Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Теоретические предпосылки исследования испаноязычного новостного дискурса 14
1.1. Понятие дискурса и его структура 14
1.2. Типология дискурса 30
1.3. Прагматическая составляющая дискурса 36
1.4. Понятие языка СМИ 47
1.5. Выводы по Главе I 55
ГЛАВА II. Телевизионный новостной медиадискурс и специфика испанского языка 58
2.1. Теленовостные формы 65
2.1.1. Информационное сообщение: заметка и видеосюжет 66
2.1.2. Отчет 67
2.1.3. Выступление 67
2.1.4. Интервью 68
2.1.5. Репортаж 71
2.2. Критерии теленовостийности 73
2.3. Основные формы существования современного испанского языка 91
2.4. Выводы по Главе II 95
ГЛАВА III. Новостной медиадискурс телекомпаний TVE и Telesur 98
3.1. Общая характеристика телекомпаний TVE и Telesur 98
3.2. Новостной дискурс телеканалов TVE и Telesur 103
3.2.1. Структура и содержание новостного сообщения 103
3.2.2. Параметры «здесь» и «сейчас» 106
3.2.3. Клишированность дискурса 113
3.2.4. Повторная номинация имен собственных 116
3.2.5. Массовый характер адресации 130
3.2.6. Эмоциональность и выразительность 135
3.2.7. Достоверность и беспристрастность 145
3.3. Выводы по Главе III 152
Заключение 156
Библиография 161
Типология дискурса
Несмотря на то, что еще в 1943 году термин «дискурс» вошел в лингвистический обиход благодаря работе бельгийского ученого Э. Бюиссанса «Язык и дискурс», до сих пор, семьдесят лет спустя, однозначного определения этого понятия нет. Сам Э. Бюиссанс включает дискурс в оппозицию «язык-речь», наделяя его опосредующей функцией, т.е. подразумевая под ним механизм перевода языка в качестве знаковой системы в живую речь. Тем не менее, вплоть до 1960-х годов новый термин чаще употреблялся в лингвистике как синоним «текста» и «речи».
В этот период понятие «дискурс» быстро набирает популярность не только в языкознании, но и в большинстве гуманитарных наук. Причиной этого исследователи чаще всего называют «лингвистический поворот», продиктованный, прежде всего широким распространением структуралистской методологии, а также зарождением структурной лингвистики.
Ученые того времени, особенно выделявшие структуралистскую концепцию языка, заявляли, что именно язык является той универсальной матрицей, в которой закодировано самое надежное знание об окружающем мире. Ключ к изучению человеческого бытия лежал, по их мнению, в детальном изучении структуры языка. Наблюдалось значительное изменение понимания роли структуры языка: новая методология видела в ней, скорее, инструмент конструирования и трансформации реальности, а не только ее отражения и репрезентации.
Считается, что первые шаги на пути лингво-структурного анализа дискурса были сделаны французским ученым Клодом Леви-Строссом, рассматривавшим в своих работах дискурс первобытного мифа. Анализируя древние мифы, Леви-Стросс сделал закономерный вывод, что дискурс мифа представляется собой не что иное, как открытую структуру, поскольку варьирование мифических тем бесконечно. В этой бесконечности мифологический дискурс, согласно Леви-Строссу, напоминает музыкальные вариации, порождающие бесчисленные версии виртуальной реальности, через которую преломляется и воспринимается действительность. «Миф и музыкальное произведение – это как бы дирижеры оркестра, слушателями которого являются замолкшие исполнители. И если нас спросят, где же находится действительный центр произведения, то придется ответить, что определить его невозможно. Музыка и мифология ставят человека лицом к лицу с виртуальными объектами, и действительностью обладает лишь их тень...» [цит. по: Деррида, 2000, с. 419].
Весомый вклад в развитие структурно-лингвистического подхода к исследованию дискурса внесла французская школа дискурс-анализа. Так, один из ее наиболее ярких представителей Мишель Пешо трактовал дискурс с точки зрения соединения лингвистического и идеологического подходов в дискурсивном анализе конкретных текстов.
Дискурс, в понимании Пешо, – это некоторая точка, где встречаются язык и идеология. Отсюда следует, что дискурсивный анализ призван исследовать идеологические аспекты употребления языка и реализации в языке идеологии. Смыслы слов меняются в зависимости от классовых позиций в политической борьбе. «Дискурсивный процесс рассматривается Пешо как часть идеологических классовых отношений. В лингвистических терминах дискурсивный процесс описывается им как система отношений парафраз (пересказываний), синонимии и метонимии с идеологическими символами» [цит. по: Русакова, 2008, с. 6]. Примечательно, что идеологические структуры определяются в качестве связки между индивидуальными и универсальными (социальными) моментами в дискурсе.
Мишель Пешо также разработал модель автоматического анализа дискурса. В ее основу была положена идея о неустранимом влиянии места, времени и социокультурного контекста на условия производства дискурса. В этом смысле речь ведется о социокультурной заданности дискурса: автором дискурса выступает не субъект как таковой, а некая внесубъектная «матрица смыслов», которая автоматически управляет дискурсом субъекта, определяет способы производства дискурса. Данную матрицу Пешо обозначает термином «идеологическая формация». «Идеологические формации…, - отмечает Пешо, -определяют то, что может и должно быть сказано (в форме наставления, проповеди, памфлета, доклада, программы и т.д.) в соответствии с определенной позицией и при определенных обстоятельствах» [цит. по: Русакова, 2008, с. 7-8].
Анализируя подход Пешо к дискурсу, отметим, что люди в этом контексте занимают иллюзорную позицию, заявляя о себе в качестве источника дискурса. Однако на самом деле дискурс, как и сами представители человеческой расы, является следствием идеологического позиционирования. «Субъект дискурса есть не что иное, как производимый в ходе дискурсивной практики эффект субъектности – «l`effet-subject». Источники дискурса и процессы идеологического позиционирования скрыты от людей. Более того, дискурсивные конструкции, в рамках которых идеологически позиционируются люди, сами формируются под воздействием совокупности дискурсивных формаций, которые Пешо называет «интердискурсом» [Русакова, 2008, с. 8].
В свою очередь современный представитель французской школы дискурс-анализа Патрик Серио, на которого оказали значительное влияние учения Пешо, обращаясь к понятию «дискурс», говорит о его многоаспектности и делает попытку свести смысл термина к восьми значениям.
1. Эквивалент понятия «речь» в соссюровском смысле, т.е. любое конкретное высказывание.
2. Единица, по размеру превосходящая фразу, высказывание в глобальном смысле; то, что является предметом исследования «грамматики текста», которая изучает последовательность отдельных высказываний.
3. В рамках теорий высказывания или прагматики «дискурсом называют воздействие высказывания на его получателя и его внесение в «высказывательную ситуацию» (что подразумевает субъекта высказывания, адресата, момент и определенное место высказывания).
4. При специализации значения 3 «дискурс» обозначает беседу, рассматриваемую как основной тип высказывания.
5. У Бенвениста «дискурсом» называется речь, присваиваемая говорящим, в противоположность «повествованию», которое разворачивается без эксплицитного вмешательства субъекта высказывания.
6. Иногда противопоставляются язык и дискурс (langue/discourse) как, с одной стороны, система мало дифференцированных виртуальных значимостей и, с другой, как диверсификация на поверхностном уровне, связанная с разнообразием употребления, присущих языковым единицам. Различается, таким образом, исследование элемента «в языке» и его исследование «в речи» как «дискурсе».
Понятие языка СМИ
Именно голландский лингвист Т.А. ван Дейк одним из первых специалистов в западноевропейской лингвистике делает попытку четко разграничить понятия «текст» и «дискурс». В предложенной им трактовке «дискурс – актуально произнесенный текст, а текст – это абстрактная грамматическая структура произнесенного. Дискурс – это понятие, касающееся речи, актуального речевого действия, тогда как текст – это понятие, касающееся системы языка или формальных лингвистических знаний, лингвистической компетентности» [Дейк ван, 1989, с. 124]. Другими словами, дискурс уже не речь как таковая, а ее абстрактное понятие.
Данной позиции созвучно и обширное определение, которое дает дискурсу Лингвистический Энциклопедический Словарь, а именно: «связный текст в совокупности с экстралингвистическими – прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах). Д.— это речь, «погруженная в жизнь» [Арутюнова, 1990, c. 136-137].
В статье «К интерпретации понятия дискурс» Е.А. Красина приводит одно из важнейших, по нашему мнению, утверждений, позволяющих в полной мере оценить значимость, масштабность и многоаспектность этого феномена: «дискурс одной своей стороной обращен к ментальной, сознательной деятельности. [… Тогда как] с другой стороны, дискурс обращен к речевой деятельности, принадлежит ей, хотя бы потому, что манифестируется в текстах, обеспечивается актом высказывания, оформляется лексически и грамматически» [Красина, 2004, с. 6].
Изучение дискурса сегодня выступает приоритетом целого ряда наук, еще более многочисленными являются подходы к его рассмотрению. Назовем лишь некоторые из них: лингвистический дискурс-анализ, лингвистика текста, теория речевых актов, критический дискурс-анализ, интерактивная социолингвистика, логико-прагматическая теория коммуникации и др. Невзирая на множество направлений, мнения большинства исследователей сходятся в выделении основных характеристик и параметров дискурса. Так, что касается его «производств» и «потребления», общепринято считать, что любой член языкового социума, языковая личность выступает потребителем дискурса, а также своим опытом производит вклад в его материальную субстанцию.
Не менее важным параметром ученые считают и коммуникационное обеспечение дискурса посредством каналов сообщения. В этой связи О.Г. Ревзина отмечает, что «универсальным, но и наиболее уязвимым для сохранения является устный канал, следом за ним, по времени появления в истории цивилизации, идут письмо, радио, телевидение, интернет. Канал коммуникации не безразличен к дискурсивному вкладу носителей языка и является одним из оснований для возможных разделений субстанции дискурса (устный, письменный, интернет-дискурс).
К коммуникационному обеспечению следует отнести и сам код-язык, ибо, в самом объемлющем плане, материальную субстанцию дискурса составляют разные языки. Языковая концептуализация, в которой воплощаются национальный менталитет и картина мира, служит основанием для разделения дискурса по национальному признаку (ср. русский дискурс)» [Ревзина, 2005, с. 67].
В свою очередь дискурсивные формации, отмечает автор, образуются на пересечении коммуникативной и когнитивной составляющих дискурса. Первая представлена ролями, которые исполняют носители языка, тогда как когнитивная составляющая относится к знанию, содержащемуся в сообщении. Также следует обратить внимание, что разновидности дискурса часто переплетаются между собой, частично совпадая по коммуникативным и когнитивным признакам, по используемым жанрам и т.д.
Интертекстуальное взаимодействие – это еще один из важнейших параметров дискурса. Ведь именно «интертекстуальность входит в онтологию дискурса, обеспечивая устойчивость и взаимопроницаемость дискурсивных формаций. Устойчивость, воспроизводимость и продвижение во времени дискурсивной формации создается благодаря собственно языковым интертекстам. Все виды интертекстов (авторские и неавторские, собственно языковые, литературные и нелитературные) участвуют в дискурсивных процессах деривации и обоюдного заимствования» [там же, с. 67-68].
Дискурс как языковую сущность отличает целый ряд универсальных и специфических черт. Обычно как основные качества выделяются собственная структура, а также связность дискурса (когеренция), проявляющаяся в дискурсивной континуальности, и его целостность, обусловленная информативностью, поскольку обмен информацией является одним из непременных условий осуществления коммуникативного акта.
Обращаясь к вопросу структуры дискурса, следует различать разные уровни этого ключевого понятия. Так, выделяется «макроструктура», или глобальная структура, и «микроструктура», так называемая локальная структура. Под макроструктурой дискурса принято понимать его членение на крупные составляющие: эпизоды в рассказе, абзацы в газетной статье, группы реплик в устном диалоге и т.д. Границы фрагментов дискурса, как правило, легко различимы, в устном дискурсе на них указывают более длинные паузы; в письменном – графические выделения. О разделении также свидетельствуют специальные лексические средства, например, служебные слова и словосочетания. Крупные части дискурсивной макроструктуры характеризуются также рядом единств, как тематическое и референциальное, или единство участников ситуации), событийное, временное, пространственное и т.п.
Выступление
Помимо того, в ряде научных работ выделяется генеральная функция СМИ, «которая представляет собой процесс создания и сохранения «единства некоторой человеческой общности, связанной определенным видом деятельности» [Граудина, 1999, с. 238].
Средства массовой информации также могут объединяться в качестве особого типа коммуникации (дискурса), который характеризуется своей дистантностью, ретиальностью (передача сообщения неизвестному и неопределенному числу получателей информации), наличием индивидуально-коллективного субъекта (речь может идти как о соавторстве, так и об общей политике, например телеканала) и массового рассредоточенного адресата. Принято также выделять и такую особенность медийной коммуникации, как обусловленность социокультурной ситуацией, с одной стороны, и ее способность вызывать изменение этой ситуации в определенных пределах – с другой.
В результате изысканий лингвисты сходятся во мнении о разносторонности понятия «язык СМИ» и многообразии его трактовок. Мы остановимся, пожалуй, на трех основных определениях, достаточно четко обозначенных Т.Г. Добросклонской: прежде всего, речь идет обо всем корпусе текстов, производимых и распространяемых средствами массовой информации. Во-вторых, под «языком СМИ» подразумевается устойчивая внутриязыковая система, отличающаяся определенным набором лингвостилистических свойств и признаков. В-третьих, можно говорить об особой знаковой системе смешанного типа с определенным соотношением вербальных и аудиовизуальных компонентов, специфическим для каждого из средств массовой информации: печати, радио, телевидения, Интернета [см. Добросклонская, 2008, с. 24].
Активное исследование свойств языка СМИ началось во второй половине ХХ века, когда внимание отечественных и зарубежных ученых стали привлекать самые различные аспекты медиадискурса, как стилистические, лингвопрагматические, функционально-семиотические и другие. Языковым особенностям медийной сферы посвящены многие работы Г.В. Степанова, В.Г. Костомарова, Г.Я. Солганика, Ю.В. Рождественского, Т.Г. Добросклонской, О.А. Лаптевой, Т.А. ван Дейка, А. Белла, М. Монтгомери и др. «Структура и содержание медиаречи изучались в рамках самых различных школ и направлений: с точки зрения социолингвистики, прагматики, семиотики, психолингвистики, функциональной стилистики, дискурсивного анализа, контент-анализа, когнитивной лингвистики, а также в рамках таких относительно новых направлений, как “critical linguistics” и лингвокультурология» [там же, с. 23]. Т.Г. Добросклонская и другие современные исследователи справедливо утверждают, что тексты массовой информации являются одной из самых распространенных форм современного бытования языка. Доказано, что совокупная протяженность медиатекстов значительно превышает общий объем речи в прочих областях человеческой деятельности.
В своих трудах, посвященных языку средств массовой информации, Добросклонская предлагает «концепцию медиа текста как многослойного, многоуровневого явления, реализующегося в диалектическом единстве языковых и медийных признаков, и приоритетный анализ синтагматики как такого уровня описания, на котором в наиболее полной форме выражены все основные свойства текстов массовой информации» [Добросклонская, 2000, с. 4].
Подразделяя медиатексты на типы, автор выделяет четыре основных: новости, информационная аналитика (comment and analysis), публицистика (features) и реклама – все они находятся в постоянном взаимодействии, что приводит к определенному смешению стилей и взаимному влиянию. Примечательно, что каждый из этих функционально-жанровых типов текстов обладает устойчивыми признаками на всех уровнях: на уровне формата, на уровне содержания и на языковом уровне.
С функциональной точки зрения данные типы медийных текстов, т.е. исходя из соотношения в них функций информирования и влияния, можно было бы расположить на условной шкале «сообщение – воздействие» следующим образом: [Добросклонская, 2008, с. 78]
Справедливо также отметить, что материалы, относящиеся к этому регистру речи, не представляется возможным отнести к единственному стилю, поскольку они, скорее, «представляют собой «сплав» всего спектра функциональных стилей языка, в них функция сообщения реализуется в той же мере, что и функция воздействия, для чего используется весь набор имеющихся в распоряжении языка средств» [Александрова, 2003].
Помимо информационной задачи масс-медиа, ученые выделяют ее воздействующую способность. Согласно Б. Расселу, «передача информации может происходить только в том случае, если эта информация интересует вас или если предполагается, что она может влиять на поведение людей» [цит. по: Володина, 2003]. С активным развитием и появлением новых видов информационных, теле- и радиокоммуникационных технологий СМИ оказывают все возрастающее влияние на понимание картины мира и осмысление роли индивидуума в социуме, формирование общественного мнения, во многом определяют языковую, психологическую и культурную ситуацию в том или ином обществе. «Появившись вначале как чисто технические способы фиксации, трансляции, консервации, тиражирования информации и художественной продукции, СМИ очень скоро превратились в мощнейшее средство воздействия на массовое сознание» [Володина, 2003]. Пожалуй, кроме специальных языковых средств, направленных на воздействие и убеждение, значимую роль играют и фоновые знания получателя информации, представляющего конкретную коммуникативную общность и являющегося носителем определенной культуры. Именно фоновые знания лежат в основе способности СМИ влиять на восприятие текста реципиентом и, возможно, на его поведение.
Моделировaние механизма отобрaжения реaльных событий средствами массовой информации позволяет нам выделить три основных типа медиарепрезентации. В зависимости от приближенности к реальности, можно условно выделить отражение, реконструкцию и собственно миф.
Отражение представляет собой максимально точную и наиболее приближенную к действительности передачу событий. Новостные медиатексты как нельзя лучше соответствуют данному типу, поскольку наиболее объективно и достоверно среди других форм медиадискурса освещают происходящее в мире. Если говорить о лингвопрагматике, то здесь наблюдается достаточно большой объем цитатной речи, обязательное присутствие ссылок на источник информации, а также практическое отсутствие явной аналитической или оценочной составляющей.
Клишированность дискурса
Содержание же теленовостного дискурса, согласно журналистам-практикам, должно соответствовать формуле «пяти W», т.е. отвечать на пять вопросов What? / Что?, Who? / Кто?, When? / Когда?, Where? / Где?, Why? / Почему или зачем? (Однако нередко к ним добавляется шестой вопрос How? / Как?). Также отмечается, что «при создании текстов для радио или телевидения необходимо включать эти пункты в другом порядке, нежели они появляются в газете. Традиционно при обучении журналистскому делу студентам говорят, что для написания статьи следует ответить на все пять вопросов в первом абзаце. Но эта норма неприемлема для радио и телевидения, поскольку ответив на все W в самом начале, автор предоставит такой объем информации, что ни слушатель, ни зритель не сумеет удержать его в памяти. Если же ответы будут распределены по ходу истории, поступление информации будет плавным, и она будет интересна аудитории до самого конца» [там же, p. 97]. Наряду с «пятью W» такие авторы, как, например, Эндрю Бойд (Andrew Boyd), предлагают структуру «WHAT», т.е. What? / Что?, How? / Как?, Amplify / Уточнение, Tie up / Завершение.
Каким бы ни было содержание или внутренняя структура теленовостных текстов, для достижения полного эффекта от медиадискурса, они должны гармонично соответствовать изображению. Ведь произносимое ведущим не просто сопровождает материал, «комментируя «картинку на экране», а образует с видеорядом и звуковым оформлением единое информационное целое, эффект воздействия которого на массовую аудиторию определяется именно сочетанием текста, звука и видеоряда» [Добросклонская, 2008, с. 56-57].
Новостной телевизионный дискурс имеет целый ряд языковых особенностей. Остановимся на основных из них. стиль новостного вещания обычно близок к разговорному; по сравнению с другими видами медиадискурса, новости нередко отличаются большим числом глагольных словосочетаний, которые отражают динамику описываемых событий, их развитие; большее «количество лексических соединений или сложных слов нестойкого типа. При этом лексические соединения в новостных текстах довольно часто проявляют тенденцию к многоэлементности; большинство синтаксических соединений, встречающихся в новостных текстах, состоит, как правило, из двух или трех компонентов […], а сами эти компоненты не обладают сложной внутренней структурой. [... Так в] словосочетаниях, построенных по модели прилагательное + существительное (A + N) в качестве первого компонента чаще выступают ограничивающие, а не описывающие прилагательные» [там же, 57-58].
Думается, что все вышеперечисленные параметры обусловлены главной задачей новостей: функцией сообщения. Рассмотрение новостного дискурса на лексикофразеологическом уровне указывает также на высокую степень клишированности текстов.
Если говорить о выборе языковых средств, справедливо будет замечание о том, что авторы новостных сообщений в основном действуют по некоторому шаблону, используют не все возможности в этой области. В большинстве случаев редакторы обращаются к определенному сценарию того или иного описываемого события, прибегают к одним и тем же формулировкам. Авторы, занимающиеся анализом языка СМИ, обращают внимание на эту стандартизацию дискурса как одну из главных проблем современного новостного текста, указывают на то, что для построения информационного дискурса применяется в значимой мере ограниченный набор сценариев-фреймов, расширить который подчас представляется невозможным.
Исходя из вышесказанного, можно отметить, тем не менее, как слабые, так и сильные стороны телевизионного новостного гипертекста, подобного перекрестным ссылкам в печатных энциклопедиях и словарях. Среди сильных характеристик выделим высокую скорость создания текста, оперативность передачи информации при стандартном наборе языковых средств, большие возможности для экспериментов со структурированием материала. С другой стороны, такие параметры, как шаблонизированность гипертекста и неспособность работать с более трудной информацией, традиционно носят отрицательный характер. Здесь мы можем говорить о слишком разрозненных, неструктурированных данных, либо, наоборот, о большом блоке информации, не поддающемся разбиению и организации для удобного восприятия зрителями.
Продолжая анализ языка новостных СМИ, отметим практически полное отсутствие коннотативных словосочетаний и ограниченное использование идиоматических соединений. При этом нельзя не отметить присутствие в медийном дискурсе большого количества словосочетаний, маркированных в плане категории культуроспецифичности. Вслед за Т.Г. Добросклонской считаем необходимым обозначить тот факт, что для их адекватного понимания требуется соответствующее фоновое знание. «Словесная ткань новостного текста состоит как бы из двух видов компонентов: смыслообразующих, т.е. таких, с помощью которых передается актуальная информация, основное содержание текста, и текстообразующих, т.е. таких, которые «склеивают» отдельные смысловые части новостного текста, выстраивая его по заранее заданной устойчивой модели» [там же, с. 59-60]. Так, к текстообразующим элементам принято относить фразы-связки, используемые ведущим теленовостей для придания новостному тексту форматной целостности, словосочетания, используемые для введения цитат, а также обозначающие ссылки на источник информации, и т.д.
Помимо своей непосредственной, т.е. сохранения авторских прав, ссылки на источники преследуют и другую немаловажную цель: обеспечивают дискурсу видимую объективность и беспристрастность. Испанские руководства по тележурналистике выделяют следующие категории, придающие теленовостному дискурсу еще бльшую убедительность с помощью ввода цитат: 1. Непосредственное описание происходящего. 2. Использование свидетельств очевидцев. 3. Приведение комментариев со стороны надежных источников (власти, авторитетные люди, специалисты в той или иной сфере). 4. Указания на четкость и точность – числа, время, ход событий. 5. Использование прямого цитирования источников, особенно когда мнения играют особую роль [Garca Asensio, 2009, p. 111].
Стоит сказать, что эту же миссию выполняют и многочисленные дискурсивные маркеры, вводные конструкции оценки соотнесения сообщаемого с действительностью. Они же проявляются как отголоски авторства и направляют восприятие событий зрителями в нужное русло. Обычно выделяют следующие типы дискурсивных маркеров: маркеры оценки достоверности сообщаемого, оценки противоречия, количественной оценки, временной оценки сообщаемого и др.
