Содержание к диссертации
Введение
Глава I. В.Ф. Одоевский в литературном процессе 1830-х годов 30
1.1. Начало писательского пути Одоевского и русская литература первой половины 1830-х годов 33
1.2. Середина десятилетия (От «Тройчатки» до «Современника». Одоевский, Пушкин и Гоголь) 47
1.3. Конец 1830-х годов и начало 1840-х годов («Отечественные записки». Одоевский, Лермонтов и Белинский) 55
Глава II. Повести В.Ф. Одоевского в альманахах первой половины 1830-х годов 86
2.1. Повести Одоевского на страницах альманаха «Северные цветы»: творческие и духовные искания литераторов пушкинского круга 88
2.2. Повесть Одоевского «Насмешка мертвого» в альманахе «Денница» 119
Глава III. «Художественная проза В.Ф. Одоевского на страницах журнала "Московский наблюдатель" в первой половине 1830-х годов» 142
3.1. «Петербургские письма» в «Московском наблюдателе»: к вопросу о судьбах России 148
3.2. «Себастиан Бах» и осмысление природы творчества на страницах «Московского наблюдателя» 170
3.3. «Русские ночи. Ночь І» в контексте философских исканий романтиков 181
Заключение 194
Список литературы
- Середина десятилетия (От «Тройчатки» до «Современника». Одоевский, Пушкин и Гоголь)
- Конец 1830-х годов и начало 1840-х годов («Отечественные записки». Одоевский, Лермонтов и Белинский)
- Повесть Одоевского «Насмешка мертвого» в альманахе «Денница»
- «Себастиан Бах» и осмысление природы творчества на страницах «Московского наблюдателя»
Введение к работе
Князь Владимир Федорович Одоевский (1804-1869) – один из виднейших русских мыслителей и деятелей культуры первой половины XIX века, представитель философского романтизма в литературе. Его мировоззренческая, эстетическая и литературно-критическая позиции, а также особенности художественного метода получили довольно широкое освещение в литературоведении. Исследователи пишут о своеобразии романтизма писателя, специфике его фантастических повестей, западноевропейских и русских влияниях на его идеи и поэтику произведений. Биография Одоевского и его роль в литературном и, шире, культурном процессе 1820–1840-х годов, в частности, в издании журналов и альманахов, также становились предметом изучения литературоведов: П.Н. Сакулина, М.А. Турьян, В.И. Сахарова, Е.А. Маймина, В.Э. Вацуро, Н.Дж. Корнуолла, В.Н. Остапцевой, М.В. Лобыцыной, Н.Е. Гениной.
Научная новизна данной диссертации состоит в том, что:
- впервые упорядочены сведения об издании художественных произведений Одоевского в периодической печати 1830-х годов;
- путём анализа художественной прозы Одоевского в контексте конкретных периодических изданий, её сопоставления с произведениями широкого круга литераторов, причём как первого, так и второго ряда, углублено понимание произведений писателя, сделаны новые, ранее не отмеченные в литературоведении, сравнения и выводы, касающиеся философских и религиозных, эстетических и научных, политических и социальных воззрений Одоевского;
- последовательно, на основании анализа писем и художественных произведений писателя, доказана важность христианского начала в его философии и творчестве, мистическая составляющая прозы Одоевского рассмотрена как органическая часть художественного метода, но не мировоззрения писателя;
- освещены произведения малоизученных авторов: А.В. Никитенко, М.А. Максимовича, Н.А. Мельгунова, В.П. Андросова, анонимных журналистов «Московского наблюдателя».
Актуальность определяется необходимостью переосмысления аксиологической насыщенности и философской направленности произведений Одоевского. Сопоставление творчества писателя с сочинениями других литераторов позволяет глубже постичь его художественное наследие, а также способствует, с одной стороны, углубленному изучению литературного процесса первой половины 1830-х годов как такового, а с другой стороны – обозначению и раскрытию позиций ряда незаурядных деятелей культуры того времени по многим проблемам, актуальным и в XXI веке. Напряженные искания в области философии и эстетики, особое внимание к нравственности и духовности, освещение вопросов, связанных с профанацией ценностей, культурного наследия и искусства, осмысление роли научно-технического прогресса в развитии цивилизации и эволюции человечества, стремление к гуманизации социального устройства общества и государства, раздумья о месте России в мировом историческом процессе и об особенностях русской ментальности – эти и другие вопросы, поднимаемые Одоевским и его современниками в творчестве, приобретают особую остроту и актуальность сегодня, на рубеже тысячелетий.
Цель работы состоит в реконструкции художественной картины мира Одоевского в единстве её онтологической, гносеологической и культурно-исторической составляющих путём рассмотрения взглядов писателя и особенностей поэтики его произведений в контексте конкретных периодических изданий первой половины 1830-х годов. Данная цель предполагает решение следующих задач:
- сделать краткий хронологический и тематический обзор жизненной и творческой биографии Одоевского в контексте литературного процесса 1830-х годов в целом, проследить за развитием философских и эстетических воззрений писателя, показать роль века в этом развитии, обозначить художественные и личностные взаимосвязи Одоевского с современными ему деятелями культуры и искусства;
- выявить периодические издания 1830-х годов, на страницах которых были опубликованы художественные произведения Одоевского, охарактеризовать личные отношения писателя с издателями литературной периодики;
- рассмотреть произведения Одоевского, появлявшиеся на страницах конкретных литературных альманахов первой половины 1830-х годов, исследовать взгляды писателя и особенности поэтики его повестей в их взаимосвязи и соотнесенности с сочинениями других литераторов и журналистов;
- изучить художественную прозу Одоевского в контексте журналов первой половины 1830-х годов, сделать глубокий анализ проблематики произведений писателя, философских, эстетических, политических, научных и жизненных воззрений Одоевского в мировоззренческом и художественном диалоге литераторов на страницах конкретного издания;
- обобщить результаты исследования, выявить эпохальное и индивидуальное в мировоззрении и творчестве Одоевского.
Объектом исследования является художественная проза Одоевского в контексте периодических изданий первой половины 30-х годов XIX века. 1830-е годы – наиболее плодотворный период в творчестве писателя. В это время были созданы практически все его художественные произведения. За основу данного исследования взята только первая половина десятилетия, поскольку, во-первых, охватить все 1830-е годы в рамках кандидатской диссертации не представляется возможным по причине обилия материала, а во-вторых, внимание ученых было сосредоточено больше на роли Одоевского и его произведений в литературной периодике второй половины десятилетия, прежде всего в «Современнике» и «Отечественных записках», тогда как начало и середина десятилетия получили меньшее освещение.
Предметом исследования выступают мировоззрение Одоевского и особенности поэтики его произведений, взятые в культурно-историческом и литературном контексте конкретных периодических изданий первой половины 1830-х годов.
Методология исследования
За основу исследования взяты такие литературоведческие подходы к реконструкции художественной модели мира писателя и к осмыслению историко-литературного процесса в целом, как аксиологический, культурно-исторический, сравнительно-исторический, генетический.
Аксиологический подход, согласно которому во главу угла ставятся ценности и идеалы писателя, нашедшие отражение в его творчестве, имеет особое значение при изучении произведений столь непростого писателя, как Одоевский, позволяя не только выявить систему ценностей этого представителя философского романтизма, но и сделать выводы о его мировоззрении в целом.
Важность культурно-исторического подхода объясняется самим характером научной работы, основной задачей которой является рассмотрение взглядов Одоевского и особенностей поэтики его произведений в контексте литературной периодики первой половины 1830-х годов. Отталкиваясь от идей А.В. Михайлова, согласно которым творчество писателя теснейшим образом связано с мышлением его эпохи, данное исследование базируется на изучении широкого историко-культурного контекста, отразившегося, прежде всего, в периодических изданиях. Благодаря сравнительно-историческому, историко-генетическому и мотивному анализам выявлены типическое и индивидуальное в поэтике произведений Одоевского, эпохальное и самобытное в его мировоззрении, творчество писателя вписано в литературный и, шире, культурный контекст 1830-х годов.
Методологической основой исследования стали труды таких ученых, как С.С. Аверинцев, М.П. Алексеев, В.Н. Аношкина (Касаткина), Т.К. Батурова, В.Н. Захаров, И.А. Киселёва, Л.М. Крупчанов, А.В. Михайлов, А.В. Моторин, В.С. Непомнящий, А.Н. Пыпин, П.Н. Сакулин, Б.Н. Тарасов, М.А. Турьян, В.Е. Хализев, И.П. Щеблыкин.
При изучении событий жизни Одоевского, имевших непосредственное влияние на его творчество и мировоззрение, а также личных отношений писателя с другими видными представителями русской культуры 1820–1840-х годов, связанными с литературной деятельностью Одоевского, был использован биографический метод. Большую роль в исследовании сыграл подход к анализу русской классики как «художественной антропологии», разработанный Б.Т. Удодовым. В процессе исследования проблемной насыщенности произведений и толкования заложенных в текстовой ткани смыслов, применялась герменевтическая методология, включающая разработки В. Дильтея, Г.Г. Гадамера, Г.А. Богина и других. При анализе повествовательной структуры прозы определенную роль, наравне с текстологическим, сыграл психологический метод, предложенный Л.С. Выготским, направленный на изучение роли структурных элементов в воплощении замысла, передаче смысла и создании у читателя определённой эстетической и смысловой реакции.
Теоретическая и практическая значимость научного исследования
Теоретическая значимость диссертации обусловлена необходимостью более глубокого изучения жизни и творчества Одоевского, обновления представлений о мировоззрении писателя, о литературных и философских влияниях на его произведения. Также значимость исследования определяется тем, что внимание, наряду с первостепенными фигурами, уделяется литераторам второго и третьего ряда, творчество которых довольно скупо освещено в литературоведении. Благодаря этому выводы, сделанные в ходе работы, могут внести вклад в изучение не только художественного наследия Одоевского, но и историко-литературного процесса 1830-х годов в целом – периода расцвета романтизма и зарождения реализма, времени, в которое жили и творили А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь, В.А. Жуковский, Е.А. Боратынский, Ф.И. Тютчев, В.Г. Белинский.
Научно-образовательный потенциал и практическая значимость диссертации состоит в том, что материалы и выводы, полученные в результате исследования, могут быть использованы для внесения дополнений в курсы истории русской литературы и литературной критики, а также разработки спецкурсов и факультативов для высших учебных заведений и средней школы (в классах с гуманитарным уклоном).
Апробация результатов исследования
Основные результаты исследования нашли отражение в научных статьях, опубликованных в журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки России (одна статья подготовлена при финансовой поддержке ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы. ГК № 14.740.11.0562 от 05.10.10) и сборниках научных трудов, а также в докладах на заседаниях семинара аспирантов кафедры русской классической литературы МГОУ, на научных и научно-практических конференциях: международной научной конференции «Русское литературоведение на современном этапе» (МГОУ, МАНПО, 2011), XIX Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (МГУ, 2012. Работа была отмечена грамотой «За лучший доклад на XIX Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых “Ломоносов”»), XII международной научной конференции «Духовные начала русского искусства и просвещения (Никитские чтения)» (Великий Новгород, 2012), V и VI всероссийских конференциях «Национальное Достояние России» (НС «Интеграция»; 2011 – работа была отмечена дипломом I степени и высшей наградой Конкурса – серебряным знаком отличия «Национальное достояние»; 2012 – работа была отмечена дипломом I степени), пленарном заседании Ежегодной научной конференции студентов, аспирантов и преподавателей МГОУ (2012), V международной научной конференции «Гуманитарные науки и современность» (Научно-внедренческий центр Международного исследовательского института, 2012), региональной заочной научно-практической конференции «Актуальные вопросы научно-педагогической деятельности молодых ученых Московской области» (МГОУ, 2012), международной заочной научно-практической конференции «Интеграция науки и практики как механизм эффективного развития современного общества» (Научно-информационный издательский центр «Институт Стратегических Исследований», 2012), международной заочной on-line конференции «Метафизика и приграничные области» (Философский факультет Папского университета Иоанна Павла II в Кракове, кафедра метафизики, 2011), международной заочной научно-практической конференции «Наука и искусство: вопросы филологии, искусствоведения и культурологи» («Сибирская ассоциация консультантов», 2011).
Положения, выносимые на защиту:
1. Ценностные и эстетические ориентиры Одоевского во многом были сформированы духовной и интеллектуальной атмосферой 1830-х годов. Эволюция взглядов писателя и его художественного метода значительно совпадает с вектором развития русской философской мысли и литературы: от абстракций немецкой философии, от романтизма к осмыслению действительности, к выработке самобытной философии и реализму.
2. Многие произведения А.С. Пушкина, Е.А. Боратынского, Ф.И. Тютчева Ф.Н. Глинки, И.В. Киреевского, Д.В. Веневитинова, А.С. Хомякова, Н.М. Языкова, опубликованные на страницах периодических изданий первой половины 1830-х годов, отличает тяготение к философскому осмыслению действительности, однако рассмотрение прозы Одоевского в этом контексте показывает, что для писателя было характерно особое стремление к постижению сущностной природы вещей во всём многообразии их проявлений, преобладание не столько поэтического, сколько философского начала, не столько чувства, сколько мысли.
3. Важное место в духовных исканиях Одоевского и его современников занимало Православие в единстве его онтологического, гносеологического и культурно-исторического понимания. Евангельский текст и христианские мотивы оказали большое влияние и на мировоззрение, и на произведения Одоевского, что нашло отражение в осмыслении писателем вопросов веры и религии, творчества и гениальности, познания и выражения, смысла жизни и смерти, истории развития человечества и эсхатологии.
4. Позиция Одоевского в зарождающихся к середине 1830-х годов спорах между западниками и славянофилами носила независимый и самобытный характер, сочетая провиденциальное понимание истории и стремление к духовному самосовершенствованию с активным деятельным началом, верой во блага просвещения и научно-технического прогресса.
5. Непосредственное влияние литературного процесса отразилось на жанровом разнообразии произведений Одоевского, особенностях их поэтики: фрагментарности, синтезе различных жанров, фантастике, диалогизме, романтической иронии, стремлении к символизации образов.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, содержащего 258 источников, и приложения (хронологической таблицы художественных произведений и программных статей Одоевского, опубликованных в периодических изданиях 1830–1840-х годов).
Середина десятилетия (От «Тройчатки» до «Современника». Одоевский, Пушкин и Гоголь)
Анализ Н.Дж. Корнуолла представляет большой интерес, поскольку зарубежный исследователь часто по-новому раскрывает и интерпретирует произведения Одоевского. В то же время, при переводе на английский язык несколько утрачиваются высокий лиризм, яркие эпитеты, метафоры и классический стиль русского первоисточника. Прежде всего, вероятно, именно этим объясняются сетования Н.Дж. Корнуолла на то, что многие повести Одоевского «экспериментальны и незрелы» («experimental and self-conscious") и имеют «сложную и надуманную» «повествовательную структуру» («the narrative structure is complicated and contrived» ).
Говорит Н.Дж. Корнуолл и о взаимоотношениях Одоевского с современниками, о жизненных и творческих связях писателя. По мнению английского исследователя, Одоевский не был достаточно оценён при жизни, Н.Дж. Корнуолл даже называет его «"пасынком судьбы" XIX столетия русской культуры» («"the forgotten men" of nineteenth-century Russian culture»4).
В 1991 г. уже русская исследовательница М.А. Турьян написала большую обстоятельную монографию, включающую подробную биографию и многосторонний разбор произведений Одоевского, доведя повествование до середины 40-х годов (до окончания писательского пути Одоевского). Большая заслуга М.А. Турьян в том, что анализ произведений она во многом строит, проводя параллели с биографией писателя, указывая на «особое качество автобиографизма в прозе Одоевского»1 и тем самым разрушая представление об Одоевском как сухом и умозрительном писателе, произведения которого мало связаны с жизнью. Исследовательница мастерски, во всех нюансах, ссылаясь на множество писем, воспоминаний и документов, прослеживает развитие психики и философии Одоевского, а следовательно, и эволюцию его творчества. Большое внимание М.А. Турьян обращает и на взаимоотношения Одоевского с его современниками, прежде всего с А.С. Пушкиным, Н.В. Гоголем, М.Ю. Лермонтовым, А.С. Хомяковым, И.В. Киреевским, А.И. Кошелёвым, М.П. Погодиным, А.А. Краевским и другими.
М.А. Турьян отмечает причудливое сочетание мистических учений и научных открытий в фантастике Одоевского, которая порой являет собой «образец „научной мистики"» , где «„мистические" загадки» соотносятся с «новейшими достижениями медицины»3. Исследовательница характеризует Одоевского как тонкого психолога, подчеркивая «устойчивый интерес писателя к двум видам психической деятельности человека, сознательной и подсознательной, во всех формах их взаимодействия»4.
Одна из первых после П.Н. Сакулина, М.А. Турьян затрагивает религиозные взгляды Одоевского, говоря о влиянии на его мировоззрение учений святых отцов Православной церкви.
К православным основам мировоззрения Одоевского обращается и Н.К. Гаврюшин. В докладе «На границе философии и богословия: Шеллинг -Одоевский - митрополит Филарет (Дроздов)», сделанном на конференции «Православие и образованное общество в России в XIX веке» (1993 год), исследователь подробно останавливается на исканиях русских православных богословов и религиозных философов вообще и Одоевского в частности, сближая эти искания с философией позднего Ф. Шеллинга и И.Г. Фихте. Н.К. Гаврюшин отмечает, «что Одоевский, как и многие его современники, опирался не на схоластические формулы академического богословия, а на своё интуитивное понимание православия», и показывает, что «принципиальная прозорливость его (Одоевского - Ю.С.) позиции может быть подтверждена анализом позднейшего развития русской богословской мысли»1. Исследователь сближает религиозные искания Одоевского, А.С. Хомякова и И.В. Киреевского, видя истоки их мировоззрений в «Обществе любомудров». Доклад Н.К. Гаврюшина представляет большой интерес и заставляет по-новому взглянуть как на личность и творчество Одоевского, так и на соотношение немецкой классической философии и православия.
О философских основах творчества Одоевского пишет И.В. Соловьёва. Она обращается к проблеме нравственного выбора в произведениях писателя, рассматривая его прозу через призму философского соотношения добра и зла.
Философской составляющей в произведениях Одоевского посвящена и диссертация Е.Р. Булдаковой. Здесь роман Одоевского «Русские ночи» рассматривается с точки зрения отразившихся в нём традиций просветительского рационализма, мистицизма и шеллингианства. Исследовательница анализирует интеллектуальные традиции и «различные идеологические составляющие» «Русских ночей» в их согласовании и взаимосвязи, говорит о том, как эти составляющие «интегрируются в структуру и смысл книги»3. Делая глубокий анализ философии и творчества Одоевского, Е.Р. Булдакова рационализирует взгляды и художественный метод писателя, упуская православные основы его мировоззрения (вполне сформировавшиеся к началу 1840-х годов) и высокий лиризм «Русских ночей».
В последние годы возрастает интерес к «мистическим» произведениям Одоевского, в частности к повести «Косморама» - «одному из лучших мистических рассказов» писателя1. По мнению В.Э. Вацуро, это „закрытый"2 текст, в котором отразились многочисленные, еще не выявленные источники, такие как герметическая, мистическая и масонская литература. Исследователь говорит о «мистической идее двоемирия и инобытия», которую Одоевский пытается объяснить таинственными свойствами человеческой психики. Анализируя повесть, В.Э. Вацуро рассматривает её героев и философию через призму масонского миропонимания, привлекая сочинения И.В. Лопухина. Впрочем, по словам самого исследователя, «нет достаточных оснований включать эти труды в число непосредственных источников» произведения, ведь «то, что содержится в них, писатель вполне мог почерпнуть из других книг, в том числе из Евангелия»3.
Конец 1830-х годов и начало 1840-х годов («Отечественные записки». Одоевский, Лермонтов и Белинский)
Творческие и личные взаимоотношения Пушкина, Гоголя и Одоевского довольно широко освещены в исследовательской литературе. Общность тем и интересов писателей, так же, как и разность их мироощущений и художественных методов, отмечают многие литературоведы . Пушкин, Одоевский и Гоголь были представителями разных поколений, отличают их и семейное воспитание, и полученное образование, и общественное положение. В 1830-е годы Пушкин уже был первым русским поэтом, Одоевский имел за плечами годы любомудрия, а Гоголь только начинал свой писательский путь. Несмотря на эти различия, писателей объединяли личная симпатия и схожие интересы, о которых красноречиво свидетельствует проблематика их произведений: природа творчества и гениальности, противостояние поэта (в широком смысле слова) и толпы, проблема денежного вознаграждения за произведения и бескорыстное служение искусству, безумие и сумасшествие, судьба художника и человека в современном писателям мире, вопросы веры и религии, противостояние добра и зла, мистика и фантастика, власть золота и азарт карточной игры.
Близость Одоевского с писателями пушкинского круга, сформировавшаяся к середине 1830-х годов, его авторитет и известность, подчёркивает тот факт, что Одоевский собирался издавать «Северные цветы на 1833 год», о чём свидетельствует дошедшая до нас записка вдовы А.А. Дельвига: «Я согласна, чтобы князь Одоевский издавал «Северные цветы»1. Но этому замыслу не суждено было осуществиться: Одоевский вместе с Гоголем уже задумали издавать новый альманах.
В 1833 году «"узел", в котором столь тесно переплелись вдруг творческие интересы трёх писателей», привёл двух «младших "триумвиров"» - Одоевского и Гоголя - к идее создания, совместно с Пушкиным, альманаха «Тройчатка». Книга должна была представлять собой подобие трёхэтажного дома, где Гомозейко описывал бы обитателей гостиной, Рудый Панёк - чердака, а Белкину предлагалось взять на себя жителей погреба. Но Пушкин в шутливой манере отказался от предложенной ему роли, и альманах не состоялся. Одно время Одоевский и Гоголь думали издать «Двойчатку», но и эта идея не была воплощена в жизнь.
Несмотря на то, что издание альманаха не осуществилось, общность тем, интересов и взаимовлияний писателей такова, что позволяет исследователям говорить о «несобранной тройчатке»3, т.е. о пусть и не оформленном, но существовавшем союзе Пушкина, Гоголя и Одоевского. Вместе с тем, хотя писатели и отзывались на идеи, носившиеся в воздухе, их мировоззрение, художественные методы и произведения содержат немало отличий друг от друга. Творческое взаимодействие литераторов, по меткому замечанию М.А. Турьян, развивалось «по принципу "притяжения-отталкивания"». Центральное место в этом «триумвирате» занимал Пушкин, личность и творчество которого оказали немалое влияние не только на Гоголя и Одоевского, но и на весь литературный процесс 1820-30-х годов. В то же время, как справедливо отмечает та же исследовательница, «Одоевский, как и Гоголь, "вышивал" по пушкинской канве свои узоры, творил свои "истории"»1. Мыслитель по природе, Одоевский многое перенял у Пушкина-прозаика в плане формы выражения и стиля, но на художественный метод Одоевского оказали влияние и другие писатели, прежде всего Жуковский и Гофман. В то же время идейная сторона произведений Одоевского и его мировоззрение - самобытны, исполнены глубоко личных раздумий.
Немецкая метафизика, столь дорогая для Одоевского, и глубокие философские раздумья, лежащие в основе его произведений, были чужды Пушкину. Поэтому художественное творчество Одоевского, с его лирическими отступлениями, размышлениями, схематизмом, не вызывало у поэта сочувствия. Он критически отнёсся к «Пёстрым сказкам», отклонил предложенных для «Современника» «Сегелиеля» и «Разговор недовольных». Пушкин был прежде всего художником, стремившимся к ясности и простоте выражения и реализму. Одоевский же - мыслителем, романтиком и только потом - писателем. Как и Пушкин, Одоевский ратовал за углубление в отечественные нравы и пристальное изучение окружающей действительности, но представлялись ему эта действительность совсем иначе.
Разность художественных методов и эстетических воззрений не помешала, однако же, личным и журналистским отношением писателей. Большим основанием для объединения Пушкина, Гоголя и Одоевского служит не родство их художественных методов и идей, но позиция, занимаемая в журнальной полемике 1820 - 1830-х годов. Противостояние между «литературной аристократией», центром которой был Пушкин, и «торговым» направлением в лице Булгарина, Греча и Сенковского приобрело особую остроту к середине 1830-х годов. В диссертации Н.Е. Гениной подробно рассматривается борьба между этими направлениями и в качестве главного противника «торгового триумвирата» выдвигается «Тройчатка» Пушкина, Гоголя и Одоевского1.
Такой взгляд на литературный процесс 1830-х годов во многом верен, но он обедняет журнальную полемику, не учитывает всего многообразия нюансов литературной борьбы, оставляет в стороне имена других критиков и журналистов, сыгравших немалую роль в противостоянии настоящего искусства и рынка2.
Для Одоевского журналистика была не просто возможностью высказать свои взгляды на литературу и искусство в целом, показать свои глубокие познания в самых различных сферах науки и политики, выразить философские и эстетические воззрения - она была формой служения обществу, средством влияния на широкую читательскую публику.
Бескорыстное служение искусству, стремление просветить читателя и поднять его на новый духовный и интеллектуальный уровень, не идти на поводу у публики, а вести её за собой - такие цели ставила перед собой «литературная аристократия». Пушкинский «Современник» стал своеобразной ареной борьбы с «торговым» направлением в литературе. Еще при жизни поэта здесь появились две статьи Одоевского - «О вражде к просвещению, замечаемой в новейшей литературе» и «Как пишутся у нас романы», - где писатель выступал против слепого подражания французской литературе и ремесленного отношения к искусству. Высмеивал он и «новый, действительно чудовищный род литературы, основанный на презрении к просвещению»3. Досталось и критике, которая, по мнению писателя, потворствует низким вкусам и невежеству читателей, потчуя их «довольно горьким зельем»4.
Повесть Одоевского «Насмешка мертвого» в альманахе «Денница»
«Дом сумасшедших» должен был стать обиталищем гениальных безумцев, мечтателей и художников, в самом широком смысле слова. Для романтизма в целом характерно стремление к синтезу различных областей искусства - поэзии, музыки, живописи, архитектуры. Мысль о единой природе искусства, зиждущегося на «бесконечном томлении, в котором заключается сущность романтизма» , была одной из центральных в эстетике Одоевского. «Все художники трудятся над одним делом, все говорят одним языком: оттого все невольно понимают друг друга»3, - заметит он в «Русских ночах». На протяжении всей жизни писатель стремился постичь природу творчества и гениальности как таковой, но особенно остро этот вопрос волновал Одоевского в начале литературного поприща, что и нашло отражение в повестях о гениальных безумцах, героев которых, служащих разным искусствам - музыке, архитектуре, поэзии, - объединяют мучительные духовные и творческие искания, неполнота существования, жажда воплощения своих замыслов, непонимание окружающими сути их искусства.
В этих произведениях Одоевский мало стремился к созданию точных исторических портретов известных деятелей искусств (Бетховена, Баха, Пиранези) - писателя волновал внутренний мир художников. Жизненные реалии, социальные и духовные коллизии в судьбе героев вырастали не из тщательного изучения Одоевским исторических данных, но из его глубокого проникновения в творчество гениев, постижения сути искусства как такового, из собственного духовного, эстетического и жизненного опыта.
Одоевский свободно распоряжался биографическими фактами, и, по справедливому замечанию В.Г. Белинского, его произведения - «скорее биография таланта, чем биография человека» . Повести о гениальных безумцах позднее войдут в состав «Русских ночей», где Фауст, на сомнения Виктора о достоверности излагаемых событий, резонно заметит: « ... если этот анекдот был в самом деле, тем лучше; если он кем-то выдуман, это значит, что он происходил в душе его сочинителя; следственно, это происшествие всё-таки было, хотя и не случилось» (курсив В.Ф. Одоевского).
Столь вольное обращение с биографиями исторических лиц, да и с историей вообще, присуще романтикам: «... анахронизмов (заметьте, не обычаев, не характера времени) никогда не вменю в преступление историческому романисту. Он должен следовать более поэзии истории, нежели хронологии её .. .» 3, - был убеждён И.И.Лажечников.
На страницах «Северных цветов», помимо «Последнего квартета Бетховена» и «Opere del Cavaliere Giambattista Piranesi», есть еще один яркий пример подобной свободной и субъективной интерпретации характеров и событий - «Моцарт и Сальери» Пушкина. После опубликования этой «маленькой трагедии» П.А. Катенин горячо обвинял Пушкина в необоснованном очернении перед потомством репутации Сальери4. Данный вопрос не раз поднимался пушкинистами, многие из которых (И.Ф. Бэлза, СМ. Бонди, А.А. Белый)5 стремились оправдать столь однозначную трактовку поэтом исторических событий его убеждённостью в виновности Сальери. Но на фоне свободной интерпретации биографий композиторов Одоевским и вольного отношения к историческим событиям и лицам писателей-романтиков смелость Пушкина в избрании героев и обрисовке их чувств и поступков выглядит не столь дерзкой. Избрание героями известных композиторов позволило Пушкину, как, впрочем, и Одоевскому, изначально задать повествованию определённый тон, избавило поэта от необходимости делать ремарки и пояснения, вызвало у читателя необходимые эмоциональную реакцию и ассоциации.
Осмыслить и изобразить внутренний мир человека, духовную, а не социальную трагедию, прочесть то, что не «написано в летописи»1, - вот к чему стремились и Пушкин, и Одоевский. Такой подход типичен для романтической концепции человека: «Не непосредственные общественные проблемы, а познание Бога, воплощенного наиболее полно в человеческой личности, влекло прежде всего русских поэтов-философов» , - отмечает современная исследовательница.
Страницы «Северных цветов» наполнены глубокими раздумьями о предназначении и судьбе человека вообще и поэта в особенности, они дышат лирикой, посвященной творчеству, вдохновению, высокому парению духа. Эти мотивы встречаются у А.С. Пушкина, Е.А. Боратынского, А.А. Дельвига, П.А. Вяземского, Ф.Н. Глинки, Н.М. Языкова, М.Д. Деларю, К.Н. Батюшкова, И.А. Крылова... Темы служения искусству, предназначения и судьбы художника, природы творчества и вдохновения - центральные в повестях Одоевского о гениальных безумцах. Здесь изображены представители не только и не столько разных искусств, сколько разного мироощущения, особой творческой философии.
«Себастиан Бах» и осмысление природы творчества на страницах «Московского наблюдателя»
К середине 1830-х годов альманахи постепенно утрачивают былую популярность и на первое место выходят журналы. На смену тихой созерцательности и замкнутости первых приходят характерные для вторых публицистичность, задор, полемичность, энциклопедизм, многообразие тем и жанров, деятельное вмешательство в литературный процесс, быстрая реакция на все события и новинки литературного мира.
Размышляя об утрате альманахами былой роли и о причинах усиления позиции журналов, «Литературные прибавления к "Русскому инвалиду"» писали в 1837 году: «Журналы в то время (конце 1820 - начале 1830-х-Ю.С.) издавали совсем на другом основании, нежели нынче: за статьи не платили, .. . следовательно не было побуждения писать много; а к тому ж тогдашние журналы были так же грязны, надобно было читать их в перчатках». Теперь же, к середине 1830-х, отмечали «Литературные прибавления...», журналы стали издавать на широкую ногу, именно в них сосредоточилась культурная и политическая жизнь России, тогда как альманахи превратились просто в «литературную игрушку»1. Подобные изменения были обусловлены быстрым ростом просвещения. Бывшее до того прерогативой высшего сословия, в 1830-е годы оно стремительно проникает в средние и низшие классы, среди которых все больше растут осознание ценности образования и воспитания и стремление к ним. О росте грамотности свидетельствуют и открывавшиеся в большом количестве различные образовательные учреждения, и небывалое развитие науки и искусства, расширение тиражей печатной продукции самого разного характера, появление дешевых массовых изданий. Литературное творчество начинает приносить писателям доход, и торговые отношения все больше закрадываются в литературу: растет читательская аудитория, увеличиваются тиражи книг и журналов и писатели начинают получать за произведения немалые деньги.
Однако в первой половине 1830-х годов произведения Одоевского публиковались только в двух журналах - «Библиотеке для чтения» О.И. Сенковского («История о петухе, кошке и лягушке» и «Княжна Мими», 1834) и «Московском наблюдателе» В.П.Андросова и СП. Шевырева («Петербургские письма» и «Себастиан Бах», 1835; «Русские ночи. Ночь I», 1836). Одоевский также собирался принять активное участие в «Европейце» И.В. Киреевского, но этим замыслам не суждено было сбыться из-за внезапного закрытия журнала. В третьем выпуске, так и не представленном публике, должен был появиться «Петр Пустынник» (1832). Из перечисленных изданий наиболее авторитетным представляется «Московский наблюдатель», поэтому именно он выбран объектом изучения для данного исследования.
О роли Одоевского в выпуске журналов и о его сотрудничестве с редакциями писали многие литературоведы: П.Н. Сакулин, М.А. Турьян, В.И. Сахаров, В.И. Егорова, А.П. Могилянский, Р.Г. Назиров, Р.Б. Заборова. В их работах освещены проблемы, касающиеся как биографических фактов и личных взаимоотношений Одоевского с журналистами, так и литературно-критических взглядов писателя и его современников. Однако же вопросы о месте произведений Одоевского в литературном и культурно-историческом контексте изданий поднимались исследователями большей частью попутно, не становясь предметом специального изучения. Причем внимание ученых привлекали прежде всего журналы второй половины 1830-х годов-«Современник» и «Отечественные записки».
Роли Одоевского и его художественной прозы в «Московском наблюдателе», главным образом, «Петербургских писем», посвящено несколько страниц в монографиях П.Н. Сакулина и М.А. Турьян. Исследователи «Московского наблюдателя», в частности, Г.Г. Рамазанова и В.И. Гнеденко, говоря о политических взглядах Одоевского и других авторов журнала, также обращались к анализу «Петербургских писем». Что касается «Себастиана Баха» и «Ночи І», то о них в связи с «Московским наблюдателем» ученые практически не упоминают.
Вместе с тем, диссертация Г.Г. Рамазановой «"Московский наблюдатель": эстетическая позиция и литературные публикации» представляет немалый интерес для настоящего исследования. Указанная работа содержит богатый фактический и исследовательский материал. Г.Г. Рамазанова дает подробный анализ и первого периода истории издания журнала (1835-1837), когда его возглавляли В.П. Андросов и СП. Шевырев, и второго (1838-1839) - времени, в которое негласным главным редактором был В.Г. Белинский. Вопреки сложившемуся мнению, исследовательница доказывает, что проведение резких границ между этими этапами необоснованно: «Московский наблюдатель» всегда оставался серьезным энциклопедическим журналом, стремился к просвещению широкой общественности и последовательно противостоял засилью «дешевой» литераторы и решили создать собственное периодическое издание, толстый энциклопедический журнал - «Московский наблюдатель». Главным его редактором стал В.П. Андросов, выдающийся ученый-энциклопедист, литератор, статистик и экономист, ведущим критиком - СП. Шевырёв, бывший любомудр, литературный критик и поэт. В 1838 году руководство «Московского наблюдателя» фактически перешло к В.Г. Белинскому, что знаменовало уже новый период в издании журнала.
Кроме вышеназванных литераторов, в журнале публиковались А.С. Пушкин, В.Ф. Одоевский, Н.Ф. Павлов, А.Ф. Вельтман, В.И. Даль, Ф.Н. Глинка, Н.А. Полевой, Е.П. Ростопчина и другие, менее известные писатели и поэты. Что касается произведений Одоевского, то на страницах первого же номера «Московского наблюдателя» появились его «Петербургские письма», чуть позже увидел свет «Себастиан Бах» (№ 5 за 1835 г.), а в начале 1836 г. были опубликованы «Русские ночи. Ночь I» (№ 1 за 1836 г.). Таким образом, наибольший интерес для данного исследования представляют первые два года существования «Московского наблюдателя».
Стоит отметить, что журнал возник не на пустом месте - при разработке программы издания учитывался уже имеющийся опыт «Московского вестника», «Европейца», «Телескопа», «Московского телеграфа». Выходя раз в две недели, «Московский наблюдатель» должен был вбирать в себя самые разнообразные новости. Объявление на форзаце первого номера журнала гласило: «Целию журнала поставляется наблюдать за всем, что является в России и вне России достопримечательного по части наук, словесности, искусств изящных, промышленности сельской, технической и торговой, мод и новостей всякого рода, свидетельствующих об успехах просвещения и образованности» (1835. Ч. 1. № 1. Форзац).
