Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Собрание книг XVIII века на французском языке яснополянской библиотеки Л. Н. Толстого с. 28-55
Глава II. Творческое освоение л. н. толстым литературно философского наследия Монтескье, Дидро и Вовенарга с. 56-82
Глава III. Идеи Жан-Жака Руссо как источники творчества Л. Н. Толстого
1. Толстой и Руссо: преемственность, параллели с. 83-96
2. Толстой - читатель и интерпретатор Руссо с. 97-130
3. Идея прогресса в восприятии Толстого с. 131-149
4. Трактовка идеи совершенствования Толстым и Руссо с. 150— 169
Глава IV. Художественно-философская система Вольтера как источник творчества Л. Н. Толстого
1. Творчество Вольтера в оценке Толстого с. 170-195
2. Идея веротерпимости у Толстого («О веротерпимости») и Вольтера («Трактат о веротерпимости») с. 196-214
3. Осмысление толстым феномена Вольтера с. 215-224
Глава V. Восприятие Л. Н. Толстым творчества Бернардена де Сен-Пьера с. 225-240
Заключение с. 241-253
Библиография с. 254-267
Приложение. Образ ангела в восприятии Л. Н. Толстого и Вольтера в контексте проблемы предопределения с. 268-280
- Собрание книг XVIII века на французском языке яснополянской библиотеки Л. Н. Толстого
- Толстой и Руссо: преемственность, параллели
- Творчество Вольтера в оценке Толстого
- Восприятие Л. Н. Толстым творчества Бернардена де Сен-Пьера
Введение к работе
Творчество Л Н Толстого неизменно привлекает внимание отечественного и зарубежного литературоведения Многообразие и универсальность связей русской классической литературы с художественно-философским наследием эпохи Просвещения отмечали ученые, философы, писатели И С Тургенев, М Н Розанов, Р Роллан, С И Гессен, Б М Эйхенбаум, М М Бахтин, а также В Ф Асмус, Е Н Купреянова, Ю М Лотман, П В Палиевский, Г Я Галаган и др Интерес к этой теме отечественного литературоведения не утрачивает своей напряженности Отдельные аспекты темы затрагивались в работах Э М Жиляковой, Е В Петровской, И В Лукьянец, М Б Плюхановой, Донны Орвин " и др Тщательный анализ художественных и литературоведческих трудов показал, что наследие французских просветителей Вольтера, Дидро, Монтескье и др (кроме Руссо) в исследования или не вовлекалось, или рассматривалось фрагментарно Обобщающих работ, в которых оценивался бы источниковедческий аспект преемственности традиций французской литературы XVIII века в творчестве Л Н Толстого, не существует
Это и определяет актуальность настоящего диссертационного исследования, составляющего параллель научно-библиографическому описанию книг яснополянской библиотеки Л Н Толстого на иностранных языках , которое было подготовлено к изданию при участии автора диссертации Введение в научный оборот дополнительных архивных источников, в том числе «Каталога книгам» М Н Толстой , уточнение недостающих библиографических данных ьниг французских авторов XVIII в , систематизация неучтенных помет Толстого, которые оставались вне внимания ученых, выявление новых источников творчества писателя, таких как произведения Руссо, Монтескье, Вольтера, Вовенарга, Бернардена де Сен Пьера, персидские сказки «Тысяча и один день» в переводе Пети де Ла Круа, все это позволяет по-новому осмыслить природу толстовской творческой индивидуальности
' Розанов МЫ Руссо и Толстой М, 1928, Гессен СИ Лев Толстой как мыслитель // Русские мыслители о Льве Толстом Ясная Поляна, 2002, Эйхенбаум, Борис Молодой Толстой // О литературе М.1987 С 39, Бахтин М М Предисловие к драматическим произведениям Л Толстого // ЛН Толстой Pro et Contra СПб, 2000 С 748, Асмус ВФ Мировоззрение и эстетика ЛН Толстого // Вопросы теории и истории эстетики М , 1968, Купреянова Е Н Эстетика Л Н Толстого Л , 1966, Лотман Ю М Руссо и русская культура XVIII - начала XIX века // Руссо Ж -Ж Трактаты М, 1969, Палиевский П В Литература и теория М 1978, Галаган Г Я Художественно-этические искания Л , 1981
2 Жилякова ЭМ «Традиции сентиментализма в творчестве ЛН Толстого 1850-х гг («Казаки») // Яснополянский сборник 1998 Тула, 1999, Петровская ЕВ Гете и Руссо в творческом самосознании молодого Толстого «поэзия» и «правда» // Русская литература 2001 № 1, Лукьянец ИВ Французский роман второй половины XVIII века (автор, герой, сюжет) СПб, 1999, Плюхапова М Б Творчество Топстого // ЛН Толстой Pro et Contra СПб, 2000, Орвин, Донна Искусство и мысль Толстого 1847-1880 СПб , 2006
1 Библиотека Льва Николаевича Толстого в Ясной Поляне Библиографическое описание Книги на иностранных языках / Составители Г А Алексеева, ЕВ Белоусова, 3 М Богачева, А Н Полосина и ', др Тула, 1999 Т Зв2ч 'ОРРНБ Ф 783 МН Толстая Оп 2 №55 Л 1-1 об
Научная новизна данного исследования определяется системным подходом к изучению характера взаимодействия Толстого с философско-художественным наследием французского Просвещения на основе собрания книг XVIII в яснополянской библиотеки Суть подхода в том, что впервые предпринята попытка целостного анализа идей прогресса, совершенствования, веротерпимости, истоков учения о непротивлении злу насилием толстовской художественно-философской системы В процессе многолетней работы de V1SU с книгами личной библиотеки были выявлены и введены в научный оборот неучтенные пометы Толстого, определены ранее неизвестные источники творчества, привлечены материалы мемориальных фондов Музея-усадьбы Л Н Толстого «Ясная Поляна», архива Государственного музея Л Н Толстого в Москве, Рукописного Отдела РНБ
Главное положение диссертации опирается на тезис о глубокой преемственной связи между Просвещением и философской мыслью XIX в, унаследовавшей гуманистические идеи, которые нашли продолжателей в последующем столетии среди отечественных мыслителей Этические идеи Руссо, Вольтера, Дидро, Монтескье, Вовенарга и др через структуру художественных и религиозно-философских произведений были восприняты и интерпретированы Толстым в художественных, религиозно-философских произведениях, дневниках, письмах, устных высказываниях
Хронологические рамки (XVIII - нач XX вв) материала исследования продиктованы эпохой французского Просвещения, несущей в себе все основные ориентиры и точки притяжения разум и чувство, цивилизация и природа, скептицизм, совершенствование, Бог и религии, веротерпимость, Провидение и случай, прогресс и др , т е те проблемы, которые заставляли Толстого постоянно к ним возвращаться и посвящать тем или иным аспектам этой неисчерпаемой проблематики все новые и новые произведения Яснополянская библиотека была определяющим фактором в жизни Толстого, это не только две-три сотни книг французской литературы эпохи Просвещения - это целый духовный мир с его заповедями и законами
Методологическую основу исследования составляют труды отечественных литературоведов, историков, философов, посвятивших свои работы различным аспектам наследия французских просветителей Также учитывается опыт изучения эпохи Просвещения французскими учеными и писателями, такими как Поль де Ман, Андре Жид, Жерар Женетт5 и др Культурно-исторический анализ с элементами компаративистики позволил провести углубленное изучение французских книг XVIII века как источников творчества Толстого
В задачи данного диссертационного исследования входят
- аналитический обзор de visu коллекции книг XVIII в яснополянской библиотеки Л Н Толстого с учетом особенностей каждого экземпляра, хронологических параметров, истории приобретения, владельческих и
5 Man, Поль де Агтегория чтения Екатеринбург, 1999 С 330-331, Жид, А Собр соч Л, 1935 1 11 С 371-372, Женетт, Ж Фигуры Работы по поэтике В2т М.1998 Т 2 С 101
дарственных записей, характера маргинальных и текстовых помет, разного рода фиксаций (штампы, почтовые штемпели, экслибрисы и пр), характеристика следов чтения Л Н Толстого в книгах Вольтера, Руссо, Вовенарга,
осмьісіение восприятия и оценки Л Н Толстым художественно-философского наследия Монтескье, Вольтера, Руссо, Дидро в дневниках, письмах, устных высказываниях, а также в интерпретациях и трактовках Л Н Толстым идей французских просветителей в контексте его творчества,
выявление философских и мировоззренческих созвучий, идейно-тематической общности, перекличек, аллюзий, парафраз, реплик, реминисценций, сходных коллизий в творчестве французских просветителей и Л Н Толстого
Предметом исследования данной работы являются значение и роль французских книг XVIII в яснополянской библиотеки в творчестве Толстого
Цель изучения французских книг XVIII века яснополянской библиотеки как источников творчества Толстого состоит в воссоздании и введении в научный оборот полной, достоверной панорамы художественно-философской и этической преемственности, выразившейся в новых темах, сюжетах, мотивах, параллелях, аспектах неисчерпаемой проблематики Собрание французских книг XVIII в еще надолго останется источником потенциальных открытий и новых прочтений благодаря «золотому фонду» яснополянской библиотеки книгам с пометами великого писателя
Научно-практическая значимость настоящего исследования заключается в его источниковедческой основе В связи с подготовкой первого академического Полного собрания сочинений ЛН Толстого в 100 т в Институте мировой литературы им А М Горького Российской академии наук актуальным остается вопрос об источниках творчества писателя, об уточнении известных фактов и введении в научный оборот новых В настоящей диссертации по сравнению с предшествующими работами впервые рассмотрены пометы Толстого в «Рассуждении о науках и искусствах», в «Исповеди» и в «Исповедании веры савойского викария» Руссо, впервые системно анализируются идеи прогресса, совершенствования, веротерпимости, исследуются истоки идеи непротивления злу насилием Содержащийся в исследовании материал, основные положения и выводы позволяют конкретизировать «звучание» того или иного мотива, анализировать «сопряжение идей», идентифицировать скрытую цитату
Основные положения исследования прошли апробацию в четырнадцати публикациях
Материалы работы были представлены в виде докладов на XXVI Международных Толстовских чтениях (Тула 21-25 нояб 2000), на Международной научной конференции «Л Н Толстой в 1850-е годы рождение художника» (Тбилиси 4-9 июня 2002), на Первой, Третьей, Четвертой и Пятой Международных конференциях «Лев Толстой и мировая литература» (Музей-усадьба Л Н Толстого «Ясная Поляна», 28-30 окт 1998, 28-30 авг 2003 22-25 авг 2005 и 12-16 авг 2007), на XXXIII, XXXIV и XXXV Международных филологических конференциях СПбГУ (Санкт-Петербург 15-20 марта 2004 г,
14-19 марта 2005 г и 13-18 марта 2006 г), на «Вольтеровских чтениях» (Центр изучения эпохи Просвещения «Библиотека Вольтера» (РНБ), Санкт-Петербург 13-14 июня 2005 г, 19 июня 2006 г и 9-Ю сент 2007), на Международной научной конференции «XIV Ищуковские чтения» (24-26 ноября 2004), на Второй Международной научно-практической конференции «Проблемы изучения русской литературы XVIII века» (Самарский ГПУ, Самара, 1-2 окт 2005), на Международной научной конференции «Лев Толстой и Русская Православная Церковь» (Ясная Поляна, 1-3 марта 2006 г), на Весенних Толстовских чтениях (ИМЛИ РАН, Москва 22-23 мая 2006 г и 23-25 мая 2007 г), на Втором Международном Толстовском конгрессе «Л Н Толстой в контексте современных проблем литературное, философское и педагогическое наследие» (ГМТ, Москва, 20-22 нояб 2006), II Всероссийские Гороховские чтения «Музейные фонды от хранения - к интерпретации» (29-30 мая 2007 г Москва, ГМТ), на XII Межд конгрессе века Просвещения 2-15 июля 2007 в Монпелье (Франция)
Структура и объем диссертации отражает ее цели, задачи и особенности предмета исследования Работа состоит из введения, пяти глав, включающих семь параграфов, заключения и библиографии, насчитывающей 218 названий Объем основного текста 253 страницы В Приложении помещено факультативное исследование «Образ ангела в восприятии Л.Н. Толстого и Вольтера в контексте проблемы предопределения». Образ ангела рассматривается в контексте идеи предопределения в произведениях Толстого и Вольтера, сюжета об ангеле, убивающем ребенка, в «Римских деяниях», в «Прологе» и в эпизоде легенды В П Щеголенка
Собрание книг XVIII века на французском языке яснополянской библиотеки Л. Н. Толстого
Одной из главных особенностей таких «дворянских гнезд», каким является Ясная Поляна, были усадебные библиотеки, которые собирались несколькими поколениями. Так яснополянская библиотека в конце XVIII -начале XX в., вобрав в себя все особенности дворянских усадебных библиотек, превратилась в одно из самых знаменитых книжных собраний России.
История библиотеки Л.Н. Толстого начинается в конце XVIII в. Более точной даты ее основания исследователям установить не удалось. В трудах Б.Л. Модзалевского, А.Е. Грузинского, В.Ф. Булгакова, С.Л. Толстого, Н.Н. Гусева, Э.Г. Бабаева, Г.В. Алексеевой и др. подробно освещена судьба старых книг. Вопрос принадлежности основной части старой библиотеки Н.С. Волконскому не вызывает разногласий. Пометы на книгах, хронологические параметры старых изданий 1711—1805 гг. подтверждают, что владельцем библиотеки в 1780—1820 гг. был князь Н.С. Волконский, хотя на некоторых книгах имеются владельческие записи кн. Н.И. Горчакова, кн.С.С. Гагарина, кн. М.Н. Волконской и др. Позже библиотека пополнялась родителями Толстого, самим Л.Н. Толстым и его семьей. Библиотека была живым организмом, и находились в постоянном движении до 1910 г. Сложившаяся в течении XVTII-XIX вв. библиотека хранится в настоящее время как цельное собрание.
Впервые вопрос о приведении библиотеки в порядок возник при жизни Л.Н. Толстого в 1889-1890 гг. Создание первого карточного каталога яснополянской библиотеки связано с именем A.M. Новикова, учителя старших детей Толстого. Новиков вспоминал, что в яснополянской библиотеке «книг было много, 13 шкапов, и книг самых разнообразных: и исторических, и религиозных, и беллетристических... И все эти книги были свалены без описи, без всякого порядка, в 13 шкапах. Я1 не мог отнестись равнодушно к участи такого культурного богатства и засел за составление каталога и за расстановку книг» . Л.Н. Толстой с большим вниманием относился к работе Новикова. А после возвращения Т.Л. Толстой из-за границы она «стала помогать A.M. Новикову приводить в порядок библиотеку»79.
По совету Н.Н. Страхова С.А. Толстая также принялась за составление каталога. Позже она занималась этой работой совместно с Д.П. Маковицким и другими помощниками. В 1908 г. на основе карточного каталога она составила тематико-систематический рукописный каталог русских и иностранных книг в 3-х томах.
Дополним эти факты новыми деталями. В мемориальном фонде Дома Л.Н. Толстого имеется восемь ящиков карточного каталога русских и иностранных книг, составленных A.M. Новиковым, Т.Л. Толстой, С.А. Толстой, Д.П. Маковицким и др. Все каталожные карточки на старые книги XVIII — начала XIX вв. написаны рукой Софьи Андреевны. Она составляла их особенно тщательно и подробно, с полными библиографическими данными (за исключением издателей). Карточка выделялась особой пометкой: «старинные книги» или «старые книги», или «Ancienne bibliotheque». Фиксировался тематический раздел от «Отд. I» до «Отд. VII» для будущего рукописного каталога, в котором библиографические данные книги писались более кратко. Благодаря этому карточному каталогу удалось дополнить недостающие библиографические данные (дату издания) книги «Титаны, или Наказанное честолюбие» (Льеж, 1725), а также автора, место и год издания «Истории России» (Париж, 1782) Пьера-Шарля Левека при подготовке к изданию третьего тома «Библиотеки Льва Николаевича Толстого в Ясной Поляне: Библиографическое описание: Книги на иностранных языках: В 2 ч.» (Тула, 1999). В 1900-е гг. С.А. Толстая взялась записывать в тетради книги, которые брали читать домашние или гости, затем вычеркивала возвращенные. Сказать, что она систематически занималась библиотекой, было бы неверно.
По мнению первого историка библиотеки С.Л. Толстого, определить, «какая часть книг принадлежала Николаю Сергеевичу (Волконскому - А.П.) и какая приобретена его дочерью» , трудно. Точка зрения О.П. Христианович не составляет исключения: «Многие из книг, считавшиеся по традиции в Ясной Поляне книгами Марии Николаевны Толстой, на самом деле принадлежали ее отцу и достались ей в наследство»81. Такого же мнения придерживался Э.Г. Бабаев, считавший, что трудно сказать, какие из «ветхих фолиантов», среди которых есть редкие издания XVIII в., приобретены и привезены Н.С. Волконским82. Одним словом, вопрос о принадлежности основного состава книг XVIII столетия освещен подробно и не вызывает разногласий в его оценке.
В связи с вышесказанным, особый интерес представляет статья Р.Б. Заборовой «Архив М.Н. Толстой» . В ней исследован архив М.Н. Толстой, переданный Л.Н. Толстым в 1903 г. в Публичную библиотеку в Петербурге.
Она впервые ввела в научный оборот описание рукописного каталога старых книг библиотеки.
Текст каталога М.Н. Толстой в подлиннике впервые приведен в статье «Собрание книг XVIII века в библиотеке Л.Н. Толстого» .
«Каталог книгам» (на бумаге 1811 г.) позволяет выделить из состава библиотеки книги матери Толстого. Скорее всего, он составлен не ранее 1811, не позднее 1830 г. В «Каталоге книгам» «47 названий (более 160 томов) на русском, французском, немецком, английском и итальянском языках — изданий, относящихся большей частью к концу XVIII в. — началу XIX вв.»8 . Действительно, «Каталог книгам» М.Н. Толстой занимает особое место в истории библиотеки Л.Н. Толстого. Став важным источником по изучению библиотеки, он содержит ценные данные для ее реконструкции , для изучения научных, книжных и культурных интересов Толстых. «Каталог книгам» дает первое представление не только об иностранных, но и русских книгах XVIII - начала XIX вв. яснополянской библиотеки. Спустя шестьдесят лет после его составления началась работа по составлению карточного каталога библиотеки, о котором речь шла выше.
Атрибутирование и идентификация книг на иностранных языках из реестра М.Н. Толстой с книгами яснополянской библиотеки показали отсутствие некоторых книг. Всего из «Каталога книгам» М.Н. Толстой сохранилось двенадцать книг XVIII в., в том числе шесть на французском, две книги на параллельных языках: французском и английском, две на итальянском и две на немецком языках. Сверка книг каталога М.Н. Толстой на русском языке и современного каталога библиотеки Л.Н. Толстого показала, что в настоящее время книг XVIII в. в ней нет. Но, безусловно, подтверждается «присутствие» русской словесности и детской литературы. М.Н. Толстая «на отечественном языке изъяснялась, читать и писать по-русски умела».
Сопоставление каталога М.Н. Толстой с титульными листами печатных изданий, сохранившихся до наших времен, позволяет сделать некоторые выводы. Описания книг расположены не по алфавиту, совпадают в целом, но в деталях есть небольшая разница: немного изменены заглавия, данные на место, год и издательство отсутствуют, иногда нет фамилии автора. «Каталог книгам» представляет большой интерес как образец русской библиофильской культуры начала XIX в.
Хронологические параметры «Каталога книгам» М.Н. Толстой: 1755-1805 гг. от самого раннего издания (1755-1757) пьес Метастазио и писем г-жи де Ментенон (1757) до самого позднего (1799-1805) - «Лицей, или Курс словесности древней и новой» Жана-Франсуа Лагарпа. Почти половину составляет беллетристика, в том числе письма г-жи де Севинье, «Приключения Телемаха» Фенелона, «Нума Помпилий» Флориана, «Сентиментальное путешествие» Стерна, «Новый Робинзон» Кампе, пьесы Метастазио, комедии Гольдони.
Толстой и Руссо: преемственность, параллели
Никто не избежит в молодости влияния домашней среды, эпохи, исторических и политических событий своей страны или цивилизации. Среда, в которой жил Толстой-подросток, Толстой-студент или Толстой-офицер, была открыта для восприятия идей Руссо. В его интересе к французскому философу прослеживается духовная преемственность вслед за родителями, просвещенными читателями Руссо. Яснополянские аристократы не только любили читать «Эмиля» и «Новую Элоизу» Руссо, но и «почитали» его произведения, несмотря на то, что автор был демократ по происхождению, воспитанию, по своим чувствам, воззрениям, вкусам и симпатиям. Руссо «был созвучен и близок по чувству, по идеям и по отношению к природе»162. М.Н. Толстой. Она любила «Эмиля» Руссо, это была ее настольная книга. Она как бы завещала сыну в наследство свою любовь к автору «Эмиля»163, в котором дана философская программа уединенной жизни и приближения к природе. Для чувствительных читателей ее поколения (Т.А. Ергольская, Н.И. Толстой, А.И. Остен-Сакен, П.И. Юшкова и др.) просветительские романы Руссо были «чтением для вкуса, разума и чувствований»16 . Кроме домашних, интересу к Руссо и французским энциклопедистам, очевидно, способствовали еще и гувернеры. Не исключено, что Проспер Сен-Тома, «образованный, красивый молодой щеголь»165, преподавший детям Толстым латинский и французский языки и французскую литературу, привил им любовь к французским классикам и писателям эпохи Просвещения. Наконец, библиотека отца предлагала большой выбор для чтения, в ней Толстой мог найти любое сочинение Руссо, например, парижское издание 1822-1825 гг. собрания сочинений в 21-м томе или первое издание «Исповеди» (Geneve: S. п., 1782-1789. Т. 5). Не удивительно, почему так рано, в возрасте пятнадцати лет, Толстой прочел всего Руссо: «Руссо был моим учителем с 15-летнего возраста» (75, 234—235), писал Толстой в 1905 г. в письме к Бернару Бувье, председателю Общества Ж.-Ж. Руссо в Женеве. Он мог читать Руссо в Казани (1843 г.), так как часть библиотеки была туда перевезена. Судя по вариантам «Юности» Толстой летом во время каникул (1844-1845) в Ясной Поляне «прочел ... несколько вещей Руссо»166. «Руссо первый увлек меня; я перечитывал его по несколько раз» (23, 496), - писал он вариантах «Исповеди». Влияния на него французского философа он никогда не отрицал и в 1901 г. признался профессору Полю Буайе: «Я прочел всего Руссо, ... все двадцать томов, включая "Музыкальный словарь". Я не только восхищался им; я боготворил его .. . Многое из написанного им я храню в сердце, мне кажется, что это написал я сам» . Но направление мысли, так ярко заявленное Руссо, было воспринято Толстым как свое собственное. Влияние происходило на уровне идей.
Имя Руссо впервые упоминается в дневниках в 1852 г., но первое чтение Толстым его произведений, в том числе «Исповеди», относится к лету 1845 г. «Никогда не забуду сильного, радостного впечатления и того презрения к людской лжи и любви к правде, которые произвели на меня признания Руссо» . На Кавказе в июне-июле 1852 г. в период работы над «Детством» Толстой читал «Исповедь» Руссо. В течение нескольких месяцев его имя не сходило со страниц дневника. Он работал над своим первым произведением с книгой Руссо в руках: «Получил книги и начал читать Confessions, которые к несчастью не могу не критиковать» (46, 126); «Писал Детство, читал Руссо» (46, 126); «Читал с большим удовольствием Confessions (46, 132); «Целый день читал Confessions. Вторая часть для меня совершенно нова» (там же). После чтения «Profession de foi du vicaire Savoyard» (46, 127-128) он «окончил Детство и поправлял его. ... Читал Nouvelle Heloise» (46, 130). Осенью 1852 г., начатая работа над «Отрочеством», была отложена до весны 1853 г.
В период работы над «Отрочеством» он «читал Contrat social» (46, 138), а «Исповедание веры савойского викария» читал даже за обедом (46, 176). Он собирался прочесть «Новую Элоизу», но в числе книг, присланных из Ясной Поляны, 1-го тома не оказалось. 24 июня 1852 г. он просит брата, С.Н. Толстого, «прислать ... 1-й том "Новой Элоизы"» . «Зачем она тебе? -спрашивает брат. - Из писем твоих к тетеньке видно, что ты ее помнишь наизусть» . Вполне вероятно, что Толстой знал наизусть не только «Новую Элоизу». Впрочем, Руссо не столько оказывал влияние на молодого Толстого, вопреки его собственным признаниям, сколько вдохновлял его. В 1905 г. в письме профессору Бернару Бувье он написал: «Руссо и Евангелие два самые сильные и благотворные влияния на мою жизнь. Руссо не стареет. Совсем недавно мне пришлось перечитать некоторые из его произведений, и я испытал то же чувство подъема духа и восхищения, которое я испытывал, читая его в ранней молодости» (75, 234-235). Уже тогда Толстой утвердился в мысли, что «никакой гений не может развиваться в одиночестве, что внешние возбуждения - хорошая книга, разговор - подвигают больше в размышлении, чем годы уединенного труда» (46, 188). Руссо был для молодого Толстого вдохновляющим фактором. Он со свойственной ему увлеченностью проходил как уроки «Исповедь» Руссо и романы Стерна. Однако быстро уходит вперед от своих учителей»172. «Писать, писать, писать Отрочество, которое начинает складываться хорошо» (46, 166); «До утра 5 часов писал. Уже вижу конец Отрочества» (46, 168); «Писал довольно много, так что кончил Отрочество» (46, 169).
В пору становления одними из главных мотивов дневника молодого Толстого являются: первый — «труд»: «Как я чувствую себя счастливым, когда тружусь» (46, 170). «Пишу с таким увлечением, что мне тяжело даже: сердце замирает. С трепетом сажусь за тетрадь» (46, 175). «Пишу Отрочество с такой же охотой, как Детство (46, 161); и второй мотив — моральный: «Лень и сознание лени страшно мучает меня» (46, 174); «О, как тяжела мне праздность!» (46, 137).
Трилогия «Детство. Отрочество. Юность» написана как бы сквозь неуловимую призму параллелей с «Исповедью» Руссо. Любопытно, что в трилогии видна перекличка названий некоторых глав «Юности» с заглавием самого знаменитого сочинения Руссо. Например, во «втором» плане романа «Четыре эпохи развития», приступая осенью 1851 г. к работе над «Детством», Толстой «предполагал каждую из четырех частей романа завершить своеобразной исповедью героя: в первой части это должна была стать глава "Детство", ... вторая часть, «Отрочество», заканчивалось в плане "Исп оведью 2" ("исповедью 1 - можно считать главу «Детство» в первой части романа"), третья часть, "Юность", первоначально завершалась решением героя "быть [ученым, писателем]", а четвертая — "Молодость" — его "рассуждением", в сущности той же "исповедью"»173. В окончательном тексте главы «Исповедь» (гл. VI) и «Вторая исповедь» (гл. VIII) вошли в последнюю часть трилогии «Юность». И если XV глава («Детство») первой части трилогии имеет исповедальные признаки, то главы «Юности»: «Исповедь» и «Вторая исповедь» — это описание таинства исповеди, а не исповедь переживаний героя.
Одним из ключевых мотивов творчества Толстого, имевшим большие последствия, является мотив пережитого в детстве наказания. Первое осознанное столкновение с насилием оставило в сознании Толстого неизгладимый след. Пережитое чувство «ужаса и отвращения перед всякого рода насилием» (34, 396) стало основой идеи непротивления и одним из сквозных мотивов его творчества. В 1905 г. уже не уточняя за что, но за что-то, «самое незаслуживающее наказания», Толстой по-прежнему помнил, что гувернер St. Thomas запер его «в комнате, а потом угрожал розгой». Он все еще помнил пережитое в отрочестве «ужасное чувство негодования и возмущения и отвращения не только к St. Thomas, но к тому насилию, которое он хотел употребить» над ним. «Едва ли этот случай не был причиной того ужаса и отвращения перед всякого рода насилием», которые он «испытывал всю свою жизнь» (34, 396)174.
Творчество Вольтера в оценке Толстого
Имя французского философа было известно Толстому с детства благодаря старой дедовской библиотеке, где он мог найти сочинения Вольтера на французском языке, который знал с детства. В «Исповеди» он признавался, что «очень молодым читал Вольтера», а его насмешки не возмущали, но веселили его (23, 2). Интерес к личности и творчеству Вольтера в первую половину XIX в. был традиционным.
В начале XIX в. идеи Вольтера, по-прежнему, носились в воздухе. Это отразилось в русской классической литературе: 1-е: это было то время, как Толстой писал в вариантах «Войны и мира», которое «еще цепью воспоминаний связано с нашим», «время, когда матери наши в робах с короткими талиями ... танцевали матрадуры и менуэты ... когда отцы наши восхищались мыслями Rousseau и Voltair oM» (13, 75). 2-е: Вольтер был излюбленной темой бесед и споров просвещенных читателей. Например, сюжетом разговоров князя Андрея и Пьера Безухова. Они оба были его поклонники (13, 527). 3-е: его сочинения были «почти обязательной принадлежностью» частных библиотек. Например, в яснополянской библиотеке сохранилась первоклассная коллекция книг Вольтера на французском языке. 4-е: присутствие вольтеровских реминисценций и афоризмов как характерная особенность речи в произведениях отечественных авторов. Вольтеровские афоризмы рассыпаны в произведениях Толстого, собраны в «Круге чтения», использовались в повседневных беседах. Так, «Война и мир» наполнена вольтеровскими шутками, афоризмами и парафразами. Например, шутка одного офицера: «Если бы не было Багратиона, il faudrait I inventer» (10, 15) - это парафраза известного высказывания Вольтера: «Если бы Бога не существовало, его следовало бы выдумать». И ее повторение в 1908 г. уже в другой версии: «Если бы Черткова не было, его нужно было бы выдумать» (89, 99-100). Высказывание Толстого в вариантах, что «Наполеон не выиграно [Бородинское] сражение, потому что у него был насморк» (14, 202) - это парафраза известной шутки Вольтера, который с насмешкой говорил, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Людовика (14, 203).
Толстой всегда много читал. В книгах он «искал подтверждения своим взглядам, слагавшимся в нем независимо от книг, выраставшим в нем из глубин его жизни» . Это отметил еще Н.Н. Страхов. Он признавал за Толстым «огромную способность знания, сверх поэтического дара -философский талант, сверх изумительного умения понимать смысл того, что пишется в книгах, ... — огромную начитанность по предмету наших войн с Наполеоном» ". В этом свете особый интерес представляет трагедия Вольтера «Альзира, или Американцы», как один из источников «Войны и мира», проблематика которой оказалась созвучна Толстому. Главная идея трагедии, идея прощения врагам, предопределена эпиграфом: «Errer est d un mortel, pardonner est divin" (заблуждение - свойство смертных, прощение — божественно). В трагедии на тему о жестокости и фанатизме завоевателей Америки, выражен протест против войны, деспотизма, беспощадности церкви, насильственного обращения туземцев в христианство, затронута тема веротерпимости . В авторском предисловии сообщается, что «сюжет выдуман», ... что «настоящий христианин делает добро, прощает зло и относится ко всем людям как к братьям»314. Толстому, чрезвычайно чувствительному к морально-этическим проблемам, эта точка зрения была близка, так как евангельский завет: «не ненавидь врага твоего» сопрягается с мотивом милосердия, прощения, жалости, сострадания к врагам и является одним из основных мотивов «Войны и мира».
Толстой прочел «Альзиру» не только пристально, но и пристрастно. И не ограничился загнутыми верхними и нижними уголками, но процитировал отрывок из трагедии в одном из черновых вариантов «Войны и мира». Пьер у себя дома в Москве, оставленной русскими войсками, беседует с французским офицером. В нем он «узнал не врага-француза, а своего брата аристократа, воспитанного на тех же основаниях, на которых он и сам был воспитан» (14, 430). «Разговор их, переходя с предмета на предмет, все более и более оживлялся. Они говорили о походах Фридриха, говорили о Вольтере. Пьер даже наизусть прочел несколько заключительных стихов из ... «Альзиры» (14, 430). «Des Dieux que nous servons, connaissent la difference: // Les tiens t ont commende le meurtre et la vengence, // Et le mien, quand ton bras viens de m assassiner, // M ordonne de te plaindre et de te pardonner» . Знание наизусть героя «Войны и мира» текстов Вольтера не должно нас удивлять. Не исключено, что не только герой, но и автор знал наизусть некоторые «тирады» из «Альзиры». Между трагедией Вольтера и «Войной и миром» существует прямая текстуальная связь в виде цитирования. Происходит осмысление реальной ситуации войны 1812 г. через литературную, то есть, налицо значимость исторического момента и его литературного моделирования.
В окончательный текст «Войны и мира» черновой эпизод и цитата не вошли. Возникнув в сюжете по конкретному поводу, эпизод из него ушел. Это соответствует природе творческого процесса, который Толстой выразительно описал в письме А.А. Фету: «Обдумать и передумать все, что может случиться со всеми будущими людьми предстоящего сочинения .. . и обдумать миллионы возможных сочетаний для того, чтобы выбрать из них 1/1000000, ужасно трудно» (61, 240). Мотив цитаты: «жалеть и простить», вдохновленный Вольтером, повторяется в образе «русского, доброго, круглого», всепрощающего солдата Платона Каратаева, в котором отсутствует всякая озлобленность к врагам. Прочитывается на примере Кутузова, призывающего щадить отступающих французов (По Толстому, чувство «необычайной силы прозрения» «поставило его (Кутузова - А.П.) на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтобы убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их» (12, 185), в жалости и сострадании Пети к пленному мальчику, в спасении Пьером жизни капитана Рамбаля.
Мотив милосердия стал центральным в «Войне и мире» не только в сфере войны и военных персонажей, но и в мирном течении жизни. Он получил развитие в альтруистическом идеале княжны Марьи Болконской. Для нее «христианская любовь к ближнему, любовь к врагам достойнее и лучше, чем те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке» (9, 113). Прочитывается в прощении князем Андреем своего врага, красавца Анатоля, которого он видит окровавленным и рыдающим в палатке для раненых. На грани жизни и смерти он его жалеет, плачет «нежными, любовными слезами» над людскими и своими заблуждениями. Состраданию, любви к братьям, к врагам его учила княжна Марья (11, 258). Духовное просветление князя Андрея происходит под 174 воздействием любви-милосердия к «врагу». Мотив милосердия главенствует в образе Кутузова: в его «торжественной», «простодушно-стариковской» речи не только был понят «сердечный смысл», но «чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты ... это самое чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком» (12, 188).
В любви-жалости Толстой видел чувство, способное объединить разных людей: «На народном языке жалеть значит любить. И это верное определение того рода любви, который больше всего связывает людей и вызывает их любовную деятельность. ... Есть любовь, и самая нужная — перенесение себя в другого, страдающего человека, сострадание, желание помочь ему. Это: жалеть — любить» (55, 278).
В повести «Смерть Ивана Ильича» характер мотива меняется в зависимости от сцепления мыслей персонажа. Духовное просветление героя происходит через проявление любви-жалости к близким. Перед смертью «Иван Ильич провалился, увидал свет, и ему открылось, что жизнь его была не то, что надо, но что это можно еще поправить». Ему стало жалко сына, жалко жену. «Да, я мучаю их, - подумал он. — Им жалко, но им лучше будет, когда я умру». «Он хотел сказать это, но не в силах был выговорить. "Впрочем, зачем же говорить, надо сделать", — подумал он». И вдруг ему стало ясно, то, что его томило. «Жалко их, надо сделать, чтобы им не больно было. Избавить их и самому избавиться от этих страданий» (26, 112-113).
О милосердии, о вере в спасительную силу сострадания, о воскресении нравственных начал - последний роман Толстого «Воскресение». Идея милосердия предопределена евангельской эпиграфикой в начале и цитированием Евангелия в финале романа. Толстой и сам признавался, что роман «Воскресение» только для того написан, чтобы прочли его последнюю главу» .
Восприятие Л. Н. Толстым творчества Бернардена де Сен-Пьера
Современному русскому читателю имя предшественника романтизма Жака Анри Бернардена де Сен-Пьера (1737-1814), писателя второго ряда (mineur), мало что скажет. В лучшем случае вспомнится роман-идиллия «Поль и Виргиния». Иное дело просвещенные русские читатели, которые зачитывались его произведениями в подлиннике и на русском языке в конце ХУШ- начале XIX вв., когда к нему пришла громкая слава во Франции после выхода в свет «Этюдов природы» (1784) и «Поля и Виргинии» (1787). В этот же период он был очень популярен в России. Интерес к руссоистским представлениям о «золотом веке» способствовал к обращению русских сентименталистов к сочинениям Бернардена де Сен-Пьера»425, наивного последователя и друга Руссо. Академические и домашние библиотеки, книжные лавки быстро заполнялись книгами полюбившегося писателя. «Сам автор послал дюжину книг в Россию. Так, к примеру, экземпляр путевых заметок «Путешествие на Иль-де-Франс» (амстердамское издание 1773 г.) был преподнесен Екатерине II. В России в числе подписчиков на роскошное издание романа «Поль и Виргиния» была императорская семья, Демидовы, Юлия Крюднер и др., во Франции - Жозеф Бонапарт426. В яснополянской библиотеке со времен князя Н.С. Волконского имеется парижское издание «Этюдов природы» (Париж, 1787-1788). В библиотеке А.С. Пушкина -брюссельское издание полного собрания сочинений в 8 томах427.
Перевод на иностранные языки - свидетельство успеха. Наличие перевода, как отметил Ю.М. Лотман, - это «акт определенного признания, утверждения ценности текста в глазах ... общества» . Начиная с 1790-х гг. сочинения Бернардена де Сен-Пьера переводились на русский язык вскоре после их публикации во Франции: «Суратская кофейная» (1792) переведена Н.М. Карамзиным и Л.Н. Толстым (1887), «Индийская хижина» (1794) -Е.Свиньиной, «Павел и Виргиния» (1793 и 1806) - А.П. Подшиваловым, Константином Льдовым (1890) и Ек. Бекетовой (1892) и т.д.
Жизнь Бернардена де Сен-Пьера была странной, состояла из неудачных начинаний, обманчивых приключений, вперемежку с периодами полной бедности. Он родился в семье почтмейстера, был «набожен до мистицизма, позднее пережил сильное разочарование в церкви»429. Инженер по образованию, моряк, офицер, путешественник, искатель приключений и, по определению А.Ф. Строева, «истинный авантюрист» эпохи Просвещения, Бернарден де Сен-Пьер обладал изысканным умом и был настоящим поэтом в прозе. В «Поле и Виргинии», «Суратской кофейной» и «Индийской хижине» поэтически изображены те страны, в которых он бывал (Голландия, о-в св. Маврикия, Мальта, Россия, Польша, Германия). В юном возрасте (1762) жажда странствий привела его в Россию. «Сменив, как положено, имя и став шевалье де Сен-Пьером»430, прослужил на русской службе в инженерных войсках и через два года был уже в Польше. В 1784 г. он выпустил в свет философское произведение (против атеистов) «Этюды природы». В 1787 г. — роман «Поль и Виргиния», который прославил автора на всю Европу. Маленькая пастораль о «счастье жить по законам природы и добродетели», ставшая во Франции неисчерпаемой темой для романсов, идиллий, театральных пьес и любимым сюжетом пейзажистов, выставляющихся в Салонах, быстро завоевала европейскую известность. Появились подражатели... Жак Делиль упоминает о ней в «Человеке полей» и в поэме «Сады».
В России восприятие творчества Бернардена де Сен-Пьера было неоднозначным. Это породило широкий спектр оценок — от позитивных до негативно-критических. В.Г. Белинский, например, считал, что уж если читать «Поля и Виргинию», то необходимо «при этом объяснять, как много в них (героях — А.П.) фальшивого и как мало правды», так как эти идеальные герои «так далеко жили от земли, что их не могли даже смущать интересы земные» . В семье А.И. Герцена с большим интересом читали «Поля и Виргинию». Литературные герои И.С. Тургенева также зачитывались этим романом, вопреки самому писателю, считавшему, что автор не обладал «слишком большим талантом»432.
Между Толстым и Бернарденом существуют некоторые биографические аналогии. Они оба на исходе, каждый своего, века пережили драматические события. Бернарден стал свидетелем «осуществления утопии» в виде «кровавой диктатуры народа» во время Великой французской революции. Толстой в «годину надвигающейся социальной бури» вопреки отказу от всякой политики переосмысливал в своих статьях острые политические и социальные события, происходившие в России и мире. Оба путешествовали в молодости, и это едва ли не последнее сходство в их биографиях. Рыцарь удачи Бернарден де Сен-Пьер провел молодость в странствиях, пересекая «цивилизованный мир с запада на восток и с юга на север» с целью «соблазнить общество и преобразовать мир» своими прожектами. В России, к примеру, он предлагал доставлять «срочную почту с помощью пушечных ядер летом и на коньках зимой», а также составил «Проект компании для открытия пути в Индию через Россию», и вплоть до 1803 г. пробовал «разыграть русскую карту»433. Он обнаружил, что «человек во время путешествий набирается уму-разуму и таланту. Пусть не Бог весть какому, но таланту. Что же может быть лучше, чем путешествия?» . Толстой по Европе путешествовал не так много. Кроме познавательного интереса в другие страны его тянули разные причины: смертельно больной брат, культура, искусство, литература, педагогика, знаменитые своей красотой места. И оба оставили после себя «литературу путешествий». Бернарден — автор заметок о России и русских («Observation sur la Russie»). Хронология путешествия и впечатления Толстого отражены в рассказах, в педагогических статьях, дневнике, где имеются суждения о европейцах. О национальных чертах русского народа Бернарден де Сен-Пьер писал в черном свете. Он считал русских «непостоянными, завистливыми, вороватыми и грубыми. Они уважают только тех, кто им внушает страх»435. Французский писатель Фернан Мори полагал, что по запискам Бернардена «легче судить о самом авторе, чем о целом народе, ... осуждая других, он осуждает себя самого, и это не лучшая сторона, которую он выказывает»436. Толстой отзывался о французском народе сочувственно. В статье «О народном образовании» он писал, что «французский народ почти такой, каким он сам себя считает: понятливый, умный, общежительный, вольнодумный и действительно цивилизованный» (8, 19).
Этический образ Бернардена де Сен-Пьера не соответствовал эстетике его творчества. По единодушному отзыву французских критиков и биографов, «никогда различие между человеком и писателем не наблюдалось в такой степени, как в характере Бернардена»437. О том, что «этот высокий, идеальный поэтический талант вечно заводил тяжбы с книготорговцами»438, о его раздражительности, самолюбии, честолюбивом авантюризме, сентиментальности и недоброте скоро забыли. Эстетическое впечатление от его творений затмило недостатки его поведения. Воображение публики отождествило человеческий образ Бернардена де Сен-Пьера с литературными образами его сочинений: иногда предпочитают не знать, что существует различие между поведением автора и его творчеством, между этикой и эстетикой. В Толстом этика и эстетика, «слово и дело не разделены непроходимой пропастью»439. Этический образ Толстого со всеми сложностями его духовного развития, постоянными сомнениями, рано выработанным скептицизмом не противоречит эстетике его творчества. Постановка и поиски ответов на главные вопросы о сущности и смысле жизни, о единстве божеского и человеческого в каждом человеке, об идеале и средствах его достижения, о сущности науки и искусства несет на себе отпечаток пассионарной индивидуальности, личности и темперамента, обусловленный общественной средой, исторической ситуацией. Дух противоречия, присущий автору и его героям, остается всегда истоком, ведущим человека с земли на небо, к Богу. С этой точки зрения, особенно в поздние годы, судил Толстой о произведениях искусства. О творчестве Бернардена де Сен-Пьера, в частности. Так, например, в черновиках трактата «Что такое искусство?» по степени нравственного воздействия роман «Поль и Виргиния» назван «образцом высшего по религиозному содержанию искусства» (30, 414) в одном ряду с Шиллером, Гюго, Диккенсом, Достоевским.
