Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Автор и название: в поисках главной темы 21
1.1 . Поэтика заглавий произведений Е.И. Замятина . 21
1.2 . Пространство Власти в произведениях Е.И. Замятина 42
1.3 . Вариации на тему космогонии в «Рассказе о самом главном» 84
ГЛАВА 2. Роман «Бич божий»: в поисках завершающей формулы 99
2.1 . Власть субъекта и субъект Власти (к вопросу об инварианте системы художественных образов произведений Е.И. Замятина) 99
2.2 . Ментальная группа заглавий произведений Е.И. Замятина 140
2.3 «Бич божий». Попытка реконструкции неоконченного романа... 154
Заключение 177
Библиография 181
- Поэтика заглавий произведений Е.И. Замятина
- Пространство Власти в произведениях Е.И. Замятина
- Власть субъекта и субъект Власти (к вопросу об инварианте системы художественных образов произведений Е.И. Замятина)
- Ментальная группа заглавий произведений Е.И. Замятина
Введение к работе
Сегодня, в век ускорения и нарастающего информационного потока, одной из главных задач гуманитарных наук становится поиск способов быстрого и адекватного восприятия текстов, в том числе произведений художественной литературы. Актуальной становится проблема заглавий, так как название - первый ориентир, встречающийся на пути читателя и предоставляющий сведения о тексте до его прочтения. Важнейшая роль заглавий в процессе интерпретации текста безусловна, и поэтому появляется необходимость разработки теории названий, в которую могут быть включены следующие составные части: современная и исторически сложившаяся типологии названий, графика названий, интертекстуальность заглавий, способы номинирования, особенности интерпретации названий, специфика озаглавливания текстов конкретными авторами. Последнее направление предполагает исследование поэтики заглавий в творчестве известных русских мастеров слова, к числу которых принадлежит и Евгений Иванович Замятин.
Почти два десятка лет прошло с момента возвращения на родину творческого наследия Е.И. Замятина, одного из самых значительных русских писателей XX века. По словам Л. Геллера, «по масштабу деятельности он соперничает с Горьким; как писатель он немного уступает Белому и Ремизову по роли в литературном процессе 20-х годов»1. После полувекового забвения в 1986 году в Воронеже вышел первый сборник произведений Е.И. Замятина под скромным названием «Повести и рассказы». Имя художника, его многогранный талант (писатель, критик, наставник плеяды молодых авторов) заново открылись русским читателям и литературоведам, заняв по праву надлежащее место в отечественной культуре. Современное замятиноведение представлено сотнями работ отечественных ученых (Л.В. Полякова, Н.Ю. Желтова, Н.Н. Комлик,
Т.Т Давыдова, И.М. Попова, О.Е. Чернышова, М.А. Резун, Т.А. Майорова, Н.Н. Архангельская, А.И. Ванюков, Л.И. Зверева, Л.К. Оляндер и др.), а также монографиями и статьями зарубежных исследователей (Л. Геллер, Д. Ричарде, А. Шейн, А. Гилднер, Р. Гольдт, Ф. Норберт, Р. Рассел, Л. Шеффлер, В. Супа, Ким Се Ил, Ло Ли Вей, К. Кэйко и др.).
Значительным этапом в развитии замятиноведения стало регулярное проведение Замятинских чтений в Тамбовском университете, на родине писателя. По результатам чтений изданы книга «Творчество Е. Замятина: проблемы изучения и преподавания» (1992) и одиннадцать выпусков серии «Творческое наследие Евгения Замятина: взгляд из сегодня...» (1994— 2004).
Многообразие аспектов исследования творчества писателя может быть условно сведено к нескольким направлениям:
1) Изучение биографии, текстология (А.Ю. Галушкин,
И.Е. Ерыкалова, М.Ю. Любимов, В.А. Нечипоренко, Л. Геллер,
Л.В. Полякова). Наиболее цельными и полными представляются работы
Л.В. Поляковой «Евгений Замятин: творческий путь. Анализ и оценки»2,
Л. Геллера «Скиф из Нью-Кастля. Очерк творчества Евгения Замятина» и
Ст.С. Никоненко «Созидатель»3, в которых авторы стремятся дать не
просто жизнеописание, но отобразить особенности мировосприятия
писателя. Среди текстологических выделяются работы И.Е. Ерыкаловой,
которые скрупулезно восстанавливают многочисленные переработки
драматических произведений писателя.
2) Прочтение произведений Е.И. Замятина в контексте русской
классической и зарубежной литературы (Т.Т. Давыдова, И.М. Попова,
М.Ф. Пьяных, О.Е. Чернышова). Исследователи устанавливают тесную
1 Геллер Л. Скиф из Нью-Кастля: Очерк творчества Евгения Замятина // Геллер Л. Слово мера мира.
Статьи о русской литературе XX века. М., 1994. С. 76.
2 Полякова Л.В. Евгений Замятин: творческий путь. Анализ и оценки. Вместо предисловия // Творческое
наследие Евгения Замятина: Взгляд из сегодня. Кн. I. Тамбов, 1994. С. 7-83.
3 Никоненко Ст.С. Созидатель // Замятин Е.И. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 1 Уездное. М., 2003. С. 3-
28.
связь произведений писателя с творчеством Н.В. Гоголя, А.П. Чехова, Ф.М. Достоевского, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Н.С. Лескова и других. Синтезировав опыт русской классической литературы, Е.И. Замятин создает новый жанр - роман-антиутопию, в свою очередь оказав влияние на таких авторов, как О. Хаксли, Д. Оруэлл, К. Кизи и др.
Соотнесение текстов писателя с произведениями современников и более поздних авторов (Е.В. Дмитриченко, В.И. Матушкина, А.В. Сафронов, Н.В. Сорокина, Л.А. Шахова, А.И. Куляпин, В.В. Десятов). Сопоставляя в различных аспектах тексты Е.И. Замятина и произведения А. Блока, А. Белого, Б. Пильняка, А. Платонова, В. Набокова, Ю. Олеши, М. Зощенко и других, исследователи подчеркивают индивидуальность творческого почерка каждого автора, отмечают общие моменты и особенности отражения одних и тех же исторических событий и фактов действительности.
Выявление мифологической основы и национальной специфики творчества художника (Н.Н. Комлик, Н.Ю. Желтова, Т.А. Майорова, М.А. Резун, Р. Гольдт, В. Шмит). Исследователи отмечают, что писателя интересуют вопросы национального самосознания и самоопределения, проблема русского характера, которые решаются Замятиным с опорой на фольклорную и мифологическую традиции. При этом художественное творчество данного автора ориентировано на различные мифологии (славянскую, буддийскую, иранскую, христианскую), что объясняется общекультурной неомифологической тенденцией начала XX века.
5) Исследование структурных и поэтических особенностей
произведений Замятина (О.В. Вахнина, О.В. Зюлина, В.Н. Евсеев,
Л.Е. Хворова, Л.Р. Шевлякова). В работах отмечается ориентация текстов
писателя на орнаментальность, сознательное конструирование,
анализируются особенности звукописи, цветописи, символики, хронотопа,
сюжетной организации произведений, говорится о яркости и значимости
женских образов, созданных автором.
6) Рассмотрение вопроса о своеобразии творческого метода (Л.В. Полякова, Н.В. Шенцева). Будучи не только талантливым писателем и публицистом, но и теоретиком литературы, Замятин определяет направление собственных творческих исканий двояко, как неореализм или синтетизм, тем самым закладывается предмет спора литературоведов о творческом методе автора, использующего художественные средства разных эстетических систем.
Материалом исследований, посвященных творчеству Замятина, являются «малая» проза писателя, его публицистические работы, драматургия, эпистолярное наследие, роман «Бич Божий». Однако необходимо признать, что большую часть работ составляет изучение романа-антиутопии «Мы»4. Многие авторы считают, что основной проблемой, затронутой писателем в произведении, стал трагический конфликт между личностью и Государством, человеком и Властью.
За последние несколько лет появились монографии, обращающиеся к творчеству писателя в целом: Т.Т. Давыдова «Творческая эволюция Е. Замятина в контексте русской литературы первой трети XX века» (Москва, 2000), Н.Н. Комлик «Творческое наследие Е.И. Замятина в контексте традиции русской народной культуры» (Елец, 2000), Л.В. Полякова «Е. Замятин в контексте оценок истории русской литературы XX века как литературной эпохи» (Тамбов, 2000).
Несмотря на прочно установившийся интерес критиков и читателей, творчество Замятина все еще остается привлекательным и перспективным материалом для исследований. Одним из аспектов, не разработанных современным замятиноведением, является поэтика заглавий. В предисловии к сборнику Евгения Замятина «Мы», изданному в 1990 г.,
4 См. например: Акимов В.М. Человек и Единое Государство (Возвращение к Евгению Замятину) // Перечитывая заново: Литературно-критические статьи. Л., 1989. С. 106-134; Евсюков В. Человек и Левиафан. Утопия иантиутопия в сфере реальности//Дальний Восток. 1990.№5. С. 151-159; Николаенко О.Н. Е.И. Замятин и его роман «Мы». Харьков, 1995; Ланин Б.А. Роман Е. Замятина «Мы». М., 1992 и другие.
И.О. Шайтанов впервые отмечает зависимость способа номинации произведений от изменения мировоззрения автора: «Первый знак перемен - меняющийся характер названий. В ранних рассказах <неудачных, не включенных ни в один опубликованный сборник - Н.Г.> название указывало на героя и даже конкретнее - на его состояние одиночества, иногда со всей откровенностью («Один»), иногда лишь подразумевая его («Девушка»). В названии же повестей с последовательной настойчивостью устанавливается место действия: «Уездное», «На куличках», «Алатырь»...»5. Однако разработка проблемы заглавий произведений Замятина в статье И.О. Шайтанова носит фрагментарный характер, во многом это обусловлено жанром предисловия. Другие исследователи творчества писателя обращаются к проблеме номинаций лишь в связи с отдельными произведениями6.
Особо значимыми нам представляются две работы: Н.Ю. Желтовой «Иконописная поэтика рассказа Е.И. Замятина "Сподручница грешных"» и Н.Н. Комлик «Мотивная структура рассказа Е. Замятина "Ела" и ее роль в воплощении особенностей национального характера» . В первой статье, анализируя семантику заглавия, автор находит ключ к интерпретации текста. Название продиктовано именем одной из икон Богоматери, особо почитаемой на Руси. «Имя иконы - «Сподручница грешных» - писатель вынес в заголовок своего произведения. В процессе исследования рассказа неожиданно выяснилось, что оно в списке чудотворных икон Божьей матери русской православной церкви не значится. Однако существует другое имя, отличающееся от вышеупомянутого всего одной буквой: «Споручница грешных». Нет сомнения в том, что Замятин имеет в виду именно его. Но откуда взялась лишняя буква в названии иконы? Что это:
5 Замятин Е.И. Мы. М., 1990. С. 7.
каковы, к примеру, работы: В. Шкловский. О рукописи «Избранное» Евгения Замятина // Замятин Е.И. Избранные произведения. М., 1989. С. 5-11; В.А.Келдыш. Е.И.Замятин // Замятин Е.И. Избранные произведения. М., 1989. С. 12-36 и др.
7 Статья помещена в сборнике «Творческое наследие Евгения Замятина: Взгляд из сегодня...». Тамбов,
2000. Кн. VIII. С. 62-71.
8 Творческое наследие Евгения Замятина: Взгляд из сегодня. Тамбов, 2000. Кн. VIII. С. 162-172.
авторская неточность, небрежность, просто ошибка или тщательно продуманный, тонкий, бьющий точно в цель художественный прием?»9 Сопоставляя значения слов «сподручница» и «споручница» по словарю В.И. Даля, Ю.Н. Желтова приходит к выводу о скрытом семантическом удвоении заглавия: «Получилось «Помощница грешных» и «поручительница за грешных». <...> Как видим, разница в смыслах понятий здесь принципиальная. И она подтверждается всей идейно-художественной системой произведения»10. Автор исследования отмечает структурные соответствия между заглавием и текстом: «В названии рассказа тесно переплетен целый ряд художественных приемов: алогизм, оксюморон, аллюзия, паронимия, которые находят реализацию и развитие в тексте произведения»11.
Н.Н. Комлик в своей работе делает схожий вывод о важности заглавия в процессе интерпретации рассказа «Ела», о скрытом в названии коде, который читателю предстоит дешифровать. В скобках автор намечает необходимость более детального исследования проблемы заглавий в творчестве Е.И. Замятина: «Первой ступенью, вводящей нас в эту структуру, является заглавие рассказа, представляющее собой важнейший элемент его поэтики. Подчеркнуто нейтральное и краткое {что вообще типично для названий произведений Замятина и о чем, наверное, можно написать целое исследование (курсив наш - Н.Г.)), фиксирующее внимание на обыденном бытовом предмете - еле, как называют на севере России «ял, шлюпку, лодку»12, оно в то же время является отправной точкой вхождения в подводное течение, подтекст рассказа»13. Используя слово «ела» в качестве заглавия, Е.И. Замятин осуществляет семантический сдвиг: основным становится не прямое номинативное значение лексемы, а переносное, настолько редкое, что «приведено в
9 Там же. С. 63.
10 Творческое наследие Евгения Замятина: Взгляд из сегодня. Тамбов, 2000. Кн. VIII. С. 63.
11 Там же. С. 63.
12 Толкование всех слов Н.Н. Комлик приводит по словарю В.И. Даля.
13 Творческое наследие Евгения Замятина: Взгляд из сегодня. Тамбов, 2000. Кн. VIII. С. 63.
словаре Вл. Даля со знаком вопроса ввиду редкого его употребления» . «В тех же северных губерниях России этим же словом называли «удачу» и «счастье». И именно в этом втором своем значении «ела» является тем заветным «ключом», с помощью которого открываются потаенные замки глубинных смыслов рассказа. Слово-образ, вынесенное в заглавие, схватывая произведение в единое целое, фиксирует главную его тему -тему счастья, которая органично сопряжена с темой русской души, томящейся в мечте о счастье»15.
Неразработанность означенного в диссертации аспекта замятиноведения объяснима также отсутствием методики исследования заглавий большого корпуса текстов одного автора, несмотря на то, что проблеме заглавия в формировании смысла художественного текста посвящено множество исследований, как собственно литературоведческих, так и лингвистических (И.В. Арнольд, Л.Ф. Грицюк, М.Л. Корытная, И.Г. Кошевая, А.А. Мальченко, Т.А. Чекенева, А.В. Кремнева). Так, И.В. Арнольд намечает перспективу более глубокого изучения проблемы заглавий: «В плане лингвистическом заглавие является прежде всего названием, то есть именем текста. Его можно уподобить имени собственному: оно индивидуализирует тот текст, которому принадлежит, выделяет его в ряду всех других текстов. Очень полезным делом было бы создание соответствующего раздела ономастики»16. В исследованиях указанных ученых заглавие рассматривается с различных позиций: с точки зрения стилистики декодирования, в рамках психолингвистического подхода и теории интертекстуальности. Однако большинство исследователей сходятся во мнении, что название служит одной из главнейших вербальных опор в понимании текста. Оно несет в себе идею текста в сжатой, закодированной форме, является смысловым ядром этой
14 Там же. С. 63.
15 Творческое наследие Евгения Замятина: Взгляд из сегодня. Тамбов, 2000. Кн. VIII. С. 163.
16 Арнольд И.В. Значение сильной позиции для интерпретации художественного текста // Иностранные
языки в школе. 1978. № 4. С. 24.
идеи, психолингвистическим узлом, стягивающим «все стороны текста в единый смысловой пучок»17. Многими исследователями заглавие осмысляется как знак, имеющий двойственную природу как на семантическом, так и на функциональном уровне. В первом случае двойственность названия связана со способностью читателя воспринимать текст сквозь призму заглавия и заглавие сквозь призму текста («перспективно-ретроспективная связь текста и заглавия» ). Во втором случае - это соединение номинативно-идентифицирующей и художественно-обобщенной функций, в результате которого название наращивает степень образности, достигая статуса «знак-образ» или «знак-символ» (Л.Ф. Грицюк).
В теории интертекстуальности заглавие важно как знак, содержащий «чужое слово», определенную аллюзию, раскрытие которой предполагает определенную межтекстовую компетентность читателя (А.В. Кремнева).
В разработках постструктуралистов заглавие рассматривается как знак, позволяющий читателю уловить намерение автора, поэтому выбор названия произведения требует тщательной проработки автором и последующей читательской рефлексии (У. Эко).
Теоретической базой нашего исследования стала работа С.Д.Кржижановского «Поэтика заглавий» (1931). Она позволила разработать методологию исследования названий целого комплекса текстов одного автора, что определило научную новизну работы. Кроме того, нами предпринята попытка реконструировать концепцию неоконченного романа Е.И. Замятина «Бич божий», используя разработанную методику анализа заглавий. Новаторство исследования заключается также в обращении к проблеме номинации в творчестве Е.И. Замятина, рассмотрении большого корпуса текстов писателя в данном аспекте. В работе осуществляется попытка проследить эволюцию
17 Кошевая И.Г. Название как кодированная идея текста// Иностранные языки в школе. 1982. № 2. С. 9.
мировоззрения и творческого мировосприятия автора на основе анализа того, как изменяются типы и способы озаглавливания произведений.
Вышесказанное определяет цель и задачи диссертационного исследования.
Цель работы - проследить эволюцию творческого мировоззрения Е.И. Замятина в аспекте проблемы заглавий.
Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи:
1. Разработать методику для анализа метатекста, составленного
из заглавий замятинских произведений (п. 1.1).
2. Определить основные типы номинирования в произведениях
Е.И. Замятина (п. 1.1).
Рассмотреть заглавия пространственной группы (п. 1.2).
Выделить смысловую доминанту творчества Е.И. Замятина с точки зрения проблемы заглавий (п. 1.3).
Исследовать заглавия субъектной группы (п. 2.1).
6. Рассмотреть систему образов и межобразных отношений (п.
2.1).
Проанализировать тексты ментальной группы заглавий (п. 2.2).
Попытаться осмыслить значимость и реконструировать концепцию неоконченного романа Е.И. Замятина «Бич божий» в аспекте проблемы заглавий (п. 2.3).
Объектом нашего исследования является творчество Е.И. Замятина. В качестве предмета нами взят уровень заглавий анализируемых произведений. Материалом исследования послужили романы «Мы» и «Бич божий», повести «Уездное», «На куличках», «Алатырь», «Островитяне», «Север», «Ловец человеков», «Колумб», «Полуденница», рассказы «Непутевый», «Три дня», «Чрево», «Старшина», «Кряжи», «Африка», «Знамение», «Правда истинная», «Глаза», «Дракон»,
18 Кремнева А.В. Роль заглавия в понимании смысла художественного текста // Текст: структура и функционирование. Вып. 4. Барнаул, 2000. С. 86.
«Землемер», «Сподручница грешных», «Пещера», «Мамай», «Детская», «Все», «Куны», «Русь», «Рассказ о самом главном», «Слово предоставляется товарищу Чурыгину», «Десятиминутная драма», «Ела», «Наводнение», «Часы», «Мученики науки», «Видение», «Лев», «Встреча», «Студенческий сынок», «Апрель», «Колумб», «Австралиец», «Надежное место», «Тулумбас», «Икс», пьесы «Огни Св. Доминика», «Атилла», «Африканский гость».
Анализ заглавий произведений Е.И. Замятина позволяет рассмотреть проблему творческой эволюции автора. В основе исследования лежит рабочая гипотеза. Структурно-смысловые элементы, выявленные на основе анализа совокупности заглавий, частично реализованы в написанной главе романа «Детство Атиллы». Весь комплекс тем, идей, мотивов, образов должен был полностью реализоваться в романе, но автор не успел этого сделать. На основе результатов анализа заглавий произведений Е.И. Замятина возможна частичная реконструкция замысла его неоконченного романа «Бич божий».
Теоретико-методологическая база исследования определяется структурно-семиотическим подходом к изучению текста, разработанным в трудах отечественных (Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский, В.Н. Топоров, В.В. Иванов) и зарубежных (Р. Якобсон, Р. Барт, К. Леви-Стросс и др.) ученых.
Плодотворность применения методов структурного анализа обусловлена спецификой творческого мировосприятия автора, конструировавшего тексты с применением бинарных оппозиций: тезис/антитезис, «+»/«-», рождение/смерть, христианство/язычество, тело/душа.
В рамках структурно-семиотического подхода литературное произведение рассматривается как языковой текст, система знаков, имеющая имманентную структуру, что позволяет выделить различные уровни текста, в том числе уровень сверхинформативного знака - заглавия.
В работах семиотиков творчество одного автора зачастую рассматривается как единый текст. С точки зрения такой концепции представляется методологически обоснованным выделить единый уровень заглавий произведений Е.И. Замятина. Рассмотрение названий как метатекста соотносимо с работами Ю.М. Лотмана и В.Н. Топорова по изучению синтетических текстов, функционирующих в культуре.
Уровень хронотопа многоаспектно рассмотрен отечественными представителями структурно-семиотической школы. Для нашего исследования важной оказалась работа Ю.М. Лотмана на материале произведений Н.В. Гоголя19, в которой ученый закрепляет за художественным пространством функцию моделирования картины мира и различных ее связей (временных, социальных, этических) на языке пространственных представлений. В статье рассматриваются различные типы и модификации пространства: точечное, линеарное (направленное, связанное с темпоральными категориями), плоскостное, объемное, имеющее горизонтальную и вертикальную направленность. Автор вводит понятия границы и отграниченности, свойственные определенным типам пространства. Особо отметим выделение Ю.М. Лотманом специфического «бюрократического» пространства (петербургский цикл повестей Гоголя), состоящего из социальных элементов.
Методологически значимой для нашего исследования также стала работа Р. Барта «О Расине», где на материале трагедий французского драматурга выявляются особенности организации художественного пространства, а также выводится инвариант образной системы, основанной на постоянных функциональных отношениях. В качестве основополагающего во всех расиновских трагедиях постулируется «отношение власти»20.
19 Лотман Ю.М. Проблема художественного пространства в прозе Гоголя // Избранные статьи: В 3 т. Т. 1.
Таллинн, 1992. С. 413-448.
20 Барт Р. О Расине. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1994. С.169.
В философских трудах мыслителей постмодернистской эпохи детально разработаны проблемы пространства в связи с феноменом Власти. Особое значение для нашего исследования имела работа М. Фуко «Надзирать и наказывать», где автор подробно исследует способы и формы функционирования Власти в пространстве.
В классических философских концепциях Власть рассматривается как особое отношение между людьми, способность осуществлять свою волю. Традиционно, еще со времен Платона и Аристотеля, Власть интерпретируется в терминах воли (коллективной и субъективной), а также дихотомии «господин - раб» («государь - подданные»). Неклассические философские версии Власти снимают оппозицию «правитель -подчиненный» и уже не рассматривают Власть как чисто идеологический, подконтрольный разуму феномен, включая ее в более широкий философский контекст. В работах Ф. Ницше впервые появляется иррациональная безличная сила «воли к власти», которая лежит в самом основании существования. Вслед за немецким философом, к идеям генеалогического исследования Власти обращаются представители французской философской школы: М. Фуко, Р. Барт, Ж. Делез и др. Общая направленность неклассических концепций Власти заключается в выявлении форм и методов принуждения, осуществляемых помимо сознания индивида. М. Фуко рассматривает Власть как бессознательный, по своей природе, самоорганизующийся процесс взаимоориентации, конфликтующих отношений, пронизывающий силовыми полями весь социум. Р. Барт развивает мысль об укорененности Власти в самой природе языка. Делез и Гваттари считают Власть субпродуктом «производства желания».
Книгу С.Д. Кржижановского «Поэтика заглавий» нельзя строго
отнести к какому-либо методологическому подходу, однако можно сказать,
что, анализируя заглавия произведений И.А. Гончарова,
С.Д. Кржижановский предвосхищает разработки структуралистов и
семиотиков. «Сначала книгу читают, потом просматривают, позднее читают не ее, а лишь о ней. Библиография, аннотация, каталоги, литературные словари незаметно подменяют книгу ее заглавием»21, -пишет автор. Исследователь считает, что областью интересов современного читателя становятся не тексты, а массив заглавий все возрастающей по объему печатной продукции.
Постструктурализм предполагает перенесение внимания с семиологии структуры на семиологию структурирования. Поэтому заглавия рассматриваются как подсказка автора, навязывание собственных интенций читателю. Задача писателя - максимально обезличить название произведения, снять его знаковость. Однако и постструктурализм, и деконструктивизм при отрицании постулатов структурализма признают важность осмысления заглавия в процессе интерпретации текста.
В нашей работе также использована методика интертекстуального
анализа, отраженная в исследованиях таких ученых, как Р. Барт,
И.П. Смирнов, А.К. Жолковский и др. Постструктурализм, в рамках
которого разрабатывалась теория интертекстуальности, пересматривает
понимание текста как стабильной самодостаточной структуры, однако не
отвергает структурных методов исследования в качестве
литературоведческого инструментария. Поэтому элементы
интертекстуального анализа использованы нами на различных уровнях текста (тематическом, идейном, образном, мотивном, сюжетном).
В рамках структурно-семиотической методологии в нашем исследовании используются также элементы мифопоэтики. Данный метод является одним из самых плодотворных при изучении произведений Е.И.Замятина. Творческий расцвет писателя приходится на 10-30-е годы XX века - период «ремифологизации», возрождения мифа в русской и европейской культурах. Метод мифологического анализа опирается на традиции мифокритики, в основу которой положен принцип отыскания
21 Кржижановский С.Д. Страны, которых нет. М., 1994. С. 15.
мифологических репродукций в художественных произведениях более поздних эпох. Современная мифологическая критика, генетически восходящая к «ритуальной» (Дж. Фрэзер) и «архетипной» (К - Г. Юнг) концепциям, представляет собой оригинальную литературоведческую методологию, основанную на новейших учениях о мифе (Н. Фрай, Е.М. Мелетинский). В рамках мифокритики был определен используемый нами термин «мифологема», который обозначает заимствование у мифа мотива, темы или ее части и воспроизведение их в более поздних литературных текстах, что является важнейшим структурообразующим принципом современной литературной практики.
Теоретико-методологическая основа нашего исследования учитывает многие научные концепции представителей разных школ литературоведения, занимающихся изучением творчества Е.И. Замятина: Л. Геллера, Т.Т. Давыдовой, Н.Н. Комлик, В.А. Келдыша, О.Н. Михайлова, Л.В. Поляковой, И.М. Поповой, Е.Б. Скороспеловой, И.О. Шайтанова, Н.Ю. Желтовой и др. Существенное значение для разработки теоретико-методологических принципов диссертации имели философские работы Ф. Ницше и В. Соловьева.
В соответствии с намеченными задачами мы определяем следующие положения, выносимые на защиту:
Заглавия произведений Е.И. Замятина могут быть объединены в единый синтетический текст (метатекст).
Для Е.И. Замятина характерны пространственные и субъектные заглавия, временные названия практически отсутствуют. Логика изменения способов номинации прослеживается в переходе от пространственных заглавий к субъектным. Итоговое заглавие («Бич божий») содержит значение удвоенной субъектности.
В «Рассказе о самом главном» писатель раскрывает основную тему творчества - осмысление центрального космогонического процесса смерти/возрождения.
В произведениях с пространственными заглавиями тема смерти/возрождения разработана автором с ориентацией на архаические мифологические модели, а также христианскую мифологию. В субъектных заглавиях Е.И. Замятин опирается на антропоцентрические принципы неомифологизма.
Предметом изображения и творческого осмысления в ранних произведениях Е.И. Замятина является художественное пространство. Оно задает основные характеристики субъекта через определение его местоположения. Осмысление пространства неразрывно связано с феноменом Власти. В произведениях с субъектными заглавиями субъект, подчиненный Власти, эволюционирует в субъекта, творящего власть, пространство, космос.
Внутри объектной группы заглавий выделяется ряд ментальных заглавий. Психологическое пространство героев описано как совокупность сознательного и бессознательного уровней, реализованных в личностной и коллективной формах.
Инвариантная система образов и межобразных отношений произведений Е.И. Замятина актуализируется на уровне заглавий, предопределяется влиянием философских идей В. Соловьева и Ф. Ницше.
Роман «Бич Божий» подводит итог творческим исканиям Е.И. Замятина: разработка проблемы субъекта завершается созданием образа Атиллы, воина-язычника, творящего космос, обладающего властью. Художественное пространство осмысляется через мифологемы рая и антирая, оппозицию сознания/бессознательного, оформляется путем использования архетипических образов; реализована инвариантная система образов.
Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы, насчитывающего 290 наименований.
Первая глава нашей работы «Автор и название: в поисках главной темы» состоит из трех частей. В первой части «Поэтика названий
произведений Е.И. Замятина» формулируются основные функции
заглавия-знака, а также разрабатывается методика работы с комплексом
заглавий одного автора. Для этого заглавия произведений Е.И. Замятина
объединяются нами в метатекст, который репрезентирует способ
художественного мировосприятия писателя. В процессе исследования
выявляется тяготение писателя к названиям пространственного и
субъектного типов, при этом хронологически акцент смещается от
пространства как главного к главному-субъекту, что отражает эволюцию
авторского мировоззрения, переориентацию произведений Е.И. Замятина с
модели космоцентрических архаических мифологий на
антропоцентричную модель неомифологии.
Во второй части первой главы «Пространство Власти в произведениях Е.И. Замятина» подробно рассматривается пространственная парадигма ,„ заглавий. На основе анализа названия повести «Уездное», а также корреляции заглавие - текст мы делаем вывод о неизменной связи пространственной организации текстов автора с феноменом Власти. В любом тексте выделяются два основных подпространства: собственно пространство Власти, основанное на телесных, материальных законах, й' пространство Духа, нетелесное, нематериальное, свободное от влияний Власти. Первое более масштабно и может быть организовано разными способами: иерархизировано («Уездное»), монолитно («Алатырь», «На куличках»); второе подпространство зачастую лишь намечено автором и детально не разрабатывается.
В последней части первой главы «Вариации на тему космогонии в "Рассказе о самом главном" Е.И. Замятина» рассматривается тема, заявленная писателем как основная уже на уровне заглавия произведения, - тема вечного обновления в процессе смерти/возрождения. Универсальная космогоническая модель выстраивается на трех уровнях: макрокосм, мезокосм, микрокосм. Особое внимание автора привлекает последний уровень, что обусловлено смещением авторских интересов от
общей космогонии к антропологии, влиянием философских идей Ф. Ницше, использованием неомифологемы «сверхчеловек».
Вторая глава диссертационного исследования «Роман «Бич божий»: в поисках завершающей формулы» также состоит из трех частей, первая из которых «Власть субъекта и субъект Власти (к вопросу об инварианте системы художественных образов в произведениях Е.И. Замятина)» посвящена рассмотрению субъектной парадигмы заглавий. Взгляд Е.И. Замятина на человека коррелирует с оппозицией «личность/социум» и эволюционирует с течением времени: от человека как удобного объекта Власти («Непутевый», «Старшина») через осмысление психологии социума («Мы», «Все») к изображению личности, наделенной властью над социумом («Мамай», «Атилла»). Инвариантная образная система представляется как двойная оппозиция мужских и женских образов: воин-язычник/христоподобный герой, декадентская мадонна/христианская мадонна. Возникновение инварианта во многом обусловлено влиянием философского синтеза В. Соловьев - Ф. Ницше на художественное творчество Е.И. Замятина.
Во второй части второй главы «Ментальная группа заглавий произведений Е.И. Замятина» нами рассматриваются произведения, названием которых стало обозначение процессов психоментального порядка: «Знамение», «Видение», «Наводнение». Эти процессы зачастую рассматриваются автором сквозь призму религиозных представлений в рамках оппозиций «вера/неверие», «вера истинная, первоначальная/вера неистинная, социализированная». Факт появления заглавий подобного типа внутри метатекста свидетельствует об особом интересе писателя к становлению сильной личности через путь индивидуации, которая позволяет преодолеть власть коллективного бессознательного, высвобождает человека из-под влияния социума.
В заключительной части второй главы «Бич божий» сквозь призму заглавия рассматривается итоговое, но неоконченное произведение
писателя. Опираясь на ранее сделанные выводы, мы доказываем, что вербализованная часть романа - повесть «Детство Атиллы» - реализует выявленные нами константные оппозиции, темы, мотивы, мифологемы. Инвариант образной системы произведений Е.И. Замятина позволяет нам гипотетически реконструировать образную систему и в невербализованной части романа. Проведенный анализ позволяет сделать вывод о значимости и масштабности романа «Бич божий», считать это произведение завершающей формулой всего художественного творчества Е.И. Замятина. Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры русской и зарубежной литературы Алтайского государственного университета. Материалы диссертации легли в основу докладов Межвузовской научно-практической конференции «Текст: варианты интерпретации» (Бийск, 2003) и Конференции молодых ученых «Диалог культур» (Барнаул, 2003). Основные положения работы отражены в 6 публикациях общим объемом 2,5 п.л.
Поэтика заглавий произведений Е.И. Замятина
Перед каждым автором рано или поздно встает проблема названия произведения. Заглавие — важнейший структурный элемент любого текста.
С.Д.Кржижановский писал: «... заглавие, поскольку оно ... не в отрыве от единого книжного тела и поскольку оно, в параллель обложке, облегает текст и смысл, - вправе выдавать себя за главное в книге ... книга и есть развернутое до конца заглавие, заглавие - сжатая до объемов двух-трех слов книга»22.
Иначе говоря, название текста - сверхинформативный, сверхорганизованный знак, который априори, до прочтения, указывает читателю на основные смысловые и структурообразующие элементы произведения.
Семантическая двойственность названий, точнее их перспективно-ретроспективная связь с текстом, позволяет предположить заглавия, которые отсылают читателя непосредственно к тексту, не сообщая предварительной информации. В структуре таких названий должно содержаться указание на их семантическую несамостоятельность. Смысл заглавия может быть понят только после знакомства текстом
Перспективно-ретроспективная связь заглавия с текстом предопределяет две принципиально различные методики работы: от заглавия - к тексту, от текста - к заглавию. Однако антагонизм этих точек зрения может быть снят, если предположить, что заглавия разных типов должны рассматриваться по-разному.
В отечественном литературоведении первая работа, целиком посвященная проблеме названий, датирована 1931 годом -С.Д. Кржижановский «Поэтика заглавий». В ней автор вкратце рассматривает такие вопросы, как заглавие и текст, заглавие и титульный лист, заглавие и эпоха, имя автора и заглавие, заглавие и адресат книги, искусство озаглавливания, психология заглавий, использование чужих заглавий, история заглавий. В нашем исследовании «Поэтика заглавий» зачастую была отправным пунктом, определителем направлений дальнейшей работы.
Необходимо указать некоторые из них:
Каждый писатель обладает индивидуальностью в мастерстве озаглавливания произведений: «Заглавная строка, продергиваясь из книги в книгу, как нить, ведомая иглой, делает лишь новые и новые стежки, разрываясь и снова ссучиваясь. У каждого пера свой расщеп, своя особая манера сжимать текст в заглавие»24.
Исходной формой заглавия считается модель S+P (субъект + предикат). Однако бессубъектные или беспредикатные названия будут считаться не «полуназваниями» (С.Д. Кржижановский), а особыми разновидностями заглавий, отражающими специфику индивидуального писательского мировосприятия, в данном случае мировосприятия Е.И. Замятина.
«Поскольку писатель не изменяет своему литературно-очетчившемуся лицу, и лицевые листы его книг могут быть собраны в одну тетрадь, имеющую один смысл»25, постольку вполне логично составить из названий произведений Е.И. Замятина единый текст (метатекст), а также выстроить определенную типологию, классификацию, отражающую внутритекстовые структурно-семантические отношения.
«История писателя обычно говорит не о смене тем, а об эволюции единой, многообразно проявленной темы» . Поэтому хронологический перечень заглавий одного автора «показывает, в сущности, единое заглавие, данное лишь в разных возрастах своей жизни»27. Логично предположить, что название последнего (в хронологическом порядке) произведения любого автора и есть итог многолетних размышлений и опытов над одной и той же темой. Структурно-смысловые элементы последнего произведения должны быть уже опробованы, а потому выводимы из более ранних текстов и их заглавий.
Для литературоведческого исследования эта гипотеза представляется весьма перспективной, т. к. дает возможность хотя бы частичной, гипотетической реконструкции последних предсмертных произведений многих писателей. Нередко эти тексты оказываются незавершенными либо вообще не написанными, и до нас доходят лишь заглавия потенциальных проектов.
Пространство Власти в произведениях Е.И. Замятина
Проблема пространства актуализируется в текстах этой группы на уровне заглавий, что предопределяет структуру и образную систему произведений, задает направление их интерпретации.
Пристрастие автора к пространственно ориентированным названиям в сочетании с «сюжетной анемией»48 заставляет задуматься. Вялотекущий сюжет «нравоописательного типа, когда события просто присоединяются друг к другу»49, связан с особенностями хронотопа повестей. Роль временной составляющей существенно . уменьшена в пользу пространственной, которая приобретает дополнительную значимость.
Ю.М. Лотман справедливо замечает: «Пространство художественных произведений моделирует разные связи картины мира: временные, социальные, этические и т. п.»50.
Какие же непространственные отношения становятся основанием появления многочисленной пространственной парадигмы внутри метатекста заглавий Е.И. Замятина? Поиски ответа следует начинать уже с первого произведения автора.
Исходя из названия произведения, «Уездное» - это, во-первых, территориальная единица (в повести - город и его окрестности), что соответствует горизонтали художественного пространства, во-вторых, административно-политическая единица, что предполагает иерархию пространства, в-третьих, название училища, из которого выгоняют Анфима Барыбу - главного героя повести.
Различные трактовки слова «Уездное», а также особенности художественного пространства повести связаны с феноменом Власти.
Возникающая внутри общества Власть как таковая и в различных своих модификациях (власть Закона, Слова и Текста, Традиции и Нормы)51 имеет объектом собственного приложения человеческое тело. Казалось бы, полностью ментальный феномен Власти, тем не менее реализуется в сугубо материальном телесном пространстве. Внутри человека, как бинарной оппозиции «телесное - духовное», Власть если и пытается достичь духа, то лишь через тело, посредством регламентации места и времени.
Все вышесказанное предопределяет особенности построения художественного пространства повести «Уездное», где можно выделить два основных подпространства.
1. Сугубо телесное материальное пространство. Его же можно назвать пространством Власти и «уездным» пространством.
2. Внетелесное, нематериальное пространство, где осуществление власти невозможно по каким-либо причинам. Это же пространство является сферой обнаружения духовного начала в повести.
Примечательно, что на территории «уездного» пространства духовное начало тоже может проявляться, но лишь в хрупких и больных телах. Власть теряет свою силу над ними: «ледащая» безграмотная Полька имеет мечту, не блюдет законов, по которым живет Чеботариха, чахоточный Тимоша и вовсе испытывает власть на прочность своими крамольными речами и вызывающим поведением.
В сцене экзамена по закону Божию «уездное» трактуется как травестированный рай, населенный горожанами «месопотамами»: «Поп кивнул как будто очень ласково. Барыба приободрился. - Это кто же - с месопотамами-то? А, Анфим? Объясни-ка нам, Анфимушка. - Месопотамы... Это такие. Допотопные звери. Очень хищные. И вот в раю они. Жили рядом...».
Аномальный рай имеет собственного Адама-Барыбу, тело которого многократного маркируется пространством Власти: «Тяжкие железные челюсти, широченный четырехугольный рот и узенький лоб: как есть утюг, носиком кверху. Да и весь-то Барыба какой-то широкий, громоздкий, громыхающий весь из жестких прямых и углов. Но так одно к одному пригнано, что из нескладных кусков как будто и лад какой-то выходит: может, и дикий, может, и странный, а все же лад»
Власть субъекта и субъект Власти (к вопросу об инварианте системы художественных образов произведений Е.И. Замятина)
Анализ текстов и заглавий субъектной парадигмы позволяет ответить на несколько вопросов, непосредственно связанных с проблемой становления творческой индивидуальности Е.И. Замятина.
1. Проследить логику писательской эволюции относительно взглядов на человека.
2. Обнаружить инвариант образной системы в творчестве автора. Попытаться найти художественно-эстетическое и философское обоснование формированию именно такой модели.
Сферой исследования по первому вопросу должны стать не только субъектные, но и переходные заглавия с оттенком субъектности в значении. Эта группа названий является сферой реализации межпарадигматических отношений, то есть иллюстрирует взаимовлияние субъектной и пространственных парадигм. Подобно тому, как исключения подтверждают правила, «переходная» группа дает представление об эволюции темы субъекта (человека) внутри всего метатекста заглавий произведений Е.И. Замятина.
Как уже было сказано выше, основной оппозицией для субъектной группы становится антиномия «личность - социум», в рамках которой выделяются три этапа осмысления Е.И. Замятиным образа субъекта:
1. Первоначально человек воспринимается автором как бессознательное тело, которым манипулирует Власть, то есть тело - часть пространства Власти, ее субъект и одновременно объект.
2. Е.И. Замятин разрабатывает тему человека как части социума, пытается разглядеть Власть изнутри, через психологию общества (толпы, стада).
3. Автора интересует личность, преодолевшая психологию массового человека, вставшая над социумом, а потому наделенная креативной функцией, то есть властью над космосом. Землемер - тот, кто меряет землю, перекраивает ее, перераспределяет, то есть творит и переделывает пространство, мир. Это уже власть субъекта. Логическим завершением становится заглавие «Бич божий», как итог эволюции субъекта в творчестве Е.И. Замятина.
Первому этапу внутри метатекста соответствуют заглавия «Непутевый», «Старшина», репрезентирующие субъект Власти. Уже на уровне названий человек предстает не как личность, а как результат аксиологической деятельности социума. Общество оценивает субъекта с точки зрения пригодности к функционированию внутри пространства Власти и навешивает соответствующий ярлык.
Одновременно заглавия «Непутевый» и «Старшина» могут быть рассмотрены как контекстные антонимы внутри субъектной парадигмы: «непутевый» - субъект, не укладывающийся в аксиологические рамки социума; «старшина» - субъект, оцененный обществом как пригодный, «путевый», а потому наделенный функцией занимать определенную ступень в иерархии Власти.
Главные герои этих произведений Сеня и Иван Коныч также противопоставлены друг другу как герои интенсивного (городского) и экстенсивного (уездного) типов пространства. Непутевый Сеня оторван от заземленного родового начала, а потому лишен автором отчества, противопоставлен ряду героев внутри рассказа и творчества Е.И. Замятина в целом. «Петра Петровича все до единого по имени-отчеству величают, а Сеню хоть бы раз для потехи Семен Иванычем кто назвал ... Нет: Сеня да и только».
Непутевый Сеня - «птица небесная» - представляет духовное начало внутри пространства Власти. Не случайно автор сравнивает Сеню с тихим летним костромским деньком. Эта временная метафора выводит Сеню за пределы телесного уездного пространства и превращает образ героя в символ русской души, вечно ищущей и беспокойной. Сеня - полдень отдохновения для многих героев, втянутых в отношения Власти и бессознательно тяготящихся этими отношениями (Петр Петрович, кухарка Анисья и пр.). Героя любят за скрытую в нем духовность, которая и не дает ему быть «путевым», то есть телесным.
В уста Сени Е.И. Замятин вкладывает старинную костромскую песню «о числе святом, апостольском», что является знаком связи героя с истинной древней гармоничной верой.
И сам Сеня ищет гармонии духовного и телесного начал в окружающем его мире. Этот поиск не может дать Сене удовлетворительных результатов, пока космос находится в социализированном, мертвенно-статичном состоянии.
Ментальная группа заглавий произведений Е.И. Замятина
Поводом вычленения названий «Знамение», «Наводнение», «Видение» в отдельную семантическую подгруппу уже на уровне беглого, поверхностного знакомства с метатекстом заглавий Е.И. Замятина становятся их схожие фонетические оболочки и общая словообразовательная модель. Все эти слова -отглагольные существительные, образованные при помощи суффиксации, что подчеркивает наличие внутреннего процесса, организующего художественную ткань рассказа. Процессуальная логика предопределяет структуру произведения как завязку, развитие процесса, его кульминацию и развязку. Однако последнего элемента может и не быть, если процесс оказывается незавершенным. Необходимыми условиями протекания любого процесса являются также наличие времени и пространства.
Специфика хронотопа в рассказах Е.И: Замятина означена уже в заглавиях. С точки зрения общей семантики особенно схожи заглавия «Знамение» и «Видение». Оба слова обозначают явления психоментального порядка, связанные с мифологическими или религиозными представлениями человека. Заранее ясно, что в этих произведениях основной процесс осуществляется внутри психологического пространства субъекта и в условиях мыслимого, а не реального времени.
Необходимо отдельно сказать о включении в ментальную подгруппу заглавия «Наводнение». Изначально автор этим словом обозначил стихийное природное явление - реальное наводнение, которое каждую весну происходит в Санкт-Петербурге и его окрестностях.
Но сопоставление этого названия с другими заглавиями еще до прочтения произведения подразумевает параллель природных и психологических процессов внутри текста. Подтверждение нашей правоты находим у самого Е.И.Замятина: «В небольшом рассказе ... интегральный образ наводнения я пытался провести через рассказ в двух планах: реальное петербуржское наводнение отражено в наводнении душевном и в их общее русло вливаются все образы рассказа» .
Видимо, поэтому из трех произведений, причисленных к ментальной группе заглавий, «Наводнение» «воспринимается критикой как итоговое и наиболее совершенное произведение Замятина» , а потому является самым значимым и изучаемым литературоведами. Индивидуальная семантика каждого «психологического» заглавия дает дополнительные направления интерпретации произведений. Так, в «Знамении» наряду с актуальностью трактовки через мифопоэтику и психоанализ предугадывается полемика с христианством. Местом действия рассказа является мужской монастырь Ларивонова пустынь.
По мнению Н.Н. Комлик, «в рассказе Замятина идет страстный спор о символе веры и безверия русского человека. Этот диспут - главная драматическая пружина внутреннего действия рассказа, его идейный нерв»261.
«В потаенном, невысказанном в прямом слове диалоге участвуют две стороны: Арсюша, в образе которого выражено умонастроение древней «Ларивоновой пустыни», и Селиверст, монах «из образованных», страстно ищущий духовной опоры и требующий для этого знамения, т.е. материального подтверждения его (Бога - Н. Г.) существования»262.
Проблемой веры и неверия, «теснейшим образом связанной с проблемой взаимоотношений русской интеллигенции и народа» , обусловлена пространственная организация рассказа. Два мира противопоставлены друг другу: «бело-кипенный город» пустыни с центром - озером и мир за чугунными воротами монастыря, окультуренное пространство.
