Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Идея целостности человека 17
1 Понятие целостности и типы целостности человека 17
2 Человек как природное целое: натуроцентрический подход 31
3 Социальная целостность человека: социоцентрическии подход ... 46
4 Человек как образ божий: теоцентрический подход 65
Глава 2. Способности и потребности человека как функции его целостности 100
5 Системная организация человеческих способностей и потребностей 100
6 Природно-органические способности и потребности человека в аспекте его целостности 120
7 Роль социально-личностных способностей и потребностей человека в становлении его целостности 135
8 Духовно-душевные способности и потребности человека как проявление его специфической целостности 153
Глава 3. Становление человеческой целостности: онтогенетический аспект 181
9 Онтогенетические механизмы становления человеческой целостности: эволюционно-инволюционный и бифуркационный 181
10 Адаптация и творчество как формы становления индивидуальной целостности 195
11 Основные противоречия онтогенеза человеческой целостности и культура 209
12 Интенциональность индивидуального мироотношения как атрибут становящейся человеческой целостности 228
Глава 4. Ограничение и компенсация способностей и потребностей человека и проблема изменения характера его целостности 263
13 Ограничение и компенсация способностей и потребностей человека и становление его целостности 263
14 Варианты соотношения природно-органических способностей и потребностей человека 289
15 Недостаточность и избыточность социально-личностных способностей и потребностей индивида 329
16 Развитие духовно-душевных способностей и потребностей и становление гармонической целостности человека 370
Заключение 413
- Социальная целостность человека: социоцентрическии подход
- Роль социально-личностных способностей и потребностей человека в становлении его целостности
- Адаптация и творчество как формы становления индивидуальной целостности
- Варианты соотношения природно-органических способностей и потребностей человека
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Содержание известных к настоящему времени концепций человеческой целостности весьма многообразно, количество их непрерывно возрастает. Такая ситуация должна, казалось бы, свидетельствовать о весьма глубокой и всесторонней разработанности вопроса о человеке как целостности. Однако сравнительный анализ содержания получивших распространение концепций позволяет выявить только априорность идеи целостности человеческого существа. Причём именно она оказывается той сквозной фундаментальной идеей, которая явно или неявно выступает неотъемлемой частью всякой антропологической концепции. Но концептуализированность самой этой идеи, её философская разработанность явно уступают её методологической и теоретической важности. Это, наряду с многообразием результатов её экспликации, свидетельствует об определённом «пробеле» в сложившемся философско-антропологическом знании.
Следует отметить, что представители различных сфер знания на протяжении долгого времени пытались типологизировать рассматриваемые целостности интуитивно, а со второй половины XIX века стали делать это целенаправленно (В.И. Плотников). Есть смысл подчеркнуть и то, что спонтанно возникающей безальтернативной точкой отсчёта при реализации типологического подхода к исследованию человеческого естества всегда выступало свойственное автору видение человека как целостности.
Бесперспективность построения исчерпывающей, логически непротиворечивой методологии экспликации обсуждаемой идеи бесспорна, попытки определить общеприемлемые параметры измерения человеческой целостности и критерии её оценки приходится признать заведомо бессмысленными. Тем не менее, попытка концептуально разрешить проблему упорядочения разнородных и разнообразных, порой взаимоисключающих представлений о человеке как целостности мыслится вполне допустимой и эвристически потенциально ценной. Настоящее исследование, направленное на логически и эмпирически корректное обоснование типологии человеческой целостности, призвано внести вклад в разработку одного из аспектов данной проблемы.
Надо обратить внимание и на перспективы жизненно-практически опосредованного использования тех теоретических положений, формирование которых определяется спецификой данного исследования. В частности, предполагаемые результаты философского поиска, потенциально важные в социальном отношении, должны будут прояснить типичные качественные характеристики широких масс людей, во многом определяющие мотивацию их индивидуального и группового поведения. Вследствие этого появятся новые, достаточно надёжные основания для управления процессами, протекающими в обществе, для разработки и реализации конкретных социальных программ.
Таким образом, избранная темы является актуальной, её философско-антропологическая разработка – целесообразной.
Объект и предмет исследования.
Объект исследования – целостность человека как природно-социально-духовного существа.
Предмет исследования – типы целостности человека.
Степень разработанности проблемы. Философия накопила немалый опыт познания частичного, фрагментарного человека. Размышляя о человеке, философы во все времена обнаруживали в нём нечто новое и признавали его изначально-сущностным, подлинно человеческим. Человек объявлялся то природным существом, то социальным (в разных вариантах социальное могло либо снимать природное в человеке, либо вытеснять его, заменяя собой, либо соседствовать с ним как с неизбежным атавизмом), то духовным, что задавало представление о его целостности.
Анализ доступного для изучения философского наследия показывает, что всё многообразие усилий по разработке идеи целостности человека можно условно свести к реализации нескольких подходов. К трём основным, акцентирующим внимание на отдельных составляющих сущности и существования человека, целесообразно отнести натуроцентрический, социоцентрический и теоцентрический. В рамках первого из них человек рассматривается прежде всего как природное существо, в рамках второго на первый план выдвигается социальность, а в рамках третьего – духовность.
Можно предположить, что ближе всех к пониманию подлинной сути человеческой целостности подошел А. Сервера Эспиноза, утверждающий, что человек – это существо, которое, занимая особое место среди животных, как индивид становится личностью в силу своей свободы и коммуникабельности и через свои пространственно-временные измерения проецирует себя в мир как образ Бога». Тем не менее, человек, как отмечает М. Шелер, есть нечто столь обширное, многообразное, что всем известные его определения вряд ли могут считаться удачными, а потому разумно ограничиться констатацией того, что он целостен и что частичное его видение заведомо ущербно.
То, что человек одновременно/однопространственно являет собой и природное, и социальное, и духовное существо, признают немногие мыслители. Тем не менее, в специальной литературе, посвящённой проблемам бытия человека, взгляды такого рода встречаются, хотя и весьма нечасто. Среди тех, кто выделяет в человеческом существовании и/или в существующем человеке природные, социальные и духовные аспекты, стороны, компоненты, составные элементы или виды деятельности, можно обнаружить отечественных (Н.А. Бердяев, В.С. Соловьев. Л.Н. Толстой) и зарубежных (М. Бубер, У. Джемс, Г.Э. Хенгстенберг) классиков религиозно-философской мысли. Носителями подобных взглядов оказываются богословы (о. Платон (Игумнов), И.П. Четвериков) и светские философы различной мировоззренческой ориентации (В.А. Андрусенко, Б.Т. Григорьян, Л.Н. Коган, П.П. Лямцев, М.В. Рац, П.А. Рачков, В.Н. Сагатовский, В.И. Филатов).
Полагаю, что интеграция натуроцентрического, социоцентического и теоцентрического подходов и обобщённых результатов их применения при разработке идеи целостности человека может явиться надёжным основанием для формирования внутренне непротиворечивой системы философских представлений о нём как целостном существе, едином в своей природности, социальности и духовности.
Однако изучение содержания ряда разнородных и крайне разнообразных антропологических концепций и типологий человеческой целостности едва ли не во всех случаях показало полное отсутствие недвусмысленных свидетельств со стороны их создателей о собственной натуроцентрической, социоцентрической или же теоцентрической мировоззренческой ориентации. Обнаружение этого факта потребовало обращения к трудам широкого круга авторов, чьи суждения о сущности и существовании человека исследовались и квалифицировались как натуроцентрические, социоцентрические и теоцентрические и использовались для выявления и уточнения особенностей основных подходов к исследованию человеческой целостности.
При определении специфики натуроцентрического подхода эвристически ценным оказалось содержание трудов философов Ф. Бэкона, А. Гелена, Гераклита, Т. Гоббса, П.А. Гольбаха, Демокрита, Р.С. Карпинской, В.Л. Круткина, Ж.О. Ламетри, Д. Локка, Х. Плеснера, Тита Лукреция Кара, Л. Фейербаха, Э. Финка, Э. Фромма, Эпикура, Д. Юма, а также естествоиспытателей В.М. Бехтерева. В.И. Вернадского, А.И. Воложина и Ю.К. Субботина, И.В. Гёте, Ж.-Б. Ламарка, К. Лоренца, Э. Майра, М. Рьюиза, И.М. Сеченова, Р. Фоули, Е.Н. Хрисанфовой и И.В. Перевозчикова. А.В. Яблокова и А.Г. Юсуфова, сумевших в познании человеческого существа преодолеть конкретно-научные установки и приблизиться к его целостному видению.
Наиболее существенные особенности социоцентрической ориентации удалось выявить в процессе изучения обширного наследия классиков марксизма К. Маркса и Ф. Энгельса, дополненного работами их многочисленных отечественных последователей, в частности – С.Ф. Анисимова, В.С. Барулина, Л.П. Буевой, П.Н. Гуйвана, Э.В. Ильенкова, Т.В. Карсаевской, А.Н. Красина, В.И. Ленина, К.Н. Любутина, Э.С. Маркаряна, И.Т. Фролова, В.А. Ядова. Определённую пользу принесло обращение к трудам зарубежных марксистов Ст. Ангелова и Д. Георгиева и классиков немарксистской социологической и социально-философской мысли М. Вебера, Э. Дюркгейма, П.А. Сорокина, Т. Парсонса.
Теоцентрический подход последовательно реализован в трудах мыслителей, являющихся носителями монотеистического мировоззрения и в подавляющем большинстве принадлежащих к числу христиан, иудеев и мусульман. Здесь в первую очередь следует указать на тексты ап. Павла и таких раннехристианских мыслителей, как Августин Блаженный, св. Григорий Нисский, Немесий Эмесский. Далее надо упомянуть творения философов и богословов, относящихся к трём возникшим позднее христианским конфессиям: православию (о. Александр (Семенов-Тян-Шанский), о. Антоний Митрополит Сурожский, С. Н. Булгаков, о. Варнава (Беляев), Б.П. Вышеславцев, В.В. Зеньковский, свят. Игнатий Брянчанинов, Л.П. Карсавин, В.Н. Лосский, Н.О. Лосский, свят. Лука (Войно-Ясенецкий), В.И. Несмелов, Е.Н. Трубецкой, П.А. Фло-ренский), католицизму (Ансельм Кентерберийский, Б. Паскаль, Фома Аквинский) и протестантизма (Х.Р. Нибур, П. Тиллих). Существенную роль в формировании представлений об особенностях теоцентрического подхода сыграло изучение сочинений представителей иудаизма (М. Бубер, М.Х. Луцатто, М. Маймонид, М. Нисан, Филон Александрийский) и ислама (Аверроэс (Ибн Рушд), Аль-Фараби, Ибн Араби, Ибн Баджа, Ибн Сина (Авиценна).
Цель и задачи исследования.
Цель исследования заключается в конституировании типов целостности человека на основании соотношения его способностей и потребностей.
Для достижения настоящей цели в исследовании ставятся следующие задачи:
-
Выявить типологию целостности, эвристически ценную применительно к исследованию бытия человека; определить различия и инвариантное содержание натуроцентрических, социоцентрических и теоцентрических представлений о человеке как целостности и сформировать комплекс интегративных теоретических положений о нём как природно-социально-духовном существе.
-
Изучить специфику системной организации способностей и потребностей человека как основу целостного видение их соотношения; рассмотреть способности и потребности человека и их соотношение в природно-органическом, социально-личностном и духовно-душевном аспектах.
-
Проанализировать процесс становления индивидуальной человеческой целостности и определить его механизмы, формы и основные противоречия; выяснить особенности целостного мироотношения человека, влияющие на становление его целостности по определённому типу.
-
Раскрыть характер связи типа целостности человека и соотношения его способностей и потребностей.
Методологическая и теоретическая основы исследования.
Методологической основой исследования является системный подход (Л. фон Берталанфи, А.А. Богданов) к постижению целостности изучаемых явлений. Важнейшее методологическое значение имеют фундаментальные положения общей теории систем (Дж. Ван Гиг, М. Месарович, Д. Мако и И. Тахара, В.А. Карташов, В.Н. Садовский, А.И. Уемов), теории функциональных систем (П.К. Анохин, К.В. Судаков), синергетики и неравновесной термодинамики (П. Гленсдорф, Г. Николис, И. Пригожин, И. Стенгерс, Г. Хакен). Исследование проводилось с учётом обобщённого опыта творческой интерпретации и разностороннего применения отечественными исследователями системной (В.Г. Афанасьев, И.В. Блауберг, М.С. Каган, В.С. Тюхтин. И.И. Шмальгаузен, Б.Г. Юдин) и синергетической методологии (В.П. Бранский, Н.Н. Моисеев). Существенным элементом реализованной методологии стало приоритетное использование типологического подхода (М. Вебер, Д.П. Горский, В.И. Плотни-ков, Г.С. Померанц). Кроме того, специфика осуществляемых изысканий предопределила обязательность применения диалектического метода (Г.В.Ф. Ге-гель) и метода экстраполяции (В.А. Андрусенко и Д.В. Пивоваров). Методологически важными оказались также отдельные положения, свойственные психоаналитическим концепциям (З. Фрейд, А. Адлер, Э. Фромм, К.Г. Юнг).
Теоретической основой исследования выступают представления о человеке как противоречивой и динамической целостности, о его развивающихся способностях, потребностях и их соотношении, сформировавшиеся в рамках:
натуроцентрически ориентированных философских (Ф. Бэкон, Гераклит, Т. Гоббс, П.А. Гольбах, Демокрит, Ж.О. Ламетри, Д. Локк, Тит Лукреций Кар, Л. Фейербах, Эпикур) и естественнонаучных (Ж.-Б. Ламарк, И. И. Шмальгаузен) концепций;
социоцентрически ориентированной философской концепции марксизма (К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин) и в концептуальных построениях её отечественных последователей, исследовавших способности и потребности человека (А.В. Мялкин, К.К. Платонов), а также немарксистских социоцентрических концепций (П.А. Сорокин, Т. Парсонс);
теоцентрически ориентированных философских (Августин Блаженный, С.Н. Булгаков, В.И. Несмелов, П.А. Флоренский, Фома Аквинский) и богословских (ап. Павел, св. Григорий Нисский, свят. Игнатий Брянчанинов, В.Н. Лосский, свят. Лука (Войно-Ясенецкий), Немесий Эмесский, П. Тил-лих) концепций.
Понятийно-терминологический аппарат настоящего исследования непосредственно формировался с опорой на представления о единстве природного, социального и духовного как основы сущности человека и его существования. При развертывании изложенной в диссертации концепции автор интерпретировал идеи, касающиеся различных проявлений человеческого естества, выдвинутых представителями философской антропологии (А. Гелен, Х. Плеснер, М. Шелер), культурологии (Д. Бидни, К. Гирц, Э. Кассирер, Л. А. Уайт), социологии (Г. Блумер, Э. Дюркгейм, Ф. Знанецкий, Ч.Х. Кули, П.А. Сорокин, В.А. Ядов), психологии и психиатрии (Б.С. Братусь, Г.В. Оллпорт, А. Маслоу, К. Хорни, Э. Эриксон, К. Ясперс).
По ходу изысканий эвристически ценная информация теоретико-методологического характера была получена при обращении к трудам, в которых рассматривается содержание понятия целостности (В. Г. Афанасьев, Г.П. Быстрай и Д.В. Пивоваров, И.В. Блаубер и Б.Г. Юдин, Г.В.Ф. Гегель, В.И. Кириллов), а идеи человеческой целостности и её становления обсуждаются с различных точек зрения (Т.В. Карсаевская, Э. Мунье, В.Н. Сагатовский, В.Ф. Сержантов, О.И. Табидзе, В.И. Филатов, И.Т. Фролов, И.И. Шмальгаузен, Г. А. Югай). Кроме того, позитивную роль в разработке и оформлении концепции сыграл критический анализ существующих представлений о способностях (Н.Г. Алексеев, Ф. Бэкон, К.А. Гельвеций, Т. Гоббс, В.М. Зациорский, И. Кант, Э. Кондильяк, В.А. Крутецкий, Д. Локк, В.П. Озеров, Б.М. Теплов, Х. Уарте, В.С. Фарфель, В.Д. Шадриков) и потребностях (М.С. Каган, А.В. Маргулис и А.М. Хмелев, К. Левин, А. Маслоу, А.А. Миголатьев, К. Обуховский, А. Пьерон).
Основные положения авторской концепции иллюстрировались многочисленными примерами, значительная часть которых были почерпнуты из сексологической (Э. Берн, Д.Л. Буртянский, В.В. Кришталь и Г.В. Смирнов, Э. Гид-денс, Ф. Каприо, И.С. Кон, У. Мастерс, В. Джонсон и Р. Колодны, Ю.И. Ново-женов, Р.Д. Сейфулла и Н.М. Попова, З. Старович) и сексопатологической (Г.С. Васильченко с соавт., В.И. Здравомыслов, 3.Е. Анисимова и С.С. Либих, К. Имелинский, А.М. Свядощ) литературы.
Научная новизна исследования. Основные результаты исследования, определяющие его новизну, заключаются в следующем:
-
Идея целостности интерпретирована применительно к разработке проблем бытия человека; дано обоснование эвристической ценности типологии человеческой целостности, построенной на основе присущего ей соотношения целого и частей.
-
Раскрыта специфика натуроцентрического, социоцентрического и теоцентрического подходов к познанию человека как целостности; осуществлён синтез инвариантного содержания натуроцентрических, социоцентрических и теоцентрических концепций человека, в результате чего сформировано представление о человеке как природно-социально-духовной целостности; показано, что в природной сфере своего существования человек выступает как организм, в социальной – как личность, в духовной – как душа.
-
Предложена авторская дефиниция понятия способностей, составляющего основу понятийно-терминологического аппарата исследования; определены особенности системной организации человеческих способностей и потребностей; соотношение способностей и потребностей рассмотрено в природно-органическом, социально-личностном и духовно-душевном аспектах.
-
Установлено, что системный механизм становления индивидуальной целостности человека представляет собой единство попеременно действующих парциальных механизмов, эволюционно-инволюционного и бифуркационного; выявлены особенности адаптации и творчества как форм онтогенеза человеческой целостности; раскрыты основные противоречия онтогенеза человеческой целостности, продемонстрирована их связь с процессом приобщения человека к культуре на разных стадиях его жизни; обнаружено, что интенциональность целостного мироотношения человеческого существа может концентрировано выражаться в трёх вариантах, различие которых определяется доминированием природно-органических, социально-личностных или же духовно-душевных составляющих человеческого существования.
-
Доказано, что внешние проявления особенностей тоталитарной и парциальной целостности человека зависят от качественных и количественных характеристик соотношения его способностей и потребностей; показаны условия осуществления человеческой целостности по гармоническому типу.
На защиту выносятся следующие положения:
человек есть сверхсуммативная органическая природно-социально-духовная целостность, становящаяся по мере своего осуществления;
становление способностей и потребностей, составляющих континуум системных свойств целостности человеческого существа, происходит в условиях его природосообразного, социально ценного и духовно возвышающего взаимодействия с Миром;
в каждый момент существования человека его целостность может быть отнесена либо к тоталитарному, либо к партитивному, либо к гармоническому типу;
тип целостности человека существенно обусловлен присущими ему потребностями, которые он способен удовлетворить;
между способностями и потребностями целостного человеческого существа имеется много-многозначное соответствие;
при тоталитарном и партитивном типах целостности человека имеется количественное расхождение некоторых совпадающих по качеству способностей и потребностей, а при гармоническом типе такое расхождение принципиально невозможно;
ограничиваться и компенсироваться могут только те способности и потребности, качественные характеристики которые совпадают, а количественные – расходятся.
Теоретическая значимость исследования заключается в философско-антропологической концептуализации представлений: о человеке как природно-социально-духовном существе; о способностях и потребностях как комплексе системных свойств его целостности; об ограничении и компенсации способностей и потребностей; об обусловленности типа целостности человека соотношением присущих ему способностей и потребностей. Авторская концепция открывает новые перспективы разработки проблемы человека как с философских, так и с психологических, педагогических, социологических и культурологических позиций.
Практическая значимость исследования. Материалы диссертационной работы непосредственно использовались автором при чтении лекций по философии для студентов Оренбургского государственного университета (1995-2011), Оренбургского государственного аграрного университета (1998-2011), филиала Уральской академии государственной службы в г. Оренбурге (2001-2005) и филиала Российского государственного университета нефти и газа им. И. М. Губкина в г. Оренбурге (2009-2011), нашли отражение в содержании учебного пособия «Философия: Краткий словарь-пособие» (2000). Результаты исследования могут быть актуализированы в образовательном процессе по философии и философской антропологии, при написании учебных пособий по этим дисциплинам. Реализованная методология применима при разработке широкого круга антропологических и связанных с ними проблем.
Апробация работы. Отдельные идеи и фрагменты диссертационного исследования выносились на обсуждение на Всемирном философском конгрессе (Сеул, 2008), на Втором (Екатеринбург, 1999) и Третьем (Ростов н/Д, 2002) Российских философских конгрессах, на теоретических, научно-методических и научно-практических конференциях и философских симпозиумах международного (Челябинск, 1995; Оренбург, 1996, 1997, 1998, 2005, 2006, 2008, 2010; Санкт-Петербург, 2001; Уфа, 2001), всесоюзного (Пермь, 1991), всероссийского (Оренбург, 1993, 1997, 2009, 2011; Пермь, 1997; Ульяновск, 2001; Екатеринбург, 2003, 2010) и регионального (Оренбург, 1999, 2000, 2001, 2002, 2005; Ульяновск, 1997; Екатеринбург, 2003) масштаба, на многих научно-практических конференциях и семинарах областного и городского масштаба (Оренбург, 1990-2010).
Основные положения диссертации и полученные результаты неоднократно обсуждались на кафедре философской антропологии Оренбургского государственного университета (2001-2011).
По теме диссертации автором опубликовано 76 работ, в которых отражены основные результаты исследования.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, каждая из которых включает в себя четыре параграфа, заключения и списка использованной литературы. Содержание работы изложено на 462 страницах стандартного компьютерного набора.
Социальная целостность человека: социоцентрическии подход
Многовековая история осмысления человеком собственной сущности изобилует самыми разнообразными по своей доминирующей ориентации учениями. Среди них обнаруживаются те, которые вполне корректно можно квалифицировать как социоцентрические или явно тяготеющие к ним. Человек в них, прямо или косвенно, объявляется существом, изначально вписанным в комплекс складывающихся в обществе взаимозависимостей и социально детерминированным в любых своих проявлениях.
Из всех известных учений подобного рода наиболее ярко выраженной социоцентрической ориентацией характеризуется марксизм. В связи с этим именно он явился тем концептуальным построением, антропологическое содержание которого выступило информационной основой при рассмотрении социальной целостности человека. Разумеется, в нём, как, впрочем, и во всяком ином претендующем на всеобщность учении, можно обнаружить какие-то положения, верно отражающие жизненные реалии, но не вполне соответствующие главенствующим методологическим установкам. С одной стороны, это заставляет апологетов учения прибегать к такой интерпретации данных положений, которая однозначно вписывает их в общий контекст марксистских теоретических воззрений. С другой — свидетельствует о многоре-альности отображаемого в учении Мира и ограниченности возможностей человека в постижении смысла предстающих перед ним явлений.
Рассматривая свойственный марксизму вариант социоцентрического подхода к исследованию целостности человеческого существа, я обращаюсь как к наследию классиков этого учения (К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин), так и к произведениям их отечественных и зарубежных единомышленников, разрабатывавших проблему бытия человека. Справедливости ради следует отметить, что, с одной стороны, количество доступных для ознакомления опубликованных трудов марксистов (прежде всего — отечественных) столь велико, что просто не поддаётся учёту; с другой стороны, анализ наиболее широко распространённых текстов такого рода показал, что их содержание различается, в подавляющем большинстве случаев, лишь словесным выражением заимствованных у классиков идей и особенностями их интерпретации в контексте избранной для обсуждения проблемы. В связи с этим в настоящем параграфе цитируются труды сравнительно небольшой группы авторов, со 48 стоящей, в основном, из известных отечественных философов-марксистов, получивших в ходе разработки социально-антропологической проблематики такие результаты, которые оказались эвристически ценным «сырьём» для проведения последующих изысканий (С. Ф. Анисимов, В. С. Барулин, Л. П. Буева, Б. Т. Григорьян, П. Н. Гуйван, Т. В. Карсаевская, Л. Н. Коган, A. Н. Красин, В. Л. Круткин, К. Н. Любутин, Э. С. Маркарян, B. Ф. Сержантов, И. Т. Фролов). Важные для настоящего исследования мысли авторов некоторых немарксистских социоцентрических концепций (Г. Блумер, М. Вебер, Ф. Гиддинс, Э. Дюркгейм, Ф. Знанецкий, Г. Маркузе, Т. Парсонс, П. А. Сорокин) также не оставлены без внимания. Они используются здесь прежде всего в ассимилированном виде; к их цитированию я обращаюсь по мере необходимости. Применительно к настоящему исследованию принятие марксистского варианта социоцентрических установок означает осуществление исследования человека в его целостности «в духе абсолютного приоритета общества по отношению к человеку» [101]. Человек как объект познания оказывается в этом случае определённой конкретно-исторической целостностью, неразрывно связанной с обществом, синтезирующей в себе всё многообразие его возможностей и отношений. При этом марксистский вариант социоцентризма «подчеркивает не только (и не столько. — И. Б.) целостность человеческого существа, но и его активно-творческое начало, предметно-деятельностное отношение к обществу, истории, природе» [102]. Полагаю, что социоцентрическая ориентация (если, конечно, не отождествлять её исключительно с марксистской ориентацией, а марксизм, в свою очередь, из каких бы то ни было соображений не объявлять априори учением, которое «всесильно, потому что оно верно») вряд ли должна сводиться к безоговорочному, механическому установлению приоритета всего общественного над всем индивидуальным. Вероятно, их соотношение, даже обнаруживаемое с позиции рафинированного социоцентризма, значительно сложнее, чем это видится при попытке во что бы то ни стало подтвердить провозглашаемую без корректных рациональных оснований исчерпывающую истинность всех без исключения положений какого-либо одного, пусть даже наиболее ярко выраженного из социоцентрических учений.
В частности, самому К. Марксу принадлежат такие высказывания: «Что же такое общество, какова бы ни была его форма? Продукт взаимодействия людей. Свободны ли люди в выборе той или иной общественной формы? Отнюдь нет» [103]. Но могут ли краткие, подчеркнуто однозначные ответы на вопросы подобного рода обладать не просто значительным, а подлинно универсальным эвристическим потенциалом? «Жить в обществе, — по утверждению В. И. Ленина, — и быть свободным от общества нельзя» [104]. Так ли это? Скорее всего, так. Но, как заметил Б. Т. Григорьян, общество «со своими экономическими, социально-политическими структурами и культурными формами предстаёт не как некое самодавлеющее целое, независимое от человека и его деятельности, а как определённая совокупность отношений и форм самой практической деятельности людей» [105]. То есть, общество, являющее собой конкретно-историческую систему межчеловеческих отношений, — «это не только объективные условия и обстоятельства, определяющие поведение человека, но и постоянно происходящая деятельность людей, созидающих и изменяющих эти обстоятельства. Именно в процессе практической деятельности людей реализуется внутренняя существенная связь между обществом и человеком, проявляет себя их взаимозависимость» [106].
Видимо, рациональное принятие социоцентрической ориентации должно предполагать признание изначально-сущностной устремлённости самоопределяющегося индивида к единению с обществом, безальтернатив-ность его активного самовстраивания в наличную систему межчеловеческих отношений, самоотождествления с членами какой-либо социальной группы и саморанжирования в ней. Одновременно с этим следует признать, что целью правильно организованного общества не может быть ничего, что шло бы вразрез с коренными, истинно человеческими интересами каждого из его членов.
Роль социально-личностных способностей и потребностей человека в становлении его целостности
Обозначая и обнаруживая себя среди других людей, в мире социальных отношений, человек осуществляет себя как личность в меру своей вовлечённости в социальные процессы и подчинённости специфике их протекания.
«Всякий данный индивид является индивидуальным синтезом, реальной целостностью социальных функций, сил, проявлений, опосредовании» [96], всем тем, что позволяет вести речь о нём как о личности. Личность же идеальна, невещна, неосязаема, и, в отличие от человека (человека как целостности. — И. Б.), не обладает некоторой физической формой бытия, которую можно увидеть, потрогать [97]. Будучи мерой социализации человека, личность выступает как единство присущих ему социальных сил, интересов, отношений.
При рассмотрении обсуждаемых в этом параграфе вопросов я, прямо или косвенно, опирался на социально-антропологические идеи, почерпнутые из трудов многих авторов, как отечественных, так и зарубежных. Наиболее полезным оказалось обращение к произведениям Л. Н. Когана, Г. Маркузе, Э. Мунье, Т. Парсонса, В. Ф. Сержантова. Эвристически ценные для настоящего исследования мысли удалось обнаружить при анализе содержания работ таких авторов, как Н. А. Бердяев, Л. П. Буева, Д. Дидро, Н. О. Лосский, А. Маслоу, К. Маркс и Ф. Энгельс, А. А. Миголатьев, X. Р. Нибур, К. К. Платонов, В. Т. Пуляев, А. Смит, В. С. Соловьев, П. А. Сорокин, Э. Фромм, Эпикур, В. А. Ядов. Социальная сторона существования раскрывается человеку как его взаимодействие с подобными ему существами, с отдельными человеческими общностями и с обществом, к которому он принадлежит. При этом сам человек выступает и как индивид, и как член конкретных общностей и общества в целом.
Личность, то есть социальное качество, не даётся человеку готовым от рождения, а вырабатывается и утверждается в нём под влиянием общественной среды. Надо заметить, что вписанность человека в систему общественных отношений являет собой взаимопроникновение конкретно-индивидуального и конкретно-социального. Существенные различия в специфике локализации, глубине и прочности этого взаимопроникновения находят выражение в практически бесконечном многообразии вариантов взаимопредставленности человека и общества.
Хотя социальная система и построена из взаимоотношений индивидов, но организована она, согласно теории действия Т. Парсонса, вокруг проблем, связанных с взаимодействием множества отдельных акторов — субъектов социального действия. «Личность и социальная система, — как отмечает сам автор указанной теории, — весьма тесно между собой связаны, но в то же время отнюдь не идентичны и не объяснимы одна через другую; социальная система не есть множество личностей» [98].
Как социально функционирующий индивид, личность выступает непременной ипостасью всякого полноценного человеческого существа. При этом любой человек в этой своей ипостаси в той или иной мере соответствует негласному эталону социального идеала — некой абстрактной личности, которую можно назвать базовой, то есть той, которая была бы наиболее характерной для данного общества, оптимально соответствующей сложившимся социальным реалиям. Конечно же, в одном случае действительно существу 137 ющая личность по своему содержанию ближе к базовой, в другом — дальше.
Но если некая личность сопряжена с определённым обществом, то она не может быть ни чем иным, как более или менее эффективным в реальном межчеловеческом взаимодействии конкретным вариантом базовой личности. П. А. Сорокин пишет: «Родившись, человек ещё не является личностью или субъектом надорганической жизни. Его "я" и имя, научные идеи, религиозные взгляды, эстетические вкусы, моральные убеждения, манеры и нравы, занятия, экономическое положение и социальный статус, судьба и жизненный путь — ничто ещё не предопределено» [99]. При этом изначально неопределёнными обязательно окажутся постоянно изменяющиеся границы социально приемлемых личностных проявлений конкретного человека; общая наследственно заданная предрасположенность к самореализации в сфере межчеловеческих отношений может варьировать в весьма широких пределах. Процесс изменения этих пределов связан прежде всего со спецификой социально-ситуативных условий личностного осуществления человека и с его индивидуальным суммативно-кумулятивным опытом реализации своих социальных сил.
Тем не менее, непосредственным стимулом возникновения и становления всякой личности выступает не что иное, как другая личность. То есть, личность каждого конкретного человека появляется в процессе его взаимодействия с иными людьми и осуществляется только во взаимосвязи с другими личностями. По меткому выражению Э. Мунье, личность «существует только в своём устремлении к "другому", познает себя только через "другого" и обретает себя только в "другом". Первичный опыт личности — это опыт "другой" личности» [100].
Полагаю, что отмеченное вовсе не противоречит устоявшимся представлениям о главенствующей роли общества в становлении личности. Один человек влияет на другого человека как личность только в той мере, в какой он сам приобщён к социальным реалиям. Фактически взаимовлияние лично 138 стей представляет собой процесс встречных трансляции и усвоения социальных установок находящимися в контакте людьми.
Сложившиеся общественные отношения личность присваивает на основе развития своих индивидуальных сущностных сил [101]. Эти силы — составляющие сущностных сил целостного человека — имеют социальный характер; их реализация предполагает обязательное освоение и осуществление нормативных, то есть соответствующих бытующим социальным нормам, способов деятельности.
Вполне допустимо, вслед за В. С. Соловьевым, заявить, что общество есть дополненная, или расширенная личность, а личность — сжатое, или сосредоточенное общество [102]. Принимая эту метафору именно как метафору, необходимо учитывать, что взаимоотношения между обществом и личностью реализуются вовсе не как непринужденный гармоничный взаимопереход одного в другое. «Общество абстрактно, — отмечает Н. А. Бердяев, — оно есть объективация, в нём исчезает личность. ... В обществе ... человек вступает в сферу объективации, он абстрагируется от самого себя, происходит как бы отчуждение от его собственной природы» [103]. А стоит ли какому бы то ни было существу приписывать гармоничность отношений с источником и гарантом его отчужденного состояния? Вряд ли!
Впрочем, отношения взаимозависимости и независимости личности и общества, при каких бы то ни было условиях, бессмысленно рассматривать как члены строгой дизъюнкции. «Одной из наиболее распространённых серьёзных ошибок, — пишет Т. Парсонс, — является представление о том, что взаимозависимость предполагает отсутствие независимости. Никакие две целостности не могут быть взаимозависимы, если они в то же самое время не являются в каких-то отношениях независимыми» [104].
Адаптация и творчество как формы становления индивидуальной целостности
Конституирование адаптации и творчества как форм становления индивидуальной целостности и выявление их специфики потребовало изучения трудов многих авторов. При этом самые ценные для настоящего исследования мысли были почерпнуты из работ Н. А. Бердяева, Д. Мак-Фарленда, М. В. Ромма, Ю. А. Урманцева, Р. Фоули, А. В. Яблокова и А. Г. Юсуфова.
Переходя к направленному рассмотрению адаптации, обнаруживаемой при анализе онтогенетических феноменов в природно-органическом и социально-личностном аспектах, следует прежде всего отметить, что становление индивидуальной человеческой целостности, начиная с эмбрионального периода, разворачивается как последовательное и избирательное возникновение и —развитие-различных функциональньгх"сйстем1Гкак формирование их непрерывно совершенствующегося комплекса. При этом, с одной стороны, функциональные системы выступают результатом процессов адаптивной самоорганизации человеческого существа. С другой стороны, именно их деятельность обеспечивает приспособление целостного человека к природным и социальным условиям своего существования.
Надо подчеркнуть и то, что до рождения и в постнатальный период у человека формируются функциональные системы, непосредственно сопряжённые с актуализацией генетически заданной природно-органической составляющей комплекса его способностей и потребностей. Впоследствии их дополняют (а затем и вытесняют с главенствующих позиций) функциональные системы, которые ориентированы на реализацию способностей и потребностей, относящихся к прижизненно обретаемой социально-личностной составляющей этого комплекса.
Констатируя междисциплинарный характер понятия адаптации, Ю. А. Урманцев критически анализирует особенности наиболее распространённых вариантов его определений и указывает на их некорректность [32]. Рассмотрев существенные недостатки представленных в словарно справочной литературе определений рассматриваемого понятия, он формулирует ряд авторских определений и вполне убедительно демонстрирует их логико-гносеологическую состоятельность. Думается, что из всех предложенных им дефинитивных конструкций самой удачной с практической точки зрения будет следующая: «Адаптация — это приноровление системы признаков телеообъектом-системой к особенностям среды его обитания для реализации им его целей в этой среде» [33]. Надо уточнить, что телеообъектом-системой он именует любой объект, который является целеустремлённым, деятельностно-активным, то есть способным адаптироваться посредством признаков, созданных или создаваемых (не всегда им самим) сообразно, при-норовленно как к целям и другим своим особенностям, так и к особенностям среды своего обитания.
Многообразие адаптационных явлений этот исследователь делит на адаптации-результаты, то есть эуадаптации и адаптации-процессы, то есть адаптациогенезы. Среди адаптациогенезов, в ходе которых осуществляется порождение, сохранение и преобразование адаптации, он выделяет одноуровневые — изоадаптивные и разноуровневые — гетероадаптивные. Если гетероадаптивный процесс ведёт к увеличению степени адаптированности, специализации, то Ю. А. Урманцев называет его крещадаптацией; если же происходящее имеет противоположный характер, то для его обозначения используется термин «дезадаптация». Кроме того, автор обращает внимание на возможность и действительность проявления адаптивной и адаптирующей активности. Адаптивная активность, то есть приспособление себя к среде, именуется им автоадаптацией; адаптирующая активность, то есть овладение средой, приспособление её к себе — антиадаптацией.
При теоретической разработке обсуждаемых и близким к ним проблем надо учитывать, что в соответствующих сферах знания термин «адаптация» применяется, как отмечает Д. Мак-Фарленд, двояко [34]. В одном значении он используется для указания на филогенетическое явление; адаптации, относящееся к эволюции мира живых существ, взятого в целом, именуются ге 198 нотипическими. При употреблении термина в другом значении имеется в виду онтогенетическое явление; адаптации, разворачивающиеся в процессе индивидуального развития живой системы, именуются фенотипическими. Специфика настоящего исследования обусловила необходимость использования рассматриваемого термина только во втором значении.
Р. Фоули утверждает, что термин «адаптация» вполне применим для отражения степени соответствия между организмом (и всякой иной исследуемой целостностью. — И. Б.) и средой [35]. Возможность определения количественной оценки выводится им из того, что никакой объект не может быть адаптивно совершенным, а адаптация (как эуадаптация, так и адаптациоге-нез. — КБ.) — идеальной. Соответственно оценка адаптации может быть только относительной. Мысли об относительности адаптации высказывают и другие авторы специальных работ, в частности А. В. Яблоков и А. Г. Юсуфов [36]. По их мнению, совершенство всякого приспособления определяется внешней средой и не сохраняется при изменении условий его реализации. То есть, в разных внешнесредовых условиях степень совершенства конкретных приспособлений организма никогда не оказывается одинаковой.
Разрабатывая проблемы адаптации, М. В. Ромм применяет понятие адаптивной системы [37]. Адаптивной он называет такую систему, которая обладает основанной на использовании информационного механизма обратной связи потенциальной возможностью для целенаправленной (активной или реактивной) трансформации своей структуры в соответствие с потребностью [38]. Эта система, иначе говоря, целостность, особенности системной организации которой известны, может достаточно надёжно функционировать только в чётко очерченных границах изменений собственных свойств. При этом составляющие её подсистемы обладают максимумом структурного и функционального разнообразия. Она способна к опережающему отражению: с одной стороны, собственных параметров, с другой — параметров внешней среды. Если использовать понятийно-терминологический аппарат, разработанный Ю. А. Урманцевым, то можно сказать, что для системно организо 199 ванной целостности такого рода характерны и автоадаптация, и антиадаптация.
Полагаю, что способность к опережающему отражению обеспечивает не только специфическую, но и неспецифическую, перекрестную адаптацию, при которой приспособление целостности к одним средовым факторам выступает предпосылкой повышения её устойчивости к воздействию других факторов. Впрочем, оборотной стороной наличия очень глубокой узконаправленной эуадаптации может явиться дезадаптация целостности применительно к иным факторам, которые ранее либо вовсе отсутствовали, либо своим воздействием не вызывали сколько-нибудь явно выраженного автоадаптационного эффекта.
Варианты соотношения природно-органических способностей и потребностей человека
В этом параграфе соотношение способностей и потребностей рассматривается в природно-органическом аспекте; социально-личностному и духовно-душевному аспекту уделено внимание в последующих параграфах данной главы.
Представленные здесь теоретические положения разрабатывались с использованием идей, почерпнутых из произведений таких авторов, как А. Адлер, Л. С. Выготский, Б. П. Вышеславцев, П. А. Гольбах, Г. Н. Кассиль, Т. В. Карсаевская, Ж.-Б. Ламарк, Ж. О. Ламетри, К. Левин, Д. Локк, Г. Марсель, Ж. Нюттен, К. Обуховский, 3. Фрейд, И. Т. Фролов, Ф. Энгельс, Эпикур, Д. Юм, К. Г. Юнг, К. Ясперс. При насыщении содержания данного параграфа разнородным эмпирико-иллюстративным материалом определённую пользу принесло обращение к трудам Ж. Лабрюйера, В. В. Николаевой, Теофраста, 3. Фрейда. Надо особо отметить, что в данном параграфе, как, впрочем, и во всех последующих, разнообразные конкретные варианты индивидуального полового поведения обозначались и характеризовались с непосредственным и опосредованным использованием информации, представленной прежде всего в работах по сексологии и сексопатологии, написанных зарубежными специалистами К. Имелинским, 3. Старовичем, У. Мастерсом, В. Джонсон и Р. Колодны, а также представителями отечественной науки Д. Л. Буртянским, В. В. Кришталь и Г. В. Смирновым, Г. С. Васильченко с группой соавторов, И. С. Коном, Р. Д. Сейфуллой и Н. М. Поповой. Хочу специально подчеркнуть, что я не пытался создавать нечто похожее на мини-энциклопедию сексуальной жизни людей. По ходу исследования здесь и далее рассматривались лишь некоторые из множества разнообразных примеров собственно сексуальной и качественно иной, компенсаторной по отношению к ней квазисексуальной и внесексуальной активности индивида, которые могли бы свидетельствовать о теоретической и эмпирической состоятельности разрабатываемых идей. Сознательное ограничение объёма привлекаемой информации оказалось необходимым, так как едва ли не в каждом случае избранный пример можно было не только описать значительно подробнее, но и заменить иными, альтернативными по отношению к нему и при этом не менее удачными примерами.
В природно-органической сфере существования человек представлен одной из своих экзистенциальных ипостасей — организмом (см. 5, 6). Всякий организм — открытая самовоспроизводящаяся система — функционирует, развивается, обеспечивает самотождественность посредством потребления необходимых ему фрагментов внешней среды и выделения в неё отходов жизнедеятельности. Изначально-сущностная ориентация на решение личных задач являет собой одно из важнейших неотъемлемых свойств организма как живой системы (см. 6).
Сам по себе организм человеческого существа не имеет, казалось бы, принципиальных, сущностных отличий от организма любого животного. По крайней мере, с точки зрения происходящих в нём частных (например — биохимических) процессов это представляется несомненным. Более того, при непосредственном сравнении организмов человека и высших приматов непременно обнаружится и очевидное морфо-функциональное сходство. Тем не менее, если попытка сопоставить два живых существа, человеческое и нечеловеческое, будет сделана опосредовано, на основе знания об атрибутах их целостности, то это неминуемо приведёт к обнаружению фундаментальных различий между ними (см. 6).
Так, во всякий момент своего существования гено- и фенотипически полноценное животное — это существо совершенное, то есть свершившееся, всецело реализующее свой наличный потенциал. Оно, в отличие от человека, изначально-сущностно развивается и раскрывается только как гармоническая целостность, изменяющаяся в процессе жизни, но во всех своих состояниях, при любых переменах, метаморфозах сохраняющая полноту самотождественности и оптимальность соответствия внешнесредовым условиям существования. Человек же представляет собой такую целостность, главное в которой именно то, что она прежде всего является становящейся, «обречённой» на непрерывные переходы от одного почти всегда несовершенного состояния к другому, более или менее существенно отличающемуся от имевшего место ранее, на постоянное сонастраивающее преобразование составляющих её частей, на совершение усилий по оптимизации своих отношений с внешней средой. Подлинная гармония, внешняя и внутренняя, применительно к человеческой целостности есть состояние принципиально достижимое, но крайне неустойчивое.
«Природа, — как полагает И. Т. Фролов, — достигла в человеке высшей сложности строения и регулирования материальных явлений; она воплотила в нём уникальную модель, в которой органически соединяются биологические и социальные, материальные и духовные процессы» [37]. Специфические особенности человеческого организма представляют собой комплекс, именуемый гоминидной триадой. Её элементами «являются прямохождение (ортоградность), своеобразие верхней конечности, приспособленной к тонкому манипулированию, и развитый головной мозг» [38]. В настоящее время многие исследователи антропологических проблем (те из них, которые реально или же номинально далеки от теоцентрического мировидения) недвусмысленно демонстрируют свою веру в то, что именно наличие совокупности этих морфологических отличий человека от иных, в том числе и близких ему живых существ, выступает естественной предпосылкой возникновения разнообразных надприродных, а точнее, над органических (а если ещё строже подойти к принимаемому для использования термину — надорганизменных) явлений.
Однако бесспорность существования фундаментальных различий человеческого организма и организма любого животного вовсе не означает отсутствия у них каких-либо общих свойств. Более того, то, что исследователь усматривает некие органически закреплённые отличия человека от животного, свидетельствует, помимо всего прочего (а может быть — ив первую очередь), об их принципиальной сопоставимости и, что в данном случае равносильно, об их глубокой, сущностной близости. Идея природно-органической гомологичности, конечно же, давным-давно не может считаться оригинальной, что, впрочем, никогда не было препятствием к тому, чтобы исследователи с самыми различными мировоззренческими ориентациями находили в ней опору при разработке своих, более или менее самостоятельных, чуждых подражательности идей. Так, например, по утверждению Ф. Энгельса, «уже самый факт происхождения человека из животного царства (а это в марксистском учении рассматривается именно как неоспоримый факт. — И. Б.) обусловливает собой то, что человек никогда не освободится полностью от свойств, присущих животному, и, следовательно, речь может идти только о том, имеются ли эти свойства в большей или меньшей степени, речь может идти только о различной степени животности или человечности» [39]. Думается, что с содержанием результирующей части данного утверждения согласится всякий серьёзный исследователь, даже если он относится к «лагерю» явных теоцентристов и, соответственно, является последовательным сторонником креационизма.
