Содержание к диссертации
Введение
Глава I Тематическое своеобразие произведений В.С.Маканина 18
Глава 2 Герои нашего времени: от «серединного» человека к андеграундному писателю 72
Глава 3 В поисках автора 111
Глава 4 «Абсолютно стройный космос»: сюжет и композиция произведений B.C. Маканина 160 222
Заключение
Библиография 228
Приложение № 1 Произведения B.C. Маканина 243
Приложение № 2 Встреча B.C. Маканина со студентами, аспирантами и преподавателями Московского городского педагогического университета 19 апреля 2004 г 248
- Тематическое своеобразие произведений В.С.Маканина
- Герои нашего времени: от «серединного» человека к андеграундному писателю
- В поисках автора
- «Абсолютно стройный космос»: сюжет и композиция произведений B.C. Маканина 160
Введение к работе
Многочисленные произведения современного прозаика В.С.Маканина в совокупности своей образуют некое единство, которое обладает определенными формальными признаками и характеризуется общностью содержательного наполнения. Форма и содержание произведений Маканина отличаются настолько яркой индивидуальностью, что позволяют без труда опознать его стиль и манеру в многокрасочной палитре современной русской литературы. Совокупность произведений писателя образует уникальный художественный мир, сложность и богатство которого делают Маканина одним из лидеров современной прозы.
В литературоведении понятие художественного мира прежде всего относят к отдельному произведению. Д.С.Лихачев назвал свою статью 1968 г. «Вігутренний мир художественного произведения» (68)1. Однако слово «мир» используется в литературоведении и в ином, более широком значении - как синоним творчества писателя: мир Пушкина, Лермонтова и т.д. (154, с. 158). Соответственно слова Д.С.Лихачева: «Внутренний мир произведения словесного искусства (литературного или фольклорного) обладает известной художественной целостностью. Отдельные элементы отраженной действительности соединяются друг с другом в этом внутреннем мире в некоей определенной системе, художественном единстве» (68, с. 74), - эти слова можно соотнести не только с одним произведением, но и с совокупностью текстов одного автора. И.А.Есаулов определяет понятие художественной целостности произведения как «художественный мир, не сводимый к сумме составляющих его элементов и неразложимый на них без остатка» (148, стлб.1181), что ведет за собой идею бесконечности анализа, неисчерпаемости произведения.
«Несводимость» художественного мира Маканина «к сумме составляющих его элементов» отмечают многие исследователи. В частности,
1 В скобках указывается номер источника по «Библиографии» и, если необходимо, страница.
Т.Толстая утверждает: «Каждое из них [произведений Маканина — Е.К.] может быть истолковано вполне традиционно и лишь в совокупности с другими открывает новое качество, каждое из них - про одно, а все вместе -про другое» (105, с.82). Критик И.Соловьева еще глубже определяет суть творчества Маканина: «Есть понятие: «мир художника», «мир писателя». Мы им пользуемся, превратив термин в комплимент и в штамп. Применительно к прозе Маканина термин восстанавливается в своем достоинстве, имеет смысл. Соседством произведений разных лет в самом деле выстраивается некоторый мир. В нем развивается еще и собственный общий сюжет, собственная общая фабула, лишь отчасти и глухо выражающая себя в перипетиях того или иного сюжета той или иной повести. Повести выходят, как в драме выходят новые персонажи, с чьим появлением что-то высвечивается или переламывается в ситуации. Общая внутренняя фабула творчества движется перед нами, занимая и тревожа» (137, с.551).
Яркий дар и неиссякаемый талант Маканина привлекает внимание многих исследователей. Особенно активными поисками отмечены последние годы, когда одна за одной появились несколько диссертаций, начало которым положила работа Е.Г.Бегалиевой в 1992 г. (29). К августу 2005 г. по творчеству Маканина было защищено 8 диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук и одна работа (Т.Н.Маркова (33)) на степень доктора.
Тематика исследований обширна: от целостных работ по поэтике (С.Ю.Мотыгин (35), Е.В.Дмитриченко (30), Т.Н.Чурляева (37)) до тщательного анализа жанровых (Т.Ю.Климова (32)) и языковых сторон (О.Н.Шевцова (38)) маканинской прозы. Много сделано в области сравнительного литературоведения. Исследователи не только сопоставляют творчество Маканина и других современных авторов (Е.Г.Бегалиева (29), Н.С.Балаценко (28)), но и включают имя писателя в традицию русской классической литературы (Е.В.Паниткова (36)). Первая докторская диссертация о Маканине основана на анализе и сравнении «формотворческих
тенденций в прозе конца XX века», где в качестве образцов привлечены тексты В.Маканина, Л.Петрушевской и В.Пелевина (33).
Теперь несколько слов о наиболее интересных диссертационных работах. Тема С.Ю.Мотыгина - «Поэтика В.С.Маканина» (35) - диктует широкий охват материала и его анализ на нескольких уровнях художественной системы. Первостепенную важность Мотыгин придает рассмотрению проблем периодизации маканинского творчества, выявлению специфики воплощения авторской позиции. Литературовед проанализировал философско-эстетические основы поэтики Маканина, исследовал эволюцию жанровых форм в творчестве писателя. Отталкиваясь от начала творческой деятельности Маканина - романа «Прямая линия» (1965)2, Мотыгин широким охватом рассмотрел прозу 70-80-х гг. и остановился на подробном анализе «Лаза» (1991) и эссеистических произведений («Сюжет усреднения» (1991), «Квази» (1993)). Особенно интересными кажутся находки Мотыгина в области мифопоэтики (сказочные и христианские мотивы в «Прямой линии») и в семантике метафоры «лаз» (исследование семантического поля на основе оппозиций «верх - низ», «тьма - свет» и т.д.). Диссертация Мотыгина была первым русскоязычным монографическим исследованием творчества Маканина.
Знаменательно, что после целостной работы Мотыгина появляется диссертация, направленная на изучение исключительно «стилистических функций знаков препинания» (38), где произведения Маканина скорее служат лишь удобным материалом для анализа современных тенденций в развитии русской пунктуации. Однако чисто лингвистическая работа О.Н.Шевцовой предоставляет неоценимый материал для анализа языкового уровня маканинской поэтики. Внимательное, въедливое чтение тридцати произведений Маканина, проведенное Шевцовой, обилие примеров употребления скобок, двоеточий, неполных предложений, особенностей
2 Здесь и далее после первого упоминания в диссертации произведения Маканина в скобках указывается год его первой публикации.
синтаксиса - все это подчеркивает необычность и важность формы для творческой манеры писателя.
Другой исследователь, Т.Ю.Климова (32) также сосредоточилась на формальной стороне поэтики Маканина, но выбрала уже чисто литературоведческую проблему. Климова рассматривает жанр притчи в аспекте «адаптации канонической жанровой формы в постмодернистском сознании В.С.Маканина» (3\, с.1) и выявляет эволюцию притчи и притчевости в произведениях писателя 70-90-х гг.: «Голоса» (1980), «Гражданин убегающий» (1984), «Голубое и красное» (1983), «Антилидер» (1984), «Предтеча» (1982), «Утрата» (1987), «Кавказский пленный» (1994) . Помимо жанра притчи Климова касается проблемы разграничения жанров басни, анекдота, мифа, легенды, новеллы, эссе и афоризма в прозе Маканина, а также предлагает свою точку зрения на творческий метод, в котором работает писатель, - литературовед говорит о магическом реализме.
«Проза позднего Маканина» - тема диссертации Е.В.Дмитриченко (30), которая обратила внимание на антиутопические тенденции в произведениях 90-х гг. Наиболее подробно исследователь рассматривает мотивную структуру, ритм прозы, пространственную организацию произведений Маканина. Также не обойдены вниманием герой и автор. Особенный интерес представляет проведенный Дмитриченко анализ ритма маканинской прозы, который лежит в основе любого произведения писателя и реализуется в повторении мотивов, сюжетов, в ведении музыкального фона (упоминание пения и тексты песен, звуки музыкальных инструментов), в игре со шрифтами и в «пунктуационных сбоях» (30, с. 16), в частности, в употреблении скобок.
В 2004 г. была защищена работа, появлению которой способствовало настойчивое употребление реминисценций и аллюзий из классической литературы в произведениях Маканина 90-х гг. Е.В.Паниткова рассмотрела
3 «Кавказский пленный» - одно из немногих произведений Маканина, в котором присутствует авторская датировка: июнь - сентябрь 1994 г. В диссертации в скобках указывается 1994 г. Впервые рассказ был опубликован в апреле 1995 г.
традиции Ф.М.Достоевского и М.А.Булгакова в творчестве писателя (36). В параллели Маканин - Достоевский исследователь сосредоточила внимание на феномене двойничества и проанализировала с этой точки зрения «Гражданина убегающего», «Голубое и красное», «Отставшего» (1987), «Утрату» и «Стол, покрытый сукном и с графином посередине». Сравнение принципов поэтики Маканина и Булгакова привлекло литературоведа с точки зрения соотношения реальности и фантастики в их произведениях. Паниткова сопоставляет «Дьяволиаду» и «Сюр в Пролетарском районе» (1991), сравнивает реальное и фантастичное в «Мастере и Маргарите» с «Лазом» и романом «Андеграунд, или Герой нашего времени» (1998).
Диссертация Т.Н.Марковой «Формотворческие тенденции в прозе конца XX века (В.Маканин, Л.ГТетрушевская, В.Пелевин)» (33) на соискание ученой степени доктора филологических наук была защищена в 2003 г. Обращает на себя внимание то, что первая докторская диссертация о Маканине не является монографическим исследованием. Творчество писателя рассматривается в контексте прозы конца XX века, в частности в сопоставлении с творческими принципами Л.Петрушевской и В.Пелевина. Во-вторых, интерес для исследователя прежде всего представляет формальная сторона поэтики Маканина. Таким образом, налицо две магистральные тенденции в изучении творчества писателя: наибольший материал накоплен в анализе творчества Маканина в контексте современного литературного процесса и в исследовании формальных основ его поэтики.
Маркова начинает анализ формотворческих тенденций с языкового уровня художественной системы, в частности, рассматривает «речевые модели в прозе конца XX века» (33, с.9). Анализ явлений «концептуализации ключевых слов-образов и метафоризации повествования» (33, с.9), а также «оразговоривание» книжных текстов» (33, с. 10), использование нетрадиционных синтаксических моделей приводят исследователя к выводу о новом типе взаимодействия автора и героя в прозе Маканина: идет «двуединый, двунаправленный процесс объективации повествования
рассказчика и субъективации авторского повествования» (33, с. 11), что приводит к «утверждению нового (смешанного) объектно-субъектного способа организации повествования» (33, с. 11). Свой вывод Маркова подкрепляет анализом «Голосов». Также исследователь рассмотрела ключевые образы (тоннель, стол) и лейтмотивы (зов, утрата, копание) в повестях Маканина «Утрата» и «Стол, покрытый сукном и с графином посередине».
После исследования речевого уровня Маркова переходит к особенностям изображения человека в русской прозе конца XX века и определяет процесс «расщепления характера» (33, с.21), при котором психологизм реализуется в тексте лишь посредством внесубъектных форм выражения. Соответственно главной формой раскрытия «усредненного» сознания в прозе Маканина становится «конфузная ситуация» (прием остранения), когда «писателю удается показать живого4, незавершенного человека, избегая типажей и обобщений» (33, с.22).
В главе «Жанровые конструкции в прозе конца XX века» Маркова одним из основных процессов в современной литературе называет «активизацию архаичных жанровых тенденций» (33, с.34), в свете чего рассматривает «Притчу и притчевость» в рассказе «Кавказский пленный» и в повести «Буква «А» (2000). Заканчивает главу Маркова обращением к антиутопиям конца XX века, где наряду с «Днем бульдозериста» В.Пелевина и «Новыми Робинзонами» Л.Петрушевской рассматривает повесть «Лаз».
Активное изучение творчества Маканина сейчас сосредоточено в диссертационной «среде». Соответственно посвященные ему монографии в большинстве своем являются переработанными диссертациями. В 2001 г. С.Ю.Мотыгин выпустил книгу «Прямая линия?..» (47), в которой сохранил структуру и материал своей диссертации. Точно так же поступила Е.В.Дмитриченко - книга «Проза позднего В.Маканина (в контексте антиутопических тенденций XX века)» (44). Т.Н.Маркова на основе
4 Здесь » далее в цитатах, кроме особо оговоренных случаев, курсив B.C. Маканина.
диссертации издала книгу «Современная проза: конструкция и смысл (В.Маканин, Л.Петрушевская, В.Пелевин)» (46).
В отличие от монографий, в основе которых лежит диссертация, следующие работы носят компилятивный характер: в них поэтика Маканина рассматривается лишь в одном из аспектов, необходимых для данного исследования, и наряду с его именем ученые включают в книгу других авторов, чьи творческие принципы соответствуют выбранной теме анализа. Таким способом построена работа С.В.Переваловой «Особая география памяти» (Образ автора в русской прозе 1970-1980-х гг.: В.П.Астафьев, В.Г.Распутин, В.С.Маканин)» (48), в которой глава о Маканине не содержит сравнений с творчеством Астафьева и Распутина, но рассказывает об особенностях проявления авторской позиции в «Голосах», «Где сходилось небо с холмами» (1984) и в романе «Один и одна» (1987). В 2003 г. Перевалова переработала главу из «Особой географии памяти» и выпустила отдельную книгу «Проза В.Маканина: традиция и эволюция» (49), куда дополнительно включила главу об «Андеграунде» и рассмотрела роман с точки зрения взаимодействия автора и героя. Однако не только образ автора интересовал литературоведа. Перевалова провела замечательную работу по выявлению в тексте романа «знаков-образов» (49, с.81) русской культуры: литературы, живописи, музыки, философии, - которыми до предела насыщен текст «Андеграунда».
М.П.Абашева одну из глав своей книги «Литература в поисках лица: Русская проза в конце XX века: становление авторской идентичности» (39) назвала «Владимир Маканин: формулы самопознания» (39, с.59-94). Исследователь сосредоточила свое внимание на рассмотрении «Андеграунда» как «метатекста», т.е. романа о писателе (39, с.20), и попыталась определить позицию автора в нем через анализ «повторяющихся повествовательных структур» (39, с.61). Во втором разделе главы о Маканине исследователь проанализировала «самоопределение» (39, с.61)
автора в романе «Портрет и вокруг» (1978) и повести «Удавшийся рассказ о любви» (2000).
Особого внимания заслуживает небольшая работа крупного лингвиста Ю.Н.Караулова под названием, на первый взгляд не связанным с творчеством Маканина: «Словарь Пушкина и эволюция русской языковой способности» (45). Здесь проведен увлекательный эксперимент: как бы прочитал рассказ писателя XX века просвещенный читатель начала XIX и в какой бы степени для него открылась смысловая система рассказа. В качестве образца современной прозы Караулов выбрал «Человека свиты» (1982) Маканина и по ходу решения своей главной задачи провел всесторонний лингвистический анализ этого текста. Занимаясь исключительно языковедческим исследованием буквально каждого слова в повести с точки зрения его употребительности и семантической ясности в первой трети XIX века, Караулов выходит на чисто литературоведческую проблему образа автора, рассматривает композиционные приемы и характеризует конфликт и идею рассказа.
Наряду с диссертациями и монографиями неоценимую услугу «маканиноведению» оказывают научные литературоведческие статьи. Первой серьезной работой о Маканине можно считать статью С. и В. Пискуновых «Все прочее - литература» (78), опубликованную в 1988 г., сразу после выхода трех классических маканинских вещей: «Отставшего», «Утраты» и «Одного и одной». Статья начинается с подробного анализа критических работ о Маканине, далее Пискуновы анализируют мотивігую структуру, выводят из нее хронотоп произведений писателя, после этого обращаются к особенностям сюжета и жанра и рассматривают парадигму автор - герой — читатель. Подробный анализ романа «Один и одна» приводит Пискуновых к вопросу о принципах изображения человека в прозе Маканина. Из вышеперечисленного видно, что Пискуновы коснулись всех сторон поэтики писателя.
С конца 90-х гг., когда позиции Маканина в современной литературе окрепли, он стал одним из лидеров русской прозы, в научных сборниках публикуется большое количество статей, посвященных его творчеству. Литературоведов интересует как формальная (статьи Л.К.Вальбрит (54), М.Я.Дымарского (58), С.М.Одинцовой (72, 74), В.Д.Серафимовой (81), Т.Н.Чурляевой (87), А.В.Шаравина (89, 90), А.Г.Прокофьевой (79) и др.), так и содержательная (статьи М.П.Абашевой (51), В.В.Иванцова (59), Т.П.Комышковой (61), И.В.Монисовой (70), С.В.Переваловой (77), Е.Л.Соловьевой (82), Г.П.Толпаевой (85), Ч.Улофссон (86), А.Г.Щитова (91) и др.) стороны его произведений.
Особенно большую группу составляют статьи, в которых производится сопоставительный анализ творчества Маканина и другого современного или классического автора. Публикация подобных статей вместе с диссертацией Е.В.Панитковой говорит об активном процессе включения творчества Маканина в систему современного литературного процесса и о рассмотрении его поэтики в сопоставлении с классическими произведениями русской литературы. Таким образом, художественный мир Маканина стал одним из звеньев единой цепи развития русской литературы XIX - XXI вв. Литературоведы сравнивают творчество Маканина с произведениями Ф.М.Достоевского (Е.Краснощекова (63), К.Д.Гордович (56), А.И.Новоселов и Б.Ю.Улановская (71)), Л.Н.Толстого (Т.Л.Рыбальченко (80)), Л.Андреева (Е.В.Срабова (83)), Е.Замятина (Е.В.Дмитриченко (57)), А .Белого (К.Д.Гордович (56)), М.Горького (Н.В.Алексеева (52)), В.Шаламова (Т.Ю.Климова (60)), М.Пришвина (К.Д.Гордович (56)), В.Шукшина (Л.К.Вальбрит (55), А.И.Солженицына (С.М.Одинцова (73)) и др.
С 80-х гг., когда Макании стал активно печататься в «толстых» журналах, публикация каждого из его произведений вызывала шквал критических статей. О нем высказывались самые известные критики: В.Бондаренко (100, 101), Л.Аннинский (94), Н.Иванова (109-112). А.Латынина (120-124), М.Липовецкий (125, 126), А.Немзер (130-133),
И.Роднянская (134, 135), К.Степанян (138) и др. Среди множества статей взвешенностью позиции и вдумчивостью в самые глубокие процессы художественного мира Маканина отличаются работы И.Роднянской «Незнакомые знакомцы» (134) и «Сюжеты тревоги» (135) и статья Л.Аннинского «Структура лабиринта» (94).
Зарубежное литературоведение также активно занимается изучением творчества Маканина. Его произведения конца 80-х гг. оказались созвучны пониманию славистами процессов гласности и перестройки, и поэтому сначала анализ «Утраты» или «Отставшего» большей частью опирался на политические трактовки. Однако политическая подоплека не мешала исследователям отмечать художественные достижения Маканина. C.Dowsett (157) рассматривает повесть «Утрата» как «постмодернистскую аллегорию» и выстраивает «аллегорическую схему» передвижений ее героев сквозь время. Особенное внимание исследователь уделяет образам реки и подкопа из легенды о Пекалове. N.L.Peterson в своей статье «Решения Владимира Маканина по проблеме утраты прошлого»5 (159) дает краткую характеристику произведениям Маканина 70 - 80-х гг. и подробно останавливается на анализе проблематики и композиционного построения повестей «Где сходилось небо с холмами» и «Утрата». Особо исследователь отмечает музыкальное построение композиции в «Где сходилось небо с холмами», «оркестровку повествования» (159, с.354) и «повествователыгую полифонию» (159, с. 355) в обеих повестях как средство взаимопроникновения прошлого и настоящего. По мнению S.Dal ton-Brown (156), главной темой творчества Маканина является тема «вины в контексте жестокости» (156, с.223), которую писатель реализует прежде всего посредством создания образов русских интеллигентов. Под этим углом зрения исследователь рассматривает романы «Портрет и вокруг», «Один и одна», повести «Отставший», «Лаз», «Долог наш путь» (1991), «Сюжет усреднения» и рассказ «Иероглиф» (1991).
5 Здесь и далее перевод с англ. мой. -Е.К.
Публикация романа «Андеграунд, или Герой нашего времени» подвигла G.S.Smith на написание статьи «На странице и на снегу» (162), в которой литературовед попытался определить место и время развития событий, охарактеризовать героев с точки зрения их тендерных ролей. Роман настолько плотно населен персонажами, время ведет себя настолько непредсказуемо, что не только западный славист, но и российский критик А.Немзер в статье с говорящим названием «Когда? Где? Кто?» (132) попытался создать «краткий путеводитель» по роману.
Среди статей зарубежных славистов выделяется книга P.Rollberg'a «Аутсайдеры Владимира Маканина» (160), которая является первой по времени публикации монографией о творчестве Маканина: книга Роллберга была издана в 1993 г. в США. Она состоит из двух частей, в первой из которых речь идет о наиболее общих принципах поэтики Маканина, а вторая содержит подробный анализ «Утраты». После биографии Маканина и краткого очерка о его ранних работах исследователь определяет мотивную структуру прозы Маканина и подробно рассматривает каждый из мотивов на примере большого количества рассказов, повестей и романов от «Прямой линии» до «Лаза». Главной особенностью сюжета Маканина Роллберг видит то, что в основе любого произведения лежит формула, которая математически точно решается в процессе развития действия. В «Утрате», «Отставшем» и «Лазе», по мнению исследователя, Маканин открывает для себя художественные возможности мифа. При рассмотрении «Утраты» литературовед сосредотачивается на анализе идейного наполнения повести, исследует ее композицию, поэтику заглавия, внимательно изучает языковые особенности повествования и мифопоэтический контекст. В целом работа Роллберга отличается широким охватом материала и целостным подходом к анализу формы и содержания прозы писателя.
После анализа работ, посвященных исследованию творчества Маканина, следует отметить, что большинство из них строятся на интерпретации как принципе рассмотрения художественного произведения.
«Истолкование текста, направленное на понимание его смысла» (148, стлб. 305), лежит в основе рассмотрения произведений современной литературы. Анализ современной, актуальной словесности подчинен необходимости адекватного толкования художественного произведения, что позволяет сформулировать ответ на вопрос «о чем» тот или иной текст. Однако интерпретирующая деятельность не отменяет возможности научного анализа произведения. По словам Д.С.Лихачева, интерпретация - это стержень науки о литературе: ее гибкий, лишенный твердости центр, окруженный более точными научными дисциплинами, которые составляют для интерпретации как бы «жесткие ребра» (цит. по 154, с. 289). Соответственно корректная интерпретация того или иного текста может привести к формированию определенной научной концепции, которой присущи такие признаки, как системность, логическая стройность, обобщение. Согласно «Большому толковому словарю русского языка» концепцией называется «система связанных между собой и вытекаюпщх один из другого взглядов на то или иное явление» (143, с. 454). Из критических и литературоведческих исследований прозы Маканина концептуальным содержанием отличаются диссертация Т.Н.Марковой (46), книги С.В.Переваловой (48, 49) и P.Rollberg'a (160), статья С.Пискуновой и В.Пискунова (78).
Исходя из вышесказанного, можно определить, что поэтика Маканина изучена довольно хорошо. Однако, как это часто бывает с авторами «живой классики», появляются новые произведения, которые дополняют или изменяют сложившиеся представления о творчестве писателя. Маканин продолжает плодотворно работать по сей день, его новые вещи почти всегда вызывают массу откликов и суждений. Умение развить скрытые проблемы и темы, находить в себе достаточный потенциал для нового неожиданного поворота художественной мысли, умение не остановиться на достигнутом, а идти дальше определяют сильный, волевой характер таланта Маканина. В одном из своих немногочисленных интервью писатель уподобил процесс творчества росту дерева: «Это как дерево. Оно достигает определенного
возраста и начинает выбрасывать ветки, одну, другую, пять, семь. Потом наступает момент - ветвей больше быть не может. Опять же, очень тяжелый момент: либо ты будешь повторяться, либо что-то предпримешь, чтобы ствол поднялся, и тогда ты сможешь выбросить целый ярус новых ветвей. Для роста твоего «я» важно, чтобы ствол пошел. Тогда, на новом уровне ветви сами пойдут. Тогда проблема написания романа, повести, рассказа решается сама собой. Не в том суть писателя, чтобы разродиться очередной вещью, а в том, чтобы выбросить ствол еще выше над ярусом, который уже был у него» (23, с.7).
Таким новым «ярусом ветвей» стал роман «Андеграунд, или Герой нашего времени», опубликованный в 1998 г. Никогда ранее мастер малых жанров Маканин не писал столь объемный, нятисотстраничный труд о российской жизни. Роман вобрал в себя не только произведения 90-х гг. (как признался Маканин, «Кавказский пленный», «Стол, покрытый сукном и с графином посередине», «Квази» - «это все маргиналии романа; то, что было написано на полях» (23, с. 12)), но и мотивы, темы, идеи всего предыдущего творчества писателя. Критик Е.Ермолин назвал «Андеграунд» «последним» романом Маканина, имея в виду его финальность, завершенность: «Роман выглядит как закономерный плод творческой эволюции автора, как некое увенчание и - одновременно - крайнее усугубление излюбленных устремлений и мотивов» (107, с.322).
Важность романа «Андеграунд» для понимания художественного мира Маканина несомненна. Однако авторы диссертаций уходят от анализа его содержания и формы. Мотыгин в 2001 г. выпустил монографию «Прямая линия?..» (47) и закончил ее анализом «Кавказского пленного», рассказа, опубликованного в 1995. Дмитриченко (44) не уделила достаточного внимания «Андеграунду», хотя тема катастрофического существования человека в период бурных социальных перемен звучит в романе в перипетиях судьбы Леси Дмитриевны, бывшей партактивистки, в борьбе общажников за лишние «кв. метры», в убийствах Петровича, его
принудительном лечении и т.д. Тема диссертации ГГанитковой («Традиции русской классики в творчестве В.С.Маканина 1980-1990-х гг.: Ф.М.Достоевский, М.А.Булгаков» (36)) настоятельно требует обращения к «Андеграунду», само название которого - прозрачная реминисценция к «Запискам из подполья» Достоевского (under-ground - под-полье). Двойничество, систему которого у Маканина и Достоевского сопоставляет исследователь, наиболее ярко проявляется именно в образе Петровича и его брата Вени из «Андеграунда». Однако Паниткова не упоминает роман в главе, посвященной Достоевскому. Маркова во «Введении» к своей работе изначально определила отказ от монографического принципа исследования творчества Маканина, Петрушевской и Пелевина (33, с. 8) и сосредоточилась на изучении «малой прозы» (рассказы и повести) этих авторов (33, с.5).
Исходя из вышеизложенного, актуальность данной работы определяется наиболее полным изучением научных концепций и интерпретаций прозы Маканина в сочетании с аналитическим исследованием художественной системы романа «Андеграунд, или Герой нашего времени» на всех уровнях (тематическое своеобразие, образ героя, способы выражения позиции автора, сюжетно-композиционные особенности). Роман не только получает научное истолкование, но и дает основание по-новому осветить весь контекст творчества B.C. Маканина. Таким образом, осмысление «последнего» романа меняет представление о художественном мире писателя, принципах его целостности и гармоничности.
Целью исследования является анализ художественного мира B.C. Маканина как внутренне обусловленного целостного единства через призму различных концепций и интерпретаций его творчества. Определяются следующие задачи исследования:
1) изучить проблемно-тематическое своеобразие произведений B.C.
Маканина в русле современного литературного процесса;
2) исследовать сквозные, наиболее репрезентативные характеры героев
в художественном мире B.C. Маканина;
3) рассмотреть литературоведческие и литературно-критические
концепции позиции автора в прозе B.C. Маканина, самостоятельно
определить сущность авторского присутствия в повествовании и исследовать
способы его раскрытия;
4) охарактеризовать взгляды исследователей на специфику
художественной формы прозы B.C. Маканина; развить их отдельные
положения и представить собственную исследовательскую концепцию
сюжетосложения и композиционных приемов, их роли в изображении
человека.
Материалом исследования являются все произведения Маканина, созданные в период с 1965 по 2004 гг. Помимо художественных текстов привлекаются статьи писателя о литературе («Гоголь и конфузная ситуация» (1979), «Отяжеление слова. Сказовый стиль в «Чевенгуре» А.Платонова» (2002), «Два романа» (2000)), эссе «Ракурс: Одна из возможных точек зрения на нынешний русский роман» (2003). Важным для более глубокого понимания художественного мира писателя представляется возможность услышать «прямое слово» Маканина, для чего в текст работы введены отрывки из немногочисленных интервью и встреч со студентами и преподавателями вузов. Произведения Маканина цитируются по «Собранию сочинений» в 4-х тт., вышедшему в 2002 - 2003 гг. (1); роман «Андеграунд, или Герой нашего времени» - по первому книжному изданию 1998 г. (2). Произведения, не включенные Маканиным в Собрание сочинений, цитируются по различным сборникам его текстов.
Методологической основой работы является целостно-системный подход, предполагающий изучение художественного мира писателя как сложного образования, в котором все элементы образуют гармоническое единство. Используются также сравнительно-исторический и функционально-статистический методы, благодаря которым отражается взаимосвязь художественного мира Маканина с современным литературным процессом и традициями русской классики, определяются функции и
частотность употребления того или иного приема, характерного для стиля Маканина.
Научная новизна работы состоит в том, что в диссертации обобщается история литературоведческой и литературно-критической интерпретации творчества Маканина и исследуется художественный мир писателя с точки зрения внутреннего единства поэтики и включенности в литературный контекст. Центральным компонентом целостного анализа стало исследование художественной системы романа «Андеграунд, или Герой нашего времени», благодаря чему наиболее крупный роман B.C. Маканина включается в систему научной интерпретации творческой индивидуальности писателя.
Научно-практическая ценность исследования заключается в том, что представленный материал может быть использован для дальнейшего изучения творчества Маканина и современной русской литературы в целом. Результаты исследования могут быть привлечены для чтения вузовских курсов по современной литературе.
Апробация. Основные положения диссертации изложены в 8 публикациях, апробировались на следующих научных конференциях: Первой (2002) и Второй (2003) межвузовских научных конференциях молодых ученых в МГТГУ, XXXIII Всероссийской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов в СПбГУ (2004), Международной научной конференции (заочной) «Восток - Запад: пространство русской литературы» в ВГПУ (Волгоград, 2004), на конференции «Научно-исследовательская работа студентов и проблемы столичного образования» в МГЛУ (2002), Второй межвузовской научно-практической конференции молодых ученых-филологов в МГЛУ (2003), международных научно-практических конференциях «УТИ (2004) и IX (2005) Виноградовские чтения» в МШУ, межвузовской научной конференции «Русская литература XX в. как выражение языковой национальной культуры» в МГОПИ (2005) и на VII Международной научной конференции «Славянские литературы в контексте мировой» в БГУ (Минск, 2005).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы, списка произведений Маканина с датами их первых публикаций (приложение № 1) и текста «Встречи B.C. Макаїшна со студентами, аспирантами и преподавателями Московского городского педагогического университета 19 апреля 2004 г.» (приложение № 2).
Тематическое своеобразие произведений В.С.Маканина
«Линия жизни» Владимира Семеновича Маканина проходит сквозь семь десятилетий (род. 1937 г.), из которых сорок лет посвящено литературной деятельности: первое произведение - роман «Прямая линия», опубликованный в 1965 г. Хронологически творческую эволюцию Маканина можно разделить на десятилетия: 70-е, 80-е и 90-е гг., что делают некоторые критики и литературоведы. Наиболее последовательно трехчастность творческого развития Маканина отстаивает М.Левина-Паркер (65), которая принципом периодизации избирает изменения в системе отношений автора, рассказчика и героя. Если в произведениях 70-х гг. автор существует в одном измерении со своими героями, то в 80-е появляется метафора образа автора - бог: автор поднимается над героями. В 90-е гг. в произведениях Маканина, по мнению М.Левиной-Паркер, появляется герой-эталон, который напрямую проговаривает авторскую позицию. Мнение о трех периодах эволюции Маканина поддерживают Н.Л.Лейдерман и М.Н.Липовецкий (147, кн.З, с. 123, 127), а также зарубежные слависты: N.L.Peterson в статье 1988 г. пишет о «Маканине в 70-е» и «Маканине в 80-е» (159). H.Goscilo в 1990 г. разделяет «постепенный процесс взросления» Маканина на три стадии: до начала 70-х - этап обучения; с середины 70-х и до середины 80-х - разнообразные эксперименты; с 1987 г. - уверенное в себе мастерство (158).
Критик В.Бондаренко в статье 1986 г. (100) также отграничивает 70-е гг. от «периода зрелого творчества писателя, периода, давшего ему известность» (100, с. 185), и начинает вести отсчет с «Голосов», повести, опубликованной в 1980 г. Однако момент перехода Маканина из «молодых» писателей в «зрелые» разнится в представлении исследователей. В отличие от В.Бондаренко, В.В.Лосев переломным моментом считает вторую половину 1980-х гг., когда «художник пережил какое-то внутреннее освобождение, в результате чего стал творить свободнее и многообразнее, нежели раньше» (151, с.323), что выразилось в повестях 1987 г. «Отставший» и «Утрата».
Наиболее подробную периодизацию предложил С.Ю.Мотыгин (35, с.22). Проанализировав статьи М.Левиной-Паркер (65) и С. и В. Пискуновых (78), Мотыгин выделяет четыре периода (диссертация была защищена в 1997 г., поэтому периодизация заканчивается 1995 г.): 1. 1965 - 1974 - формирование творческой индивидуальности, поиск своего стиля и темы («Прямая линия», «Безотцовщина», «Солдат и солдатка», «Приемные экзамены» и др.). 2. 1974 - 1978 - становление таланта: эксперименты в жанрах и стилях, зарождение авторского беспристрастного объективизма - «не судья» («Повесть о Старом Поселке», «Валечка Чекина», «Старые книги», «Про одного старика», «Ключарев и Алимушкин», «Портрет и вокруг»). 3. 1978 - 1987 - «принципиальный антиромантизм»; углубление и развитие психолого-философской прозы с элементами притчи: «экзистенциальная проза» («Отдушина», «Голоса», «Река с быстрым течением», «Где сходилось небо с холмами», «Утрата», «Один и одна» и др.). 1988 — 1989 - нет новых произведений. 4. 1990 - 1995 - обращение к постмодернизму. Попытка совместить в своих произведениях элементы постмодернистской поэтики с художественной системой психолого-философской прозы («Лаз», «Долог наш путь», «Сюр в Пролетарском районе», «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» и др.).
Далее в своей работе Мотыгин указывает на рассказ 1995 г. «Кавказский пленный» как на начало формирования нового типа художественного мышления - постреализма (35, с. 27).
Из сказанного выше видно, насколько неоднозначно исследователями воспринимается развитие художественного мира Маканина. Мотыгин повести «Отдушина» и «Река с быстрым течением» объединяет вместе с «Голосами» и «Утратой» в один период, в то время как В.Бондаренко и В.В.Лосев относят их к разным этапам. Роман «Прямая линия» включен Мотыгиным в первый период, хотя Бондаренко и Н.Л.Лейдерман с М.Н.Липовецким начинают период 70-х годов с «Безотцовщины» (1971), а дебютный роман считают «пробой пера» (147, кн.З, с. 123).
В художественном мире Маканина настолько тесно переплетены мотивы и образы, к которым писатель обращается на протяжении всего творчества, настолько сильны автобиографические мотивы и так внимателен автор к судьбе и страданиям своих героев, что все произведения образуют некую общность, целостность, «абсолютно стройный космос», как сказала о Маканине Т.Толстая (105, с.81). Высокое качество «ранних» произведений писателя и мастерство «зрелой» прозы позволяют читателю с одинаковым интересом и удовольствием читать после сумрачного «Лаза», например, рассказ «Пойте им тихо» (1974) или после идейно-насыщенного романа «Андеграунд, или Герой нашего времени» бесшабашную повесть «На первом дыхании». Бондаренко в 2001 г. переработал свою статью о Маканине (42) и, вспомнив о постоянном мотиве Желтых гор из детства в рассказах и повестях писателя, сказал так: «Опять из «Прямой линии»: «Я понял и принял случившееся... Я как будто давно ждал этого. Как будто все эти годы ждал, что разлетятся временные иллюзии, и я опять буду там, в своем детстве». Вот они - Желтые горы Владимира Маканина. И нет у него никаких трех периодов [курсив мой - Е.К.], а есть один настоящий прозаик, правдивый свидетель своего времени. Из Желтых гор барачного детства так легко выводятся без всякой притчеобразности и конструирования нынешние «люди свиты» и «антилидеры», владельцы «отдушин» и «граждане убегающие» (42, с.44-45).
Герои нашего времени: от «серединного» человека к андеграундному писателю
Татьяна Толстая в 1988 г. так охарактеризовала эволюцию героев советской литературы: «Когда-то косяком шли герои «гармонически развитые» - грудь колесом, глаза сверкают, на работе - битюг, в личной жизни, вразрез с законами природы, моногамен. Потом поползли сладкие старички-резонеры, без юмора, но с большим запасом копеечных жизненных истин. Отдельно черной тучей пронеслись тяжеловесы - директора заводов, первые и вторые секретари, министры. Потом пробежали «честные» поменьше, в масштабах конторы. Все это, видимо, как-то надоело, и после краткого колебания и затишья началось нашествие отрицательных разного и ужасного вида, но всегда узнаваемых за версту: вон плохой пошел. Когда, качаясь, пошли «амбивалентные», они стали лакомой пищей для критиков, т.к. обсуждать их можно было до бесконечности в силу их двойственного статуса. Возможно, поэтому маканинские герои - «всякие люди» - вызвали растерянность и критические паморки. Их невозможно расписать в два столбика: овец туда, козлищ сюда; они не амбивалентные, ибо поливалентные; они так похожи «на меня» и в то же время совсем чужие; Маканин знает всю их подноготную, все слабости и тайные мысли, все грешки и порывы» (105, с. 103).
К настоящему моменту в творческом багаже Маканина около 60 произведений, в которых живут, любят, ссорятся, делают карьеру и растят детей сотни персонажей. Поражает неистощимая фантазия писателя, позволяющая для каждого из персонажей определить свою, не похожую ни на кого судьбу и придумать почти каждому фамилию. Шустиков, Крымов, Дуда, Зубков, Колобов, Грушков, Демин, Куров, Терехов, Ткачев, Корочкин, Зуев, Ермилов, Евлантьев, Костомаров, Громышев, Жилкин, Бученков, Петров, Рагулин, Лутченко, Чиусов, Рябушкин, Еремеев и еще множество других фамилий мелькает на страницах маканинских книг.
Однако у автора есть свои излюбленные герои, к которым он время от времени возвращается. Прежде всего это Ключарев. типичный «серединный» человек. Мировоззренчески и социально ему противостоит образ юродивого, который с завидной регулярностью встречается в рассказах и повестях под разными именами. Далее следует alter ego писателя - Игорь Петрович, скромный литератор, не достигший головокружительной известности, но настойчиво пишущий. Образы вышеперечисленных героев встречаются в нескольких произведениях Маканина, «агэшник» Петрович же только в одном. Однако призвание героя (непишущий писатель) и его главенствующая роль в итоговом романе Маканина «Андеграунд» позволяют рассмотреть Петровича как одного из центральных образов художественного мира писателя.
В рассказе «Ключарев и Алимушкин», повестях «Голубое и красное», «Повесть о Старом Поселке», «Лаз» и «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» главным героем является Ключарев. В 2001 г. Маканин объединил эти произведения в «Ключарев-роман» (6). За почти двадцатилетний период создания произведений (с 1974 по 1993 гг.) образ Ключарева менялся, герой становился старше, изменялись жизненные цели и социальное положение, варьировались биография и состав семьи. В «Повести о Старом Поселке» Ключареву тридцать лет, он математик в не слишком преуспевающей лаборатории, однако впереди маячит новое место с повышенным окладом. Жена Майя, дети - школьник Дениска с незаурядными способностями к математике и маленькая Тонечка - образуют семейное гнездо Ключаревых. Родители героя живут в другом городе. Брат Ключарева - Юрочка умер в детстве, сестра Анечка мучается с пьяницей-мужем. В целом семья Ключаревых дружная, однако это не мешает герою время от времени «ходить налево». В «Повести о Старом Поселке» и в «Ключареве и Алимушкине» характер героя отличается уравновешенностью, рассудительностью и ироничностью, иногда жестокой.
В «Ключареве и Алимушкине» исчезает имя жены, она просто становится «женой», застывая под этим обозначением в других повестях цикла и практически не меняясь: верная, скромная подруга жизни и заботливая мать. Денис Ключарев уже дорос до 9 класса и теперь радует родителей не познаниями в математике, а большими успехами в спортивной гимнастике. Навсегда исчезает из «Ключарев-романа» образ сестры. Семья становится меньше и типичнее: муж, жена и двое детей.
В 90-е гг. нарастает катастрофичность бытия и неустроенность быта семьи Ключарева. Герой «несколько постарел, потускнел, виски поседели уже сильно, проседь в волосах. Но еще крепок. Мужчина» («Лаз») (6, с. 185). Наиболее резко меняется судьба сына Ключарева, который, однако, сохраняет возраст из рассказа 1977 г.: «...их сын огромный парень четырнадцати лет, переболевший в детстве и теперь в своем развитии медленно наверстывающий упущенное» (6, с.204). Гордость семьи в 70-е гг. вырождается в умственно неполноценного «ребенка лет пяти» (6, с.204) в катастрофическую эпоху 90-х. Меняется и характер Ключарева: теперь это не ироничный рационалист, крепко стоящий на ногах, а прежде всего сосредоточенный на своем деле, осторожный, живущий одним днем практик, смысл жизни которого не ностальгия по Старому Поселку, а ежедневная борьба за выживание.
В последней повести «романа-коллажа» «Стол, покрытый сукном и с графином посередине», которая заканчивается смертью героя, персонаж теряет практически все, что связывало его с благополучной жизнью в «мебельное» время. Он не назван по имени (только авторская воля, включившая повесть в «Ключарев-роман», позволяет обозначить героя, и почти случайное упоминание его фамилии в воображаемой реплике СТАРИКА: «Что там с Затравиным и его затянувшемся делом?.. Что там Ключарев?» (6, с.352)), вскользь упоминаются жена, дочь, с которыми герой живет в одной квартире, сын и старушка-мать, живущие отдельно. При этом «нелепый» сын «уже в третий раз женился и разводился» (6, с.267). У героя есть нетрудоспособный брат, больной шизофренией. Когда-то многообещающая карьера оборачивается развалом отдела, начальником которого был герой, и бесконечными сменами работ в разных сферах, а до пенсии уже рукой подать. Вся предыдущая жизнь Ключарева в 90-е гг. пошла крахом, не осталось ни успешной карьеры, ни устроенной семьи (с женой спят в разных комнатах) и быта (бесконечные очереди в магазинах), исчезла сила воли и желание бороться за «место под солнцем» (название сборника повестей и рассказов Маканина 1984 г.). Осталось только всеохватное чувство беспричинной виновности во всем и за всех, которое в конце концов раздавило Ключарева.
В поисках автора
Теперь обратимся к наиболее интересной и сложной проблеме художественного мира Маканина. Речь пойдет об особенностях авторского присутствия (отсутствия) в художественной ткани произведений - вопросе настолько запутанном, что некоторые критики отказываются даже пытаться его решить. А.Немзер назвал проблему «герой - повествователь - автор» главной «обманкой» маканинского стиля (131, с.66), очевидно, подразумевая изначальное неразграничение этих трех компонентов и тот элемент игры с читателем, который вводит Маканин в словесное полотно своих произведений. Однако обилие мнений и точек зрения критиков и литературоведов, по-разному отвечающих на поставленный вопрос, чрезвычайно велико, что отражает настойчивое стремление исследователей дойти до сути и понять меру и качество авторского присутствия в художественном мире маканинских произведений.
Прежде чем приступить к анализу автора в прозе Маканина, необходимо дать определение исследуемому понятию, смысл которого в теории литературы колеблется.
В первую очередь необходимо разделить ипостаси автора, часто смешиваемые в литературоведении и в критических статьях. Б.О.Корман говорит о трех значениях слова «автор»: «Прежде всего оно означает писателя - реально существовавшего человека. В других случаях оно обозначает некую концепцию, некий взгляд на действительность, выражением которого является все произведение. Наконец, это слово употребляется для обозначения некоторых явлений, характерных для отдельных жанров и родов» (62, с. 199). И.П.Карпов разграничивает следующие смыслы данного понятия: «1) автор как субъект деятельности, объективирующий свои внутренние (экзистенциальные) силы во всей структуре литературно-художественного произведения; 2) образ автора -персонаж, именуемый в литературно-художественном произведении «автором», выступающий в литературно-художественном произведении во внутренней сфере поэтической реальности равным другим персонажам; 3) субъект речи (повествователь); 4) автор биографический - писатель» (146). По мнению Н.Д.Тамарченко, «автор должен быть отграничен, с одной стороны, от писателя как исторического и частного лица, с другой - от различных «изображающих субъектов» внутри произведения (образ автора, повествователь, рассказчик)» (148, с. 17).
Несмотря на разное количество ипостасей автора (три у Кормана и Тамарченко, четыре у Карпова), литературоведы сходятся в определении истинного, изначального автора как «носителя концепции всего произведения» (Корман) (62, с. 199), как «источника единства эстетической реальности, инстанции ответственной за целостный смысл художественного высказывания» (Тамарченко) (148, с. 17), как «субъекта литературно-художественной деятельности, результатом которой является литературно-художественное высказывание (произведение), в котором - в образно-знаковой форме - объективируется видение, понимание и эмоциональное восприятие мира и человека автором» (Карпов) (146).
Современное понимание автора в отечественном литературоведении тесно связано с концепцией М.М.Бахтина. В частности, Тамарченко оперирует терминами «вненаходимость» и «внежизненная активность», ключевыми в бахтинской теории автора. Бахтин писал: «Автор - носитель напряженно-активного единства завершенного целого, целого героя и целого произведения, трансгредиентного каждому отдельному моменту его» (41, с.95).
В советском литературоведении 60-70-х гг. концепция Бахтина не приветствовалась. Предпочтение отдавалось понятию «образ автора», которое было предложено В.В.Виноградовым: «Образ автора — это индивидуальная словесно-речевая структура, пронизывающая строй художественного произведения и определяющая взаимосвязь и взаимодействие всех его элементов» (43, с. 151-152). Речевая структура, которой, по мысли Виноградова, обладает автор, сближает его с героями произведения, превращает почти в персонаж, что недопустимо в современной авторологии. Соответственно Тамарченко в «Литературной энциклопедии терминов и понятий» (издана в 2001 г.) настаивает на отделении автора от «изображающих субъектов», в том числе и от образа автора, и не упоминает имя Виноградова в словарной статье.
В последнее время наука делает попытки выявить сходство в теориях автора у Бахтина и Виноградова. В частности, А.Ю.Большакова в 1998 г. опубликовала статью «Теории автора в современном литературоведении», где не только провела анализ эволюции основных теорий авторологии, но и предприняла «теоретическую и практическую (на материале современной литературы [русская деревенская проза - Е.К.]) попытку оспорить устоявшееся мнение о непреодолимой оппозиционности теорий автора у М.М.Бахтина и В.В.Виноградова» (53, с. 15).
В «поисках автора» в художественном мире Маканина целесообразно иметь в виду все точки зрения об авторе, высказанные Бахтиным, Карповым, Корманом, Тамарченко и Виноградовым.
«Абсолютно стройный космос»: сюжет и композиция произведений B.C. Маканина 160
Татьяна Толстая: «Маканин, как, пожалуй, никто из наших писателей, требует от читателя отказаться от системы привычных ожиданий, представлений о том, как «должно быть»; как никто, требует непредвзятого анализа. Форма - новая (принципиально новая!). Не разобравшись в том, как это сделано и для чего это сделано именно так, не постигнешь смысла его творчества, в кажущемся хаосе не разглядишь целостного и, на мой взгляд, абсолютно стройного космоса. Сумбур вместо музыки — так думают многие. Попробуйте вслушаться и понять» (105, с.81). «Вслушивались» немногие: из большого числа статей критиков и литературоведов, посвященных Маканину, формальной стороной его произведений интересовались Ю.Н.Караулов (45), М.Я.Дымарский (58), М.Липовецкий (125), С. и В. Пискуновы (78). Т.Н.Маркова заострила внимание на «формотворческих тенденциях» в прозе писателя (33).
В данной главе основная роль отводится рассмотрению особенностей сюжета и композиции в произведениях Маканина как главных элементов формальной организации текста. Кроме того, как говорил М.М.Бахтин: «Мы встречаем активного автора прежде всего [курсив М.Бахтина — Е.К.] в композиции произведения» (цит. по 154, с.284), что соотносится с темой предыдущей главы «В поисках автора».
Т.Толстая подчеркивает важность формы для понимания прозы Маканина. «Как это сделано», - ответ на этот вопрос ведет за собой понимание идейного наполнения произведений писателя. Однако в литературоведении существует и другое мнение о мастерстве Маканина в формальной организации текста. В частности, В.Казак в «Лексиконе русской литературы XX века» пишет: «Он [Маканин - Е.К.] проявляет меньше интереса и дарования [разрядка моя - Е.К.] к сюжетосложению» (145, с.245). В пример Казак приводит повесть «Утрата», в которой «Маканин соединяет темы божественного руководства, путешествия в собственное прошлое, но единства достичь ему не удалось» (145, с.245). Чтобы опровергнуть мнение Казака, рассмотрим развитие сюжетосложения в прозе Маканина.
«Словом «сюжет» (от фр. sujet) обозначается цепь событий, воссозданная в литературном произведении, т.е. жизнь персонажей в ее пространственно-временных изменениях, в сменяющих друг друга положениях и обстоятельствах» (В.Е.Хализев) (154, с.214).
На первый взгляд, для первых произведений Маканина характерно традиционное развитие сюжета. События «Прямой линии» повествуют о разности судеб двух молодых специалистов в военной лаборатории. «Безотцовщина» рассказывает о добром человеке следователе Лапине, который чем может помогает бывшим детдомовцам. Однако уже в первых произведениях выявились те особенности сюжета, что, развиваясь и усложняясь в будущем, определят неповторимый творческий почерк Маканина. Речь идет 1) о подавляющем преобладании произведений с несколькими сюжетными линиями и 2) о превалировании изображения личности героя, его характера при построении сюжетного действия (герой ведет за собой сюжет). Эти две особенности почти всегда вместе присутствуют в сюжетной организации текста, но одна из них в том или ином случае преобладает, что дает возможность исследователю рассмотреть весь конгломерат произведений Маканина с двух точек зрения. Начнем с анализа первой особенности, т.е. с наличия в произведениях Маканина нескольких сюжетных линий.
На встрече со студентами МГЛУ в апреле 2004 г. Маканин пояснил, почему повесть «Голоса» часто открывает сборники его произведений (Собрание сочинений (1), сборники «Где сходилось небо с холмами»8 и «Лаз»9): ««Для меня «Голоса» - переломная повесть.... Я понял, что я счастливый человек: у меня очень много сюжетов и нет «мук творчества». Но есть другое: я не успеваю обработать... Мне было жалко погибающие сюжеты, - безумно жалко... Я однажды решил быстро записать отринутое, пока оно не потускнело. И написал эту повесть» (Приложение № 2, с.254-255).
Еще до создания «Голосов» способность Маканина находить новые сюжеты и желание сохранить их в тексте проявились в произведениях 70-х гг. и в первом романе. В «Прямой линии» молодой писатель воспользовался наиболее легким приемом включения параллельного основному действию сюжета в ткань произведения - ретроспекцией. В предпоследней главе романа, когда Володю Белова провожают к начальнику полигона, герой вспоминает голодное послевоенное детство: свою больную маму; соседа, предложившего броситься под поезд; любимую собаку, убитую соседями; Ирину Васильевну, ее детей и умирающего от голода маленького Сашеньку. Ретроспекция появляется во многих произведениях Маканина: в «Повести о Старом Поселке» (воспоминания Ключарева о детстве и жителях поселка), в романе «Портрет и вокруг», когда Игорь Петрович собирает информацию о первых шагах киносценариста Старохатова, в «Отставшем» - в воспоминаниях Гены о первой любви: о Лере и ее зэке Василии. Повесть «Где сходилось небо с холмами» построена на неизбывной тоске по прошлому и вине композитора Башилова перед аварийщиками. Постоянно вспоминают о своем блестящем прошлом, живут в нем Голощеков и Нинель Николаевна из романа «Один и одна». Линия судьбы, приведшая Петровича в «агэшники», раскрывается в воспоминаниях героя о студенческой юности и Вене, о бессмысленных хождениях по редакциям, о работе в НИИ, откуда его изгнала Леся Дмитриевна, и т.д. Даже в небольших по объему рассказах Маканину несколькими предложениями, «штрихами» («Голоса» (1, т.1, с.32)) удается передать атмосферу молодости героя, как в рассказе «В дождливые дни», когда безымянный герой вспоминает первую любовь, костер и тужурку, накинутую на ее плечи, танец с ее подругой, приведший к ссоре.
Ретроспективные линии сюжета могут добавлять нечто существенное к пониманию характера главного героя, как в «Прямой линии», «Где сходилось небо с холмами» или в «Одном и одной», но могут и образовывать некую параллельную историю, сюжет, делающий повествование сложнее и ярче, интересней: в «Старом Поселке» воссоздана теплая атмосфера и быт посельчан, через поиски Игоря Петровича рассказана жизнь Старохатова («Портрет и вокруг»), путь не добившегося признания писателя раскрыт в «Андеграунде».
