Содержание к диссертации
Введение 4
Глава I. Достоевский и Гете как историко-литературная
проблема 14
История изучения проблемы «Достоевский - Гете» в критике и достоевсковедении 14
Художественная философия Гете и Достоевского: сравнительный анализ. К постановке проблемы «Достоевский - Гете» 33
Глава II. Гете в творчестве Достоевского: упоминания и
цитаты 47
Глава III. Границы осмысленности движения фаустовской души
Ставрогина в романе Ф. М. Достоевского «Бесы» 77
III. 1. Диалектика движения души героя Достоевского. Динамизм
Ставрогина. История изучения вопроса 77
Ш.2. Проблемы движения и инерции в творчестве Достоевского и
художественный мир Гете '. 83
Ш.З. «Бессмысленное» движение Ставрогина: возможность фаустовского
пути,,,,,.., , , 90
Ш.4. Реализация возможностей героя: метаморфоза или инерция 109
Ш.5. Преодоление инерции: «молитва великого Гете» , , 127
III.6. Заключение к Главе III 136
Глава IV. Опера Тришатова в романе Ф.М. Достоевского
«Подросток»: гетевские смыслы в литературном и музыкальном
контексте 137
Глава V. Художественный мир Гете и «Кроткая»: взаимодействие
гетевских прообразов в структуре образа героя
Достоевского 170
V.l. Образ закладчика: динамика взаимодействия прообразов Фауста и
Мефистофеля 171
V.2. Роль художественного мира Гете в формировании структуры образа
Кроткой 187
V.3. Реминисцентное взаимодействие образов Кроткой и закладчика:
порыв героя 202
V.4. Самоубийство Кроткой: контекстуальный смысл поступка
героини 207
V.5. Заключение к Главе V , 217
Глава VI. «Иван Карамазов как Фауст и Мефистофель: гетевскии
текст в главе «Черт. Кошмар Ивана Федоровича» 219
Заключение 233
Библиография 238
Введение к работе
М. Бахтин в своей книге «Проблемы поэтики Достоевского» утверждает, что основной категорией художественного видения писателя было «не становление, а сосуществование и взаимодействие» (Бахтин М. 1979: 33). В связи с этим исследователь указывает на коренное отличие Достоевского от Гете: «Такой художник, как, например, Гете органически тяготеет к становящемуся ряду. Все существующие противоречия он стремился воспринять как разные этапы некоторого единого развития (...). Достоевский, в противоположность Гете, самые этапы стремился воспринять в их одновременности, драматически сопоставить, противопоставить их, а не вытянуть в становящийся ряд. Разобраться в мире значило для него помыслить все его содержания, как одновременные и угадать их взаимоотношения в разрезе одного момента» (Там же). Отсюда, по мысли Бахтина, - огромная важность в творчестве Достоевского проблемы внутренних противоречий его героев.
Обозначив предмет нашего исследования как «наследие Гете в творчестве Достоевского», мы считаем правомерным поставить вопрос: если творческие принципы Достоевского и Гете противоположны (становление <-» сосуществование), то, что же определило область сближения художников? Существует ли вообще возможная область сближения?
Современное состояние проблемы «Достоевский - Гете» настоятельно требует отчетливых и обоснованных ответов на эти вопросы, и стремление дать такие ответы определяет актуальность предпринятого нами исследования. В нем мы исходим из того, уже признанного учеными факта, что обращения Достоевского к гетевским мотивам и образам обусловливаются пересечениями философских систем русского и немецкого писателей. При этом гетевский литературный контекст позволяет высветить новые грани творчества Достоевского. Исследование
проблемы «Достоевский-Гете» в рамках проблемы структуры и динамики персонажа, занимающее важное место в современном достоевсковедении, определяет цели нашей работы.
В задачи исследования входит:
— систематизировать данные существующих исследований
проблемы «Достоевский - Гете», наметить наиболее рациональные пути
для ее решения и разработки;
— проследить все случаи упоминания и цитирования Гете
Достоевским, выявить закономерности обращения Достоевского к тем или
иным произведениям немецкого писателя в разные периоды творчества;
— показать особенности бытования гетевского текста в контексте
творчества русского писателя.
Проблема «Достоевский - Гете» не имеет многоэтапной истории изучения, оставаясь на сегодняшний день недостаточно разработанной. В разное время, начиная с Т. Г. Масарика (1892), философы, критики и исследователи указывали на те или иные моменты действительного и возможного гетевского влияния на Достоевского (образы героев, жанровые формы произведений, основы мировоззрения), не пытаясь охватить проблему целиком. Наибольшее число таких работ посвящено рассмотрению персоншкных сближений писателей. Существующие на сегодняшний день исследования создали необходимые предпосылки для широкого освещения и возможного решения заявленной проблемы.
Научная новизна исследования определяется, в частности, тем обстоятельством, что в работе уделяется значительное внимание фиксированию и анализу множества еще не отмеченных исследователями реминисценций из произведений Гете. Впервые обобщается весь смысловой и функциональный спектр включений гетевского текста в контекст творчества Достоевского, что позволяет увидеть проблему «Достоевский - Гете» в полном ее объеме. Также впервые специально соотносятся основы художественной философии писателей, дающие почву
для соответствующих гетевских влияний. Намеченные в последние годы подходы к изучению многоуровневой структуры «гетевского» персонажа Достоевского (Г. К. Щенников, А. Ковач и др.) развиваются и значительно усложняются в диссертации, что позволяет выработать новый подход и сформулировать новое представление о подвижной структуре персонажа.
Необходимость ограничится рамками проблемы структуры персонажа диктуется ее наибольшей разработанностью в достоевсковедении, ее наибольшей основательностью и перспективностью. При этом в нашей работе будет учитываться любое включение текста Гете в контекст творчества Достоевского, независимо от того, касается ли оно структуры персонажа. Такой подход оправдан тем обстоятельством, что, как показало проведенное нами исследование, Достоевский не придерживался строгой системы заимствования гетевского текста. Русский писатель использовал разные формы включения элементов художественного мира Гете в реальность своих произведений. Неоднозначное отношение к немецкому художнику определило и характер поиска, и, в целом, творческую незавершенность в постижении Достоевским Гете.
Следует заранее оговорить выбор материала исследования. Учитывая прямые и очевидные обращения Достоевского к творчеству Гете, мы будем опираться на случаи наиболее вероятного заимствования Достоевским гетевского текста. Такие случаи наблюдаются в позднем творчестве русского писателя и относятся, прежде всего, к романам «Бесы», «Подросток», повести «Кроткая» и роману «Братья Карамазовы». Именно к упомянутым произведениям мы и обратимся в нашей работе с целью подробнейшим образом исследовать диалектику взаимодействия гетевских прообразов в структуре персонажа Достоевского (что, с нашей точки зрения, еще не было сделано в достаточной мере в достоевсковедении).
Проведенный нами анализ ряда произведений Достоевского показал, что в достоевсковедении не определяется главная особенность структуры персонажа, а именно - сочетание в образе героя не одного и не двух, а нескольких гетевских прообразов (причем, не обязательно полярных), определяющих множественную сущность героев Достоевского. Изучение такой многоуровневой персонажной структуры дает возможность высветить новые грани в сфере сближения русского и немецкого художников.
Намеченный нами путь мы реализуем на материале повести «Кроткая», частично привлекая романы «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы».
Отметим, что сам подход к проблеме «Достоевский - Гете», ставящий во главу угла сочетание в структуре персонажа Достоевского различных начал, нам представляется недостаточным. Сомнительно, чтобы образ Фауста, так сильно повлиявший на творчество Достоевского, мог соприкоснуться с его персонажами только своей раздвоенностью. Ведь раздвоенность Фауста - не доминанта личности героя. Гораздо важнее, что противоречия толкают Фауста на путь становления. Этапы фаустовского развития прочерчиваются Гете с помощью ряда повторяющихся проблем, образов, мотивов, которые «преображаются» в трагедии (см., напр.: Федоров Ф. П. 1976). В работе мы утверждаем, что Достоевский использовал в своем творчестве гетевскую модель «спиралевидного» становления, разрабатывая проблему диалектики движения души героя.
Нами предлагаются новые пути изучения персонажа Достоевского, основанные на рассмотрении философской категории «движения». Достоевский постигал эту категорию как через гетевский литературный контекст, так и через законы физики, реализуя свое видение в структуре персонажа. Предварительно укажем: движение души человека понимается Достоевским как процесс изменения личности, процесс непосредственно
связанный с развитием и становлением (совершенствованием развивающейся личности)1.
Разработка проблемы в этом направлении осуществляется нами на материале романа «Бесы».
Из гетевских произведений нами привлекается в работе трагедия «Фауст», поэма «Рейнеке-Лис», роман «Годы учения Вильгельма Мейстера».
Несколько замечаний по поводу цитации текстов.
Что касается трагедии «Фауст», то в нашей работе мы будем использовать как оригинал немецкого текста (в случае необходимости сопровожденный точным переводом Н. А. Холодковского), так и перевод «Фауста» Э. И, Губера. Каждый раз наш выбор будет обусловлен конкретной ситуацией. Так, в связи с тем, что «Фауст» Губера приобретает особую значимость для Достоевского в период создания повести «Кроткая», анализируя повесть, мы будем пользоваться только этим переводом. Причем изучение «Кроткой» дает основание утверждать, что Достоевский при написании повести учитывал дополненное (1859 г.) издание губеровского перевода «Фауста», содержащее, в частности, пересказ второй части трагедии (напомним, что первое издание, с которым писатель познакомился в юности, было опубликовано в 1838 г.). Перевод Губера играет важную роль и в романе «Бесы»,
Нами также учитывается перевод «Фауста», сделанный Вронченко (СПб., 1844): именно эта книга сохранилась в библиотеке Достоевского. Но так как «Фауст» Вронченко не обладает высокими художественными достоинствами (что было отмечено еще современниками Достоевского (см. об этом Жирмунский В. М. 1981: 422), мы считаем (хотя не имеем пока достаточных доказательств), что данный перевод в меньшей степени повлиял на Достоевского, В нашей работе к «Фаусту» Вронченко мы обращаемся по необходимости лишь один раз.
і Здесь мы вступаем в противоречие с указанной выше концепцией М. Бахтина
В главе, посвященной роману «Братья Карамазовы», мы опираемся только на имеющийся ко времени написания романа в библиотеке Достоевского перевод «Фуста» Н. А. Холодковского, который с наибольшей вероятностью мог использовать в то время писатель.
Используя цитаты из поэмы «Рейнеке-Лис», мы будем обращаться и к оригиналу, и к переводу поэмы М. М. Достоевским, опубликованному в «Отечественных записках» за 1848 год (№ 2 и № 3).
При цитировании гетевского романа «Годы учения Вильгельма
Мейстера», будем учитывать, что до 1870 года переводы романа выходили
в небольших отрывках. Первым в России изданием романа Гете стал
вышедший в 1870 году перевод Н. Полевого. В нашей работе данное
произведение рассматривается в связи с повестью «Кроткая». Так как пока
не известно, читал Достоевский гетевский роман в переводах или в
оригинале, мы будем использовать вышедший к моменту создания
«Кроткой» перевод Полевого, оставляя изучение оригинала немецкого
текста в перспективе рассмотрения.
***
Проблема «Достоевский - Гете» диктует основную для нашей работы методологическую базу: сравнительно-сопоставительный метод, основанный на принципах сравнительного литературоведения с использованием принципов интертекстуального анализа.
Совместить эти принципы нам представляется возможным и
необходимым. При этом важно избежать терминологической путаницы.
Сейчас мы зачастую сталкиваемся с неупорядоченным использованием
понятий «компаративистика», «сравнительно-историческое
литературоведение», «сравнительное литературоведение», «сравнительный метод», «сопоставительное литературоведение» и пр. Подчеркнем, что компаративистика - это общая научная дисциплина, в основе которой лежит сравнительный метод исследования литературных фактов1. В
1 См. напр. БогаткинаМ. Г. 2004
компаративистику, в свою очередь, входят специальные разделы традиционное сравнительно-историческое литературоведение (которое оформилось еще в XIX веке) и представлено именами А. Н. Веселовского, Ф.И.Буслаева, В. М. Жирмунского, М. П, Алексеева и др.; теория и практика перевода; сравнительное литературоведение.
Ряд ученых (В. Р. Аминева (2001), М. Г. Богаткина (2004) и др.) указывают на принципиальность разграничения сравнительных и сопоставительных разделов компаративистики (сравнительное литературоведение оперирует общностью рассматриваемых явлений, в то время как сопоставительное литературоведение особое внимание обращает на их несходные, контрастные черты.).
В силу невозможности в реальной практике исследования четко провести границы обозначенных разделов, с нашей точки зрения, целесообразно следовать установкам тех ученых (Д. Дюришин, А. Дима и др.), которые считают сопоставительный подход частью сравнительного изучения литературы, и обозначить актуальность для нашей работы сравнительно-сопоставительнго метода, ориентированного в равной степени на поиски сходства и различия изучаемых явлений.
Сравнительное литературоведение, в отличие от традиционного сравнительно-исторического, представляет собою новый, современный этап в становлении компаративистики. Здесь, с одной стороны, идет процесс обновления терминологического аппарата, который обогащается универсальными понятиями и категориями (диалог, типы художественного сознания и пр.), а с другой - происходит усвоение современных методик, в частности интертекстуальных.
В рамках сравнительного литературоведения мы ставим в центр внимания изучение внутренних контактных связей3 произведений Достоевского с творчеством Гете. Здесь центральные для нас термины -
3 О проблеме внутренних контактных связей см., напр.: Неупокоева И.Г. 1976; Левин Ю.Д. 1977; Кулешов В.И. 1977; ДюршшшД. 1979.
влияние («воздействие на литературное творчество предшествующих мировоззрений, идей, художественных принципов») и заимствование («использование писателями единичных сюжетов, мотивов, текстовых фрагментов, речевых оборотов и т.п.») (см.: Хализев В.Е. 1999: 367).
При этом будем учитывать разработки семантики отношений «текст-текст» структурно-семиотического4 и интертекстуального5 анализов. Здесь активно используются термины, обозначающие элементы «чужого» текста, включенные в авторский («свой») текст, и нередко ведутся поиски общего родового понятия, обозначающего любое вкрапление из предшествующих текстов. Для одних исследователей это - «цитата», для других -«реминисценция»7. С нашей точки зрения, закрепленное в обиходе и лингвистике понимание «цитаты» как «точного воспроизведения какого-нибудь фрагмента «чужого» текста» (см.: Фоменко И. В. 1999: 496) затрудняет использование данного термина в других значениях из-за возможности возникновения терминологической путаницы. Поэтому более правомерно использовать - в качестве родового понятия - термин «реминисценция».
В рамках интертекстуального анализа выработалось рабочее для нас определение «текстовой реминисценции», которую мы, вслед за А. Е. Супруном, будем понимать широко: «текстовые реминисценции - это осознанные vs. неосознанные, точные vs. преобразованные цитаты или
4 Как правило, здесь основополагающее понятие - «текст в тексте» (см.Лотман
Ю.М. 1992), иногда называемое «интекст» (см.Тороп Г.Х. 1991).
5 Подчеркнем, что, говоря об интертекстуальности, мы будем иметь в виду не
постструктуралистское ее понимание как фактора своеобразного коллективного
бессознательного или самодовлеющей игровой цитации (см.: Барт Р. 1989; Кристева Ю.
1995), а трактовки, рассматривающие интертекстуальность как общую совокупность
межтекстовых связей, в которые входит, в частности, осмысленное использование
писателем «чужих» текстов. Основы для таких трактовок разрабатывали У. Бройх, М.
Пфиетер и др. (см.об этом: Ильин И.И. 1996).
6См.: Левинтон Г. 1971; Минц 3. Г. 1973; Смирнов И. П. 1980; Тименчик Р.Д. 1975, 1989.
7См.: Супрун А.Е. 1995; Хализев В.Е. 1999.
иного рода отсылки к более или менее известным ранее произведенным текстам в составе более позднего текста» (Супрун А. Е. 1995: 17). Реминисценции, таким образом, включают в себя цитаты, сюжетные схемы, парафразы, аллюзии, ассоциативные отсылки к чужим текстам, упоминание произведений, имен авторов, мотивы и т.д. [Отметим, что в литературоведении термин "мотив" используется в разных контекстах и с разными целями, что влечет за собой расхождения в толковании понятия . Говоря о мотиве, мы будем отталкиваться от определения Б. В. Томашевского, который в 1920-е годы определил тематический подход к изучению мотива: «Тема, объединяющая все произведение, называется главной темой. Отдельные части произведения развивают эту главную тему, и для этого вводят другие предметы или темы, подчиненные основной теме. Эти подчиненные темы называются эпизодами (...) Наконец, эпизоды распадаются на еще более мелкие части, описывающие отдельные действия, события или вещи. Темы таких мелких частей произведения, которые уже нельзя более дробить, называются мотивами» ].
В целом, помимо основного для нас сравнительно-сопоставительного метода, мы, руководствуясь логикой материала, используем методы мотивного, структурного, персонологического и, отчасти, текстологического анализов.
Необходимо указать на теоретическую и практическую
значимость работы. Новый подход к персонажу позволяет углубить разработки в сравнительном изучении русской и западноевропейской литератур. Обращение к различным литературным источникам творчества Достоевского актуализирует проблему «Достоевский - Гете» в контексте
3 См.: определения мотивов; Веселовский А.Н. 1989: 305; Бем А. 1918: 231; Гаспаров Б. М. 1994: 30 - 31; Томашевский Б. В. 1996: 71; Халщев В.Е. 1999: 266 и др,
s Томашевский Б. Поэтика: Краткий курс, М., 1996. С, 71.
широкой темы «Достоевский и мировая культура». Материалы диссертации могут найти применение в дальнейшем возможном изучении проблемы «Достоевский - Гете», в изучении проблемы литературных связей Достоевского, а также в научном исследовании творчества Достоевского в контексте различных проблем.
Апробация основных положений диссертации проходила в форме докладов, прочитанных на Всероссийских чтениях «Духовные основы русского искусства» (Великий Новгород, 18-19 апреля 2001 г.); на конференции «Православие и русская культура» (Санкт-Петербург, ИР ЛИ РАН, 15 - 17 мая 2002 г.); на Пятой всероссийской научной конференции «Никитские чтения» (Великий Новгород, 9-13 мая 2005 г.).
