Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Коммуникативно-тематический аспект поэтического мира Татьяны Бек 15
1. Тематика лирики Татьяны Бек 15
2. Коммуникативный аспект лирики Татьяны Бек 50
Глава II. Образ лирической героини 74
1. Семантические составляющие образа лирической героини 74
2. Автономинации лирической героини 90
3. Мотивы, связанные с образом лирической героини 106
Глава III. Адресаты лирической героини Татьяны Бек 147
1. Проблема лирической адресации 147
2. Семантические группы адресатов лирической героини 155
Заключение 188
Список литературы
- Коммуникативный аспект лирики Татьяны Бек
- Автономинации лирической героини
- Мотивы, связанные с образом лирической героини
- Семантические группы адресатов лирической героини
Введение к работе
доктор филологических наук, профессор Н. А. Максимчук
«Главные интересы ТАБ (так звали Татьяну Александровну Бек ее литинститутские студенты) были сосредоточены на литературе – и в смысле служения музам, и в смысле быта, отношений между людьми, душевных предпочтений», – говорили о ней коллеги. Этим объясняется широкий диапазон деятельности Татьяны Бек. С одной стороны, она известна как поэт, автор семи книг стихотворений, а также стихотворений, опубликованных в литературных журналах «Новый мир», «Звезда», «Дружба народов» и др. и книгах «До свиданья, алфавит» и «Татьяна Бек. Она и о ней». С другой стороны, Татьяна Бек долгое время преподавала в Литературном институте имени М. Горького, писала литературно-критические и мемуарные статьи, выступала в качестве журналиста на страницах крупнейших литературных журналов, была составителем учебной антологии «Серебряный век», а также сборника поэтов-акмеистов, автором комментариев к нему. Ее творчество занимает 30 лет, 7 лет прошло со дня ее смерти. Однако до настоящего времени подавляющее большинство публикаций о поэзии Бек представляет собой литературно-критические статьи и рецензии на подборки стихов в журналах.
Актуальность исследования обусловлена малой изученностью основных аспектов поэтики Татьяны Бек, описательным характером имеющихся публикаций, отсутствием работ систематического монографического плана по творчеству Бек.
Объектом исследования является поэтический мир Татьяны Бек. Г.А. Гуковский определил творчество писателя как «внутреннее и глубоко идейное единство истории, воплощенное в сумме произведений, объективно превратившейся – в общественном своем бытии и функционировании – в систему произведений, в некое новое и грандиозное произведение искусства, объемлющее все частные, отдельные и вполне завершенные произведения». Как «системное единство тем, мотивов, образов, различных аспектов структуры стихотворной речи, художественного пространства и времени, подчиняющееся общей композиции», определяет поэтический мир В.С. Баевский.
Предмет исследования – тематика, коммуникативная структура лирики, образы лирической героини и адресатов лирической героини. Остальные составляющие поэтического мира затрагивались по мере необходимости.
Цель данной работы – дать представление о поэтическом мире Бек, его основных аспектах, рассматриваемых как части единой системы.
Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
– определить основные темы лирики Бек;
– поставить тематику творчества Бек в контекст тематики русской поэзии XIX-XX вв., установив корреляцию ее творчества с творчеством поэтов XIX-XX вв.;
– определить лирическую направленность поэзии Бек, выявив и охарактеризовав коммуникативную структуру ее поэзии;
– выделить и описать способы создания образа лирической героини, в частности автономинативный и мотивный аспекты;
– выявить, систематизировать и описать образы адресатов лирической героини.
Материалом исследования являются стихотворения семи прижизненных поэтических книг: «Скворешники» (1974), «Снегирь» (1980), «Замысел» (1987), «Смешанный лес» (1993), «Облака сквозь деревья» (1997), «Узор из трещин» (2002), «Сага с помарками» (2004). В общей сложности это 515 стихотворений в их однократной публикации в данных книгах. По мере необходимости в исследовании учитывались и повторные публикации стихотворений в семи указанных книгах (общее число текстов с републикациями составило 971).
Методологическая основа. Работа основана на сочетании формального, структурного, типологического и описательного подходов.
Теоретической базой для исследования тематики стали работы В.М. Жирмунского, Ю.Н. Тынянова, Б.В. Томашевского, В.С. Баевского; коммуникативного аспекта – Ю.И. Левина, И.В. Романовой, О.В. Зырянова; образа лирической героини – Ю.Н. Тынянова, Л.Я. Гинзбург, Б.О. Кормана, С.Н. Бройтмана, Н.В. Павлович; автономинаций – В.Г. Гака, М.И. Гореликовой; мотивов – А.Н. Веселовского, Е.М. Мелетинского; адресатов – К. Бюлера, Н.Д. Арутюновой, Ю.И. Левина.
Методы исследования. В работе применены описательный, статистический, сравнительно-сопоставительный, типологический методы исследования. Поэтический мир Бек исследовался в синхронии и диахронии. Использованы методика составления и описания частотных словарей поэтических книг, сопоставление частотных словарей и тематики посредством методики рангового корреляционного анализа, разработанной на кафедре истории и теории литературы Смоленского государственного университета под руководством профессора В.С. Баевского, методика исследования лирики с коммуникативной точки зрения И.В. Романовой, методика семантической классификации образов Н.В. Павлович.
Теоретическая значимость исследования заключается в уточнении представления о поэтическом мире автора, в разработке и обновлении путей изучения поэтического мира, субъектно-объектных отношений в лирике, образов лирического героя и лирического адресата.
Практическая ценность. Выводы и положения диссертации могут использоваться в трудах, посвященных творчеству Т. Бек, современной поэзии в целом или «женской» поэзии, в частности. Приложение к диссертации составляют: частотный словарь лексики семи поэтических книг Татьяны Бек, результаты рангового корреляционного анализа частотных существительных поэзии Бек и поэтов XIX-XX веков, результаты рангового корреляционного анализа семи книг Бек. Выводы и положения диссертации, а также материалы, составляющие приложения, могут быть использованы в курсах лекций и семинарских занятий по русской литературе конца XX-начала XXI века, теории литературы, филологическому анализу художественного текста, в спецкурсах, а также в школьном курсе русской литературы.
Научная новизна. Диссертация является первым научным монографическим исследованием основных аспектов поэтического мира Татьяны Бек в синхронии и диахронии. Впервые исследуется коммуникативный аспект лирики Бек, особенности субъектно-объектных отношений в ее
стихотворениях.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Поэтический мир Бек сосредоточен вокруг тем «жизнь», «мир», «душа», «любовь», «люди», «время», «Бог». Они составляют тематические доминанты лирики Бек. Прослеживается динамика тематики в поэзии Бек от преобладания сначала конкретно-бытовых тем до религиозных и философских в конце творческого пути.
-
На тематическом уровне поэтический мир Бек оказался близок к традиции Тютчева, поэтов-акмеистов (Гумилева, Ахматовой), поколения поэтов 1960-70-х годов. (Твардовский, Межиров, Высоцкий) и в особенности лирике Пастернака.
-
В лирике Бек преобладает эготивно-апеллятивный коммуникативный тип стихотворений, что свидетельствует о направленности лирического сознания на «ты», другого. В поэтическом мире Бек явлен весь спектр взаимоотношений между лирическим «я» и миром, между лирическим «я» и адресатами.
-
В лирике Бек создается устойчивый многогранный образ лирической героини, который тесно связан с автором в биографических фактах, касающихся семьи и предков, рода деятельности Татьяны Бек. Однако мы вслед за Татьяной Бек не склонны отождествлять напрямую образ лирической героини и биографического автора. Лирическая героиня является художественно переосмысленным и созданным поэтическими средствами образом, в котором реальные биографические факты обобщаются до уровня фактов бытия целого поколения или народа.
-
Апелляция лирической героини становится одним из способов ее самопрезентации, выражения собственного мировоззрения, собственных мыслей и чувств. Тема и пафос лирического обращения определяют многообразие лирических адресатов, среди которых преобладают образы людей, одним из частотных адресатов является Бог и образы мира природы. Образы лирических адресатов определяют направленность лирической речи и лирического сознания на другого.
Апробация работы. Результаты исследования отражены в 16 публикациях (2 из них – в рецензируемых научных журналах, входящих в Перечень ВАК). По материалам диссертации сделано 20 докладов на научных конференциях разного уровня: межвузовских аспирантских (СмолГУ, 2008, 2009, 2010, 2011 гг.), межвузовских (СмолГУ, 2009, 2010, 2011 гг.; Военная академия ВПВО РФ, 2009, 2010, 2011 гг.; Удмуртский государственный университет, 2009, 2010, 2011 гг.), всероссийских (Смоленский гуманитарный университет, 2009, 2010, 2011 гг.), международных (Российский государственный университет им. И. Канта, 2009 г.; СмолГУ, 2011 г.; Государственная полярная академия, 2011 г.) заочном научном семинаре (Пермский государственный институт искусства и культуры, 2010 г.).
Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, списка источников с условными сокращениями, трех приложений.
Коммуникативный аспект лирики Татьяны Бек
Предмет лирического изображения можно свести либо к раскрытию образа лирического «я», либо к раскрытию отношения лирического «я» к миру. В этой связи изучение лирической коммуникации подводит к пониманию самой сути лирики как литературного рода, так как включает в себя исследование способов выражения лирического субъекта и лирического адресата, а также особенности субъектно-объектных отношений в произведениях того или иного автора. При этом лирика остается наименее изученной с точки зрения коммуникации, тогда как коммуникативный аспект драматических и эпических жанров изучается довольно активно1.
Исследования лирической коммуникации сводятся в первую очередь к выявлению позиций автора и читателя2, к разграничению голоса автора и лирического субъекта/лирического героя3, собственно внутритекстового образа ав-тора4. Разные взгляды на проблему лирической коммуникации можно свести к трем подходам. «Стилистическим» является подход В.В. Виноградова, который считал, что за писательским «я» в тексте «можно скрыть все, что угодно… В литературном маскараде писатель может свободно, на протяжении одного художественного произведения, менять стилистические маски»5. Для этого писатель прибегает к обширному языковому материалу. Образ писателя всегда присутствует в тексте произведения. Виноградов отрицает всякий биографизм при реконструировании этого образа. Идеи Виноградова были развиты Б.О. Корманом и ижевской научной школой. Г.О. Винокур рассматривал текст как результат речевого поведения его автора, и в стилистических формах поэзии усматривал стилистические формы личной жизни ее создателя6. Данный подход отличается «биографизмом». Исследуя поэзию Блока, Ю.Н. Тынянов отмечал, что «читатель за словом видит человека», но это не биографический автор, это «литературная личность» («стиховой Блок»)1. Подход Тынянова занимает промежуточную позицию между подходами Виноградова и Винокура. Попытка охарактеризовать коммуникативную структуру лирики, представить классификацию внетекстовых и внутритекстовых субъектов речи и их коммуникативный статус относительно друг друга сделана в работе Ю.И. Левина «Лирика с коммуникативной точки зрения»2. Несомненной заслугой данной работы является теоретическое обоснование проблемы лирической коммуникации. Перечисленные и другие подходы и разработки, касающиеся коммуникативной структуры лирики, рассматриваются и систематизируются в монографии И.В. Романовой «Поэтика Иосифа Бродского: Лирика с коммуникативной точки зрения»3. В ней разработана классификация лирических текстов с точки зрения их коммуникативной структуры. Этой классификацией мы воспользовались для исследования коммуникативного аспекта лирики Татьяны Бек. Романова выделяет ряд коммуникативных типов лирических текстов. 1. Безлично-безадресный тип. К нему относятся тексты, в которых лирический субъект и лирический адресат максимально скрыты. Такой тип стихотворений выражает тематическую направленность на окружающий мир. Описание в нем ведется, как правило, от третьего лица. Смотрят военные ели, как у дороги, один, в широкополой шинели он голосует на Клин. В кузове долго трясется с чувством неясной вины – как ему трудно дается тайная тайных войны! (СКВ, 9) 2. Эготивный тип. «Это стихотворения с лирическим субъектом в центре и без адресата»1. В текстах таких типов ярко выражено «я» лирического субъ екта. Повествование ведется от первого лица и сосредоточено на лирическом субъекте. Наревусь до жара, До распухших губ, До трубящих ржаво Сумасшедших труб, До горящих пятен, До того, что мне Станет непонятен Белый свет в окне. Наревусь – и всхлипну. Всхлипну – рассмеюсь. И опять привыкну, И опять смирюсь. (СКВ, 18) 3. Апеллятивный тип. «Такие стихотворения организованы как единое обращение к тому или иному эксплицитному адресату и выражают направленность поэтического сознания и лирического субъекта на «ты», другого»2. ...Я тебя люблю всего лишь, Но не знаю ни на грош. Что же ты меня неволишь И за воротник ведешь? Мой невероятный кореш! Даже крепко полоня, Не согнешь, не переборешь: Мне не выжить без меня. (СН, 80) 4. Смешанный тип представляет собой сочетание трех названных. В таких стихотворениях один коммуникативный тип осложняется элементами дру гого; либо происходит построение части текста по одному коммуникативному принципу, а другой части – по другому (другим). В области тематики наблюдается относительная уравновешенность сфер «я», «ты» и «мир» попарно или всех вместе. Самая сложная форма сочетает в себе все три элемента – безлично-безадресный, эготивный и апеллятивный – и может иметь лиро-эпический ха-рактер1. В настоящее время в работах И.В. Романовой изложены исследования коммуникативной структуры лирики И.Ф. Анненского, И.А. Бунина, Б.Л. Пастернака, Н.И. Рыленкова, И.А. Бродского. Общее количество текстов – 28922.
Сопоставление коммуникативной структуры стихотворений разных поэтов позволяет характеризовать не только особенности поэтики каждого из них, но и делать выводы более общего характера, судить о свойствах лирики в целом. Количество, соотношение и взаимодействие текстов разных коммуникативных типов является особенностью поэтического мира автора и отражает индивидуальные черты поэтического мышления.
В лирике Бунина и Пастернака доминантным является безлично-безадресный элемент, что делает ее направленной на третье лицо. Преобладание третьего лица указывает на тяготение к эпосу. Неслучайно Бунин и Пастернак вошли в литературу и как поэты, и как прозаики. В лирике Бродского абсолютный перевес имеет апеллятивный элемент, что делает ее направленной на второе лицо. Доминирование второго лица свидетельствует об ориентации на драматический род. Действительно, Бродский художественной прозе предпочитал драматургию. В лирике Анненского способы выражения лирического сознания распределены равномерно.
Автономинации лирической героини
Среди рассмотренных личностных черт лирической героини встречаются наименования, которые она сама дает себе («Я – слово в свитке» (З; 27); « … мы – сыновья / И дочери – блудные дети / Голодных и гордых небес» (З; 54)). Как замечает И.Н. Исакова в своей диссертации, «в литературоведении явно не хватает емкого понятия, охватывающего все встречающиеся в тексте обозначения персонажа»1. Автор диссертации следует прежде всего определению номинации, встречающемуся в работах лингвистов.
Однако в лингвистике понятие номинации весьма широкое, оно опирается на разграничение функций называющих и неназывающих знаков: «называющие знаки, характеризующие предметы, явления, действия и их отношения в реальном мире», «неназывающие знаки – заместительно-указательные, связочные, обслуживающие и координирующие конкретные акты речи, высказывания, сообщения и т.п.»2. В разряд называющих знаков включаются имена нарицательные, имена собственные и количественные числительные. Некоторые лингвисты включают сюда словосочетания, предложения и даже тексты3.
В.Г. Гак различает элементную номинацию (называет «определенный элемент действительности: предмет, качество, процесс, отношение, любой реальный или мыслимый объект»4) и событийную номинацию (микроситуации, объединяющие ряд элементных номинаций). Из ряда номинаций лирической героини мы исключаем событийную номинацию, а также наименование процесса, так как относим их к мотивной составляющей образа лирической героини. Мотивы, связанные с образом лирической героини, будут рассмотрены отдельно. Соглашаясь с М.И. Гореликовой, отметим, что в тексте номинации персонажей «выполняют функции, выходящие за пределы категориального грамматического значения указанных классов слов, участвуя таким образом в фор мировании смыслового аспекта текста»1. Определение семантики номинаций персонажей способствует более полному пониманию самих образов. Главной особенностью лирики является раскрытие внутренних эмоционально-психологических, интеллектуальных качеств субъекта, поэтому, на наш взгляд, заслуживает внимания самопрезентация лирической героини. В поле нашего исследования попадают случаи, когда лирическая героиня Татьяны Бек присваивает себе то или иное обозначение. «Это семантический тип, в котором описываемый объект назван и прямо отождествлен с другим объектом по формуле “А есть В”»2. Оговоримся, что тождество здесь не обозначает полное совпадение, или эквивалентность, как это принято в логике3, имеется в виду перенос наименования с присущими ему признаками на какой-либо объект. Так как субъектом и объектом наименования в данных конструкциях является «я» лирической героини Татьяны Бек, мы используем термин «автономинация»: Я люблю посторонние лица, Я, какая ни есть, а сестрица Всем живущим, и этим живу… (З, 12) Как бы ни были сумрачны дни, Как бы ни были пасмурны вести, Я – наследница нищей родни, И Бестужевских курсов, и чести! (З, 89) В такие конструкции могут входить метафоры, метонимии, эпитеты, они могут представлять собой сравнение, а также может происходить наложение тропов. Структура автономинаций лирической героини с точки зрения входящих в них тропов может составить предмет отдельного исследования. Мы выделили 72 автономинации: имена собственные («Я Татьяна» (З, 84), «сестрица Аленушка» (ССП, 371)), биографические данные (« … я плоть от плоти, / И правнучка ее [России. – Т. М.], и пригоршня, и пясть» (СЛ, 12), «Я – невнятная дочь и небывшая мать» (СЛ, 43)), возраст («Я злая старуха» (СКВ, 23)), портретные характеристики («Я была неряхой» (ОСД, 74)), род занятий («Мы поэтами … были» (З, 51), «Я – владелица четверостиший» (ОСД, 61)), взаимоотношения героини с той или иной общностью («Мы все – тупиковая ветка» (СЛ, 22), «Я противница ваших сходок» (ССП, 372)), автохарактеристика и самооценка («Я была вам хорошим товарищем» (СЛ, 30), «Не мстительница, не владычица, не хищница» (СЛ, 78)). Заметим, однако, что это деление условно, границы групп подвижны в силу полифункциональности слова. Так, например, заявление героини «я злая старуха» является не столько возрастной характеристикой, сколько самооценкой. Номинация «мы московские» сочетает в себе биографические сведения и включенность в общность людей по признаку места рождения и проживания.
Рассмотрим указанные группы автономинаций. Антропонимы, выполняя в языке только номинативно-опознавательную функцию, «приобретают конкретное содержание в речевом употреблении (и в художественном тексте как разновидности речевого образования) и для участника коммуникации обозначают лицо со множеством присущих ему качеств»1.
В стихотворении «25 января» героиня заявляет: «Нынче, как повелось, именинница / Я и тысячи прочих Татьян» (З, 84). Она неоднократно называет себя этим именем. Говоря о своей родословной, она подчеркивает нерусское происхождение, на которое указывает фамилия – Бек.
Если имя Татьяна выступает в идентифицирующей роли, то фамилия в контексте творчества («С иноземной фамилией Бек, / Обрусевшей по воле Петровой» (СЛ, 9)) призвана мотивировать некоторые противоречия в характере лирической героини. К свободолюбию и даже необузданности азиатских кочевых народов добавляется благородное происхождение, но эти генетические качества введены в цивилизационные рамки, европеизированы. Этому созвучны автономинация «Охотница до перемены мест … / И домоседка» (З, 93) и в большей степени мотивы, которые иллюстрируют сочетание противоречий в характере героини и неудовлетворенность спокойным течением жизни, стабильным бытом, повседневностью.
В стихотворении «Обращаюсь к другу – философу и трубадуру…» (ССП, 371) героиня сравнивает себя с сестрицей Аленушкой, актуализируя этим антропонимом из русской народной «Сказки о сестрице Аленушке и братце Иванушке» такие качества, как верность и преданность близкому человеку, самопожертвование. Действительно, из передаваемого в стихотворении диалога становится ясно, что героиня долго любила человека, который изменил принципу свободы творчества и личной независимости и, следовательно, в глазах лирической героини умер («А ныне – метафизически – не жилец»).
Мотивы, связанные с образом лирической героини
86 % стихотворений семи книг Татьяны Бек содержат эготивный элемент, то есть в них в той или иной мере представлен образ лирического субъекта, которого мы определили как лирическую героиню. Мы выявили мотивы, относящиеся к образу лирической героини Татьяны Бек, в стихотворениях эго-тивного типа и стихотворениях других типов, содержащих эготивный элемент, которые мы обобщенно называем стихотворениями смешанного типа (эготив-но-апеллятивные, безлично-безадресно-эготивные, безлично-безадресно-эготивно-апеллятивные). Мотивы, связанные с лирической героиней, конкретизируют и углубляют понимание черт образа лирической героини и добавляют новые характеристики.
В литературоведении, фольклористике, лингвистике существуют различные подходы в трактовке понятия «мотив». Обзор этих подходов произведен в работе И.В. Силантьева «Поэтика мотива»1. В монографии выделяется семантическая трактовка мотива, разработанная в трудах А.Н. Веселовского, А.Л. Бема, О.М. Фрейденберг, морфологический подход, изложенный в работах В.Я. Проппа и Б.И. Ярхо, тематическая трактовка данного понятия, которой придерживаются В.Б. Томашевский, Б.В. Шкловский, А.П. Скафтымов, а также рассматривается зарождение и развитие дихотомических представлений о мотиве.
В нашем исследовании мы опирались на определение мотива, данное А.Н. Веселовским: «Под мотивом я разумею простейшую повествовательную единицу»1. Особо отметим связь мотива с моментом действия, что «выступает принципиальной основой предикативности мотива в системе повествования»2. Е.М. Мелетинский прямо предлагает рассматривать мотив «как одноактный микросюжет, основой которого является действие. Действие в мотиве является предикатом, от которого зависят аргументы-актанты»3.
Действие, как правило, выражается глаголами, поэтому организующим центром мотива мы считаем слова этой части речи. В качестве обязательного актанта4, с которым должно быть связано действие, выступает образ лирической героини. Иначе говоря, мотивная конструкция может включать, помимо собственно действия, субъект, совершающий его, и объект, на который направлено действие (хотя второй актант не обязателен).
Образ лирической героини в составе мотива может быть эксплицитно и имплицитно выражен. Формы эксплицитного выражения следующие: 1) местоимение 1-го л. ед. ч. – «я» («Я сама на себя выливаю ушат новизны» (УИТ, 95)); 2) местоимение 1-го л. мн. ч. – «мы», когда героиня включает себя в некую общность людей («Мы уходим на зады, на руины, на свалки» (УИТ, 48)); 3) образ лирической героини может быть представлен метонимически через духовные и телесные составляющие, а также явления и понятия, которые лирическая героиня относит к себе («Сердце плачет от злых новостей» (ОСД, 71)). При отсутствии местоимений формы глагола могут указывать на героиню («душу вылечу, книги протру» (СН, 83)). Это один из имплицитных способов представления лирической героини в составе мотива. В мотивных конструкциях с предикатом инфинитивом только из контекста становится ясно, что они относятся к образу лирической героини. Заметим, что выделение компонентов в составе мотивной конструкции не противоречит принципу неделимости, заложенному в определении Веселов-ского. Мотив «является неразложимым не с точки зрения логической структуры, а с точки зрения образной, эстетической значимости семантики, связывающей и оцельняющей логические компоненты мотива»1.
Понятие мотива в принятой нами трактовке может находить традиционное приложение не только к эпосу и драме, но и к лирике: « … и там, и здесь в основе мотива лежит предикативный аспект событийности – однако при этом различается природа самой событийности в лирике и эпике»2. В основе лирического события лежит «перемещение лирического сознания»3.
Не случайна и тематическая трактовка мотива, так как каждый мотив может быть сведен к минимальной «словесной теме». Более того, «сама тема выступает основанием для развертывания серии сопряженных с ней мотивов»4. Вместе с тем такая тесная связь позволяет разделить мотивы, связанные с образом лирической героини, на семантические группы по условно-тематическому делению, а не по принципу поиска инвариантного мотива к вариантам, представленным в стихотворениях.
Семантические группы адресатов лирической героини
Нами выявлено 432 словоупотребления, обозначающих адресата, которые были распределены по семантическим группам. Самым частотным является обращение лирической героини к людям (281 случай). В этой группе, в свою очередь, можно выделить апелляцию героини к себе (автокоммуникация) («Стало быть, беру себя за шкирку. / – Ну, садись, печатай под копирку: / “Слава Богу, что меня беда / Осчастливливает иногда...”» (З, 74 – 75)), возлюбленному («В этой стеганой куртке, похожей на праздничный ватник, / Ты принес мне подарок – копилку для медных монет, – / Мой возлюбленный (нет! соревнитель, соперник, соратник), / Бедуин, и алхимик, и милостью Божьей поэт» (УИТ, 25 – 27)), другу («Обращаюсь к другу – философу и трубадуру. / – Послушай дуру. / Хватит вращаться на публике флюгером – / Лучше уж огородным пугалом / Застыть среди воронья, без вранья!» (ССП, 371)), родным («Родители! Бедные дети мои, / Слышны ли вам слезы пустые? / Вы были деревьями странной семьи, / Вы жили, вы корни пустили» (ОСД, 40)), властьимущим («Глядя на собственные пупы, / Вы обездарели, вы тупы... / Тоже мне вече, мужи, бояре! / Так... Перекупщики на базаре» (СЛ, 72)), к людям одного с ней поколения («Я желаю, ровесники, / Чтобы нас полюбили / Не за легкие песенки, / А за трудные были!» (З, 10)).
Вторую по численности (40) составляют адресаты мира природы: флора, фауна, другие природные объекты и явления («Здравствуй, калина-малина! Привет, / Сказочный пень прошлогодней порубки... / Осень сошла по ступеням на нет / И объявляет об этом поступке» (З, 48)). Третье место (по 20) разделяют апелляции к Богу («Невольно, нарочно ли – въявь / Иль втайне... Лукавить негоже! / Я каюсь. Ослабь и оставь / Мои прегрешения, Боже» (ССП, 368)) и чувствам, качествам характера, состояниям лирической героини («Кротость, куда ты, мой добрый гений? / Гнев и гордыня справляют бал. / ...К неощущению оскорблений / Батюшка давеча призывал» (УИТ, 47)). Заметим, что в группу адресатов не включалось употребление слова «Господь» в качестве междометия, характерное в основном для первых книг Бек. 19 обращений адресовано к различным экзистенциальным понятиям (жизнь, смерть, время) («Утрата непомерная / Под крик веселой птицы... / О жизнь моя, о смерть моя, – / Меж вами нет границы!» (СЛ, 25)). Далее следует группа адресатов (13), связанных с творческой деятельностью лирической героини («Звуков мало, и знаков мало / Стихотворная строчка спит... / Я истаяла. Я устала. / – До свидания, алфавит» (ОСД, 75)), обращения к миру в целом (6) («Недоверие скрипнет и сдвинется: / – Здравствуй, мир – еретик и смутьян!» (З, 84)) и к Родине (5) («Как бы глаза ни темнели от гнева, / Очень жалею и очень люблю / Все, что меня хоть однажды согрело: / – Родина! Не оттолкни во хмелю» (СЛ, 53)). 20 адресатов не вошли ни в одну группу. Это единичные апелляции к го родам (Москва, Тбилиси, Воронеж), деревням, к различным объектам и вещам (пугало), к понятию «утонченно-сытый чад», метафорически обозначающему тот образ жизни, который чужд героине, и др. Рассмотрим выявленные семантические группы адресатов. В 27 случаях из обращений к людям героиня апеллирует к себе. Наиболее употребительной формой апелляции является употребление местоимения «ты» (автокоммуникативное «ты»). Если лирическая героиня и применяет к себе другие наименования, то они либо выражают противоречивость ее характера («Охотница до перемены мест, / Одновременно маменькина дочка / И домоседка» (З, 93)), либо подчеркивают негативное, уничижительное отношение к себе включением просторечной лексики («лахудра», «перестарок», «дура»). В стихотворениях с автокоммуникативным «ты» либо с созданием апелляции соответствующими формами глаголов, хотя и встречается негативная самооценка, ирония героини по отношению к себе, все же преобладают призывные интонации, причем чаще направленные на изменение к лучшему себя («Предмет ли гордости гордыня? / А вот и нет! Любовь смелей. / Сама себя дождем пролей. / Преодолей, а не лелей / Сковавшую тебя гордыню» (СН, 33)), собственного взгляда на жизнь («И гляжу на трамвайное зарево... / Хорошо, когда плохо – весною. / ...Опыт – это не дар, – разбазарь его, / Как спасеньем, дыша новизною» (СЛ, 71)) и жизненных принципов: Рощи, пущи, чащи, Не придумать слаще Вашего приюта, Ибо почему-то – Я живу без чащ И умру без пущ… – Взгляда не таращь На балконный плющ! (З, 90)
Объекты мира дикой природы здесь метафорически указывают на свободу как основополагающий жизненный принцип лирической героини. А балконный плющ – одомашненное растение, живущее на весьма ограниченном пространстве, – своеобразная подмена свободы, продажа свободы за комфорт (поливку, уход), при котором, однако, срезают лишние ветки и листья, чтобы придать форму, устраивающую хозяина. Таким образом, героиня недоумевает, как может существовать в рамках ограниченной свободы, но и предостерегает себя от соблазна попасть в подневольное, но комфортное существование.
В «Истории русской литературы XX века» В.С. Баевский, говоря о творчестве Татьяны Бек, рассуждает о концепции личности Карла Густава Юнга,
«согласно которой у каждого человека есть свои anima и persona – душа и маска. Они постоянно борются между собой, потому что противоположны… Их конфликт … определяет человеческую личность»1. И далее Баевский отмечает, что поэты увидели и показали в своем творчестве и подобную структуру личности, и конфликт. Можно утверждать, что автокоммуникация в лирических текстах отчасти демонстрирует борьбу, которую ведут anima и persona. Так, одной составляющей личности лирической героини Татьяны Бек является судья или сторонний наблюдатель, способный к беспристрастным оценкам, то есть действующий субъект. Другая сторона личности порой боится признать поражения и ошибки, не находит в себе силы для принятия решения и какого-либо действия. Эта сторона ищет более сильного помощника и соглашается быть объектом воздействия.
