Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1: «Семантическое поле» положительного героя и эстетического идеала в литературно-творческих исканиях Даниила Гранина Авторский нигилизм как форма порождающего духовно-нравственного Смысла 15
ГЛАВА 2: Феномен отечественного «общинного» сознания и проблема «всечеловечности» в прозе Евгения Носова. Национально-историческая ипостась на фоне «отливов» и «приливов» Большой Цивилизации 105
Заключение 188
Библиографический список 199
- «Семантическое поле» положительного героя и эстетического идеала в литературно-творческих исканиях Даниила Гранина Авторский нигилизм как форма порождающего духовно-нравственного Смысла
- Феномен отечественного «общинного» сознания и проблема «всечеловечности» в прозе Евгения Носова. Национально-историческая ипостась на фоне «отливов» и «приливов» Большой Цивилизации
Введение к работе
Литературный процесс второй половины XX века характеризуется, с одной стороны, интенсивностью осмысления художественной традиции, с другой, - глубиной поиска новых формальных средств, что в рамках «нового реализма» отображено в качестве слияния в идейно-художественном замысле произведения привычных для отечественного читателя «проклятых вопросов» бытия (смысла жизни, веры и безверия, бессмертия души и пр.) и динамичной формы их художественного воплощения: нарушение временных рамок повествования, смещение ментальных плоскостей бытия, диффузия духовно-оценочных норм и т.д. Стремление к новым стилевым решениям, усложнение идейной проблематики произведений для большинства писателей (Л. Бородин, В. Крупин, Ю. Бондарев, Вяч. Дегтев, В. Распутин, В. Белов, А. Проханов, В. Личутин и др.) неразрывно связано с постановкой вопросов духовно-нравственного порядка, которые зачастую служат ориентирами творческого поиска Однако формально-содержательная неоднородность литературы второй половины XX столетия на рубеже ХХ-ХХ1 веков не только не сгладилась, но и приобрела особую остроту. О чем можно судить по материалам развернувшейся в 2001 году на страницах «Литературной газеты» творческой дискуссии, открытой статьей Аллы Латыниной «Сумерки литературы». В ней приняли участие видные критики, литературоведы: Л. Аннинский, Н. Скатов, В. Гусев, В. Бондаренко, К. Кокшенева, Вяч. Курицын, А Немзер, В. Ерофеев, Н. Иванова и др. Несмотря на различный оценочный резонанс, связанный с осмыслением явления постмодерна, критики сошлись во мнении на том, что свобода
была тем козырем, который достался нашей словесности в конце 80-х. Непонятно, почему она все проиграла? И. Роднянская в статье «Гамбургский ежик в тумане» («Новый мир», № 3, 2001) главной из причин поражения («...это плохая хорошая литература, культурное производство, перешедшее на самообеспечение, без притока энергии извне») называет «утрату интереса к первичному «тексту» жизни - к ее наглядной поверхности, и к глубинной ее мистике». В 1996 году академик Е.П. Челышев прогнозировал вступление в литературный процесс так называемой «другой прозы», давшей толчок для пересмотра концепции словесного творчества в целом. По мнению Е.П. Челышева, пришло время рассматривать развитие культуры как ее модернизацию, важнейшее звено которой «состоит в искоренении духовных устоев российской, русской культуры, в сведении ее будущих основ к голому прагматизму и индивидуализму, едва ли не к отрицанию самой потребности в идеалах, в духовных началах общества» (203, 15). Однако почти десятилетие спустя можно судить о том, что представители как радикально-либерального течения (В. Курицын, В. Ерофеев, Л. Анненский, Н. Иванова, А. Немзер), так и традиционно-консервативного (Н. Скатов, В. Бондаренко, К. Кокшене-ва, В. Гусев) настаивают на том, что «Слово никуда не денется, оно в Начале, оно было у Бога, оно - Бог. Падает изящная словесность». Как считает Л. Аннинский, в «нашем русском варианте это суровая проза, тяжелая проза, учительная» Выходом из создавшегося кризиса русской словесности Н.Н. Скатов видит в сакрализации художественного Слова, в возвращении ему высокого первозданного смысла (158, 5). Сегодня русская литература пережила тот период, когда, по словам О. Дарк, постмодернизм являлся «органической частью, а не альтернативной, отечественной литературы» (55, 188). Принципы постмодернистской эстетики в начале XXI века уже не возносятся в абсолют. Вышедшая в 2000 году
работа Вяч. Курицына «Русский литературный постмодернизм», анализирующая ситуацию постмодерна, определяет художественную практику постмодерна как реакцию на тупиковую жизненную ситуацию, порождающую отказ культуры от антропоморфного носителя, появление мифа-симулякра. Что само по себе является преходящей творческой сутью, сегодня больше не вызывающую чрезмерных тревог. Но по-прежнему актуальным остается намерение писателей демократического толка преодолеть классическую традицию русской литературы с ее идеалами добра и сострадания. «Бесполезным опытом, - считает Николай Переяслов, -выглядит сегодня вся наша классическая и социалистическая литература, концентрирующая в своем арсенале такие богоугодные, душеспасатель-ные и замечательные сами по себе, но откровенно непригодные к реальной сегодняшней жизни качества, как бескорытие, сочувствие к обездоленным, презрение к материальным благам, уважение к чужой жизни, гордость за свою Родину и готовность умереть за ее будущее, священное отношение к своей чести» (140, 207). По мнению критика, литература не в состоянии помочь народу сочинить национальную идею, чтобы сохранить свою культурно-историческую ментальность. Единственное, что еще может оправдать теряющее свой смысл творческое предназначение писателя, - это, по словам К Переяслова, попытка «исследовать в своих произведениях как общенациональные метаморфозы влияют на душу человека» (140, 121).
Творческое пространство, которое создает литературу, ведущим эстетическим принципом которой служит безыдеальность, маргинальный тип мировосприятия, стремление зла «самовыразиться» до конца - Ка-питолина Кокшенева называет либеральным. Если писатель-консерватор, как считает К. Кокшенева, верит в Бога, в личностность, в идею, в национальное будущее народа, то писатель-либерал верит в ин-
дивидуализм, «живет в своем кругу, имеющим выход в сторону не православного Востока, но атеистического и интеллектуально-изощренного Запада» (86, 8). К консерваторам, вобравшим в себя боль времени и полагавшим большей ценностью не свой кружок, но саму Россию, К. Кок-шенева причисляет В.Распутина, Л. Бородина, Е.Носова, А. Проханова, В. Личутина, А. Сегеня, В. Крупина, В. Дегтева, Ю. Самарина, А. Шоро-хова. Л, Сычеву, Д. Ермакова, чье творчество сущностно и направлено на «возделывание и хранение» жизни. Главным эстетическим ориентиром для данного типа творчества является, по мнению К. Кокшеневой, вера в то, что в жизни этой, по существу «вся добра зело» и зло является лишь нарушением, искажением жизни. Таким образом, несмотря на бытующее мнение о «деградации» «деревенской прозы», творчество В. Распутина, Е. Носова, В. Крупина, В. Личутина справедливо определено в качестве непреходящих норм творческой реальности сегодняшнего дня. По этому поводу нельзя не согласиться с Ю.И.Селезневым, в свое время определившим глубинный, сокровенный смысл понятия «деревенская проза», который трактовку этических и эстетических категорий соотносит с народным миросозерцанием: «В известном смысле вся историческая культура, от истоков формирования образного мироощущения и до современного сознания человека, от первых его представлений о добре и зле и до величайших его духовных, нравственных, философских прозрений и обобщений, - в основе своей есть «деревенская», «земледельческая» культура Земли...» (155, 236-237).
Несмотря на кризис, переживаемый отечественной литературой в связи со сменой идейно-эстетических ориентиров социалистической культуры эстетическими пристрастиями культуры новой, демократической, сегодня есть смысл исследовать творчество писателей, чьи произведения по своим содержательно-формальным признакам раздвигают
рамки метода соцреализма и ныне являют собой диалог двух противоборствующих лагерей - консервативного и либерально-демократического. В этой связи особый интерес представляет творчество Даниила Гранина и Евгения Носова, разноплановое не только по сю-жетно-тематическим заявкам, но и в плане самой природы художественного мировидения писателей. Каждое из них является знаковой величиной своего времени - середины- второй половины XX столетия, так как содержательно-формальной сущностью манифестирует идейно-эстетическую программу социалистического реализма. Представленное в плане сравнительно-сопоставительного анализа, творчество данных писателей позволит обозначить в едином потоке отечественной литературы 1950-1980-х годов существование двух разнородных тенденций: интеллектуально-деловой в лице Даниила Гранина и «деревенской», представленной страницами творчества Евгения Носова.
Являющаяся ведущей в творчестве Даниила Гранина тема научного творчества, направленного на усовершенствование производственной стороны жизнедеятельности человека, по сути своей подводит читателя к проблеме прогресса, имеющей помимо социально-классовой подосновы глубокое по своей природе философско-нравственное обоснование. Если судить научно-производственные деяния главных героев Д. Гранина - инженера Корсакова, секретаря райкома партии Жигарева, директора МТС Чернышева - с позиций эстетических ценностей соцреализма, то они обретут общественный статус прогрессивных. С высоты сегодняшнего исторического опыта, характеризуемого всеми признаками устойчивого духовного кризиса, уместным будет задать вопрос: почему данному научно-техническому прогрессу, направленному на созидание мощной государственной империи советских времен, отведены столь незначительные временные рамки? Не укоренены ли предпосылки пережи-
ваемого культурного упадка отечественной цивилизации рубежа ХХ-ХХ1 веков в философско-нравственной природе самого прогресса? Повести и рассказы Евгения Носова, посвященные социально-нравственной проблематике жизни села и выполненные в стиле исповедально-лирической прозы, не претендуют на глубокие философские обобщения, но по своему нравственно-эстетическому звучанию подводят читателя к осознанию того, что осуществление научного, социально-технического прогресса неизбежно сопряжено с утратой векового, привычного уклада жизни и заменой православной культурной ментальности на аксиологию атеистической ориентации, исключающую из собственной эстетической обусловленности глубокую метафизику бытия.
В конце 90-х годов XX столетия на волне переосмысления духовно-эстетических ценностей отечественной культуры философско-публицистический дискурс содержит в себе двоякое толкование понятия «прогресс». Первое связано с духовной традицией, и в трудах В. Трост-никова («Мысли о любви», «Бог в русской истории»), В. Кожинова («Судьба России: вчера, сегодня, завтра», «История Руси и русского Слова»), М. Лобанова («Н.Островский»), Ю. Лощица («А. Гончаров»), В. Есаулова («Соборность в русской литературе») и др. раскрывает себя как путь культурного развития, сопряженный с необходимостью революционного скачка, ниспровергающего устойчивые, вековые нравственно-эстетические приобретения отечественной культуры. В традиционной культурной парадигме «прогресс» - явление антиномичное духовным основам бытия. Второе - связано с признанием прогресса как того действа, которое призвано отражать и вбирать в себя изменчивость мира. Как, например, З.С. Османова («Прогресс в литературе: иллюзия или реальность?») считает, что прогресс в литературе имеет право на существование как момент «накопления традиций, их преодоления, как память
о наследии, о прошлом», как процесс, «отражающий и вбирающий в себя изменчивость мира». На наш взгляд, подобное определение звучит очень общо и не указывает на тот конкретный путь, каким предполагается осуществление этой изменчивости: эволюционным или революционным путем. Литература 20-30-х годов по-разному отразила изменчивость, исторически случившуюся в России в результате революции 1917-го года, М. Горький, А. Серафимович, А. Фадеев, Д. Фурманов, Ф. Гладков и др. в сюжетно-композиционных коллизиях своих произведений изображали революционные переустроения как прогрессивные. Писатели-традиционалисты: И. Соколов-Микитов, А. Яковлев, И. Жданов, П. Романов, И. Касаткин «прогрессивные» начинания, связанные с отчуждением крестьянина от земли и созданием колхозов, отделение государства от Церкви, упразднение Соборов и пр.- осмысляли как национально-историческую трагедию. В конце 80-х годов такие современные мыслители, как И. Шафаревич, Н. Федь, В. Кожинов, Ю. Лощиц, Н. Скатов, Ю. Сохряков склонны к тому, чтобы культурно-исторический путь России XX столетия определить как регресс.
В этой связи актуальным представляется исследование творчества Д. Гранина и Е. Носова как ярких представителей литературы соцреализма сквозь призму определения путей эволюции нравственно-эстетических норм реалистического метода в условиях осуществления социального, научно-технического прогресса.
В настоящее время, когда происходит процесс возрождения национального самосознания россиян, важно сопрячь их жизнеустроительные усилия со смыслом исторического прогресса, творимого на протяжении всего XX столетия.
Новизна предлагаемого исследования заключается в определении нравственно-этической сущности жизнеустроительного пафоса, ото-
творчество Даниила Гранина и Евгения Носова, осмысленное сквозь призму эстетических категорий народности, историзма, прогресса, национального и общечеловеческого, в контексте художественной перспективы ХХ-ХХ1 веков обретает новое звучание.
Содержательно-смысловое поле, образуемое в результате творческого диалога интеллектуально-деловой и «деревенской» прозы второй половины XX века, раскрывается с помощью концептов «интеллигенция», «прогресс», «консерватизм», «общинность», «патриотизм».
Целью диссертационной работы является исследование философ-ско-нравственной подоплеки жизнеустроительного пафоса русского народа, отображенного в потоке интеллектуально-деловой и «деревенской» прозы второй половины XX столетия, представленной творчеством Даниила Гранина и Евгения Носова
Для достижения обозначенной цели в работе решаются следующие задачи:
определение содержательных основ «семантического поля» положительного героя и духовно-нравственных устремлений эстетического идеала, запечатленных в литературно-творческих исканиях Даниила Гранина;
установление диалектики «прогрессивных» и «регрессивных» начал, проявленных в жизнеустроительном пафосе художественных повествований Д. Гранина, посвященных научно-производственной тематике;
прояснение духовно-нравственных истоков «общинного» сознания, проявленного в социально-нравственных коллизиях рассказов и повестей Евгения Носова;
обозначение основных идейно-эстетических параметров диалога «национального» и «общечеловеческого», осуществляемого в рамках единого культурно-исторического поля, отображенного в произведениях Д. Гранина и Е. Носова
Предметом исследования служит процесс взаимовлияния ино-вационных и традиционалистских тенденций в освоении нравственно-эстетической сущности категории жизнеустроительного пафоса в развитии русской литературы второй половины XX столетия. При этом учитывается диалектика взаимоотношений соборных основ «общинного» сознания и интеллигентско-индивидуалистических форм самосознания русского народа, проявленная в эпоху созидания научно-технического прогресса.
Материалом для исследования служат этапные в концептуальном отношении произведения Д. Гранина «Второй вариант», «Победа инженера Корсакова», «Искатели», «Иду на грозу», «Зубр»; повести и рассказы Е. Носова: «Шумит луговая овсяница», «Красное вино победы», «За долами, за лесами». «В чистом поле, за проселком», «И уплывают пароходы, и остаются берега», «Объездчик», «Усвятские шлемоносцы» и
Др.
Методологической базой диссертационной работы являются историко-литературоведческие исследования: Е. Челышева, В Чал-маева, О. Павлова, В. Озерова, Ю. Селезнева, Ю. Кузьменко, В. Лакшина; теоретические труды: П. Палиевского, В. Кожинова, В. Гусева, В. Чередниченко.
Методы исследования: культурно-исторический, сравнительно-типологический.
Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что опознание феномена «советского сознания» на примере творчества Д. Гранина и Е. Носова позволяет определить нравственно-этическую сторону жизнеустроительного пафоса россиян эпохи социалистических
преобразований и на этой основе вписать итоги их духовной эволюции в новую художественно-историческую перспективу рубежа ХХ-ХХ1 веков. Практическая значимость диссертационной работы состоит в возможности использования материалов и результатов исследования при чтении курса «Истории русской литературы XX столетия», спецсеминаров по проблемам «деревенской» прозы, спецкурсов, посвященных проблемам реинтерпретации творчества писателей-новаторов и писателей-традиционалистов в художественной перспективе ведущих творческих поисков рубежа ХХ-ХХ1 веков. На защиту выносятся следующие положения:
Содержательная сторона «семантического поля», в рамках которого выстраивается характер нравственно-этических, философско-эстетических поисков положительных героев художественных повествований Даниила Гранина, определена сущностью социально-экономических преобразований, осуществляемых в социалистическом обществе в парадигме прогресса. Научно-технические достижения, возглавляемые интеллектуальной элитой социалистического общества, в конечном счете соответствовали приоритетам социальной защиты и проявляли собой тот способ ментальной ориентации, который нацелен на самоутверждение личности в земной жизни.
Гуманистический пафос научно-производственных преобразований, отображенный на страницах романов и повестей Д. Гранина «Второй вариант», «Победа инженера Корсакова», «Искатели», «Иду на грозу» характеризует «советскость» как набор аксиологических ориентиров («чувственная» система истины, материалистическая идеология), как феномен социально-культурной жизни, основанный на особой вере в счастливое коммунистическое будущее, подкрепляемой собственным мифологическим пантеоном.
Национально-исторические истоки «общинного сознания», носителями которого являются герои лирико-философских рассказов и повестей Евгения Носова, коренятся в духовной традиции отечественной культуры и направлены на раскрытие трансформированных в советское время соборных начал российского жизнеустроения (коллективизм, державность как особое качество правосознания, имплицитно присутствующие в обычаях и обрядах мифологемы православной культуры).
Отображенный в научно-производственных коллизиях романов и повестей Д. Гранина прогресс, направленный на усиление идеи некоей сверхличностной ценности, по отношению к которой индивидуумы уравниваются между собой и тем самым как бы нивелируются, проявляет себя как начало, разрушающее «общинные» основы национально-исторического самосознания, укорененного в крестьянском мироукладе героев Е. Носова. «Соборная» качественность национального самосознания народа в контексте высоких темпов культурно-исторических и социально-бытовых преобразований страны начинает выполнять функцию охранительную.
5) Основу идейно-смысловых параметров диалога национального и обще
человеческого начал, осуществляемого в контексте единого культурно-
исторического пространства, отображенного в произведениях Д. Грани
на и Е. Носова, составляет диалектика национально-исторических осо
бенностей духовного характера россиян и векторных величин тех жизне-
устроительных преобразований социалистической эпохи, которые имеют
общечеловеческое звучание.
Апробация научных результатов исследования происходила в ходе выступлений на региональных научньгх конференциях, посвященных проблемам социально-исторического прогресса, а также в процессе чтения лекций по курсу «История русской литературы XX столетия»
>
По теме диссертационной работы опубликовано три статьи.
Структура диссертационного исследования включает в себя введение, две главы, заключение, библиографический список, содержащий 220 источников.
«Семантическое поле» положительного героя и эстетического идеала в литературно-творческих исканиях Даниила Гранина Авторский нигилизм как форма порождающего духовно-нравственного Смысла
Одним из актуальных направлений современного литературоведения является изучение эстетической природы соцреализма, позволяющей понять феномен творческого сознания, определяемого критикой как «советскость». Немногие писатели, чье творчество создавалось под вольным или невольным влиянием идейно-эстетических установок соцреализма, перешагнули природой своего творческого мировидекия в век «постреалистических» поисков. В критике и литературоведении 1990-2000 годов имя Даниила Гранина, - прозаика с полувековым стажем, звучит как имя писателя, находящегося в творческом активе русской литературы века двадцатого, уходящего, и века XXI. Беседуя в 1989 году с Алексеем Самойловым, Даниил Гранин отказался вслух обозначить генеральную идею своего творчества, сославшись на то, что это «слишком тайно и откровенно» (34, 126). Тем не менее, критики, начиная с шестидесятых годов, в качестве любимой темы Д. Гранина лаконично определили: «жизнь ученых» (165, 15).
Являясь автором романов и повестей "Искатели", «Победа инженера Корсакова», "Иду на грозу", "Наш комбат", "Прекрасная Ута", "Кто-то должен", "Однофамилец", "Эта странная жизнь", "Клавдия Вилор", "Картина", «Зубр», историко-литературных эссе, очерков, рассказывающих о войне, о производстве, о творчестве, о судьбе русской деревни, о посещении Кубы, Австралии, Англии, Японии, - Даниил Гранин все же вошел в анналы истории отечественной литературы именно как писатель, посвятивший себя изображению загадок творческих поисков и научных открытий.
О творчестве Даниила Гранина существует в отечественном литературоведении второй половины XX столетия ряд монографий: Войтинской О.С. (29), Плоткина Л.А. (144), Старкова АН. (165), Финка Л. А. (182); огромное количество журнальных и газетных статей, рецензий. Сегодня можно проследить этапы творческих прозрений писателя, проделавшего эволюцию от исповедания коллективистских норм общественной жизни при социализме -до их ниспровержения и принятия эстетики индивидуалистических форм самовыражения, присущих времени демократических переустройств социально-политической жизни общества конца XX столетия. В юбилейный год, год 50-летия писателя (1961), Э. Шубин прозорливо подметил одну из ведущих черт его идейно-эстетических поисков: «Гранин умеет преодолевать притяжение пройденного, сделанного, пережитого, умеет перешагнуть через себя - вчерашнего. А это сделать непросто. Для этого нужны внутренняя цельность, неудовлетворенность собой и, безусловно, талант» (213, 183). Спустя сорок лет Виктор Топоров этот писательский «дар изменчивости» назвал «даром адекватности»: «Адекватности внешним обстоятельствам, жизненным и литературным. Адекватности застою и адекватности властям любого пошиба и разлива. Адекватности массовому читателю - пока таковой у него имелся. Адекватности успеху и даже адекватности сегодняшнему респектабельному забвению» (173, 4). Считая Д. Гранина человеком «далеко не бесталанным», В. Топоров тем не менее относит его не к тем прозаикам, которые пишут прозу, а к тем, «кто пишет прозой». По мнению ученого, «на художественную прозу его суконный язык, упрощенные психологические характеристики, заунывно линейная композиция, никак не тянут»; «Персонажи его прозы бывают узнаваемы - но это узнаваемость второго порядка: они всегда на кого-то похожи» (173, 3). Как соотнести столь разнопланового порядка оценки творчества одного и того же писателя? Являются ли они свидетельством возникшей с годами сложности эволюции его творческих воззрений или плод субъективных идейно-эстетических пристрастий?
В свое время повести и романы Д. Гранина были ведущими в репертуаре многих театров страны, кино и телевидение часто обращались к его произведениям. Закономерным признанием заслуг писателя перед советской литературой явилось присуждение ему в 1979 году за повесть "Клавдия Ви-лор» Государственной премии СССР. Произведения писателя переведены практически на все языки мира. Вот почему, говоря о нравственной, духовной жизни общества и о проблеме нравственного выбора, постоянно возникающего перед героями отечественной прозы, практически невозможно обойтись без упоминания имени Даниила Гранина. На протяжении всего периода социалистического реализма критиками - Э. Шубин, А. Старков, Г. Цурикова, И. Кузьмичев, Ю. Андреев, Л. Плоткин, Е. Холшевникова, А. Урбан, Н. Растопчина, В. Озеров, В. Воронов, И. Гринберг, Ю. Петровский и др. - творчество Д. Гранина воспринималось как злободневная проза, в которой «поднимаются нравственные проблемы: цели жизни, гражданственности, выбора системы нравственных ценностей» (135, 154); в нем, по мнению критиков, проявляется «драгоценная способность - сопрягать, взаимопрове-рять разнородные факты, обнажая их обоюдную связь, не предаваясь при этом отвлеченному теоретизированию, а погружаясь в самую гущу бытия» (46, 145); обнажаются нравственные истоки таланта: «...подлинный секрет творческой удачи Гранина лежит в плоскости - наука и нравственность» (145, 162). Помимо анализа сильных сторон художественных повествований Гранина, которые позволяли судить о стратегии идейной их направленности, обращалось внимание на художественные издержки в ранних произведениях Гранина, такие как: «небрежение к психологическому анализу» (В. Озеров), отсутствие творческого опыта, позволяющего по-настоящему «взглянуть на изображаемые события с высоты исторической перспективы» (Э. Шубин), «суховатость» повествования, проистекающая из-за «рассудочности», «рационалистичности» авторского замысла» (А. Турков); «облегченность» финала с «привкусом банального «счастливого конца», когда порок наказан, а добродетель торжествует» (А. Эльяшевич) и пр. Данные отзывы относятся к периоду 50-х годов, когда Граниным были созданы повести и рассказы «Вариант второй» (1949), «Победа инженера Корсакова» (1950), «Искатели» (1951-1954), «Собственное мнение» (1956).
В 70-80-е годы XX столетия в критике уже речь идет о том, что создатель романов научно-производственной тематики: «Иду на грозу» (1962), «Выбор цели» (1975), «Эта странная жизнь» (1974), «Клавдия Вилор» (1977), «Картина» (1980), «Зубр» (1987) - Даниил Гранин «сумел избежать крайностей, которые превращали детали производственных будней в технический справочник» (Л. Плоткин). В свою очередь Н. Растопчина («Личность героя, личность автора») считает, что «удивительную быстроту роста Д. Гранина определили богатейшие возможности характера, личность плюс талант» (148, 173). В результате чего в постоянстве влечения писатели Гранина к теме нравственности, духовности Н. Растопчина увидела воздействие Толстого и Достоевского, в «отказе от «лобовых решений», неоднозначности, подтекстовости мыслей - воздействие Горького, в медлительности, «бессобытийности» - влияние Чехова» (148,174).
Феномен отечественного «общинного» сознания и проблема «всечеловечности» в прозе Евгения Носова. Национально-историческая ипостась на фоне «отливов» и «приливов» Большой Цивилизации
Литературно-художественную ситуацию рубежа ХХ-ХХ1 веков принято считать убывающей по своему идейно-тематическому и философско нравственному наполнению. «Художественно-литературный эпос, - считает В. Воронов, - в наше время невозможен, антиэпично и внеисторично само время. Более того, оно и внехудожественно. В очередной раз иссякло духовное вещество народа, он превратился в скопище, орду, растерянно бродящую по Великой Пустоши» (30, 184). Особый упрек в современной критике делается в адрес патриотической словесности, выходящей на страницах журналов «Наш современник», «Молодая гвардия». При этом акцентируется внимание на «несовместимости идеологии и искусства»: «Передать любовь к родине средствами искусства, - утверждает критик, можно только растворив эту любовь в объективной стихии художественного образа и слова, как то выходило у Есенина или Рубцова, или Шукшина, или у Белова и у Распутина» (30, 186). На самом деле, в истории российской словесности были такие случаи, когда, например, М. Катков вопреки своим политическим пристрастиям, не разделяя творческих воззрений Л. Толстого, И. Тургенева, А. Гончарова, все же в «Русском вестнике» печатал их произведения. Журнал от этого лишь обретал заслуженную славу. Или АН. Некрасов, находясь в идейных спорах с Ф.М. Достоевским, в «Отечественных записках» печатал его роман «Подросток». Трудно согласиться с мнением о том, что в данном случае «судьба произведения решалась не гражданской ориентацией автора, но мерою его таланта» (30, 190). Если учитывать динамику реального взаимоотношения таких категорий, как миропонимание и мироощущение в творчестве каждого из названных писателей, то убедительным окажется факт того, что при всем разногласии революционно-демократического по своей природе миропонимания Некрасова и религиозно-нравственного по сути миропонимания Достоевского, мироощущение обоих писателей по своей духовному основанию оставалось подлинно народным, национально-историческим по своему гражданскому пафосу, если под гражданственностью понимать отчетливо проявленную патриотическую направленность творческой мысли.
Во второй половине XX столетия так называемая «деревенская проза» была признана критиками (Ю. Селезнев, В. Кожинов, А. Ланщиков, М. Лобанов, В. Бондаренко, Н. Федь, М. Лобанов и др.) как литература, способная обнажить глубинные процессы эволюции национально-исторического самосознания народа в эпоху изменения традиционной культурной ментальносте на новую, атеистическую. На рубеже ХХ-ХХ1 веков, когда, по словам В. Гусева, утрачен литературный процесс как таковой, на наш взгляд, произведения В. Белова, Ф. Абрамова, В. Распутина, П. Проскурина, В. Шукшина, В. Солоухина, В. Астафьева по-прежнему обретают актуальность как тот художественный массив отечественной словесности, который способствует воскрешению изначального, «божественного» смысла Слова. Воскрешение сакральной природы слова Н.Н. Скатов определяет как первостепенной важности задачу, которую должна выполнить современная словесность для того, чтобы обрести изначальную нравственно-эстетическую значимость. «В руках национального русского языка находится сейчас судьба всего многонационального государства Российского.
Ушло или ослабло представление об изначальной сакральной природе слова Ведь ставшее у нас почти житейской поговоркой «В начале было Слово» в Евангельском послании означает Господа. «...И Слово было у Бога, И Слово было Бог» (158, 8). Потому, считает ученый, так важно сейчас восстановление самого этого понятия норма, языковая норма.
Учитывая современный контекст предоставленных писателю свобод, -например, возможности свободного словоизъявления в сети INTERNET, как справедливо отмечает И. Роднянская, все пути «виртуального книгоиздательства» так или иначе являются тупиковым, потому что на самом деле «слово не может быть свободным там, где к нему относятся пренебрежительно, без понимания его поистине божественной («вначале было Слово») природы. В отечественном INTERNET поражают богатейшие технические возможности для вольного обмена Словом и удивительная бедность содержания» (151, 172). В. Акаткин, размышляя о том, каким должно быть искусство в XXI веке, делает заключение о том, что «оно должно быть, как ни странно (даже трудно произнести это слово, настолько оно немодное), оно должно быть народным» (выделено мной - O.K.), (5, 124). Безусловно, с одной стороны, трудно поверить в то, что переживая глубокий духовный кризис, утратив духовный орган восприятия жизни, российский читатель потянется вдруг к народным произведениям литературы. С другой стороны, - именно народная литература: произведения В. Личутина («Раскол»), В. Крупина («Крестный ход», «Прощай, Россия, встретимся в раю!», «Вятская тетрадь»), В. Солоухина («Черные доски», «Письма из Русского Музея», «Время собирать камни») В. Белова («Кануны», «Плотницкие рассказы»), В. Распутина («Прощание с Матерой»), Ф. Абрамова (тетралогия «Прясли-ны»), рассказы и повести В. Шукшина («Калина красная», «До третьих петухов») и др. - помогут индивиду обрести личностное самосознание, идентифицирующее отдельно взятую личность в религиозном, национальном, культурно-историческом плане и приобщая к контексту эпохальных преобразований. В ряду названных авторов - представителей «деревенской» прозы - особое место занимает творчество Евгения Ивановича Носова. Особенность творчества данного писателя определяется фактом того, что идейно-эстетическое звучание его повестей и рассказов по своему фило-софско-нравственному наполнению нарушает условные рамки «деревенской» прозы, повествуя о человеке, который ищет свое призвание, свое место на земле - в деревне ли, в городе... Если судьбы героев Абрамова, Распутина, Астафьева, Белова показаны в апокалиптический момент крушения привычного общинного мироуклада, утраты исторической памяти, обострения конфликта поколений «отцов» и «детей», то есть, конкретно-историческая подоснова их характеров опережает имплицитно присутствующую в поэтике художественных повествований подоснову онтологическую, то образы действующих лиц в рассказах и повестях Носова раскрываются в плоскости тех каждодневных будничных коллизий, которые в своих подспудных токах напрямую соприкасаются с Вечностью. К крестьянской тематике Носов обращается не только потому, что испытывает к нему генетическое родство, но потому, что считает, что «крестьянство - это суть общества. Это генетически очень цельный и крепкий народ» (130, 4). И потому какие бы перипетии судьбы не переживали герои Носова в 70-х годах XX столетия, пребывая сегодня на «очной ставке с собственной историей» (И. Роднянская), они не могут быть подвержены раскаяниям, метаниям, переменам умонастроения.
