Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Основные направления и методы изучения современной российской элиты 18
1. Аналитический потенциал западных концепций для изучения современной российской элиты 18
2. Основные направления в изучении процессов элитообразования 26
3. В поисках методологических оснований для исследования: концептуальные решения, определения, методы 38
Глава 2. Становление институтов власти и формирование политико-административной элиты в регионах 48
1. Региональные политические институты и элиты в поздне советском обществе 49
2. Региональная политико-административная элита и трансформация органов власти в российских регионах в постсоветский период 54
3. Институты власти и неформальные практики в регионе 67
Глава 3. Социальные характеристики региональной элиты и особенности ее функционирования 78
1. Социальный облик региональной элиты 78
2. Типы политического лидерства 94
3. Модели власти в регионах 104
Глава 4. Ресурсы власти в регионе: динамика и выбор региональной стратегии 118
1. Ресурсы региональной власти 119
2. Потенциал влияния власти в регионе 125
3. Ресурсы власти и механизмы воздействия на экономическую ситуацию в регионе 131
4. Моделирование политического пространства 139
Глава 5. Элита регионального бизнеса: этапы формирования и взаимодействие с властью 145
1. Становление бизнес-элиты: от директорской приватизации к финансово-промышленным группам 146
2. Модели взаимодействия бизнеса и власти в регионах России 164
3. Крупные российские корпорации - прорыв на региональном направлении 172
4. Институциональные и неформальные способы взаимодействия бизнеса и власти 181
Глава 6. Федеральная и региональная элиты: динамика и механизмы взаимодействия 191
1. От стихийной децентрализации к централизованной федерации 191
2. Содержание и основные направления политики нового централизма 198
3. Федеральная реформа в оценках региональной элиты 205
4. «Центр- регионы»: новые параметры взаимодействия 210
Заключение 220
Список литературы 228
- Аналитический потенциал западных концепций для изучения современной российской элиты
- Региональные политические институты и элиты в поздне советском обществе
- Модели власти в регионах
Введение к работе
Девяностые годы XX столетия в России прошли под знаком «регионального вызова». В 1991 г. жестко централизованный Советский Союз распался, а Российская Федерация стала суверенным государством. Пришедшие к власти в России в 90-е годы реформаторы не имели собственного проекта регионального развития; федеральная власть была слишком слабой, чтобы установить единые для всех субъектов РФ институциональные и политические рамки развития, а начавшиеся либеральные реформы стимулировали децентрализацию власти и собственности в стране. Все эти факторы стимулировали процессы перераспределения властных и экономических полномочий между федеральным центром и субъектами РФ: регионы приобрели большую политическую самостоятельность, за ними закреплялись обширные полномочия в экономической сфере, все чаще лидеры регионов выходили на общенациональный уровень.
В результате общественно-политической трансформации в России появились новые социальные акторы (субъекты) - индивиды и группы, имеющие собственный проект общественного развития и обладающие необходимыми ресурсами для его осуществления. Но их формирование в современной России началось в узком социальном слое. В постсоветской России элиты первыми конституировались как самостоятельная, действующая в собственных интересах и способная активно влиять на институциональные, общественно-политические и экономические структуры общества социальная группа. В условиях неразвитости гражданского общества и слабости политических институтов элиты инициировали реформы, определили их содержание и темпы проведения. Получившие обширные ресурсы и практически ничем не ограниченную свободу в регионах, элиты самостоятельно моделировали политическое пространство, конструировали властные институты, по своему усмотрению направляли экономическое развитие субъектов РФ.
Изучение особенностей и закономерностей российской трансформации невозможно без включения в анализ регионального измерения. Региональный вектор позволяет осознать неоднозначность и многомерность политических, институциональных и социально-экономических изменений, которые произошли на российском пространстве. В годы перемен региональные элиты превратились в постоянный фактор российской политики: их влияние
на выработку государственных решений возросло, а сами они были вовлечены в сложную систему взаимодействий с государством и группами экономических интересов. Одной из целей начавшейся в России федеральной реформы было снижение политического и экономического влияния региональных элит. Однако, несмотря на успехи, достигнутые федеральной властью в деле централизации страны, региональная властная элита сохраняет большой ресурсный потенциал, продолжает контролировать внутрирегиональные процессы, вынуждая московских политиков считаться со своим влиянием. Изучение региональной элиты выходит далеко за рамки собственно регионо-ведческой проблематики. В многонациональной стране со сложным административно-территориальным устройством, каковой является Российская Федерация, формат взаимодействия центра и регионов, и конкретно - федеральной и региональной элитных групп, в значительной степени определяют характеристические особенности российского политического режима.
Степень научной разработанности темы. В современной России возникло и успешно развивается новое направление политической науки -политическая регионалистика, а в ее рамках новая субдисциплина - региональная элитология. В своем развитии отечественная элитология прошла несколько этапов. На первом (60-е-80-е гг. XX века) элитология в СССР развивалась в рамках критического подхода. В эти годы наиболее разработанным оказался научный раздел, посвященный анализу буржуазных теорий элиты. В работах Г.К. Ашина, А.А. Галкина, М.А. Пешкова были предприняты первые попытки осмыслить элитную проблематику. В них негативное отношение к «теории элит» сочеталось с признанием значимости и актуальности как самой теории, так и элитных групп как таковых1. В эти же годы в СССР была написана книга М. Восленского, однако вышла она за рубежом - в Германии .
На втором этапе, который пришелся на годы «перестройки» (конец 80 -х - начало 90-х гг.), начали издаваться классические труды западных
1 Ашин Г.К. Современная буржуазная социология (критический очерк идеалистических теорий о роли
народных масс и личности в истории). - М.: Высшая школа, 1965; Ашин Г.К. Миф об элите и массовом
обществе. - М.: Международные отношения , 1966; Ашин Г.К. Современные теории элиты. Критиче
ский очерк. - М.: Международные отношения , 1985; Чешков М.А. Критика представлений о правящих
группах развивающихся стран. - М.: Наука, 1979»,
2 Восленский М. Номенклатура: Господствующих класс Советского Союза / Предисл. Джиласа. - М.:
МП «Октябрь», 1991.
6 элитологов и советологов3, была признана возможность использования эли-тистской парадигмы при анализе феномена власти при социализме, началось изучение советского правящего класса - номенклатуры4.
В 90-е годы обозначился третий этап в развитии российской элитоло-гии. Крушение государственного социализма и начавшаяся в России общественная трансформация привлекли внимание ученых к теме советской и постсоветской элиты. В эти годы российские политологи и социологи начали успешно осваивать западные концепции элиты и попытались применить их для изучения советской и постсоветской элиты. В первой половине 90-х годов центральное место в изучении элиты занимали стратификационные и исторические исследования. Ученые изучали социальные источники рекрутирования элит, траектории карьерного продвижения, потенциал социальной мобильности различных элитных групп, особенности трансформации советской номенклатуры в постсоветскую элиту5. В работах О.В. Гаман-Голутвиной и М.Н. Афанасьева вскрывались социально-политические корни элиты,меха-низмы и закономерности ее становления6.
В 90-е годы были существенно расширены методологические возможности элитистских исследований. В изучении советской и постсоветской элиты стали применяться:
3 Джилас М. Новый класс // Лицо тоталитаризма. - М.: 1992. - С. 159-360; Восленский М. Номенклатура: Господствующий класс Советского Союза / Предисл. Джиласа М. - М.: МП «Октябрь», 1991 г.
Крыштановская О.В. Партийная элита в годы перестройки // Политические процессы в условиях перестройки / Отв. ред. Крыштановская О.В. - М., Ин-т социологии РАН, 1991. - Вып. 1. - С. 3-33; Модели Э. Портрет меняющейся элиты: члены ЦК КПСС с 1939 по 1990 гг. // Политические процессы в условиях перестройки / Отв. ред. Крыштановская О.В. - М., Ин-т социологии РАН, 1991. - Вып. 1. - С 34-47; На изломах социальной структуры / Под ред. Галкина А.А. - М.: Мысль, 1987; Понеделков A.B. Повышение компетентности партийных кадров в условиях перестройки. - М.: Академия общественных наук при ЦК КПСС, 1990»
5 Крыштановская О.В. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту // Обществен
ные науки и современность. - М., 1995. - № 1. - C.41-56; Крыштановская О.В., Куколев И.В., Владыц-
кая B.A., Свищенкова Н.А. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту // В сб.:
Трансформция социальной структуры и стратификация российского общества / Отв. ред. Голенкова
З.Т. - М.: Ин-т социологии РАН, 1998. - С 263-287; Заславская Т.И. Бизнес-слой российского общест
ва: сущность, структура, статус// Общественные науки и современность. - М., 1995. - № 1. - С . 17-32;
Крыштановская О.В. Финансовая олигархия России // Известия. - М., 1996. - 10 янв.; Куколев И.В.
Формирование российской бизнес-элиты // Социологический журнал. - М., 1995. - № 3. - С. 159-169;
Ершова Н. С Трансформация правящей элиты России в условиях социального перелома // В сб.: Куда
идет Россия? Альтернативы общественного развития / Общ. ред. Заславской Т.И., Арутюнян Л.А. - М.,
1994.-C. 151-155.
6 Гаман-Голутвина О.В. Политические элиты России: Вехи исторической эволюции. - М.: Интеллект,
1998; Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность. - М.: Центр конституционных ис
следований, 1997; Афанасьев М.Н. От вольных орд до ханской ставки // Pro et contra. - М., 1998. -
№ 3. - С 5-20.
продолжительные углубленные интервью (работы К.И. Ми
кульского, СП. Перегудова, Л.В. Бабаевой, А.Е. Чириковой)7;
формализованные интервью (работы Л.М. Дробижевой, А.В. Поне-делкова, A.M. Старостина, Н.С. Ершовой)8;
«case-study», или «изучение случая», получившие распространение в исследованиях региональных элит (работы А.К. Магомедова, В.Я. Гельмана, СИ. Рыженкова, Н.В. Борисовой)9;
биографический метод, позволяющий исследовать социальную реальность через анализ индивидуальных жизненных траекторий. Аналитический потенциал биографического метода был проанализирован в работах В.В. Семеновой, В.Б. Голофаста и других исследователей10. При исследовании элит биографический метод применялся О.В. Крыштановской, И.М. Буниным и другими авторами11.
Начало нового столетия открыло новый - четвертый этап в изучении элитной проблематики. В эти годы накапливание первичных знаний об элите
7 Российская элита: опыт социологического анализа. Особенности сознания элиты // Под ред. Микуль
ского К.И. - Часть 2. - М.: Наука, 1996; Российская элита: опыт социологического анализа, часть 3.
Лидеры бизнеса о себе и об обществе // Под ред. Микульского К.И. - М.: Наука, 1996; Перегудов СП.
Корпорации, общество, государство: Эволюция отношений. - М.: Наука, 2003.
8 Говорит элита республик Российской Федерации. 110 интервью Леокадии Дробижевой с политиками,
бизнесменами, учеными, деятелями культуры, религии, лидерами оппозиционных движений. - М.: Ин
ститут этнологии и антропологии РАН, 1996; Социальное неравенство этнических групп: представле
ния и реальность / Автор проекта и отв. редактор - Дробижева Л.М. - М.; Academia, 2002; Асиммет
ричная федерация: взгляд из центра, республик и областей / Отв. ред. Дробижева Л.М. - М.: Изд-во
Института социологии РАН, 1998; Понеделков А.В. Политико-административная элита: генезис и про
блемы ее становления в современной России / РАГС при Президенте РФ. - М., 1995; Старостин A.M.
Эффективность деятельности административно-политических элит: критерии оценки и анализ состоя
ния в современной России. - Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС, 2003; Ершова Н. С. Трансформация пра
вящей элиты России в условиях социального перелома // В сб.: Куда идет Россия? Альтернативы об
щественного развития / Общ. ред. Заславской Т. И., Арутюнян Л.А. - М., 1994, С. 151-155.
9 Автономия или контроль? Реформа местной власти в городах России, 1991 - 2001 / Гельман В., Ры-
женков С, Белокурова Е., Борисова Н. - Спб.; М.: Летний сад, 2002.; Россия регионов: трансформация
политических режимов / Общ. ред.: Гельман В.Я., Рыженков СИ., Бри М. - М.: Изд-во «Весь мир»,
2000; Магомедов А.К. Мистерия регионализма. - М.: МОНФ, 2000; Магомедов А.К. Политическая элита
российской провинции // Мировая экономика и международные отношения. - М., 1994. - № 4. - С. 72-
79; Магомедов А.К. Властвующая элита Саратова: О политике и лидерстве в центре Поволжья // Гу
берния. - Пенза, 1995. - № 1-2. - С. 68-76; Галлямов P.P. Этнополитические элиты национальных рес
публик о межнациональных отношениях и перспективах национально-государственного устройства
страны (на примере Республики Башкортостан) // На путях политической трансформации (политические
партии и политические элиты постсоветского периода). - М., 1997. - Выпуск 8. - Часть II. - С185-198.
10 Семенова В.В. Качественные методы: Введение в гуманистическую социологию. - М.: Добросвет,
1998; Голофаст В.Б. Многообразие биографических повествований // Социологический журнал. - М.,
1995. — № 1. - С 71-89; Голофаст В. Б. Три слоя биографического повествования // Биографический
метод в изучении постсоциалистических обществ / Под ред. Воронкова В., Здравомысловой Е. - СПб.,
1997.-С23-46
11 Крыштановская О.В. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту // Обществен
ные науки и современность. - М., 1995. - № 1. - С. 41-56; Бизнесмены России. 40 историй успеха. - М.:
ОКО, 1994; Бунин И.М. Предприниматели в посткоммунистической России // Мировая экономика и ме
ждународные отношения. - М., 1992. - № 5. - С. 90-94; Лапина Н.Ю. Механизм трансформации совет
ской политической элиты. -М., 1994. (рукопись).
в целом завершилось. Сегодня внимание исследователей все больше концентрируется на сущностных характеристиках входящих в ее состав групп. Функционирование элит, мотивы их поведения, цели и ценностные установки анализируются в работах А.И. Соловьева, О.В. Гаман-Голутвиной, А.В. Дуки и ряда других ученых12.
Большой массив научных исследований посвящен изучению региональных элит. Видное место в политической регионалистике занимают работы В.П. Мохова, в которых содержится теоретический анализ процесса возникновения региональной элиты в советское время и ее трансформации в постсоветский период13.
В регионоведческих исследованиях анализируется социальный профиль региональной власти, содержание и основные направления деятельности элитных групп14.
Особое место в современной российской регионалистике принадлежит В.Я. Гельману, который исследовал особенности общественной трансформации в различных субъектах РФ и ввел в политическую регионалистику такие понятия, как «политический режим», «сообщество элит»15.
12 Соловьев А.И. Культура власти российской элиты: искушение конституционализмом? // Полис. - М.,
1999. - № 2. - С. 65-80; Соловьев А.И. Византийский стиль. Культура власти российской элиты //
Дружба народов. - М., 2000. - № 7. - С. 150-163; Гаман-Голутвина О.В. Российские политические эли
ты: факторы эволюции // Элитизм в России: «за» и «против»: Сборник материалов интернет-
конференции, февраль-май 2002 г. / Под ред. Мохова В.П. - Пермь: Пермский государственный техни
ческий университет, 2002. - С. 65-91; Тощенко Ж.Т. Элиты: кланы, касты или клики? // Дружба народов.
- М., 2000. - № 7. - С.140-149; Региональные элиты Северо-Запада России: политические и экономи
ческие ориентации / Под ред. Дуки А.В. - Спб.: Алетейя, 2001.
13 Мохов В.П. Эволюция региональной политической элиты России (1950-1990 гг.). - Пермь: Изд-во
Пермского государственного технического университета, 1998; Мохов В.П. Элиты как руководящая и
направляющая сила индустриального общества. // Элитизм в России: «за» и «против»: Сборник мате
риалов интернет-конференции, февраль-май 2002 г. / Под ред. Мохова В.П. - Пермь: Пермский госу
дарственный технический университет, 2002. - С. 114-133; Мохов В.П. Стратификация советской ре
гиональной политической элиты 1960 - 1990 гг. // Власть и общество в постсоветской России: новые
практики и институты. Под ред. Афанасьева М.Н. - М.: МОНФ, 1999. - С. 14-38; Мохов В.П. Элиты как
руководящая и направляющая сила индустриального общества // Элитизм в России: «за» и «против»:
Сборник материалов интернет-конференции, февраль-май 2002 г. / Под ред. Мохова В.П. - Пермь:
Пермский государственный технический университет, 2002. - С. 114-133; Калугин О.А. Механизмы
элитообразования в регионе: На историческом опыте формирования калужских политико-
административных групп // Полис. - М., 1998. - № 4. - С. 145-151.
Бадовский Д.В., Шутов А.Ю. Региональные элиты в постсоветской Росии // Кентавр. - М., 1995. -№ 6. - С. 3-23; Гаман О.В. Региональные элиты современной России как субъект политического процесса. - Вестник МГУ. - М., 1995. — Сер. 18. - № 45. - С. 22-32; Колосов В.А., Стрелецкий В. Калмы-кия-Хальмг Тангч: Экономика, политика, лидеры // Власть. - М., 1996. - № 1. - С. 24-33; Лапина Н.Ю. Региональные элиты России. - М.: ИНИОН РАН, 1997; Афанасьев М.Н. Российская провинция: передел власти или государственное строительство? // Власть. - М., 1994. - № 6. - С. 52-58; Афанасьев М.Н. Изменение в механизме функционирования правящих региональных элит // Полис. - М., 1994.
- № 6. - С. 59-66; Бородулина H. Белгородская область: экономика, партии, лидеры // Власть. - М.,
1995. - № 11. - С. 37-45; Магомедов А.К. Общество регионов. - Pro et contra. - М., 1997. - № 2. - С. 47-58;
Фарукшин М.Х. Политическая элита в Татарстане: вывремени и трудности адаптации // Полис. - М.,
1994.-№ 6.-С. 67—79.
15 Гельман В.Я. Региональная власть в современной России: институты, режимы и практики // Полис. -М., 1998. - № 1. - С. 87-105; Россия регионов: трансформация политических режимов / Общ. ред.: Гельман В.Я., Рыженков СИ., Бри М. - М.: Изд-во «Весь мир», 2000.
Самостоятельным объектом научного исследования является российская элита бизнеса. Этому сегменту элиты посвящены работы СП. Перегу-дова, А.Е. Чириковой, А.Ю. Зудина, Т.И. Заславской, И.М. Бунина, О.В. Крыштановской, Л.В. Бабаевой, Я.Ш. Паппэ, Н.В. Зубаревич, Н.Ю. Лапиной, В.Е. Гимпельсона. В них рассматривается генезис бизнес-элиты в постсоветской России, этапы развития российского предпринимательства, психологические особенности предпринимателей, специфика политического поведения российской бизнес-элиты16.
В 90-е годы, исследуя структуру экономической элиты, ученые писали об отраслевых элитах, выделяя основные отраслевые сегменты: газовую, нефтяную, банковскую элиты, элиту АПК, ВПК и угольной отрасли и анализируя их корпоративные интересы17. По мере того, как в России начался процесс концентрации капитала, объектом исследования становятся финансово-промышленные или, как их принято называть в специальной литературе,
16 Перегудов СП. Крупная российская корпорация как социально-политический институт (опыт
концептуально-прикладного исследования). - М.: Институт мировой экономики и международных
отношений РАН, 2000; Чирикова А.Е. Лидеры российского предпринимательства: менталитет, смыслы,
ценности. - М.: Ин-т социологии РАН, 1997; Российское предпринимательство: стратегия, власть,
менеджмент / Отв. ред. Чирикова А.Е. - М.: Изд-во Института социологии, 2000; Зудин А.Ю. Бизнес и
политика в президентской кампании 1996 г. // Pro et contra. - М., 1997. - № 1. - С. 46-60; Зудин А.
Россия: бизнес и политика (стратегии взаимодействия бизнеса и государства) // Мировая экономика и
международные отношения. - М., 1996. - № 4. - С. 17-27; № 5. - С. 17-25; Заславская Т.И. Бизнес-
слой российского общества: сущность, структура, статус// Общественные науки и современность. - М.,
1995. - № 1. - С. 17-32; Перегудов СП. Крупная российская корпорация как социально-политический
институт (опыт концептуально-прикладного исследования). - М.: Институт мировой экономики и
международных отношений РАН, 2000; Зубаревич Н.В. Пришел, увидел, победил? Крупный бизнес и
региональная власть // Pro et Contra. - М., 2000 - Том 7. - № 1,-С. 107-119; Крыштановская О.В.
Финансовая олигархия России // Известия. - М., 1996. - 10 января; Крыштановская О.В.
Трансформация бизнес-элиты России: 1998-2002 // Социс. - М., 2002. - №8. - С. 17-28; Куколев И.В.
Формирование российской бизнес-элиты // Социологический журнал. - М., 1995. - № 3. - С.159—169;
Гимпельсон В.Е. Новое российское предпринимательство: Источники формирования и стратегии
социального действия // Мировая экономика и международные отношения. - М., 1993. - № 6. - С. 31-42;
Бунин И.М. Предприниматели в посткоммунистической России // Мировая экономика и международные
отношения. - М., 1992. - № 5. - С. 90-94; Крыштановская О.В. Наши миллионеры // Деловой мир. - М.,
1992. - 22 января - С. 16; Лапина Н.Ю. Российское предпринимательство: Опыт социологического
анализа. - М.: ИНИОН РАН, 1993; Лапина Н.Ю. Руководители российских предприятий: Переход к
рыночной экономике // Мировая экономика и международные отношения. - М., 1994. - № 5. - С. 18-29;
Радаев B.B. Рисуя предпринимательские силуэты //В&Становление нового российского
предпринимательства / Междисциплинарный академический центр социальных наук Института
экономики РАН, 1993. - С 56-58; Паппэ Я.Ш. Треугольник собственности в региональной
промышленности / В кн.: Политика и экономика в региональном измерении / Под ред. Климанова В.,
Зубаревич H. - М.; СПб., 2000. - С. 109-120; Малютин М. Шансы предпринимателей на выборах 95/96 //
Бизнес и политика. - М., 1995. - № 7. - С. 37—42; № 9. - С. 18-24.
17 Паппэ Я.Ш. Какая Россия нужна отечественному топливно-энергетическому комплексу // Сегодня. -
М., 1995. - 1 августа; Паппэ Я., Дементьев В., Макаренко Б., Зудин А. и др. Финансово-промышленные
группы и конгломераты в экономике и политике современной России. - М.: Центр политических техно
логий, 1997; Лапина Н.Ю. Российские экономические элиты и модели национального развития, - М.:
ИНИОН РАН, 1997; Лапина Н.Ю. Группы интересов и их представительство в структурах власти // По-
лития. - М., 1997. - № 2. - С. 5-12.
интегрированные бизнес-группы. Их деятельности посвящены работы эконо-
18 МИСТОВ .
Становление в России крупного бизнеса остро ставит вопрос об изучении регионального направления деятельности крупных корпораций. На сегодняшний день сделаны лишь первые шаги в осмыслении этого феномена. Влияние корпораций на социальную жизнь региона проанализировано в работах СП. Перегудова19. В монографиях, опубликованных автором диссертации совместно с А.Е. Чириковой, интервенция крупного российского капитала в регионы рассматривается как новый фактор, существенно ограничивающий потенциал влияния региональных властей и способный серьезно изменить общественно-политическую ситуацию в регионе20.
Самостоятельное направление в рамках анализа федеральных и региональных элит представляют исследования, в которых анализируются способы и типы взаимодействия элитных групп. Межэлитные взаимодействия, пишет СП. Перегудов, поражают отсутствием какой-либо согласованной общенациональной идеи. «Фрагментарность элит, дисперсность связей между их корпоративной и административно-чиновничьей составляющей побуждают каждую из них добиваться использования сиюминутной конъюнктуры для своих сугубо групповых, эгоистических целей»21.
В рамках обозначенного направления преобладают исследования, в которых изучаются отношения, складывающиеся, во-первых, между элитой бизнеса и властью и, во-вторых, между федеральным и региональным уровнями власти. Мнения аналитиков по поводу взаимодействия государства и бизнеса разделяются. Одни полагают, что бизнес в лице наиболее влиятельных субъектов-«олигархов» приватизировал власть в России (О.В. Крыштановская, С. Фортескью, М.Н. Афанасьев,). Другие утверждают, что в нынешней России большой бизнес был удален из политики, а наиболее влиятельные его представители утратили субъектность в политическом процессе (И.М. Бунин, С Марков, Б.А. Макаренко). Анализируя нынешнюю специфику отношений бизнеса и власти, А.Ю. Зудин сформулировал концепцию
18 Паппэ Я.Ш. «Олигархи»: Экономическая хроника, 1992-2000. - М.: ГУ-ВШЭ, 2000; Дынкин А.А., Соко
лов А.А. Интегрированные бизнес-группы - прорыв к модернизации страны. - М.: Центр исследований
и статистики науки, 2001.
19 Перегудов СП. Корпорации, общество, государство: Эволюция отношений. - M.: Наука, 2003.
20 Лапина Н.Ю., Чирикова А.Е. Регионы-лидеры: экономика и политическая динамика. - М.: ИСРАН, 2002.
21 Перегудов СП. Ренессанс корпоративизма? / В кн.: Куда идет Россия? Трансформация социальной
сферы и социальная политика / Под общ. ред. Заславской Т.И. - М.: Дело, 1998. - С. 136.
11 «нового корпоративизма», в рамках которой взаимодействие между двумя субъектами определяется одной стороной - федеральной властью22.
Собственная типология взаимодействия бизнеса и власти в российских регионах была предложена в 90-е годы автором настоящей работы, тогда же были проанализированы модели взаимодействия, сложившиеся в различных регионах. В более поздних работах эта типология была уточнена и в нее были внесены коррективы, связанные с появлением новых форм взаимодействия бизнеса и власти23.
Большой массив исследований посвящен содержанию и механизмам взаимодействия элит федерального центра и российских регионов, стратегии каждой из указанных элитных групп и меняющемуся содержанию заключенного между ними политического компромисса. Изучается эволюция взаимодействия элит федерального центра и субъектов РФ от создания в первой половине 90-х годов «договорной» или «децентрализованной» федерации до начавшейся после избрания президентом В.В. Путина централизации России24. Исследователи неоднозначно трактуют нынешний этап взаимодействия «центр-регионы». Одни утверждают, что региональные элиты утратили стратегические ресурсы, а федеральный центр одержал над ними полную победу (И.М. Бунин, С. Марков, Б.А. Макаренко). Другие полагают, что отношения между двумя уровнями государственной власти находятся в фазе динамичного развития и говорить о поражении регионов было бы преждевременно (А.Е. Чирикова, Н.Ю. Лапина).
В работах ряда авторов раскрываются особенности взаимодействия элиты и внеэлитных слоев, осуществлена попытка сопоставить мнения «верхов» и «низов» российского общества, существующие в сознании их пред-
Зудин А.Ю. Неокорпоративизм в России? (Государство и бизнес при Владимире Путине) // Pro et contra. - М., 2001.- Т. 6. - № 4. - С. 171-198.
23 Лапина Н.Ю. Бизнес и власть в современной России. - М.: ИНИОН РАН, 1997; Лапина Н.Ю., Чирико
ва А.Е. Региональные элиты в РФ: модели поведения и политические ориентации. - М.: ИНИОН РАН,
1999; Лапина Н.Ю. Чирикова А.Е. Стратегии региональных элит: экономика, модели власти, политиче
ский выбор. - М.: ИНИОН РАН, 2000.
24 Валентей С.Д. Федерализм: российская история и российская реальность - М.: Ин-т экономики РАН,
1998; Асимметричная федерация: взгляд из центра, республик и областей / Отв. ред. Дробижева Л.М.
М.: Изд-во Института социологии РАН, 1998; Павленко С. Новый федерализм: интрига и контринтрига // Pro et Contra. - М., 1997. - т. 2. - № 2. - С. 34-46; Полищук Л. Российская модель переговорного федерализма // Вопросы экономики. - М., 1998. - № 6. - С. 68-86; Политические процессы в регионах России / Под ред. Туровского Р.Ф. - М.: Центр политических технологий, 1998. - 296 с; Туровский Р.Ф. Отношения «центр-регионы» в 1997-1998 гг.: между конфликтом и консенсусом // Полития. - М., 1998.
№ 1. - С. 5-32; Лапина Н., Чирикова А. Региональная власть и реформа российского федерализма: сценарии политического будущего. - Социс. - М., 2001. - № 4. - С. 16-26; Гребенникова А.В. Центр-регионы: роль и модели договорных отношений // Полития. - М., 1999. - № 3. - С.31-40; Юсуповский А.М. Федерализм: возможно ли «второе дыхание»? // Полития. - М., 1999. - № 3. - С. 5-19.
ставителей «пространства совпадений» и «пространства конфликтов»25. Авторы некоторых исследований вскрывают взаимосвязи, существующие между элитой и контрэлитой, представленной преступными организациями и мафи-озными структурами .
Анализ научной литературы по теме диссертации свидетельствует о том, что в последнее десятилетие общественно-политической наукой в этой области были достигнуты значительные результаты. Тем не менее, обращение к специальной литературе убеждает в том, что научные сюжеты, связанные с формированием региональных элит и изучением их функционирования в конкретных ситуациях в реальном времени, нуждаются в дополнительной более четкой проработке, а сами исследования - в расширении эмпирической базы.
Объектом настоящего исследования являются региональные элиты в современной России.
Предмет исследования - процессы формирования, политической эволюции и функционирования региональных элит в российском обществе.
Цель исследования - выявление закономерностей формирования элитных групп в российских регионах; определение и обоснование инструментов влияния элит на региональные экономические и политические процессы; исследование вариантов реализации власти в регионах и сопровождающих их элитных взаимодействий.
Задачи исследования:
обобщение и систематизация сложившихся в мировой и российской политической науке подходов к изучению элиты и оценка возможностей их применения в эмпирических исследованиях региональной власти в России;
выделение и анализ этапов трансформации региональных элит в постсоветском обществе; исследование структуры, социальных сдвигов и новых источников рекрутирования административно-политической элиты ре: гионов;
раскрытие специфики моделей власти, сформировавшихся в регионах России; обоснование типов политического лидерства;
25 Дискин И.Е. Россия: социальная трансформация элиты и мотивация // В кн.: Куда идет Россия? Аль
тернативы общественного развития / Общ. ред. Заславской Т.И., Арутюнян Л.А. - М.: Интерпракс,
1994. - С. 114-125; Лапина Н.Ю., Чирикова А.Є. Региональные элиты в РФ: модели поведения и поли
тические ориентации. - М.- ИНИОН РАН, 1999.
26 Лапина Н.Ю., Чирикова А.Е. Региональные элиты в РФ: модели поведения и политические ориента
ции. - М.: ИНИОН РАН, 1999.
изучение ресурсов региональной власти и инструментов ее воздействия на политическую и экономическую ситуацию в своем регионе;
проведение сравнительного анализа процессов формирования бизнес-элиты в различных российских регионах и типов ее взаимодействия с властью;
выявление содержания и динамики отношений «центр-регионы» в постсоветской России; анализ содержания политики «нового централизма», проводимой федеральной властью; выявление моментов эффективности и противоречивости этой политики.
Методологические и теоретические основы исследования. Работа выполнена в рамках метода, совмещающего макрополитический подход с микрополитическим анализом. Этот методологический инструментарий позволяет параллельно изучать масштабные общественно-политические трансформации (формирование новых политических и экономических институтов) и индивидуальные практики.
Для формирования методологических основ настоящего исследования использовались концепции, в которых разрабатывается проблематика субъекта социальных перемен. Особый интерес в этой связи представляют работы французского социолога А. Турена. Общество, по мнению А. Турена, является «самовоспроизводящейся системой». Центральное место в нем принадлежит социальным акторам - индивидам или группам, которые обладают собственным социальным проектом и способны этот проект реализовать. С середины 70-х годов в центре внимания А. Турена были социальные движения (профсоюзное, экологическое, движение потребителей), позже ученый обратился к проблематике индивидуального актора27. В рамках разработанной А. Туреном «социологии действия» объектом исследования являются не «структуры» и «события общественной жизни», но социальные акторы, которые своими целенаправленными действиями создают и изменяют социальную реальность, тем самым способствуя процессу общественного самообновления28.
27 Touraine A., Wieviorka М., Dubet F. Le mouvement ouvrier. - P.: Fayard, 1984; Touraine A. Le retour de
I'acteur: Essai de sociologie. - P.: Fayrd, 1984.
28 Турен А. Введение к методу социологической интервенции // Новые социальные движения (по мате
риалам российско-французского исследования) / Под ред. Гордона Л.А., Клопова Э.В. М.: Прогресс-
Комплекс, 1993. - выпуск 1. - С. 6-19.
Другим представителем «динамического направления» в социологии является Э. Гидденс. В противовес структурализму, провозгласившему приоритет общества над индивидом, Э. Гидденс рассматривает структуру как часть поведения индивидов, вне которых сами структуры не существуют. «Структуры, - пишет он, - могут ограничивать нашу деятельность, но они не могут детерминировать ее. Преодолению противоречия между «структурным» и «деятельностным» подходами могло бы способствовать осознание того, что в ходе нашей повседневной деятельности мы активно создаем и
изменяем социальную структуру» . При этом социальная структура понимается Э. Гидденсом не в узком смысле как социальная стратификация, но в широком - как определенный общественный порядок.
Концепции А. Турена и Э. Гидденса не безупречны с научной точки зрения. А. Турена оппоненты обвиняли в политической ангажированности и стремлении использовать социологию как способ воздействия на общественно-политическую жизнь. Э. Гидденсу в упрек ставились излишний субъективизм и девальвация роли структур. Но, как нам представляется, эти ученые, каждый по-своему, сформулировали новое динамичное представление о социальной реальности, которая обновляется в каждый новый момент своего существования. Им удалось также задать параметры новой социологии, задача которой состоит в изучении процесса общественных изменений.
Для исследователя трансформационных общественных процессов концепции А. Турена и Э. Гидденса представляют неоспоримый интерес, поскольку фокусируют внимание на субъекте социальных изменений и содержании его деятельности. В переломные моменты истории субъекты общественно-политического процесса - в нашем случае региональные элиты - своей деятельностью утверждают новые институты и практики, которые, утвердившись, приобретают автономию по отношению к субъекту и начинают форматировать его деятельность. В настоящей работе региональная элита рассматривается как специфическая группа социальных акторов, которым принадлежит особое место в иерархии власти, процессе формирования институциональной базы общества и принятия ответственных решений.
При определении критериев принадлежности к элите автор диссертации базировался на сочетании «позиционного» (positional) (Ч.Р. Миллс) и «решенческого» (decisional) (Р. Даль) методов. Место в элите олределяет-
29 Гидденс Э. Социология. - М.: Эдиториал УРСС, 1999. - С. 632.
ся нами исходя из позиции индивида в формальной структуре власти, а также степени влияния на принятие ответственных решений общенационального или регионального уровня.
Источниковедческая база исследования. Эмпирическую базу диссертации составили «case-study» (изучение случая) и авторские интервью с представителями властной и экономической элиты в ряде регионов России. Изучение случая позволяет выяснить, из чего складывается общественно-политическая и экономическая ситуация в регионе, какие силы оказывают наибольшее влияние на политический и экономический процесс, как ведущие акторы регионального уровня взаимодействуют друг с другом и какие формы поведения предпочитают. Углубленные неструктурированные интервью с представителями региональной элиты позволили максимально приблизиться к объекту исследования - региональной власти и элите, взглянуть на региональную политическую и экономическую ситуацию «изнутри». Полученная в результате интервью информация многократно верифицировалась и перепроверялась (метод «агрегирования релевантной информации», вторичный анализ) с тем, чтобы, во-первых, избежать ошибок и искажений и, во-вторых, не допустить конструирования «новых мифов» о власти.
Выборка исследования. Исследование проводилось в четырех ре-
гионах России: Пермской, Ростовской, Самарской и Ярославской областях . При составлении выборки автор руководствовался несколькими критериями: развитостью экономического потенциала, высокими темпами социально-экономического развития региона, наличием в регионе стабильной, пользующейся влиянием властью. По теме «Власть и бизнес в российских регионах» автором были проведены интервью в ряде других областей (Тверская, Новгородская). По данной теме исследования было проанализировано 217 интервью с представителями элит и региональными экспертами. В целом, начиная с 1992-1993 гг. автором было проанализировано 330 неформализо-
ванных интервью с представителями советской и постсоветской элиты.
Научную новизну диссертации определяют следующие результаты, полученные автором:
Исследование проводилось в 1999-2001 гг. совместно с д.с.н. А.Е. Чириковой (Институт социологии РАН). 31 Выдержки из интервью в тексте диссертации приводятся в кавычках без последующего указания источника.
проанализированы и систематизированы различные направления изучения элиты. Обоснована возможность применения основных теоретических и методологических принципов активистко-деятельностного и неоинституционального подходов для концептуализации и эмпирического исследования элит;
выявлены механизмы и описаны этапы трансформации политико-административной региональной элиты; определены критерии, обуславливающие «попадание» в элитный слой;
3. проанализированы ресурсы региональной власти и прослежена
динамика их изменений в 90-е годы и начале нового столетия. Изучены инст
рументы воздействия региональной власти на политическую и экономиче
скую ситуацию в своем регионе;
описано и проанализировано устройство власти в регионе. Для определения устройства власти в диссертации введено базовое понятие - региональная модель власти. В диссертации обоснованы понятия моноцен-тричной и полицентричной моделей власти;
раскрыто содержание процессов и этапы становления бизнес-элиты в российских регионах; определены факторы, влияющие на характер сформировавшейся в регионе бизнес-элиты;
предложена авторская типология моделей взаимодействия властной элиты регионов с элитой бизнеса («модель патронажа», «модель партнерства», «модель приватизации власти», «борьба всех против всех»);
9 проанализирован приход в регионы крупных российских корпораций; выявлена значимость этого процесса для регионального сообщества; показано, что крупные корпорации превращаются во влиятельных игроков на политической региональной сцене;
10. определены и обоснованы этапы в развитии отношений между фе
деральным центром и регионами, вскрыты интересы и механизмы взаимо
действия сторон на каждом из них;
11. показаны изменения, происходящие в отношениях «центр-
регионы» в связи с началом федеральной реформы, и предложены направ
ления их трансформации.
Практическая значимость исследования определяется содержательностью полученных результатов, как для выработки стратегии регионального развития, так и для выявления оптимальных форм взаимодействия между федеральным центром и регионами.
Результаты исследования нашли отражение в аналитических материалах, подготовленных автором в рамках проектов «Региональные элиты и региональные процессы: экономика, политика, власть» и «Регионы-лидеры: экономика и политическая динамика». Эти материалы были переданы в администрации Пермской и Ярославской областей.
Отдельные разделы диссертации используются в спецкурсах по социологии и политологии, читаемых в Пермском государственном университете, Пермском технологическом университете, Северо-Кавказской академии государственной службы, Московском Государственном университете им. М.В. Ломоносова.
Апробация результатов исследования. Результаты исследования отражены в публикациях Института научной информации по общественным наукам РАН, Института социологии РАН и других институтов и научных центров.
Положения диссертации докладывались и обсуждались на Первом и Втором Всероссийских политологических конгрессах (Москва, апрель 2000 г., апрель 2003 г.), на международных конференциях и семинарах (Цюрих, 2001 г.; Париж, 2001 г.); на конференциях, организованных СКАГС (Ростов-на-Дону, 1999, 2000 гг.), Санкт-Петербургским институтом социологии (Санкт-Петербург, 2003 г.), Пермским государственным университетом (Пермь, 2002 г.).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, шести глав и заключения.
Объем диссертации 251 с, библиография содержит 292 наименования источников.
Публикации. По теме диссертации автором опубликовано 50 печатных работ, общим объемом 154,6 п.л. (личный вклад автора - 105,35 п.л.), из них 8 монографий и один сборник, 9 разделов в сборниках и коллективных монографиях, 31 статей и 2 обзора научной литературы.
Работы автора переведены на английский, французский, немецкий, голландский языки, издавались в Англии, Франции, США, Германии, Голландии, Швейцарии.
Аналитический потенциал западных концепций для изучения современной российской элиты
В советский период изучение теорий элит осуществлялось прежде всего в рамках критического анализа зарубежных теорий32.
Бурный интерес российской общественной науки к проблемам изучения элит наметился в начале 90-х годов. В отечественных научных кругах стали высоко цениться западные концепции элиты. Началось изучение советской и постсоветской элит. Освоение нового научного направления происходило необычайно быстро. В течение десяти лет произошла «институ Ашин Г.К. Современная буржуазная социология: Критический очерк идеалистических теорий о роли народных масс и личности в истории. - М.: Высшая школа, 1965; Ашин Г.К. Миф об элите и массовом обществе. - М.: Международные отношения , 1966; Ашин Г.К. Современные теории элиты. Критический очерк. - М.: Международные отношения , 1985; Чешков М.А. Критика представлений о правящих группах развивающихся стран. - М.: Наука, 1979; Галкин А.А. На изломах социальной структуры. - М.: Мысль, 1987. зз ционализация элитологии» , нашедшая свое выражение в начавшемся преподавании новой научной дисциплины («Основы элитологии»), проведении научных конференций, публикации учебных пособий, десятков монографий и сотен статей. В эти годы, по определению Г.К. Ашина, одного из самых известных российских специалистов в области элитологии, сформировалась «российская школа элитологии»34.
Внимание к элитной проблематике не было случайным. Элиты явились главными субъектами политической трансформации в современной России. Для многих российских ученых анализ деятельности элит стал главной темой в изучении политических процессов в постсоветском обществе. Определенную роль сыграли и условия, в которых осуществлялся научный процесс. Сократилось государственное финансирование социальных исследований, открылись возможности международного сотрудничества с западными научными центрами, российское научное сообщество стало осваивать новое рыночное пространство. Более компактные, чем основанные на масштабной репрезентативной выборке опросы, исследования элит требовали меньших, как финансовых, так и человеческих инвестиций, а для их проведения можно было ограничиться небольшими научными коллективами. В этих условиях, как справедливо пишут В.Я. Гельман и И.Г. Тарусина, «ценность изучения элит на рынке научной продукции» существенно возросла35.
Следует также учитывать и тот идейный фон, на котором происходило освоение нового теоретического багажа. Общественная трансформация в России сопровождалась отказом от прежних идейных схем. Марксизм как метод анализа был отброшен большинством российских обществоведов, а элитистская система взглядов на общество, в котором существует деление на массу и элиту, помогла преодолеть доминирование «идеологизированной формы эгалитаризма»36. В начале 90-х годов победа элитизма в российской общественной науке, казалась безусловной. Но уже тогда возникли вопросы, связанные с возможностью перенесения элитистских теорий на российскую почву. На протяжении последнего десятилетия в общественной науке велась дискуссия о применимости западных концепций вообще и элитистских, в частности, к анализу российской действительности, в процессе которой выявилось несколько подходов к использованию западных теорий.
Первый «западнический» подход в наиболее четкой форме был сформулирован В.В. Радаевым. Ученый категорично заявил о том, что «в наше время не существует никаких других теорий, кроме западных», а, следовательно, «наиболее эффективный способ формирования пространства для теоретической работы - использование существующих западных концептов»37. Логика данного подхода применительно к анализу элитной проблематики была предельно ясна: следует изучить западные теории и применить их к российскому опыту.
Второй подход, объединивший сторонников «российской национальной специфики», исходил из признания особенностей российского развития, которые делают невозможным перенос на национальную почву западных теорий. В первой половине 1990-х годов он был раскрыт А.В. Понеделковым. Ученый высказал мнение, что вопрос о применимости теорий элит к цивилизациям Востока и России проблематичен и требует оговорок о специфике механизмов формирования политической элиты в условиях доиндустриаль-ного общества и общества переходного типа38. С его точки зрения, западный элитизм возник в условиях свободного рыночного общества, в то время, как в России существовал многовековой этатистский уклад жизни39. В рамках этой концепции у России «особый путь мирового развития», который по своей общественной матрице отличается от Запада и Востока40.
Третий подход был обоснован в работах В.Я. Гельмана, СИ. Рыжен-кова и др., которые, соглашаясь с тем, что «существующие теоретические подходы к анализу процессов политической трансформации в России пока не дают возможности сформулировать эмпирически верифицируемые концепции»41, выстроили собственную теоретическую модель анализа трансформации политических режимов в российских регионах. Этим исследователям удалось операционализировать западные концепции и, используя инст
рументарий, разработанный для анализа западной действительности, обобщить богатый эмпирический материал, полученный в ходе работы в российских регионах.
В процессе анализа элитистских теорий неизбежно встает вопрос о том, каким эвристическим потенциалом обладают западные концепции, что из них востребовано в современной российской науке, а что может оказаться наиболее перспективным при исследовании российской действительности. Выделяются несколько концептуальных методов, заимствованных из западной политической науки, которые используются в современной российской элитологии для определения критериев принадлежности к элите: позиционный, репутационный, решенческий и ценностный.
Позиционный метод (positional), некоторые исследователи определя ют его как статусный42, элитой называет лиц, занимающие высшие ста тусные позиции в официальной социальной иерархии. Основоположник по зиционного метода американский социолог Ч.Р. Миллс следующим образом определял высший элитный слой: «Властвующая элита, - писал Ч.Р. Миллс в ставшей классической одноименной работе, - состоит из людей, занимаю щих такие позиции, которые дают им возможность возвысится над средой обыкновенных людей и принимать решения, имеющие крупнейшие послед ствия. Принимают ли они эти решения или нет - это менее важно, чем са мый факт владения такими ключевыми позициями»43. Выделяя государство, крупные экономические корпарации и армию в качестве важнейших в систе ме общественных институтов, Ч.Р. Миллс полагал, что именно их руково дство . и образует правящую элиту. В российской общественной науке классический «треугольник власти» Ч.Р. Миллса практически не ис пользуется. Исключение составляют недавно вышедшие в свет работы СП. Перегудова, в которых автор предложил оригинальную интерпретацию рос сийского «треугольника власти»44. Зато в российской политологии и социоло гии широко используется идея Ч.Р. Миллса о том, что политическое влияние определяется статусом (О.В. Крыштановская, А.В. Дука, Н.С. Ершова, И.В. Куколев, А.Е. Чирикова, Н.Ю. Лапина). Соловьев А.И. Политология: Политическая теория и политическая технология. - М.: Аспект, Репутационный метод выделяет представителей элиты по их репутации. Чаще всего этот метод применяется при проведении эмпирических исследований, когда надо выявить границы элитной группы исходя из степени влиятельности политиков, бизнесменов, общественных деятелей. В этом случае за основу принимается экспертная оценка влиятельности политиков или деловых людей. Впервые репутационный метод был использован американским социологом Ф. Хантером, применившим его в исследовании городской элиты45.
При анализе современной российской элиты этот метод использовала американская исследовательница Ш. Ривера, изучившая опросы службы общественного мнения «Vox populi», регулярно публикуемые «Независимой газетой»46. По этому принципу Р.Ф. Туровский оценивает политический вес глав регионов в ежемесячно публикуемых Центром политических технологий рейтингах влиятельности региональных лидеров47.
Региональные политические институты и элиты в поздне советском обществе
Региональные элиты начали формироваться в бывшем СССР по мере освобождения местных политических и хозяйственных руководителей от жесткой опеки центра. Многие российские ученые разделяют эту точку зрения, но среди них нет единого мнения о том, к какому именно периоду советской истории относится зарождение этого элитного слоя. Один из наиболее авторитетных исследователей региональной элиты В.П. Мохов датирует ее появление двадцатыми годами XX столетия, О.В. Гаман-Голутвина - шестидесятыми годами113. Мы полагаем, что элитные группы, организованные по производственно-ведомственному и территориальному принципу, возникли и утвердились в советском обществе в период правления Л.И. Брежнева. В 70-80-е годы некогда монолитный советский правящий класс - номенклатура раскололся на различные иерархические уровни (центр-регионы) и функциональные группы (партийная, административно-управленческая, хозяйственная). Их представители начали осознавать собственные интересы и учились отстаивать их. Именно на этой стадии региональный сегмент советской номенклатуры стал преобразовываться в самостоятельное социальное образование - региональную политическую элиту.
В 60-80-е годы в СССР в отношениях между федеральными и региональными властями на смену приказу пришла сложная система согласования интересов. Этот тип отношений СП. Перегудов определяет как «бюрократический корпоративизм» 4. В ходе процедуры согласования интересов каждый участник переговоров не только выдвигал и отстаивал свои предложения, но и брал на себя обязательства по их выполнению. Жесткую систему формирования плана и распределения ресурсов заменил «административный торг». Вертикальные отношения в рамках административно-командной экономики ослабли, уступив место отношениям административно-торговым . Каждый местный руководитель видел свою основную задачу в том, чтобы получить для своего региона дополнительные ресурсы и средства. В соревновании побеждал сильнейший, тот, кто пользовался наибольшим влиянием в московских коридорах власти. Руководителей регионов многое объединяло: статус и должностное положение в обществе, социальный опыт, характер деятельности, номенклатурное происхождение. Однако единства в этой среде не было: его подрывали локальный индивидуализм и стремление каждого руководителя обеспечить благоприятные условия развития прежде всего в своем регионе. А главное, невзирая на расширение властных полномочий и возросшую автономию, региональная элита продолжала функционировать в рамках партийного государства.
Приход к власти М.С. Горбачева и начавшаяся перестройка в целом были встречены в регионах позитивно. Руководители всех уровней осознавали необходимость перемен и положительно оценивали начавшиеся преобразования. Перестройка дала местной власти возможность существенно повысить свою самостоятельность. Потенциал влияния федеральных органов власти снизился. С переходом республик и областей на хозрасчет и сокращением централизованного распределения ресурсов региональные элиты дистанцировались от федеральных властей, круг их интересов стал все больше замыкаться границами подведомственных территорий. Дальнейшее оформление региональных элит происходило на фоне диффузии власти центра и развала всей партийно-государственной системы управления.
Горбачевские реформы ослабили центральную власть и привели к отделению партии от государства. По решению XIX партийной конференции (1988) партийные органы освобождались от выполнения чуждых им функций хозяйственного управления и тем самым утрачивали самую важную составляющую своих властных полномочий. Отделение партии от государства затронуло партийную основу власти, породив «вакуум управления» и нарушив функционирование всего общественного организма116. В результате политической реформы партийная элита начала утрачивать ведущие позиции в обществе.
Следующим шагом в проведении реформы стало повышение роли Советов. После официально провозглашенного XIX партконференцией КПСС курса на передачу власти Советам их властные полномочия возросли. На этом этапе на смену номенклатурному назначению пришли выборы, которые впервые в советской истории стали проводиться на альтернативной основе. В марте 1990 г. прошли выборы депутатов в Советы всех уровней. По замыслу партийного руководства выборы должны были способствовать легитимации КПСС, но в реальной жизни республиканские и ряд региональных Советов превратились в центры оппозиции КПСС. Выборы сопровождались подъемом демократического движения, многие представители которого были избраны депутатами местных советов и Съезда народных депутатов РСФСР.
Главным итогом политической реформы стала либерализация советского политического режима. В 1988-1990 гг. был принят ряд законов (в том числе Закон СССР «Об общих началах местного самоуправления и местного хозяйства в СССР»), закреплявших разделение властей на законодательную и исполнительную, а также существенно расширявших права региональных и местных Советов. На этом этапе началось перетекание партийной элиты в советские органы власти. Реформа власти еще больше расколола региональную элиту: для представителей ее партийного сегмента, разложение системы государственно-партийного управления было равноценно потере власти; советские руководители, напротив, демонстрировали удовлетворенность произошедшими пеность произошедшими переменами и стремились максимизировать выгоды, связанные с повышением собственного статуса. Реформу поддержала и хозяйственная элита, положительно воспринявшая рыночные новации конца 90-х годов.
Раскол партийно-государственной элиты происходил не только по вертикали, но и по горизонтали. В Москве и Ленинграде, где в ходе выборов в городские Советы победу одержал блок «Демократическая Россия», демократически настроенным председателям Советов Г. X. Попову и А. А. Собчаку удалось отстоять проект введения в своих городах института мэра - обладающего широкими полномочиями и избираемого населением главы исполнительной власти117. Первые выборы мэров двух столиц прошли в один день с выборами первого российского президента - 12 июня 1991 г.
В это же время автономные республики в составе России начали борьбу за повышение правового статуса своих территорий. Пользуясь противостоянием союзной и российской властей и опираясь на поддержку М.С. Горбачева, республиканские элиты сделали ставку на государственный суверенитет. В 1990-1991 гг. Декларации о государственном суверенитете были приняты Татарстаном, Башкортостаном, Бурятией, Карелией, Якутией и другими республиками. Основными центрами борьбы за новый государственно-политический статус становились Верховные Советы республик и их лидеры. Параллельно с провозглашением государственного суверенитета в республиках вводился пост всенародно избираемого президента (главы республики). Этничность как форма групповой солидарности явилась эффективным модулятором политического процесса в национальных республиках. Первые президентские выборы прошли в Республике Татарстан в один день с выборами президента России. На этот пост был избран председатель Верховного Совета Татарской АССР, а в прошлом глава рескома КПСС М.Ш. Шаймиев. В 1991 г. были избраны президенты Республики Саха (Якутия), Чечни, Тывы. К началу 2003 г. практически во всех национальных республиках действовали всенародно избранные президенты (главы республик). С формированием основ государственности и утверждением института президента здесь начала складываться этническая по своим характеристикам,
«государственно-суверенная» по сути политическая элита118. Борьба национальных элит за особый статус своих территорий стимулировала развитие в республиках осознанного процесса государственного строительства.
В отличие от республик, где элиты в переломный исторический момент сумели консолидироваться, в «русских» провинциях власть раздирали внутренние противоречия. В конце 80-х - начале 90-х годов в краях и областях не возникло собственного регионального проекта развития, а областное (краевое) руководство не было в состоянии его выработать. Менее самостоятельные, чем руководители республик, представители властной верхушки «русских» регионов были прежде всего озабочены сохранением собственных позиций во власти. Политическая жизнь в провинции в этот период сводилась к формулировке «борьба всех против всех». Она шла между партийными и советскими руководителями, партийным руководством и формирующимся демократическим движением, председателями исполкомов и председателями Советов, претендовавшими на самостоятельность, между председателями Советов и депутатским корпусом. В условиях возросшей конфликтности и неопределенности поведение региональных элит становилось все менее предсказуемым, а из опоры режима они превратились в «источник кризиса системы»119.
Модели власти в регионах
Организация и функционирование власти в регионах является объектом изучения многих специалистов. Исследования ведутся в нескольких направлениях. Веберовский подход к изучению региональной власти близок тем ученым, кто интересуется культурно-историческими и психологическими аспектами лидерства185.
Иная схема анализа была предложена В.Я. Гельманом, сформулировавшим в середине 90-х годов понятие «политического регионального режима»186, «Региональный политический режим» рассматривался как совокупность акторов (с их ресурсами и стратегиями) и политических институтов (нормы и правила политической деятельности). Исследователем; были выделены несколько типов региональных политических режимов: основанный на доминировании одного актора, основанный на «сообществе элит», режим, в котором не происходит смены элит. В последующие годы в концепцию «регионального политического режима» были внесены новые элементы187.
В диссертации для анализа способов реализации власти в регионе используется понятие «модель власти», которое было разработано автором совместно с А.Е. Чириковой и апробировано в ряде наших совместных иследований . Под моделью власти понимаются утвердившиеся в регионе характер выработки и принятия политических решений, способы взаимодействия между ветвями власти и группами элиты, а также между правящей элитой и институтами гражданского общества. Модель власти акцентирует внимание на анализе внутриэлитных взаимодействий, но также учитывает отношения между элитными и внеэлитными слоями. Изучение моделей власти, сложившихся в регионе, позволяет исследовать власть как феномен коллективный (когда речь идет о деятельности институтов) и как феномен индивидуальный (если анализируется деятельность первых лиц или отдельных фигур влияния). Модель власти определяется различными факторами, в том числе: культурно-исторической традицией, объемом и спецификой ресурсов, которыми располагает власть; экономическим и политическим выбором групп и лиц, находящихся у власти.
В российских регионах сложились различные модели власти. Мы предлагаем их анализ на примере четырех регионов России: Ростовской, Пермской, Ярославской и Самарской областей. Эти регионы отличаются высокой политической стабильностью, преимущественно демократическими ориентациями электорального поведения (хотя в Ростовской области сохраняется высокий уровень голосования за КПРФ, а в Самарской области доля голосующих за коммунистов в ходе парламентских выборов 1999-2003 гг. существенно возросла). Кроме этого в названных регионах сформировалась сильная исполнительная власть, их возглавляют влиятельные губернаторы,
Гельман В.Я. Политические режимы переходного периода: российские регионы в сравнительной перспективе // В кн.: Политический альманах Прикамья. - Пермь, 2001. - Вып. 1. поведения и политические ориентации. В Ростовской области сформировалась моноцентричная модель власти. Эта модель основывается на жесткой вертикали, когда все участники управленческой цепочки всецело зависят от первого лица, принимающего окончательные решения и контролирующего их исполнение. Моноцентричная властная модель предполагает наличие сильного лидера и состав команды, в котором остальные действующие лица власти на лидерство не претендуют. Вот как оценивает модель власти, сложившуюся в Ростовской области, один из ее вице-губернаторов: «У нас создана жесткая вертикаль власти. Есть только две направляющие точки власти: губернатор и председатель Законодательного собрания. Никто с этим не спорит, и это правильно. Хотя решения принимаются коллегиально». Убежденность членов команды в том, что они могут влиять и влияют на процесс принятия решений, однако, не отменяет основного принципа моноцентричной модели власти - все подотчетно первому лицу и никто не имеет права принимать не согласованных с ним решений. Аппарат власти в данном случае действует только как «передающая цепочка», в результате чего его активность и эффективность резко снижены. Привычка делегировать ответственность на высшие этажи власти, рождает инерционность и излишнюю бюрократизацию, слабую координацию всех аппаратных звеньев. Вместе с тем, эта модель способствует консолидации власти, так как все остальные участники политического и управленческого процесса объединены вокруг одного центра власти.
Опрошенные представители властной элиты высказывали мнение, что данная модель власти является «действенной» и «работающей». Более негативные оценки сложившейся модели власти исходили не от членов команды, а от внешних субъектов, которым приходится с этой властью взаимодействовать. Вот мнение одного из ростовских политиков: «В области весьма жесткая авторитарная власть. Жесткий контроль, любое инакомыслие на корню пресекается. Только своя, близко расположенная элита, только ей даются рычаги управления, только она обладает возможностью для действий, экономических и политических. Все остальные просто не рассматриваются как значимые субъекты влияния в регионе».
В рамках моноцентричной власти исполнительная власть заполняет собой практически все политическое пространство. Законодательное собраниє Ростовской области полностью контролируется губернатором, ему принадлежит законодательная инициатива. Зависимы от исполнительной власти СМИ, а в случае необходимости власть использует против них негативные санкции от требования перерегистрации печатных изданий до отключения электричества в редакциях. Подобная конструкция власти, по оценкам большей части представителей элит, является реальным ограничением как для развития новых экономических субъектов, так и для формирования самостоятельных политических лидеров в регионе.
Моноцентричная власть в Ростовской области сложилась на определенной культурно-исторической почве. Ростовская область - регион развитого земледелия, в конце 90-х годов в сельской местности проживала треть населения области (1,4 млн человек)189. По своим социо-психологическим характеристикам сельское население тяготеет к тому, чтобы его опекали, неодолимо стремится наделить руководителя властью отца и хозяина. И в этом отношении фигура В.Ф. Чуба отвечает запросу населения, ищущего поддержку и патернализм. Другая особенность регионального менталитета связана с военной традицией. Долгое время ростовские земли были окраинными, здесь сложилась самобытная военная культура, носителями которой были казаки. В казачьей среде авторитет атамана и дисциплина играют исключительную роль. В Ростовской области моноцентричная власть, при которой воля, инициатива и ответственность исходят от первого лица, заменила собой распавшуюся партийно-советскую систему и воспринимается, хотя далеко и не всей, но все же значительной частью населения как общественная норма. Сформированная В.Ф. Чубом модель власти была не только данью историко-культурной традиции. В чисто политическом смысле она явилась реакцией на жесткое политическое противостояние с КПРФ. На протяжении всех лет российских реформ губернатору противостоит его давний политический противник, лидер КПРФ - Л.А. Иванченко. Этот конфликт, как считают многие участники исследования, уже давно перерос рамки идейного противостояния и является конфликтом личностным. «Есть губернатор Чуб и есть его вечный оппонент Иванченко. В Ростовской области все, кто не за Чуба, те за Иванченко, и наоборот».
Немаловажную роль в формировании моноцентричной модели власти сыграла узкая ресурсная база региона. По своей экономической структуре
Ростовская область - индустриально-аграрный регион с высокой долей предприятий ВПК и сельскохозяйственного машиностроения. Область не обладает высоким сырьевым потенциалом, здесь нет рентоориентированных отраслей, которые могли хотя бы отчасти компенсировать последствия экономического спада 90-х годов. Единственный сырьевой ресурс - угольная отрасль - переживает глубокий кризис. В условиях, когда возможности экономического маневра у власти были ограничены, а политическое противостояние угрожало утратой контроля за внутрирегинальными процессами, моноцентричная модель была призвана обеспечить контроль над экономическими ресурсами и предсказуемость политического развития. Эту задачу на определенном этапе она выполнила. Однако сегодня губернатору становится все сложнее отражать «недружественные» атаки внешних инвесторов
- крупных российских корпораций. Из «закрытого» региона Ростовская об ласть постепенно под давлением внешних сил дрейфует в сторону «откры тости». Но движение это происходит медленно и со сбоями. Бизнес-элита приобретает все более прочные политические позиции. В региональном парламенте, сформированном в 2003 г., представлены интересы крупных экономических акторов. В политической жизни продолжает действовать «фактор Иванченко». В ходе последних губернаторских выборов В.Ф. Чубу потребовалось задействовать весь свой административный ресурс, чтобы вывести соперника из предвыборной гонки. Аналогичная ситуация сложилась весной 2003 г. во время выборов в региональный парламент, когда предста вителям КПРФ было отказано в регистрации. В Пермской, Самарской и Ярославской областях к концу 90-х годов сформировалась полицентричная модель власти. Эта властная модель реализуется многими лицами, действующими одновременно и распределяющими полномочия и ответственность. В каждом из этих регионов сложилось несколько групп интересов и центров принятия решений, так что губернаторы вынуждены «делиться» властью с другими влиятельными субъектами политического процесса. В рамках полицентричной модели власти в команде губернатора каждый вице-губернатор, начальник управления имеет свои полномочия и ресурсы, что дает ему возможность принимать самостоятельные решения. «Это политика Лисицына - не держать все в одних руках,
- полагает руководитель департамента администрации Ярославской области. - Он доверяет вести дела своим заместителям. Люди, отвечающие задела, имеют известную и немалую долю самостоятельности, власти и рычагов, чтобы свои действия проводить». Схожая схема управления сложилась и в Самарской области. «Константин Титов концентрирует в своих руках финансовые ресурсы, - говорит руководитель одного из департаментов администрации Самарской области. - А вот своим административным ресурсом он делится с остальными членами команды».
Руководители регионов с полицентричной системой власти - прагматики. Им удается поддерживать диалог с различными группами интересов и влиятельными фигурами своего региона. Но при этом следует учитывать, что прагматизм накладывается на определенные личностные качества: А.И. Лисицын и бывший губернатор Пермской области Г.В. Игумнов по своим персональным характеристикам - консенсусные лидеры, стремящиеся избежать конфликта; нынешний губернатор Пермской области Ю.П. Трутнев - руководитель умеющий убеждать партнеров и противников; губернатор Самарской области К.А. Титов не боится обострения отношений с элитами, но в критической ситуации демонстрирует необычайную способность к достижению компромисса.
В рамках полицентричной модели в отношениях между губернатором и региональным парламентом существует баланс сил. По закону губернаторы обладают законодательной инициативой, которая широко используется (в изученных регионах около 50% принятых законов инициировались областной администрацией или лично губернатором), а также правом накладывать вето на решения регионального парламента. Однако в изученных регионах это право используется в порядке исключения. Так, в Пермской области в период с 1994 г. по 2000 г. губернаторское вето было применено всего 21 раз, а большинство конфликтных ситуаций разрешалось в рамках согласительных процедур. Даже будучи влиятельным политиком, губернатор Прикамья не имеет возможности оказывать давление на Законодательное собрание. Это связано с составом регионального парламента, в котором представлены влиятельные группы экономических интересов.
Схожая ситуация сложилась и в Ярославской области. Во взаимодействиях с законодательной ветвью власти первым лицом региона используются согласительные процедуры. Особенность Ярославской области состоит в том, что здесь процесс согласования решений происходит на предварительной стадии допарламентского обсуждения. Вероятность принятия согласо по ванного решения в парламенте велика, поскольку из 50 депутатов Государственной Думы области 20 представляют крупнейшие предприятия. Совместными усилиями областной администрации и «фракции промышленников» приняты базовые законы, по которым сегодня живет регион.
Сформировавшуюся в 90-е годы Губернскую думу Самарской области многие эксперты и политики в своих интервью называли «карманным» органом региональной администрации. Консолидированную группу поддержки губернатора в парламенте представляли мэры и главы администраций, а также представители социальной сферы, через которых руководству региона удавалось контролировать законодательный процесс. В начале нового столетия ситуация стала меняться. Участие губернатора в президентских выборах (март 2000 г.) и его противостояние федеральному центру снизили политический вес К.А. Титова в среде местной элиты. Результаты выборов в региональный парламент (декабрь 2001 г.) свидетельствовали о том, что губернатор утрачивает позиции доминирующего актора в политической жизни региона. Выборы принесли успех блоку левопатриотических сил, выступивших в союзе с мэром Самары Г.С. Лиманским. В настоящее время левыми силами в региональном парламенте создано объединение «Народовластие», которое проводит откровенно антигубернаторскую политику. Политические противники действующего губернатора используют региональный представительный орган, чтобы не допустить его участия в губернаторских выборах 2005 г. Однако эти усилия пока не достигли своей цели. Губернатору удалось установить конструктивные отношения с председателем губернской Думы, избранным при поддержке Приволжского федерального округа В.Ф. Сазоновым и наладить отношения с рядом независимых депутатов, которые в настоящее время пытаются создать в представительном органе фракцию возглавляемой губернатором партии. Усилилось в региональном парламенте и представительство экономических групп интересов, многие из которых становятся самостоятельной политической силой.
Несмотря на общность характеристик в разных регионах полицентрич-ная модель власти сохраняет свою специфику. В Самарской области эта властная модель формировалась постепенно. В первой половине 90-х годов, как утверждают опрошенные нами представители самарской элиты, губернатор стремился максимально контролировать процесс принятия решений в регионе. Но со временем по мере приобретения политического и управлен Ill ческого опыта К.А. Титов начал выстраивать более гибкую систему управления, предполагающую высокую степень автономности и ответственности членов управленческой команды. Вот как процесс изменения технологии управления в регионе описывает один из ведущих экспертов Самарской области, главный редактор экономического обозрения «Дело» А. Гаврюшенко: «Вначале модель власти Константина Титова была моноцентричной, но, возможно, в силу опыта он впоследствии осознал, что не может контролировать все, и был вынужден делиться сферами влияния с более-менее лояльными членами команды». В Прикамье в 90-е годы сложилась ситуация, когда две полярные модели власти сосуществовали: в противовес полицентричнои модели, созданной губернатором Г.В. Игумновым (1996-2000 гг.), мэр Перми выстроил в городе моноцентричную властную модель. Эта модель власти была привнесена из бизнеса, где собственник или топ-менеджер в одностороннем порядке определяют стратегию и принимают решения, которые затем становятся обязательными для подчиненных.
