Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1.ПОЛИТИЗАЦИЯ РЕЛИГИИ: ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОБЛЕМЫ 20
1.1. «Неполитические» факторы политического процесса как объект научного анализа 20
1.2.Политизация религии: понятие, сущность, причины появления 42
1.3 .Проблема политизации ислама в современном мире: вопросы теории и практики 74
ГЛАВА 2.СОВРЕМЕННАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРАКТИКА ИСЛАМА НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ 97
2.1. Ислам как базовый фактор динамики политических отношений на Северном Кавказе 97
2.2.Механизм и инструменты политизации ислама на Северном Кавказе 118
2.3. Деполитизация ислама как основа стабилизации политического процесса на Северном Кавказе 140
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 170
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 175
- «Неполитические» факторы политического процесса как объект научного анализа
- Ислам как базовый фактор динамики политических отношений на Северном Кавказе
- Деполитизация ислама как основа стабилизации политического процесса на Северном Кавказе
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. На протяжении последних десятилетий мир был свидетелем исламского возрождения, характеризующегося рёисламизационными процессами, следствием которых стало беспрецедентное усиление влияния ислама на политические процессы целого ряда стран, в том числе и России.
Обращение мусульман к своей традиционной культуре в поисках духовной опоры, стремление отстоять свою самобытность и свои политические интересы обусловлены глубокими структурными изменениями в социально-политической и культурной жизни современного мира, связанными с крушением биполярной системы и усиливающимися процессами глобализации.
Вместе с тем процесс «возрождения ислама» с самого начала отличался крайне противоречивым и сложным характером. С одной стороны, в нем отразилось элементарное стремление людей, считающих себя мусульманами, открыто исповедовать религию (или просто следовать обрядам) своих предков, не опасаясь при этом преследований, с другой — процессы «возрождения ислама» часто сопровождались применением насилия, в результате чего целые регионы превратились в зоны распространения религиозно-политического радикализма.
Политизация ислама на Северном Кавказе является одной из острейших внутриполитических проблем и для современной России. Об ее актуальности свидетельствуют достаточно частые акты терроризма, совершаемые в Москве, Дагестане, Чечне, Ингушетии и других субъектах федерации, а также связанные с ними выступления главы государства - Президента РФ Д.А.Медведева, который за последние два года неоднократно поднимал вопрос о необходимости стабилизировать политическую жизнь на Северном Кавказе, отличительной особенностью которой стал набирающий с 1990-х гг. силу религиозно-политический экстремизм и терроризм.
Тем не менее проблема политизации ислама не может и не должна сводиться исключительно к проявлению насилия. Целые государства организуют свою политическую и общественную жизнь в соответствии с исламскими юридическими и моральными нормами, исламские партии получают значительный процент голосов даже в странах с устойчивыми светскими традициями (например, Турция). Политический ислам, и это факт, стал неотъемлемой частью современного политического процесса, как мирового, так и протекающего на региональных уровнях.
Политизация ислама — процесс не просто «возрождения» религии, и уж тем более не использования религии в политических целях, иначе мы говорили бы о процессе клерикализации политики. Политизация ислама представляет собой попытку переноса части нерешенных социально-экономических и духовно-идеологических проблем в политическую сферу, означает их наивысший накал, обостренную общественную значимость и актуальность, а также неспособность субъектов принятия политико-управленческих решений справиться с ними при помощи общепринятых методов воздействия.
Все это заставляет нас более внимательно подойти к исследованию вопросов политизации ислама на Северном Кавказе, т.к. от того, насколько это явление, связанное с механизмом преобразования неполитических практик в политические, будет осмыслено, зависит возможность стабилизировать ситуацию и обеспечить возможность деполитизировать ислам, вернув его в контекст религиозной сферы.
Степень научной разработанности проблемы. Политический ислам (исламизм) представляет собой форму проявления неполитических явлений в сфере политики. Сложнейший вопрос о соотношении политической и неполитических сфер, об их взаимном влиянии как в аспекте реальной политической жизни, так и в сфере специальных научных исследований поднимается в трудах таких исследователей, как КМаркс, М.Вебер, Т.Парсонс, К.Шмитт,
5 Р.Арон и др.1 В последнее время данная проблематика получила широкое обсуждение и в отечественной науке благодаря работам таких ученых, как М.В.Данилов, А.Н.Савельев, А.Макарычев, С.В.Клягин, В.М.Капицин и др.2
Теоретические выводы, касающиеся политизации религий, были сделаны на основе классических работ К.Шмитта о «понятии политического» и работ Э.Фёгелина и Х.Линца о политических религиях и тоталитарных идео-логиях . Среди работ исследователей, не просто описывающих изолированные процессы политизации различных религий, но и обобщающих этот опыт, делая выводы, которые можно приложить к политизации любой религии, необходимо назвать Э.Абрахамяна, Х.Казанову, Н.Р.Кедди, М.Юргенсмейера, А.В.Митрофанову4.
Политизации исламского мира и «исламскому фактору» - как на мировом уровне, так и на уровне отдельных стран (Ирана, Алжира, Пакистана и т.д.), посвящена обширная литература, включая работы таких известных российских
Маркс, К. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений. Изд. 2-е. -М., 1970; Вебер, М. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения. - М., 1990; Парсонс, Т. Система современных обществ. - М., 1998; Шмит, К. Понятие политического // Вопросы социологии. - 1992. Т. 1. № 1; Арон, Р. Этапы развития социологической мысли. -М., 1993.
2 Савельев, А.Н. Непонимание политического // Российская политика XXI века: неполити
ческий потенциал политического: Материалы Междунар. науч. конф., 23-24 апреля 2009 г.
М., 2009; Макарычев, А. О де-политизации и де-суверенизации // Там же; Клягин, СВ.
Возможности служения: идеологический вектор неполитических факторов политического
// Там же; Капицын, В.М. Человек политико-правовой как посредник между людьми и
властью // Там же; Калмыков, А.А. Эпистемология политики - когнитивы всех стран, со
единяйтесь! // Там же; Pro et Contra: Политика за пределами политической сферы. - 2009.
-Т. 13. -№1, январь-февраль; Данилов, М.В. Явление «политизации» в современном об
ществе: постановка исследовательской проблемы // Известия Саратовского университета,
2009. Т. 9. Сер. Социология. Политология, вып. 1.
3 Шмит, К. Понятие политического // Вопросы социологии. 1992. Т. 1. № 1; Linz, J.J. Der
Religiose Gebrauch der Politik und/oder der Politische Gebrauch der Religion: Ersatzideologie
gegen Ersatzreligion II «Totalitarismus» und «Politische Religionen». Konzepte des Diktaturver-
gleichs I H.Maier (Hrsg.). Paderborn etc., 1996. S. 129-154; Voegelin, E. Die Politischen Religi
onen (Schriftenreihe «Ausblicke»). Wien 1938 (переиздание: Munchen, 1993).
4 Abrahamian, E. Khomeinism: Essays on the Islamic Republic. Berkeley, 1993; Casanova, J. Pub
lic Religions in the Modern World. Chicago & London, 1994; Juergensmeyer, M. Terror in the
Mind of God: The Global Rise of Religious Violence. Berkeley, 1999; Keddie N.R. The New Re
ligious Politics: Where, When and Why do «Fundamentalisms» Appear? II Comparative Studies in
Sociology and History. 1998. Vol. 40, №. 4; Митрофанова, A.B. Политизация «православного
мира» / A.B. Митрофанова. - M., 2004.
исследователей, как В.Е.Донцов, А.А.Игнатенко, Р.Г.Ланда, А.В.Малашенко, С.А.Модестов, О.Г. Пересыпкин, Д.Сюкияйнен, С.А.Семедов и др.1
Исламизм является формой проявления как политических идеологий, так и политических организаций. Организационные аспекты политического ислама могут быть истолкованы в контексте общих теорий организации и политического институционализма Дж.Гринберга, Р.Бэйрона, Д.Норта, Дж.Марча, Й.Ольсена .
Вклад в изучение политических аспектов ислама внесли зарубежные исламоведы и востоковеды. Среди них - А.Массэ, Г.Э.Грюнебаум, Ф.Роузентал, Д.С.Тримингэм, М.Ходжсон, С.Х.Наср, СХантингтон . В своих трудах они ста-
Акаев, В.Х. Суфизм и ваххабизм на Северном Кавказе. М., 1999; Бабкин, С.Э. Движения политического ислама в Северной Африке. - М., 2000; Донцов, В.Е. Современные исламские движения и организации на Ближнем Востоке в системе международных отношений. М., 2001; Жданов, Н.В. Исламская концепция миропорядка. — М., 2003; Игиатенко, А.А. Политический радикализм в исламе. — М., 2004; Иран: ислам и власть. - М., 2001; Ислам и исламизм. Под общ. ред. Е.М.Кожокина. М., 1999; Ислам и политика (Взаимодействие ислама и политики в странах Ближнего и Среднего Востока, на Кавказе и в Центральной Азии). М., 2001; Семедов, С.А. Ислам в политике: идеология и практика / С.А. Семедов. -М., 2009; Ислам на постсоветском пространстве: взгляд изнутри / Под ред. А.Малашенко и М. Брилл Олкотт. М., 2001; Комар, В.И. Исламские политические движения в Северной Африке: генезис и типология. М., 2001; Ланда, Р.Г. Исламо-экстремизм и Россия в контексте отношений Восток-Запад // Ближний Восток и современность. 2002. Вып. 14; Мала-шенко, А.В. Исламские ориентиры Северного Кавказа. М., 2001; Мусульманские страны у границ СНГ (Афганистан, Пакистан, Иран и Турция - современное состояние, история и перспективы). М., 2001; Модестов, С.А. Геополитика ислама. М., 2003; Сикоев, P.P. Талибы (религиозно-политический портрет). М., 2002; Сюкияйнен Л. Ислам против ислама. Об исламской альтернативе экстремизму и терроризму // Центральная Азия и Кавказ. Лулео, 2002. № 3; Сюкияйнен, Л. Ислам против исламского экстремизма // Азия и Африка сегодня. 2003. № 2; Ушаков, В.А. Иран и мусульманский мир (1979 -1998 гг.). М., 1999; Esposito, J.L. The Islamic Threat: Myth or Reality? N.Y., Oxford, 1992; Husain, M.Z. Global Islamic Politics. N.Y.: Harper & Collins College Publishers, 1995; N.Y., 2003; Roy, O. The Failure of Political Islam. Cambridge, 2001; Tibi, B. The Challenge of Fundamentalism. Political Islam and the New World Disorder. Berkeley, 1998.
2 Гринберг, Дж., Бэйрон, P. Организационное поведение: от теории к практике. - М., 2004;
Норт, Д. Институциональные изменения, капитализм и демократия. - М., 1997; Политиче
ская наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина и Х.Клингеманна. — М., 1999.
3 Массэ, А. Ислам: Очерк истории. — М., 2007; Грюнебаум, Г.Э. фон. Классический ислам.
- М., 1985; Роузентал, Ф. Торжество знания. Концепция знания в средневековом исламе. -
М., 1978; Тримингэм, Д.С. Суфийские ордены в исламе. - М., 1989; Ходжсон, М. Об об
щем и специфичном в устроении исламской цивилизации // Сравнительное изучение ци
вилизаций. — М., 1998; Наср, С.Х. О столкновении принципов западной и исламской ци
вилизаций // Сравнительное изучение цивилизаций. — М., 1998; Хантингтон, С. Столкно
вение цивилизаций. — М., 2003.
7 вили цель - проследить историю развития ислама и его отдельных течений, выявить факторы религиозно-политических конфликтов, в том числе способствовавших политизации ислама.
Российское исламоведение имеет давнюю историю и накопило солидные традиции. Его научные школы основаны еще до 1917 года и продолжены В.В.Бартольдом, М.А.Батунским, А.Е.Крымским. Их традиции и достижения развивали А.Е.Беляев, Л.Р.Полонская, Л.И.Медведко, А.Ахмедов. Наиболее важные труды по социальным и политическим аспектам ислама создали Г.М.Керимов, Т.С.Саидбаев, Т.М.Степанянц1. Основные усилия исследователей были сосредоточены на роли ислама в истории, философии и политической жизни зарубежного Востока. В их трудах отчасти затрагивались проблемы современной общественной мысли, социального и политического развития исламских стран.
Теоретические аспекты изучения политического ислама являются составной частью исследований социологии религий и взаимодействий политики с конфессиональными учениями. Базовые работы по данным направлениям создали В.И.Гараджа, Т.С.Саидбаев, С.Б.Филатов, Л.Андреева2. Гносеологическим, онтологическим и психологическим, социальным основаниям ислама и его отдельных направлений и течений посвящены работы А.А.Игнатенко, З.И.Левина, И.П.Добаева .
1 Бартольд, В.В. Культура мусульманства. - М., 1998; Батунский, М.А. Россия и ислам: в 3
т. — М., 2003; Крымский, А.Е. Ваххабиты. - М., 1912; Беляев, А.Е. Мусульманское сектант
ство. - М., 1957; Гордон-Полонская, Л.Р. Современные мусульманские идейные течения //
Ислам: проблемы идеологии, права, политики и экономики. - М., 1985; Медведко, Л.И. и
др. Именем Аллаха: политизация ислама и исламизация политики. — М., 1988; Ахмедов, А.
Ислам в современной идейно-политической борьбе. - М., 1985; Керимов, Г.М. Шариат: За
кон жизни мусульман. - М., 1999; Саидбаев, Т.С. Ислам и общество. - М., 1978; Степанянц,
М.Т.Мусульманские концепции в философии и политике ХГХ -XX вв. - М., 1982.
2 Гараджа, В.И. Социология религии. - М., 1996; Саидбаев, Т.С. Политика и религия //
Социально-политические науки. - 1991. № 9; Религия и общество / Отв. ред., сост. СБ.
Филатов. - М.; СПб., 2002; Андреева, Л. Религия и власть в России. - М., 2001.
3 Игаатенко, А.А. Ислам и политика. - М., 2004; Левин, З.И. Ислам и национализм в странах за
рубежного Востока - М., 1988; Добаев, И.П. Исламский радикализм: генезис, эволюция, практи
ка. - Ростов н/Д 2003.
В ряду современных отечественных ученых, исследовавших различные аспекты мусульманской цивилизации, исламского права, а также политических аспектов данной религии, можно назвать: Г.М.Керимова, Г.В.Милославского, Н.И.Кирея, Ю.Г.Смертина, Г.В.Косова, А.В.Сагадеева1. Ряд исследователей движения радикального ислама - А.Ю.Умнов, И.П.Добаев, Р.Г.Ланда" - указывают на особенности возрождения фундаментальных основ религии - теологические и политические. Если в первом случае речь идет о теории идеального исламского государства, то во втором следует говорить о борьбе фундаменталистов за захват власти насильственным путем и утверждение политической модели государства, основанной на шариате.
Наибольшую актуальность приобрели вопросы, связанные с политизацией ислама на постсоветском пространстве в целом и на Северном Кавказе в частности. В отечественной и зарубежной востоковедной науке продолжается дискуссия о соотношении внутренних и внешних причин соединения ислама и политики. Российские исследователи, которые наиболее активно разрабатывают данную проблематику (А.А.Игнатенко, Р.Г.Ланда, А.В.Малашенко, Л.Р.Сюкияйнен, И.П.Добаев, Д.Г. Котеленко, И.В.Кудряшова) , высказывают противоречивые точки зрения как на сам фе-
1 Керимов, Г.М. Шариат: Закон жизни мусульман. - М., 1999; Милославский, Г.В. Ино
верцы в религиях писания // Ислам и исламизм. - М.,1999; Кирей, Н.И., Смертин, Ю.Г.
Ислам в странах Азии и Африки: политика, экономика, культура. - Краснодар, 2007; Ко-
сов, Г.В. Политическая концепция ислама: проблемы цивилизационного и политического
анализа. - Ставрополь, 2008; Сагадеев, А.В. «Исламский фундаментализм»: жизненный
факт или пропагандистская фикция? // Россия и мусульманский мир. - 1993.-№10.
2 Умнов, А.Ю, Политический ислам на бывшем советском Юге // Исламизм и экстремизм
на Ближнем Востоке: Сборник статей. — М., 2001; Добаев, И.П. Исламский радикализм:
генезис, эволюция, практика. - Ростов н/Д, 2003; Добаев, И.П. Современный терроризм:
региональное измерение. - Ростов н/Д, 2009; Ланда, Р.Г. Исламский фундаментализм //
Азия и Африка сегодня. — 1993. — №1.
3 Ланда, Р.Г Россия и мир ислама: общее и особенное // Вестник Российского университета дружбы
народов. Сер. Философия. - 2001. -№2; Сюкияйнен, Л.Р. Шариат и мусульманская правовая культу
ра —М., 1997; он же. Ислам против ислама. Об исламской альтернативе экстремизму и терроризму //
Центральная Азия и Кавказ. — 2002. — № 3 (21); Малашенко, А.В. Ислам и политика в государствах
Центральной Азии // Центральная Азия и Кавказ. —1999. - № 5; Добаев, И.П. Политический радика
лизм в современном исламе (на материалах Ближнего, Среднего Востока и Северного Кавказа). -
Ростов н/Д 2000; Котеленко, Д.Г. Конфессиональные процессы на постсоветском іпюстранстве: ос
новные тенденции // Национальные элиты и проблемы социально-политической и экономической
номен политического ислама, так и на степень влияния внешнего фактора на
политизацию ислама в странах СНГ и на Северном Кавказе.
Социально-политические аспекты ислама в Северо-Кавказском регионе изучали еще в 1970-80-х гг. А.В.Авксентьев, Х.Б.Мамлеев1. Проблема современного политического ислама на различных уровнях (общероссийском, региональном) рассматривается в трудах З.С.Арухова, Н.В.Жданова, С.В.Передерия, С.А.Мелькова, К.И.Полякова, Э.Т.Шарафутдинова, А.В.Сухова, А.В.Егупова . Важнейшие публикации по современным политическим аспектам ислама на Северном Кавказе, принадлежат И.П.Добаеву, А.В.Малашенко, С.Е.Бережному, Н.М.Емельяновой, В.О.Бобровникову, А.В.Кудрявцеву, А.А.Ярлыкапову, Э.Р.Кисриеву. Эти исследователи создали основы современных научных традиций познания политизированных форм ислама на Северном Кавказе3.
реальности. - Ростов н/Д, 2009; Кудряшова, И.В. Исламская цивилизационная доминанта и современное развитие мусульманских политий // Политическая наука.—2003. - №2.
1 Авксентьев, А.В. Ислам на Северном Кавказе. - Ставрополь, 1984; Мамлеев, Х.Б. Неко
торые особенности ислама в Чечено-Ингушетии. - Грозный, 1970.
2 Арухов, З.С. Экстремизм в современном исламе. - Махачкала, 1999; Мельков, С.А. Ис
ламский фактор и военная политика России. — М., 2001; Жданов, Н.В. Исламская концеп
ция миропорядка. - М., 2003; Передерни, СВ. Ваххабизм как угроза безопасности на Юге
России // Вестник ПГЛУ. - 2004. - № 4; Поляков, К.И. Влияние внешнего фактора на ра
дикализацию ислама в 90-е годы XX в. (на примере арабских стран) // Ислам на постсо
ветском пространстве: взгляд изнутри. - М., 2001; Шарафутдинова, Э.Т. Этноконфессио-
нальный фактор в чеченском конфликте: политологический анализ. Автореф. дис. ...канд.
полит, наук. - Ростов н/Д, 2007; Сухов, А.В. Радикализация исламского движения в Централь
ной Азии и на Северном Кавказе: сравнительно-политологический анализ (на материалах Кир
гизской Республики и Республики Дагестан). Автореф. Дис.... канд. полит, наук. - Ростов н/Д,
2008; Егупов, А.В. Исламский радикализм на постсоветском пространстве: идеологические и ор
ганизационные аспекты. Автореф. Дис канд. полит, наук. - Краснодар, 2005.
3 Добаев, И.П. Юг России в системе международных отношений: национальная и регио
нальная безопасность. - Ростов н/Д, 2004; Добаев, И.П. Раскол уммы Северного Кавказа и
его последствия // Ислам на Юге России. Вопросы возрождения и развития. Материалы
междунар. науч. практ. конф. (Пятигорск, 21 - 22 ноября 2008 года). - Пятигорск, 2008;
Добаев, И.П. Новый терроризм в мире и на Юге России: сущность, эволюция, опыт про
тиводействия / И.П. Добаев, В.И. Немчина. — Ростов н/Д. 2005; Бережной, СЕ. Исламский
фундаментализм на Юге России. - Ростов н/Д., 2004; Емельянова, Н.М. Мусульмане Ка-
барды. - М., 1999; Бобровников, В.О. Мусульмане Северного Кавказа. - М., 2002; Куд
рявцев А.В. «Ваххабизм»: проблемы религиозного экстремизма на Северном Кавказе //
Центральная Азия и Кавказ. - 2000. - № 3 (9); Ярлыкапов, А.А. Ваххабизм на Кавказе //
Социально-политическая ситуация на Кавказе: история, современность, перспективы. -
М., 2001; Он же. Радикализм и экстремизм в мусульманской среде на Северном Кавказе
(взгляд этнографа) // Терроризм и политический экстремизм:вызовы и поиски адекватных
ответов. - М, 2002; Кисриев, Э.Р Религия и политика в Дагестане. - М., 2004.
Несмотря на широкую степень изученности проблемы политизации ислама на Северном Кавказе она все еще продолжает оставаться актуальной и нуждается в дополнительном изучении. Особенно это касается понимания сущности политического ислама и его северокавказской специфики, т.к. до сих пор нет единой точки зрения по этому вопросу. Не менее важным является проблема поиска путей стабилизации регионального политического процесса, направленных на устранение причин появлениях экстремальных форм религиозно-политической деятельности, а не их следствий. Так, сегодня практически отсутствуют научные работы, связывающие феномен политизации ислама на Северном Кавказе с проблемой обеспечения духовной безопасности в регионе, а также с необходимостью выработки идеологического вектора развития государства, отражающего сложную религиозную специфику региона. Автор диссертации надеется внести посильный вклад в исследование данной проблематики.
Объектом диссертационного исследования является политизация ислама.
Предметом диссертационного исследования выступают формы проявления политизации ислама как фактора политического процесса на Северном Кавказе в постсоветский период.
Цель диссертационного исследования - определить специфику и характер влияния политизации ислама на политический процесс на Северном Кавказе с конца 1980-х гг. по настоящее время.
Достижение цели требует решения следующих задач:
интерпретировать «неполитические» факторы политического процесса как объект научного анализа;
дать определение политизации религии, раскрыть ее сущность и причины роста влияния на современные политические процессы;
выявить теоретические и практические аспекты политизации ислама как одной из современных проблем мирового масштаба;
определить роль ислама в динамике современных политических отношений на Северном Кавказе;
раскрыть механизм и выявить инструменты политизации ислама на Северном Кавказе;
выработать предложения по деполитизации ислама как важнейшей основы стабилизации политического процесса на Северном Кавказе.
Хронологические рамки исследования включают в себя период с конца 1980-х по 2010 гг. Определение начального рубежа связано с тем, что именно в это время происходит актуализация идей политического ислама на Северном Кавказе, а также мобилизация оппозиционных движений, использующих в своей деятельности исламистскую риторику.
Территориальные рамки исследования. В связи с тем, что политический ислам усиливает свое влияние в России, рамки исследования определены регионом, где этот феномен имеет наиболее выраженный характер. Таковым является образованный 19 января 2010 г. Указом Президента РФ Северо-Кавказский федеральный округ, в состав которого вошли следующие субъекты РФ: Республика Дагестан, Республика Ингушетия, Кабардино-Балкарская Республика, Карачаево-Черкесская Республика, Республика Северная Осетия-Алания, Чеченская Республика, Ставропольский край.
Теоретико-методологическая база диссертационного исследования. В ходе исследования применялся комплекс общенаучных методов и логических процедур, таких, как анализ и синтез, индукция и дедукция, восхождение от абстрактного к конкретному, абстрагирование, экстраполяция и т.п. Применялись подходы: системный, компаративный, цивилизационный, аксиологический, а также структурно-функциональный анализ. Применены сценарные методы прогнозирования, а также выводы таких дисциплин, как политическая социология и политическая психология. Теоретико-методологическую базу также составляют теории, концепции зарубежных и российских исследователей в области политизации «неполитических» явлений, политических процессов и политических религий.
Эмпирическая база исследования включает широкий круг источников, выделенных по общности происхождения, содержания и назначения:
1 .Основные вероучительные источники ислама - Коран, Сунна, труды мусульманских богословов (улемов) и знатоков мусульманского права (фа-кихов), приверженцев различных идейных направлений и течений. Указанные источники используются как умеренными религиозными движениями, так и исламистскими, проявление которых является одной из устойчивых тенденций, соперничающих в рамках исламской политической традиции с модернизмом и традиционализмом.
2.Труды средневековых мусульманских богословов. Мусульманская схоластическая теология (калам) Аль-Ашари и аль-Газали1. Работы Аш-Шахрастани2, который проводил исследования мусульманских и других религиозных и философских учений и сект древности и средневековья, в том числе школ греческой философии, гностицизма, языческих верований Средней Азии. Труды средневековых салафитских авторов: Ибн Ханбала, Ибн Таймийи, Аль-Кайима, позволяющие более отчетливо понять суть их расхождений с преобладающей традицией ислама.
3.Произведения политических деятелей (выступления, газетные и журнальные статьи, брошюры, интервью), характеризующих публичное обоснование идей и политических действий. Особенно важны работы С.Аль-Фаузана, А.Маудиди, С.Кутба, Р.Хомейни, М.Хатами и других авторов3. В частности, Р. Хомейни в 1971 г. издал свою основную работу - «Исламская власть», в которой выдвинул идею теократического государства во главе с высшим теологом, знатоком законов.
1 Аль-Газали, А.Х. Воскрешение наук о вере / пер. с араб., исслед. и коммент. В.В.Наумкина. -
М., 1980.
2 Аш-Шахрастани. Книга о религиях и сектах. - М., 1984.
3 Аль-Фаузан, С. Дружба и непричастность в исламе. - Баку, 1997; Аль-Маудуди, А. А. Ислам
сегодня. - М., 1992; Аль-Маудуди, А.А.. Образ жизни в исламе. - М., 1993; Аль-Маудуди,
А.А. Основы ислама. - М., 1993; Кутб, С. Будущее принадлежит исламу. Эта религия. Вехи
на пути Аллаха. - Махачкала, 1997; Кутб, С. Ценности исламского представления. — Баку,
1997; Хомейни, P.M. Путь к свободе: Речи и завещание. - М., 1999; Хатами, М. Ислам, диалог
и гражданское общество. - М.,2001.
4.Публицистика (агитационные материалы, газетные и журнальные публикации) играет важную роль в формировании общественного мнения. Значение публицистики растет благодаря Интернету.- Наиболее важную информацию по теме содержат сайты: Совета Муфтиев России, газеты «Дагестанская правда», газеты «Ассалам», «Чеченское общество», «Северный Кавказ», Независимого исламского информационного канала, журналов: «Звезда Востока», «Мусульманский вестник», «Ислам для всех», «Нур-ул Ислам» и сайта Кавказ-центр. Многие сообщения на этих сайтах ярко выражают идеи политического ислама. Они позволяют проанализировать идеологические ценности и стиль аргументации, лозунги исламистов.
5.Статистические материалы (данные социологических опросов Фонда «Общественное мнение», материалы переписей населения в России) дают представления о численности и географическом размещении мусульманских общин на Северном Кавказе, о динамике общественного мнения в отношении ислама. Результаты социологических исследований, проведенных ведущими исследовательскими информационно-аналитическими центрами (Институт социально-политических исследований РАН, Институт социологии РАН, Российский независимый институт социальных и национальных проблем, Сеть этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов).
6. Нормативно-правовые акты, принятые органами государственной власти по проблемам стабилизации политического процесса и обеспечения национальной безопасности РФ (Конституция РФ, Федеральный Закон «О противодействии экстремистской деятельности», Федеральный Закон «О борьбе с терроризмом», Федеральный Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», Концепция государственной национальной политики,
1 Совет муфтиев России // : (Дагестанская правда» // : «Ассалам» // . ru/2002/020501/ assalam.html: Независимый исламский информационньгіі канал // : «Звезда Востока» // : : «Мусульманский Вестник» // 2002/index.html: «Ислам для всех» // : «Нур-ул Ислам» // : «Северный Кавказ» // : «Чеченское общество» // . : Кавказ-центр //
14 Стратегия национальной безопасности РФ до 2020 года, Концепция национальной безопасности РФ, Доктрина информационной безопасности РФ и др.).
Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:
1.Выявлен транзитивный механизм преобразования неполитических практик в политические, на основании чего доказано, что в политической жизни имеет место процесс политизации одних общественных отношений и обратный ему процесс деполитизации других. Выявлены причины, определена природа и установлены направления политизации общественных отношений.
2.Уточнено определение политизации религии, определены его сущностные характеристики, выяснены причины, по которым происходит политизация религии, а также дана классификация религий, представленных в мировом политическом пространстве.
З.В итоге анализа теоретических и практических аспектов политизации ислама в условиях современного глобализирующегося мира определены ведущие направления развития политической мысли в современном исламе; дана интерпретация политическому исламу; показан характер современной интерпретации исламистской догматики.
4.Доказано, что ислам является одним из базовых факторов динамики политических отношений на Северном Кавказе, который формирует особую среду политического взаимодействия, испытывающую на себе влияние не только межрелигиозных, но и, прежде всего, внутриисламских отношений, обусловленных распространением в регионе радикальной деятельности исламизма.
5.0пределен механизм политизации ислама на Северном Кавказе, выделены его этапы, рассмотрены основные инструменты, позволяющие политизировать ислам в регионе и делать его эффективным средством политической борьбы.
б.Обоснована необходимость создания условий для реализации стратегии деполитизации ислама как важного фактора стабилизации политического процесса на Северном Кавказе.
15 Основные положения, выносимые на защиту:
1 .Транзитивные механизмы преобразования неполитических практик в политические находят свое отражение в структуре и динамике политического процесса. В связи с чем в общественно-политической жизни имеет место процесс политизации одних общественных отношений и обратный ему — процесс деполитизации других. Приобретение политического статуса проблемами, изначально таковым не обладавшими, означает их наивысший накал, обостренную общественную значимость и актуальность, а также неспособность субъектов принятия политико-управленческих решений справиться с ней с помощью принятых методов и практик. Специфическим критерием политического, к которому можно свести все политические действия и мотивы, является деление групп на «своих» и «чужих», «друзей» и «врагов». При этом политизация привносит в процедурные аспекты политики некий содержательный контент и тем самым наполняет рутинные политические процедуры реальным содержанием, выполняя важнейшую общественную функцию - позволяет политике и политикам оставаться актуальными и адекватными обществу. Для практического рассмотрения вопроса о политизации конкретных сфер, например религиозной, необходимо очертить круг политизирующихся проблем, обозначить субъектов политизации, осознавших свой политический интерес и характеристики этого интереса, а также подвергнуть тщательному анализу инструментарий политизации.
2.Неоднозначность, сложность и комплексность такого феномена, как религия, должна предостерегать от какого-либо упрощенного толкования ее выражения, особенно когда речь идет о приобретении политического статуса проблемами, изначально имеющими религиозную природу. Современное понимание сущности религии позволяет говорить о ней как о специфическом видении мира, не предполагающем каких-либо конкретных убеждений. Сама по себе религия не может стать непосредственной основой политического действия, для этого необходима т.н. «политическая религия», возникающая в
результате политизации обычной религии и представляющая собой ее особую форму, способную обосновывать политическое действие через апелляцию к потусторонним силам. При этом в политической религии нет ничего ущербного или неправильного. Это та же самая религия, но обернувшаяся своей политической стороной, генерацией которой является проблема неудачной модернизации западного типа. Возникающие в результате политические религии можно разделить на три типа: универсальные (всемирные); пар-тикуляристские (национально-этнические); фундаменталистские.
З.В современном мире происходит усиление политической роли ислама как во внутреннем, так и во внешнем развитии целого ряда стран. Данный процесс идет по трем генеральным направлениям, активно борющимся за усиление своего влияния на верующих: традиционализм, модернизм и исламизм. Наиболее активным вариантом выстраивания отношений ислама и политики является исламизм — политический ислам, представляющий собой антизападный и антилиберальный вариант реформизма, объясняя политические явления исключительно через события сакрального мира. Современные идеологи исламизма являются больше интерпретаторами и толкователями наследия ранних исламистов, чем оригинальными мыслителями. Концепция исламского миропорядка направлена на объединение всех мусульман в единое глобальное движение с тем, чтобы создать исламское государство (Халифат). Одним из инструментов достижения указанной цели является джихад. С начала 1990-х гг. исламизм приобрел фундаменталистский характер, для которого процесс борьбы становится важнее результата, поэтому он сегодня представлен многочисленными международными террористическими организациями, главным инструментом религиозно-политической борьбы которых стал терроризм, активно применяемый в большинстве регионах мира, в том числе и на Северном Кавказе.
4.Ислам является традиционным фактором формирования северокавказской идентичности, который в условиях религиозного возрождения стал
17 приобретать инструменталистские черты, выступая ключевым фактором динамики политических отношений. Большинство возникающих на Северном Кавказе противоречий в большей или меньшей степени носили религиозный оттенок, который, в свою очередь, определялся внутриисламской дисфункцией, обусловленной сложной структурой, неоднородностью и противоречивостью традиционного для Северного Кавказа ислама. Традиционный ислам в условиях начавшихся возрожденческих процессов оказался не готов к осознанному сопротивлению чуждому и враждебному вторжению политического ислама, который изначально подразделялся на умеренный и радикальный, но после 1999 года полностью радикализовался. Нарастающее противостояние северокавказских мусульман проходит на фоне опасного военно-политического и идеологического возбуждения ислама во всем мире, вследствие чего в регионе активнейшим образом задействуется внешний фактор. Получивший на Северном Кавказе распространение исламизм скорее отражает модернизационную тенденцию, чем возврат к неким архаическим традициям, и имеет гибридную форму: элементы классического универсалистского исламизма сочетаются в нем с фундаментализмом.
5.Механизм политизации ислама подразумевает применение определенного рода технологии, позволяющей актуализировать политическую составляющую ислама, включая его тем самым в политический процесс. Изначально процессы политизации ислама на Северном Кавказе были спровоцированы во многом утилитарными целями, направленными на решение блока социально-экономических проблем и отражали попытку справиться с процессом постсоциалистической трансформации и модернизации, но со временем они приобрели чисто религиозную основу. Технология, с помощью которой запускается механизм политизации ислама, учитывает природу самого исламизма и опирается главным образом на два инструмента: пропаганду теологии (идеологической доктрины исламизма) и ее практическое воплощение (религиозно-политическую деятельность). Идеологический инструмент
18 политизации ислама включает в себя методику мобилизации социально-политической активности адепта в политическом исламе, а также своеобразную методику аргументации религиозных текстов. В качестве наиболее применяемого практического инструмента политизации ислама, основанного на современном джихаде, выступает религиозно-политический терроризм.
б.Современная российская стратегия по решению «северокавказского вопроса» не дает четкого понимания того, что из себя представляет политический ислам. При этом борьба с религиозно-политическим терроризмом синонимична борьбе с дальнейшей политизацией ислама. Для стабилизации политического процесса на Северном Кавказе необходимо придерживаться стратегии деполитизации ислама. Обеспечить условия для эффективной деполитизации ислама возможно, если проводить целенаправленную государственную политику, одним из главных объектов которой будет духовно-идеологическое направление, предполагающее в свою очередь решение проблемы обеспечения духовной безопасности и выработки идеологического вектора развития страны, учитывающего традиционную религиозную специфику региона. При этом параллельно должно происходить решение социально-экономических и политических проблем. В обозримом будущем политизация ислама на Северном Кавказе и дальше будет набирать силу, оставаясь постоянно действующим внутрироссий-ским дестабилизирующим фактором политического процесса.
Теоретическая и прикладная значимость исследования. Положения и выводы диссертации вносят вклад в совершенствование концепций политизации современных религий. Выводы исследования могут быть использованы для повышения эффективности деятельности органов государственной власти и местного самоуправления Российской Федерации по обеспечению межконфессионального мира и согласия, урегулированию этноконфессио-нальных конфликтов на Северном Кавказе.
Положения и выводы работы могут быть применены в преподавании дисциплин «Политические отношения и политический процесс в современ-
19 ной России», «Государственная политика и управление», а также спецкурсов по проблемам политизации ислама, государственной конфессиональной политики, региональных политических институтов и процессов.
Апробация диссертационной работы. Результаты исследования изложены в выступлениях соискателя на круглом столе «Межконфессиональный диалог в образовательном пространстве» (Пятигорск, 2006 г.), научно-практической конференции «Молодая наука - 2008», V Международном конгрессе «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру» (Пятигорск, 2007 г.), научно-практической конференции студентов и молодых ученых «Межэтнические и этноконфессиональные отношения на Юге России: история, современность, перспективы» (2008 г.), молодежной научно-практической конференции «Народы Северного Кавказа в условиях многоязычной поликультурной и поликонфессиональной среды» (Пятигорск, 2008 г.), III Международном конгрессе «Стратегия и инновационные факторы устойчивого развития рекреационных территорий» (Пятигорск, 2008 г.), научно-практической конференции «Взаимодействие государства и религиозных конфессий в современном образовательном пространстве» (Пятигорск, 2009 г.).
По теме опубликовано 16 научных работ, общим объемом 6,4 п.л., в том числе две статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, определенных Высшей аттестационной комиссией Минобрнауки РФ.
Диссертация обсуждена, одобрена и рекомендована к защите по специальности 23.00.02. — Политические институты, процессы и технологии на заседании кафедры политологии, социологии и теологии Пятигорского государственного лингвистического университета.
Структура диссертационного исследования. Работа состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения и библиографического списка. Структура работы обусловлена целью и задачами исследования, а также реализует проблемно-логический принцип.
«Неполитические» факторы политического процесса как объект научного анализа
Для понимания специфики современного политического процесса приобретают актуальность новые ракурсы политологических исследований. Одним из них является исследование механизмов преобразования неполитических практик в политические. В условиях глобализации именно подобные транзитивные механизмы часто определяют динамические параметры политических отношений, а также выступают факторами трансформации элементов политической системы. Для того, чтобы разобраться в сути обозначенного явления, представляется важным начать настоящее исследование с уточнения понятия «политический процесс».
В современной научной литературе существует несколько подходов к интерпретации категории «политический процесс». Первый подход, «структурно-функциональный», связан с именами Т.Парсонса и Р.Мертона. В его рамках политический процесс понимается как динамическое интегральное изменение политической жизни какого-либо общества, заключающее в себе воспроизводство компонентов его политической системы (институтов и функций, механизмов действия, адаптации и сохранения и т.п.), а также определённые перемены в состоянии политической системы, обеспечивающие цикл её воспроизводства (становление, функционирование, развитие). Второй подход условно можно назвать «поведенческим» (Ч.Мэрриам, Г.Лассуэл, Дж.Кетлин). В его рамках политический процесс рассматривается как совокупная политическая активность социальных и политических субъектов, реализующих свои цели и интересы как деятельность, направленную на завоевание и использование власти. Третий подход в политической науке получил название «конфликтный» и связан с такими именами, как Р.Дарендорф и
Л.Козер. В рамках данного направления политический процесс понимается как явная или латентная борьба (противостояние, конфликт, а также соглашение и сотрудничество) за контроль над средствами властвования и управления обществом, характеризующаяся определённой расстановкой и соотношением социально-политических сил.
Можно выделить и так называемый концептуальный подход к политическому процессу. Суть его состоит в понимании процесса как хода развития политических явлений, связанных с совокупностью видов политической деятельности, субъектов взаимоотношений между ними, складывающихся под влиянием внутренних и внешних факторов. Своеобразным развитием данного подхода является концепция польского политолога А.Фальминского. Он рассматривает политический процесс как следствие ситуаций, выступающих в данном обществе на определённом отрезке времени, или как передвижение форм интеграции целого по специфической «оси» исторического времени, образуемой объективно и субъективно детерминированным прошлым и определенно идейными перспективами и объективными начальными условиями будущего1.
По нашему мнению, ни один из приведённых подходов к политическому процессу не только не противоречит другим, но, более того, все они дополняют друг друга, подчеркивая тем самым мультипарадигмальный характер современной политологии. Тем не менее в своей работе мы будем руководствоваться определением, предложенным Г.В.Косовым, которое наиболее применительно к изучаемой нами проблеме, а также позволит в краткой формулировке интегрировать все рассмотренные выше концепции. Под политическим процессом Г.Косов понимает функциональное проявление политической системы (трансформацию её элементов), связанное с ситуацией «конфликт-консенсус»2. Ключевым моментом данного определения является си 22 туация «конфликт-консенсус» (ситуация роста политической нестабильности), затрагивающая политическую систему, что функционально проявляется в трансформации её элементов . Породить ситуацию политической нестабильности могут различные факторы, в том числе и неполитические, но получившие статус политических проблем, например: этнические, экологические, экономические, религиозные. В связи с чем можно говорить об этнопо-литическом, экополитическом, религиозно-политическом и т.п. процессах.
Ситуация, когда те или иные проблемы получают особо острое, актуальное звучание, а другие, напротив, деактуализируются, теряют свою остроту, для политической сферы всегда была и остается имманентной. При этом проблемы, обретающие политическую актуальность или теряющие ее, не берутся из ниоткуда, из «безвоздушного» пространства, и не исчезают бесследно. Следовательно, можно предположить, что в политику эти проблемы привносятся из иных сфер жизни общества (социальной, экономической, культурной), и в них же «выдавливаются». Таким образом, мы можем, вероятно, говорить о том, что имеет место процесс политизации общественных отношений и обратный ему — процесс деполитизации.
Ислам как базовый фактор динамики политических отношений на Северном Кавказе
При описании наиболее значимого общественно-политического феномена, каковым на Северном Кавказе по праву можно считать ислам («исламский фактор»), серьезное внимание привлекает сам процесс его самореализации, т.е. то, какие силы и действия являются практическим воплощением этого фактора в динамике складывающегося здесь политического процесса. Начать данное рассмотрение представляется обоснованным с определения природы северокавказской групповой аффилиации, позволяющей формировать местные групповые агрегации, в свою очередь, выступающие первичными субъектами политических отношений.
По мнению авторитетного исламоведа А.Малашенко1, ислам на Северном Кавказе является одним из главных факторов, формирующих местную идентичность, воздействующих как на мировоззрение индивида, так и этнического социума. Признавая культурное многообразие северокавказских этносов, следует все же принимать во внимание их «общую этничность, ту сложную смесь менталитета и культуры, которая не только характеризует какой-либо народ, но и объединяет его, и отличает от всех других сообществ»". Признание этой общей этничности позволяет говорить о северокавказской идентичности и об общем влиянии на нее ислама.
С самого начала исламская идентичность взаимодействовала и «соперничала» с идентичностью этнической, и это соперничество не выявило победителя. В советские годы власть воспринимала обе идентичности как единое целое, что иногда сводилось к отождествлению этнических, языческих или просто светских традиций с исламскими. Правда, начиная с 70-х годов на Северном Кавказе предпринимались неоднократные, но, как оказалось, тщетные попытки «развести народные обычаи с религиозными обрядами» и даже противопоставить их друг другу. И уж совсем несостоятельными оказались попытки заменить эти обряды на искусственно создававшиеся советские.
Хотя Советская власть и вела определенное наступление на официальный ислам в виде зарегистрированных мечетей и имамов, разрушения религиозной сферы жизни, произведенные в исламе, некорректно сравнивать с тем, что происходило в отношении православия. Как указывает Равиль Гай-нутдин, ислам не требует мечети, а имамом может быть любой подготовленный мусульманин . Для совершения православных таинств обязательно нужен священник, в определенных случаях - епископ, а главное христианское таинство - Евхаристия — может осуществляться только в церкви. Поэтому ели для мусульман закрытие мечети и арест имама означали организацию подпольной мечети, для православных ликвидация церкви и арест священника (а особенно — епископа, потому что только епископ может рукоположить новых священников) были религиозной катастрофой.
Власти не предпринимали действии по закрытию неофициальных мечетей, а на низовом уровне - поддерживали их, выделяя помещения или вы-плачивая зарплату служителям ислама . С одной стороны, это, безусловно,, объяснялось тем, что, как пишет Р.Гайнутдин, «КПСС и Советское государство верно оценивали уровень религиозности среди мусульман, отношение населения к исламу, и не решались идти на шаги, могущие вызвать открытое недовольство своими действиями»3. С другой стороны, приведенное объяснение выглядит не полным. Советское государство, например, пошло на проведение коллективизации, невзирая на недовольство крестьян и периодические восстания. Очевидно, что не только страх перед «исламским ответом» удерживал власти от уничтожения неофициальных исламских структур.
Влияние ислама на формирование идентичности северокавказского общества существенно возросло в 90-е годы. В наибольшей степени это было характерно для чеченцев, ингушей, этносов Дагестана, а также карачаевцев и балкарцев. По разным экспертным оценкам, число тех, кто считал себя верующим в ранний постсоветский период в Дагестане, колебалось в пределах от 81% до 95 %1. Подобный показатель религиозности среди чеченцев в 1995г. составлял 97%, среди ингушей - 95%, среди карачаевцев - 88%2. При этом этническая идентичность также не теряла своего значения, что нашло отражение в ее тесной взаимосвязи с религиозной: «чеченец — это в первую очередь чеченец-мусульманин, ибо чеченская идентичность сегодня немыслима вне контекста исламской традиции. Приведенное соображение справедливо и для других северокавказских этносов»3.
Ныне «... активное возрождение на Северном Кавказе традиционных социальных институтов свидетельствует о тяготении северокавказских структур к прошлому. ...Все возрождающиеся обычаи, традиции, праздники имеют, как правило, религиозный характер, определяемый синтезом православия или мусульманства с местными верованиями»4. Однако на этом фоне ислам все-таки выделяется хотя бы в силу своей большей социальной и политической ангажированности.
Деполитизация ислама как основа стабилизации политического процесса на Северном Кавказе
В процессе исследования установлено, что одним из ключевых факторов, способных серьезно дестабилизировать ход развития политического процесса на Северном Кавказе, является исламизм, или политический ислам, появившийся в регионе главным образом в последние два десятилетия в результате активизации процессов политизации ислама, имеющего как объективные, так и субъективные причины, а также внутренние и внешнеполитические источники. Об актуальности данной проблемы свидетельствуют и официальные выступления Президента РФ Д.А.Медведева, который за последние два года неоднократно поднимал вопрос о необходимости стабилизировать политическую жизнь на Северном Кавказе, отличительной особенностью которой стал набирающий с 1990-х гг. силу религиозно-политический экстремизм и терроризм. Актуальность вызова подтверждается и созданием в начале 2010г. Северо-Кавказского федерального округа.
О том, что ситуация на Северном Кавказе действительно является самой серьезной на сегодняшний день внутриполитической проблемой страны, Д.Медведев говорил в своем ежегодном послании Федеральному Собранию (12 ноября 2009 года). Несколько ранее (9 июня 2009 г. в г. Махачкале) данная проблема обсуждалась на расширенном заседании Совета безопасности «О мерах по устранению угроз национальной безопасности Российской Федерации на территории Южного федерального округа», а также на Совещании «О мерах по стабилизации социально-политической обстановки и нейтрализации террористических экстремистских угроз в Северо-Кавказском регионе» (19 августа 2009 г. в г. Ставрополе).
В последовавшей за этим (сентябрь 2009 г.) своей программной статье «Россия, вперед!», Д.Медведев, поднимая вопрос о террористической угрозе для Северного Кавказа, приходит к следующим выводам: «Конечно, эти преступления совершаются при поддержке международных бандгрупп. Но давайте признаем: ситуация не была бы настолько острой, если бы социально-экономическое развитие юга России было по-настоящему результативным». Этот же тезис нашел отражение и в итоговом тексте президентского послания: «Очевидно, что истоки многих проблем прежде всего в экономической отсталости и отсутствии у большинства живущих в этом регионе людей нормальных жизненных перспектив. Скажем откровенно, уровень коррупции, насилия, клановости в северокавказских республиках беспрецедентен. Поэтому решению социально-экономических проблем граждан мы будем уделять первоочередное внимание. ...Мы будем вести непримиримую борьбу с международным терроризмом, будем уничтожать бандитов. ...И дальше будем к этому обращаться». Собственно говоря, второе ежегодное послание Медведева (в «кавказской» его части) опиралось на тезисы всех его предыдущих публичных выступлений, начиная с махачкалинского и ставропольского совещания и заканчивая программной статьей.
Анализируя представленную Президентом РФ российскую стратегию по решению «северокавказского вопроса», известный политолог С.Маркедонов пишет: «Нельзя не заметить, что при отсутствии четких политико-идеологических ориентиров (и команды, которая могла бы их внятно формулировать) Медведев повторяет заблуждения и стереотипы предшественников. Во-первых, это относится к пониманию террористической угрозы.
Лейтмотивом всех выступлений третьего президента РФ (включая и его ежегодное послание) является идентификация террористов как бандитов. Между тем, терроризм — это практика политически мотивированного, а не криминального насилия. ... странно — продолжает политолог — не видеть разницы между организаторами ограблений инкассаторов или «великими, комбинаторами», с одной стороны, и защитниками сепаратистских или исламистских проектов - с другой. Как бы мы ни относились к Доку Умарову и его соратникам, следует признать: они ставят своей приоритетной целью не банальную наживу, а изменение социальной и политической реальности на Северном Кавказе. От признания данного факта устремления Умарова и Ко не становятся благородными или выгодными России. Но адекватное признание мотивов, движущих противниками нашей страны, важно по прагматическим соображениям. Оно позволяет адекватно выстраивать северокавказскую стратегию РФ, которая грешит своей однобокостью»1.
Оценка, высказанная С.Маркедоновым, представляется нам небезосновательной. Нельзя забывать, что в случае религиозно мотивированного терроризма речь не идет о том, что террористы используют религию для оправдания своекорыстных насильственных действий (это особенно очевидно в случаях террористов-самоубийц). Поэтому антитеррористическая пропаганда не должна строиться на всяческом затушевывании религиозных устремлений террористов, а интерпретация их действий сводиться к сугубо корыстным мотивам. Террористов объявляют «зомбированными», психически больными. Квинтэссенцию подобной точки зрения выразил в одном из интервью Р.Силантьев (тогда - исполнительный секретарь Межрелигиозного совета России): «люди завербованы сектами, мечтающими о мировом господстве. «Исламские» террористы весьма обижены на всех, кто не хочет жить во «всемирном халифате» и препятствует его созданию. Дайте им власть над миром - и можете спать спокойно. Этих людей надо лечить, если, конечно, есть такая возможность. Но поскольку идет война и такой возможности обычно не представляется, у государств не остается никакого выбора, кроме как их уничтожать» . Позиция предельно ясна, но она заводит борьбу с терроризмом в тупик: уничтожая одних террористов, власти провоцируют волну возмущения, в результате которой вербуются новые исполнители терактов.
В кампании по дискредитации терроризма обычно вставляют слово и официальные религиозные лидеры. Их стремление связано с желанием отмежеваться от религиозно мотивированных актов насилия. Они боятся, что от преследования религиозных террористов власти могут перейти к преследованию религии вообще (ведь нельзя провести точную границу между «нормальной» религиозностью и религиозным фанатизмом). Обычно аргументы сторонников этого подхода укладываются в одну фразу: «терроризм не имеет религии». Однако у отрицания связи между религией и терроризмом есть недостаток: оно не позволяет понять причины терроризма, а значит - положить ему конец. Отказывая религиозным террористам в чистоте намерений, мы приходим к абсурдному мнению, что террористы совершают акты насилия по непонятным причинам, а потом придумывают им оправдания2.
