Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Социокультурные, экзистенциальные и психологические основания эскейпизма 20
1.1 . Методологические подходы к анализу эскейпизма 20
1.2.Психологические особенности эскейпистской личности: проблема дефензивности 34
1.3. Экзистенциальные основания эскейпизма: трансгрессия как преодоление «пределов» 48
Глава II. Культурная онтология эскейпизма 58
2.1 . Эскейпизм как константа культуры 58
2.2.Бытие эскейпизма в пространстве и времени культуры 70
Глава III. Модусы эскейпизма 83
3.1. Эскейпизм в пространстве русской культуры: странничество ... 83
3.2. В поисках смысла: «внутренняя» и «внешняя» эмиграция 88
3.3. Эскейпизм в молодежной субкультуре 102
Заключение 122
Литература 125
- Методологические подходы к анализу эскейпизма
- Экзистенциальные основания эскейпизма: трансгрессия как преодоление «пределов»
- Эскейпизм как константа культуры
- Эскейпизм в пространстве русской культуры: странничество
Введение к работе
Актуальность темы исследования обусловлена факторами, связанными с широким распространением эскейпистских (эскапистских) явлений в современном обществе - от «зависания» в виртуальной реальности, наркомании, геймерства и т.п. до «духовной» эмиграции, религиозного сектантства, странничества, отшельничества и т.д. К эскейпизму относят и болезни психического характера (аутизм, депрессия, болезненная дефензивность), его связывают с некоторыми литературными течениями элитарного искусства, с механизмом действия массовой культуры, компенсирующим реальность и уводящим в мир приятных и успокаивающих иллюзий. Зафиксированная Лиотаром «атомизация» социума, разрушение базовых метанарративов ведет к широчайшему распространению субкультур эскейпистского толка, выпадению целых гетеротопий (М.Фуко) из единого социокультурного пространства. Постмодерн заявил о гибели «социального», об иградизации общества и праве личности выстраивать собственную идентичность и создавать особые анклавы реальности, существующие «вне» зоны действия социальных институтов. Для огромных масс молодых людей, начиная с 60-х гг. XX столетия, «уход» из общества массового потребления становится стержневой ценностной установкой, характерной и для движения хиппи, и для дзэн-буддистов, и для «неозеленых», отрицающих в руссоистском духе современную трэш-цивилизацию.
Таким образом, понятие «эскейпизм» применяется при характеристике широчайшего круга исторических и современных социальных и культурных явлений. Его полисемантическая нагруженность, междисциплинарность, терминологическая неясность свидетельствует о явной до-дефиниционной (А.Кафанья) стадии развития гуманитарной науки, когда «все понимают, о чем говорят, но определить то, о чем говорят, не могут». В результате данный термин оказывается приемлемым для анализа самых различных социальных, культурных, психологических ситуаций, что часто ведет к -огрублению,-а то и-искажению-исследуемой проблемы. Отсюда эскейпизм
4 (что особенно хорошо видно из сравнения его определений, бытующих в энциклопедической и научной литературе) часто превращается в бессодержательную абстракцию, лишается своего онтологического, бытийственного статуса и превращается в понятие скорее обыденного, чем научного сознания.
В результате возникает явная разноголосица в определении социокультурной ценности и значимости данного феномена: от однозначно-отрицательного к нему отношения, когда люди «не от мира сего» объявляются социально-опасными, до позитивной оценки, утверждения необходимости и моральной оправданности разрыва социокультурных и коммуникативных связей с действительностью для сохранения и приобщения к истинной духовности (внутренняя» эмиграция, восточная мировоззренческая установка на отрешенность от мира), для обновления и переконструирования социума в «анклавах будущего». Аксиологическую и познавательную неразбериху с определением понятия «эскейпизм» («эскапизм») в строю категорий философии культуры, теории и истории культуры увеличивает тот факт, что даже исходные, априорно принимаемые базовые его определения внутренне противоречивы, а, следовательно, бессодержательны. Достаточно взять широко тиражируемое в Интернете определение из Большой Российской энциклопедии, где эскейпизм рассматривается как стремление личности уйти от действительности в мир иллюзий и фантазий в условиях кризиса. Однако возникает закономерный вопрос: кто и как может в условиях трансформирующегося общества (когда, выражаясь гегелевским языком, старое качество исчезает, но еще не исчезло, а новое качество возникает, но еще не возникло) отличить «мир иллюзий и фантазий» от идей и образов, возникающих за пределами «старой» социальности, в неких «островках» будущего? В кризисном обществе отделить нормальное от анормального (кроме как в случаях «выбросов» архаической морали и культуры) крайне трудно, ибо субъективные оценки, -значения,-смыслы в -условиях-разрушения «серединного поля» культуры
5 могут резко отличаться друг от друга. Подобная ситуация особенно характерна для современного социума, находящегося в трансе непрерывного обновления и изменения, а следовательно, и кризиса. Недаром Гуссерль говорил о необходимости создания особой дисциплины, помогающей современному человеку «жить в кризисе».
Таким образом, в настоящее время существует социальная и теоретико-познавательная потребность в рамках философии культуры как генерализирующей науки концептуальным образом исследовать такое сложно-составное, многомерное явление как эскейпизм.
Степень разработанности проблемы. Эскейпизм как термин (от англ. escape — убегать) первоначально применялся в качестве обозначения литературного течения, но впоследствии стал фиксировать широкий круг социальных, культурных, психологических, религиозных явлений, связанных с бегством, уходом от действительности. Тема эта носит явный междисциплинарный характер, поэтому исследуют ее представители не только социальных и гуманитарных наук — от философов и социологов до политологов и юристов, - но и представители естественно-научных дисциплин — физиологи, генетики, антропологи, психиатры и т.д. В современном мире широко распространились, асоциальные, болезненные формы девиантного, эскейпистского поведения (наркомания, алкоголизм, Интернет-аддиктивность, игромания и т.д.), врачи и психологи бьют тревогу - планету охватывает эпидемия аутизма (генетического и социально обусловленного). Т.Грэндин (США), известная исследовательница данной проблемы, называет эту болезнь самой распространенной среди хакеров. Однако нас интересуют не физиологические и медицинские отклонения от нормы, а прежде всего культурное измерение эскейпизма и здесь мы сталкиваемся с изначально противоречивой оценкой данного явления. Эскейпист (не больной, а просто «другой», «выпадающий» из социальности, подобно герою романа Л.Толстого «Живой труп», человек), как утверждает -- - психолог^ - А.Тертишнихова,-—изначально-* вызывает у властей и
добропорядочных граждан по меньшей мере недоверие, ибо он живет «в двух реальностях» и практически не поддается контролю со стороны общества.
Психологи выделили тип «дефензивных людей», которые более других склонны к социальному и культурному эскейпизму. Дефензивность (defenso - от лат. оборонять) означает, что такие люди при встрече с жизненными трудностями не идут в агрессивную атаку, а стараются уйти, спрятаться или замыкаются в духе молчаливого протеста1. Но и молчаливый протест - это тоже протест. Поэтому анализ эскейпизма не может сводиться лишь к описанию мотивов, психических причин дефензивности, а предполагает прежде всего изучение его основы, причем основы не только личностной (хотя она всегда имеет место как повод), но и социокультурной, хотя и индивидуально-личностную основу нельзя оставить без внимания, потому что именно в личности сходятся в одной точке противоречивые направления и устремления данного социума.
Дефензивные личности, в противоположность агрессивным, предпочитают не нападать, а защищаться. Как считает М. Е. Бурно, основная проблема, главный внутренний конфликт дефензивной личности заключается в борьбе между желанием самоутвердиться, проявить свои творческие способности, задатки и боязнью выйти из тени. В. В. Столин в ходе своих экспериментов выяснил, что в самосознании человека существуют два диалогичных партнера, один из которых уподобляется самому субъекту с его свойствами, другой же является своеобразным иным "Я" субъекта, включающем в себя те свойства и качества личности, которые отсутствуют у индивида. В непрерывном процессе аутокоммуникаций у дефензивных людей возникает то, что В. В. Столин называет конфликтным смыслом личности.
Р.Мертон, разработавший классическую теорию аномии, рассматривал эскейпизм, исходя из анализа общества, где противоречие между социальной
1 См.: Волков П. Разнообразие человеческих миров. — М.: Аграф, 2000.
7 и культурной подсистемами приводит к возникновению девиантных форм поведения, где наряду с инновацией, мятежом и конформизмом проявляется и эскейпизм. Правда, следует отметить, что сам Р.Мертон считал, что без определенной доли аномийности общество развиваться не может и для его обновления необходимы некоторые элементы девиантности.
Предельной формой «отрицательного» эскейпизма является самоубийство - лишение человеком себя жизни, отказ от существования. В классической работе Э.Дюркгейма была вскрыта сущность самоубийства, разновидности и причины этого явления. В последней главе своей книги «Самоубийство» Э.Дюркгейм спрашивает: «Следует ли рассматривать самоубийство у цивилизованных народов как явление нормальное или, наоборот, как аномальное?» . Аналогичный вопрос напрашивается и применительно к эскейпизму в целом. Однако нельзя спросить: эскейпизм есть явление нормальное или патологическое? Следует поставить вопрос иначе: является ли эскейпизм признаком болезни общества (общества, от которого следует «убегать»), средством лечения существующего общества или средством построения нового общества?
Рост количества самоубийств в Европе, зафиксированный с начала XVIII в., зависит, как показал Э.Дюркгейм, «от состояния кризиса и ломки, которые, продолжаясь, не могут не внушать опасений»3. Э.Дюркгейм пишет о «нужде моральной», о «глубокой испорченности нашего социального строя». В качестве средства спасения он предлагает «организовать вне государства, хотя и под его ведением, пучок коллективных сил, регулирующее влияние которых могло бы проявляться с большим разнообразием». Это условию, по его мнению, отвечают возродившиеся корпорации4.
2 Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд. -СПб.: «Союз», 1998. С.437.
3 Дюркгейм Э. Цит. соч. С.447.
4 Дюркгейм Э. Цит. соч. С.460.
Э.Дюркгейм пишет о возрождении социальности, возрождении коллективного духа с помощью профессиональных групп, само разделение функций между которыми делали бы их взаимозависимыми и солидарными. Полемичность «рецепта» Э.Дюркгейма не отменяет важнейшего вывода: самоубийство и эскейпизм в целом являются «признаком и равнодействующей» больной социальности. И эта болезнь носит социокультурный характер, поскольку связана с разрывом ткани социального, вызванного утратой смысложизненных ориентиров личности.
Бытие эскейпизма в культуре напрямую связано с проблемой «выпадения» из нее, а, следовательно, с преодолением ее границ. Философскую концептуализацию идеи пересечения границы, «границы между двумя возрастами мира» мы находим в статье немецкого философа М.Хайдеггера5. Сама эта статья М.Хайдеггера явилась, в свою очередь, ответом на работу Э.Юнгера «Через линию».
Как экзистенциально определенную интенцию сознания определяли постмодернисты понятие трансгрессии, отражающее феноменологическую заданность стремления к преодолению «границ» и «пределов». Человек, по мнению М.Бланшо, регулярно нарушает пределы, «пронзает мир», завершая себя в некоем потустороннем и трансцендентом — в Боге, Вечности, Благе. В любом случае он уходит от привычных реалий обыденного существования. Многообразие существующих культурных практик, провоцируя жизнь в «межграничье», содержит в себе также семантику реального действия, направленного на опыт стирания межкультурных границ и приобретение опыта приобщения к трансцендентному.
Понятие трансгрессии наиболее полно разрабатывалось Ж.Батаем, который с различных точек зрения исследовал возможности преодоления границ культуры и вырабатывал экономическую, философскую, теологическую и т.д. практики их преодоления. Глубина взглядов Ж.Батая
5 См.: Хайдеггер М. О «линии»//Судьба нигилизма: Эрнст Юнгер, Мартин Хайдеггер, Дитмар Кампер, Гюнтер" ФигальГСПб., 2006.
9 связана не только с тем, что он рассматривает способы и возможности преодоления ограничений, утверждаемых культурой с помощью запретительных социальных норм, традиций, моральных запретов, но выходит и на уровень определения экзистенциальной природы мышления. Он последовательно движется по пути исследования так называемой «абсолютной негативности», которая включает в себя наиболее интересные как для экзистенциализма, так и для постмодернизма проявления человеческого существования - смерть, безумие, сексуальный оргазм, чувство экстаза и т.д. С этой точки зрения весьма высоко Ж.Батай оценивал вклад М.Бланшо в современную философию и разработку методов трансгрессии. Он писал: «Если кому-то будет угодно определить место Бланшо среди писателей подобного плана, то можно, наверное, назвать имена Кьеркегора, Ницше или Кафки. Но придется добавить, что это напрасный труд — пытаться определить место Бланшо, как и каждого из названных выше писателей»6.
М.Бланшо исходит из ницшеанской идеи о «воли к власти». Именно она толкает человека, используя трансгрессию, преодолеть власть социального дискурса и системы социальных кодов. Об устранении властного контроля при помощи изменения собственного индивидуального сознания, используя технику трансгрессии, пишет и Т.Клоссовски.
В определении онтологического статуса эскейпизма в культуре большое значение имеет боровский принцип дополнительности, с успехом примененный в философии культуры В.Налимовым, В.Библером и др. и позволяющий использовать принципы и постмодернима, и социокультурный подход. В рамках последней методологии российскими и зарубежными философами и культурологами изучались различные модусы существования эскейпизма. Так, подробно исследовалось странничество — достаточно распространенный вид эскейпизма, связанный с неприятием окружающей действительности. Странничество может быть вынужденным, но может
6 Ж.Батай. Морйс'Бланшо/Шовоелитературно^оббзрёние. 2003.№ 61.
10 являться социальной акцией, активным социальным действием, демонстрацией, воплощением определенной идеи. Странничество, паломничество к святым местам имело место во многих культурах: можно вспомнить паломничество в Иерусалим, в Мекку, в Лурд и т.д. Ю.С.Степанов показывает, что странник - «вечный образ русской жизни». При этом он отмечает, что вопрос о том, какова внутренняя форма этого странничества — физическая или ментальная, «поставлен неправильно и не может иметь ответа. Всякое странничество - одновременно и физическое и ментальное, и слово «реальность» в применении к нему имеет, в слитности, оба смысла: это и «уход физический», и «уход ментальный», но и тот, и другой реальны»7.
В дальнейшем появилось новое духовное странничество, объединявшее реальность заграничных «вояжей» с духовными поисками смысла жизни (П.Муратов). Большинство исследователей используют термин Э.Саида -«интеллектуальная эмиграция» для обозначения эскейпизма в форме «внутренней» и «внешней» эмиграции (М.Барг, А.Корчинский и др.).
Ряд специалистов (В.Шестаков, А.Хаузер) связывают эскейпизм с возникновением и функционированием массовой культуры как компенсационного механизма для общества.
Интересными являются разработки специалистов в области эстетики и художественного творчества, посвященные проблематике эскейпизма. Так, Н.А.Пресс в ходе анализа творчества классика шведской литературы XX века С.Дагермана выделяет три типа эскейпизма - межличностный, внутриличностный и экзистенциальный. Основой для такого рода классификации являются различные формы страха.
Для понимания бытия эскейпизма в современной культуре большое значение имеют также работы специалистов по молодежной субкультуре и контркультурным движениям, направленным на «уход» из общества
Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. - М.: Академический Проект, 2001.С.184.
массового потребления и господства политических и экономических монополистических структур (Ю.Н.Давыдов, С.Коэн, А.Тоффлер, Т.Роззак С.И.Левикова и др.).
Однако следует признать, что в современной научной литературе отсутствуют работы, где эскейпизм рассматривался бы в качестве целостного явления, константным образом существующего в «теле» культуры.
Объектом исследования выступают сущностные основы культуры.
Предметом диссертационного исследования является существование эскейпизма как константного свойства культуры.
Основная цель диссертационной работы заключается в экспликации культурной сущности эскейпизма в ее экзистенциальной и социокультурной представленности.
Данная основная цель исследования конкретизируется в следующих задачах:
- определить базовые методологические подходы, необходимые для
анализа изучаемой проблемы;
выявить психологические и экзистенциальные основания существования феномена эскейпизма;
определить эскейпизм как константу культуры;
зафиксировать бытие эскейпизма в пространстве и времени культуры;
- проанализировать существование странничества в пространстве
русской культуры;
- рассмотреть эскейпизм «интеллектуальной эмиграции»;
- исследовать формы существования эскейпизма в современной
молодежной субкультуре.
Методологическую и теоретическую основу диссертационного исследования. Данная работа основана на методологических принципах и идеях философии культуры, ориентированной на постижение культуры как универсального и всеобъемлющего феномена. С этой точки зрения эскейпизм рассматривается- в—качестве —универсалии- культуры, существующей
12 константным образом в ее пространственно-временном континууме. Акцентация на культур-философской сути данного исследования позволяет осуществить междисциплинарный синтез такого сложного и многомерного духовно-практического образования, как эскейпизм.
Методологический анализ, проведенный в работе, во многом опирается на логику комплементарности, что дает возможность сочетать социокультурный и феноменологический подходы. Исходя из этой логики, и возникает в современных гуманитарных науках представление не только об объективном статусе социокультурных институтов, но и об относительной автономности индивида, независимости его внутреннего духовного мира от материальных институциональных и экономических условий его бытия. Кроме того, идея дополнительности дает возможность осмыслить эскейпизм в контексте признания существования в культуре границы, предела, преодолеть который можно в результате бессознательного или волевого и сознательного усилия.
Автор исходит также из идеи активной роли культуры как фактора формирования социума — особенно в периоды кризисного развития общества (М.Вебер, Г.Зиммель, А.Швейцер и др.).
В работе использовался ряд концептов и теоретических положений, выдвинутых и разрабатываемых специалистами из различных областей гуманитарного знания: «дефензивность» (М.Бурно), «конфликтный смысл личности» (В.Столин), «принцип дополнительности» (Н.Бор), «граница», «предел» (М.Хайдеггер, М.Бланшо), «трансгрессия» (Ж.Батай), «гетеротопия» (М.Фуко), «константа» и «концепт» культуры (Ю.Степанов), «интеллектуальная эмиграция» (Э.Саид), «социокультурная система» (П.Сорокин) и др.
Научная новизна диссертационного исследования зафиксирована в следующих положениях:
- логика комплементарности определена в качестве методологии исследования эскейпизма как-многомерного-и -противоречивого явления;
- исследована амбивалентная сущность эскейпизма как совокупности
форм деятельности по созданию пространства существования «вне-
социальной» личности, в котором компенсируется дефицит
удовлетворяющих ее психосоциальных и культурных связей, и где
происходит ее деградация или обновление, связанное с обретением
духовного смысла своего существования;
исходя из принципа дополнительности, онтология эскейпизма определена в двух своих ипостасях с феноменологической и социокультурной точек зрения: в качестве интенции человеческого сознания к преодолению «границ», налагаемых культурой, и как сферы бытия культуры, особого «анклава» социокультурной реальности;
доказана эвристическая значимость понятия «трансгрессия» в изучении сущности эскейпиза;
показана двойственная природа дефензивности как психологической, основы эскейпизма;
выявлены виды эскейпизма, бытие которого в культуре определено измерением времени и измерением пространства;
эскейпизм изучен в качестве константы культуры, т.е. концепта, существующего постоянно на протяжении долгого исторического периода времени;
проанализированы наиболее репрезентативные формы эскейпизма, существующие в современной культуре.
Тезисы, выносимые на защиту.
1. Эскейпизм в широком смысле этого слова включает в себя любые формы и виды «ухода от действительности», уклонения от контакта с внешним миром и другими людьми. Таким образом, мы делаем акцент на прерыве коммуникативной связи с социумом, а не на «иллюзорности» мира тех образов, в которые погружается сознание эскейписта. Более того, «отрешенность от мира», «уход от действительности» часто сопровождается конструированиемновойхоциокультурной реальности. Это конструирование
14 требует от человека большого количества энергии и интеллектуальных сил, оно становится притягательным и может уподобиться «черной дыре» в космосе социальности, высасывающей из нее все силы. Устранить эту «черную дыру», по всей видимости, невозможно ввиду того, что сама социальность - образование противоречивое: в ней сосуществуют противоречивые отношения не только между разными людьми, но и противоречивое отношение человека к самому себе и противоречивые системы ценностей.
С одной стороны, эскейпизм можно рассматривать как совокупность
форм деятельности по созданию пространства становления существования
«вне-социальной» личности, ищущей и осуществляющей те виды
деятельности, в которых компенсируется децифицит удовлетворяющих ее
психосоциальных связей. Но, с другой стороны, эскейпизм несет и
положительную нагрузку, поскольку позволяет личности развить
рефлексивную направленность мышления, «прорваться» к
трансцендентному, обрести духовный смысл своего существования.
2.На материале рассмотренных форм и видов эскейпизма мы видим, что мотивы бегства от реальности могут быть разными (трудности коммуникативного характера, несогласие с существующим порядком вещей, истощение психических и физических сил человека, потребность в приобщении к святыням, поиск смысла жизни и т.д.). Однако для* культур-философского анализа важны не только мотивы, но и экзистенциальные, психологичекие и социокультурные причины, которые «проявляют» основы существования эскейпизма в культуре. Многообразие видов эскейпизма свидетельствует о том, что сам эскейпизм становится одной из жизненных стратегий, амбивалентной по своим результатам: она может нести как положительный, так и отрицательный заряд для общества.
3.Поскольку эскейпизм в любых модусах своего существования есть
«уход» от действительности, то мы с необходимостью приходим к
-исследованию преодоления границ; налагаемых культурой, возможностей
15 перехода бытия культуры в ее инобытие. Для того чтобы определить глубинные онтологические основания бытия эскейпизма в различных его модальностях в культуре, мы обращаемся к понятию трансгрессии, одной из базовых категорий постмодернистской философии.
С феноменологической точки зрения эскейпизм - это интенция сознания к «инобытию» культуры, выражение глубинной онтологии человеческого сознания, изначально содержащую в себе дихотомию обычного и трансцендентного, неважного и сверхважного. Значимость «опыта-предела» (Бланшо), «концептуализация пересечения границы» (М.Хайдеггер), «трансгрессии» (Батай и М.Фуко) подтверждает субстантивность жизненного мира индивида, неабсолютизирующего любую «предельность» и «границу».
Если мир наличного бытия очерчивает его в сферу известного, привычного и возможного, то трансгрессия - это невозможный (в рамках этой системы) выход за его границы и пределы.
Важно отметить, что данное понятие фиксирует прежде всего глубинную суть эскейпизма, заключающуюся в попытке в той или иной форме «уйти» из данной социальной реальности и тем самым попытаться создать собственное социокультурное пространство, структурированное особыми духовными смыслами и отвечающего истинным желаниям данного субъекта.
4.Саму возможность бытия эскейпизма в культуре необходимо понять
адекватным образом, исходя из логики комплементарности.
Трансгрессивные преодоления «границ», изменения своего «я», прорыв внутренних барьеров своего существования сопровождаются изменением социокультурной реальности, логически встроенной частью которой является индивид. Отсюда следует, что понятие трансгрессии, как оно определено в философии постмодернизма, открывает в рамках темы нашего исследования те внутренние, экзистенциальные механизмы отхода от социальной действительности,- от -модусов-хуществующего к иному набору
форм нашего индивидуального бытия. Однако здесь круг определяемых трансгрессией явлений заканчивается, поскольку мы оказываемся вне области феноменологических данностей сознания и, согласно логике дополнительности, с необходимостью возвращаемся в мир предметного бытия, социокультурного опыта и взаимодействия.
5. Бытие эскейпизма как культурной формы, включающей в себя
различное содержание - от проявлений массовых и индивидуальных
настроений до теоретических построений -наличествует в любой культуре,
причем наиболее активная фаза его существования связана с кризисными
ситуациями для индивида или социума в целом в периоды нравственного,
духовного или экономического тупика, застоя, где нет и проблеска надежд на
изменение к лучшему. Именно подобная ситуация служит питательной'
средой для возникновения эскейпистских настроений, в основе которых -
желание уйти из данной культурной реальности, «прорвать» ее ограничения,
создать свой, особый мир, где господствуют другие ценности, идеалы и
образы действий.
Для того, чтобы понять истинную субстанцию эскейпизма, нужно различать, с одной стороны, сам эскейпизм и те образы, символы и формы, которыми пользуется эскейпистское сознание. Если мы ограничимся историей эскейпистских идей, то окажемся в ситуации, когда мы не заметим, что эскейпизм имеет как и многие другие культурные феномены, тенденцию отстраниться от своих истоков, от «старых» символов и категорий. Движущая субстанция эскейпизма кроется изначально в экзистенциальных свойствах человеческого сознания, в его энергии вечной устремленности к движению к инобытию, преодолению, границ и пределов, налагаемых культурой.
6. Эскейпизм - это константа культуры, т.е. концепт, существующий
постоянно на протяжении долгого исторического периода времени.
Эскейпизм как концепт культуры включает в себя не только и даже не
- - столько теоретические—формы " его выражения в философских,
17 идеологических, политических, религиозных, эстетических и т.д. построениях, но и спонтанно-практические, чувственно-наглядные, символические, образные и т.п. формы и представления. Структура данного концепта весьма сложна и «слоиста», ибо содержит в себе не только различные «этажи», уровни человеческого сознания, но и включает в себя глубинные, исторически-сложившиеся формы первоначального своего существования.
В различные исторические эпохи отношение к эскейпизму и к дефензивности, как его психологической основе, менялось, что связано было с идеологическими, культурно-историческими особенностями той или иной эпохи. В тоталитарном обществе, где сама идея «отгороженности», отделенности от целостности данного социума являлась крамольной, на людей, склонных избежать всеобъемлющего контроля государства и участия в различного рода политически одобряемых проектах и кампаниях, смотрели с подозрением.
Эскейпизм, как и всякий феномен культуры, бытийствует, по крайней мере, в двух измерениях: измерении времени и измерении пространства. Эскейпизм в его различных исторических формах существует в каждой культуре, начиная с первобытного общества, где, например, устанавливались специальные места для ухода человека из племени в кризисных ситуациях.
Эскейпизм в процессе своего «осуществления» создает особые места, в которых индивид может реализовывать свою интенцию к нему. К анализу пространственных форм локализации эскейпизма вполне применимы принципы, которые выдвинул М.Фуко для исследования гетеротопий. Следует отметить, что в мире не существует ни одной культуры, которая не образовывала бы эскейпистскую гетеротопию.
Эскейпизм как феномен культуры бытийствует и во времени, что связано с ориентацией эскейпистского сознания на один из модусов времени - прошлое, настоящее или будущее.
9. Эскейпизм в форме странничества является попыткой приобщения к
трансцендентному, ухода от своей идентичности, выступает реакцией на
нежелание оставаться в данной повседневности. В подобном ряду стоит
эмиграция, та, что называют «интеллектуальной эмиграцией» - и
определяется в качестве попытки познать себя, самоуглубиться, найти
условия для рефлексии и приобщения к истинным духовным тайнам бытия.
В современной культуре и здесь вырисовался свой диапазон: от идейных скитальцев до бомжей. Этот диапазон объемлет * большое разнообразие типов странничества, которое можно разделить на две группы: одна представлена формой подлинной религиозности, другая - формой притворной добродетели и тунеядства.
В современную эпоху странническая культура трансформируется в бродяжий дух хиппи, в теории номадизма Ж.Делеза и Гваттари.
10. «Внутренняя эмиграция» приобретает особую, бытийную роль в
культуре, поскольку меняет ее топологию.
«Внутренняя» эмиграция возникает в ситуации не только всеобъемлющего тоталитарного контроля над жизнью и духовными устремлениями граждан, но и в условиях исчерпанности культурного развития нетоталитарного, «больного» (Э.Фромм) общества, отсутствия перспектив для обновления и прогресса в духовной сфере. Такого рода внутренняя эмиграция проявляется в самых разнообразных формах: от движения хиппи и дзэн-буддизма до переориентации людей данной культуры на идеалы, ценности, формы жизни другой, как им представляется, более развитой и совершенной.
Научно-практическая значимость исследования. Результаты диссертационной работы позволяют углубить теоретические представления в области философской антропологии, теории и истории культуры, философии культуры, психологии, связанные с проблемами реализации человеческих сущностных сил в условиях атомизированного общества. Полученные результаты можно использовать—в-преподавании общих и специальных
19 курсов по культурологии, философии, психологии. Они имеют значение также для психологов-практиков и педагогов.
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования отражены в 4 публикациях общим объемом 2 п.л. и выносились на обсуждение на 2 конференциях.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих 8 параграфов, заключения и списка литературы.
Методологические подходы к анализу эскейпизма
Феномен эскейпизма обычно связывают с возникновением массовой культуры. Этим понятием обозначают бегство от реальности в некую область фантазии и грез. Сам термин «эскеипизм» происходит от английского слова «escape», что значит «убегать». Если раньше слово «эскеипизм» применялось для обозначения определенного литературного течения, то в настоящее время при помощи него фиксируется широчайший круг социальных и культурных явлений. Современные авторы обращают внимание на социокультурную роль эскейпизма, связанную с бегством от действительности. Так, специалист по эстетике В.П.Шестаков утверждает, что в массовой культуре эскеипизм - это своеобразный механизм, благодаря которому осуществляется подмена или, как говорят психоаналитики, компенсация реальности миром обманчивых, хотя и успокаивающих иллюзий. А.Хаузер в своей книге «Философия художественной истории» рассуждает в этом же духе, считая, что само возникновение популярного или массового искусства начинается с идеи необходимости отвлечения от реальности, развлечения и мнимого освобождения от власти жестких социальных структур.
Многие психологи утверждают, что эскеипизм, подобно кори, является болезнью детского возраста и поражает прежде всего подростков, и в подростковой жизни это такой же необходимый этап взросления, как и так называемый «кризис юношеского возраста», связанный с освобождением от «гнёта» всяческих семейных авторитетов.
Современное общество демонстрирует и разнообразные проявления девиантного «ухода от действительности»: увлечение азартными и компьютерными играми (геймерство), попытки самоубийства, алкоголизм и наркомания, а также проблемы психического характера (аутизм, депрессия, - неспособность- работать - -психотические-эпизоды - например, различные фобии) и т.д. Эскейпизм связывают также со странничеством, отшельничеством, монашеством и т.д. В восточном мировоззрении особое значение имела отрешенность от мира, именно она поощрялась, оценивалась со знаком «плюс», поскольку очищала человека, придавала ему новые силы, сообщала новые импульсы для духовного развития.
Одно это перечисление современного использования термина «эскейпизм» говорит о его глубокой полисемантической нагруженности, междисциплинарности и явной терминологической неясности. Впрочем, благодаря этому свойству - полисемантизму - данный термин оказывается понятен и приемлем для самых различных определений социальных, культурных, психологических, политических и т.д. ситуаций, что часто ведет к огрублению, а то и искажению исследуемой проблемы. В результате он является понятием, скорее, обыденного, но отнюдь не научного сознания. Например, достаточно утвердившимся в массовом сознании оказывается мнение, что одной из явных форм современного эскейпизма является участие молодых людей в так называемых ролевых играх. В России, например, к таковым причисляют толкиенистское движение, которое возникло еще в 80-е гг. XX столетия. Хотя тогда «Властелин колец» еще не был переведен, но он уже читался на английском языке неформалами-интеллигентами и именно из этой среды возникают толкиенисты, которые воспринимают мир Толкиена как некую игровую реальность. В 1990 г. возникает первая игра по Толкиену - «Хоббитские игры», в которых принимают участие уже сотни молодых людей. Затем появляется и новая форма ролевых толкиенистских игр - так называемый «Эгладор». Продуцируется целая социальная реальность, отлаживается система со своими обрядами, руководством, ритуалами, организацией битв и т.д. Однако исследование социологов показало, что подавляющее большинство толкиенистов воспринимает это движение, скорее, как модное поветрие, способ убить время на интересной тусовке. Социологические данные не подтверждают гипотезу о том, что толкиенизм ._- есть современная-форма эскейпизма. Молодые люди принимающие участие в этих ролевых играх, как правило, себя нормально чувствуют в социальности, не отвергают ценности современного общества, к которому сами принадлежат, стараются утвердить себя в качестве высокостатусных субъектов в этой жизни.
Эскейпизм часто определяется как стремление личности уйти от действительности в мир иллюзий, фантазий в ситуации кризиса, бессилия, отчуждения. Это определение, приведенное в Большом Российском энциклопедическом словаре, нуждается в некотором уточнении по ряду обстоятельств: «мир иллюзий и фантазий» весьма трудно отличить от мира тех образов, которые к «иллюзиям» не относятся, ибо в условиях трансформирующегося общества субъективные значения, оценки и все другие идеальные образования резко различаются у разных акторов, опирающихся на собственные жизненные впечатления и интересы; ситуации же «кризиса и бессилия» знакомы почти всем людям, поскольку являются реальностью нашей жизни.
В широком смысле, под эскейпизмом мы понимаем любые формы и виды «ухода от действительности», уклонение от контакта с внешним миром и другими людьми. Таким образом, мы делаем акцент на прерыве коммуникативной связи с миром, а не на «иллюзорности» мира тех образов, в которые погружается сознание эскейписта. Более того, «отрешенность от мира», «уход от действительности» часто сопровождается конструированием новой действительности. Это конструирование требует от человека поразительного количества энергии и интеллектуальных сил, оно становится притягательным и может уподобиться «черной дыре» в космосе социальности, высасывающей из нее все силы. Устранить эту «черную дыру», по всей видимости, невозможно ввиду того, что сама социальность — образование противоречивое: в ней сосуществуют противоречивые отношения не только между разными людьми, но и противоречивое отношение человека к самому себе и противоречивые системы ценностей.
Психолог А. Тертишникова по поводу широкого распространения эскейпистских явлений пишет: «Такая тенденция вызывает у современных психологов, общественных деятелей конечно же, родителей, вполне законное беспокойство. И вправду, человек, живущий в собственной реальности, даже если она достаточно плотно пересекается с общепринятой, для социума в лучшем случае бесполезен, в худшем же представляет угрозу. Он, или она находится как бы одновременно в двух реальностях - физически в объективной, то есть ходит по улицам, покупает продукты в маркете и посещает поликлинику, вообщем, использует социальные блага. Но, в свою очередь, обычно у такого человека напрочь отсутствует мотивация давать что-то социуму взамен, ведь ему неинтересно, чем живет его страна, что беспокоит его коллег, правительство или родителей. Не подумайте, что эскейпист ничего не делает, вовсе нет. Зачастую такие люди очень активно занимаются проблемами которые существуют в его реальности и, соответственно, группе, которая с ним эту реальность делит. Например, игроман готов угробить кучу времени и усилий чтобы получить компьютерную игру, в которую он ещё не играл, а алкоголик, чтобы найти деньги на очередную бутылку вполне может убить. Вообщем, эту энергию да в мирное бы русло»8.
Экзистенциальные основания эскейпизма: трансгрессия как преодоление «пределов»
Мы исходим из посылки, что эскейпизм в любых модусах его существования есть «уход» от действительности, что с необходимостью приводит нас к исследованию преодоления границ, налагаемых культурой, возможностей перехода бытия культуры в ее инобытие. Для того чтобы определить глубинные онтологические основания бытия эскейпизма в различных его модальностях в культуре, мы обращаемся к понятию трансгрессии, одной из базовых категорий постмодернистской философии. Подчеркнем, однако, что аналогичное трансгрессии понятие было предложено еще Гегелем в «Феноменологии духа». Термин "Aufhebung" означает в учении великого немецкого философа выход субъекта за пределы социального бытия и достижение им позиции внешнего наблюдателя по отношению к тем явлениям, которые он рассматривает. В дальнейшем экзистенциальная переработка этих идей Гегеля во французском неогегельянстве была использована в философии постмодернизма. Для нас важно отметить, что данное понятие фиксирует прежде всего глубинную суть эскейпизма, заключающуюся в попытке в той или иной форме «уйти» из данной социальной реальности и тем самым попытаться создать собственное социокультурное пространство, структурированное особыми духовными смыслами и отвечающего интенциям данного субъекта. А.Я.Сарна так определяет трансгрессию - это «(лат. trans - сквозь; через, за и gressus -приближаться, переходить, нападать) понятие, обозначающее ситуацию достижения субъектом внешней позиции по отношению к чему-либо в процессе пересечения границ и выхода за пределы, по ту сторону явлений, состояний или объектов, которые, в свою очередь, также являются внешними, чуждыми субъекту и не способствуют свободному проявлению его истинной сущности».
Применительно к теме нашего исследования мы обращаем внимание прежде всего на то, что акт трансгрессии как в представлении М.Фуко, М.Бланшо, Ж.Делеза и др. является актом преодоления границы, предела. Несмотря на различные позиции названных авторов в понимании трансгрессии, они сходны в одном: данная форма глубинного человеческого существования очерчивает сферу привычного обжитого наличного бытия тем, что его преодолевает, показывает его ограниченность. Движение к иным рубежам, которое никоим образом не связано с логикой повседневности, логикой наличного бытия, происходит, по мнению, например, М.Бланшо, как движение человека, вверяющего себя трансцендентному — Богу или Абсолюту.
Для Ж.Батая трансгрессия является одним из базовых, возникших еще в первобытном обществе характеристик человеческой деятельности, которая также предполагает выход за пределы обычного, профанного и попадания в особую сферу - прежде всего праздника. В данном случая идеи Ж.Батая перекликаются с известной концепцией М.Бахтина о карнавале как феномене культуры. Действительно, по М.Бахтину праздник, помимо всего прочего, есть особая сфера реальности, где не действуют правила, обычаи и нормы реальной жизни и куда человек «уходит», в том числе и для того, чтобы избавиться от напряжения строго регламентированной жизни в социуме. Конечно, этот эскейпизм носит временный характер. Однако он оказывается необходимым для сохранения психического здоровья человека. Недаром Ж.Батай связывает трансгрессию и возникший на ее основе феномен праздника с преодолением запретов и «возвышением» над сферой обязательной социальной жизни, трудом. По его мнению, социальный мир, начиная с первобытных времен, есть мир, организованный трудом, и охраняемый целой системой табу и запретов, которые скрывают то «беспокойство», которые вносят в человеческую жизнь смерть и сексуальность.. Запрет, как писал Ж.Батай, этот «скандал сознания», является своеобразным способом сохранения устойчивости общества, но одновременно это и состояние «оцепенения». Трансгрессия же есть необходимый исторический момент в генезисе социума и культуры, представляющий собой «отход» от запрета. Именно праздник есть особое время и пространство, позволяющее человеку выходить из этого «оцепенения», спустить, что называется, пар. Конечно, далеко не все запретительные нормы отменялись, однако давлеющим здесь была игра, «вольность», которая выводила индивида из привычного положения дел.
Трансгрессия, по мнению французского ученого, возникает в период верхнего палеолита и с тех пор является, в различных ее формах, онтологически неизбывным свойством человеческой культуры и сознания. Именно она послужила основой для возникновения, например, религиозных праздников и попыток человека уйти в иную реальность, где и появляется возможность приобщиться к миру абсолюта и трансцендентного. «Трансгрессия, которую я сейчас определяю, - трансгрессия религиозная, связанная с экстатической чувственностью, являющаяся источником экстаза и основанием религии. Она связана с праздником, в» котором жертвоприношение представляет собой момент пароксизма. Древность видела в жертвоприношении преступление жреца, который в тревожной тишине присутствующих нес жертве смерть, - преступление, в котором жрец, со знанием дела, и сам встревоженный, нарушал запрет убийства. Нам важно здесь, что, в своей сущности и в своей практике, искусство выражает именно этот момент религиозной трансгрессии, в котором она представлена со всей серьезностью, и который был ее единственным исходом. Состояние трансгрессии вызывается желанием, требованием мира более глубокого, более богатого и невероятного, требованием, одним словом, мира святого. Трансгрессия всегда осуществлялась в чрезвычайных формах: таковы формы поэзии, музыки, танца, трагедии или живописи. Формы искусства не имеют другого источника, кроме праздника во все времена, религиозного праздника, связанного с развертыванием всех возможностей искусства. Мы не можем вообразить искусство, независимое от того движения, которое порождает праздник. Игра находится в пункте трансгрессии закона труда: искусство, игра и трансгрессия, встречаются только- взаимосвязано, в единственном движении отрицания тех принципов, которые обусловливают регулярность труда. Это была, видимо, высшая забота первоначал - так до сих пор остается в архаичных обществах - согласовать работу и игру, запрет и трансгрессию, профанное время и неистовство праздника в виде тонкого равновесия, где беспрерывно сочетаются противоположности, где игра сама же принимает вид работы и где трансгрессия восполняет утверждение запрета. Мы уверенно утверждаем, что, в собственном смысле, трансгрессия существует только с момента, когда искусство начинает проявляться само по себе; рождение же искусства почти совпадает в Верхнем Палеолите с сумятицей игры и праздника, обозначающих в основании пещер эти фигуры, где взрывается жизнь, которая всегда превосходит и которая осуществляется в игре смерти и рождения»32.
Эскейпизм как константа культуры
«Оргиастическая энергия, экстаз связываются с мирской жизнью; напряжение, устремлявшееся раньше в потусторонность, становится взрывчатым веществом, действующим в мире, невозможное порождает возможное, абсолютное - действительные события»39.
Для того, чтобы понять истинную субстанцию эскеипизма, нужно различать, с одной стороны, сам эскейпизм и те образы, символы и формы, которыми пользуется эскейпистское сознание. Если мы ограничимся историей эскейпистских идей, то окажемся в ситуации, когда мы не заметим, что эскейпизм имеет как и многие другие культурные феномены, тенденцию отстраниться от своих истоков, от «старых» символов и категорий. Движущая субстанция эскеипизма кроется изначально в экзистенциальных свойствах человеческого сознания, в его вечной устремленности к движению к инобытию, преодолению границ и пределов.
К.Манхейм, например, исследуя природу хилиазма, отмечал: «Нет большего заблуждения, чем стремиться объяснить то, что здесь происходило, в свете «истории идей»: не идеи заставляли этих людей совершать революционные действия, произошедший взрыв был вызван экстатически-оргиастической энергией. Трансцендентные бытию элементы сознания, пробудившиеся здесь к деятельности и выполнявшие активную функцию утопии, не были «идеями»; понимание всего того, что здесь происходило как результат «идей» было бессознательным искажением с позиций следующей стадии в развитии утопического сознания. История идей - это создание эпохи господства идей, невольно преобразовавшей прошлое в свете собственного духовного опыта. Не «идеи» заставляли людей в период крестьянских войн совершать действия, направленные на уничтожение существующего порядка. Корни этих взрывающих существующий порядок действий находились в значительно более глубоких жизненных пластах и глухих сферах душевных переживаний»40.
Исходя из этой мысли К.Манхейма, можно сделать вывод о том, что и средневековый хилиазм, и его анархистское продолжение в эпоху Нового времени, и эскейпизм, существующий в различных формах в различные периоды развития общества, - явление, имеющее одну общую детерминирующую основу, связанную, во-первых, с «исчерпанностью» социально-культурного, экономического и политического развития, глубоким кризисом в обществе и, во-вторых, с экзистенциальной установкой человеческого сознания на преодоление и разрушение барьеров и границ, налагаемых культурой.
Опираясь на данные методологические установки, мы можем определить эскейпизм в качестве константы культуры, т.е. концепта, существующего постоянно на протяжении долгого исторического периода времени. Эскейпизм как концепт культуры включает в себя не только и даже не столько теоретические формы его выражения в философских, идеологических, политических, религиозных, эстетических и т.д. построениях, но и спонтанно-практические, чувственно-наглядные, символические, образные и т.п. формы и представления. Структура данного концепта весьма сложна и «слоиста», ибо содержит в себе не только различные «этажи», уровни человеческого сознания, но и включает в себя глубинные, исторически-сложившиеся формы первоначального своего существования. Отрицательное отношение к эскейпизму как феномену, нарушающего установленный порядок, разрывающему дозволенные ограничения культуры, показывающего явную инаковость эскеипистов, заложено еще в сказках и мифах. Ярким примером такого рода сказки является целый цикл русских сказок о Бабе Яге. Баба Яга - это злая, уродливая, коварная старуха, которая обладает большой колдовской слой и служит таким персонажам, как Кащей Бессмертный или Змей Горыныч. Она является антитезой положительному герою, мало того: заманивает в лес детей, занимается людоедством. С другой стороны, именно Баба Яга живет на границе между земным и иным, другим миром. Герой множества сказок должен заставить Бабу Ягу открыть ему путь или к Кащею Бессмертному, или к заколдованному городу, или к царству, в котором имеются интересующие главного героя колдовские средства. Собственно говоря, уже на этом образе персонажа, которые кочуют из одной сказки в другую, в ребенке воспитывается характерное для любого социума отрицательное отношение к тем, кто находится вне данной культуры, нарушает ее границы и нормы запрета. Эскейпист еще на эмоционально-образном уровне оказывается фигурой подозрительной, изначально направленной на отрицание существующих в данном сообществе ценностей. Это образно-эмоциональное отношение, формируемое еще в детстве на материале сказок, а также на примерах из сферы искусства, является прототипической моделью поведения при встрече с реальными персонажами, реализующими эскейпистскую модель поведения. Настороженное отношение к ним оказывается защитной реакцией индивида при встрече не просто с «иным» или «другим», а с человеком (или существом), который «предал» собственную культуру, нарушил границы «нормального» человеческого существования.
Концепт эскейпизма содержит в себе как априорные, так и апостериорные элементы. Если следовать кантовской логике, например, то концепты первого типа существуют абсолютным образом в силу устройства человеческого ума.- Опытно-эмпирический характер эскейпизма связан с его исторически-изменчивой сущностью, а априорный - с экзистенциальными устремлениями человека к изменению, обновлению, преодолению границ.
Эскейпизм в пространстве русской культуры: странничество
Эскейпизм первоначально носил религиозный характер и воплощался в разных формах, например, на Руси в практике паломничества, скитальничества и странничества. Ряд авторов подчеркивает, что в русской культуре особое значение имело странничество как способ приобщения к вечным, абсолютным христианским ценностям через пространственное перемещение физического тела, ухода от повседневной реальности и пространственно-физического приближения к святыне. Сама лексема слова «странничество» исходит из общей для языков индоевропейской группы основы - «stoma», которая означает «расширять, распространять»56. В одном из основных значений слово «странствовать» означает «жить в постоянных переездах из одного места в другое» или «не жить в одной местности, а переходить из одной местности в другую»57. В обыденном словоупотреблении странничество связывают с религиозными исканиями, с путешествиями по монастырям, церквям, святым местам. В любом случае значение этого слова определяется через передвижение в пространстве, сутью которого является поиск духовного, трансцендентного. С этой точки зрения странничество можно рассматривать как пространственную форму эскейпизма, поскольку в любом случае оно предполагает оставление мира привычного и обыденного, разрыв связей устоявшихся социальных связей. Человек как бы попадает в иное пространственное измерение, где основными координатами являются духовные и культурно-значимые ориентиры и связи. «Странничество в связи с этим трактуется в широком смысле как невозвратное оставление человеком в своем отечестве того, что сопротивляется его стремлению к благочестию. Это условно временная, душеочистительная установка христианина, который «оставляет», чтобы «вновь приобрести»; «уходит», чтобы «возвратиться другим»; «закрывает глаза», чтобы «прозреть»; «уединяется», чтобы по-другому воспринять Бога, человека, мир. Странничество христианского духа не есть бегство от мира как объективного предмета, но отречение от своих низменных страстей и страстного содержания опыта... В русской культуре такого рода странничество принято именовать «духовным», подчеркивая тем самым связь явления с формированием внутреннего облика человека. Благодаря христианскому вероучению эта связь прослеживается и применительно к «странствию» как к пространственному передвижению. Христианину, покусившемуся с телом взойти на небо, необходимо крайнее понуждение особенно в начале отречения. Странствование телом есть самое потребное упражнение в благоискусном терпении душевных и телесных скорбей среди встречающихся опасностей, должное служить выработке навыка для будущих борений с искушениями. В нравственном смысле внешнее странствие выступает началом внутреннего настроения и, наоборот, внутреннее состояние неизбежно воплощается во внешнем поведении»58.
Многочисленная паломническая литература свидетельствует о желании людей приобщиться к высшим сакральным тайнам бытия в ходе пространственного перемещения, оставления привычного места обитания, смены устоявшейся системы жизненных впечатлений. Н.Трубецкой считал, что паломник, находясь в святых местах, как бы сосуществует в двух «мирах»: внутреннем, духовном, наполненном высоким религиозным чувством и внешнем, реальном, причем в последнем он видит только то, что гармонирует с его внутренним переживанием. Духовное странничество всегда связывалось на Руси с передвижением в мире материальном, «уходом» в иную социальность, иное социокультурное пространство.
«Беспокойство», «тяга к перемене места», «явление мучительное», взятый на себя «крест», редко «добровольный», чаще «вынужденное следствие обстоятельств» — это характерные для русского человека ощущения и чувства (Ю.Степанов).
«Нести крест свой» - значит «нести судьбу свою, мирские бедствия», — говорит Даль. В русском быту «несение креста» изначально связывалось с понятием христианского долга и очень рано приобрело вполне конкретные черты «унесення» святынь из оскверненных мирских мест прочь от «мира», ухода от мира. Такой «уход» — тоже странничество, только как бы краткое и имеющее конечную цель, в свою очередь приобретшее две формы — спокойную, в виде ухода от мира в монастыри и «пустыни» и форму трагическую, неканоническую, раскольническую — бегства в скиты и вольные земли. Странник — вечный образ русской жизни. Мы видим его неизменным, как на картине художника В.Г. Перова (1870 г.), так и на фотографии одного из первых репортеров России МЛ. Дмитриева около (1900 г.). Стократ воспетые безграничные «русские просторы» — южные степи, уральские и зауральские леса как нельзя более способствовали такому странничеству.
Любое паломничество и странничество носят одновременно и физический, и ментальный характер, и слово «реальность» в применении к ним имеет двойной смысл: это и «уход физический», и «уход ментальный», но и тот, и другой вполне реальны, ибо человек как бы «переселяется» в иные анклавы «жизненного мира» (А.Шюц).
Паломничество к святым местам, всякие древнерусские «хожения» и «хождения», как и их западноевропейские разновидности (паломничества в Лурд во Франции или в Сант-Яго де Компостела в Испании в наши дни), тоже странничество реальное в двух смыслах: социально-пространственном и духовно-пространственном.
