Содержание к диссертации
Глава 1. Философская лирика Ф.И. Тютчева как явление культуры и как научная проблема (теоретический аспект)
Глава 2. Создание новой поэтической системы в лирике Ф.И. Тютчева
Раздел 2.1. Историософская лирика Ф.И. Тютчева: диалог с мировой 68 историей
Список использованной литературы 183
Введение к работе
«Поэзия мысли» Ф.И. Тютчева, заговорившая новым языком о тех колоссальных изменениях, которые совершались в мире и человеке, явилась новой ступенью в становлении философской лирики второй трети XIX века. Вслед за Е.А. Баратынским и A.C. Пушкиным, почти одновременно с поэтами-любомудрам и (Д.В. Веневитинов, М.А. Максимович, В.Ф. Одоевский, A.C. Хомяков, С.П. Шевы- рев) и позже славянофилами (И.С. и К.С. Аксаковы, И.В. и П.В. Киреевские, А.И. Кошелев, Ю.Ф. Самарин), Ф. Тютчев в своей лирике пытался философски осмыслить и поэтически выразить общие закономерности человеческого бытия на основе исторического и личного, духовного опыта, с необычайной смелостью преображая традиции русской лирики. В своем поэтическом творчестве, проникающем во внутренний мир человека, овладевающем «диалектикой души», постигающем динамику нравственного развития, поверяемом общими законами Природы и Мироздания, поэт искал ответы на остросовременные вопросы человеческого бытия, во многом предваряя те великие открытия, которые будут позже совершены в жанре русского универсального романа Ф.М. Достоевским и Л.Н. Толстым.
Актуальность исследования определяется как основными тенденциями развития современной филологической науки, уходящей от заданных теоретических схем и идеологем и устремившейся к выявлению феноменологии, специфичности литературных явлений в их возможно полном контексте, в пограничных зонах взаимодействия (столь значимого в художественном мире Ф. Тютчева) поэзии, истории, философии, гак и значительно активизировавшимся интересом современной науки к Ф. Тютчеву-поэту, мыслителю на рубеже столетий и тысячелетий.
Объектом исследования стала философская лирика Ф. Тютчева в контексте философского, историософского, публицистического наследия поэта как в литературно-общественном контексте, русском и зарубежном: классицизме (М.В. Ломоносов, Г.Р. Державин), Просвещении (И.В. Гете), романтизме (В.А. Жуковский, Е.А. Баратынский, A.C. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, поэзия любомудров - В.Ф. Одоевский, Д.В. Веневитинов, A.C. Хомяков, С.П. Шевырев, А.И. Кошелев, М.А. Максимович), неоромантизме (A.A. Фет, Ал. Григорьев), реа- лизме (H.A. Некрасов, JI.H. Толстой, Ф.М. Достоевский), так и в напряженном взаимодействии с основными философскими и философско-поэтическими концепциями XIX века (С. Кьеркегор, Новалис, Ф.В. Шеллинг, Август и Фридрих Шлегели, А. Шопенгауэр) и в исторической перспективе с некоторыми интуитивно предощущаемыми поэтом философскими идеями и концепциями XX века: символизмом (B.C. Соловьев, A.A. Блок, А. Белый, Вяч. Иванов, Ф.К. Сологуб), экзистенциализмом (К. Ясперс, Г. Марсель, H.A. Бердяев, М. Бубер, М. Хайдеггер).
Предметом исследования на уровне поэтики стали диалогические формы выражения авторского самосознания в философской, историософской и любовной лирике Ф. Тютчева: активная апелляция к читателю, человеческому сообществу, авторская программа духовно-нравственного преображения и спасения русского человека и мира, переживающих состояние катастрофического кризиса.
Целью исследования стали выявление, описание и систематизация форм диалогического выражения авторского сознания в философской лирике Ф. Тютчева в контексте его наследия и противоречивом философском, общественном и историко-литературном контексте XIX века.
В соответствии с поставленной целью определены следующие задачи: рассмотреть феномен Ф. Тютчева в контексте основных закономерностей развития философской лирики «второй поэтической эпохи»; осмыслить состояние научно-теоретической разработанности проблемы диалога как специфической формы выражения авторского сознания в философской лирике XIX века; обобщить, конкретизировать и скорректировать теоретические сведения, связанные со спецификой диалогического выражения авторского сознания в философской лирике Ф. Тютчева; исследовать феномен историософской лирики Ф. Тютчева, ведущей диалог с мировой историей в пограничной ситуации онтологического кризиса и возможности восстановления утраченного духовного всеединства; рассмотреть формы поэтического диалога в лирике Ф. Тютчева в контексте основных философско-антропологических концепций XIX века и авторского этико-эстетического идеала; рассмотреть в функциональном аспекте роль философского элемента в диалогической структуре любовной лирики поэта; выявить природу и функционирование нового поэтического, философско- онтологического тютчевского слова, устремившегося к синтезу как традиционных, так и еще не использованных ресурсов поэзии.
Степень разработанности проблемы. Научная тютчевиана при всей своей обширности (к середине 1970-х годов, по подсчетам Ю.М. Лотмана, она уже содержала около 3000 работ), за исключением нескольких основополагающих работ (Л.В. Пумпянский, Ю.Н. Тынянов, Б.М. Эйхенбаум)" и некото- рых содержательных статей , продолжает оставаться фрагментарной, разделенной в своих интерпретациях тютчевского феномена на разные идеологически и формалистически замкнутые направления: Ф. Тютчев - «архаист» и «классик», возрождающий традицию высокой философской державинской оды в новых историко-культурных условиях (Ю.Н. Тынянов); шеллингианец (В.М. Жирмунский); создатель пантеистической, натурфилософской поэзии с явным уклоном в импрессионистическую манеру (большинство исследователей советского периода: Б.Я. Бухштаб, Е.А. Маймин, К.В. Пигарев и др.); выразитель славянофильского мироощущения и неоромантик (В.В. Кожинов); поэт, явивший миру чудо единения поэзии и философии (Ю.И. Айхенвальд, Л.Я. Гинзбург, Д.И. Дарский, Ю.Н. Тынянов, Г.В. Флоровский и др.), поэзии и эстетики (J1.B. Пумпянский), чье творчество неразрывно связано с русскими любомудрами (A.B. Михайлов), но преодолевший «искусственность» их построений (Л.Я. Гинзбург). По мнению В.Н. Касаткиной Ф. Тютчев на протяжении всей жизни был романтиком, по мысли Н.Я. Берковского - классиком в романтизме, в представлении H.H. Скатова - «реалистом в высшем смысле» (Ф.М. Достоевский); Ф. Тютчев - предтеча русского символизма и бодлерианства (Вяч. Иванов, Д.С. Мережковский, J1.B. Пумпянский), поэт экзистенциализма (B.C. Бае- вский). Однако при этом характерно и то, что В. Брюсов, описывая широкий круг русских и западных литературных влияний, которые мог испытывать столь близкий символистам поэт, проницательно зафиксировал прежде всего «своеобычность» его стиля: «...в целом его стих крайне самостоятелен, своеобычен. У Тютчева совершенно свои приемы творчества и приемы стиха, которые в его время, в начале XIX века, стояли вполне особняком». Именно «своеобычность» истинного поэтического дара предопределила непонимание и недооценку тютчевской лирики, ее амбивалентно сложные отношения с критикой и наукой. Думается, что вся драматическая история читательского восприятия, критического и научного изучения тютчевского наследия, явная непродуктивность попыток а priori заданного «прикрепления» поэта к какому-либо определенному литературному направлению или философской концепции убеждают в необходимости новых научных подходов.
Не менее существенным оказалось и то, что Ф. Тютчев органично вписывался в атмосферу русской поэзии «второй поэтической эпохи», сделавшей попытку преодолеть магию пушкинской «поэзии гармонической точности», обрести свой поэтический словарь и стиль. Она заново открывала русский фольклор (H.A. Некрасов, А.К. Толстой), русскую историю (А.К. Толстой), мир народной жизни (H.A. Некрасов), такие, почти неизвестные ранее, сферы бытия, как урбанистическая цивилизация, социальный и духовный быт русского интеллигента (H.A. Некрасов), философию человека и мироздания (Ф.И. Тютчев), являла русскому читателю мир фетовской лирики, «организованной по законам красоты» (Д.Д. Благой). На эту переломную эпоху и приходятся рождение и самоосуществление Ф. Тютчева, пришедшего с «новым словом», ставшего создателем поэтической системы, которая по-новому переосмыслила опыт предшествующей мировой поэзии от античности до современности (барокко, классицизм, Просвещение, романтизм, реализм) и уже предвещала рождение символизма, экзистенциализма и неоромантизма.
В рецензии на переводы А.Н. Плещеева из Гейне В. Майков, попутно вспоминая о Ф. Тютчеве, утверждал, что полное забвение поэта, некогда обратившего на себя внимание немногих знатоков и ценителей поэзии, свидетельствует «...о печальном положении русской литературы, о пренебрежении к подлинным, истинно поэтическим талантам»10. В литературе о Ф. Тютчеве укоренилось представление о том, что печатавшиеся на страницах пушкинского «Современника» стихи поэта пе вызвали ни одного не только критического отзыва, но даже упоминания в тогдашней печати. Развернутых критических отзывов о поэзии Ф. Тютчева за это время, действительно, не появлялось, но упоминания были - и упоминания сочувственные. Анонимный автор «Литературных известий», публиковавшихся в «Литературных прибавлениях к „Русскому инвалиду"» (1838 г), отмечает его стихи: «По отделению стихотворений - «Современник» справедливо назваться может пантеоном истинной современной поэзии нашей. Арфа скальда, стихотворение Ф.И. Т-ва дышит той негою и таинственностию, которые так очаровательны в его вдохновенных стихах, приводивших в умиление A.C. Пушкина». Строки эти вдвойне интересны: они обнаруживают, насколько живо в памяти современников было отношение A.C. Пушкина к стихам Ф. Тютчева, и позволяют расширить круг людей со вкусом и поэтическим тактом, которыми были замечены стихотворения «Ф.Т.».
Что касается оценок Ф. Тютчева В.Г. Белинским, то это был редчайший для великого критика случай полной глухоты. И хотя В.В. Гиппиус полагал, что для В.Г. Белинского существовал лишь Ф. Тютчев — сотрудник «Галатеи», а не Ф.Т. «Современника» и произведения тютчевской лирики неизменно попадали для него в ряд тех третьеразрядных стихов, которые «...не заслуживают особенного внимания ни в каком отношении», о которых «.. .было бы слишком невеликодушно со стороны рецензента даже и упоминать» , однако были, вероятно, и некие глубинные причины отторжения. И можно предположить, что одной из важнейших причин стала идейная и эстетическая несовместимость: «возвращение» к державин- ским традициям, философичность, архаизация стиля были для В.Г. Белинского этого времени явно неприемлемы. «Одобрительно» упомянул поэта В.Г. Белинский лишь однажды в подстрочном примечании, но включение имени Ф. Тютчева в ряд третьестепенных поэтов лишало эту положительную оценку какого-либо смысла.
В ситуации споров вокруг поэзии Ф. Тютчева H.A. Добролюбов и Н.Г. Чернышевский обратили внимание на связь поэзии Ф. Тютчева с русской общественной жизнью 50-х годов, высоко оценив лирическое наследие поэта: Ф. Тютчеву свойственны «...и знойная страстность, и суровая энергия, и глубокая дума, возбуждаемая не одними стихийными явлениями, но и вопросами нравственными, интересами общественной жизни».
Первую развернутую оценку Ф. Тютчева-поэта в русской критике дал в своей статье «Русские второстепенные поэты» H.A. Некрасов, фактически заново открыв его для читателей: «Все написанное им носит на себе печать истинного и русского таланта, нередко самобытного, всегда грациозного, исполненного мысли и неподдельного чувства». В утонченной по ингуициям и прозрениям статье H.A. Некрасов сверяет свою эстетическую программу с художественной практикой Ф. Тютчева. Результатом этой блестящей критической рефлексии становится уточнение масштаба, места и значения не только тютчевской, но и своей поэзии в современной культуре. Выдавая Ф. Тютчеву вопреки оглавлению статьи «патент» на звание «первостепенного русского поэта», H.A. Некрасов пересматривает и уточняет сложившиеся критерии истинной поэзии. Он оценивает поэта не «по степени известности», а «по степени достоинства», поверяя это «достоинство» прежде всего подлинностью поэтического голоса художника. Подлинность поэзии определяется мерой ее непосредственно-чувственного воздействия на другое «я» («каждый стих хватает за сердце»), национально-метафизической природой ее «музыки» («как хватают за сердце в иную минуту беспорядочные, внезапно набегающие порывы ветра»), уподобленной в сознании обоих поэтов музыке ветра, этого «всесильного русского Бога» (Г.Д. Гачев), тайного символа тоскующей русской души, способностью поэзии становиться фактом сокровенной внутренней жизни человека («слушать больно, а перестать слушать жаль»).
Мнение H.A. Некрасова о поэте было поддержано в статье И.С. Тургенева, назвавшего Ф. Тютчева поэтом мысли «великой эпохи» A.C. Пушкина: «На одном г. Тютчеве лежит печать той великой эпохи, к которой он принадлежит и которая так ярко и сильно выразилась в Пушкине; в нем одном замечается та соразмерность таланта с самим собою, та соответственность его с жизнию автора, — словом, хотя часть того, что в полном развитии своем составляет отличительные признаки великих дарований». Ап. Григорьев назвал Ф. Тютчева (в отношении манеры изобра- жать природу) «...отцом целой группы писателей» , к которым он отнес И.С. Тургенева, А.К. Толстого, A.A. Фета, Я.П. Полонского.
Апологетические суждения сменялись сдержанными или негативными. Русская критика этого времени никак не могла выйти за пределы ситуации «pro et contra». Характерна в этом отношении реакция A.B. Дружинина на публикацию подборки тютчевских стихов, осмеявшего и сами стихи (напечатанные анонимно), и «враждебный» журнал: «Стихотворения поэта, подписавшегося в "Москвитянине" гремя звездочками, ни хороши, ни дурны; они довольно звучны, и то не всегда тому пример мы сейчас видели». Критик дал общую отрицательную оценку статьи H.A. Некрасова, отвергая его мысль о будущей известности Ф. Тютчева.
Обращает на себя внимание тот факт, что ни один из теоретиков «чистого искусства» не посвятил Ф. Тютчеву специального исследования и лишь в 1859 году в развернутой статье A.A. Фета, декларировавшего основные принципы этого искусства и эстетической критики, Ф. Тютчев был назван «могучим поэтом мысли», который «... в своем предмете так же уловляет сторону красоты, как другой уловляет ее в предметах более наглядных. Немало требует г. Тютчев от читателей, обращаясь к их сочувствию... тем больше чести народу, к которому поэт обращается с такими высокими требованиями».
Первый собственно философский анализ творчества поэта был дан в знаменитой статье B.C. Соловьева «Поэзия Ф.И. Тютчева», получившей не только высокую оценку современников и многих исследователей, но и давшей толчок к всестороннему освоению лирики поэта в культуре конца XIX - начала XX веков. Так, Ю.И. Айхенвальд отмечал, что «...говорить о поэзии Ф. Тютчева после знаменитого русского философа можно только исходя из его основной идеи», отражающей, прежде всего, проблему психологии творчества поэта. В определении Ф. Тютчева как поэта мысли (но мысли поэтической) B.C. Соловьев не был первооткрывателем: эта особенность была отмечена еще H.A. Некрасовым, И.С. Тургеневым, A.A. Фетом, И.С. Аксаковым. Однако философ дает более обоснованную характеристику этой черты лирики поэта, отмечая, что Ф.Тютчев «...не только чувствовал, а и мыслил как поэт»"". О значимости статьи B.C. Соловьева говорит тот факт, что спустя почти 30 лет, в 1923 году, Г.В. Флоровский отозвался о ней как о «...блестящем художественном и философском комментарии к творчеству поэта», к которому «.. .трудно что-либо прибавить»" .
Принципиальную задачу исследования тютчевской поэзии C.JI. Франк определил как «уяснение содержания поэзии», которое «...должно направляться не на построение из этого содержания философской системы, а лишь на уловление в нем схематических контур и граней целостного предметного чувства». Примечательно, что в известной статье 1937 года «О задачах познания A.C. Пушкина» философ счел необходимым повторить ряд мыслей о специфике подхода к поэтическому творчеству, высказанных им в статье о Ф. Тютчеве. Но сама статья не получила должного резонанса в отечественном тютчеведении, в котором проблема космической или религиозной глубины тютчевской поэзии была заменена проблемой ее соответствия различным культурно-философским моделям.
Традиция философского подхода к творчеству Ф. Тютчева была продолжена в русском зарубежье. Количество работ, написанных о поэте в русской эмиграции, сравнительно невелико, но при этом необычайно высока степень востребованности его поэтического гения. В непосредственном опыте переживания русской трагедии и напряженных поисках выхода из нее на первый план выступает историософская мысль поэта, своеобразием которой является, по мысли Г.В. Флоровского, «православный империализм», строящийся как диалог-спор о судьбах России. Особое место в традиции философского осмысления тютчевского творчества занимают работы И.А. Ильина, подчеркнувшего ориентированность тютчевского слова на духовные основы русской жизни и русской души: «Пушкин, Гоголь, Тютчев и Достоевский знали путь русской души и понимали ее задание. Русской душе от природы дана эта разверстая бездна, эти зовы «древнего» и «родимого» хаоса. И сильная русская душа всегда исходила из самого страшного и искала самого высокого и по- следнего»~ . Философ касается проблемы непризнания Ф. Тютчева современниками, полагая, что истинная причина неизвестности поэта широкому кругу читателей кроется не в самом художнике, не дорожившем своими творениями, а в том, что русской интеллигенции XIX века, все более удалявшейся от веры, оказалась недоступна религиозная глубина художественного акта поэта.
Если на протяжении всего XIX века Ф. Тютчев воспринимался преимущественно как поэт для немногих, то на рубеже XIX-XX веков целое литературное направление, обратившись к «поэту-мыслителю и философу» (B.C. Соловьев) как к источнику и вдохновителю новых форм и приемов поэтического выражения, назвало его «...подлинным родоначальником истинного символизма», великим поэтом, «...столь близким душе современности», «лучшим своим учителем» (К.Бальмонт). Многосмысленность его лирики, наполненной «...красотой полураскрытой, целым миром намеков, понятных сердцу, почти всецело убегающих от возможности быть выраженными в словах» , «совершенство им созданных образов» (В. Брюсов) послужили В. Брюсову основой для характеристики Ф. Тютчева как «.. .одного из величайших мастеров русского стиха»"10.
Субъективная оценочность, долгое время господствовавшая в литературе о Ф. Тютчеве, не скоро уступила место научной критике, работам историко- литературного характера. Вплоть до начала XX столетия поэта старались понять «...не столько во взаимодействии с судьбами родной литературы, сколько
31 т-> в целостности его сложного творчества и интересной личности» . В традиционном тютчеведении сложились разные подходы к изучению творчества поэта: так в академических историко-литературных исследованиях творчество Ф. Тютчева рассматривается как в контексте русской поэтической традиции (Н.Я. Берковский, Д.Д. Благой, Г.А. Гуковский, В.Н. Касаткина, В. Кожинов, Е.А. Маймин, JT.A. Озеров, И.З. Серман, H.H. Скатов, Ю.Н. Тынянов и др.), так и в контексте западно-европейской литературы немецкого романтизма и философии (Д.Д. Благой, Б.Я. Бухштаб, В.М. Жирмунский, Ю.В. Лебедев, Ю.М. Лотман, К.В. Пигарев, Б.Н. Тарасов, В.Н. Топоров, Ю.Н. Тынянов, Л.М. Щемелева).
Новые пути изучения историко-философских связей поэзии Ф. Тютчева (шеллингианство, шопенгауэровские истоки ряда идей) и вполне современный поворот исследовательской парадигмы намечены в статье Л.В. Пумпянского, проследившего направление тютчевской философской эволюции, его связи с символизмом, с лирикой И. Анненского. Ученый обозначил вполне современный поворот исследовательской парадигмы: «Тютчев стремился к сложению иератического языка», подключавшегося к культуре «...интимно-загадочного жреческого языка»32. Именно последнее из указанных Пумпянским направлений изучения поэзии Ф. Тютчева, пожалуй, и является на сегодняшний день одним из наиболее перспективных и актуальных.
В исследованиях структуралистов (Ю.М. Лотман, Б.М. Козырев) творчество поэта трактуется как единый текст, состоящий из цепочки инвариантных мотивов и их оппозиций и, не исчерпываясь ориентацией на какие-то отдельные философские системы, опирающийся на различные культурные традиции.
Рубеж второго и третьего тысячелетий ознаменовался, несомненно, активизировавшимся интересом современной науки к Ф. Тютчеву — поэту-философу, пытавшемуся в эпоху «безумия войн и революций», общего цивилизационного кризиса, катастрофической девальвации вековых ориентиров и ценностей осуществить в поэзии на основе многоуровневого философского диалога масштабный акт духовно-нравственной самоидентификации, представительствуя за всю русскую нацию и все человечество. Несмотря на нарастающий поток диссертационных работ в сфере научной тютчевианы (Н.Ю. Абузова, Т.А. Воробец, А.Г. Гачева, H.A. Гуриненко, С.С. Лабанов, Т.В. Николаева, В.П. Океанский, Б.В. Орехов, Н.В. Пожидаева, П.Н. Толстогузов, A.B. Шапурина, И.А. Ширшова и др.) так и области философской лирики (Л.Н. Малюкова, О.В. Попова, Т.П. Штец и др.) и диалогизации (Н.К. Антропова, А.Ю. Арутюнова, O.E. Ванюшкина, И.В. Зиновьев и др.), проблема изучения диалогических форм выражения авторского сознания в лирике Ф. Тютчева по-прежнему остается остро актуальной. Обращение Ф. Тютчева-поэта и мыслителя в условиях нестабильного миропорядка к диалогу как универсальному инструменту познания, самопознания и гармонизации человека и мира и делает его поэтическое наследие таким остросовременным.
Международные научно-практические конференции в Кракове, Брянске, Орле, Ереване и Чикаго "; выход Полного собрания сочинений и писем, литературо- " Пумпянский Л.В. Поэзия Ф.И. Тютчева / Л.В. Пумпянский. Классическая традиция: Собрание трудов по истории русской литературы. - М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 253, 254. ъ Александровская II. Ф.И. Тютчев в Кракове, или Ретроспективный взгляд со скифской равнины: [По материалам конференции «Ф. Тютчев и духовная культура его времени. К 20014 ведческого сборника о творчестве Ф. Тютчева и тютчевского сборника к 200-летию со дня рождения поэта; работа кафедры русского языка Брянского государственного университета над созданием «Поэтического словаря Ф.И. Тютчева»; значительно увеличившийся поток журнальных статей о поэте33 позволяют говорить о «возвращении» Ф. Тютчева во всем объеме его феноменального явления в культурное пространство современной России, о востребованности тютчевского слова.
Думается, искать разгадку феномена Ф. Тютчева-лирика в пределах каких- либо известных эстетических и философских систем непродуктивно. Мировидение поэта изначально формировалось как устойчивая в своих базовых установках романтическая система, чутко корректирующая предшествующий мировой философ- ско-поэтический опыт современной философско-эстетической мыслью. Построенная на осознании трагического несоответствия современной бездуховной дисгармоничной действительности высочайшему романтическому идеалу, тютчевская художественно-философская система в условиях нарастающего влияния реалистического познания и отражения действительности складывалась в непрестанных самоуточнениях и самокорректировках, поиске реального «исхода» (Ф.М. Достоевский) из ситуации невыносимой философской антиномии.
В решении актуальных мировоззренческих, нравственных, философских проблем века Ф. Тютчев, по нашему мнению, пошел по пути открытого, публичного, необычайно интенсивного, многоуровневого диалога-диспута с современными ему историософскими, социально-политическими, философско-антропологичес- кими системами: классической ломоносовской и державинской поэзией, шеллинги- анством любомудров (A.C. Хомяков, В.Ф. Одоевский, И.В. Киреевский, А.И. Кошелев, Д.В. Веневитинов, М.А. Максимович и др.), пессимистической философской концепцией Е.А. Баратынского, национально-историческим катастро- физмом П.Я. Чаадаева, натурфилософией (Шеллинг), пантеизмом (Гете), социально-утопическими и радикальными теориями, антропологией философов чувств (Гаман, Гердер, Якоби), взглядами Гете, Шеллинга, Шиллера, братьев Шлегелей, экзистенциализмом. Ф. Тютчев предпочел форму открытого, свободного, философского диалога-размышления, не предполагающего исчерпывающего «ответа», диалога, поразительного по своему философскому мужеству, диалога, постоянно самоуточняющегося, становящегося активной формой поиска дороги к Истине и Вере.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые уникальная художественная специфичность философской лирики Ф. Тютчева выявляется в процессе исследования авторского многоуровневого, системного диалога с основными философскими и историософскими концепциями человека и мироздания, ставшими объектами тютчевских размышлений и интуиций. В работе предпринята попытка выявить и проанализировать характерную для Ф. Тютчева ориентацию в его сложных и противоречивых философско-этических и эстетических исканиях на христианские ценности, христианский нравственный идеал. Исследование философских и историософских поэтических текстов Ф. Тютчева убеждает в том, что в этом отношении он не остался «архаистом», так же как и приверженцем определенной философской концепции и не пытался поэзию подчинить религиозной догматике, а, напротив, выводил отечественную и мировую философскую поэзию на единственно продуктивный для нее путь развития: непрестанно самоуточняющегося, самообогащающегося диалога с философским знанием и религиозной верой.
В основу методологии работы положены принципы историко- литературного и историко-типологического подходов. Наряду с этим в диссертации использованы приемы историко-функционального, историософского, эстетического, онтологического, сравнительно-структурного анализа.
Основополагающее значение в предпринятом исследовании имели труды М.М. Бахтина, Н.Я. Берковского, Д.Д. Благого, А.Ю. Большаковой, Б.Я. Бухштаба, В.В. Виноградова, M.J1. Гаспарова, Г.Д. Гачева, Л .Я. Гинзбург, Г.А. Гуковского,
В. Кожинова, Б.О. Кормана, В.И. Коровина, Ю.М. Лотмана, К.В. Пигарева, Л.В. Пумпянского, Т.И. Сильман, H.H. Скатова, Б.Н. Тарасова, Ю.Н. Тынянова, Б.М. Эйхенбаума. Теоретической основой диссертации стали положения, выдвинутые в сфере теории диалога М.М. Бахтиным, B.C. Библером, Л.М. Биншток,
Н. Бройтманом, М. Бубером, Г. Гадамером, Б.О. Корманом, Ю.М. Лотманом, H.H. Скатовым, П.Б. Чижиковским.
Теоретическое значение исследования состоит в конкретизации, уточнении и обобщении теоретических сведений, связанных со спецификой выражения авторского сознания, в частности с такой формой, как диалог о «вечных» и остросовременных проблемах человеческого бытия в философской лирике, вписанной в литературно-общественный и общекультурный контекст и активно ориентированной на широкую читательскую аудиторию и человечество в целом.
Научно-практическое значение диссертации заключается в том, что поэзия Ф. Тютчева исследуется в такой своей активной поэтической форме, как философский диалог с основными философскими концепциями европейской и русской культуры. Положения и результаты работы могут быть продуктивно использованы: для дальнейшего изучения теории диалога как одной из форм выражения авторского сознания в философской лирике; при сравнительно-типологическом анализе русской лирики; для осмысления специфики реализации историко-цивилизационного, культурного, эстетического ресурса философской лирики; для дальнейшего исследования диалогической природы философской лирики Ф. Тютчева; в вузовском и школьном преподавании историко- и теоретико- литературных курсов; в разработке содержательных и актуальных тем контрольных, курсовых и дипломных работ для студентов филологических вузов.
Апробация работы. Основные проблемы исследования отражены в докладах, с которыми диссертант выступал на научных конференциях: на XXX юбилейной Зональной конференции литературоведов Поволжья, посвященной столетию со дня рождения д.ф.н., проф. В.А. Бочкарева (г. Самара); на XXXI Зональной конференции литературоведов Поволжья (г. Елабуга); на XXVII и XXIX преподавательских научно-практических конференциях «Теории, содержание и технологии высшего образования в условиях глобализации образовательного процесса», «Интеграция науки и образования как условие повышения качества подготовки специалистов», проводившихся Оренбургским государственным педагогическим университетом (2006 г., 2008 г.). Отдельные положения диссертации обсуждались на аспирантских семинарах кафедры русской классической литературы и методики преподавания литературы.
Положения, выносимые на защиту:
Решая актуальные мировоззренческие, нравственные, философские и онтологические проблемы века, Ф. Тютчев вступил в открытый (и сокровенно- скрытый) диалог с современными ему историософскими, социально- политическими, философско-антропологическими системами, выявляя их онтологическую умозрительность и релятивизм, пытаясь остановить процесс де- сакрализации современного искусства и восстановить утрачиваемые поэзией связи с философским познанием мира и духовным «самовоспитаньем» (Н.В. Гоголь) человека; основным императивом философской лирики Ф. Тютчева стала не абстрактная истина, а неустанный путь к ней современной цивилизации, общества, человека в целях их христианизации и гуманизации.
Ф. Тютчев явился (одновременно с H.A. Некрасовым) создателем нового типа «романизированной», «полифонизированной» (М.М. Бахтин) любовной лирики, структурообразующим элементом которой стал напряженный, страстный диалог любящих людей, их «поединок роковой», обнажающий метафизическую, амбивалентную природу любви, подчиняющейся не социально- бытовым факторам, а таинственным законам мироздания.
Ф. Тютчев создал новый словесный текст, одновременно архаизируя его, обытовляя, возводя к знаковым одическим формулам, философски углубляя и в то же время осовременивая, подключая к философскому знанию, этической системе ценностей нового исторического времени.
Ф. Тютчев впервые максимально расширил возможности поэтического диалога, соотнеся его с типом лирики и адресата: если в историософской лирике преобладают такие приемы, как убеждение, обращение, призыв, напоминание о «святой памяти» великого общеславянского прошлого, то в философской лирике диапазон диалогических приемов расширился: от покаяния и ораторского обращения до грозной инвективы и проповеди; в любовной же лирике диалог проявил себя прежде всего в смиренном покаянии, потрясенном осознании своего нравственного несовершенства перед любящей женщиной, в благоговении и поклонении ей.
Пойдя по пути полифонизации своей историософской, философской, любовной лирики, критически осмыслив предшествующий и современный культурно-исторический и философско-эстетический опыт, поэт открывал самую универсальную в искусстве и в жизни форму диалогического общения с человеком, миром и Богом; переключая пафос лирического стихотворения на диалог с заблуждающимся и страждущим человечеством, ориентируясь в конечном итоге на базовый постулат христианства о любви и милосердии как высших ценностей бытия, выявив в самом диалоге огромный этико-эстетический ресурс, Ф. Тютчев открывал новые перспективы развития для русской классической поэзии последующих времен.
Структура работы включает в себя введение, две главы, заключение, список использованной литературы. Структура диссертации подчинена достижению поставленной в работе цели и решению задач.
