумилев. У каждого из русских поэтов-переводчиков были, несомненно,
свои причины обращения к «Сказанию о старом мореходе»: начиная с
провозглашения необходимости искупления греха страданием и заканчивая
стремлением показать бесконечность миров — как внешнего, так и внутреннего.
Вместе с тем закономерной первоосновой обращения всех русских поэтов к
«Сказанию о старом мореходе» можно считать неприятие ими заметно*
усилившихся со второй половины XIX в. индивидуалистических тенденций,
которые вели человека к самоизоляции и внутреннему одиночеству.
3. Творчество поэтов «озерной школы» в первой половине XIX в.
получило отражение в произведениях В.А.Жуковского, А.С.Пушкина,
И.И.Козлова и М.Ю.Лермонтова. Основателем русской традиции, перевода
произведений английских поэтов-романтиков «озерной школы», прежде всего,
баллад Р.Саути, является В.А.Жуковский, высоко ценивший их творчество.
Отношение А.С.Пушкина к лейкистам эволюционировало в, процессе
творческого развития от неприятия до осознания их заслуг. Отрывки из*
произведений английских поэтов-романтиков в переводе А.С.Пушкина, не
являются, конечно, его наивысшими достижениями, но, бесспорно, они
составили неотъемлемую часть пушкинского наследия и в определенной степени способствовали обогащению отечественной литературы характерными мотивами и образами. Произведения поэтов «озерной школы» оказали влияние на творческое развитие И.И.Козлова, которому принадлежат первые переводы из В.Вордсворта (баллада «Нас семеро», 1832) и С.Т.Кольриджа (эпиграф к стихотворению «Прощай» Дж.Г.Байрона, взятый из поэмы «Кристабель», 1823). Оригинальные находки С.Т.Кольриджа также использовались в произведениях М.Ю.Лермонтова, других поэтов первой половины XIX в.
Традиция переводов произведений поэтов «озерной школы» была> подхвачена во второй половине XIX в. А.Н.Плещеевым, Д.Е.Мином, Ф.Б.Миллером, И.З.Суриковым, А.П.Доброхотовым, Я.К.Гротом, М.Праховым, Н.Л.Пушкаревым, А.А.Коринфским. Однако уровень значительной части переводов, осуществленных этими авторами, был недостаточно высок; им была свойственна русифицированная манера, не позволившая полноценно раскрыть художественные достоинства оригиналов. Вместе с тем эти переводы имели большое значение в плане приобщения значительной части русского общества к неизвестным ранее в России творческим достижениям представителей «озерной школы». Интерес к произведениям лейкистов получил отражение в художественном творчестве и эпистолярии Н.А.Некрасова, Л.Н.Толстого, А.П.Чехова, других русских писателей.
XX век, существенно повысивший требования к художественной точности перевода, внес сугубо филологический аспект в, восприятие творчества поэтов «озерной школы», что доказывает сравнительно-сопоставительный, транслингвистический анализ оригиналов и переводов из В.Вордсворта, С.Т.Кольриджа, Р.Саути, выполненных в различные исторические периоды. Компаративный подход к оригиналам и переводам (от В.А.Жуковского до В.А.Рождественского) позволил установить, что особой точностью отличаются переводы произведений поэтов «озерной школы» Р.Саути и С.Т.Кольриджа, выполненные Н.С.Гумилевым и его учениками -Н.А.Оцупом, В.А.Рождественским, Д.Л.Майзельсом. Наиболее яркие переводы
из В:Вордсворта были; созданы; в начале XX в; Н.С.Гумилевым, К.Д.Бальмонтом, Е.В.Ивановым, Н.А.Энгельгардтом.
Апробация работы. Результаты исследования были, изложены в выступлениях на Международной научной конференции «Литература в диалоге культур - 5» в рамках Южно-российских научных чтений (Ростов-на-Дону, 2007), Международной научной конференции* «Проблемы интерпретации художественного произведения» (Астрахань, 2007), IX Всероссийской научно-практической конференции «Вопросы современной филологии: и методики обучения языкам в вузе и школе» (Пенза, 2007), Всероссийской! научной-конференции «Язык и культура в России:: состояние и эволюционные процессы» (Самара, 2007)- Всероссийской научно-практической конференции «Проблемы диалогизма словесного искусства» (Стерлитамак> 2007). Основные положения диссертации нашли отражение в 6 публикациях, в том числе в журнале «Вестник Московского государственного областного университета»; входящем в перечень изданий, рекомендованных ВАК РФ.
Структура диссертации подчинена логике поставленных задач и включает в себя введение, четыре главы, заключение и библиографию.
Поэты «озерной школы» и В.А.Жуковский (традиции и переводы)
В-А.Жуковский обращался; к поэзии Р.Саути в разные периоды своей творческой деятельности и в целом перевел восемь баллад английского поэта, а также начало поэмы «Родрик, последний из готов».
В: январе 1813 г. Жуковский; перевел балладу Саути «Радигер» («Rudiger», 1797); назвав ее «Адельстан». Известно, что английский; оригинал был создан Саути в Бристоле, причем непосредственным источником, из которого заимствовалась легенда, была книга английского писателя XVII в. Томаса Хейвуда (Thomas Hey wood) «Иерархия блаженных ангелов» (1635). Вместе с тем сюжет произведения исторически восходил к средневековым немецким сказаниям о Лоэнгрине, «рыцаре лебедя», наделенном чудесной силой, - об этом, в частности, говорилось в авторском предисловии, Саути, оставшемся вне поля зрения Жуковского. Саути, а за ним и Жуковский представили героя грешником, обещавшим дьяволу своего первого ребенка. В первоначальной редакции перевода, напечатанной в №3 — 4 «Вестника Европы» за 1813 г., Жуковский сохранил традиционную концовку баллады Саути, показав вмешательство «свыше». В переводе Жуковского мольба матери осталась напрасной и Адельстан в финале бросил ребенка в пропасть: «И? воскликнула мать : спаситель! // Руку рыцаря схватя. // Нет спасения! губитель // В бездну бросил уж дитя. // И дитя, виясь, стенало, // В грозных сжатое когтях... // Вдруг все пусто, тихо стало // В глубине и на скалах» [100, с.45]. Впоследствии текст был переработан Жуковским, в результате чего финал стал соответствовать подлиннику, в котором «спаситель» спасает безвинного и наказывает виновного. Русский поэт изменил имена и названия, встречающиеся в оригинале. У Саути рыцаря зовут Радигер (Rudiger), героиню - Маргарита (Margaret), у Жуковского - Адельстан и Лора. У Саути действие происходит у стен Вольдхерста (Waldhurst s walls), у Жуковского - в замке Аллен. В переводе Жуковского сохранено общее количество стихов оригинала (180 стихов), однако образы в нем не такие яркие. Например, красота Лоры описана Жуковским иначе, чем у Саути: «Was never a maid in Waldhurst s walls II Might match with Margaret, II Her cheek was fair, her eyes were dark, II Her silken locks like jet» [288, p. 38] - «Меж красавицами Лора II В замке Аллене была // Видом ангельским для взора, // Для души душой мила» [288, с. 39]. Поэтический образ белого лебедя, запряженного серебряной цепью в лодку, в которой под малиновым балдахином спит прекрасный рыцарь, Жуковский также не оценил: «So as they stray d a swan they saw II Sail stately up and strong, II
And by a silver chain she drew II A little boat along» [288, p. 36] - «Вдруг плывет, к ладье прикован, // Белый лебедь по реке» [288, с. 37] или «Не answer d not; for now he saw // A swan come sailing , II And by a silver chain she drew II A little boat along» [288, p. 44] - «Лебедь там плывет, прикован II Легкой цепью к челноку» [288, с. 45]. Стихи, в которых рассказывается, как. Лора не отпускала ребенка, опущены («And round the baby fast and firm.// Her trembling arms she folds, II And with a convulsive grasp II The-little infant holds» [288, p: 50]). Но зато в описание вечера, как впрочем и в описание первого прибытия; Адельстана в замок Аллен, настойчиво вводится образ луны (месяца), встречающийся у Саути существенно реже: «Девы красные толпою // Из;. растворчатых ворот // Вышли на берег - игрою // Встретить месяца, восход» \ [288, с. 37]; «Он зовет с собою Лору // Встретить месяц над рекой» [288; с. 43]; «The moon is up, the night is cold» [288, p. 44] - «Месяц бледен; сыро в поле» [288, с. 45]; «The full-orb d,moon that beam d around // Pale splendor through the night, II Cast through the crimson canopy II A dim-discoloured light» [288, p. 46] — «И луна из дымных туч II На ладью сквозь парус алый // Проливала темный луч» [288, с. 47]; «И на береге молчанье; // И на месяце туман» [288, с. 47]; «For in the moon-beam shining round II That darkness darker grew» [288, p. 48] - «И чернеет пред луною II Страшным мраком глубина» [288, с. 49].
Жуковский изменил также построение баллады, отказавшись от использования сочетания четырехстопного и трехстопного ямба с чередующейся женской и мужской рифмой, предложенного Саути.
В октябре 1814 г. Жуковский перевел баллады Саути «The Old Woman of Berkeley. A Ballad,. Showing How an Old Woman Rode Double, and Who Rode Before Her» (1799) и «Lord. William» (1798), известные как «Старуха из Беркли. Баллада, в которой описывается, как одна, старушка ехала на черном коне вдвоем и кто сидел впереди» («Старушка») и «Лорд Вильям» («Варвик»). Первая баллада Саути получила широкую европейскую известность; она. была переведена на-французский язык Жаном Мореасом (1856 - 1910).
Традиции «озёрной школы» в творчестве А.С.Пушкина 28 3. И.И.Козлов - переводчик произведений поэтов «озерной школы»
Творчество английских поэтов «озерной школы» В.Вордсворда и С.Т.Кольриджа привлекло внимание русского поэта и переводчика И.И.Козлова.
В 1823 г., обратившись к стихотворению Дж.Г.Байрона «Прощай» («Fare thee well! And if for ever...», 1816), Козлов перевел не только текст, но и эпиграф, взятый из произведения С.Т.Кольриджа «Кристабель» («Christabel», 1792 - 1802). Несмотря на то, что поэма «Кристабель» была не завершена, Кольридж относил ее к числу своих наивысших достижений, что было обусловлено новизной творческих подходов и эстетических критериев. Имея предшественников среди «елизаветинцев», английский романтик вместе с тем искренне считал, что создал для своей поэмы новый поэтический размер, характеризующийся соблюдением числа ударений в стихе (их всегда четыре) и при этом нарушением чередования ударных и безударных слогов, варьированием их общего количества от семи до двенадцати. Тонический стих помогал Кольриджу точнее показать трансформацию внутреннего мира лирических персонажей, действующих в некоем средневековом прошлом, освобожденном от эмпирической реальности, одинаково независимом «от хронологии, от географии, от логики здравого смысла, от традиционной морали» [94, с. 35], а также высказать авторские мысли.
Свой внутренний разлад с миром, личную трагедию Кольридж передавал в стихах о невозможности соединения утесов, однажды разделенных ударом грома, причем с утесами ассоциировались люди, чью «верность» отравили «нашептывающие языки»: «Alas! they had been friends in youth;// But whispering tongues can poison truth;// And constancy lives in realms above;// And life is thorny, and youth is vain;// And to be wroth with one we love// Doth work like madness in the brain.// But never either found another// To free the hollow heart from paining -II They stood aloof, the scars remaining,// Like cliffs, which had been rent asunder;// A dreary sea now flows between, - II But neither heat, nor frost, nor thunder,// Shall ; wholly do away, I ween,// The marks of that which once hath been» (С.Т.Кольридж) [265, p. 88 - 89] - «Увы! они были в юности друзьями,// Но нашептывающие языки могут отравить верность,// А постоянство живет лишь вверху, на небесах,// И жизнь полна шипов, и юность тщетна,// И гнев на того, кого мы любим,// Действует, как безумие...// Но уже больше никогда, не находил один другого,// Чтобы освободить опустевшее сердце от страданий, — // Они стояли вдали, с незажившими язвами,// Как два утеса, что оторвались друг от друга;// Угрюмое море течет теперь между ними,// Но ни зной, ни холод, ни гром// Не изгладят вполне, я думаю,// Следов того, что было когда-то» (подстрочный перевод г. Кормана) [цит. по: 157, с. 285] .
Именно это, одно из наиболее сильных сравнений С.Т.Кольриджа, было взято впоследствии Дж.Г.Байроном в качестве эпиграфа к стихотворению «Прощай». Произведение было обращено Байроном к своей супруге, в девичестве Аннабелле Милбэнк (Annabella Milbanke). Несчастливо сложившаяся семейная жизнь послужила формальным предлогом для открытого преследования Байрона представителями высшего общества, недовольными выступлением поэта в палате лордов и распространением в списках сатирической оды. В результате Байрон порвал с женой и был вынужден покинуть родину навсегда, а стихотворение «Прощай», содержавшее крик души поэта, сожаление о потерянной любви, получило скандальную огласку, хотя, по-видимому, и не предназначалось для широкой публики. Тема когда-то единых, а затем расторгнутых стихиями двух утесов, с которыми сравниваются расставшиеся супруги, предложенная Кольриджем в поэме «Кристабель», опубликованной как раз в 1816 г., как видим, затронула Байрона. И хотя у Кольриджа с утесами сопоставляются не любовники, а друзья («And thus it chanced, as I divine,// With Roland and Sir Leoline.// Each spake words of high disdain// And insult to his heart s best brother:// They parted - ne er to meet again!» ) [265, p. 89], в целом это сравнение аллегорически характеризует человеческую разобщенность.
В переводе И.И.Козлова, напечатанном в №18 «Отечественных записок» за 1823 г., стихотворение Байрона «Прощай» предстало -элегией сентиментально-романтического склада — «Прости. Элегия лорда Байрона на разлучение супругов». Байроновский образ сильной и протестующей личности трансформировался у Козлова в фигуру сентиментального любовника, сокрушающегося о собственной судьбе, любовной неудаче. Перевод эпиграфа, взятого из Кольриджа, ввиду упрощения стихотворного построения и увеличения количества строк с четырнадцати до двадцати двух, во многом утратил свою образность, однако при этом был весьма близок оригиналу. Вместе с тем ключевые фразы Кольриджа «Но нашептывающие языки могут отравить верность» и «Угрюмое море течет теперь между ними», переведенные соответственно как «Но их злодеи разлучили» и «Их бездна с ревом разлучает»,, обрели неопределенное значение у Козлова: «Была пора - они любили,// Но их злодеи разлучили;// А верность с правдой не в сердцах// Живут теперь, но- в небесах.// Навек для них погибла радость:// Терниста жизнь, без цвета младость-,// И мысль, что розно жизнь пройдет,// Безумства яд им в душу льет.// Но в жизни, им осиротелой,// Уже обоим не сыскать,// Чем можно б было опустелой// Души страданья услаждать;// Друг с другом розно, а тоскою// Сердечны язвы все хранят, - // Так два расторгнутых грозою// Утеса мрачные стоят;// Их бездна с ревом разлучает,// И гром разит и потрясает, - // Но в них ни гром, ни вихрь, ни град,// Ни летний зной, ни зимний хлад// Следов того не истребили,// Чем некогда друг другу были» [114, с. 77].
В 1832 г. Козлов перевел стихотворение В.Вордсворта «Нас семеро» («We are Seven»), которое, за исключением первых трех строф, представляет собой диалог лирического героя и встреченной им девочки, которая утверждала, что в ее семье семеро детей, хотя двое из них к тому времени уже умерли. Ребенок знает, что такое смерть, но не понимает ее смысла.
Произведения Р.Саути в переводах А.Н.Плещеева
Мысль поэта о том, что буквальная верность подлиннику вредит достоинству перевода, актуальна и сегодня. Она близка суждениям отечественных классиков теории перевода, выступавших в XX в. за перевод «не столько слова, сколько смысла и стиля» [232, с. 13]. При выборе оригинала Плещеев неизменно искал «вещи хорошие, живые, во многом применительные к настоящему» [39, с. 28 - 29]. В этой связи не удивительно обращение русского поэта-переводчика к произведениям английского романтика, представителя «озёрной школы» Р.Саути.
А.Н.Плещеев перевёл «Жалобы бедняков» («Complaints of the Poor») и «Бленгеймский бой» («The Battle of Blenheim»), написанные Р.Саути в ранний период его творчества. Первый перевод был впервые опубликован в №3 «Беседы» за 1871 г., второй увидел свет в том же 1871 г. в №4 «Вестника Европы».
В своём стихотворении «Complaints of the Poor» (1799) Саути выступал в защиту обездоленных. Чтобы узнать, почему ропщет беднота, автор предлагал богачу выйти зимним вечером на городские улицы, встретить там старика, ребёнка, женщину с двумя малышами и девушку, которых нужда заставила в холод просить милостыню или даже продавать себя. Стихотворение «Жалобы бедняков» Плещеева является довольно точным переводом, великолепно передающим смысл оригинала, однако вместе с тем содержащим и ряд отступлений. Например, Саути, в отличие от Плещеева, ничего не говорил о слабости старика, но указывал на отсутствие у него головного убора: «We met an old bare-headed man, II His locks were few and white» [281, p. 181] - «Старик нам встретился седой; II Он сгорблен был и хил» [172, с. 400]. В оригинальном произведении говорится о встрече богача и поэта с босой девочкой, в переводе упомянут мальчик в рваной одежде: «We met a young bare-footed child, II And she begg d loud and bold» [281, p. 181] - «Вот мальчик, видим мы, идёт. // В лохмотьях весь и бос» [172, с. 400]. Если у Саути создается колоритный образ присевшей на камень женщины, муж которой служит где-то далеко, то для
Плещеева представляет особую значимость не только и не столько сам образ, сколько передача внутреннего состояния женщины, муж которой пошёл воевать за короля: «We saw a woman sitting down II Upon a stone to rest II .. . II She told us that her husband served IIA soldier, far away» [281, p. 182] - «На чьё-то бледное лицо II Пал свет от фонарей: // На камне женщина сидит // . .. // — Мой муж солдат. За короля // Пошёл он воевать» [172, с. 401].
Портрет неряшливо одетой девушки с запавшими глазами, распутно и развязно обращавшейся к прохожим с непристойными предложениями, несколько трансформирован русским переводчиком, который, указывая на вульгарное поведение девушки, всё же признавал её способность застыдиться, услышав вопрос поэта о том, что привлекает её в пороке. У Саути в том же вопросе больше упрёка, так как он напоминает девушке о стыде, болезни и раскаянии, которые ожидают её в будущем. К тому же Плещеев увеличил здесь с восьми до двенадцати количество стихов: «We met a girl; her dress was loose II And sunken was her eye, II Who with the wanton s hollow voice II Address d the passers by; III ask d her what there was in guilt II That could her heart allure II To shame, disease, and late remorse? II She answer d, she was poor» [281, p. 182] - «B одежде лёгкой мимо нас II Красавица прошла, // В лицо с усмешкой нам взглянув, // Развязна и смела. // Я, воротив её, спросил: // «Иль сладок так порок, // Что он и в эту ночь тебя // Из дома вызвать мог?» // Её заставила глаза // Потупить речь моя, // И тихий голос прозвучал: // - Весь день не ела я!» [172, с. 401].
Саути акцентировал внимание на тяготах простого люда при помощи описания суровой природы, упоминаний о ветре и холоде; Плещеев, вторя английскому поэту, приближал описание к российской действительности со снегами и морозами: «... the frozen streets II Were cheerless to behold» [281, p. 181] - «Морозный вечер был, и снег // На улицах лежал» [172, с. 400]; «And we were wrapt and coated well, II And yet we were a-cold» [281, p. 181] - «Мы шли, дрожа. Нас зимний плащ // От стужи не спасал» [172, с. 400]; «In that cold winter s night» [281, с. 181]; «When the wind it blew so cold» [281, с 181] - «... в такой мороз?» [172, р. 400]; «When the wind it was so chill» [281, с 182] - «Ведь ночь так холодна» [172, с. 401]. Мир обездоленных показан либо через описание убогости одежды и обуви, либо через прямое указание на их отсутствие: «bare-headed man»; «bare-footed child» - «... мальчик... II В лохмотьях весь и бос»; «We met a girl; her dress was loose» - «В одежде лёгкой мимо нас II Красавица прошла». Вместе с тем потребности обездоленных предельно скромны: всё, что им нужно, - это тепло и еда («fire, bread») у Саути и «хлеб, вязанка дров» у Плещеева.
Творчество поэтов «озерной школы» в интерпретации Н.С.Гумилева
Как известно, Р.Саути получил популярность в России прежде всего как автор «готических баллад», составивших знаменитый шестой том (1836) его «Собрания сочинений». Баллады, за исключением очень немногочисленных произведений, относящихся к 1813 - 1829 гг., когда поэт жил в Кесвике, создавались в Бристоле в 1796 - 1829 гг. Вместе с тем, наряду с ярко выраженными «готическими балладами», в шестой том вошли и произведения, свидетельствовавшие об еще одном таланте Р.Саути, крайне редком для романтиков, - английский поэт умело пародировал сюжеты, в том числе и свои собственные. Сразу же за «Балладой, в которой описывается, как одна старушка ехала на черном коне вдвоем, и кто сидел впереди» («The Old Woman of Berkley. A Ballad, Showing How an Old Woman Rode Double, and Who Rode Before Her», 1798), которая в переводе В.А.Жуковского (1814 г.) перепугала русских детей и была запрещена цензурой, в шестом томе Р.Саути была помещена другая баллада - «Предостережение хирурга» («The Surgeon s Warning», 1798). В «Предостережении хирурга» «готика» становилась фарсом: вместо притязаний дьявола на душу ведьмы описывались притязания учеников хирурга на его тело (в средние века обучаться делу врачевания приходилось на животных или на человеческих трупах, причем последнее считалось грехом), вместо католического почитания святых - почитание патентов в мастерских, торгующих гробами (в данной балладе слово «патент» означает «отменный», «выдающийся» применительно к металлическому гробу, характеризовавшемуся усовершенствованной выделкой металла) и т.п. Обе баллады были написаны и опубликованы практически одновременно - в 1799 г., однако баллада о старушке основана на латинских хрониках IX в., тогда как к балладе о хирурге добавлена ироническая приписка автора, что «сюжет и некоторые строфы были подсказаны ему другом». «Других подобных «двойных» баллад у Саути нет, но в его балладах о «недоказненном» разбойнике Рупрехте, о битве под Бленхаймом (причины которой неизвестны, но потомки точно знают - победа англичан была славной), наконец, в балладе о привороженном Карле Великом, Шарлемане, - во всех в них не столько готического пужания читателя, сколько издевательства над таким пужанием» [50, с. 538].
В «The Surgeon s Warning» Саути предупреждал читателя, что «все, написанное им, - беллетристика. Все — вымысел, кроме упомянутого патентованного гроба и переулка Мартина, где жил владелец самого патента» [286, с. 456]. Главный персонаж произведения - хирург, врач, производящий вскрытия, разрезы и т. п., хотя в балладе он скорее похож на человека, одержимого некроманией, что сразу наводит на мысль о пародийном характере описания: «I have made candles of dead men s fat, II The Sextons have been my slaves, II I have bottled babes unborn, and dried II Hearts and livers from rifled graves» [288, p. 304] [Я делал свечи из жира мертвецов, // Церковные сторожа были моими рабами, // Я помещал в бутылки со спиртом зародыши детей, и засушивал // Сердца и печени из разоренных могил]. И этот хирург, предчувствуя приближение смерти и опасаясь, что его ученики применят к нему то искусство, которому он их обучил, старался заблаговременно обезопасить свое тело от неприятной участи, просил после смерти положить свой труп в крепко запаянный патентованный свинцовый гроб, захоронить в церкви, запереть дверь и надежно спрятать ключ, приставить трех крепких парней с оружием и заплатить им за охрану могилы в течение трех недель. Однако никакие меры предосторожности не спасли - трое молодых людей, охранявших тело хирурга, дважды отказывались от гиней мистера Жозефа, но в третью ночь «их совесть, что была дотоль чиста, в минуту стала недостойной» [288, с. 531] - они взяли деньги и отдали тело хирурга, «а что с душой хирурга было, то вам рассказать не в нашей власти» [288, с. 532].
«Предостережение хирурга» было переведено Н.С.Гумилевым в период подготовки им к изданию сборника «Баллад» Р.Саути в 1922 г. В этот сборник также вошли переводы из Саути, выполненные В.А.Жуковским, А.Н.Плещеевым, Ф.Б.Миллером, В с. А.Рождественским, Н.А.Оцупом, Дм.Майзельсом и др. Ответ на вопрос, почему Гумилев для перевода выбрал из всех баллад Саути именно эту, возможно, кроется в его авторской статье-предисловии к сборнику «Баллады Роберта Саути»: «Саути больше всего обратил внимание на правду историческую и бытовую. ... Он охотно выбирал темами своих поэм и стихотворений отдаленные эпохи и чужие ему страны, причем стремился передавать характерные для них чувства, мысли и мелочи быта, сам становясь на точку зрения своих героев. Для этого он пользовался всем богатством народной поэзии и первый ввел в литературу ее мудрую простоту, разнообразие размеров и могучий поэтический прием повторений. Однако именно это и послужило причиной его непризнания, потому что девятнадцатый век интересовался прежде всего личностью поэта и не умел увидеть за великолепием образов их творца. Для нас стихотворения Саути - это целый мир творческой фантазии, мир предчувствий, страхов, загадок, о которых лирический поэт говорит с тревогой и в которых эпический находит своеобразную логику, только некоторыми частями соприкасающуюся с нашей. Никаких моральных истин, кроме, может быть, самых наивных, взятых как материал, невозможно вывести из этого творчества, но оно бесконечно обогащает мир наших ощущений и, преображая таким образом нашу душу, выполняет назначение истинной поэзии» [78, с. 403]. Размышляя по поводу выбора поэтом для перевода именно этой пародийной баллады Саути, Н.А.Оцуп утверждал, что Гумилев «никогда всерьез не стал бы воспевать некрофильства» [163, с. 184], поскольку сохранял в душе «веру и суеверия, сближавшие его с людьми средневековья» [164, с. 14].
