Введение к работе
В работе рассматривается мотивный комплекс (сложное единство тематических, ценностных, эмоциональных аспектов, представляющее целостный эстетический смысл) как феномен, характеризующий системность художественного произведения. При этом системность раскрывается в единстве возможных, хотя и не исчерпывающих проявлений, связанных с гендером, амбивалентностью, интертекстом.
Актуальность исследования мотивных комплексов заключается в единстве трех основных гносеологических предпосылок: в аспектах общего, частного и особенного.
Во-первых, для науки о русской литературе принципиальна традиция исследования образных решений этических, социальных, психологических и т.п. проблем. Она носит всеобщий характер. При этом мотивы, как относительно элементарные феномены, определяются в более сложных комплексах, пространствах, структурах. Вторая предпосылка актуальности – частная гносеологическая парадоксальность. Избранная проблематика специально не исследовалась, однако ее затрагивают в самых разнообразных ракурсах, подчеркивая высокую объяснительную перспективу мотивного комплекса (см. обобщения в специальном разделе труда П.В. Панченко). В-третьих, в современной гносеологической ситуации закономерно растет особенная роль художественного познания. Соответствующее направление анализа позволит обосновать единство существенных признаков художественного произведения как особого реального феномена. Такой познавательной ситуацией поддерживается актуальность проблематики. Названными обстоятельствами обусловлена конкретизация актуальности: хронологическая, родовая и онтологическая. В исследовании привлечены произведения преимущественно последнего полувека развития отечественной прозы, что мотивировано как большей репрезентативностью этого периода, так и малой изученностью. Углубленное понимание великой миссии художественного познания ощущается всё более остро и мотивируется всё основательнее. (Показательно, например, равное признание этой миссии и разную мотивацию в полемике конца 1990-х гг. между Г.А. Белой и Т.М. Глушковой, а также развитие доводов обеих сторон современными исследователями). Неповторимая сущность художественного познания естественно репрезентируется избранным пространством. При этом учитываем «специфичность отечественной ситуации (качественно другая степень литературоцентричности культуры, другая структура феномена культурной элиты, наступление эпохи постмодерна без подлинной модернизации, проблематичность наступления эпохи открытого общества, неизжитая актуальность проблемы национальной идеи на государственном уровне и т.д.)». Особенно актуальна выявленная Ф.Б. Бешуковой связь между высокой литературоцентричностью и проблемой национальной идеи – связь, для нашего материала неявная, но глубинно значимая.
Степень изученности избранной проблематики характеризуется пятью основными аспектами, соотносящими мотивный комплекс и современную
литературу. Отметим их последовательно.
Изученность мотивного комплекса как такового (первый аспект) определяется как неравномерная, недостаточная и при этом закономерно требующая развития. На наш взгляд, эта потребность отчасти вызвана усложнением объекта в науке о русской литературе. Понятие мотива использовалось и используется продуктивно с опорой на классическое положение академика А.Н. Веселовского: «Под мотивом я разумею простейшую повествовательную единицу, образно ответившую на разные запросы первобытного ума или бытового наблюдения» (хрестоматийны и иллюстрации, например, мотив родства в образах солнца и луны как брата и сестры и т.д.). Это опорное определение позволяет и современной науке отграничить мотив от смежных феноменов, прежде всего темы, переживания, образа, эпизода.
Однако литературоведение не ограничивается мотивом как опорным понятием. Показательны представления о системе мотивов в произведении, в творчестве одного и разных авторов; о мотиве в составе блока; о мотивной структуре; мотивном уровне, мотивном спектре, мотивном пространстве, обоснованные в работах современных исследователей. Подчеркнем взаимную необходимость между этими представлениями и другими, в том числе традиционными, категориями: «Мотив в эпическом произведении “живет” в составе “блока”. Существование таких блоков во многом и формирует эпические сюжеты…».А.В. Кузнецова при этом обобщает предшествующие подходы, включая концепцию В.Я. Проппа, теорию мотива Б.Н. Путилова). В этом контексте значимы также положения М.Л. Гаспарова, О.Н. Русановой, Л.А. Степанова, З.Я. Холодовой, американского исследователя Ф. Пэтти, английского филолога Хр. Бимберга.
Закономерным стало использование понятия «мотивный комплекс». На общую теорию мотива во многом опирается решение малоразработанных проблем мотивных комплексов, включая их систематику, именование и проч. (см. обоснование номинации мотивного комплекса «провинция-столица» в исследованиях В.П. Крючкова).
Соотнесение мотива и мотивного комплекса двунаправленно. Комплекс сложнее мотива, так как объединяет различные мотивы. И в то же время комплекс конкретнее: мотив в определенном ракурсе абстракции оказывается более обобщенным, чем комплекс. (Эти и другие корреляции между мотивным комплексом и смежными понятиями уточняются в начале первой главы). Подчеркнем также тенденцию рассматривать мотивы с единых позиций в применении к прозе и к поэзии, как в работе П.В. Панченко, посвященной прозе В.Т. Шаламова и плодотворно обобщающей также мотивы его поэзии.
Уточним, что первый атрибут в понятии «современная русская литература» определяется, согласно актуальной научной и учебной традиции, обобщенно, с учетом не только хронологического, но также концептуально-содержательного и эстетического оснований. Такое относительно широкое понимание соответствует векторам преемственности в развитии отечественной прозы и поэзии. А указанное детерминационное единство позволяет выявить сходство между плодотворными традициями литературы середины ХХ века и новейшими поисками.
Отметим также, что к современной литературе (в широком смысле) постоянно относят не только Н. Ключареву (начавшую печататься в конце 1990-х), но также А. Баркову, много создавшую в 1970-х годах, и О. Фокину, равно как близких ей по возрасту Н. Рубцова, Ю. Кузнецова и других художников. В недавних исследованиях к современной поэзии, например, относят и М. Цветаеву, но эта отнесенность предполагает, видимо, несколько иное наполнение номинации «современный».
Второй основной аспект степени изученности рассматриваемых проблем связан с сущностью «женской литературы». Ее исследование характеризуется преимущественно направленностью на две стороны: а) на ее ценностные и художественные истоки; б) на связь между условностью и значимостью самого этого феномена. Как выявлено в исследовательской практике ряда литературоведов, мотивные комплексы тесно связаны с гендерным аспектом. В недавнем обстоятельном, глубоком исследовании на материале творчества Т. Толстой, Т. Москвиной и М. Арбатовой отмечается, что «…носителем традиционных ценностей в современной литературе в большей степени оказалась женская проза. (При всей неоднозначности этого понятия как термина)». Данное положение разносторонне доказывается и служит основой обязывающего обобщения о верности традициям: «Все они вольно или невольно принадлежат к великой духовной традиции русской классической литературы», чему сопутствует значимость самоидентификации «русский писатель» (там же, 23). При этом исследователь справедливо увязывает указание на новизну этого объекта и на связь между его условностью и определенностью: «Из всего многообразия «женской литературы» (в данном случае словоупотребления условность и неоднозначность термина оправдывают использование кавычек)» были выбраны три имени… В онтологическом смысле «женственность» существует…Мы вынуждены констатировать, что количество критических и публицистических работ, посвященных позиционированию и развитию женской литературы, растет год от года. Растет в той же пропорциональности, как и сама эта литература». Кстати, ряд проблем, избранных для настоящей диссертации, в работах Е.В. Лазаревой, Г.А. Пушкарь и других авторов отмечаются как исключенные в них из анализа, а значит, требующие отдельного внимания). «Трудноуловимость» единства феномена «женская литература» в силу таких аргументов плодотворно взаимодействует с его известной определенностью. Достаточно емким, корректным в этом плане можно считать представление о «феминизации» художественного пространства (Фатеева 2008).
Кроме двух рассмотренных основных аспектов изученности избранной проблематики, достойны упоминания еще три. Третий связан поиском тех разных детерминаций гендерных начал, которые находят представление в эстетическом целом. Четвертым основным аспектом рассматриваемой проблематики считаем аспект интертекста. И, в-пятых, направления изученности актуализируются смежными феноменами: амбивалентностью, типами художественных средств, художественным мировидением как целым. Подчеркнем, что все пять аспектов, значимых для степени изученности мотивных комплексов в исследуемом пространстве, сложно взаимодействуют между собой. Подчеркнем такой вектор взаимодействия: мотивный комплекс способен определяться в связи с амбивалентностью образа и вне ее; для амбивалентности образа мотивный комплекс может быть значим и не значим.
Указанные особенности избранной проблематики детерминируют цель исследования – раскрыть и конкретизировать системные характеристики мотивного комплекса в русской литературе последнего полувека.
Реализации цели служат четыре главных задачи:
- проследить роль мотивных комплексов в связи с проблемой «женской» литературы;
- охарактеризовать соотнесенность мотива и амбивалентности образа;
- обосновать и конкретизировать понятие мотивного пространства;
- выявить роль интертекста в специфике мотивного пространства «женской» литературы.
Основной объект рассмотрения - художественные целые, выступающие как адекватное пространство проявления мотивных комплексов, в котором обобщается сущность прозаического и поэтического дискурсов.
Предмет исследования – мотивные комплексы в их внутренней и внешней системности.
Материал работы - произведения, представляющие «женскую» литературу последних десятилетий: проза и лирика А. Барковой, Н. Ключаревой и О. Фокиной. (Неравноценность имен в избранном ракурсе значима, но относительно. Каждая из них удостоена признания, литературных премий (А. Баркова - посмертно). В определенном плане эти имена являют единство литературного процесса. Их творчество в указанном аспекте не изучалось. Попытка обобщения их поэзии и прозы охватывает четыре значимых взаимодополняющих тенденции литературного процесса: эстетизацию народных начал бытия, его эмоциональных доминант, остроты социальных конфликтов и усложнения роли женщины в мире; уточним также, что ряд произведений А. Барковой, представленных в редакциях 1973-1975 гг., был создан в первых вариантах за 30-45 лет до этого. Для подтверждения выявляемых тенденций учитываются и репрезентативные произведения других художников. Намеренно привлекаем отчасти различных авторов (по убеждениям, творческому пути), поскольку при этих различиях яснее определяется внутреннее сходство, органика: суть мотивов и художественная значимость особой женственности.
Последнее роднит произведения избранных авторов как с истоками «женской» литературы, так и с образными доминантами отечественной словесности. Для характеристики материала в целом показательно, например, следующее суждение Л. Аннинского (с опорой на обобщения авторитетных специалистов по творчеству А.Барковой): «С детства Баркова постигала драматическое разнообразие русской провинции. И здесь порой открывались такие страшные вещи, которые вольно или невольно подготавливали её к будущему каторжному существованию. Самой большой любовью в её жизни был Достоевский… Она написала блестящий текст на тему Достоевского: "Признания внука подпольного человека". (С этого момента автор "Записок..." — главный собеседник на всю жизнь: счеты со Всевышним, право бунтующей души... Она и сама была Достоевской натурой, словно соскочившей с какой-то его невероятной страницы». В определенном ракурсе это справедливо и для трех других художников, избранных для анализа.
На защиту вынесены следующие положения:
1. Мотивный комплекс характеризуется в материале внутренней и внешней системностью. Внутренняя системность – это состав и взаимосвязь комплексов в произведении, в творчестве одного автора. Внешняя системность – это целостность мотивных комплексов в литературе определенного периода. Для рассматриваемого материала системны такие комплексы: сердечная привязанность к родине как побудительная сила поступков; взаимоперетекание различных душевных состояний; сложная гармония притяжения и отталкивания в чувстве к избраннику.
2. Для мотивных комплексов, взаимосвязанных со становлением «женской литературы», характерна амбивалентность мотива, как единство, одновременная реализация полярных начал: любви и антипатии, устойчивости и изменчивости, силы и слабости. Гендерный аспект амбивалентности конкретизирует ее общую сущность. «Женское начало» проявляется при этом в трех основных характеристиках, причем у трех авторов проявления совпадают не полностью. Во-первых, оно придает амбивалентности особую органику: образную, мотивную, а в сюжете, в том числе в так называемом лирическом, - и сюжетную (О. Фокина). Во-вторых, амбивалентность у таких авторов может характеризоваться всеобщностью для внешнего и внутреннего мира, и этим пронизаны многие мотивные комплексы (Н. Ключарева). В-третьих, наоборот, гендерный аспект сопровождает в материале какую-либо амбивалентную доминанту, например, внутренняя слабость внешне проявляется в показной твердости (А. Баркова).
3. Авторское начало в реализации мотивных комплексов обладает гендерной составляющей. Она достаточно дифференцирована. Дифференциация привлекаемых пространств проявляется в особой образной полифонии и богатстве векторов художественного обобщения (О. Фокина), в утонченной передаче самых жестких реалий и состояний (А. Баркова), в гармонизации предельно контрастных, диссонирующих начал бытия (Н. Ключарева); во всех этих проявлениях ведущую роль играют исследуемые мотивные комплексы.
Рассматриваемые стороны целостности приводят к выявлению мотивных пространств. Они представлены и в каждом произведении, и в творчестве автора как целом, и в рамках исследуемого периода развития русской литературы. Как показывают мотивные пространства, для каждой женщины-автора, помимо следования «гендерным доминантам», характерны установки выйти за «гендерные стандарты» и органичные мотивные комплексы, не объяснимые «женским началом» даже в его самом широком понимании.
4. Интертекст в отношении к мотивным комплексам характеризуется двуаспектно. Во-первых, он играет определенную роль в их проявлении: выступает обычно либо как компонент, мотив в комплексе; либо же, не входя в комплекс, поддерживает его дополнительными оттенками, настроениями, деталями. Во-вторых, интертекст в рассматриваемом плане значим и с другой стороны – по своему образному составу. В материале взаимодействуют четыре основных разновидности: библейские интертекстуальные вкрапления, литературно-классический интертекст, элементы современного отечественного литературного дискурса и сочетания двух разнотипных компонентов. По этим разновидностям три рассматриваемых автора отчасти дифференцируются, что соотносится с их творческой индивидуальностью.
5. Мотивное пространство, включающее значимые комплексы, определяется во взаимной связи с адресатом (читателем) и интертекстом. Между этими тремя феноменами возможны два основных вида связей: взаимное согласование (однонаправленность) и разнонаправленность, причем в последней тоже специфически проявляется целостность. Для исследуемой «женской» литературы показательна, в частности, внешняя обращенность к матери, подруге, ребенку, за которой скрывается внутренняя адресация к мужчине, и этому сопутствуют определенные мотивные комплексы, прежде всего – сложная гармония контрастных отношений к избраннику. У всех трех исследуемых авторов в этом плане преобладает сходство, что объяснимо имманентной связью между женственным началом и образным видением мира.
Методология исследования - две взаимодополнимых позиции: принцип онтологической целостности, из которого исходит при характеристике мотивов И.В. Силантьев, и принципы моделирования художественного дискурса, развиваемые в трудах А.А. Безрукова. Основным методом является мотивный анализ, обоснованный в работах И.В. Силантьева, В.П. Крючкова, А.В. Кузнецовой. В применении метода существенно то соотнесение мотивного комплекса с иными феноменами (образ, тема и т.п.), которому уделил особое внимание М.Л. Гаспаров, опираясь на богатейшую традицию анализа мотивов в фольклоре, в классической литературе и на котором специально останавливается П.С. Иванов: для него мотивный комплекс – это специфическое единство, а образ и мотив могут быть основой друг друга, а потому быть соположены (см. в его диссертации первую главу «Мифологема “вода” и комплекс “водных” образов и мотивов»).
Научная новизна результатов - это в первую очередь выявление ранее не детерминированных категориальных связей. Обосновано представление о «самоконцептуализации» в связи с ролью образа автора. Охарактеризованы ранее не выявленные признаки мотивного комплекса. Впервые выделены соответствия между мотивным комплексом и гендером, мотивным комплексом и амбивалентностью образа.
Теоретическая значимость исследования состоит в определенном углублении таких категорий, как образ автора и художественная амбивалентность. Они соотнесены с основными тенденциями, характерными для современного периода развития отечественной поэзии и прозы. Предпринята теоретизация связи между мотивным комплексом и такими феноменами, как мотивная структура, мотивный уровень, мотивное пространство, лейтмотив. На основе полученных результатов возможно соотнесение категориальных рядов: «мотив – образ – концепт» и «мотивное пространство - система образов – концептосфера».
Практическая значимость работы определяется ее востребованностью в системе акциональных условий. Основной аспект практической ценности – дидактический. Результаты применимы при раскрытии соответствующих тем в вузовских и школьных курсах истории русской литературы. Существен также аспект межпредметной связи: материалы второй главы могут использоваться при усвоении дисциплин теоретико-литературных и лингвистических циклов. Практическая ценность не ограничивается учебными условиями: ряд положений могут служить разработке интегративного словаря образов отечественных писателей.
Апробация основных положений работы. Основные положения диссертации были представлены на конференциях и семинарах различного ранга, в т.ч. на конференциях с международным участием: «Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность» (Ростов-на-Дону, ПИ ЮФУ, 2008-2010), «Наследие В.В. Кожинова в контексте научной мысли рубежа ХХ-ХХ1 вв.» (Армавир, АГПА, 2010).
Структурно работа состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованной литературы и Списка источников эмпирического материала.
