Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основы исследования технологий разрешения политических конфликтов 16
1.1. Определение и классификация современных политических конфликтов в основных структурах знания 16
1.2. Современные подходы к урегулированию и разрешению политических конфликтов 36
1.3 . Методы, инструменты и технологии регулирующего воздействия на современные политические конфликты 47
1.4. Специфика и тенденции эволюции технологий регулирующего воздействия на современные политические конфликты 57
Глава 2. Разрешение политических конфликтов в современной России 68
2.1. Виды политических конфликтов в современной России 68
2.2. Эффективность и пределы применения технологий разрешения политических конфликтов в современной России 88
2.3. Перспективы модернизации технологий разрешения политических конфликтов в современной России 98
2.4. Предложения по модернизации технологий разрешения политических конфликтов в современной России 108
Заключение 115
Приложение 1. Разрешение политических конфликтов в современной России (конфликтологический анализ) 127
Пример 1. Государственно-правовой конфликт 127
Пример 2. Статусно-ролевой конфликт 130
Пример 3. Конфликт политических культур 132
Список использованной литературы 134
- Современные подходы к урегулированию и разрешению политических конфликтов
- . Методы, инструменты и технологии регулирующего воздействия на современные политические конфликты
- Эффективность и пределы применения технологий разрешения политических конфликтов в современной России
- Предложения по модернизации технологий разрешения политических конфликтов в современной России
Современные подходы к урегулированию и разрешению политических конфликтов
Необходимо особо отметить изменения в области культуры и влияние новых тенденций на политические конфликты в постструктуралистском дискурсе. Во-первых, ценностные конфликты приобретают статус мультикультурных: требования признания идентичности таких ранее отторгаемых западноевропейским обществом социальных групп, как гомосексуалисты, эмигранты, приверженцы различных конфессий и т.д., приводят к конфликтам идентичностей96. Разрешение возникающих в результате столкновения ценностей конфликтов политических культур осуществляется неоднозначным образом: с одной стороны, в западных обществах насаждается толерантность, предполагающая культурную совместимость97, с другой стороны набирает силу консервативная контркультура, проявляющаяся в таких инициативах, как увеличение времени ожидания натурализации для иностранцев, ужесточение иммиграционного законодательства в отношении беженцев и т.д. Во-вторых, мы считаем крайне важным тот факт, что качественно иные формы разрешения политических конфликтов могут возникнуть и быть эффективными только тогда, когда в обществе формируется достаточный уровень постиндустриальной культуры и соответствующего мышления. Если каждый гражданин той или страны имеет мобильный телефон и доступ к интернету, то это свидетельствует об электронизации, но не означает, что парадигма информационализма получает распространение на территории данного государства. Без качественно иного типа мышления, наподобие того, который позволил в классической эпистеме осуществить переход от металлических к бумажным денежным знакам, переход к новым политическим отношениям невозможен. Пока знак не утратил, по мнению Ж.
Бодрийяра, свою аутентичность в XXвеке98, влияние средств массовой информации не имело решающего значения в процессе манипуляции общественным сознанием. Точно так же, пока виртуальная реальность, сетевая культура, новые типы этического поведения не осмыслены и не признаны индивидом как значимые и актуальные, лиминальность политического дискурса незначительна, а пределы применения новейших технологий разрешения политических конфликтов существенно ограничены. Более подробно данный тезис будет рассмотрен на примере современного российского государства в параграфе, посвященном технологиям разрешения политических конфликтов.
Некоторые российские исследователи эволюционирующих конфликтов в международных отношениях считают, что существующие в современной политической системе противоречия со временем усилятся и перейдут в острую конфликтную форму. Д.М. Фельдман высказывает предположение о изменении субъектности международного политического конфликта: конфликтующие государства уступят место глобальным организациям99. В несколько иной форме данная идея присутствует в концепциях и О.Г. Карповича и А.В. Манойло, отмечающих «стремительную эволюцию международных конфликтов в возникновение новых их форм»100 и «использование информационно-психологических технологий в условиях формирования нового мирового устройства и возникновения новых политических полюсов, разбалансировки традиционных механизмов обеспечения коллективной безопасности т т.д.»101. Также Д.М. Фельдман предполагает неизбежность столкновения признанных на данный момент принципов и норм международного права с правилами жизнедеятельности
Роль культурно-цивилизационных моделей и технологий информационно психологического воздействия в разрешении международных конфликтов. Текст диссертации на соиск. уч. ст. доктора политических наук. – М. 2009. – С. 230. социума как социально-политической сети102. Отметим, что в международных отношениях существует вероятность преобладания исключающих повышение степени сетевого участия тенденций: личная выгода может побудить субъекта международного конфликта пренебречь значимостью участия ради обеспечения собственного интереса.
Новая парадигма разрешения конфликтов в лиминальном политическом дискурсе, по нашему мнению, имеет следующие характерные черты. Во-первых, расширяется объект регулирующего воздействия. Во вторых, в процессе политического управления и ПГР формируются качественно иные системообразующие характеристики, что приводит к формированию таких понятий, как колебательно-маятниковый механизм и трансъячеистая структура. В-третьих, культурные противоречия порождают новые типы политических конфликтов, для разрешения которых необходимы качественно иные технологии. В-четвертых, в международной сфере изменяется субъектность политических конфликтов. Наиболее важным, на наш взгляд, является столкновение двух парадигм в процессе разрешения современных политических конфликтов. Фактически речь идет о столкновении качественно различных типов мышления в политическом конфликте, основанных на различном знании и взглядах на сущность противоречий в политической сфере. В результате современные политические конфликты могут быть разрешены как традиционным инструментарием, так и современными технологиями. Однако традиционный инструментарий не всегда эффективен, а применение новых технологий не всегда возможно. Анализ прикладного уровня знания о разрешении политических конфликтов позволяет определить специфику методов, инструментов, технологий разрешения современных политических конфликтов, а также пределы и возможности их эффективного применения.
. Методы, инструменты и технологии регулирующего воздействия на современные политические конфликты
Государственно-правовые конфликты не являются единственной разновидностью собственно политических конфликтов в современной России. По нашему мнению, к данному типу конфликтов следует отнести такие формы конфликтного взаимодействия, как межпартийная борьба в ходе выборов, внутрипартийная борьба и т.д. Результатами межпартийной борьбы в современной России является на сегодняшний день, с одной стороны, распределение мест в Государственной Думе РФ в пользу партии «Единая Россия» и победа В.В. Путина на президентских выборах. С другой стороны, в сознании населения происходит формирование персонифицированных образов власти, что является прямым следствием успешности той или иной партии в политическом конфликте, предметом которого является поддержка электората, прямо пропорциональная объему властных полномочий и влияния. «Единая Россия», несмотря на большое число отрицательных черт представляется населению России наиболее привлекательной партией, импонирующей россиянам своей силой и активностью, причем восприятие на рациональном и бессознательном уровне отличается: смещаются акценты между силой, активностью и привлекательностью195. При этом «Единая Россия» в сознании граждан не является партией одного лидера.
Отметим, что замена одного главного политического лица страны тандемом привнесла некоторую неясность в массовое сознание российского населения. В российских СМИ тандем позиционируется как консолидированное партнерство, но ряд исследователей, например, Я.И. Пляйс отмечает, что «только на первый взгляд кажется, что различия не существенные, что оба – и Дмитрий Медведев и Владимир Путин – за системную модернизацию и радикальное обновление страны»196.Тем не менее, в целом межпартийная борьба в России привела к формированию благоприятного для власти общего фона, состоящего из таких элементов, как пассивность большинства, доверие масс к лидерам и незначительная вероятность решающего значения политической воли оппозиционных сил в той или иной потенциально конфликтной ситуации. Отметим, что межпартийная борьба в современной России, ввиду исторической традиции и негативных последствий транзитивного периода в истории новейшей российской государственности уступает по остроте и значимости борьбе лоббистов, применяющих такие инструменты и технологии, как личное представление аргументов; финансирование избирательных кампаний кандидатов в парламент и т.д.197 общественности, для современной России скорее исключение, чем правило. Обычно результаты той или ной перестановки в системе власти либо прогнозируемы с высокой долей вероятности, либо становятся для большинства населения неожиданностью, уже когда решение принято. Тем интереснее относительно недавний случай напряженной внутрипартийной борьбы, в то время широко обсуждаемой в СМИ,– соперничество депутатов ЗАКСа Санкт-Петербурга К.Н. Серова и В.С. Макарова за пост руководителя регионального отделения партии «Единая Россия»198. Перераспределение баланса в политической системе Санкт-Петербурга после прихода к власти нового губернатора и последующее оставление спикером ЗАКСа В.А. Тюльпановым должности руководителя регионального отделения партии привело к борьбе за власть внутри партии. Ситуация сводилась к попытке администрации Санкт-Петербурга увеличить влияние за счет победы К.Н. Серова. С другой стороны, В.С. Макаров выступал в качестве преемника бывшего руководителя ЗАКСа и партии; его победа означала бы некоторую независимость ЗАКСа и сохранение влияния прошлого руководителя в партии. В результате победу одержал В.С. Макаров, сохранивший за собой также место спикера Законодательного Собрания Санкт-Петербурга. Вследствие этого в Санкт-Петербурге сложилась интересная ситуация: ранее полностью лояльный городской администрации ЗАКС теперь находится под влиянием не зависимой от исполнительной власти силы
Подобная ситуация может иметь плодотворное влияние для системы политических отношений Санкт-Петербурга в случае сохранения текущего баланса между противоположными интересами наиболее влиятельных с той и с другой стороны сил. Напротив, если ситуация стабилизируется таким образом, что одна из сторон подчинит своей воле другую, политический конфликт не будет способствовать качественным изменениям положительного характера. Собственно политические конфликты в современной России ведутся за полномочий, поэтому такие конфликты часто являются функциональными. Функциональные конфликты в современной России происходят постоянно (это не значит, что в стране критический уровень конфликтного напряжения: функциональные конфликты, за исключением некоторых случаев, вполне нормальное для политической системы явление. – Прим. автора), на самых разных уровнях: от борьбы двух чиновников одного отдела районной администрации до противостояния внутри силовых структур, окончившееся, в частности, формированием нового института – Следственного комитета РФ. Очевидно, что функциональные конфликты ведутся политическими партиями в Государственной Думе, актуализируются внутри политических партий, между представителями исполнительной и законодательной власти и т.д. Активная борьба за перераспределение функций ведётся между субъектами Российской Федерации. Например, такие субъекты РФ, как город Санкт-Петербург и Ленинградская область, длительное время находились в состоянии функционального политического конфликта199. Фактически борьба велась за реализацию идеи о слиянии субъектов с последующими экономическими преференциями для победившей стороны, особенно для властной верхушки нового субъекта во главе с «супергубернатором». В результате конфликт и идея объединения перестали публично обсуждаться после высказывания В.В. Путина, заявившего в 2008 году, что он «не находит объединение целесообразным»200.
Эффективность и пределы применения технологий разрешения политических конфликтов в современной России
Модернизация технологий разрешения политических конфликтов, по нашему мнению, происходит в развитых государствах в двух основных направлениях. Во-первых, изменяется форма регулирующего воздействия. Изменение формы подразумевает использование достижений постиндустриальной экономики: в случае с сервисными, по отношению к конфликторазрешению, технологиями социальной политики – это улучшение условий жизни инвалидов с помощью высоких технологий, электронизация процесса выплата пособий по безработице и пенсий, создание электронных баз данных в помощь безработным и т.д. Характерный пример изменения формы технологии регулирующего воздействия на политический конфликт – информационно-психологические войны, качественно отличающиеся от традиционного инструментария ведения войны по способу достижения поставленных тактико-оперативных и стратегических задач. Однако в случае с информационно-психологическими войнами мы можем зафиксировать уже изменение не только формы применения технологии, но и содержательного смысла. Информационно-психологические войны, технологии управляемого хаоса ориентированы на многовекторное воздействие, отличающееся нелинейностью, причем понятие объект и субъект в случаях, когда осуществляется воздействие данного рода, утрачивают первоначальное значение. Отметим, что форма и содержание могут изменяться независимо, то есть не всегда трансформация формы применения технологии означает возникновение в политическом конфликтном дискурсе качественно новых ценностей, аксиологических и идеологических установок. Например, технологии электронного правительства, в зависимости от специфики политической системы, могут сводиться исключительно к изменению формы способа оказания услуг населению. Однако изменение содержания технологий электронного правительства уже подразумевает конструирование коммуникационного поля с целью повышения эффективности диалога между государством и институтами гражданского общества. Соответственно, на наш взгляд, следует различать электронизацию и информатизацию технологий регулирующего воздействия на политические конфликты. Фактически электронизация – это изменение формы конфликторазрешения, достижимое при условии наличия в отдельно взятой стране или регионе высокого уровня развития постиндустриальной экономики. Но электронизация, изолированно от других факторов, не достигает цели по трансформации видов конфликтного взаимодействия и системы политических отношений в целом.
Например, деперсонифицированное регулирующее воздействие на политический конфликт с помощью технологий электронной демократии должно признаваться как значимое гражданами конкретной страны или региона, кроме того, необходим высокий уровень развития информационной культуры, что подразумевает дискурсивное доминирование сетевого типа политических взаимоотношений и умение большинства социальных групп эффективно обмениваться информацией. Таким образом, модернизация технологий в направлении трансформации их содержания зависит от уровня развития в обществе и политических отношениях качественно иной культуры. Безусловно, значимым фактором эффективной модернизации технологий разрешения политических конфликтов является аккумулирование знания нового типа, то есть развитие теоретических концепций, систематизация практического знания, изменение идеологических и аксиологических установок, которыми руководствуется субъект регулирующего воздействия на конфликт (значение данного фактора сохраняется и в условиях деперсонификации субъекта: функционирование медиаполитической системы определяют схожие принципы. – Прим. автора). Аккумулирование знания также подразумевает конструирование моделей разрешения политических конфликтов, то есть выявления универсальных закономерностей и специфики ценностей, детерминирующих выбор стратегии и технологий регулирующего воздействия. Отметим, что национальная специфика конфликторазрешения во многом определяет перспективы модернизации данной сферы в отдельно взятой стране и пределы применения новейших технологий регулирующего воздействия на политические конфликты. Темпы строительства постиндустриальной экономики, развития сетевой культуры и структурирования знания о конфликте в рамках постструктуралистской эпистемы зависят от национальной специфики конфликтного политического дискурса.
Практика разрешения политических конфликтов в новейшей истории России, по нашему мнению, может быть разделена на два основных этапа: транзитивный и современный. Данные этапы разрешения политических конфликтов в современной России не имеют чётких хронологических границ, но существенно различаются по степени лиминальности конфликтного дискурса. В 90-е годы XXвека, то есть на транзитивном этапе, политические конфликты по преимуществу воспроизводились качественно отличными детерминантами в сравнении с советским периодом. Безусловно, высокая степень конфликтности в кризисно-реформируемом российском обществе – прямое следствие недостаточно эффективного решения проблем в экономической и социально-политической сферы последних лет существования СССР. Однако специфика транзитивного периода, то есть перехода от авторитаризма к демократии, борьба исполнительной и законодательной власти, формирование независимых рыночных отношений и последовавшая чрезмерная социальная дифференциация – наиболее значимые и качественно новые мотивирующие причины политических конфликтов в транзитивный период новейшей российской истории. Не менее важным является отсутствие на данном этапе практического регулирующего воздействия на политические конфликты симбиоза современной и постструктуралистской парадигмы конфликторазрешения. Современный этап разрешения политических конфликтов в России, начинающийся примерно с 2000 года и продолжающийся до наших дней, лиминален в большей степени. Во-первых, значимость конфликтов, воспроизводящихся факторами, актуальными на транзитивном этапе, сохраняется до сих пор, но при этом дополняется конфликтами в сфере трансформирующихся коммуникативных процессов и на виртуальном политическом пространстве. Во-вторых, в практике конфликторазрешения в современной России начинают использоваться качественно отличные технологии, применяемые российским правительством и институтами гражданского общества в соответствии с принципами формирующейся постструктуралистской парадигмы.
Предложения по модернизации технологий разрешения политических конфликтов в современной России
. Краткое описание конфликта: среди импортеров строительной и отделочной керамики на территории СЗФО Российской Федерации возникло недовольство в связи с затруднениями при осуществлении таможенной проверки импортируемой продукции. В 2010 году при оформлении импортируемой керамики сотрудниками ряда таможенных органов СЗФО предъявлялись требования проводить лабораторные испытания при поступлении каждой партии товара. Таким образом, возникла коллизия между предписанием, содержащимся в заключении СП 2.6.1.758-99 (НРБ 99) «Нормы радиационной безопасности» и рекомендациями, изложенными в письме ФТС России №09-99/30855 от 24 июня 2010 года «О ввозе товаров с повышенным содержанием природных радионуклидов». Первый нормативный акт не предполагает дополнительных проверок импортируемой керамики после прохождения санитарно-эпидемиологического контроля, но сотрудники ФТС ссылались на письмо, содержащее противоположное указание. В результате импортеры керамики несли убытки ввиду увеличения срока прохождения товара через таможню, и конфликтная ситуация угрожала перерасти в политические требования вплоть до крайних форм в виде забастовки и отказа от импорта продукции.
Комментарии и выводы: разрешение данного конфликта – достаточно редкий пример относительно эффективного функционирования института-медиатора в современной российской практике. Ассоциация взяла на себя обязанности по восстановлению ущемленных прав импортеров и вела от их имени переговоры с ФТС России. По итогам применения переговорных 128 технологий, специфика которых в данном случае сводилась к тому, что переговоры велись дистанционно, в официальной переписке, но при этом президент Ассоциации параллельно проводил встречи с непосредственными руководителями таможенных управлений различного уровня. В итоге сроки таможенной проверки импортируемой керамики ускорились ввиду упразднения излишней процедуры, а социальная напряженность в среде импортеров снизилась, и конфликт не эволюционировал до собственно политического. Однако законодательство, регламентирующее порядок ввоза керамики, относящейся к непродовольственным товарам, не было усовершенствовано, что оставляет значительный потенциал актуализации государственно-правовых конфликтов в данной сфере. По нашему мнению, данный конфликт мог бы быть разрешен эффективнее за счёт использования такого инструментария медиации, как интегративный торг, подразумевающий фокусирование на скрытых интересах, запросах, легальных правах сторон, а не их позициях. Очевидно, что в данном случае столкнулись интересы лоббистов, отстаивающих выгоду производителей продуктов питания и бизнес-структур, занимающихся импортом керамической плитки, не относящейся к данному типу товаров. Соответственно, помимо проведения переговоров с государственными структурами, Ассоциации следовало активнее применять технологии медиации, направленные на сближение позиций импортеров керамики и продуктов питания. В данной ситуации к значимым результатам могло бы привести регулирующее воздействие с помощью технологий settlment-медиации, применяемых в случае, когда единичный результат важнее дальнейшего сотрудничества, что подразумевает использование медиатором инструмента shuttle-медиации, то есть как бы перемещения от одной стороны к другой с предложениями, заключениями, проектами соглашений, контрпредложениями. Достигнутые по результатам медиации соглашения между лоббистами различных бизнес-групп, несомненно, повысили бы эффективность переговоров Ассоциации с государственными структурами.
Краткое описание конфликта: ряд членов партии «Яблоко» обратился с жалобой в партийный арбитраж на решение Бюро партии. Суть жалобы сводится к несогласию заявителей с политической оценкой, данной Бюро действиям членов партии в таких эпизодах, как попытки вводить в заблуждение других членов партии, пропаганда в СМИ фальсификации выборов в ЗАКС Санкт-Петербурга в декабре 2011 года, допущение публичных оскорбительных высказываний в адрес других членов партии и т.д. Партийное Бюро настояло на своём первоначальном решении и предоставило соответствующие документы в партийный арбитраж.
Структурные характеристики конфликта: объектом конфликта являются властные полномочия внутри политической партии «Яблоко», предмет конфликта – распределение полномочий и статусных ролей между членами партии «Яблоко», субъекты конфликта – ряд членов и Бюро партии «Яблоко», тип конфликта – вторичный, собственно политический, конструктивный, вертикальный, полисубъектный (так как регулирующее воздействие осуществляла третья сторона. – Прим. автора).
. Окончание конфликта: партийный арбитраж постановил, что Бюро имело достаточно оснований для политической оценки упомянутых действий. Вместе с тем, материалов для оценки индивидуальной степени участия членов партии в данных эпизодах в распоряжении Бюро не было, следовательно, при оценке был нарушен принцип персональной ответственности членов партии за свои действия. В результате заявителям в отмене решения было отказано, а Бюро получило рекомендацию внести уточнения в решение по делу с целью конкретизации политической оценки действий каждого упоминаемого члена партии.
Технологии, использовавшиеся в ходе регулирующего воздействия на конфликт: технологии директивной и фасилитативной медиации.
Комментарии и выводы: данный конфликт наглядно свидетельствует о некотором потенциале использования технологий медиации в российской практике разрешения политических конфликтов, хотя из числа ведущих российских политических партий только в уставе «Яблоко» закреплено право использования инструментария арбитража с целью оказания регулирующего воздействия на политический конфликт. В данном конфликтном случае партийный арбитраж является симбиозом технологий фасилитативной и директивной медиации. Несмотря на поэтапное проведение встреч между сторонами, изучение позиций сторон, поиск компромиссных вариантов в ходе совместной работы между участниками конфликта, не предполагалось самостоятельного решения сторон, поскольку право принятия окончательного решения изначально было закреплено за институтом партийного арбитража. Таким образом, потенциал применения фасилитативных технологий медиации, ориентированных на совместную работу сторон и установление отношений сотрудничества по завершении конфликтной ситуации в данном случае не был раскрыт полностью. По нашему мнению, как в ходе разрешения данного политического конфликта, так и в современном российском политическом дискурсе следует активнее использовать инструментарий wise counsel-медиации, применяющийся в зарубежной практике при разрешении комплексных противоречий, в которых стороны планируют сотрудничать в дальнейшем, но не способны самостоятельно выработать соответствующие конструктивные предложения. Особо следует отметить, что в США данная технология применяется при разрешении политических ситуаций, в которых одна их сторон заведомо слабее. Таким образом, в данном случае деятельность партийного арбитража, действовавшего в директивном ключе, следовало упредить использованием технологий wise council-медиации, то есть проведению с субъектами конфликта работы рекомендательного характера с целью идентификации интересов и обсуждения соответствующих альтернатив в условиях реальности той или иной перспективы окончания конфликта
