Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Авторская позиция как интегрирующая доминанта в моделировании концепта человека 15
1.1 Антропологическая концепция рассказов М.Горького 1920-х годов 15
1.2. Субъективный и объективный план присутствия автора в рассказах М.Горького 31
1.3. Формирование идеи человека в творчестве М.Горького 51
1.4. Изображение внешнего и внутреннего состояния человека в горьковских рассказах 66
ГЛАВА 2. Объективная и художественная реальность в рассказах м.горького первой половины 1920-х годов 86
2.1. Герои действительные и «недействительные» в рассказах М.Горького 86
2.2. Соотношение естественного и социального в человеке 116
2.3. Мир человека в образной системе М.Горького 139
Заключение 167
Библиография по теме исследования 172
- Антропологическая концепция рассказов М.Горького 1920-х годов
- Изображение внешнего и внутреннего состояния человека в горьковских рассказах
- Герои действительные и «недействительные» в рассказах М.Горького
- Мир человека в образной системе М.Горького
Введение к работе
Одной из ключевых фигур, во многом определяющих тенденции литературного процесса 1920-х годов, был М. Горький. Двадцатые годы стали для М. Горького этапом поиска новых форм и способов отражения жизни различных слоев общества, познания человеческого характера и исторической эпохи. Противоречивость во взглядах писателя на жизнь и задачи литературы нашла отражение в цикле «Рассказы 1922-1924 годов», в книге «Заметки из дневника. Воспоминания», других близких по характеру произведениях. Оказавшись среди эмигрантов «первой волны», писатель стремился соединить «два берега» русской культуры: советскую Россию и эмиграцию. Все созданное в период вынужденной эмиграции рассматривалось изолированно от российского литературного процесса, поэтому и до сего дня избирательно исследуется личная жизнь и литературное наследие М. Горького. В 1938 году, детально изучив творчество и биографию писателя, В. Ходасевич писал: «<...> я убедился, что вся эпоха его пребывания за границей, начиная с 1921г., либо обходится молчанием, либо, что еще хуже, дается в неверном освещении». В связи с указанными обстоятельствами горьковские произведения, написанные после Октября, представляют особую трудность и в изучении, и в интерпретации.
Новизна исследования. В рамках современной науки назрела необходимость рассмотреть рассказы первой половины 1920-х годов М.Горького с новых литературоведческих позиций, с учетом концептосферы писателя, которую Д.С. Лихачев определил как совокупность всех концептов. Нам интересен наиболее сложный концепт, являющийся центральным в творчестве М.Горького, — концепт человека. Субъективно-личностный подход писателя чрезвычайно важен, ведь писатель формирует и укрепляет эстетическую культуру. М.Горький как персонифицированный автор присутствует в своих текстах, что отражается в совокупности художественных средств, в том чис-
ле в концепте человека. Как писал В.Гумбольдт, «великий человек вкладывает свою личность в свои произведения и тем самым продлевает свое бытие далеко за пределами своей жизни»1.
Актуальность исследования: В диссертации впервые исследуется оказавшийся, по сути, вне поля зрения литературоведов феномен концепта человека. На наш взгляд, исследование рассказов М. Горького первой половины 20-х годов XX столетия в аспекте концепта человека позволит уточнить его понимание культурно-национальной сущности человека и углубит представление об эстетической системе художника.
Материалом диссертационного исследования являются рассказы М.Горького. Объект исследования — концепт человека в художественных текстах цикла «Рассказы 1922-1924 годов» и примыкающих к нему рассказах. Предмет исследования — интегрированная персона человека в горьковских рассказах.
Ученые осмысливали проблему горьковского человека, начиная с конца 1980-х годов (М. Агурский, П. Басинский, В. Келдыш, Л. Колобаева, О. Сухих, С. Сухих и др.). Одни из них склонны считать, что противоречия горьковского понимания человека в ранний период творчества обусловлены противоречиями эпохи, другие полагают, что их можно объяснить воздействием на писателя философских идей Ницше, Шопенгауэра и других. Известно, что писатель прошел путь от воспевания «гордого человека» («Старуха Изергиль», «На дне») до драматического переосмысления представления о человеке в романе «Жизнь Клима Самгина».
Понятие «концепт», вынесенное в заглавие нашей работы, одновременно и старое, и новое. Впервые термин «концепт» появился в статье С.Аскольдова-Алексеева «Концепт и слово» в 1928 году, но заданная тогда им тема осталась почти без внимания. С.Аскольдов в работе «Концепт и сло-
1 Гумбольдт В. Язык и философия культуры, - М.: Прогресс, 1985. - С.370.
во»2 выделяет две группы концептов - познавательные и художественные, -где концепт познания выражает универсальную сущность, а художественный концепт - индивидуально-личностное восприятие и отражение. Последний размыт и психологически более сложен: комплекс понятий, представлений, чувств, эмоций. Чем богаче культурный и эмоциональный опыт художника, тем глубже и обширнее его художественный концепт. Своеобразие создания картины мира писателем зависит от избирательности видения им этого мира, где «одни реалии присутствуют, а другие исключаются из рассмотрения, одни типы отношений выделены, а другие остаются без внимания»3.
К исследованию концепта в России вернулись в конце XX века. Термин прочно утвердился в современной лингвистике, при этом не имея общепринятого определения. Исследованием концептов плодотворно занимаются Н.Арутюнова, А.Бабушкин, А.Вежбицкая, Е.Кубрякова, С.Никитина, В.Телия и другие. Приведем наиболее известные определения.
Согласно мнению Е.Кубряковой , концепт — это оперативная содержательная единица памяти ментального лексикона, концептуальной системы мозга, всей картины мира, отраженной в человеческой психике.
Д.Лихачев под концептом понимал «своего рода алгебраическое выражение значения, которым человек оперирует в своей письменной речи»5.
С точки зрения В. Телия, концепт - это продукт человеческой мысли и явление идеальное, а следовательно, он присущ человеческому сознанию вообще, а не только языковому. Концепт - это конструкт, он не воссоздается, а «реконструируется» через свое языковое выражение и неязыковое знание6.
2 Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к струк
туре текста. Антропология /Под ред. В.П. Нерознака. - М.: Academia, 1997. - С.267.
3 Ревзина О.Г. Системно-функциональный подход в лингвистической поэтике // Проблемы
структурной лингвистики. 1985-1986. -М., 1989.
4 Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитив
ных терминов / Под ощей ред. Е.С. Кубряковой. - М., 1996. - С.90.
5 Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность: Антология. - М.:
Academia, 1997.-Сб.
6 Телия В.Н.Русская фразеология. - М., 1996.
И.Стернин рассматривает концепт как комплексный мыслительный образ, являющийся операционной единицей мышления и вербализуемый в процессе коммуникации теми или иными речевыми средствами7.
Существует три подхода к пониманию концепта. Первый подход, представителем которого является Ю.Степанов, культурологический и мыслится как совокупность концептов и отношений между ними. Второй подход представляет семантику языкового знака единственным средством формирования содержания концепта (Н.Арутюнова, Т.Булыгина, А.Шмелев и др.). Третий подход принадлежит Д.Лихачеву, Е.Кубряковой: концепт возникает не из значения слова, а является результатом столкновения значения слова с личным и национальным опытом человека, то есть концепт служит посредником между словами и действительностью. Он окружен эмоциональным, экспрессивным, оценочным ореолом.
По мнению исследователей, текстовые знания включают в себя два элемента: общеизвестную информацию, входящую в пресуппозицию автора и читателя, а потому выражаемую в имплицитном виде, и «авторскую интерпретацию» общеизвестного — то новое, ради чего создается текст. Сложное взаимодействие двух пластов текстового знания и определяет специфику текстового (художественного) концепта.
Художественный концепт значительно информативнее познавательного, поскольку, помимо понятия, он индуцирует в нашем сознании дополнительные ассоциации. Таковы, например, «птица-тройка» В.Гоголя и «вещий Олег» А.Пушкина, которые информативно и художественно богаче познавательных концептов «тройка» и «знающий». Согласимся с С.Аскольдовым, что «художественный концепт не есть образ, но трудно не видеть его связей с образным восприятием»8. Структуру концепта можно представить в виде
Стернин И.А. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях. - Воронеж, 1999. 8 Аскольдов С. А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антропология /Под ред. В.П. Нерознака. - М.: Academia, 1997. - С.274.
круга, в центре которого лежит основное понятие, это ядро концепта, а на периферии находится все то, что привнесено культурой, традициями, народным и личным опытом.
Не вдаваясь в пространные комментарии приведенных пониманий, примем рабочее определение концепта.
Концепт человека в художественной системе М.Горького нами трактуется как интегрированная персона горьковского человека, совокупность представлений, знаний писателя о человеке, пропущенных через сознание художника и отраженных в языке художественных произведений. Это явление развивающееся во времени, поэтому концепт человека М.Горького художественно меняется: «Человек — это звучит гордо!» («На дне»); «Человек — это зверь, который сошел с ума», а история его изменения — это «...процесс лечения сумасшедшего зверя» («Рассказ о герое»); «Ничего в мире не заслуоісивает большего внимания, чем друг и недруг мой — человек» («О тараканах»); «Человек, о котором не говорят, перестает существовать» («Убийцы») и т.д.
Содержание концепта определяется особенностями мировосприятия художника. «Продуктивным способом описания индивидуально-авторской картины мира является концептуальный анализ, который заключается в выведении из содержания всего текста базового концепта, а также ... знаний о концепте, составляющих его концептосферу»9.
«В лингвокультурологии концепт мыслится как «культурно-ментально-языковое» образование, своего рода «сгусток культуры в сознании человека, то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека как «пучок» представлений, понятий, знаний, ассоциаций, который сопровождает сло-
9 Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного
текста. - Екатеринбург, 2000. - С. 105.
10 Стилистический энциклопедический словарь русского языка. / Под ред. М.Н.Кожиной.
-М.: Флинта: Наука, 2003. С.-182.
Если семантика, в основном, вычленяет и фиксирует составные части содержания языковой единицы, то концепт моделирует его порождение и функцию. Рассмотрим процесс становления (образования) значения и его использование автором в художественном тексте: концепт состоит из понятия (предметное содержание) + представлений + ассоциаций + эмоций + оценок.
По Л.В. Миллеру, концептуальный анализ художественного текста - это особый тип анализа текста, при котором в зоне внимания оказывается художественный концепт как смысловая и эстетическая категория, как универсальный художественный опыт, зафиксированный в культурной памяти и способный выступать в качестве строительного материала при формировании новых художественных смыслов11.
Методологическую и теоретическую основу исследования составляют труды М. Бахтина, А. Веселовского, Л. Гинзбург, Б.Кормана, Д.Лихачева, В. Хализева, Л.Чернец; философско-эстетические труды немецких философов Ф. Ницше, А. Шопенгауэра и русских мыслителей Н. Бердяева, В. Соловьева; отечественных горьковедов В.И. Баранова, П. Басинского, Т. Беловой, Б.Бялика, С. Заики, Н. Иванова, В.Келдыша, И. Кузьмичева, Б.Михайловского, А. Овчаренко, Н.Примочкиной, Л. Смирновой, Л. Спиридоновой, С. Сухих, Е. Тагера, А. Удодова и др.
Главным методом исследования в работе избран историко-литературный с элементами текстового, структурно-семантического, сопоставительного анализа.
Цель; поскольку концепт человека есть ядро художественной системы М.Горького, определить его сущностный смысл и эстетическое выражение, а также возможные трансформации.
Миллер Л.В. Художественный концепт как смысловая и эстетическая категория // Мир русского слова. - 2000, № 4.. - С.42.
Задачи исследования:
1.Определить значение ключевого слова «человек» в художественной системе М.Горького, выявив интерпретационное поле концепта по характеристикам героев.
2.Показать, что авторская позиция, выраженная в использовании различных принципов организации повествования, является интегрирующей доминантой в моделировании концепта человека.
3.Исследуя проблематику, идейно-художественное и жанровое своеобразие, структуру и стилевые особенности рассказов М.Горького первой половины 1920-х годов, выявить сложность и многогранность способов конструирования писателем концепта человека.
4.Показать, что в аспекте моделирования концепта человека находки М.Горького, использовавшего художественный эксперимент новой литературы, отразили способы выражения сущности человека писателем. Основные положения, выносимые на защиту:
1 .Многообразие различных героев, антигероев, образов, характеров, нашедших отражение в творчестве М.Горького, и реалии его жизни складываются в единый комплекс, который может быть обозначен как концепт человека в художественной системе писателя.
2.Горьковский концепт человека вбирает в себя философский, социальный, религиозный, культурный, эмоциональный и другой жизненный и творческий опыт, который не мог не остаться в сознании М.Горького, человека и художника, носителя общенародного языка, и не отразиться на языке его рассказов.
3. Концепт человека у М.Горького обозначает феномен культуры, вбирающий в себя множество способов выражения представлений о человеке, когда индивидуально-личностные реалии и творческое самовыражение писателя тяготеют к идентификации с ментальными и национальными моделями.
4.Сюжетный и субъектный уровни рассказов М.Горького позволяют декодировать концепт человека специфическим образом, в соответствии с культурным, социальным, профессиональным и т.п. опытом писателя.
5. Концепт человека у М.Горького выступает как смыслообразующий знак образной системы произведения. Индивидуально-авторские характеристики героев порождают обертоны смысла и ассоциативные связи и позволяют говорить об особых значениях. «Связь элементов художественного концепта зиждется на совершенно чуждой логике и реальной прагматике художественной ассоциативности. Художественный концепт не есть образ или, если и содержит его, то случайно и частично. Но он, несомненно, тяготеет, прежде всего, к потенциальным образам и также направлен на них» (С.Аскольдов).
Для решения поставленных задач были изучены работы горьковедов, непосредственно занимавшихся творчеством М. Горького 1920-х годов.
Планомерное изучение жизни и творчества М. Горького началось еще при жизни писателя, в первой половине 1930-х годов. Исследователи рассматривали литературно-эстетические взгляды писателя и его роль в развитии литературы12. Учитывая важность и значимость названных трудов горьковедов, мы обращаемся к исследованиям и современных ученых.
В отечественном литературоведении обращение к «потаенной эпохе горьковской жизни» (В. Ходасевич) стало возможным только после снятия идеологических запретов. Появление интереса к изучению русской зарубеж-
12 См. сборники: Горький М. Материалы и исследования. - Т. 1-4. М.-Л., 1934-1951; Михайловский Б., Тагер Е. Творчество М. Горького. - М., 1954; Бялик Б.Творчество М. Горького советской эпохи. — М., 1956; Муратова К.М. Горький в борьбе за развитие советской литературы. - М., 1958; Панков В.Советская действительность в изображении М. Горького. - М., 1957; Васильев А. Заметки о послеоктябрьском творчестве М. Горького. - М, 1957; Васильев А. Очерки и рассказы 1922-1927 г.г. - М., 1959; Овчаренко А. Публицистика М. Горького. - М., 1965; Овчаренко А. Горький и литературные искания XX столетия. - М., 1982; Эльсберг Я.Е. Изменение действительности и развитие стилей советской прозы // Проблемы художественной формы социалистического реализма: В 2 т. Т. 1. - М., 1971. С. 196-197; Волков А. Художественный мир М. Горького. - М., 1981; Советская литература и мировой литературный процесс: Изображение человека. - М., 1972.
ной литературы позволило проводить исследование сложных отношений М. Горького с русским зарубежьем. На сегодняшний день отмечена и достаточно подробно изучена ведущая роль писателя в становлении и развитии советской литературы.
Н. Примочкина в книге «Писатель и власть. М. Горький и литературное движение 20-х годов»13 основное внимание сосредоточивает на литературной жизни 1920-х годов и участии в ней М. Горького: в многочисленных дискуссиях, полемике и острой борьбе различных писательских групп, литературной политике, осуществляемой партийно-государственным аппаратом. В работе рассмотрены художественные искания М. Горького начала 1920-х годов, его личные и творческие взаимоотношения с писателями-современниками (А. Белым, М. Булгаковым, Е. Замятиным, Б. Пильняком, А. Ремизовым), при этом автор акцентирует внимание на деформации литературного процесса под влиянием сталинского режима.
Книга С. Сухих «Заблуждения и прозрения Максима Горького»14 дает глубокий и научно объективный анализ духовной драмы М. Горького в 20-30-е годы, его движения от «Несвоевременных мыслей» к сотрудничеству с тоталитарным режимом и предлагает новое прочтение итогового произведения писателя, романа-эпопеи «Жизнь Клима Самгина».
Л. Спиридонова в монографии «М. Горький: диалог с историей»15 опубликовала архивные документы, позволяющие представить подлинного М. Горького, не «основоположника социалистического реализма», а фигуру сложную и противоречивую. Автор касается наиболее спорных проблем горьковедения: М. Горький и марксизм, М. Горький и большевизм, так называемых «ошибок» писателя в процессе постижения русской революции, М. Горький и сталинизм. Книга этого исследователя «М. Горький: новый
13 Примочкина Н. Писатель и власть. М. Горький и литературное движение 20-х годов. -
М„ 1990.
14 Сухих СИ. Заблуждения и прозрения Максима Горького. - Нижний Новгород, 1992.
15 Спиридонова Л.М. М. Горький: диалог с историей. - М., 1996.
взгляд»16 подводит итоги многолетним научным изысканиям. В ней оценки, сделанные десять лет назад, уточнены, а документальная база исследования существенно расширена и обогащена.
О серьезном подходе к изучению личности М.Горького свидетельствуют статьи в серии «Русский путь», в которой представлена антология «Максим Горький: pro et contra»17. В ней сведены различные точки зрения на роль М. Горького в русской культуре. Воспоминания современников писателя (Ю. Анненкова, И.Бунина, Б. Зайцева, А.Ремизова, В. Ходасевича, К. Чуковского) позволяют создать разноплановый и противоречивый портрет М. Горького.
Монография Н. Примочкиной «Горький и писатели русского зарубежья»18 органично продолжает изучение роли и места М. Горького в послереволюционном литературном процессе, начатое исследователем в книге «Писатель и власть: М. Горький в литературном движении 20-х годов».
Заслуживают особого внимания статьи19 В. Барахова, И. Вайнберга, Л. Гараниной, В. Келдыша, Л. Киселевой, А. Минаковой, Л. Спиридоновой, Гейра Хьетсо и других, опубликованные в сборнике «Неизвестный Горький».
В собрании докладов и сообщений конференций, возобновивших традицию научных форумов горьковедов в ИМЛИ им. A.M. Горького «Неизвестный Горький» представлены изыскания ученых по широкому кругу биографических и историко-литературных проблем в контексте нашего времени и новые архивные материалы.
Спиридонова Л.М. М.Горький: новый взгляд. - М., 2004.
17 Максим Горький: pro et contra. - СПб, 1997.
18 Примочкина Н.Н. Горький и писатели русского зарубежья. - М., 2003.
19 Гейр Хьетсо. Максим Горький сегодня. - С. 16-24; Спиридонова Л.А. Новые аспекты
изучения творчества М. Горького (1930-е гг.). - С. 103-110; Минакова A.M. Мифопоэтика
М. Горького (К постановке проблемы). - С. 34-38; Барахов B.C. Трагедия М. Горького в
интерпретации современных критиков. - С. 25-33; Гаранина Л.Ф. Гуманистическая сущ
ность художественной прозы М. Горького 30-х годов. - С. 117-123; Вайнберг И.И. «Загад
ка 1 сентября» в изображении Горького (Тайна убийства П.А. Столыпина). - С.150-161;
Хьетсо Гейр Максим Горький сегодня. - С. 16-24.
Существенную помощь в изучении идейно-эстетической эволюции М. Горького оказали диссертационные исследования последних лет . В исследовании Н.Н. Иванова «Древнеславянский языческий миф в художественном мире М. Горького, А.Н. Толстого, М.М. Пришвина» рассматривается никем ранее не освоенное направление в прозе М. Горького. О.В. Дефье и А.Б. Удодов сосредоточивают внимание на мировоззренческих позициях и поэтике произведений писателя.
Труды и исследования, касающиеся методологии изучаемой проблемы, использованы в соответствующих главах диссертации.
Теоретическое и практическое значение исследования. Научно-практическая ценность диссертации заключается в том, что в ней исследован концепт человека в художественной системе М. Горького на примере рассказов первой половины 1920-х годов.
Содержащиеся в диссертации положения и выводы, а также фактический материал могут представлять интерес для изучения истории русской литературы XX века, для изучения языка художественной литературы. Материалы исследования могут быть использованы в практике высшей школы при разработке спецкурсов, спецсеминаров по творчеству М. Горького, лекций по русской литературе XX века, а также могут использоваться студентами в работе над курсовыми и дипломными проектами.
Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании кафедры филологии и методики преподавания русского языка и литературы Бирской государственной социально-педагогической академии, семинарах научной школы «Изучение литературно-художественных произведений в вузе и школе. Филологический анализ»; апробирована на лекциях, научно-
Удодов А.Б. Феномен М. Горького как эстетическая реальность: генезис и функционирование (1880-е - начало 1900-х годов). Дисс. на соиск.уч. ст.д. филол. наук. - Воронеж, 1999; Дефье О.В. Концепция художника в русской прозе первой трети XX века: типология, традиции, способы воплощения. Дисс. на соиск.уч. ст.д. филол. наук. - М., 1999; Иванов Н.Н. Древнеславянский языческий миф в художественном мире М. Горького, А.Н. Толстого, М.М. Пришвина. Дисс.на соиск. уч.ст.д. филол. наук. - М, 2000.
практических и научно-методических семинарах, конференциях в городах: Бийске, Бирске, Екатеринбурге, Ижевске, Ишиме, Йошкар-Оле, Москве, Саранске, Санкт-Петербурге, Соликамске, Уфе. Результаты научного исследования отражены в 30 статьях.
Структура диссертации обусловлена целями и задачами исследования. Работа состоит из Введения, двух глав, Заключения и Библиографии по теме исследования. Основная часть диссертации изложена на 188 страницах. Библиография по теме исследования включает 235 источников.
Антропологическая концепция рассказов М.Горького 1920-х годов
М. Горький соединил XIX век с веком XX. В этот переходный период, как известно, происходили большие социальные, политические, идеологические сдвиги. «Реальные исторические процессы сочетались с необычайно интенсивными идеологическими движениями, быстрой сменой форм и способов осмысления истории» , - отмечает С.Аверинцев в статье «Категории поэтики в смене литературных эпох». Данному времени соответствует тип художественного сознания, условно названный литературоведами «индивидуально-творческим». Он характеризуется тем, что « ... стилистическая и жанровая аргументация заместилась видением историческим и индивидуальным», т.е. «центральной категорией поэтики становится «не стиль или жанр, а автор» . Литературный процесс тесно связан с личностью писателя и окружающей действительностью, направлен на ее освоение.
Творческая деятельность М. Горького в 1917-1921 годы была несколько ослаблена. Все мысли писателя были связаны с бурными событиями, потрясшими страну. Его энергия была обращена на непосредственное участие в общественной жизни: он вмешивался в политическую борьбу, старался выручать из застенков ЧК ни в чем не повинных людей, добивался пайков для умирающих от голода ученых и деятелей искусства, затевал дешевые издания шедевров мировой литературы.
Горьковскую прозу первой половины 1920-х годов характеризуют как « .. . трагическое пророчество и величайшее предостережение» . Поэтому для читателей и исследователей, которые на рубеже XX-XXI веков заново открывают художественный мир М. Горького, важно помнить, что писатель прожил необычайно сложную жизнь; что он, по мнению А.И. Ваксберга, « ... многократно менял идеологические и политические ориентиры»24, то негативно, то хвалебно, то есть противоречиво, отзывался о деятельности большевиков и их вождей; что он оставил после себя далеко не равноценные художественные и публицистические произведения, которые необходимо рассмотреть вне устоявшихся стереотипов, с учетом новых методологических и историко-литературных принципов. Книги и статьи, появившиеся в последние годы (Л. Спиридонова, Н. Примочкина, С. Сухих и др.), диссертационные исследования (А. Удодов, Н. Иванов, Т. Белова), серия выпусков сборника «Неизвестный Горький» - очередное постижение жизненного и творческого пути М. Горького.
«Необходимость жить одновременно в нескольких измерениях, играть несколько ролей сразу как раз и создала тот новый горьковский «имидж», который постепенно превратился в его вторую натуру. Именно он ставит в тупик каждого, кто пытается проникнуть в загадку этого легендарного человека и понять, где же было его лицо и где только маска»" , - пишет А. Ваксберг о М. Горьком в книге «Гибель Буревестника. М. Горький: последние двадцать лет». Следует помнить, что « ... в силу своей творческой индивидуальности, и в силу состояния общества М. Горький оказался в мощном силовом поле общественного притяжения и, по сути, с самого начала был обречен на ту роль в литературной и социальной жизни XX века, которая стала его судьбой» , - писал С. Заика.
Современники М. Горького обвиняли его в неопределенности авторской позиции. Исследователи обнаруживали в горьковских произведениях нелепость обнаженных противоречий, отсутствие какого-либо вероучения, пристрастие к уродливым явлениям жизни. Л. Войтоловский находил в книгах «Заметки из дневника. Воспоминания» и «Рассказах 1922 - 1924 годов» « ... неустранимый болезненный изъян». К. Локс писал: «Если раньше М. Горький был склонен любоваться своими полувымышленными героями или удивляться им, то теперь, наоборот, холодное любопытство и художественный интерес к человеческим странностям стали преобладающими»28. В. Вешнев в статье «Горькое лакомство (М. Горький. К 10-летию Октября)» утверждал, что « ... М. Горький именно тем и занимается, что фиксирует и регистрирует «зло жизни» и, следовательно, занимается «плохим ремеслом»2 . Г. Лелевич заявлял, что « ... для последних вещей Горького характерно именно нанизывание разрозненных явлений, без всякого обобщения, без какой бы то ни было стройной идеологии» . В горьковских письмах есть заметки о том, что он стремился писать « ... холодно и просто, справедли-вым и точным языком свидетеля и судьи» (29. 6).
Критики были единодушны в том, что послеоктябрьские произведения М. Горького смелые, новаторские. «Горький, действительно, пишет сейчас превосходно. Это - новый Горький ... Горький войдет в мировую литературу не с начала своей литературной деятельности, а с конца»,32 - отмечал А. Воронский. Он придерживался мнения, что повествование М. Горького ясное, твердое, здоровое, реалистическое. Л. Войтоловский писал о «Рассказах 1922 - 1924 годов»: «Это вещи замечательной стройности и силы. Чудесный, смелый язык. Великолепное построение. Четкие и законченные харак-теры. Много ярких афоризмов и счастливых словечек» .
М. Ландор писал, что в горьковских произведениях 1920-х можно найти « ... и чудеса лаконизма, и новеллистическое раскрытие характера (через одну-две неожиданные встречи), и широкий взгляд на только что ушедшую эпоху, оставшуюся за чертой революции. Недаром эта мудрая проза фрагментов с увлечением читалась в Англии в годы Второй мировой войны. Об этом написал тогда в Москву известный литератор Д. Леман: «Исключительный успех имели отрывки из дневника Максима Горького, вышедшие в серии «Пингвин»34.
Изображение внешнего и внутреннего состояния человека в горьковских рассказах
Горьковский гуманистический идеал проходит серьезные испытания после событий Октября: писатель обнажает темные стороны человеческой души, способной на нечеловеческие мысли и поступки. Поиск нового героя происходит в период революционных преобразований. М.Горький убеждается, находясь в среде революционеров, что человека «создает сопротивление окружающей действительности». Совершенно новое восприятие действительности возникает в 1920-е годы, после отъезда из России. В философских произведениях продолжается поиск смысла человеческой жизни.
Как результат размышлений над изменившейся реальностью в 20-е годы у М.Горького появляется «Рассказ о герое» . Н. Примочкина так объясняет изменения, происходившие в миропонимании писателя: разочаровавшись в революции, потрясенный жестокостями войны, террором и кровью, писатель « ... глубже, чем прежде, начинает постигать разлитую в мире стихию зла, меньше верит в рациональные начала мира и человека, в правильность и справедливость мироустройства»89. Его статьи, письма к друзьям и рассказы - это попытка разобраться в происходящем.
Главный герой рассказа - Макаров. Появление в его жизни Милия Новаки, учителя истории, рассказывавшего о героях, гениях, которые призваны творить мир, взрастили в душе мальчика идею о сильной личности, которая должна быть противопоставлена толпе, массе. Новаки внушил Макарову, что « ... народные массы, в сущности, безличны, духовно примитивны и однообразны; они желают только одного: увеличить внешние удобства жизни, но им чуждо стремление познать ее тайны, им неведомо и враждебно творчество. Даже улучшить грубые и тяжелые условия жизни своей они самосильно неспособны, — массы не умеют изобретать, выдумывать, - творит, изобретает, законодательствует всегда только человек, единица, личность». Вначале эти идеи были неприятны, непонятны, но постепенно Макаров созрел, чтобы осмыслить уроки историка-монархиста, формируясь на книжках Карлейля «Герои и героическое в истории» (1840 г.). Милия Новаки советовал читать герою К. Леонтьева, Ф. Ницше, Ф. Достоевского. Чувствуя себя умнее многих, боясь всего и всех, он « .. . очень рано почувствовал гордость одиночества и понял значение его как единственной области, где свободно воспитывается независимая личность».
Рассказ начинается с перечисления страхов, возникавших у мальчика еще в детстве. Если в начале это были мелкие твари: тараканы, пчелы, крысы, - то позже боязнь переросла в страх природных стихий: грозы, вьюги, темноты. Последнее переросло в нечто большее, чем просто явление природы: «Я воспринимал ее (темноту — Г.Н.Н.) не как отсутствие света, а как самостоятельную силу, враждебную ему» (16.96). Он противопоставил бессознательно свет - тьме. Появление мотива тьмы в рассказе М. Горького связано с мировосприятием Макарова, оно обострено.
Уже в детстве мальчик стал смотреть на жизнь философски. Для него жизнь не реальность, в которой нужно жить, а «представления», «выдумка». И созданный в воображении мир пугает его непонятностью, угрожает гибелью. Казалось бы, обычная жизнь, но она героем воспринимается искаженно, необычно, пугающе. Не по возрасту серьезный мальчишка из буржуазно-обывательской среды задумался о силах, которые управляют миром. Дядя ему назвал их: Бог, природа, разум человека. Все это никак не связалось в сознании Макарова ни в детстве, ни после, и сформировались искаженные ассоциации о быте, жизни и мире вообще.
«Смута жизни», убийства, уличные несчастья, пожары, свидетелями которых был Макаров, пугали его. Он требовал покоя, свободы. («Свобода — это покой», «Человек тем свободнее, чем дальше от людей»). И он удалился от них в канцелярскую тишь. Страх его теперь проецируется на современность, на историческую действительность, его вызывает буйство не природных, а общественных сил. Дважды, в связи с событиями 1905 и 1917 годов, слышится в рассказе режущий, доводящий до безумия «зимний свист», но уже не в качестве завывания метели, а как голос другой стихии - народной, а может быть, стихии природы.
Как видим, мировоззрение М. Горького претерпело изменения, что повлекло за собой трансформацию в его художественном «космосе». Он видел несоответствие реальной действительности и программ, политических деклараций коммунистов.
Герой рассказа независим в исповеди и выводах, что делает предельно объективным его рассказ о себе. Авторскую позицию помогают выявить поступки героя, мысли. Название рассказа следует рассматривать с точки зрения героя-рассказчика, учитывая изменявшийся автором в процессе работы заголовок. В рукописи «Рассказ о герое» озаглавлен как «Рассказ о страхе», в одном из писем назван «Рассказ бандита». Макаров — герой в своих глазах, но псевдогерой в понимании читателя.
Герои действительные и «недействительные» в рассказах М.Горького
Поиск человеком истины, характерный для русской литературы 1920-х годов, лишенный системы запретов, имеющий право показывать жизнь в индивидуальном видении автора, воплотился в прозе М. Горького первой половины 20-х годов. В эти годы писатель был убежден: «Художник не ищет истины, он создает ее» (очерк «О С.А. Толстой»).
Художник и время — тема вечная. Доминантой конфликта в истории русской литературы после Октября была трагическая зависимость художника от власти, которая выдвигала свои идеалы и сковывала тем самым свободу художника, творца. После пятилетнего перерыва в литературной работе с 1917 по 1922 годы М. Горький стал чувствовать себя художником слова. В 1922 году, 28 января, М.Горький писал Е.П.Пешковой: «Пишу много и с удовольствием. Это мое настоящее дело»105.
Какое место М. Горький отводит литературе и искусству, демонстрирует «Рассказ об одном романе». Он - об ответственности писателя за свои создания. Главный герой — Фомин, автор неоконченного романа, не обладая достаточной психической энергией, создал «недоделанного» героя: без тени, полупрозрачного. Это существо, Волков, говорит: «Они думают (писатели — Н.Г.), что образ, созданный ими, закреплен на бумаге и этим есе кончено, но ведь на бумаге остается только рисунок образа, а сам он исходит в мир и существует, как я, вы, как психофизическая эманация, результат распада атомов мозга и нервов, нечто более реальное, чем эфир...
Фомин наполнил меня определенным психическим содержанием, я — ожил, существую, но в следующий момент ощущаю, что в меня извне вторгаются качества и мысли излишние, противоречащие тому, что уже есть во мне. Чувствуя, что это лишнее уродует меня, я не мог оттолкнуть его, потому что в тот момент я еще не имел личной воли к жизни, а Фомин был окружен как бы облаком истечений его психофизической эманации, это — как вы знаете — очень плотная и подвижная среда» (16. 124). В статье А. Толстого «Как мы пишем» есть следующие рассуждения: «Писать роман, повесть - значит, жить вместе с вашими персонажами. Их выдумываешь, а они должны жить, и, оживая, они часто желают поступать не так, как вам хотелось бы ... Такой роман органический, это искусство»105. Такого героя, стремящегося реализоваться в действительности, встречаем у М. Горького. Персонаж желает жить полноценной человеческой жизнью. Видимо, об этой способности горьковского человека говорит М. Ландор: « ... писатель должен уважать духовную самостоятельность своих героев, это русский, в особенности горьковский урок для западной новеллы XX века»107.
В романтической литературе фигура художника имела преимущественно трагический оттенок. Герой-художник наделяется особыми свойствами, характеризующими его состояние души: «обостренная восприимчивость», «дугиевная боль», «болезненная возбудилюстъ». Часто, он пользуется репутацией «безумца». Причастные к высокой поэтической стихии художники - поэт, писатель, живописец, ученый, архитектор - выражали свои творческие деяния в различных формах или оставались заключенными в пределах человеческой души, приводившей их к гибели.
Традиции романтизма во многом продолжала литература XX века, переняв художественные принципы, образы. Романтическая литература на первый план выдвинула разрешение философско-эстетических проблем («художник и человечество»). Согласно наблюдениям исследователей и критиков, в XIX веке на первый план выдвигалась проблема «художник и общество». Новый герой существовал в конкретных ситуациях, носивших ярко выраженный социально-нравственный характер. Романтический художник-пророк, высившийся на пьедестале, куда его вознесла публика, спускается в «толпу», которая оказывается главным ценителем, а иногда и судьей творческих стараний мастера. Романтический «бунтарь» противопоставлял себя «толпе», художник стремился угодить ей. Он подчинялся ее требованиям и либо добивался признания и успеха, либо становился изгоем, обреченным на одиночество и голодное существование.
Предмет изображения в горьковских рассказах 1920-х годов - обсуждение творческих, эстетических начал произведений искусства. Отстраненность и ирония помогают автору-рассказчику вскрыть авторское отношение. Если ранее М. Горький в автобиографической трилогии, в «Читателе» стремился обучить героев, то его герои Антип Фомин, Креаторов - состоявшиеся художники. Подчеркивая увлечение М. Горького ницшеанской концепцией сверхчеловека, построенной на принципах неприятия морально-этических, общественных норм, литературоведы обходят вниманием проблему влияния на писателя других аспектов философии и эстетики Ф. Ницше, а именно: трактовки таких категорий, как искусство, истина, исследования писателем проблемы актера и театра. Полемизируя с реалистическим методом в искусстве, Ф. Ницше утверждал, что нельзя передать действительность без иллюзии, фантазии, «всего человеческого». «Работа «с натуры» кажется мне дурным признаком, - писал он. - Она выдает подчинение, слабость, фатализм, — это падение ниц перед petits faits недостаточно цельного художника. Видеть то, что есть, подобает совсем иному роду людей, людям антиартистическим, людям факта. Надо знать, кто ты такой» . Истинные художники, по мысли философа Ф. Ницше, создают в искусстве своеобразный «культ недействительного» во спасение человека, жизнь которого и так наполнена жестокостью, страхом, страданием, ужасом. Таким образом, искусство должно быть иллюзией. Для Ф. Ницше иллюзия — продукт поэтического. сознания, как часть искусства и творчества. Иллюзия - сила, объективно существующая в мире, противостоящая жестокой реальности, но так необходимая человеку. Горьковские «Рассказ об одном романе» и «Репетиция» — это те произведения писателя, в которых позиция автора выражена в сложном отношении к художнику слова и читателю (зрителю).
Мир человека в образной системе М.Горького
Россия со своей особенной ментальностью, имея богатейшие традиции предшественников-реалистов, предложила соприкосновение ведущего метода 1920-х годов - реализма - с самыми радикальными, необычными новообразованиями таким образом, что классические и модернистские системы создали промежуточные явления, в стороне от которых не остался и М. Горький.
В литературном движении в переломную эпоху с ее сложными проявлениями, подчас не поддававшимися пониманию, каждый писатель своеобразно выражал себя. Схожие с М. Горьким проблемы решали Е. Замятин, В. Иванов, М. Зощенко, М. Булгаков. Вернувшись из эмиграции, А. Толстой заметил, что в « .. . современных русских повестях еще не видно человека эпохи. Я вижу мелькание жизни, тащится поезд, воет метель, умирают, любят, ссорятся, бредут по равнинам, поют. Вот вам - рука, вон - глаз, вон мелькнул обрывок одежды ... но целого социального человека не видно ... Я хочу знать этого нового человека ... »М. Горький внимательно присматривался к пестрым, многообразным литературным течениям 1920-х годов, в том числе и к тому кругу русских писателей, в творчестве которых причудливо сочетались элементы реализма и модернизма, натурализма и символизма, реальности и фантастики.
В рассказе «О вреде философии» М. Горький использует элементы фантастики и гротеска: «Я видел нечто неописуемо страшное: внутри огромной, бездонной чаши, опрокинутой набок, носятся уши, глаза, ладони рук с растопыренными пальцами, катятся головы без лиц, идут человечьи ноги, каждая отдельно от другой... летают разноцветные крылья и немо смотрят на меня безглазые морды огромных быков» (16. 201). В своей исповеди Петр Каразин из «Караморы» не может объяснить свою жизнь, состоящую из серии предательств. Он говорит: «Живут во мне два человека, один к другому не притерся, но есть еще и третий. Он следит за этими двумя, за распрей их и — не то раздувает, разжигает вражду, не то — честно хочет понять: откуда вражда, почему?» (17. 372). В «Рассказе об одном романе» встречается человек, который лишен фаса, а обладает только профилем. Это недоду-маный герой, он живет в плоскости, не в объеме.
В ряде произведений этих лет («Голубая жизнь», «Городок», «Тараканы» и др.) М. Горький, как и Е. Замятин, намеренно подчеркивает странность, нелепость своих персонажей, их внешности, занятий, мыслей. Приведем лишь один пример. В горьковской «Голубой жизни» так описывается внешность одного из героев: «На волосатом лице Артамона в красной дыре треугольного рта свирепо блестели зубы; маленькие, медвежьи глаза хитро спрятаны под бровями, широкий нос mooice скрыт вусах и буйной бороде, все это было неестественно и казалось, что у Артамона нет лица» (17. 492). В замятинском рассказе «Дракон» дан портрет красноармейца: «Картуз налезал на нос ... Шинель болталась по полу; рукава свисали; носки сапог загибались кверху - пустые. И дыра в тумане —рот ... Дыра в тумане заросла: был только пустой картуз, пустые сапоги, пустая шинель»13 . Эти описания сближает отсутствие внешности и лица человека. А главное — нет человеческих глаз, виден только рот, да и то на его месте «красная дыра», «дыра в тумане». Видимо, стремясь показать отчуждение человека от самого себя, художники используют обнаженный, резкий прием.
Перекличка горьковских произведений с замятинскими обнаруживается и в погружении в темные бездны человеческой натуры, стихию зла, в безжалостной обрисовке характеров, в пессимистической, горькой интонации их рассказов.
У М. Горького тщательно продумана каждая деталь, раскрывающая основную идею рассказа «Голубая жизнь». Автор-рассказчик неоднократно возвращается к портрету столяра и подчеркивает одну существенную деталь: ременной ободок вокруг его лба. В связи с этим интересны наблюдения Н. Примочкиной: «Но автор использует для ее обозначения слово из церковной лексики - венчик. А когда в одном из очередных описаний появляется еще и определение - «черный венчик», - в памяти возникает таинственный образ «в белом венчике» из поэмы А. Блока «Двенадцать»137. В «белом венчике» - Иисус Христос, а в «черном венчике» - «остромордый дьявол с козлиной бородой».
В рассказе «О тараканах» конфликт завязывается в авторском вступлении. В нем изображается труп неизвестного человека, а история его жизни домысливается автором-рассказчиком. Судьба Платона Еремина оценивается через призму художественно-философской мысли и импрессионистски-лирического содержания. Автора интересует человек и истина, размышления о которых находятся в обрамлении рассказа: «Впрочем, я знаю только одно истинное суэ/сдение: ничто в мире не заслуживает большего внимания, чем друг и недруг мой — человек... Истина же необходима мне: как всякий уважающий себя человек, я хочу быть похороненным в приличном гробе». «Разумеется, вполне возмоэ/сно, что «нездешний» человек, умерший «на ходу», — не тот, о котором я рассказал; что он не так жил, не так чувствовал и думал. Но — все существует лишь для того, чтоб о нем было рассказано. И совершенно недопустимо, чтобы какой-то человек валялся ночью, у камня, на берегу лужи, и чтоб поэтому нельзя было ничего рассказать».
