Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Фронтовая лирика Н. Старшинова в контексте поэзии военного поколения . 12
1.1. Становление военного поколения поэтов ..12
1.2. Начальный период творчества Н. Старшинова 28
1.3. Фронтовая тема в послевоенной лирике поэта 39
ГЛАВА II. Природа в лирике Н. Старшинова 58
2.1. Традиции поэтического осмысления экологических вопросов 58
2.2. «Пафос сохранения» в творчестве Н. Старшинова 64
2.3. Образы животных и растений. Мотивы воды 84
2.4. Пейзаж как средство психологического раскрытия .... 106
ГЛАВА III. Образ земной женщины в лирике Н. Старшинова 119
3.1. Мать. Бабушка 119
3.2. Портреты любимой 133
3.3. Тема расставания 143
3.4. Галерея женских характеров 151
3.5 Онтологические сущности 156
Заключение 163
Библиография 166
- Становление военного поколения поэтов
- Начальный период творчества Н. Старшинова
- Традиции поэтического осмысления экологических вопросов
- Портреты любимой
Введение к работе
Можно с уверенностью утверждать, что определяющее формирование поэтического дара Н.К. Старшинова пришлось на период Великой Отечественной войны. Именно в это время происходило рождение сокровенной гражданственности поэта, оформлялась внутренняя установка на искренность и емкую содержательность стиха. Документальность, правдивость изображения, внимание к деталям, простота слога определили его как приверженца реалистического отображения действительности. В это же время основополагающей в творчестве поэта становится тема родины. Часто лик родины изображается интегрированием женского и природного начала. Отсюда триединое: родина - мать - природа. Связанный с этим «пафос сохранения»1 трансформируется от защиты отечества в годы войны и сохранения живой природы в последующие годы до сбережения самого ценностного - духовно-нравственного в человеке. Поиск истины проходит через все его творчество, реализуясь в образном строе поэтической речи, обусловливающей точность выражения мысли. Такой подход обеспечил стихам поэта выразительную и действенную силу, формирующую образ-мысль. В процессе эволюционного развития поэтического дара Н.К. Старшинова медитативностъ его лирики все отчетливее проявляется в слиянии с природой через созерцание прекрасного. Он размышляет о вечных нравственных сущностях: жизни, любви, доброте, красоте, душе, бессмертии...
1 Пластов М. Свет души //Литературное обозрение. 1981. № 5. С. 54.
Эстетические взгляды Н.К. Старшинова находили свое воплощение в духовном мире личности. Его поэзия антропоцентрична, светоносна, совестлива, искренна и сердечна, чем созвучна идейно-тематической системе «тихой» лирики. Осознание двойственности бытия отразилось в элегической грусти, сказалось на поэтической структуре стиха. Обретение духовной цельности - средоточие нравственных исканий Н. Старшинова. Он акцентировал вопрос о духовной силе своих лирических персонажей, здесь корни и вершина национального общечеловеческого бытия. Не случайно в последние годы творчества поэт все активнее выступает за самоценность всего живого. И слово поэта «не простое словесное обозначение», оно означает направление, результат духовного опыта, поскольку «каждое подлинно художественное произведение, - по мысли поэта,- это поступок, то есть проявление ума, сердца, воли, совести автора в действии.. .»2.
* * *
Актуальность. Творчество Николая Старшинова - одно из наиболее значимых явлений в русской поэзии второй половины XX века. Оно образует самобытный, многогранный и яркий художественный мир, который, вбирая в себя русские фольклорные и литературные традиции, оказывал определенное влияние на развитие современного и последующего искусства слова. Для научной постановки проблемы имеется необходимая база: изданы поэтические тексты, проза и мемуары Н. Старшинова, накоплен опыт интерпретации отдельных книг и тем в критике и литературоведении.
2 Старшинов Н.К. Что было, то было... На литературной сцене и за кулисами: веселые и грустные истории о гениях, мастерах и окололитературных людях. - М.: «Звонница-МГ», 1988. С. 442.
В данной диссертационной работе излагаются результаты нашего исследования, целью которого являлось изучение творческого наследия Николая Константиновича Старшинова, а именно его лирики 40-х - 90-х годов с привлечением некоторых (главным образом, автобиографических) поэм. Изучение проводилось с учетом литературно-критической деятельности поэта в ее взаимосвязи с литературным процессом второй половины двадцатого века.
Одним из самых острых и широко дискутируемых вопросов литературного процесса второй половины XX в. являлся вопрос традиции. При этом диапазон дискуссий простирался от сопоставления традиции и новаторства до обсуждения «легитимности» самого понятия «традиция». Так М.О. Чудакова утверждала, «что одним из несомненных, наиболее очевидных следствий работы Тынянова и его единомышленников стала дискредитация неопределенного понятия «традиция», которое после их критической оценки повисло в воздухе и затем нашло себе пристанище в текстах, лежащих вне науки. Взамен ей явилась «цитата» (реминисценция) и «литературный подтекст» (преимущественно для поэтических текстов»3. Косвенным образом тезис о «ненаучности» понятия традиция как бы подтверждается наблюдением поэтессы Т. Глушковой: «Любая дискуссия о поэзии, даже и не посвященная непосредственно этой теме, любая анкета, с которой журналы, газеты, альманах «День поэзии» обращаются к нашим критикам, в большей мере, нечаянно, но неизбежно оказывается разговором о традиции»4. Нам представляется, однако, что рассуждения об устарелости данного понятия есть «спор литературоведов между собою». В современной литературной энциклопедии традиция трактуется как «общегуманитарное понятие,
3 Чудакова М.О. К понятию генезиса // Revue des etudes slaves. Fascicule 3. Paris,
1983.P. 410-411.
4 Глушкова T.M. Традиция - совесть поэзии. - M.: Современник, 1987. С. 67.
характеризующее культурную память и преемственность»5, следовательно, включающее в себя понятия «цитата» (реминисценция») и «литературный подтекст», но отнюдь не исчерпываемое ими. С другой стороны, сама широта толкования данного понятия не позволяет умолкнуть спорам вокруг него и в наши дни, что заставило В.Е. Хализева констатировать: «Понятие традиции ныне является ареной серьезных расхождений и мировоззренческих противостояний, которые имеют к литературоведению самое прямое отношение»6.
Таким образом, следует признать, что однозначной интерпретации понятия «традиция» в литературоведении нет, но значимость самого процесса наследования художественных и нравственно-этических ценностей несомненна. В недавно изданных дневниках Георгия Свиридова есть такая запись: «Традиция - явление вечно живое, непрерывное, неизменно меняющееся и, в то же время, в сердцевине
своей - неизменное» . Сам Н. Старшинов часто говорил о традиции, о связях современной ему поэзии с Некрасовым, Есениным и т.д. Поэтому в настоящем исследовании данное понятие рассматривалось в русле традиционной теории литературы.
Объектом исследования являлся комплекс нравственно-духовных, литературных и философских особенностей лирики Н. Старшинова. При этом ставилась задача установить, что послужило мировоззренческой и художественной основой эволюции лирики поэта, какова связь между творчеством художника и традициями русской поэзии.
Хализев В.Е. Традиция //Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. Институт научн. информации по общественным наукам РАН. - М.: НПК «Интелвак», 2001. Стлб. 1089.
6 Хализев В.Е. Теория литературы. Учеб. 2-е изд. - М.: Высш. шк., 2000. С. 356.
7 Свиридов Г.В. Музыка как судьба / Сост., авт. предисл. коммент. А.С.
Белоненко. - М.: Мол. гвардия, 2002. С. 381.
История вопроса. Изучению творческого наследия Н. Старшинова до настоящего времени уделялось недостаточно внимания. В многочисленных, но разрозненных прижизненных статьях о нем были верно отмечены отдельные характерные черты его мировосприятия и поэтики, однако не давалось цельной картины творчества, что заставило А. Ланщикова в свое время заявить: «Когда внимательно перечитываешь стихи Николая Старшинова, то невольно испытываешь какое-то чувство неловкости.<...> ...ни одного серьезного разговора о творчестве этого
замечательного поэта» . Наиболее полная информативность в биографическом и идейно-тематическом плане присутствует в монографии В. Коробова «Николай Старшинов. Литературный портрет»9. Заслуживающим внимания научным трудом, рассматривающим творчество Н. Старшинова с точки зрения аксиологического подхода и психологии творчества, является диссертационная работа Г.М. Григорьевой «Стилевые особенности творчества Н.К. Старшинова»10. Фольклорные традиции художника и жанрово-модификационная сущность его поэзии рассматривались Л.В. Поляковой на материале драматической сказки в стихах «Леснянка и Апрель»11.
С учетом результатов предшествующих исследований нами сделаны попытки осмысления индивидуального своеобразия лирики Н. Старшинова в ее эволюции. В процессе работы неоценимую помощь нам оказали архивные материалы поэта, любезно предоставленные вдовой
Пайщиков А.П. Горькая верность в любви // Пайщиков А.П. Чувство пути -М: Сов. Россия, 1983. С. 151.
9 Коробов В.И. Николай Старшинов: Лит. портр. - М.: Сов. Россия, 1985.
10 Григорьева Г.М. Стилевые особенности творчества Н.К. Старшинова. Дисс.
на соискание уч. ст. к.ф.н. ТГУ. Тверь, 2001.
11 Полякова Л.В. Поэзия и современность: за и против. - М.: Современник,
1989.
поэта Э.А. Старшиновой, беседы с близкими друзьями и учениками поэта: В.А. Костровым, Г.Н. Красниковым, Л.С. Калюжной и др. Бесценным источником постижения творческого наследия художника являются также воспоминания о многолетней совместной с ним деятельности в редакции поэзии издательства «Молодая гвардия».
Цель настоящей диссертации - осмыслить значение лирического наследия Н. Старшинова в свете традиций русской поэзии, проникнуть в этическую и эстетическую сущность его лирической системы. Для реализации поставленной цели нами решались соответствующие задачи:
выявить индивидуальные черты и эволюцию военной лирики Н. Старшинова и ее идейно-эстетическую общность с поэзией фронтового поколения;
выделить патриотическую лирику художника и изучить ее преемственные связи с традицией батальной темы в русской поэзии;
установить связь между фронтовым опытом поэта и доминантной в его творчестве темой сохранения родного.
соотнести творческое наследие Н. Старшинова с традициями русской философской лирики, исследовать духовно-ценностные истоки медитативной лирики поэта, уделив при этом внимание ее сближениям с так называемой «тихой» лирикой;
исследовать своеобразие одушевления Н. Старшиновым природы и роль пейзажных мотивов и природных элементов в общей поэтической картине мира;
проследить роль женского начала в лирике поэта, как этической и эстетической основы его творчества, определить типологические ряды женских образов, их специфику и эволюцию;
обозначить доминантные мотивы, определяющие структуру художественного мира поэта, в их развитии.
Методологической и теоретической основой диссертации послужили традиционные научные подходы, разработанные отечественными учеными. В работе учтен литературоведческий опыт М.М. Бахтина, М.Л. Гаспарова, В.В. Кожинова, Б.О. Кормана, Л.Я. Гинзбург, Д.С. Лихачева, А.А. Потебни, Ю.Н. Тынянова, В.Е. Хализева, В.Е. Холшевникова, М.Н. Эпшейна и др. Роль определенных точек отсчета, эстетической меры сыграли теоретические работы и высказывания о литературе А.С. Пушкина, И. Анненского, А. Блока, С. Есенина, Б. Пастернака, Г. Адамовича, М. Цветаевой, М. Пришвина. Философской опорой для диссертации стали труды B.C. Соловьева, Н.А. Бердяева, В.В. Розанова, И.А. Ильина.
Научная новизна исследования определяется необходимостью основательного литературоведческого изучения творческого наследия Н. Старшинова, его связей с предшествующим и современным литературным . процессом. Несмотря на немалое количество работ, посвященных поэту, существующая научная литература не дает истинного и глубокого толкования сущности и своеобразия его лирики. Исследователи, работавшие над проблемами творчества Н. Старшинова, анализировали преимущественно отдельные аспекты его содержания. Отсутствовала в литературоведении цельная картина фронтового периода, недостаточно было представлено начало литературной деятельности поэта в общем контексте общественно-литературной жизни сороковых годов. В настоящей работе по-новому реализуется задача исследования художественного мира поэта в целом, рассматривается во всем объеме его образная система через призму ее связей с традициями русской поэзии. Предпринятый ракурс позволил выявить нравственно-духовные основы его творчества, философскую глубину его поэзии.
Обоснованность и достоверность научных положений и выводов обеспечиваются методологией исследования, адекватной целям и задачам диссертации, выверенностью всех цитируемых материалов.
Апробация диссертации. Основные положения и результаты работы докладывались и обсуждались на межвузовских научных конференциях Московского государственного областного университета и в Московском государственном университете леса на научно-технических конференциях в 2000 - 2003 годах.
Практическая значимость проведенного исследования определяется тем, что его результаты могут быть использованы для углубленного изучения творчества Н. Старшинова, а также при подготовке новых циклов лекций по специальным курсам русской поэзии в высших и средних учебных заведениях.
Структура диссертационного исследования. Работа состоит из введения, трех глав и заключения. Общий объем - 183 страницы. В конце диссертации приводится список использованной литературы, включающий 257 наименований.
По теме диссертации опубликованы следующие работы:
Щербаков С.А. Военная лирика Николая Старшинова // Лесной вестник № 3 (18). - М.: Издательство Московского государственного университета леса, 2001. С. 144-152.
Щербаков С.А. Женское начало в художественном мире Н. Старшинова // Сборник научных статей докторантов и аспирантов Московского государственного университета леса. Научные труды. Выпуск 322(4). - М.: Издательство МГУЛ, 2003. С. 175 - 182.
Щербаков C.A. Природа в творчестве Н. Старшинова // Лесной вестник № 3 (23). - М.: Издательство МГУЛ, 2002. С. 141 -143.
Щербаков С.А. Рыцарь счастья // Гумилев Н.С. Стихотворения и поэмы / Сост. С. Щербаков.- М.: Звонница-МГ, 2000. С. 5-20.
Щербаков С.А. Святое ремесло // Брюсов В .Я. Стихотворения и поэмы / Сост. С. Щербаков. - М.: Звонница-МГ, 2000. С. 5 - 20.
Щербаков С.А. Тема матери в творчестве Н. Старшинова // Лесной вестник. № 3(28). - М.: Издательство МГУЛ, 2003. С. 142 -151.
Щербаков С.А. Традиции Николая Гумилева в поэзии Николая Старшинова // Словесное искусство Серебряного века и развитие литературы (материалы межвузовской конференции, посвященной 70-летию МПУ). - М.: МПУ, 2001. С. 192 - 196.
Щербаков С.А. Эволюция творчества Н.К. Старшинова // Сборник научных статей докторантов и аспирантов Московского государственного университета леса. Научные труды. Выпуск 315 (3). - М.: Издательство МГУЛ, 2002. С. 169 - 172.
Становление военного поколения поэтов
Бросая ретроспективный взгляд на жизненный путь Н.К. Старшинова (1924 - 1998), следует отметить, что мысль попробовать свои силы в поэзии пришла к нему еще в детстве. Она была обусловлена любовью к литературе в семье Старшиновых, где, по словам самого поэта, «после ужина мать чисто убирала стол, вся семья усаживалась за него, и кто-то из старших братьев или сестра читали вслух стихи. Чтение продолжалось два-три часа. Чаще всего это были стихи Пушкина, Лермонтова, Некрасова...»1. Еще не мечтая о поэтических вершинах, он посещал Московский дом художественного воспитания детей, где проводили занятия поэт-переводчик Б. Иринин и прозаик И. Рохтманов, и частыми гостями бывали настоящие мастера поэзии, например, М. Исаковский.
Но, пожалуй, определяющую роль в становлении поэта сыграли деревенские впечатления, которые он впитывал с раннего детства. Именно в деревне он очаровывался красотами реки, леса, поля, полюбив навсегда русскую природу и сельский уклад жизни. Однако время осознанного творчества приходит к нему одновременно с первым боевым опытом, в годы «единого призванья»2. В холодных, голодных, смертельно опасных условиях войны начинают рождаться, складываться, словно сами собой, стихи.
Традиция поэтического запечатления воинского подвига (ратного труда) в русской поэзии очень глубока. Достаточно вспомнить «Слово о полку Игореве». Да и современное стихосложение начиналось с од Ломоносова и Державина во славу побед русского оружия. При этом победа ассоциировалась, как правило, не с личным мужеством сверхгероев, повергающих в прах противника, но с идеей спасения родной земли от завоевателей.
Традиция эта, взяв начало в былинах безымянных сказителей, прослеживается в творчестве всех поколений русских поэтов. В качестве подтверждения такого тезиса можно назвать военную лирику Жуковского, Майкова, Пушкина, Давыдова, Лермонтова, Тютчева, Блока, Гумилева, Ахматовой, Есенина, Исаковского, Твардовского, Шубина, Орлова, Друниной, Рубцова и многих других авторов. Имя Николая Старшинова в этом ряду занимает вполне самостоятельное место.
Юрий Селезнев в предисловии к книге «Певец во стане русских воинов» отмечал: «Слово о воинской доблести предков в отечественной литературе всегда было словом о воинах-защитниках, воинах-освободителях. Русская поэзия - от древнейших исторических песен, былин, сказаний до наших времен - не знает ни темы завоевания, захвата, расправы, ни похвальбы и угроз. И это не литературный этикет, это традиция, то есть отражение в художественном слове реального исторического и нравственного опыта народа, его мироотношения».3
Следует отметить, что даже в творчестве поэтов, принимавших непосредственное участие в боевых действиях, и чьи имена напрямую ассоциируются с войнами, которые вела Россия (Давыдова, Лермонтова, Гумилева), военная тема не была главной. «...Не стоит преувеличивать «воинский пафос» Гумилева»4 - замечает современный исследователь его творчества В. Смирнов. И это справедливо уже потому, что стихотворений с военной тематикой у него относительно мало. Вышесказанное можно отнести и к большинству поэтов, чье творчество ассоциируется с Великой Отечественной войной (за исключением тех, чей жизненный путь оборвался на ней), в том числе и к Н. Старшинову.
Тем не менее вся русская поэзия 40-х годов XX века, как и литература в целом, в той или иной мере связана именно с темой Великой Отечественной войны. Это понятно. Быть участником и свидетелем трагических событий эпохи и абстрагироваться от них в творчестве невозможно.
Еще в 1942 году Алексей Толстой писал: «Война открыла новый этап, новый период советской литературы. Мы присутствуем при удивительном явлении. Казалось бы, грохот войны должен заглушать голос поэта, должен огрублять, упрощать литературу, укладывать в узкую щель окопа. Но воюющий народ все настоятельнее требует от своей литературы больших слов. И советская литература в дни войны становится истинно народным искусством, голосом героической души народа».
Начальный период творчества Н. Старшинова
Начальный период творчества Н. Старшинова Было бы прегрешением против истины утверждать, что поэтом Н. Старшинова сделала война. С. Орлов вполне определенно высказался по этому поводу за все военное поколение: «В критике принято утверждать, когда говорится о поэтах военного поколения, что их сделала поэтами война. Но это не совсем так. Поэтами рождаются и становятся вопреки войне, а не с помощью ее» 42. Все-таки, поэтами рождаются. Еще подростком, в предвоенные годы, он посещал литературное объединение, история сохранила нам и некоторые примеры его творчества той поры -конечно, по-детски наивные и неуклюжие. Сам он вспоминал: «До войны я был мальчишкой, и мечты были разные. Стихи писал, даже как-то послал одно в "Пионерскую правду"...».43 Потом резко наступил период взросления - ночи, проводимые на крыше родного дома с щипцами для тушения зажигательных бомб, способствовали быстрому взрослению. В одном из интервью он отметил: «Годы войны в моей судьбе и в литературной биографии, как фундамент у дома, основа его».44 Похожую мысль другими словами высказал С. Мнацаканян : «...Н. Старшинов стал поэтом не после войны, а вернулся с войны поэтом».45 Но ни этот год, ни последовавшие за ним несколько месяцев учебных лагерей не оставили заслуживающих внимания поэтических строк, во всяком случае по мнению их автора. Свое двухтомное собрание избранных произведений, вышедшее в 1989 году и тщательно им самим подготовленное, Н. Старшинов открывает стихотворением, датированным 1943 годом. Поскольку принципом построения собрания является строгая хронологичность в расположении произведений, следует сделать вывод, что начиная именно с этого стихотворения автор считает свое творчество достаточно зрелым, чтобы быть представленным читателю. Стихотворение это удивительно символично: Уткнулся в тучу месяц тонкорогий. То пылью ветер бросит, то дождем. Сегодня мы прифронтовой дорогой Всю ночь, как заведенные, идем.
Длиннее и темнее стали ночи. Но в отсветах пожара видны мне Разбитые танкетки у обочин С фашистскими крестами на броне. Повалены, обуглены деревья. Трава и та до пепла сожжена. Вон справа, на холме, горит деревня, -С нее и начинается война. Идем, и притупляется усталость. Ряды плотней, и глуше голоса... До фронта километра два осталось, А значит, и до боя - полчаса. (Т. 1, с. 13) Кроме того очевидного факта, что оно принадлежит перу уже "не мальчика, но мужа" (хотя его автору всего восемнадцать), из этих четырех четверостиший можно извлечь еще несколько фактов именно символического значения.
Во-первых, это первое физическое приближение автора к войне как к фронту. Для него с горящей справа деревни война и начинается. То, что начало войны с абсолютной точностью совпадает у автора с началом зрелого творчества, вряд ли можно считать случайным совпадением.
Во-вторых, автор, вернее, его лирический герой, вступает в войну, когда самые страшные для страны первые два года великой битвы миновали, и наша армия наступает, - у обочин видны разбитые немецкие танкетки. И если проследить военную тему в творчестве поэта специально с точки зрения военной тактики, очевидно вырисовывается постоянное стремление вперед, то есть наступление. Кроме того, его военная лирика, несмотря на откровенное неприятие смерти как таковой, глубоко оптимистична. Лирический герой Старшинова - это уже солдат-освободитель, не сомневающийся в конечной победе; за его спиной не только выстоявшая Москва, но и Сталинградская битва, а впереди -Берлин.
Традиции поэтического осмысления экологических вопросов
Прежде всего, необходимо отметить, что природа в различных ее проявлениях присутствует практически во всех произведениях поэта, независимо от их жанровой и тематической направленности: и во фронтовых стихотворениях, и в любовной, философской, гражданской лирике, и в поэмах, и в статьях. На это обратил внимание еще Юрий Иванов - один из первых исследователей его творчества: «Поэты с обостренным чувством родины всегда находятся в близких отношениях с природой. У Николая Старшинова нет, пожалуй, ни одного стихотворения, сюжетная ситуация которого разворачивалась бы в абстрактном пространстве. Образы природы лежат в основе его поэтики».1
Лейтмотив творчества Н. Старшинова можно охарактеризовать словами М. Пришвина: «Дом моего таланта - это природа».2
При этом термин природа следует понимать в более узком по сравнению с академической трактовкой смысле:
«Природа ... естество, все вещественное, вселенная, все міроздание, все зримое, подлежащее пяти чувствам...»3
"Природа, 1) в широком смысле - всё сущее , весь мир в многообразии его форм; употребляется в одном ряду с понятиями: материя, универсум, Вселенная. 2) Объект естествознания. 3) Совокупность естеств. условий существования человеческого об-ва; "вторая П." - созданные человеком материальные условия его существования.4
В бытийном урбанизированном сознании современного Homo sapiens понятие природа ассоциируется, как правило, только с «первой природой», находящейся не столько в единстве, сколько в борьбе со своей противоположностью - «второй природой». Именно это противостояние естественного, т.е. природного и искусственного, т.е. происходящего в результате деятельности человека, столь стремительно возрастающее (особенно в двадцатом веке), и привело к смещению самого понятия «природа» в сторону живой природы. Причем, если понимание термина природа сужено в общественном сознании по сравнению с научным, то понятие живая природа трактуется, наоборот, шире, чем в биологии. В него включается не только то, что питается и размножается, но и все стихии, а также элементы ландшафта, если они не связаны с цивилизацией или, конкретнее, с городом.
Это своеобразное возвращение к мифологическому сознанию античного человека, одушевлявшего окружающий мир по причине полной от него зависимости, скорей всего объясняется научно-технической революцией, которая привела к тому, что теперь сам окружающий мир зависит от человека. (Ведь если реку можно убить, значит, она живая.)
Поскольку восприятие природы не как всего сущего, а лишь той его части, которая отделена от цивилизации, прочно укоренилось в общественном сознании, именно в такой интерпретации этот термин используется в данном исследовании.
История взаимоотношений природы и цивилизации отчетливо прослеживается в русской философской лирике. А. Македонов в своей работе о Заболоцком неоднократно сопоставляет его с Тютчевым, подчеркивая громадную разницу между поэтами именно в отношении к природе: «Для Тютчева человек перед лицом природы «беспомощное дитя» и он тонет в ее «бездне», хотя рождается из нее и подымается над ней. Для Заболоцкого человек - победитель природы, строитель дорог, не только частица и дитя природы, но и ее преобразователь, «мудрец» и «педагог», и разумный хозяин, и любящий друг».5
Сам Заболоцкий в статье «Почему я не сторонник абстрактной поэзии» так сформулировал свое понимание природы и человека: «Я -человек - часть мира, его произведение. Я - мысль природы и ее разум. С моей помощью природа преобразует себя, совершенствуется, улучшается... Усилия лучшей части человечества, которое... мужественно проникает в тайники природы и преобразует ее - все это знаменует новый, лучший этап мировой жизни со времени ее возникновения».6
Это убеждение нашло поэтическое выражение в известном стихотворении поэта «Читайте, деревья, стихи Гезиода...»: «Мы, люди -хозяева этого мира, / Его мудрецы и его педагоги...»7
Портреты любимой
Образ любимой в лирике Н. Старшинова дуалистичен и соотносим с перипетиями личной жизни поэта. Однако главные ценимые им в женщине черты: чистота души, светоносность, «скромная красота» -составляют неотъемлемую сущность любимой на протяжении всего творчества. Это позволило Ю. Иванову говорить о «собирательности» данного образа: «В женском портрете поэт подчеркивает характерные приметы одного и того же облика. Черты этого собирательного женского портрета обильно рассыпаны на страницах книги любви. Любовная поэзия Старшинова - часто все тот же рассказ о судьбе русской женщины - матери, сестры, поэтизация народного характера»28.
Тем не менее, поэт создал два портрета любимой женщины. Первый из них писался с Юлии Друниной, причем не только в те «тринадцать самых лучших лет» (Т. 1, с. 143), которые они были вместе, но и годы спустя после трудного расставания. Второй портрет я бы назвал вслед за Ю. Ивановым «собирательным». Портреты эти кроме общих характерных черт, названных выше, имеют черты индивидуальные, обусловленные прежде всего фактором времени.
Жизненные пути Н. Старшинова и Ю. Друниной удивительно похожи даже с учетом того, что война вообще нивелировала судьбы людей. Они родились в один год, посещали в детстве одну литературную студию; оба были комиссованы из армии после тяжелых ранений и пришли в Литературный институт в середине учебного года; оба проучились в нем гораздо больше положенного; оба стали известными поэтами, лауреатами многочисленных премий и наград, и оба до конца дней остались верны идеалам своей юности, даже когда общество от этих идеалов отказалось.
Похожи не только судьбы, порой удивительным образом перекликаются и стихи этих поэтов, хотя, конечно, «женское начало» в них имеет разную природу. Сравним два четверостишия: И даже в криках и в дыму, Под ливнем и огнем В окопе тесно одному, Но хорошо вдвоем. Мети метель, мороз морозь, Дуй, ветер, как назло, Солдатам холодно поврозь,
А сообща - тепло. (Т. 1, с. 57) Тема, идея, размер, ритм - совпадает все. Несмотря на то, что в стихотворении «Приходит мокрая заря...» Ю. Друниной, речь, в общем-то, идет о взаимоотношениях на войне мужчины и женщины, а не просто солдат.
«Вот нить суровой дружбы нашей» (Т. 1, с. 143) - писал Н. Старшинов в «Стихах о бывшей любви», вспоминая то, что их связывало. И только в следующих строфах речь шла о «нити любви» и «нити привычек». По нашему убеждению, стихов о «бывшей любви», если «бывшая» понимать как «прошедшая», «минувшая», написать нельзя, так как нет повода к стихам. «...Любовь еще, быть может,/ В душе моей угасла не совсем»30 - вот гениально обозначенное состояние души поэта, при котором она наиболее «продуктивна» в плане любовной лирики. Не об этом ли состоянии души говорит заключительная строфа стихотворения «Стихи о бывшей любви», которое по объему и построению вполне может быть отнесено к жанру малой поэмы и написано уже в 1964 году, почти через десять лет после расставания: Ну а память? А песни? А радости? Все не в счет! А тревоги? А раны? А трудности? Все вчера!.. Лишь камыш раздвигая, Течет она и течет, Все течет, все течет
Фронтовая река Угра...(Т. 1, с. 147) Полагаю, об этом, ведь «река любви» - сквозная метафора в лирике поэта.
Любовь, подкрепленная «суровой дружбой» и общей солдатской судьбой, конечно, «больше, чем любовь». К тому же этот «портрет» в основном был создан в годы юношеского максимализма. Потому и образ любимой здесь поднят на недосягаемую высоту: Да и правда, с такой красивой, Скромной, строгою красотой, С откровенною и простой, Можно встретится
Лишь в России. (Т. 1, с. 62) Говоря словами И.А. Ильина, «любовь его есть любовь к совершенству любимого...» . Стихотворение «Даже в детстве...», из которого взяты вышеприведенные строки, в первом сборнике поэта «Друзьям» имело посвящение «Юле». В более поздних изданиях посвящение было снято автором, скорее всего, по личным мотивам, но этому можно дать и другое объяснение. Дело в том, что образ, «срисованный» с конкретного человека, тем не менее, практически лишен конкретных черт, зато несет в себе характеристику всего поколения «светлокосых солдат»: «Ты шла под пули, раненых спасая...» (Т. 1, с. 42), «Ты горячей своею кровью / Обожгла родные снега» (Т. 1, с. 61) и т.д. Видимо, для только что вернувшегося с войны «поколения победителей» общее было важнее частного.
