Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Творчество Л. А. Чарской и художественная концепция детства в русской литературе начала XX века 21
1.1. Художественная концепция детства в русской литературе начала XX века 21
1.2. Творчество Л. А. Чарской в литературоведении и критике 53
Глава 2. Нравственно-эстетическая концепция творчества Л. А. Чарской 92
2.1. Объективно-исторический и субъективно-биографический аспекты творчества Л. А. Чарской 92
2.2. Возрастной и тендерный адрес произведений Л. А. Чарской 122
Заключение 150
Библиография 157
- Художественная концепция детства в русской литературе начала XX века
- Творчество Л. А. Чарской в литературоведении и критике
- Объективно-исторический и субъективно-биографический аспекты творчества Л. А. Чарской
- Возрастной и тендерный адрес произведений Л. А. Чарской
Введение к работе
Л. А. Чарская (1889 - 1937) - один из самых популярных писателей, работавших для детей в России начала XX века. За 17 лет (с 1901 по 1918 год) ею было написано и издано восемьдесят повестей, двадцать сказок, двести стихов. Книги Л. А. Чарской - неравноценны по своему художественному уровню. Но лучшие произведения принесли писателю уникальную популярность у читателей. К.И.Чуковский привёл в своей статье «Лидия Чарская» данные отчёта одной библиотеки в 1911 году: сочинения Чарской читатели требовали 790 раз, а занявшего второе место Жюля^ Верна - только 232 раза. Педагог и библиограф Н. В. Чехов в 1909 году отмечал, что её сочинения «расходятся в наибольшем количестве экземпляров» по сравнению с другими авторами, писавшими для детей. Согласно отчёту комиссии при Московском обществе распространения технических знаний, доложенному на съезде по библиотечному делу в 1911 году, в учебных заведениях дети 9 лет, читали более всего Гоголя (34 %), затем Пушкина (23 %), на третьем месте Чарскую (21 %)." Педагог З.И.Масловская в статье «Наши дети и наши педагоги», опубликованной в том же году в журнале «Русская школа», отметила, что в 8-ми женских гимназиях в 1-4 классах в сочинении «Любимая книга», девочки почти единогласно указывали на сочинения Л.А.Чарской. Ф. Соллогуб в 1926 году писал: «На всем протяжении русской детской литературы (а может, и всемирной) не было писателя, столь популярного среди подростков, как Л. Чарская». В том же году руководитель внешкольного отдела Наркомата Просвещения Н.К.Крупская констатировала: «Дети зачитываются Чарской».л В і 933 году
Детская литература / Сост. Н. В. Чехов. - М.: Польза, 1909. - С. 141
В. Комарницкий. Л. А. Чарская, как детская писательница. - Варшава, [1915]. - С. 2-3
Е. Путилова. Ф. К. Соллогуб и Л. Чарская // Русская литература. - 1995. - № 5. - С. 162
Н. К. Крупская. Выступление в прениях по докладу библиотечного отдела на заседании президиума Главполитпросвета (Из протокола) // Н. К. Крупская. О библиотечном деле. Т.2.- М.: Книга, 1983.-С. 51
4 она же, как негативный факт, отметила, что «сильно развито «подпольное» чтение таких книг, как Майн Рид, Чарская».
Произведения Л. А. Чарской уже почти сто лет вызывают споры критиков
и литературоведов. В разные времена имели место нередко
противоположные трактовки и оценки её творчества. Нравственная и
эстетическая позиция писателя рассматривалась как резко критически, так и
позитивно. Рассмотрим некоторые типичные оценки. К. И. Чуковский в 1912
году, в связи с анализом творчества Л. А. Чарской, утверждал: «здесь так
полно и богато представлены (...) фарисейство, ханжество,
филистерство»." Известный литературовед, автор учебника «История
русской детской литературы», вышедшего в 1948 году и закономерно
пользовавшегося авторитетом, А. П. Бабушкина отмечала, говоря об упадке и
безыдейности буржуазно-дворянской литературы: «дегиёвое
люрализироваиие о добре и зле, о геройстве, о благородстве — всё это в занимательных, но мало художественных повестях Чарской как ядом отравляло душу читателя»? Заметим; разные авторы представляют разные аспекты изучения литературного процесса: К. И. Чуковский — литературная критика, А. П. Бабушкина - учебная литература. Но и тот, и другой авторы считают, что нравственное воздействие произведений Л". А. Чарской было негативным. Известный литературный критик Е. О. Путилова в 1989 году утверждала: «Чарская была убеждена, что добро, терпение, справедливость обладают огромной силой, с их помощью люди совершенно меняются (если речь не идёт об отъявленных негодяях), от них уходит всё то, что мешает им жить, калечит их души».4 Литературовед С. С. Никоненко в 1994 году:
Ы. К. Крупская. А. М. Горькому // Н. К. Крупская. О библиотечном деле. Т. 3. - М.: Книга, 1984.-С. 384
К.И. Чуковский. Собрание сочинений в б томах. Т. 6. - С. 158
А. П. Бабушкина. История русской детской литературы. - М.: Учпедгиз, 1948. - С. 444
Е. О. Путилова. О забытых именах или о "феномене" Чарской // О литературе для детей. Вып. 32. -Л.: Детгиз, 1989. - С. 87
5 «Все лучшие душевные свойства Чарской, которые и побуждали её писать для детей и о детях: уважение к личности ребенка, стремление уберечь ребенка от зла, воспитать в нем доброту, отзывчивость, человечность, веру в светлое начало в мире».
Из приведённого очевидно: различные специалисты руководствовались в своей оценке «тем условием достоинства художественного произведения, без которого художественное произведение не производит действия, -искренностью»? В зависимости от того, как литературоведы оценивали искренность Л. А. Чарской, они делали свой вывод о нравственном значении анализируемых произведений. Если Л. А. Чарская неискренна, то её произведения оказывают отрицательное нравственное воздействие на душу читателя - учат лицемерию, неверию в то доброе, которое художник защищает. Если же писатель искренен, то и его произведения несут положительный нравственный заряд в сердце читателя, заражают добрыми чувствами. Это одна позиция. Но приведённые мысли литературоведов, писателей и преподавателя литературы, автора учебника для студентов А.И.Бабушкиной дают возможность обратить внимание и на то, чем обусловлены их заключения. Начало XX века — эпоха, когда воспитанию ребёнка придавали особое значение. Ребёнок считался символом обновления, начала нового мира. Исследователи, критически относящиеся к старому миру, полагали, что нельзя искренне защищать его ценности.
Начало XX и начало XXI века имеют многие сходные черты: переломный период, смена общественной парадигмы и, как следствие, поиск новых и неизменных вечных ценностей, что проявилось и в распространении новых критериев жизни, идеалов в жизнедеятельности подрастающих поколений. Резко изменились позиции в сфере издательской деятельности, в оценке
С. С. Никоненко. Волшебные сказки Лидии Чарской // Л. А. Чарская. Волшебная сказка. - М.: Пресса, 1994. - С. 6
Л. Н. Толстой. Об искусстве // Л. Ы. Толстой. Собрание сочинений. Т. 15. - М.: Художественная литература, 1964. - С. 248-249
классического наследия в художественном творчестве. Как обоснованно отмечает исследователь прозы М. А. Шолохова, Н. Д. Котовчихина: XX век до предела обострил «социальные, национальные и религиозные противоречия»} Резко обострились конфликты между взрослыми и детьми. Б. Зайцев вспоминал о литературных спорах начала века: «главное задор. Он являлся непроизвольно из ощущения, что говоришь о новом, спорном, что одни тебе будут яростно рукоплескать, другие свистать... Старшие ужасались, молодёжь (особенно юноши в красных галстуках) ликовала»." Всё это ставит особо сложные задачи перед писателями, работавшими для детей и юношества. Сегодня, как никогда прежде, важно помочь отцам и детям найти* взаимопонимание. Дисгармонию между «миром взрослых»11 и миром детей видят современные детские писатели. Закономерно, что > задача создания литературы для семейного чтения стала государственной. Так, и в 1909 году педагогическая академия России выпустила монументальный труд «Детская литература», где утверждались сохраняющие актуальность тезисы, касающиеся семейного чтения: «любовь к детям прежде всего требует от' нас, чтобы мы научились их понимать» и что «нельзя руководить другим человеком, не зная, куда- его ведёшь»} Очевидно, что цитируемый исследователь стремился включить в обзор тех авторов, которые умели понимать душу человека растущего. Среди них была и Л.' А. Чарская.
Подчеркнём: сама Л. А. Чарская»' полагала своей целью нравственное воспитание: «Вызвать добрые чувства в юных читателях, поддерживать их интерес к окружающему, будить любовь к добру и правде, сострадание
II. Д. Котовчихина. Эпическая проза М. А. Шолохова в русском литературном процессе XX века. - М.: Таганка, 2004. - С. 42
Цит. по Г. Кузнецова. Яростная лира красных времён // Читающая Москва. - 2008. -24-31 декабря.-С. 6
Здесь делается детская литература...: Стенограммы заседаний Клуба детских писателей в ЦГДБ имени А. П. Гайдара. - М.: ФАИР, 2009. - С. 37
Детская литература / Сост. Н. В. Чехов. - М.: Польза, 1909. - С. X
7 к бедным, священное пламя любви к родине». Её нравственные приоритеты имеют систему: доброта, искренность, сострадание, патриотизм. Писатель верит в то, что все эти и другие им подобные качества уже присутствуют в душе ребёнка. Но их надо пробудить и развивать.
Характерно, что Л. А. Чарская утверждала в начале XX века то, что крайне актуально и для нынешнего времени при определении возможностей художественной литературы, развитии субъекта чтения. В частности, концепцию диалогического общения - непременное условие воспитания. Читаем у Л. А. Чарской: «Этика души ребенка - это целая наука, целая поэма и целое откровение. К ней надо подступать нежно, чуть слышно...» «С самого раннего детства, как некогда древние эллины демонстрировали культ красоты тела человека, так мы должны воспитывать его душу, пробуждать в нем все гордое, человеческое, прекрасное, к чему он, как к солнцу, должен стремиться шаг за шагом, каждым фибром своего существа»? Задачи, которые решала Л. А. Чарская, весьма актуальны и для нашего времени, как для практических позиций гуманизации общества, так, несомненно, и для гуманитарных наук нашего времени. В особой мере они значимы для эстетики, теории художественной деятельности, культурологии, литературоведения.
В наше время объективно предопределено то, что в центре названных гуманитарных наук, их главным предметом и целью выступает именно человек в его максимальном самопроявлении. Характерно, в рассматриваемом аспекте, определение функций искусства, например, эстетиком Ю. Б. Боревым в работе «Эстетика». Он подчеркивает воспитательно-формирующее воздействие искусства на растущего человека, на его развитие, как личности. Произведение искусства влияет на него не
Л. И. Чарская. Для чего я пишу // Задушевное слово ( для старшего возраста). - 1911.-№ 48. - С. 757
Л. И. Чарская. Профанация стыда. - Спб.-М.: Тов-во М. О. Вольф, [1909].— С. 8
дидактическим нравоучительством, а своими эстетическими свойствами, предопределёнными самой природой художественного творчества, через раскрытие и утверждение эстетического идеала. Эта мысль известна со времён Аристотеля. Он писал о том, что произведения искусства способны «оказывать воздействие на нравственную сторону души», что они «действуют возбуждающим образом на душу и приносят как бы исцеление и очищение»} Эта мысль проходит как доминанта в отечественной эстетике уже не одно столетие. Подчеркнём, что в фундаментальном исследовании Л. Н. Толстого, в трактате «Что такое искусство?», он доказывал, что «произведение искусства имеет целью заражение людей тем чувством, которое испытал художник». «Оценка достоинства искусства, то есть чувств, которые оно передает, зависит от понимания людьми смысла жизни, от того, в чем они видят благо и в чем зло жизни». «Искусство должно сделать то, чтобы чувства братства и любви к ближним, доступные теперь только лучшим людям общества, стали привычными чувствами, инстинктом всех людей. Вызывая в людях, при воображаемых условиях, чувства братства и любви, религиозное искусство приучит людей в действительности, при тех Dice условиях, испытывать те же чувства, проложит в душах людей те рельсы, по которым естественно пойдут поступки жизни людей, воспитанных искусством». Воздействие искусства направлено на социализацию личности и утверждение её самоценного значения — эта идея господствовала в эстетике и педагогике, в социологии начала XX века. Особенно важно помнить о воспитательной цели искусства, когда речь идёт о произведениях, предназначенных детям и юношеству, доказывал П. П. Блонский: «Если писатель взволновал душу юноши и дал
Аристотель. Политика//Аристотель. Сочинения. Т. 4.-М.: Мысль, 1984. - С. 638, 642
Л. Н. Толстой. Что такое искусство // Л. Н. Толстой. Собрание сочинений. Т. 15. - М: Художественная литература, 1964. - С. 138
Там же. - С. 89
Там же. - С. 89, 137,230
9 этой душе нужные ответы, если через книгу эта душа слилась с общечеловеческой душой - всё достигнуто».
Полагаю, что ныне для литературоведения весьма актуален подход психологов-акмеблогов к трактовке ценностных критериев искусства, сближающий взгляды Л. Н. Толстого, раскрытые в трактате «Что такое искусство?» и современный, психологический подход в трактовке жизнеутверждающей силы произведений художественного творчества. Приведём здесь позицию современной акмеологии: «Действуя на уровне духовно-эстетического осмысления бытия, раскрывая законы всего сущего, искусство призвано и способно созидать Человека, творить его истинно человеческие качества». Человечность по определению подразумевает братство всех людей, слияние с общечеловеческой душой. Но и в наше время остаётся* актуальной'мысль Ві Г. Белинского: «Кто не принадлежит своему отечеству, тот, не принадлежит и человечеству». Отечественный акмеолог Т. А. Полозова'* выделяет такие эстетико-национальные качества, присущие россиянину, как. духовно-эстетическая атмосфера, поиска: психологическая внешняя и внутренняя атмосфера активных духовно-центрированных социокультурных чувств, мыслей, действий; системная открытость мира и принятие, самодеятельное взаимодействие с миром в позиции граждански активной созидательной деятельности, в позиции эстетического отношения к Миру. Акмеологи обоснованно связывают эти качества с Соборностью.1 Перед Россией стоит задача построения гуманистического гражданского < общества, обладающего качеством Соборности. Стратегический стержень решения этой задачи - сохранение, возрождение, развитие российской духовности, эстетико-ментальных качеств отечественной культуры, науки, искусства: Образованию и- саморазвитию
Революция - искусство - дети. - М.: Просвещение, 1966. - С. 110
Т. А. Полозова. Акмеологические основы духовно-эстетического развития человека. -М.: РАГС, 2007. - С. 139
В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений. Т. 4. - М.: Изд-во АН СССР, 1954. - С. 88
10
человека в этом процессе жизнь отводит ведущую роль. Понятна
необходимость целенаправленного постоянного активного эстетико-
системного воздействия искусства, отечественной культуры на субъектность, неповторимую индивидуальность растущего, саморазвивающегося человека. Только этим путём возможно решить проблему падения нравов населения России, забвение духовных устоев и гражданских качеств, прежде всего, «у молодёжи и юношества».
Наше исследование, концептуально и в конкретных выводах подтверждает ценность и актуальность того, что, как мы утверждаем, было свойственно эстетике художественного творчества Л. И. Чарской. Доминанта её взгляда на искусство - идея служить духовно-нравственному и патриотическому воспитанию. Героям и героиням Л. А. Чарской присущ духовный поиск. Например, персонаж повести «За что?» Лидия Воронская прошла нелёгкий путь от эгоизма к самоотречению. Присущи героям Чарской и активные духовно-центрированные социокультурные чувства, мысли и действия. Персонаж повести «Княжна Джаваха» Нина Джаваха сумела сохранить верность себе, собственному пониманию чести и совести в противостоянии и с горными разбойниками, и со школьным начальством, и с коллективом своих сверстниц.
Мысль о том, что в эстетической природе художественного творчества «заложена» воспитательная функция искусства доказывается в конкретном анализе произведений различных художников слова у Т. Д. Полозовой. Ею доказано взаимопроникновение и неделимость эстетического и духовно-нравственного критериев. Вот, например, вывод в книге «Открытие мира»: «Эстетическое наслаждение искусством нравственно содержательно. От того, в чём человек находит удовлетворение, какие стихи, картины, спектакли, романы, повести и рассказы его привлекают и чем радуют, - от
1. Т. А. Полозова. Акмеологические основы духовно-эстетического развития человека. -М.: РАГС, 2007. - С. 141
этого прямо зависит формирование нравственности» . Мы согласны с этим заключением. Из этого рассуждения следует вывод, что искусство одновременно: а) и самовыражение; б) и ответ на то, что дорого творцу, что он стремится возвеличить, утвердить, и увлечь этим другого (других) — своих читателей, зрителей... Не случайно Т. Д. Полозова часто обращает внимание своего читателя на идею Л. Н. Толстого о «заразительной» значимости произведений художественного творчества.
Актуальна для данного исследования и мысль о невозможности
воспитания человека искусством вне его эстетической восприимчивости.
Воспитание искусством включает эмоционально-эстетическую реакцию: оно
привлекает и радует человека. Следовательно, «воспитательную,
преобразующую и познавательную функции искусства разделить
невозможно, да и не нужно». «Нравственная, познавательная,
идеологическая функции искусства реализуются, в присущей ему художественной форме, только через конкретно-чувственную образную форму»." Чтобы изучить, понять, как эта функция реализуется в произведениях конкретного писателя, следует видеть, из чего складывается, чем предопределяется эстетическое восприятие произведения: умением читателей «понять его контекст, эстетический идеал > автора и неповторимость выражения нравственных, патриотических идей в системе данного произведения, характеризующих творчество именно этого писателя». С этих позиций мы рассматриваем своеобразие творчества Л. И. Чарской, что и стало основанием определения как темы нашего диссертационного исследования, так и её концепции. Сказанным определяется и метод анализа творчества художника слова — эстетико-функциональный анализ произведений Л. И. Чарской.
Т. Д. Полозова. Открытие мира. - М.: Просвещение, 1979. - С. 18
Там же. - С. 23
Там же. - С. 62
12 Творчество Л. И. Чарской уже привлекало внимание исследователей и в жанре диссертаций. 1) А. С. Матвеева «Стиль сказочной прозы Лидии Чарской» (2004; МГОПУ), 2) Н. С. Агафонова «Проза А. Вербицкой и Л. Чарской как явление массовой литературы» (2005; Иваново). Исследование А. С. Матвеевой ограничено в своих задачах: «в рамках данной диссертационной работы не представляется возможным изучить все произведения Лидии Чарской, все жанры, осветить все проблемы, связанные с творческим наследием. Мы обращаемся к литературной сказке». Итак, диссертант утверждает: вопросы, не связанные с жанром литературной сказки, остаются за рамками её исследования. В нашем исследовании мы используем образцы произведений во всех жанрах, в которых работала Л. А. Чарская. Подчеркнём: не все они занимали одинаковое место в творчестве писателя. В литературу Л. А. Чарская вошла, как прозаик, автор множества повестей: «школьных», приключенческих, исторических. Второстепенное место в её творчестве занимали стихи, как правило, слабые в литературном отношении. Закономерно, что большинство стихов писательницы «не перепечатывалось»." Свой вклад внесла Л. А. Чарская в развитие русской литературной сказки. Наконец, Л. А. Чарская писала публицистические статьи для взрослого читателя: «Профанация стыда» (1909), «Для чего я пишу» (1911). Мы отстаиваем единство нравственно-эстетической концепции, выраженной во всей совокупности произведений Л. А. Чарской.
Исследование Н. С. Агафоновой дало основания для введения жанрового определения «девичья повесть». Повести рассматриваются автором работы
А. С. Матвеева. Стиль сказочной прозы Лидии Чарской: Дисс. канд. филол. наук: 10.01.01. - М.: Московский педагогический государственный университет, 2004. — С. 18
Е. О. Путилова. Л. Чарская (Л. А. Чурилова) // Русская поэзия детям. - Л.: Советский писатель, 1989.-С. 717
Н. С. Агафонова. Проза А. Вербицкой и Л. Чарской как явление массовой литературы: Дисс. канд. филол. наук : 10.01.01. - Иваново, 2005. - С. 11
13 как тендерно ориентированные тексты «массовой культуры»} С этой точки зрения анализируется, в частности, и нравственная проблематика произведений.
Во-первых, Агафонова Н. С. связывает нравственную составляющую повестей Л. И. Чарской только с их принадлежностью к массовой литературе: «в массовой литературе конечные ценности безусловны — ив этом мире никто не задаётся вопросом, что такое добро, свобода и т. п. (...) звёздное небо над головой и нравственный закон внутри нас ощущаются как императивы»." Анализируя произведения Л. И. Чарской, мы пришли к выводу, что содержание нравственных конфликтов в произведениях Л. И. Чарской не исчерпывается той трактовкой, которая дана в рассматриваемой диссертации. Не бесспорно и не однозначно, с признанием лишь своей правоты у каждой из сторон показаны конфликты личности и коллектива в «Княжне Джавахе», «Люде Влассовской», воспитательницы и воспитанницы в «Приютках», «Белых пелеринках».
Во-вторых, при анализе поведения персонажа Н. С. Агафонова учитывает тендерную роль. Исследователь полагает доминантой женского сценария поведения у Л. А. Чарской «пассивность», «кротость». Согласно нашим наблюдениям, ни одна из главных героинь Чарской не пассивна. Они самостоятельны в действиях и суждениях, не боятся вступать в конфликты в соответствии с собственными представлениями о совести и справедливости. В тендерных отношениях между героями лидерами нередко оказываются девушки, например, Нина Джаваха в отношениях с Юлико («Княжна Джаваха»), Нади Дуровой с Юзефом («Смелая жизнь»). Н. С. Агафонова постулирует следующее отличие повести Л. И. Чарской от женского романа:
Н. С. Агафонова. Проза А. Вербицкой и Л. Чарской как явление массовой литературы: Дисс. канд. филол. наук: 10.01.01. - С. 13
Там же. — С. 9
Там же.-С. 119-120
«Но, в отличие от женского романа, «девичья» повесть включает в себя
также мотивы и оценки религиозной литературы, отчего базовые модели и
образы получают особую трактовку»} Мы разделяем такую характеристику
мотивов и оценок в творчестве Л. И. Чарской.
В целом, цитируемый автор критически относится к нравственной позиции Чарской: «Чарская всегда удивительно прекраснодушным образом находит оправдание для жестокого персонажа, утверждая, что, оказывается, перед нами неплохой, в принципе, человеку)." На наш взгляд, плохих людей, для которых вообще нет оправданий, не существует. Есть люди, ожесточенные жизнью, люди, плохо воспитанные, но нет людей неисправимых, людей безнадёжных. Л. И. Чарская следовала евангельской морали: «кто же скажет брату своему; "рака" (пустой человек), подлежит синедриону».
Иная точка зрения у Н. С. Агафоновой в её работе. Исследователь, исходя из субъективных представлений, полагает, что Л. А. Чарская направляет своих читательниц по ложному, опасному жизненному пути, считая, что «видеть даже в самом большом злодее страдающую душу, всё вытерпеть от него, дожидаясь пока он размягчится и станет человеком», достойнее, чем распознать злого человека и, не вызывая, огня на себя, аккуратно дистанцироваться от него. С этим заключением, как мы полагаем, неверно было бы согласиться. По нашему мнению, неправомерно ставить знак равенства между достойным поведением и безопасным путём в жизни. Путь веры в Человека, любви к человеку может быть небезопасным. Ноон, на наш взгляд, достойнее, чем путь дистанцирования от человека, вызвавшего к себе неодобрительное или даже явно отрицательное отношение. Каждый из
Н. С. Агафонова. Проза А. Вербицкой и Л. Чарской....-С. 135-136
Там же.-С. 108
Мтф. 5:22
Н. С. Агафонова. Проза А. Вербицкой и Л. Чарской.... - С. 119
15 людей, ответственен не только за себя лично, но и за другого, себе подобного, хотя, конечно, любить, беречь, ценить, беречь только себя единственного проще.
Причину подобной позиции Чарской, Н. С. Агафонова обоснованно видит в «православной трактовке» писателем традиционных сказочных структур. Именно вследствие православной позиции писателя, в её произведениях «явные злодеи (...) благоденствуют в конце наряду с положительными героями, последние их прощают». У Л. А. Чарской православная мораль «пронизывает и определяет все поступки героев». Эту позицию признают, солидаризируются с ней и другие исследователи творчества Л. А. Чарской. Вот, к примеру, взгляд старшего преподавателя кафедры культурологи ИППК при МГУ им. М. В. Ломоносова, члена СП России Е. И. Трофимовой: «Христианство у Чарской перенесено в бытовую, частную сферу». И.Ерёмина отмечает, что Л. А. Чарская «естественно, как дышит, думает и говорит на усвоенном с детства языке христианской морали, просто не знает другого языка».5 Е. Полонская пишет о евангельской притче как о «прародителе» повестей' Л. А. Чарской.6 Мы согласны с Н. С. Агафоновой в том, что повести Чарской имеют православную направленность. Справедливо, что разобранный Н. С. Агафоновой мотив повестей -доброе отношение даже к жестоким людям — это православный мотив. Он актуален и для нашего времени.
Названные диссертационные исследования не1 были задуманы как обобщающий анализ и оценка всего творчества Л. А. Чарской. Естественно,
Н. С. Агафонова. Проза А. Вербицкой и Л. Чарской.... - С. 120
Там же.-С. 121
Там же.-С. 121-122
Е. Трофимова.... И булавки чужой не взять // Литературная газета. - 2008. - № 46. - С. 1
И. Ерёмина. [Б. н.] // Три слезинки королевны. Сказки Лидии Чарской. - М., 1993. - С. 65
Е. Полонская. Та самая Чарская... // Нева. - 1996. - № 12. - С. 230
что и данные в них характеристики не претендуют на исчерпанность. Мы исходим из понимания того, что Л. А. Чарская рассматривает в своих произведениях нравственные проблемы, вопросы, учитывая разные пути их решения, не задаваясь целью дать навсегда верный совет. Очевидно, что предлагаемые Л. А. Чарской пути решения разных нравственных проблем целесообразно рассматривать с учётом и времени, и стилистики писателя, и его жизни более внимательно с учётом церковно-нравственной позиции и эстетического сознания художника. Такой подход к творчеству Л. А. Чарской мы и пытаемся осуществить в нашем диссертационном исследовании.
Теоретической основой настоящего исследования стали работы Л. Н. Толстого, В. В. Розанова, М. М. Бахтина, Н. И. Неженца, Ю. Б. Борева, В. И. Воронова, Н. М. Федя, Л. А. Смирновой, А. Г. Соколова, Л. А. Колобаевой, М. Б. Храпченко и других исследователей. Проблема концепции детства разрабатывалась в трудах Л. Н. Савиной, Л. В. Долженко, Т. Д. Полозовой, Н. А. Дворяшиной, И. Н. Арзамасцевой и других эстетиков «и литературоведов.
Цель диссертации — Представить нравственно-эстетическое своеобразие творчества Л. А. Чарской, его актуальность как значимого явления современной художественной культуры. Основные задачи исследования.
Раскрыть авторскую эстетико-нравственную позицию Л. А. Чарской, предопределяющую эстетическую, нравственную и социальную актуальность её творчества.
Проанализировать творчество Л. А. Чарской и его оценки в литературоведении, с учётом общего литературного процесса начала 20 века!и особенностей исторического периода.
Показать тендерное и возрастное своеобразие современных изданий произведений Л. А. Чарской с учётом особенностей эстетических отношений к действительности их адресата и особенностей нравственно-духовной жизни в наше время.
В конце XX - начале XXI вв. в России значительно выросло количество православных семей, около 8 % россиян «регулярно посещает церкви».
Между тем, современной литературы для этой читательской аудитории недостаточно. Закономерно возрастает роль переизданий «классической литературы прошлого»" и специально ориентированной на православную семью. В 1990-2000-е годы издательства массовыми тиражами переиздают сочинения Л. В. Чарской. Издательство Прихода храма сошествия Святаго Духа выпустило полное собрание сочинений писательницы. В библиотеках «Чарскую читают постоянно. Особенно дети» (из беседы диссертанта с библиотекарем приходской библиотеки храма иконы Богоматери Скоропослушницы). Очевидно, что в этой ситуации значимы вопросы актуальности и конкретной оценки творчества Л. А. Чарской, хотя они не единственный источник решения современных задач воспитания духовности, эстетического и нравственного развития человека' растущего. Книги православных писателей, например, Ю. Н. Вознесенской, Н. Зерваса - по выражению первого из названных (из беседы диссертанта с Ю. Н. Вознесенской) «прорвались на светский рынок». Но их немного.
Объект исследования — творчество Л. И. Чарской.
Предмет исследования - авторская эстетико-нравственная позиция Л. И. Чарской.
Теоретическая значимость. Впервые в жанре диссертации рассматривается, как целостное эстетико-нравственное единство, творчество Л. А. Чарской с позиции признания своеобразия её нравственно-эстетической концепции, предопределяющей современную социальную, эстетическую,
1. Левада-Центр, 2007
2. Состояние и проблемы детско-юношеского чтения: Материалы исследования
подготовленные Московским государственным университетом Печати, Научно-
исследовательским Центром чтения и современного рынка печати // Найди свою книгу:
[Программа поддержки и пропаганды чтения в г. Москве: сборник]. - М. : Голден-Би,
2008.-С. 27
18 духовную актуальность её произведений. Практическая значимость результатов исследования:
1) Диссертация может быть использована, при построении, изучении преподавания курсов «Русская литература XX века» и «Русская литература для детей и юношества».
2) В литературоведении, в литературной критике при исследовании
проблем стилистики и социальной ценности произведений художественной
литературы, при определении ценности нравственно-функционального
анализа произведений художественной литературы.
В издательской деятельности при определении возрастной ориентации подготавливаемых к выходу в свет произведений и, следовательно, определении их адресата;
В библиотековедении при составлении библиографических изданий, указателей для читателей разных возрастов; при определении рекомендаций, касающихся содержания семейного чтения.
5) В деятельности, направленной на активизацию нравственно и
эстетически созидательной деятельности телевидения, радио и других
средств массовых коммуникаций.
Положения, выносимые на защиту:
1. Неравнозначная оценка воспитательного значения произведений Л.А.Чарской литературоведами и педагогами была связана с неустановленностью нравственно-эстетических оценок, общеисторическими и культурными особенностями эпохи. Традиционализм нравственно-эстетической концепции Л.А.Чарской вступил в противоречие с кризисом многих традиционных представлений, с изменениями в общественном сознании. В оценке творчества писательницы заметны два направления. Одни исследователи негативно оценивали творчество писательницы как консервативное, охранительное, идейно устаревшее. Другие авторы видели в творчестве Л. А. Чарской продвижение вечных, неизменных ценностей: человечности, любви, Соборности, патриотизма, семьи.
Л. А. Чарская защищает в своих произведениях вневременную мораль, значимую для утверждения идей взаимопонимания людей, их гуманизации и-для индивидуального интенсивного акме-развития каждого человека в течение всей его жизни: как осознанного и инстинктивного движения к своему личному акме, проявляющему в движении природой-заложенные в человеке позитивные потенции и приобретаемые им в процессе своего индивидуального общественного опыта. Этот активный и плодотворный процесс развития субъекта своей личной судьбы и остро заинтересованно относящегося к жизни других людей стимулирует гуманистически добродетельное искусство. Такие возможности мы видим и раскрываем, анализируя творчество Л. А. Чарской.
Предлагая чтение произведений Л. А. Чарской, есть основание сознательно ориентироваться' на читателей-девочек. Писательница касается тендерной проблематики: роли женщины в обществе, особенностей женского характера. Её текст рассчитан на наиболее эмоционально-восприимчивых читателей. Чтение произведений' Л. А. Чарской ценно- и для мальчиков. Увидеть самостоятельность, самосовершенствование девочек-подростков означает способствовать нравственному сближению, взаимоуважению растущих людей в их движении к самому себе.
4. Повести Л. А. Чарской продуктивны в семейном чтении, для общения,
взаимопонимания разных поколений, укрепления их нравственной, духовной
связи. Читая повести, Л. А. Чарской, воспитатели, учителя, родители больше
узнают о ребенке: его внутреннем, мире; нравственных побуждениях,
устремлениях. Чтение книг Л. А. Чарской.дает повод и базис для серьезного
диалога о человеколюбии; нравственных проблемах.
Структура диссертационной работы:
Художественная концепция детства в русской литературе начала XX века
И. В. Гёте сформулировал в «Максимах и рефлексиях»: «Во всяком произведении искусства, великом или малом, вплоть до самого малого, всё сводится к концепции» . Применительно к жанру романа писатель конкретизировал свою мысль: «Роман — это субъективная эпопея, в которой автор испрашивает дозволения на свой лад перетолковать мир. А стало быть, весь вопрос в том, обладает ли он своим собственным ладом. Остальное приложится»". Мы разделяем следующее определение художественной концепции того или иного творца — «образная интерпретация жизни, её конкретных проблем, эстетическое отношение писателя к реальной действительности». Художественная концепция действительности предполагает как обоснованно утверждал В. И. Воронов в исследовании «Художественная концепция. Из опыта советской прозы 60-80-х годов» (М., 1984): 1) обращенность художника к миру, к жизни; 2) определенный познавательно ориентированный уровень анализа и отношения писателя к жизненному материалу - не только мироощущение или мировосприятие, а именно самостоятельная, оригинальная авторская концепция; 3) активное отношение к действительности — заинтересованное, личностно значимое авторское отношение; аргументированно-аналитическое и эстетически-эмоционально раскрытое, направленное на соучастие читателя. Подчеркнём, что художественная концепция писателя не сводится к осмыслению жизни с определённых идейных или нравственных позиций, как полагал, например, критик Г. А. Бровман в статье «Нравственные критерии и художественная концепция» (1965); или в свете определённых общественных идеалов, как определял Г. Н. Поспелов в докторской диссертации «Из истории русской литературы XVIII-XIX вв. (К разграничению понятий стиля, метода, направления)» (1945). Выдающийся российский учёный-эстетик А. И. Буров в книге «Эстетика: Проблемы и споры: Методологические основы дискуссий в эстетике» (1975) убедительно доказал, что пафос искусства состоит в образной оценке действительности, основанной на эстетическом отношении. Содержание искусства не сводится к простому отражению объекта, но включает его оценку и приговор над ним с точки зрения эстетического идеала художника - его представления о должной высокой красоте.
И. Н. Арзамасцева в докторской диссертации «Художественная концепция детства в русской литературе 1900 - 1930-х годов» предложила следующее определение художественной концепции детства: «система образов-идей о детстве и «детском», складывающаяся под воздействием общественно-исторического и литературно-эстетического контекста в творчестве отдельных писателей на протяжении некоторого исторического периода. Художественная концепция детства есть система, процесс и вместе с тем результат проявления черт и свойств концепта «детства» (как он сложился к началу отдельно взятого периода) в конкретных литературных формах».
Исследователь выделяет гражданско-аристократическое понимание детства, которое, по её мнению, соответствует античному, и трансцендентно-символическое, восходящее к раннему Средневековью. Первое включает следующие образы-идеи: 1) оценку детства с позиций предначертания судьбы; 2) изображение детства как эпохи вступления человека в борьбу с судьбой; 3) проецирование взгляда на ребёнка из его взрослого будущего (более ценного состояния) в настоящее - эпоху пути к этому самому будущему (изображение детей, как маленьких взрослых); 4) перенесение черт отца в характеристику детей. Второе включает: 1) Вифлеемского младенца, как символ представлений о детстве; 2) протохристианскую идею «простоты», «немудрености»; 3) мир детей, как основу поэтической эсхатологии, учения о Втором пришествии.
Цитируемый автор утверждает: оба понимания в литературе нового времени существуют в комплексе. Следовательно, приведённая классификация объясняет происхождение перечисленных «идей-образов» художественных произведений о детях, но не позволяет разграничить произведения, написанные в соответствии с тем или другим пониманием. Перечисленные И.Н. Арзамасцевой идеи-образы легко выпадают из предложенных систем. Концепция детства у разных авторов, использующих, например, перенесение черт отца в характеристику детей, может быть диаметрально противоположной: от рассказа «Ангелочек» Л. Андреева, художественно раскрывающего гибель души отца и сына, до произведений А. П. Гайдара, в которых отец представлен идеалом мужественности и гражданственности для героев-детей.
Мы считаем, что художественная концепция детства - выраженное в образах отношение писателя к проблеме детства, и, в частности, к собственному детству. Концепция детства содержит в себе ту или иную нравственно эстетическую ориентацию, включающую и личный опыт.
На первом месте, на наш взгляд, должно стоять не то, какие идеи-образы использует автор, а то для чего он их использует, какое отношение к детству ими выражает и, следовательно, актуализирует в читателе.
Интерес представляет вопрос о целевой аудитории текста о детях. На целостную характеристику детства влияет то, для кого написано данное конкретное произведение: для детей или для взрослых. Произведения Л.А.Чарской предназначены для семейного чтения, совместного чтения детей и родителей, воспитателей, педагогов. Но отношение писателя к проблеме Детства не меняется в зависимости от его целевой аудитории. Так, И.Н.Арзамасцева, говоря о «художественной концепции детства в русской литературе» отмечает, что «универсальные черты и свойства данной концепции сказываются и в произведениях, специально созданных для детей, и в произведениях общей литературы, в которых развивается тема детства и «детского»} В своём диссертационном исследовании И. Н. Арзамасцева сравнивает концепцию детства, как в произведениях для взрослых -Д.С.Мережковского и 3. Н. Гиппиус, так и в творчестве для детей -К.И.Чуковского и А. П. Гайдара. Л. В. Долженко и Л. Н. Савина в исследовании «Развитие концепции детства в русской литературе и критике XIX века» (2001) анализируют, как произведения детской литературы, так и классические произведения о детях. Особо исследователи отмечают, что Л.Н.Толстой воплотил свою концепцию детства, как в произведениях, непосредственно адресованных подрастающему поколению, так и в романах и повестях, не предназначавшихся для детского чтения. Этот подход соответствует нашему пониманию авторской концепции Детства, как выраженному в образах отношению писателя к проблеме Детства.
Творчество Л. А. Чарской в литературоведении и критике
Различное отношение к концепции Л. А. Чарской обусловило разнообразие интерпретаций её творчества в литературоведении и критике. Изучение, анализ трудов литературоведов, литературных критиков даёт основание выделить три этапа в отношении к творчеству писательницы: до 1918 года; 1918-1989 годы; с 1989 года по наше время. Каждый этап имеет объективные предпосылки, связанные с общеисторическим и литературным контекстом эпохи. В основе выделения этапов лежат характеристики произведений Л. А. Чарской со стороны ведущих литературоведов эпохи и представителей государственных органов по управлению образованием и культурой. На каждом этапе они имели свои особенности, что будет показано в данном параграфе диссертации.
Первому этапу свойственно негативное отношение к творчеству писательнице со стороны критики и педагогов. Наибольшую известность получила опубликованная в газете «Речь» в 1912 году статья авторитетного критика К. И. Чуковского «Лидия Чарская». В статье К. И. Чуковского мы выделяем, как предопределённое объективными особенностями эпохи, так и субъективные позиции критика. Субъективная особенность К. И. Чуковского, как критика, в том, что он практически не писал одобрительных статей о современных писателях. В академической «Истории русской литературы» К. Д. Муратова справедливо определила: «Эпатаж: был характерен для многих критических фельетонов К. Чуковского, в которых он охарактеризовал художественную манеру писателей-современников». Современники отмечали: его амплуа стало ниспровержение литературных авторитетов. При этом выделялось использование приёмов фельетона: развязность, хлёсткость, карикатура. Так, Леонид Андреев писал о «развязности одесского репортёра» в критических статьях К. И. Чуковского, а Зинаида Гиппиус находила «тон» критика «скверным, гаерским, иногда прямо хулиганским». Названные особенности сказались и в его оценке Л. А. Чарской.
Резкие характеристики в отношении личности писательницы часто находятся на грани приличия: «гений пошлости», «мертвая опустошенная душа», и - апофеоз грубости - «Чарская - институтка (...) эта система как будто нарочно к тому и направлена, чтобы из талантливых, впечатлительных девочек выходили пустые э/семанницы с куриным мировоззрением и опустошенной душой. Не будем лее строги к обожаемой Лидии Алексеевне». Интеллигента тон К. И. Чуковского отталкивал, так его реферат о Гаршине на заседании «Союза писателей» в 1907 году был расценен, как «оскорбление памяти» писателя, но у массового читателя его статьи пользовались необычной для литературной критики популярностью. Например, отдельный сборник его статей за 1908 год выдержал три переиздания.
Приём карикатуры у К. И. Чуковского чётко определил Валерий Брюсов: «Портреты г. Чуковского, - в сущности, карикатуры. Что делает карикатурист? Он берет одну черту в данном лице и безмерно увеличивает ее».4 Соглашаясь с определением В. Брюсова, мы отмечаем, что у Л. А. Чарской К. И. Чуковский выбрал такую черту, как использование стереотипов: «катастрофы и страхи сфабрикованы по одному трафарету — гуртовой товар, стандартный фабрикат» «один и тот же «уэюас» она аккуратно фабрикует десятки и сотни раз». А. С. Матвеева полагает, что в филологической, литературоведческой системе координат эта черту можно назвать почерком, неповторимой манерой, «индивидуальным стилем» Л. А. Чарской.1 Добавим: Л. А. Чарская не просто повторяет сюжетные мотивы, но варьирует их в зависимости от конкретной ситуации. К. И. Чуковский отметил, что героини Л. А. Чарской часто теряют сознание. Но картины обмороков в разных повестях обусловлены разнообразными ситуациями, передают именно данную ситуацию и фактически, и эмоционально. Разнообразны и лексические средства, используемые писателем. Для примера, приведём две картины из повестей Л. А. Чарской. «Князь горийский - завтра лее найдёт в саду труп своей дочери!»... Я помертвела... ужас сковал мои члены.. Не помню, что было дальше... Пламя костра разрасталось всё больше и больше и принимало чудовищные размеры... Казалось, точно горы сдвинулись надо мною, и я лечу в бездну...» («Княжна Джаваха»). «Умерла твоя мамочка». Мне стало так холодно... Потом в голове у меня зашумело, и вся комната, и Марьюшка, и потолок, и стол, и стулья - все перевернулось и закружилось в моих глазах, и я уже не помню, что сталось со мною вслед за этим» («Записки маленькой гимназистки»)." В обоих случаях причиной обморока послужило сильное эмоциональное потрясение: в первом случае, страх, во втором, горе. Писатель находит разные краски для изображения каждого переживания. Показано, что ужас охватывает ребёнка мгновенно, а горечь утраты осознаётся девочкой постепенно. Повторений лексики нет. Стиль варьируется от простых предложений до богатых метафор и ярких образов, что оказывает сильное действие на чувства читателя.
С лёгкой руки К. И. Чуковского, Л. А. Чарская, по выражению Саши Чёрного, стала «девочкой для сечения», в том смысле, что критиковали её за такие недочёты, на которые не обращали внимания у других писателей: «Нашалит ли принц, плохо приготовит ли уроки, - за всё отвечала спина ліальчика, специально для этой цели нанятого. Амплуа этого мальчика в последние перед войной годы занимала «девочка для сечения»... Чарская... На всём остальном (за редким исключением) — табу. Принцы... могли позволить все, что угодно».
Отрицательные отзывы о творчестве характерны не только для литературной, но для педагогической критики: Ю. М. Менжинской, Н. Ульянова, 3. Д. Масловской, В. Фриденберга, В. Родниковая Характеристика отрицательных отзывов педагогов будет дана ниже. Полагаем, что для отмеченных особенностей были и объективные причины, по которым предреволюционная критика оказалась враждебна писательнице. Первая - традиционализм взглядов писателя. К. И. Чуковский отметил, что у персонажей в произведениях Л. И. Чарской нет «никаких идейных тревог и кипений, столь свойственных лучшим слоям молодёжи». Эта позиция не случайна. Нравственная основа героев Л. А. Чарской имеет вневременную основу, не зависящую от сиюминутных идейных течений той или иной эпохи.
Объективно-исторический и субъективно-биографический аспекты творчества Л. А. Чарской
Один из фундаментальных принципов литературоведения - наличие самой тесной связи между литературой и обществом, литературным и общественным развитием, литературными событиями и событиями общегосударственного, общенационального развития. Связи между творчеством любого художника, как социально-эстетического явления, и более широкими общественными процессами; роль литературного образа, как свидетельства о времени, - отмечены в докторской диссертации А. С. Курилова «Формирование русского литературоведения как науки. Конец XVI - начало XVIII вв.» (ИМЛИ им. М. Горького, 1982), в статье М. Б. Храпченко «Творческая индивидуальность писателя» (сб. «Познание литературы и исскуства: Теория современного развития (1987)), в книге И. Н. Сухих «Двадцать книг XX века: Эссе» (2004). В. В. Полонский отмечает: акцент может ставиться и «на несходстве схожего, разнще происходящего в соседних рядах - собственно литературных, общественно-политических и т. п.»]
Исследователи - В. А. Мескин в книге «Кризис сознания и русская проза конца XIX - начала XX века» (1997), В. В. Полонский в статье «Мифопоэтика и жанровая динамика русской прозы рубежа XIX — XX веков» (Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка. - 2008. — Т. 67. - № 4), - обоснованно утверждают, что характерной особенностью наступившего века стал исторический слом, разрушение и материальных, и идеальных сущностей, что повлияло и жизнь, и на искусство. Начало 20 века - это время трёх революций, Первой мировой войны, острой идейной борьбы. Именно они создавали объективно-исторический контекст эпохи, в которую творила Л. А. Чарская. Анализ её повестей в этом контексте позволяет глубже проникнуть в их внутренний смысл.
В 1901 году Л. И. Чарская вступила на путь литературного творчества. В 1902 году Лев Толстой написал Николаю II письмо в концентрированной форме выразившее основные проблемы, переживаемые Россией: «Самодержавие есть форма правления отжившая, могущая соответствовать требованиям народа где-нибудь в центральной Африке, отделенной от всего мира, но не требованиям русского народа, который все более и более просвещается общим всему миру просвещением. И потому поддерживать эту форму правления и связанное с нею православие можно только, как это и делается теперь, посредством всякого насилия: усиленной охраны, административных ссылок, казней, религиозных гонений, запрещения книг, газет, извращения воспитания и вообще всякого рода дурных и жестоких дел».1 Вскоре последовали события 1905 года. Военные потери, революционные выступления, террористические акты, расстрелы демонстраций, карательные экспедиции, еврейские погромы, - вывели на передний план проблему сиротства. За год неестественной смертью погибли около 100 000 человек." В журнале «Задушевное слово» писали: «Война кончилась, но не кончилась нужда сирот детей павших воинов. Число этих сирот очень велико и поэтому во многих городах учреждаются кружки, которые решили заняться сбором денег для таких сирот, устройством приютов для них и пр. и пр.».
Всё это оставило след в творчестве Л. А. Чарской. Жестокости эпохи она противопоставила доброту, любовь, оптимизм, веру в лучшее будущее. Распаду общества — патриотизм. Массовому сиротству - позитивные разрешения проблемы искалеченного детства в своих повестях.
Позитивный настрой повестей Л. А. Чарской выражен в неразрывном единстве формы и содержания. В журнале «Задушевное слово» ещё в 1906 году анонимный рецензент писал, что повести Л. А. Чарской написаны «тепло и задушевно» В 1910 году М. Гловский подметил в творчестве писателя веру в грядущий «свет счастья», веру в победу добра и торжество любви, «светлое, радостное, бодрящее настроение, которое, без сомнения, благотворно должно влиять на детские души». То же подразумевал Ф. Сологуб, когда писал в 1926 году о том, что «жизнерадостное, энергичное творчество Чарской» было далеко от упадочных фантазий, декадентских и футуристических странностей, болезненных уклонов, свойственных многих дореволюционным авторам. Чтобы подчеркнуть бодрость, оптимизм, как особенности творчества Л. А. Чарской, писатель крайне резко и не вполне справедливо построил следующую антитезу: «Русская художественная литература на все лады тянула одну и ту же волынку: "Мы с тараканами", а Чарская уверенно говорила подросткам: "А мы хотим великих дел, подвигов»! О том же пишут современные историки литературы для детей. И. Н. Арзамасцева отмечает, что Чарской удалось, «используя только штампованные приёмы, выразить собственную, не заимствованную веру в добро».1 И. Г. Минералова согласна с тем, что Л. А. Чарская знала детское сердце и «обладала художественным даром помочь этому сердцу сберечь себя, стать добрым и мудрым». Мы согласны с приведёнными авторами в том, что секрет популярности Л. А. Чарской заключается в найденной ею верной интонации разговора с читателем: бодрой, радостной, оптимистичной. Некоторые современники-педагоги осуждали беззаботную интонацию писателя. «Идя в некотором смысле по следам Гоголя в изображении романтического и реалистического, Чарская для реального взяла пошлую сторону современной школьной и детской жизни. Но будучи талантом второго порядка, она вместо гоголевского сострадания и обличения внесла развязность и легкомыслие», «с такой лёгкостью, с таким бахвальством и особой развязностью повествуют герои Чарской». Возможно, что легкомысленный тон не всегда казался уместным именно из-за жестокости эпохи.
В 30-е годы Е. Я. Данько, объясняя, почему произведения Л. А. Чарской популярнее многих современных критику произведений, писала, что современный ей детский писатель стесняется любить своего героя. «Мало того, он стесняется говорить о чувствах героев, иначе, чем показом внешних проявлений этих чувств (...) Выносить за скобки эмоции героя детской книги — значит, выносить за скобки самого читателя».5
Возрастной и тендерный адрес произведений Л. А. Чарской
Исследование актуальности творчества было бы, очевидно, не достаточным без внимания к проблеме читательского адресата. Эту проблему мы рассматриваем в двух ракурсах: тендерном и возрастном.
Вопрос о тендерной ориентации повестей Л. А. Чарской на диссертационном уровне ранее был изучен Н. С. Агафоновой. Цель настоящего исследования - найти к той же проблеме подход, вытекающий из нравственно-эстетической концепции Л. А. Чарской.
В повестях Л. А. Чарской, главными героями обычно выведены девочки или девушки. Исключения, из более 80 повестей, немногочисленны: «Юркин Хуторок», «Первые товарищи», «Лишний рот», «Проданный талант», «Счастливчик», а также исторические повести: «Один за всех», «Грозная дружина», «Паж цесаревны», «Царский гнев» «Газават». Последние примеры можно объяснить тем, что женщины, за немногими исключениями, не играли активной роли в русской истории до начала 20 века. Поэтому невозможно было бы написать историческую повесть о покорении Сибири («Грозная дружина») или Кавказа («Газават»), и сделать главным героем лицо женского пола.
Основными читателями Л. А. Чарской, как показывает исследование, также были девочки. Педагог В. Фриденберг писал: «девочки «обожали» и до сих пор «обожают» Чарскую. Она является властительницей дум и сердец современного поколения девочек всех возрастов. Все, кому приходится следить за детским чтением (...) утверждают, что книги Чарской берутся девочками нарасхват»} К. И. Чуковский, хотя и с иронией, но подтверждает: «Вся молодая Россия поголовно преклоняется перед нею, все Лилечки, Лялечки и Лелечки». С иных позиций, но фактически то же доказывает 3. И. Масловская: «не было писательницы, к которой девочки относились бы с такой любовью». «В восьми женских гимназиях (I, II, III, IV кл.) в сочинении, заданном учительницей на тему — «любимая книга», девочки почти единогласно указали на произведения Чарской». Читательские предпочтения мальчиков, очевидно, были иными. В. Фриденберг противопоставлял любви девочек к Чарской - увлечение мальчиков Натом Пинкертоном. А. Н. Рыбаков вложил в уста героя автобиографичной повести «Кортик» (1948, воссоздает ситуацию начала 20 гг.) скептическое рассуждение: «Чарская... «Княэюна Джаваха»... Ерунда! Слезливая девчоночья книга»."
Н. С. Агафонова показала, что оглушительный успех Л. А. Чарской был бы невозможен, если бы Л. А. Чарская не предложила девочкам новых тендерных ориентиров, связанных с современной жизнью. Противоречив и сложен вопрос об изменениях понятия «женственности» в разные эпохи. Под ней следует подразумевать специфические женские черты, качества, свойства, которые по принципу взаимного дополнения противопоставляются мужественности. Независимо от эпохи женственность всегда будет предполагать чуткость, эмоционального восприятия, психологическую пластичность женской натуры, специфическую привлекательность для представителей мужского пола; в любую эпоху высоко ценимыми качествами женщины будут качества матери. Черты первообраза матери выделены философом И. А. Ильиным: «любовь, милость и защита»?
В России начала XX века весьма острым был «женский вопрос». Идеалы женственности, в сравнении с XIX веком, трансформировались. В XIX веке в городском образованном обществе признавалось, что женщина должна была быть нежной, красивой, ласковой, однако, не вызывала осуждения ее зависимость. В конце XIX - начале XX века получил распространение новый тип женщины. Новый идеал женственности основывали не на слабости и наивности, а на духовной силе — развитом разуме и чувстве, тонко и изящно переплетающихся с женской нежностью. Как отмечает социолог Т.Б.Котлова в статье «Российская женщина в провинциальном городе на рубеже XIX -XX вв.» (Личность. Культура. Общество. Т. 5. Вып. 1-2 (15-16). - М., 2003): в женском самосознании появились новые черты - женщина должна была стремиться к получению образования и свободе в выборе жизненной стратегии. 3. Венгерова, отстаивая новые взгляды на сущность российской женщины, включала «деятельный ум» и «стремление к свободе»} Мемуарист Д. Аминадо писал о «коллективном помешательстве на женском равноправии» в Серебряном веке. Одним из символов у сторонников эмансипации стали ношение женщинами традиционного мужского костюма.2
Сочувствие Л. А. Чарской идее эмансипации - одна из ее концептуальных позиций. Не случаен образ героини её взрослого романа «Виновна, но... (Роман мятежной души)» (1913 г.) - самостоятельной и свободной от предрассудков журналистки. Подчёркивалось, что героиня имеет «мужский ум», что она - «новая женщина». В статье «Профанация стыда» Л.А. Чарская писала об участи «на страхе воспитанной»4 женщины-рабыни в семье, живущей по «Домострою» и подчинённой власти и произволу мужа, вплоть до побоев.
Есть основания согласиться с мнением Н. С. Агафоновой в том, что женский вопрос «с особой остротой встаёт в обществе в переломные годы». Сотрудник Института этнологии и антропологии РАН, проф. Н.Л.Пушкарёва аргументировано доказывает, что в современном российском обществе по-прежнему остаётся актуальными вопрос признания женского взгляда на мир и проблема самореализации женской личности. Формальное равноправие давно получено, однако на практике статусные места в обществе занимают в подавляющем большинстве мужчины. Мужские ценности: карьера, политика, дипломатия - в жизни пока превалируют, такие женские ценности, как домохозяйство, воспитание детей, эмоциональная сфера жизни - считаются «менее серьёзными». О различиях между юридическим и фактическим равенством; об устойчивых гендерных стереотипах, характерных для патриархального уклада в семье; о «профессиональных амбициях» мужчин, стимулируемых всей системой общественных ожиданий, пишет и научный руководитель российского межвузовского центра гендерных исследований О.А. Хасбулатова в статье «Гендерные исследования в современной России» (Личность. Культура. Общество. Т. 5. Вып. 1-2 (15-16). М., 2003).
