Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Субъект в философском и культурологическом дискурсе
1. Идея субъекта в культуре модерна 13
2 . «Смерть субъекта» в философии и культуре постмодерна 35
3. От дихотомии субъекта модерна и постмодерна к универсализму субъектности 57
Глава II. Феномен массовой культуры и масс
1. Проблема понятийной репрезентации массовой культуры 67
2. Феномен бессубьектности массы как потребителя китч-культуры 88
Глава III. Влияние китч-культуры на субъекта
1. Роль субъектности в современном обществе потребления 107
2. Влияние средств массовой коммуникации на субъекта в контексте китчкультуры 122
3. Проявленность.субъектности на различных уровнях массовой культуры 131
Заключение 146
Библиографический список 149
- . «Смерть субъекта» в философии и культуре постмодерна
- дихотомии субъекта модерна и постмодерна к универсализму субъектности
- Феномен бессубьектности массы как потребителя китч-культуры
- Влияние средств массовой коммуникации на субъекта в контексте китчкультуры
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В настоящее время продолжается процесс изменения отношений между индивидом, обществом и государством. Намечаются проблемы, связанные либо с тотальным конформизмом, либо, наоборот, с предельным индивидуализмом. Во многих научных отраслях актуализируется проблема наличия или отсутствия внутренней позиции, символизирующей присущее данной личности мнение и мировоззрение; ставится вопрос «а есть ли вообще эта позиция у современного человека, или он представляет собой безликое существо, лишенное права на автономию, на наличие самости?». Особого интереса заслуживает способность человека к самореализации в рамках культурных тенденций. Общий уровень культуры оценивается многими исследователями как предельно низкий; наблюдается деградация культурной сферы человеческого бытия, что прямым образом связано с проблемой ценностей и идеалов современного человека. Для современного постиндустриального мира характерно стремительное развитие информационных технологий и средств массовой коммуникации, заполонивших все культурно-социальное пространство. Создаются глобальные информационные сети, разрабатываются и внедряются в общественную жизнь новейшие технологии виртуальной реальности, серьезное влияние на субъекта оказывает многообразие сообщений рекламного характера. Человек вовлечен в поток массовой коммуникации, от которого не может отделиться. И в этом потоке с его «текучим» характером ценностей у человека появляется состояние растерянности в знаковой среде и наблюдается кризис идентичности: исчезает человеческая самостоятельность, инаковость и осознанный характер жизнедеятельности. Таким образом, становится актуальной проблема взаимодействия человека и массовой культуры. Кроме того, ситуация экономического кризиса, характерная для сегодняшнего дня, оказывает непосредственное влияние на состояние культуры, а вместе с тем и на субъекта, психические качества которого редуцируются культурой китча.
Сложность и противоречивость массовой культуры, разновекторный характер ее влияния на субъекта обусловили необходимость теоретического осмысления феномена представленности субъекта внутри массовой культуры на новом критическом уровне с учетом предыдущего опыта изучения субъекта и массовой культуры в философской и общегуманитарной научной литературе.
Особая актуальность темы исследования определена острой необходимостью в научной рефлексии влияния массовой культуры на субъектные качества личности, а также в оценке взаимодействия массовой культуры и субъекта с позиции философской антропологии, философии культуры, философии постмодернизма, психологии и т. д.
Несмотря на широкую изученность категории субъекта, недостаточно осмыслены характеристики оптимального состояния субъекта, сущность которого не абсолютизируется и не элиминируется, а отличает современный дискурс о субъекте. Кроме того, при достаточно серьезном описании массовой культуры в философской и культурологической литературе практически неизвестны работы, посвященные изучению субъекта внутри массовой культуры. Противоречие между необходимостью такого рассмотрения и недостаточной его разработанностью подчеркивает актуальность исследования и определяет его цель.
Степень научной разработанности проблемы.
Проблема субъекта является одной из ключевых проблем гуманитарной науки. Ею занимались не только философы, но также педагоги, психологи, социологи и т. д. Однако в научной литературе существует так много трактовок понятия «субъект», что широта его использования не позволяет придать ему строго определенное содержание. Среди подходов, применявшихся для его экспликации, необходимо указать онтологический, гносеологический и операциональный.
Онтологический подход. В работах И. Фихте, Э. Фромма, М. Хайдеггера и др. исследуются бытийные характеристики субъекта, его фиксация в системе таких философских категорий, как активность, разумность, автономность, свобода и т. п. Отвечая на вопрос «Что есть субъект как таковой?», представители этого исследовательского направления, как правило, абстрагировались от проблемы изучения антропологических характеристик субъекта. Недостатки логически непротиворечивых, но практически нереализуемых моделей субъекта, разработанных классиками европейской философии, унаследовала постмодернистская трактовка субъекта и субъектности в работах таких философов, как Р. Барт, Ф. Гваттари, Ж. Делез, Ж. Деррида, Ю. Кристева, Ж. Лакан, М. Фуко. Среди отечественных ученых данное понимание субъекта разрабатывали И. П. Ильин, Э. Усовская и др. Разрушение, деконструкция субъекта, проводимая философами постмодерна, служит скорее онтологизации отсутствия субъекта, а потому не позволяет рассматривать его как антропологический феномен.
Гносеологический подход. Согласно разделяющим его исследователям, субъект существует в первую очередь как часть процессов познания и деятельностного влияния на объект, возникая и функционируя в процессе противопоставления с объектом (Р. Декарт, И. Кант, В. А. Лекторский, К. Н. Любутин, Д. В. Пивоваров). Различные картины субъекта складывались в европейском эмпиризме и рационализме Нового времени. В работах Р. Декарта, И. Канта мы наблюдаем формирование ставшей классической субъект-объектной схемы познания и ее развитие в направлении все большей независимости субъекта от власти объекта. Ограниченность этого подхода определяется тем, что субъект здесь не рассматривается как антропологическое образование, которому присущи внутренние характеристики, в своей совокупности образующие такое качество, как субъектность.
Операциональный подход. Данное направление, представленное феноменологически ориентированными философами и учеными, – психологами и педагогами, – рассматривает субъекта в качестве носителя психических характеристик. Такой ракурс изучения субъекта был определен в отечественной науке Б. Г. Ананьевым и С. Л. Рубинштейном. Современное состояние и перспективы психологии субъекта отражены в трудах К. А. Абульхановой, А. А. Бодалева, А. В. Брушлинского, И. А. Вишнякова, Б. А. Вяткина, М. В. Ермолаевой, В. В. Знакова, О. А. Конопкина, А. К. Осницкого, Е. А. Сергиенко, А. М. Трещева и др. В данном случае дискурс о субъекте уступает дискурсу о субъектности. Субъект же снова «теряется», становится методологически «невидим».
В зарубежной и отечественной научной литературе имеется значительное число публикаций по проблемам массовой культуры и субъекта. Эти проблемы рассматривают философия, психология, социология, педагогика, культурология, политология. Проблематика массовой культуры в последние годы привлекает к себе значительное внимание философов. Некоторые авторы представляют данный феномен в гомогенизированном виде. Другие же предпочитают разделять массовую культуру на уровни, каждый из которых характеризуется особой степенью качества содержащегося в нем культурного продукта. Подобную классификацию массовой культуры предлагают такие ученые, как С. Р. Аблеева, В. В. Гопко, С. И. Кузьминский, А. В. Кукаркин, А. В. Пронькина.
Массовая культура как феномен современного общества, ее сущность и основные особенности изучают Т. Адорно, Е. М. Гашкова, В. В. Гопко, А. Б. Гофман, М. В. Колесник, А. В. Костина, А. В. Кукаркин, Л. А. Орнатская, В. Н. Сорокина, М. Хоркхаймер, М. В. Шугуров. Основным недостатком большинства исследований является то, что отдельному изучению подвергается не массовая культура, а какой-либо ее частный аспект, что не позволяет репрезентировать целостное понимание массовой культуры.
Характер воздействия массовой культуры и массового общества на человека, его сознание и мировоззрение был рассмотрен в работах Т. Адорно, Г. Маркузе, Э. Тоффлера, З. Фрейда, Э. Фромма, М. Хоркхаймера, К. Ясперса. К числу российских ученых, занимающихся данной проблемой, относятся Л. Е. Климова, А. В. Кукаркин и др. Но результаты данных исследований не в полной мере отражают специфику влияния массовой культуры именно на субъектные качества человека.
Проблема масс и массового человека была раскрыта в трудах Ж. Бодрийяра, Э. Канетти, Г. Лебона, Ф. Ницше, Х. Ортеги-и-Гассета, В. Райха. Однако из-за культурных изменений, охватывающих все общество, современное состояние проблемы масс значительно отличается от того, которое было рассмотрено этими авторами, и требует дальнейшего изучения с учетом наметившихся в социальной жизни новых факторов формирования масс.
В философской науке прослеживается тенденция раскрывать сущность массовой культуры, исследуя проблему средств массовой коммуникации и массовой информации и их влияния на субъекта. Этой проблематике посвящены работы А. Моля, Э. Тоффлера, К. Ясперса и др. Но благодаря процессу эволюции СМК наблюдается изменчивость характера их влияния на субъект, что требует особого научного внимания в соответствии с особенностями современной эпохи.
В современной научной литературе массовая культура рассматривается не только как целостный феномен, но и как конструкт, представляющий собой совокупность разных аспектов культурного бытия человека. К ним относятся искусство, религия, образование, наука, этика. Кроме того, особое внимание уделяется проблеме воздействия массовой культуры на человека и общество. Однако интересующая нас проблема влияния массовой культуры на субъекта как человека, занимающего активную деятельную и мировоззренческую позицию по отношению к себе и окружающему миру, в философской литературе не разрабатывалась.
Подводя итог состоянию разработанности проблемы, следует подчеркнуть, что специальных работ, посвященных тематике самореализации субъекта в условиях современной массовой культуры, в отечественной науке нет. Кроме того, категорию субъекта в основном изучают в отрыве от культурного контекста: или как отдельную категорию, лишенную в научных работах контекстуального пространства, или как категорию, помещаемую в самые разные контексты: образовательный, воспитательный, гендерный, не обладающими той степенью всеобщности, которая отличает массовую культуру.
Основная проблема исследования обусловлена отсутствием единой философско-антропологической локализации субъекта, затрудняющей создание целостной концепции взаимодействия субъекта и массовой культуры. Для разрешения данной проблемы необходимо ответить на следующие вопросы:
1.Возможен ли философский инвариант категории «субъект», сводящий модификационное множество его антропологических характеристик к единой форме?
2.В чем заключаются особенности взаимодействия субъекта и массовой культуры, учитывая ее неоднородность и проявленность на разных уровнях: китч, мид и арт?
Объектом диссертационного исследования является субъект как философская категория и культурный феномен, рассматриваемый в единстве его антропологических характеристик.
Предметом исследования выступает объективация сущностных значений субъекта в условиях современной массовой культуры (на материале китч-культуры).
Целью диссертации является философско-антропологическое осмысление взаимодействия субъекта и массовой культуры в современной культурной реальности.
Для достижения поставленной цели были сформулированы следующие задачи:
1.Описать основные онтологические и гносеологические параметры категории «субъект», исследовать специфику философско-антропологического измерения субъекта.
2.Разрешить проблему философского инварианта субъекта путем сравнительного анализа особых смысловых локусов субъекта эпохи модерна и субъекта эпохи постмодерна.
3.Рассмотреть концептуальные подходы к исследованию массовой культуры и массы как потребителя китч-культуры и уточнить теоретическое понимание данных феноменов.
4.Установить специфику воздействия китч-культуры на субъекта, исходя из переориентации функциональных особенностей массовой культуры.
5.Определить характер влияния на субъекта средств массовой информации как инструмента китч-культуры.
6.Показать особенности воздействия на субъекта мид- и арт-культуры.
Теоретической и методологической основой диссертационного исследования выступили три группы источников. Первая включает труды ученых, исследовавших проблему субъекта в различные ее аспектах. Это труды К. А. Абульхановой, Б. Г. Ананьева, Р. Барта, А. В. Брушлинского, Б. А. Вяткина, Р. Декарта, Ж. Делеза, Ж. Деррида, И. П. Ильина, И. Канта, О. А. Конопкина, Ю. Кристевой, Ж. Лакана, С. Л. Рубинштейна, Е. А. Сергиенко, А. М. Трещева, Э. Усовской, И. Фихте, Э. Фромма, М. Фуко, М. Хайдеггера и т. д.
Во вторую группу входят работы отечественных и зарубежных ученых, которые посвящены проблеме массовой культуры, массового общества и массы: Т. Адорно, Р. Барт, Ж. Бодрийяр, Е. С. Валевич, Э. Канетти, Л. Е. Климова, П. Козловски, М. В. Колесник, А. В. Костина, Г. Лебон, Н. Б. Маньковская, Г. Маркузе, Ф. Ницше, Х. Ортега-и-Гассет, В. Райх, Э. Тоффлер, М. Хоркхаймер, З. Фрейд, Э. Фромм, К. Ясперс.
Третью группу составляют труды, посвященные проблеме влияния массовой культуры и ее различных составляющих на сознание, волю, поведение и другие качества личности, индивида и субъекта. Это исследования Р. Барта, В. В. Гопко, Ж. К. Кениспаева, Л. Е. Климовой.
Цементирующим диссертационное исследование методологическим основанием явился принцип единства онтологии, гносеологии и антропологии, позволяющий установить и проанализировать основные параметры категории «субъект». При написании диссертационного исследования использовался культурфилософский подход, на основе которого формируется представление о массовой культуре как важнейшей составляющей части культуры современного общества.
Основным является диалектический метод исследования, принцип всеобщей связи и развития, позволяющие раскрыть амбивалентность характера влияния массовой культуры на субъект. Также в работе использован герменевтический метод, служащий цели разрешения затруднений в фиксации понятия «субъект», которое получило широкое разнообразие интерпретаций. При обосновании концептуальных подходов к категории субъекта и его характеристик использованыь сравнительный метод, методы анализа, синтеза, типологизации, а также частные методы исследования, разработанные мыслителями, чьи работы составили теоретическую базу диссертации.
Научная новизна работы заключается в следующем:
1.Определена философско-антропологическая специфика субъекта; выделены его атрибутивные характеристики, которые в своей совокупности составляют такое образование, как субъектность. Описаны три формы понимания субъекта: оппозиционная, предикативная и статическая.
2.Обоснована идея иерархичности массовой культуры.
3.Проанализирована смысловая взаимосвязь понятий «масса» и «массовая культура», «массовая культура» и «средства массовой информации».
4.Рассмотрены функциональные и дисфункциональные особенности массовой культуры в контексте ее воздействия на основные характеристики субъекта.
5.Показан амбивалентный характер влияния на субъект массмедийной составляющей массовой культуры.
6.Продемонстрированы особенности влияния различных уровней массовой культуры на субъектные качества.
Положения, выносимые на защиту:
1.Субъект – творец своего жизненного пути, стремящийся к саморазвитию и обладающий высшим уровнем целостности, сознательности и автономности (независимости), способный к самодетерминации и занимающий активную деятельную и мировоззренческую позицию по отношению к себе и окружающему миру, позволяющую ему развиваться в процессе жизнедеятельности. Субъект – зрелая личность, способная к творчеству и рефлексии.
2.К основным атрибутивным характеристикам субъекта относятся целостность (целостность Я, мировоззренческая позиция), автономность (способность к самодетерминации) и осознанность. Данные свойства в их совокупности образуют субъектность как основное качество субъекта.
3.Эпохе модерна свойственна абсолютизация мыслимых в субъекте качеств, эпохе постмодерна – их стремительное обесценивание. Разрешение проблемы философского инварианта субъекта видится нам в умеренной релятивизации его свойств, состоящей в определении оптимального содержания субъектности в диалоге с культурой, в которой происходит формирование субъекта.
4.Массовая культура – «слепок» общества, а не только той его части, что обычно выражается термином «масса». Массовая культура – конструкт, состоящий из нескольких уровней: китч, мид, арт. Масса склонна потреблять продукцию китча, игнорируя мид- и арт-культуру.
5.Массовая культура выполняет ряд функций, через которые она оказывает положительное влияние на субъект: адаптационная, коммуникационно-информационная и рекреационно-компенсаторная. Однако зачастую ее функциональные особенности гипертрофированы настолько, что ее влияние на субъекта меняет знак с положительного на отрицательный, и это позволяет говорить о дисфункциональных особенностях массовой культуры.
6.Влияние массовой культуры на субъектность разновекторно. С одной стороны, она посредством адаптации и социализации формирует субъектные качества, создает препятствия, преодолевая которые, субъект самореализуется. С другой – она уничтожает субъект, а невозможность достижения предлагаемых ею идеалов уводит субъект в невроз.
7.Многоплановость информационных потоков, сосуществующих в едином поле СМК (на уровне китча), переизбыток информации создает расщепленного и фрагментированного субъекта, что ведет к кризису идентичности.
8.Массовая культура оказывает разнородное влияние на субъект: китч-культура разрушает субъектные качества, мид-культура их сохраняет, арт-культура их развивает.
Практическая и теоретическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы:
во-первых, при дальнейшем изучении современных общественных явлений. К ним может относиться как массовая культура в целом, так и средства массовой информации и коммуникации и непосредственным образом связанные с ними такие социальные явления, как мода и реклама;
во-вторых, для более широкого и детального изучения характера взаимодействия субъекта и культуры;
в-третьих, для разработки учебных курсов и спецкурсов по философской антропологии, культурологии, социологии, философии культуры, философии и психологии субъекта.
Апробация работы. Основные положения и результаты диссертационного исследования обсуждались на межвузовском аспирантском семинаре кафедры философии ОмГПУ и были изложены в ряде публикаций и выступлений: XI Международной студенческой научно-практической конференции факультета психологии и педагогики ОмГПУ «Сопровождение и социализация человека в меняющемся мире» (Омск, 2008); Всероссийской научной конференции «Реальность. Человек. Культура: религия и культура» (Омск, 2008); региональной научной конференции «Языки культуры: историко-культурный, философско-антропологический и лингвистический аспекты» (Омск, 2009), XLVII Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс» (Новосибирск, 2009).
Структура и объем работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка, включающего 203 наименования. Работа изложена на 168 страницах.
. «Смерть субъекта» в философии и культуре постмодерна
Анализ, предпринятый в настоящем параграфе, является логическим продолжением историко-философского рассмотрения субъекта. Мы обратимся к концепции «смерти субъекта», которая получила широкое распространение в современных исследованиях. Постмодернизм как современное направление философии отражает многие явления нынешней культуры, а также придает проблеме субъекта важное значение и ставит ее в центральное положение. .Являясь философским течением, возникшим благодаря переходу западных стран к постиндустриальному (информационному) обществу, постмодернизм содержательно отражает именно современные (или, как отмечают многие исследователи, постсовре-мениые) взгляды на мир и, в частности, на субъекта. Началом прихода постмодернистской культуры послужили импрессионизм, абстракционизм и сюрреализм в живописи (С.Дали), импровизация в музыке (джаз, арт-рок), эклектика в архитектуре, теория относительности и концепция бессознательного в науке, ницшеанская переоценка ценностей в философии. Именно постмодернизмом был провозглашен лозунг «открытого искусства». Кроме того, многие ученые, говоря о состоянии современной культуры, упоминают именно постмодернистские традиции, благодаря которым происходит текстуализация культурного пространства, нивелирование индивидуальности и субъектности, вольность в выборе ценностных ориента ций, стирание границ между формами культуры, а также настоящей реальностью п мнимой, виртуальной. Культуре постмодерна свойственна контексту-альность как взаимопроникновение разных сфер жизни, духовно-телесный реализм как теория всеобщей действительности, а также способная изменяться идентичность.
Учитывая эти особенности, в первую очередь изменчивость идентичности и нивелирование индивидуальности, неудивительно, почему в основе постмодернизма лежит идея «смерти субъекта». Практически все монументальные творения модерна культурой постмодерна лишаются своей монументальности, укоренненности. Так, критерии научного познания, эстетические нормы и традиции искусства, объективность истины, бесконечность творческих форм, а также субъект в своей целостности, автономности и осознанности, подвергаются сомнению. Но это уже не скепсис экзистенциализма, связанный с мрачностью проблем страдания и тяжести субъективного бытия. Культура постмодерна, наоборот, уничтожая модернистские творения, делает это в ироничной, игровой и циничной манере, не придавая данному процессу экзистенциально-эсхатологического значения. Находясь внутри данной культурной традиции, творец осознает как отчужденность творческой деятельности от своей сущности (реципиент трактует авторский текст отличным от самого автора способом), так и отсутствие таковой сущности, место которой занимают субъектная расщепленность и фрагментироваи-пость. Занимаясь искусством, субъект из демиурга превращается в скриптора, играющего с реципиентом и ткущего свой текст из «лоскутков» других текстов и культурных традиций. Но чем же принципиально отличается культура постмодерна от предшествующей ей культуре модерна? С.Ф. Денисов приводит основные отличия: модерну свойственны центрированность, неравенство и иерархия ценностей, цель, нетерпимость и неравноправие, мужское начало, конструкция, созидание, определенность и оседиость, глубина, территориальность, сюжет, серьезность, взрослость, в то время как постмодерну присущи их противополож ности.
Это децептрироваппость, равенство и анархия ценностей, бесцельность, плюральность, толераптство, женское начало, деконструкция, разрушение, неопределенность, номадичность, поверхность, детерриториальность, скольжение, коллаж, игривость, детскость . Естественно, эти отличия культур задают отличительные особенности между субъектами постмодерна и модерна. По замечанию А. Колесникова, скептицизм постструктурализма, помимо многих социальных причин, был также вызван распространением массовой культуры44. Отчасти с этим замечанием можно согласиться, если под массовой культурой понимать культуру, пропагандирующую плюрализм и «переоценку ценностей», чего, однако, нельзя сказать про всю массовую культуру. Мы, не создавая принципиального разделения постструктурализма и постмодернизма, обратим замечание автора к постмодернизму. Значительное открытие постмодернизма — ото осознание факта, что ни познающий субъект, ни мир не являются раз и навсегда данными, — они существуют в изменяющихся состояниях, у которых есть своя история и развитие. Субъект не изолирован от мира, как считали сторонники более ранней (ньютоновской) парадигмы, не учитывающие его влияния на предмет познания: согласно классической парадигме, познающий не влияет на познаваемое и не является его частью. Сейчас же, напротив, стала очевидной пеустрапи-мость субъективности из акта познания45, указывается доминирующая сегодня скрыто-субъективистская трактовка знания, которая связывает его содержание с качествами познающего субъекта46. Как отмечает В. В. Знаков, рассматривая субъекта сквозь призму постнеклассической парадигмы, познающий субъект находится внутри изучаемого мира, а не дистанцирован от него; мир таков, каким его видит субъект47.
Эти тезисы говорят нам о том, что критерий объективности, согласно которому познается мир, нарушается самим существованием познающего субъекта, наличием у него своего «Я», своих интересов и приоритетов. Если попробовать вынести его за скобки познающего акта, то и самого познания не будет вовсе, в чем и заключается диалек-тпчность процесса изучения действительности. Постмодернизм указывает нам на эту проблему, ставя под сомнение возможность «чистого» познания. Субъект новой парадигмы представляет мир, исходя скорее не от самих характеристик объективной реальности в их изначальной предзаданности, а исходя из собственной «истории», от истории постоянно развивающихся мировоззрений, динамика которых, в свою очередь, меняет и характеристики мира48. То есть нет четких границ между познающим субъектом и познаваемым объектом, и первый вполне может являться частью второго, а также привносить во второй свое понимание в соответствии с характерным для данной эпохи мировоззрением. Кроме того, при постулировании независимости познаваемого предмета от субъекта сам субъект не может представляться существующим — ведь он сам как изучаемое явление не является независимым от субъекта, т. е. от самого себя49. В модернистском дискурсе принято рассматривать субъекта в его много контекстуальное, в то время как в постмодернистской традиции вместе с исчезновением субъекта исчезает и вся многоконтекстуальность его проявлений. Постмодернистский индивид внесубъектен и нс способен на сознательную и свободную деятельность. Так, мы можем это заметить в сфере научного познания50, в художественном творчестве51, в профессиональном контексте (мы продаем корпорациям как свою рабочую силу, так и личностные качества), в сфере политической идеологии (субъект — марионетка, которой манипулируют с помощью политических технологий)52 и т.д. Эти факты говорят о том, что субъекту отказано быть помещенным в какой-либо контекст именно как лицу, обладающему конкретной самостью, индивидуальностью, субъектностью.
Постмодернистский взгляд на субъекта можно охарактеризовать как не-гативистский, поскольку утверждается отсутствие автономии субъекта. Л. В. Зубарева, например, показав связь отчуждения с концепцией «смерти автора», представила культуру постмодерна как отчужденную реальность53. Субъект — «продукт соответствующего типа речевой и дискурсивной деятельности, результат того способа конституировапия субъективности (т. е. субъектизации), который возможен в рамках данного типа дискурсивпо-сти»54. Субъект полностью зависим от принципов построения языка, от оков цивилизации, от правил и ограничений, от норм, свойственных данному типу культуры, и благодаря таковой зависимости он теряет свою идентификацию с самим собой. Субъекту «отказано быть активным преобразователем мира: ему следует вписываться в него, но не навязывать себя»55. Почти ту же самую культурную детерминированность утверждает А. Колесников, когда говорит о том, что сознание субъекта в постмодернизме определено пограничными социокультурными состояниями, а в герменевтике, структурализме и постструктурализме — языковыми и другими структурами бессознательного порядка56. Мы же склонны рассматривать эти направления в их единстве и синтезе, и именно данное единство подразумеваем под термином «постмодернизм».
дихотомии субъекта модерна и постмодерна к универсализму субъектности
Противопоставление «субъект модерна» и «субъект постмодерна» не является условным, так как в философии уже высказывались мысли относительно кардинального разделения модерна, представляющего собой исторический проект, начинающийся во времена античности и обретающий наибольшее воплощение в эпоху Нового Времени, от постмодерна, характерного для современности105. Такое разделение дает нам возможность для противопоставления не самих этих двух проектов, а субъектов, понимаемых по-своему внутри каждой из этих традиций. При исследовании категории субъекта, представленной в трудах отечественных психологов, выделяется несколько оппозиций, которые выражают противоречия в понимании данной категории106. Мы остановимся лишь на трех: осознанность-неосознанность, свобода-детерминированность (у Н.В.Богданович она представлена как «свобода-ответственность», но, учитывая содержание нашей работы, в связке с термином «свобода» вместо понятия от ветственности логичней использовать понятие детерминированности) и целостность-множественность.
Осознанность-неосознанность — оппозиция, формулирующая проблему возможности/невозможности человека быть субъектом, не осознавая этого. Как мы уже заметили, А. В. Брушлинский допускает такую возможность, а Л. И. Божович убеждена в том, «что человек неосознанно становится субъектом и лишь позже осознает себя в этом качестве»107. Другие авторы (3. Фрейд, Ж.Делез), говоря о всесилии бессознательного, отстаивают более радикальную позицию, чем Л. И. Божович, которая все-таки не предпринимает попыток нивелировать субъекта. Свобода-детерминированность — оппозиция, формулирующая проблему возможности/невозможности управления человеком своей жизнью. Экзистенциалисты (К. Роджерс, А. Маслоу) наделяли человека способностью управлять обстоятельствами своей жизни. Альтернативная позиция — учения фрейдизма и бихевиоризма (З.Фрейд, Б. Ф. Скиннер), утверждающие жесткую биологическую или социальную детерминированность психики и поведения человека. И, конечно, рассмотренные нами философы отрицают какую-либо свободу субъекта, вместо которой утверждают его детерминацию бессознательным и языковыми структурами (Р.Барт, Ж.Делез, Ю. Кристева, Ж.Лакан, М.Фуко). Целостность—мнооїсественность — оппозиция, на одном полюсе которой находятся теории, говорящие о целостности субъекта, а на другой — концепции о его множественности, разделяющие субъекта в зависимости от сферы его активности: субъект деятельности, познания, общения, интерпретации и т.п. Изученные нами воззрения постмодернистов настроены более радикально относительно множественности онтологического статуса субъекта. Если психологи, постулирующие множественность субъекта, все-таки допускают его присутствие, то сторонники философского постмодернизма «расщепляют» его на непостоянные идентичности (Ю. Кристева) и на множественные эго (М. Фуко). И теперь, когда мы добавили к первоначальным оппозициям108 еще одни дискурс, обозначающий современные философские концепции субъектности, эти оппозиции приняли характер уже не бинаризма (т.е. собственно оппозиций в прямом смысле слова), а тринитарности.
Рассматривая данные оппозиции, мы несколько противоречили одному из основных принципов постмодерна: отказ от бинаризма (равноценность одного описания реальности другому, оппозиционному). Этот философский релятивизм проявляет себя в стирании границ между обоими полюсами, в уничтожении демаркационной (разделяющей) линии между ними и рассмотрении каждой из противоположностей как равноценной по отношению к другой противоположности109. Вообще, постмодернизм как философское течение, будучи релятивистски настроенным, стремится к разрушению бинарных оппозиций (мир-идея, прекрасное-безобразное, субъект-объект и т.д.)110. Но для нас задачей служило не исследование отношения постмодерновских концепций к бинарным оппозициям, а анализ соотношения данных философских положений и модернистских теорий субъектности, принимающих форму бинаризма. Итак, мы прослеживаем резкие отличия между интересующими нас точками зрения, между разными взглядами — современным философско-пост-модернистким и традиционным, —- устремленными на одну категорию, которую они видят совершенно по-разному. Эта категория — субъект, с присущими ему особенностями: творчество, мышление, сознание и т.д. И данные особенности, принадлежащие субъектам двух различных дискурсов (модерн и постмодерн), вступают в борьбу (автономность и детерминация, сознание и неосознанность и т.п.). Таким же образом не могут найти компромисса ис следователи, одни из которых утверждают целостность субъекта, а другие — его расщепленность.
В предшествующей эпохе модерна внимание уделялось субъекту, а не его отсутствию. Он был существом познающим (рационализм Нового времени), существом трудящимся (марксизм), существом страдающим (экзистенциализм) и т.д., по он всегда обнаруживал онтологическое присутствие, и никто не вправе был отменить его привилегированное положение, сместить субъекта в небытие. Однако постмодернизм предпринял попытку уничтожить субъекта, лишить его онтологического статуса, детерминировать языковыми схемами, бессознательным, властными структурами, массовой культурой и т.д. Если, обращаясь к прошлому наследию, мы видим субъекта целостным, автономным, самодетерминирующим, свободным и ответственным, сознательным, то теперь, когда на арену вышел «Париж со змеями», субъект утратил эти характеристики и превратился в симулякр, иллюзию самого себя — иллюзию подлинного субъекта. Но «абсолютизация сверхдетермипировапности человека и его сознания приводит к аннигиляции самого вопроса о человеке»1 . Таким образом, перед нами предстают два субъекта, кардинальным образом отличающихся друг от друга — модернистский и постмодернистский. Однако оба субъекта представляются нам всего лишь в форме предельно тео-ретизировапных категорий, не находящих места в наличном бытии. Они существуют в идеальном мире в виде умозрительных построений, и их существование можно сравнить с существованием, скажем, идеального круга, наличие которого допускается в геометрической теории, но в реальном положении вещей его нет.
Предельная круглость, четкая параллельность прямых линий, идеальная субъектпость допустимы только внутри нашего разума, но не более того. Характеристики модернистского субъекта (целостность, самодетерминп-рованность, осознанность) не могут быть выделены в реальном мире, а зпа чпт, и сам этот субъект не имеет онтологической данности. Наличию целостности противоречит факт о том, что человек в процессе своей жизни меняет свои взгляды на бытие, трансформирует свое мировоззрение, меняет свою идеологическую позицию; если бы человек действительно являлся целостным, он был бы носителем одной мировоззренческой позиции, которая была бы неподвластна изменениям. Или, возможно, она вообще бы не родилась, так как ребенок на ранних стадиях социализации должен демонстрировать свою расщепленность, чтобы подобно губке впитывать социализирующие воздействия, на основе которых он позже сформирует свое мировоззрение. А если он нс иптериоризировал смысл данных воздействий, то не смог определиться в своей субъектной позиции. Самодетерминировашюсть же, как и автономность, предполагает независимость, по вряд ли можно встретить человека, независимого от общественных норм и правил, закона, наконец — от других людей и их мнения о нем. Также пи один человек не может в полной мере себя детерминировать, поскольку в какой-то степени все мы зависим от «случая», от начальства на работе, от прихотей и запросов близких нам людей. А что касается осознанности, то еще Фрейд четко продемонстрировал огромную роль бессознательного; мы не можем полностью осознавать нашу жизнь и каждый поступок вплоть до самых мелочей, и какая-то часть (довольно большая) пашей
Феномен бессубьектности массы как потребителя китч-культуры
Изучая явление массовой культуры, целесообразно обратить внимание также на понятие «масса», без рассмотрения которого изучение интересующего нас явления было бы неполным. Так как в литературе понятия «массовая культура» и «культура масс» (или «культура толп») синонимируются, возникает необходимость осмысления содержательного различия между этими 164 Шаров, А. С. Указ. соч. понятиями. В настоящем параграфе мы укажем па беспочвенность такого отождествления, и рассмотрим культуру масс (китч-культура) как частное явление по отношению к более широкой массовой культуре. Разговор о массе ведут многие ученые — философы, психологи, педагоги. Масса является не только философским понятием, по и общегуманитарной категорией (впрочем, как и субъектность). По замечанию Л. Е. Климовой, «качественная определенность массовой культуры постиндустриального общества задается теми изменениями, которые произошли в самой массе»165. Этим утверждением подчеркивается взаимосвязь между массой и массовой культурой. В психологии принято рассматривать массу как ситуативное образование, наличествующее па уровне «здесь и сейчас», существование которой ограничено временными рамками (например, футбольные фанаты). Это «скопление людей, не объединенных общностью целей и единой организационно-ролевой структурой, но связанных между собой общим центром внимания и эмоциональным состоянием»166.
Находящиеся в толпе люди, по замечанию А.П.На-заретяна, переживают эволюционную регрессию (путем актуализации низших, более примитивных пластов психики), и у них происходит стирание индивидуальных различий. Мы рассматриваем массу в более широком смысле. Она представляется не как ситуативное образование, способное внезапно появиться и также внезапно исчезнуть, а как явление, находящее место не па уровне скопления людей в прямом смысле, а на уровне культурного развития, характерного для данного социума; собственно, масса — это совокупность не только зевак па улице, но и межкультурных единиц, никакого взаимодействия между которыми может и не быть. «Чтобы ощутить массу как психологическую реальность, не требуется людских скопищ. По одному-единствепному человеку можно опре делить, масса это или нет»167. Однако мы согласны с психологами относительно нивелировки субъектных качеств у человека, составляющего массу. Массу можно рассматривать как основанное на психофизической близости ее индивидов образование, так и в виде просто психологической близости, исключающей какие-либо прямые контакты между индивидами. «Массови-зацией» могут быть охвачены люди, вообще отчужденные друг от друга168. Но такая позиция кажется наименее реалистичной; отсутствие знакомства между людьми не дает возможности говорить об их отчужденности. Согласно подобной теории, масса может состоять из индивидуалистов, отчужденных не только друг от друга, но и от социума, с чем трудно согласиться. Если даже между индивидами, составляющими массу, пет прямых контактов, они не от-чуждепы один от другого, так как общая культура (преимущественно китч) объединяет их если не на психофизическом, то на психическом уровне, и по факту принадлежности этой культуре.
Обращаясь к многочисленным исследованиям массы, мы замечаем в основном негативное отношение авторов к данным явлениям. Так, С. Ф Денисов, используя известную фразу о человеке, желающем хлеба и зрелищ, наделяет таковыми потребностями человека массы169. Причем, стоит заметить, изучение массы — не новая тенденция в пауке; масса привлекала внимание философов и раньше. Ф. Ницше считал, что масса достойна только презрения. По замечанию Р. Генона, масса, представляя собой пассивность (бессубъектную материю), всегда была водима, но при этом ее заставляют верить в свою спонтанность и самоуправляемость170. Серьезное изучение массы представлено в работе Г. Лебона. Автор наделяет массу склонностью к активным революционным действиям в противоположность к мыслительной активности; именно масса, сравнимая с варварами, разрушает цивилизации. Масса бессознательна, а составляющие ее люди лишены индивидуальности и высоты интеллектуальных способностей, но у нее есть коллективная душа, составляющая некое единство направленности мыслей и чувств. Толпа заразительна и восприимчива к внушениям, она раздражительна и импульсивна. Она уважает сильного лидера — тирана— и готова отдать себя его власти, ввергнуться в рабство. Лебоиовская толпа консервативна и питает ужас ко всяким новшествам. Когда цивилизация утрачивает свой идеал, которым были связаны все ее представители, она становится толпой171. Заметно, что Лебон рассматривает массу преимущественно с психологических позиций, а нас более интересуют культурологические аспекты этого явления. X. Ортега-и-Гассет в своих работах172 разделяет общество па меньшинство и массу и отмечает, что массе соответствует средний человек. Этот человек
Влияние средств массовой коммуникации на субъекта в контексте китчкультуры
Средства массовой коммуникации, как и массовая культура в целом, являются неотъемлемой частью нашего бытия. Мы видим рекламные щиты, расположенные по всему городу возле крупных магистралей. Мы слышим радио в маршрутных такси. Мы наблюдаем за потоком зрительных картинок, появляющихся па экранах в автобусах. Это вовлечение в массированную коммуникационную игру происходит «само собой», без целенаправленного нашего участия. Что же касается специально запланированного нами отдыха от трудовых будней, то здесь значительно расширяется воздействие па нас продуктов массовой культуры; причем мы сами расширяем это воздействие, когда включаем телевизор с целью посмотреть новости или какое-нибудь ток-шоу. Можно сказать, что реципиент, открывающийся этому многоголосому потоку, сам превращается в продукт масскульта. Взаимодействие между человеком и СМИ можно назвать субъект-объектным, где первый выступает пассивным объектом информационного воздействия, в то время как вторые являются активными субъектами. И даже самые аскетичные представители современного общества, принципиально ограждающие себя от влияний масс-медиа, не способны в полной мере избежать последних. Основная черта постиндустриального общества — приоритет информационной деятельности, производство не материальных продуктов, а информации и знаний223, поток которой транслируется через масс-медиа. Так, в современном глобализирующемся мире при помощи средств массовой информации (которые сами посебе унифицированные, использующие обедненный язык) происходит унификация культуры.
Представляется, что феномен эскапизма или отчуждения не имеет значения в контексте массовой культуры, характерной для современного постиндустриального общества: отчуждаться можно от какой-нибудь конкретной субкультуры, от элитарной культуры, по не от массовой. Отчуждение как условие противостояния массовой культуре (прежде всего китчу) стало невозможным. К примеру, Г. Маркузе видит в этом один из аспектов «одномсризации» человека: по его мнению, экспансия общественной жизни вторглась во внутренний мир человека и лишила его возможности изоляции, в которой он сможет мыслить независимо. Уединение видится философом как условие, придающее смысл свободе и независимости мышления224. Конечно, временное уединение от многих явлений массовой культуры необходимо для субъекта, но мы можем позволить себе говорить об этом уединении как о потенциальной, а не наличествующей возможности. Если же отвлечься от физического понимания этого процесса, мы откроем для себя еще и его психологическое понимание, согласно которому субъект в физическом смысле не отчужден от привычного каждодневного поля массмедийности, но находит в себе способности сохранять собственно субъектные качества и не поддаваться веяниям моды, рекламы и т.д. Тем не менее, хотя некоторые люди и обладают такой способностью, подсознательно мир масс-медиа все равно влияет на каждого из нас.
По мнению К.Ясперса, техника преодолевает время и пространство в сообщениях газет, в массовом продуцировании посредством кино и радио и т.д., что создает ситуацию «соприкосновения всех со всеми»225. Объединение всех людей планеты приводит, согласно философу, к нивелированию, где всеобщим становится ничтожное и поверхностное; все одинаково — спорт, одежда, мода вообще. Действительно, средства массовой коммуникации опутали паутиной все социальное пространство. Кроме того, они, по замечаниюГ. Маркузе, смешали воедино искусство, философию, политику и религию с рекламой, что означает приведение их к общему знаменателю — товарной форме226. В этот список также стоит добавить пауку, так как реклама часто к ней апеллирует, а по сути, прикрывается ей: «надежная бытовая техника существует— доказано Zanussi». Маркузианское понимание синтеза и эклектики очень близко постмодерновскому: разница только в том, что Маркузе критикует это смешение, а постмодернисты воспринимают его как должное.
Некоторые исследователи рассматривают СМК как способ управления поведением людей, который можно поставить рядом с орудиями организационно-административного контроля или даже как замещение последних; целостность общества — следствие выработки единого сознания и принятия индивидами одинаковых поведенческих норм227. Под воздействием СМК «формируются не только новые потребности у человека, но и активизируется процесс зависимости личности от возросших потребностей»228. СМИ, вовлекая личность в информационные отношения, формируют определенную иерархию потребностей и меняют аксиологическую картину общества; путем продвижения в социум негативных ценностных образцов, они подрывают социально-психологическую устойчивость общества229, и с этой позицией трудно не согласиться, хотя не стоит все-таки сводить сферу деятельности СМИ только лишь к негативности.В научной литературе прослеживается конкретно контекстуальный анализ воздействия СМК на субъектпость. Например, Г. В. Березин исследует особенности влияния СМИ на формирование современных политических ориентации россиян и называет СМИ фактором влияния па политический выбор230.
По нашему мнению, СМРТ могут влиять на ценностные ориентации не только в данном контексте, по их деятельность может прослеживаться внутри множества других сфер человеческого бытия. Главным остается то, что CMPI во многом являются детерминирующим фактором по отношению к субъектности. Однако не стоит также забывать о просветительской, информационной деятельности CMPI, внутри которой не прослеживается никакого манипулятивного воздействия. Так, модели CMPI в политическом процессе различаются в двух направлениях: как орудие политических сил (модель доминирования), так и позитивный политический институт информирования общества (модель плюралистичное)231. Но эта форма деятельности — просветительски-информационная, — не выступает доминантной.
Пожалуй, самым глобальным СМК можно рассматривать РТнтернст. Правомерно связывать негативные стороны функционирования сети с уходом от реальности в виртуальный мир, а также с превращением человека в примитивного потребителя благодаря доступности информации, с ухудшением здоровья, уменьшением межличностного общения и с расслоением общества в связи с приобщенностью или отчужденностью от компьютера232. Конечно, нет
