Содержание к диссертации
Введение
1. Политические элиты: теоретические аспекты исследования субъектности в политических процессах 22
1.1. Сущность и атрибутивные признаки субъектности элит в современных политических процессах 22
1.2. Политические факторы функционирования политических элит современности 49
1.3. Управление политическими процессами как направление деятельности политических элит: основные компоненты 70
2. Роль политических элит России в управлении политическими процессами на Северном Кавказе 91
2.1. Ресурсы влияния и стратегии элит в политических процессах на Северном Кавказе 91
2.2. Конфликты в управляющих взаимодействиях политических элит в республиках Северного Кавказа 117
2.3. Технологии стабилизации политических процессов на Северном Кавказе в деятельности политических элит России 141
Заключение 166
Библиографический список 175
Приложение 206
- Сущность и атрибутивные признаки субъектности элит в современных политических процессах
- Управление политическими процессами как направление деятельности политических элит: основные компоненты
- Конфликты в управляющих взаимодействиях политических элит в республиках Северного Кавказа
- Технологии стабилизации политических процессов на Северном Кавказе в деятельности политических элит России
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Политические процессы в современной Российской Федерации многовекторны. Они сочетают центростремительные и центробежные тенденции, импульсы модернизации и традиционализма, созидания и деструктивности. Для прикладных политологических исследований приоритетным является выявление и характеристика целенаправленной деятельности субъектов политического процесса, прежде всего – высокостатусных, влияющих на общую направленность политики. В системе субъектов политики особенно важна роль политических элит, обладающих ресурсами власти и влияния, легитимностью в обществе, определяющих цели и методы управления политическими процессами.
В научной литературе сложились дискуссионные точки зрения на роль российских элит в политических процессах. Эти оценки обусловлены как идеологическими предпочтениями исследователей, так и наличием альтернативных подходов в оценке роли элит, сопряженных с выполнением их властных функций, принятием и реализацией политических решений.
Полагаем, что объективная научная оценка политических элит требует выявить их реальный статус в российском обществе, раскрыть ресурсную базу власти элит и стратегии их политической активности, определить алгоритмы политико-управляющей функции, достижения и противоречия в регулировании конфликтов.
В программных предвыборных статьях Президента Российской Федерации В.В. Путина особое внимание уделено упрочению демократии, социальной справедливости, обеспечению более высокого уровня национальной безопасности, оптимизации государственной этнополитики. Успешность решения этих фундаментальных вопросов развития во многом зависит от эффективности политических элит. Они призваны обеспечить прочную стабилизацию федеративной государственности России, создание условий достойной жизни всех российских граждан.
Решение этих задач особенно важно для республик Северного Кавказа. В макрорегионе проявляется высокая степень традиционализма политических институтов и практик, полиэтничности, социокультурного и конфессионального многообразия, экономической и социальной депрессивности, что в сочетании с деструктивным влиянием экстремизма и геополитических конкурентов России обостряет затяжные конфликты. Учет этих факторов в управлении политическими процессами крайне необходим для деятельности правящих элит как федерального, так и регионального уровней.
Изложенные аспекты теоретического и прикладного характера свидетельствуют о необходимости всестороннего и глубокого анализа политических элит современной России в качестве субъекта управления политическими процессами (на материалах республик Северного Кавказа).
Степень научной разработанности проблемы. Концептуальное оформление элитологии состоялось в конце XIX–начале XX века в работах итальянских социологов В. Парето и Г. Моски. Основные направления теории элит разрабатывали Г. Лассуэлл, К. Мангейм, Р. Миллс, И. Шумпетер и др. Необходимо отметить концептуальное значение работ таких исследователей, как Р. Арон, А. Бентли, Т. Дай, Р. Даль, Г. О’ Доннелл, Л. Зиглер, Р. Миллс, Р. Михельс, Дж. Сартори, Ф. Шмиттер. В них выявлены политические ресурсы влияния элит, взаимодействие бизнес- и политических элит, состав российских элит и механизмы их рекрутирования и их роль в политических процессах.
Теоретико-методологическая база исследований российских элит расширена благодаря работам Г.К. Ашина, М.Н. Афанасьева, И.В Куколева, В.В. Радаева и других авторов. Исследования стратификации постсоветских властвующих элит выявляют статусные позиции, каналы рекрутирования, ротация элит, мобильность, ресурсы политического и экономического влияния (О.В. Крыштановская, В.В. Радаев, А.В. Дука и др.).
Исследования аспектов политической деятельности элит России явились предметом внимания многих политологов. Изучению политической деятельности элит на региональном уровне посвящены работы О.В. Гаман-Голутвиной, В.Г. Игнатова, Н.Ю. Лапиной, В.П. Мохова, А.В. Понеделкова, А.М. Старостина, А.Е. Чириковой и др. В них дан обстоятельный анализ строения, институционализации, активности политических элит в регионе.
Результаты анализа тенденций участия элит в региональных политических процессах представлены в сборнике статей под редакцией К. Мацузато. Накоплен значительный эвристический потенциал в работах Д.В. Бадовского, С.И. Барзилова, А.К. Магомедова, А.Ю. Шутова, Н.Ю. Лапиной, А.Г. Чернышова, А.Е. Чириковой и т.д.
Осуществляются системные исследования, сочетающие теоретический анализ на основе подходов мировой политической науки с знанием российских особенностей элит. В ряду них, прежде всего, следует упомянуть монографию Ж.Т. Тощенко «Этнократия: история и современность (социологические очерки)». Автор раскрывает суть феномена в теоретическом аспекте, но приводит примеры деятельности элит по мобилизации этнического фактора для достижения политических целей. Более прикладной характер носит анализ этнократических тенденций в строении и политике элит, проделанный В.А. Ачкасовым. Современные политические процессы, особенно на региональном и местном уровнях, характеризуются многообразием функций элит, своеобразием их взаимодействий, ярко проявляющихся в полиэтничных сообществах.
Политический процесс в качестве типа общественного развития теоретически осмысливается в работах С. Хантингтона, А. Пшеворски, Д. Растоу, Л. Пая, Ш. Эйзенштадта и др. Субъектно-деятельностный подход к политическим процессам разработан усилиями Дж. Коулмэн, Ф Шмиттера, других политологов и социологов. Субнациональный (региональный) уровень политических процессов, в т.ч. – в полиэтничных сообществах специально исследован в работах К. Мацузато, Дж. Агнью, У. Изарда, а на материалах современной России – усилиями В.Я. Гельмана, Р.Ф. Туровского, А.В. Дахина и других политологов.
Политические процессы на Северном Кавказе постсоветского периода осмысливаются в монографиях Г.С. Денисовой, Л.Л. Хоперской, В.А. Авксентева, А.Н. Смирнова, А.К. Алиева, Ю.В. Васильева. Новой формой анализа политических процессов стал «Атлас социально-политических проблем, угроз и рисков Юга России», выпускаемый Южным научным центром РАН (г. Ростов-на-Дону) с 2006 г. в виде продолжающегося издания.
Важным направлением анализа политических процессов на Северном Кавказе стала конфликтология. Важнейшие исследования политической региональной и этнической конфликтности на Северном Кавказе создали А.В. Дмитриев, В.А. Авксентьев, В.М. Юрченко, В.В. Черноус, М.В. Савва. Сформировались научные школы политической конфликтологии в Южном научном центре РАН и Южном федеральном университете (г. Ростов-на-Дону), Кубанском государственном университете (г. Краснодар), Ставропольском государственном университете.
Системные работы о направленности, задачах и методах политического управления в полиэтничных регионах создали В.И. Мукомель, Н.Ф. Бугай и А.М. Гонов, В.Д. Дзидзоев. Методы конструктивного управления конфликтами на Северном Кавказе разрабатываются в публикациях В.Х. Акаева, В.А. Самедова, М.А. Аствацатуровой, Э.Т. Майборода, М.И. Цапко.
Проблемы урегулирования политического кризиса в Чечне и миростроительства освещаются в работах А.В. Малашенко, А.А. Кадырова, С.В. Ушакова, Э.Ф. Шарафутдиновой. Политический процесс в Дагестане исследуется в геополитическом аспекте З.А. Махуловой, в конфессиональном измерении - Э.Ф. Кисриевым, Д.В. Макаровым, В.О. Бобровниковым. Системный анализ политического процесса в Дагестане провели К. Мацузато и М.-Р. Ибрагимов, А.-Н. З. Дибиров.
Политические процессы в Северной Осетии и Ингушетии рассматриваются, чаще всего, в ракурсе долгосрочного этнополитического конфликта и его урегулирования. Таковы работы А.Г. Здравомыслова, А.А. Цуциева, Б.У. Костоева, В.А. Соловьева, Х.В. Дзуцева. Исследование институциональных и ресурсных аспектов политических процессов применительно к этим республикам лишь начинается в работах Т.Н. Литвиновой, Б.Г. Койбаева и Ю.В.Усовой.
Управление политическими процессами в республиках Северо-Западного Кавказа изучено неравномерно. На материалах Кабардино-Балкарии выполнена диссертация Е.В. Уметовой, статья М.В. Радомской. Относительно детальнее проанализирован этнополитический конфликт в Карачаево-Черкесии в работах Е.А. Щербина, А.Х. Ерижевой, Е.В. Кратова. Политический процесс в Адыгее исследован, более всего, в институциональном аспекте формирования органов власти (публикации Т.М. Поляковой, Р.Х. Хунагова, Р.Г. Хаджибиекова). Этнополитические аспекты управления, в т.ч. роль элит в регулировании конфликтов, освещены в статьях О.М. Цветкова, М.В. Саввы, А. Шхачевой.
Таким образом, степень научной разработанности темы характеризуется наличием профессиональных исследовательских школ элитологии в РФ, постепенной специализацией знаний. Вместе с тем, исследования федеральных, региональных и этнополитических элит современной России, политических процессов и конфликтов субнационального уровня подчас ведутся изолированно друг от друга. Только начинается анализ политических функций полномочных представителей Президента РФ в Южном и Северо-Кавказском федеральных округах. Недостаточно изучена управляющая деятельность региональных и этнополитических элит в конфликтах, редко сравнивается стабилизационный и дестабилизационный потенциал политических элит в регулировании конфликтов на Северном Кавказе. Названные аспекты обусловили выбор проблемы диссертационного исследования.
Объект диссертационного исследования – политические элиты современной России.
Предмет диссертационного исследования – роль политических элит современной России в качестве субъекта управления политическими процессами на Северном Кавказе.
Хронологические рамки исследования – с 2000 по 2012 гг. Выбор рамок работы связан с периодом укрепления российского федеративного государства, что серьезным образом изменило взаимодействия федеральных и региональных элит, трансформировало цели управления политическими процессами.
Географические рамки исследования включают в себя субъекты Российской Федерации, расположенные на Северном Кавказе и близкие по социокультурным, экономическим, политическим условиям субъектности политических элит. К ним относятся республики Дагестан, Чечня, Ингушетия, Северная Осетия-Алания, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия и Адыгея. Исследование проводится на взаимосвязанных территориальных уровнях строения политических элит – федеральном, макрорегиональном (федеральные округа) и региональном (субъекты РФ).
Цель диссертационного исследования – выявить роль политических элит современной России в качестве субъекта управления политическими процессами на Северном Кавказе (2000-2012 гг.).
Для достижения цели необходимо решить следующие взаимосвязанные задачи исследования:
- определить сущность и атрибутивные признаки субъектности элит в современных политических процессах;
- раскрыть факторы функционирования политических элит;
- выявить основные компоненты управления политическими процессами как направления деятельности современных политических элит;
- установить ресурсы влияния и стратегии активности российских элит в политических процессах на Северном Кавказе;
- определить причины, тип и динамику политических конфликтов в управляющих взаимодействиях элит в республиках Северного Кавказа;
- разработать технологии стабилизации политических процессов на Северном Кавказе в деятельности элит России, сопряженные с профилактикой противодействия радикализму, экстремизму и терроризму.
Теоретико-методологическая основа исследования включает в себя два уровня: общенаучные принципы и подходы анализа, а также методы политической науки.
В работе применялись общенаучные принципы историзма и диалектики. Особое значение для решения задач исследования имел системный подход, предполагающий единство, взаимосвязь и специализацию элементов деятельности политических элит. Системный подход позволяет изучать политические элиты не изолированно, а в качестве одного из высокостатусных субъектов политического процесса. Структурно-функциональный метод важен для установления статуса, ролей и функций политических элит в управлении политическими процессами. Сравнительный метод применялся в двух измерениях: кросс-темпоральном (раскрытие особенностей и общих параметров элит на различных этапах политических процессов), а также кросс-территориальном (сравнения элит различных уровней политического пространства и однопорядковых – в республиках Северного Кавказа). Данные методы позволяют интерпретировать деятельность элит в современном политическом процессе аргументированно.
Исследование выполнено в рамках элитологической парадигмы политической науки (Г. Моска, В. Парето, М. Вебер). Автор отдает предпочтение репутационному подходу к исследованию элит, что позволяет более глубоко и корректно выявить неформальные ресурсы и практики элит, их латентные функции в политическом управлении. В диссертации применен также нормативный неоинституционализм (по Дж. Марчу и Й. Олсену). Это дало возможность различать формально-правовые и неформальные практики политического властвования элит, установить влияние неформальных этнократических и патрон-клиентарных отношений на систему элит в северокавказских республиках.
На уровне прикладных методик использовались методы анализа документов, вторичного анализа социологических данных, а также количественные процедуры изучения состава элит. Особую роль для решения задач исследования имели опубликованные материалы лонгитюдного экспертного опроса, проводимого Южным научным центром РАН (г. Ростов-на-Дону) со специалистами-конфликтологами в 2007-2011 гг.
Эмпирическая база исследования включает в себя:
Нормативно-правовые акты (Конституция РФ и федеральные законы, «Стратегия социально-экономического развития России», «Стратегия национальной безопасности РФ на период до 2020 года», Программа «О мерах по реализации концепции государственной национальной политики Российской Федерации», программы развития федеральных округов, например, «Стратегия социально-экономического развития Северо-Кавказского федерального округа до 2025 года». Кроме того, важное значение имеют Указы Президента РФ, Постановления Правительства РФ.
Анализ законодательных и нормативно-правовых актов (Конституции Российской Федерации и конституций республик-субъектов РФ, федеральных законов, концепций национальной политики, законов и подзаконных актов республик Северного Кавказа) позволяет осмыслить идеологическую и нормативную основы политического управления, выявить противоречия и лакуны в регламентации управления.
Публикации периодической печати, в которых освещается деятельность федеральной и региональной политической элиты России (газет «Известия», «Российская газета», «Независимая газета», «Южный репортер», а также журналов «Коммерсант-власть», «Эксперт» и др. за период с 2000 по август 2012 гг.). Анализ публикаций в газетах и журналах, сети Интернет дал обширную информацию о составе региональных политических элит, о методиках урегулирования конфликтов на Северном Кавказе. Наряду с федеральными изданиями («Российская газета», «Независимая газета», «Советская Россия», «Коммерсант-власть») представляет интерес региональная пресса (газеты «Южный федеральный», «Северный Кавказ»). Отличается информативностью сайт информационного агентства «Регнум».
Анкетные социологические исследования таких фондов, как Фонд «Общественное мнение», ВЦИОМ, «Левада-Центр», Южный научный центр РАН, Северо-Кавказская академия государственной службы. Они дают представление о восприятии проблем управления политическими процессами на Северном Кавказе как в массовом, так и профессиональном сознании.
4. Изучались официальные сайты законодательной и исполнительной власти России, Президента РФ, Председателя Правительства РФ, политических партий, сайты информационных агентств и экспертно-аналитических структур.
5. Анализировались опубликованные интервью экспертов-конфликтологов, оказывающих влияние на процесс принятия политических решений.
6. Исследование итогов переписей населения 1989, 2002 и 2010 гг., ежегодных материалов о социально-экономическом развитии регионов России позволяет установить динамику ресурсной базы политических процессов, параметры факторов политической стабилизации и угроз региональной безопасности на Северном Кавказе.
7. Изучение выступлений политических лидеров (Президента Российской Федерации, Председателя Правительства РФ, председателей палат Федерального Собрания РФ, полномочных представителей Президента РФ по Южному и Северо-Кавказскому федеральным округам, президентов республик Северного Кавказа и др.) дало возможность оценить интересы и стратегии высокостатусных субъектов политики.
Научная новизна диссертации определяется следующими основными исследовательскими результатами работы:
- определены сущность и атрибутивные признаки субъектности элит в современных политических процессах;
- раскрыты факторы функционирования современных политических элит;
- выявлены основные компоненты управления политическими процессами как направления деятельности современных политических элит;
- установлены ресурсы влияния и стратегии активности российских элит в политических процессах на Северном Кавказе;
- определены причины, тип и динамику политических конфликтов в управляющих взаимодействиях элит в республиках Северного Кавказа;
- разработаны технологии стабилизации политических процессов на Северном Кавказе в деятельности элит России, сопряженные с профилактикой противодействия радикализму, экстремизму и терроризму.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту.
Политическая элита определена в качестве социальной группы, являющейся субъектом подготовки и принятия важнейших стратегических решений в сфере политики. Политическая элита представляет собой группу, которая достигла самого высокого политического статуса. Это привилегированная, политически господствующая группа лиц, занимающих руководящие позиции в общественных институтах и непосредственно влияющих на принятие властных решений в обществе. Составляя меньшинство в обществе, политическая элита располагает значительными ресурсами власти, влияния и финансирования, способными транслировать её собственный выбор зависимых от неё рядовых граждан. Она обладает необходимыми для этого ресурсами: экономическими, политическими, административными, информационными. Элиты создают нормы, по которым вынуждены жить все слои общества, оказывают определяющее влияние на процессы принятия политических решений. Элита обеспечивает согласование интересов акторов политического процесса.
Политические факторы функционирования политических элит включают в себя принципы ее организации, модели и механизмы рекрутирования, алгоритмы деятельности. От того, как они организованы в обществе, зависит качество элит и эффективность их функционирования, их политико-властный статус. Для современной российской элиты характерно противоречивое сочетание конкурентного и номенклатурного принципов организации, преобладание гильдейской модели рекрутирования, патрон-клиентарные внутриэлитные взаимоотношения, доминирование административно-политической элиты в общей системе элит. Структурирование политических элит происходит при взаимодействии трех факторов: культурного, структурного и институционального. Культурный фактор означает легитимацию власти элиты с помощью принятых в обществе норм и ценностей, стереотипов и отношений к политике. Структурный фактор составляет организованную «рамку» элиты. Институциональный фактор связан с типом формирования формальных структур, со способами деятельности и задачами властных органов. Структура политических элит соответствует моноцентричной модели функционирования, где центром власти выступает либо административное, либо экономическое ядро. Основными видами элитных структур являются идеократическая, разделенная, фрагментированная, консенсусная. Специфика российских политических элит – в их отраслевой и территориальной гетерогенности. В федеративном государстве формирование и институционализация элит неизбежно идут на взаимосвязанных, но автономных уровнях: общегосударственном, региональном и местном. В полиэтничных регионах, особенно – республиках Северного Кавказа, этнополитическая стратификация является ведущим фактором политико-элитной диспозиции.
Политическое управление трактуется как целенаправленная деятельность субъектов политики, в т.ч. – политических элит, обладающих властными полномочиями и ресурсами, по реализации стратегического курса развития общества. Политическое управление в глобализируемом мире коренным образом трансформируется. В системе его субъектов устанавливаются координационные взаимодействия органов исполнительной власти с бизнес-структурами и неправительственными организациями. Политическое управление становится более сложным по строению. Оно включает в себя не только разработку, реализацию и контроль за исполнением политико-властных решений, но и участие граждан в проведении политического курса, независимый общественный аудит эффективности государственной политики. Механизмы политического управления играют важнейшую роль в обеспечении стабильности и развития политической системы. В иерархии современных целей политического управления следует выделить: безопасность, целостность, эффективность и устойчивость политической системы. Политическое и государственное управление представляют собой два поля управленческой деятельности, частично пересекающихся друг с другом.
Республики Северного Кавказа являются неотъемлемой частью Российской Федерации. В их политическом пространстве взаимодействуют элиты и федерального, и республиканского, и муниципального уровней. Своеобразен статус полномочных представителей Президента Российской Федерации в федеральных округах и аппарата полпредств. Они территориально ограничены в своих полномочиях на макрорегиональном уровне, но являются частью федеральной административно-политической элиты, поскольку реализуют ее политику и организационно соподчинены центру. Кроме того, в республиках Северного Кавказа нарастает роль контрэлит, руководящих внутриэтническими кланами и территориальными группами, религиозными сообществами. Рассматривается вся совокупность элит, влияющих на северокавказские политические процессы. Этнополитические элиты представляют собой этнически гомогенную социальную общность, являющуюся субъектом принятия важнейших стратегических решений, обладающую необходимым ресурсным потенциалом и лоббирующую интересы этнической группы во властных отношениях. Формирование этнополитических элит региона обусловлено историко-культурным контекстом, который определяет их теневизациию, традиционализацию и этнизацию. Этнополитические элиты Северного Кавказа сохраняют авторитарные традиции и ценности политического управления. Клановая принадлежность, этническое происхождение, протекционизм, клиентелизм, патернализм сохраняются в качестве базовых каналов рекрутирования элит, определяя специфику элитогенеза.
Конфликты в управляющих взаимодействиях политических элит в республиках северного Кавказа носят многосоставной и блоковый характер. Они могут быть классифицированы по диспозиции участников: центр - региональные вертикальные, внутриреспубликанские горизонтальные, регионально-локальные вертикальные. Конфликты в условиях СКФО имеют характер многосторонних, долгосрочных конфликтов не только интересов, но и ценностей. По причинам конфликты в республиках Северного Кавказа проявляются: экономические, социально-стратификационные, политические, этнополитические, межконфессиональные, конфликты идентичности. Влияние региональных этнополитических элит на регулирование конфликтов северокавказского сообщества противоречиво. Можно выделить такие аспекты их стабилизационного потенциала, как: осуществление стратегии политики, основанной на принципах сотрудничества, созидания мира и целостности государства, формирования общероссийской идентичности, восстановления общекультурного пространства, обеспечения консолидационной информационной политики. С другой стороны, сохранение этноклановости северокавказских сообществ в ряде случаев блокирует процессы демократизации и модернизации общества, препятствует эффективному регулированию конфликтов. Потенциал этнополитических элит в стабилизации политической ситуации на Северном Кавказе недостаточно активно реализовывается. Во многом это объясняется отсутствием стратегии регуляции политических элит в регионе со стороны федеральных элит.
Технологии стабилизации политических процессов на Северном Кавказе в деятельности политических элит России имеют целью конструктивное согласование этнических интересов на основе принципов демократии, равноправия народов и недопущения их дискриминации, сохранения целостности Российской Федерации. Политическая активность элит призвана обеспечивать условия равноправного социально-экономического и культурного развития народов, эффективно урегулировать этнополитические конфликты и обеспечивать национальную безопасность. Технологии противодействия радикальным, экстремистским проявлениям, террористической деятельности незаконных вооруженных формирований в республиках Северного Кавказа имеют особенности, связанные с активным включением в региональный политический процесс силовых структур, религиозных деятелей, мобилизацией традиционного духовенства, формированием общероссийской гражданской идентичности, организацией системы духовно-нравственного воспитания молодежи. Методы народной дипломатии в условиях традиционализма институтов и норм политики на Северном Кавказе могут дополнять усилия административных элит по оптимизации политического управления. Формами народной дипломатии выступают советы старейшин, женские, молодежные, национально-культурные, спортивные объединения. Доказали свою целесообразность консультативные Общественные советы и Общественные палаты при органах государственной власти субъектов федерации и местного самоуправления, правозащитные и миротворческие организации. Практики политического управления на Северном Кавказе должны учитывать нормы традиций и обычного права в обеспечении межэтнической толерантности и миростроительства.
Теоретическая значимость результатов исследования определяется возможностью применения полученных методологических выводов в политической элитологии, в изучении роли современных российских политических элит в политических процессах и конфликтах. Основные положения диссертации могут быть использованы при подготовке программ теоретических исследований, направленных на изучение особенностей формирования политических элит, процессов взаимодействия государства, политических элит и общества на федеральном и макрорегиональном уровнях. Результаты исследования вносят вклад в совершенствование методологической основы анализа и прогнозирования политических процессов.
Практическая значимость диссертации определяется тем, что ее результаты могут применяться для подготовки законопроектов субъектов федерации, программ политического взаимодействия субъектов политического управления, разработки политических управленческих технологий стабилизационной направленности в республиках Северного Кавказа.
Положения и выводы диссертации могут использоваться в учреждениях повышения квалификации и переподготовке управленческих кадров. Материалы исследования могут служить основой преподавания в высших учебных заведениях учебных дисциплин «Политическая элитология», «Современный политический процесс», «Государственная политика и управление», «Политический менеджмент». Материалы диссертации можно использовать при чтении спецкурсов по направлениям подготовки бакалавров «Политология» и «Конфликтология».
Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения и выводы работы изложены в выступлениях автора на 5 международных и 6 всероссийских конференциях, 2 всероссийских и 1 международном конгрессах, в том числе: на Всероссийском социологическом конгрессе (г. Москва, 2007), III Всероссийском социологическом конгрессе (г. Москва, 2008), Международной научной конференции молодых ученых, аспирантов и студентов «Ломоносов-2007» (г. Москва, 2007), Международной научной конференции молодых ученых, аспирантов и студентов «Ломоносов-2008» (г. Москва, 2008), XIV Международной конференции по разрешению конфликтов (г. Санкт-Петербург, 2006), XV Международной конференции по разрешению конфликтов (г. Санкт-Петербург, 2007), Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 85-летию Грозненского государственного нефтяного института им. М.Д. Миллионщикова (г. Грозный, 2005), Всероссийской научной конференции молодых учёных, аспирантов и студентов «Перспектива-2005» (г. Нальчик, 2005), Всероссийской научной конференции молодых учёных, аспирантов и студентов «Перспектива-2006» (г. Нальчик, 2006), Всероссийской научно-практической конференции «Наука, образование и производство» (г. Грозный, 2006), Международном научном конгрессе молодых учёных, аспирантов и студентов (г. Нальчик, 2007), Международной научной конференции посвященной 100-летию А.Г. Авторханова (г. Грозный, 2008), Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 420-летию установления добрососедских отношений между народами России и Чечни (г. Грозный, 2008).
Основные положения и выводы диссертации изложены в 21 научной публикации, в том числе – в 6 статьях, опубликованных в ведущих научных рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК при Минобрнауки РФ.
Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры политологии и политического управления ФГБОУ ВПО «Кубанский государственный университет».
Структура диссертационного исследования. Структура работы соответствует поставленным задачам и соответствует логике их решения. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения, библиографического списка и приложения.
Сущность и атрибутивные признаки субъектности элит в современных политических процессах
Совокупность субъектов политического процесса иерархически организована в зависимости от их статуса в обществе, системы выполняемых ролей и функций, авторитета и престижа. Политическое неравенство определяется различным доступом к ресурсам публичной власти и влияния, диспозициями в поле отношений господства и подчинения.
Термин «актор политики» понимается в русле субъектно-деятельностного подхода как такой субъект политического процесса, действия которого «непосредственно вызывают или косвенно влекут за собой сдвиги в базовых институтах общества (независимо от осознания этого самими субъектами)»1. В.Я. Гельман, СИ. Рыженков, М. Бри уточняют, что акторы политики располагают для успешного выполнения своей роли весомыми ресурсами, способны формулировать свои интересы и строить на их основе стратегии политического действия2.
Акторы политики, в т.ч. - социальные группы и слои, обладают совокупностью ресурсов: экономических (владение финансовыми активами, материальным имуществом); социальных (доступ к высокостатусным социальным сетям, связям, ассоциациям); престижных (репутация, авторитет, этничность и конфессия); человеческого и культурного капитала (авторитет, престиж, владение знаниями и технологиями); политических (власть, влияние, контроль над принятием общественно значимых решений); административных ресурсов (контроль над принуждением в отношении других акторов).
Ресурсный подход к стратификации субъектов политики обоснован как постструктуралистами (П. Бурдьё), так и неоинституционалистами (Дж. Коулман, В.Я. Гельман), сторонниками сетевого подхода (М. Кастельс). Ресурсы влияния определяются в качестве «атрибута, обстоятельства или блага, обладание которым увеличивает способность влияния его обладателя на других индивидов или группы» (по М. Роджерсу)1. Степень и характер обладания ресурсами характеризуют отношения публичной власти. Также уровень политического влияния актора существенно зависит от его способности мобилизовывать ресурсы ситуативно, «здесь и сейчас».
В качестве основания стратификации выделяются объем и структура ресурсов (капиталов, активов), которыми располагают индивиды и которые несводимы не только к традиционному экономическому капиталу, но и к сумме экономического, человеческого, властного капиталов. Особое внимание обращаются на то, что огромное значение приобрели новые виды ресурсов - вытекающие из характера социализации, особенностей поведения, общего уровня культуры и т.п., рассматривавшиеся ранее только как следствие экономического статуса, а также физиологического (здоровье, возраст, пол), символического, личностного и других ресурсов.
В целом этот теоретический подход в российской политической науке заметен мало, хотя ряд ведущих социологов и экономистов уже активно его использует. Так, Т.И. Заславской проведен теоретический анализ социальной структуры современного российского общества, в качестве основного критерия социальной дифференциации общества сформулирован именно принцип учета совокупного капитала, которым располагают индивиды и группы. В составе совокупного капитала Т.И. Заславская выделяла: «а) политический (административный, бюрократический) капитал, выражающийся в объеме и значимости властных и управленческих полномочий, уровне принимаемых решений; б) экономический капитал, измеряемый масштабами собственности, владения и распоряжения материальными ресурсами, контроля над финансовыми потоками, уровнем личных доходов и семейного благосостояния: в) социальный капитал, измеряемый широтой, прочностью и престижностью социальных связей субъектов, уровнем их включенности в общественные структуры, социальные и информационные сети, богатством и насыщенностью образа жизни; г) культурный капитал, отражающий качество воспитания, уровень образования профессионализма, эрудиции, ценность жизненного опыта субъектов»1.
Несколько иной подход характеризует работы О.И. Шкаратана. Во второй половине 1990-х гг. он начал разработку ресурсно-потенциального подхода, создающего основу разделения ресурсного потенциала и капитала. О.И. Шкаратан предложил свой перечень ресурсов, которые необходимо учитывать при применении ресурсно-потенциального подхода, впервые предпринял попытку эмпирически измерить наличие видов ресурсов применительно к работающему населению России, определил наиболее адекватные этой задаче методы (построение интегральных индексов и кластерный анализ) . На основе анализа эмпирических данных О.И. Шкаратан сделал ряд важных выводов о том, что в разные периоды и в зависимости о" ситуации в месте проживания даже в одном типе общества востребованы разные компоненты ресурсного потенциала индивидов .
Особое место в развитии ресурсного подхода занимают работы В.В. Радаева . В числе основных типов капитала, определяющего неравенство, он выделил: 1) экономический; 2) физиологический, включающий здоровье, трудоспособность, наличие определенных физических качеств; 3) культурный, воплощенный в практическом знании и навыках социализации и проявляющийся в стилях жизни, нормах поведения, потребительских вкусах и т.д.);4) человеческий, обусловленный разницей полученного образования и квалификации; 5) социальный, зависящий от количества и характера социальных связей, которые могут быть мобилизованы индивидом; 6) административный, дифференцирующий по положению в организационных иерархиях в рамках корпоративной системы; 7) политический, создающий дифференцированные возможности в борьбе за ресурсы; 8) символический, возникающий из-за различий в доступе к значимой информации1.
Детальный анализ типов капитала позволил В.В. Радаеву сформулировать вывод о том, что в основе занимаемого индивидами в стратификационной системе места лежат различия в накопленном капитале; различные виды капитала только тогда могут рассматриваться в качестве таковых, когда они способны конвертироваться в экономический капитал, обеспечивая самовозрастание совокупного капитала2. Именно этот вывод дал эффективный инструмент измерения и «сведения к единому знаменателю» в ходе эмпирический исследований, на первый взгляд, несопоставимых между собой видов ресурсов.
В контексте ресурсного подхода политический процесс задает сетку статусных позиций, каждая из которых предполагает наличие не просто определенного объема совокупного ресурса, но активы определенной структуры. Затем эти позиции заполняются в зависимости от наличия в обществе соответствующих требованиям позиций людей, причем при нехватке людей с соответствующими характеристиками располагаемых ресурсов обладатели последних получают также «ренту за дефицитность» их активов. Преодоление дефицитности и, соответственно, исчезновение ренты обусловливает динамику изменения положения социальных групп и позволяет прогнозировать развитие политической структуры общества.
При ресурсном подходе речь всегда идет о вертикальной стратификации общества, но структура активов (или требований к ним со стороны позиции на социальном поле) предполагает обязательный учет горизонтальной стратификации, структуры совокупного ресурса групп даже при тождестве у них его общего объема.
Управление политическими процессами как направление деятельности политических элит: основные компоненты
В общем виде под управлением понимается способность той или иной системы сохранять свои основные параметры в условиях изменяющейся внешней среды, поддерживать со средой динамическое равновесие, самовоспроизводиться и самосовершенствоваться. Управление присуще обществу в целом как системе и всем его подсистемам. Управление в обществе связано с социальными программами субъектов управленческой деятельности. Объектом управления в данном случае выступают люди (личности и общности) в их персональном или институциональном виде. Процессуальная характеристика социального управления даёт основание выделения 5 основных управленческих функций субъекта управления: планирования, организации, руководства, контроля, регулирования.
Политико-управленческая деятельность существует не в вакууме, а в системе, во взаимодействии с другими сферами общественной жизни (экономической, социальной, социокультурной и т.д.). Эти отношения одной системы с другими могут принимать характер конфронтации или сотрудничества. Среда управленческой деятельности - это все другие системы социума. Они представляют собой активный фон политического управления, т.к. не индифферентны по отношению к тому, что происходит в сфере управления: или позитивно, или негативно влияют на управленческую деятельность1. В узком значении политическое управление определяется как воздействие на социальные процессы для достижения публично-властных целей.
Существуют различные подходы к выделению тех или иных видов управления . В зависимости от сфер общественной жизнедеятельности выделяют управление обществом в целом, экономическое управление, политическое управление, духовно-идеологическое управление. Исходя из структуры общественных отношений, выделяют управление экономическим и, соответственно, управление политическим, социальным и духовным развитием общества. По другому основанию - по характеру и объему; охватываемых управлением общественных явлений, можно назвать управление обществом, управление государством, управление отраслями, сферами народного хозяйства, управление предприятиями, организациями, учреждениями, фирмами и т.д.
Исходя из этого, мы можем рассматривать политическое управление как один из видов социального управления, имеющий свою специфику. Выявить её представляется возможным, произведя анализ дефиниций этого понятия и того круга явлений и процессов, которые оно охватывает.
Сложности, связанные с определением данной категории, объясняются, прежде всего, тем, что она связывает две близких, пересекающихся, но не равнозначных друг другу сферы деятельности — политику и управление. В общественном сознании эти два понятия зачастую смешиваются, так что любое действие «государственных людей», будь то политические лидеры или администраторы, воспринимается как относящееся к политике. Однако разграничение понятий представляет собой проблему и для научных исследований. В этой связи О.Ф. Шабров, подчёркивая наличие общей предметной сферы у политики и управления, в то же время отмечает, что «управление» - гораздо более широкая область деятельности. В свою очередь, и в политике не все можно отнести к управлению. Таким образом, существует область пересечения предметов теории управления и политической науки1.
Политическое управление важно отличать как от политики, так и от управления, хотя провести четкую грань между указанными явлениями не просто. Политическое управление представляет собой сферу взаимоперехода политики в управление и обратно, область корректировки проводимой политики и принятых управленческих решений под действием конкретных обстоятельств и условий их реализации, включая диалог с обществом: учет позиций заинтересованных политических и социальных сил, вовлеченных в этот процесс. На практике оно выступает как необходимое опосредствующее звено между политикой и управлением, образует особый (средний) уровень властно-управленческой иерархии, препятствующий разрыву между народом и властью . Особое значение для политического управление имеет наличие развитых коммуникаций, обеспечивающих наличие обратной связи между субъектами и объектами управления, функционирование в обществе соответствующих механизмов .
Если исходить из того, что политическое управление включает в себя вертикальные, субъект-объектные связи в политике, то верным кажется утверждение, что политическое управление есть единство, с одной стороны, прямого воздействия политического субъекта на объект политической власти, и, с другой стороны, реакции объекта, политической обратной связи. Однако политико-управленческие процессы нельзя сводить к отношениям господства и подчинения, рассматривая их лишь как реализацию политической воли субъекта. При таком понимании политического управления за его пределами в политике остается совокупность горизонтальных связей, т.е. отношения, не содержащие подчинения, власти. Это отношения между партиями, политическими лидерами, СМИ, государством и партиями, в той, разумеется, мере, в которой реализованы политические свободы. Поэтому политическое управление правомерно рассматривать и как особую форму управленческой деятельности по регулированию политического процесса, согласованию разноплановых интересов разных социальных слоев и групп2.
Объектом политического управления является общество. Особая роль политического управления связана с постановкой цели политического реформирования общества, с формированием целевых установок, их иерархизацией, с определением приоритетов развития. Целеполагание в политическом управлении становится все более многофакторным и многоплановым по мере усложнения социальных связей и взаимодействий. Возрастает стихийная компонента политической динамики. Это объективная тенденция, подчеркивающая изменение роли человека как субъекта политической деятельности. Анализ политического управления не может быть полным, если не учитываются особенности и характер субъектов управления.
В качестве субъектов политического управления сегодня политологи выделяют: политические элиты; органы государственной власти и местного самоуправления, не занимающиеся непосредственно политическим управлением, но участвующие в нём; политические партии и общественные объединения, СМИ; организации, официально не связанные с политикой, но влияющие на политическое управление - армию, конфессии, предпринимательские структуры. Все эти акторы могут быть спроецированы на деятельность, поняты как ее воплощение, продукт и результат1. По мере развития демократических механизмов, институтов гражданского общества круг активных участников политико-управленческих процессов расширяется, их отношения становятся более сложными и многоуровневыми. Поэтому в сфере политического управления большое значение приобретают способы выявления интересов различных акторов и особенностей их реализации. Процесс политического управления не может быть сведён к оформлению и исполнению различного рода государственных приказов и распоряжений. Следует также учитывать наличие в обществе механизмов и процессов самоорганизации и самоуправления, действие которых может создавать определённые противоречия с устремлениями институционализированных субъектов политического управления.
Раскрытие роли политического управления в системе политических отношений обусловливается выделением его общих и специальных функций . К первому типу относятся:
1. Аналитическая функция, включающая в себя выявление и системное рассмотрение политической проблемы, прогнозирование сценариев развития анализируемого явления, определение наиболее желаемого вектора развития.
2. Целеполагающая (планирующая) функция, подразумевающая постановку и обоснование целей политической деятельности и путей их достижения. Цели формируют идеальное предвосхищение результатов деятельности, имея нормативное, структурное, мотивационное и ряд других значений. При этом цели могут иметь не только рациональный, но и иррациональный характер.
3. Ресурсно-регулирующая функция, связанная с такими факторами, как необходимый объём политических, информационных, временных, финансовых, кадровых, экономических и иных ресурсов, приоритеты в их использовании.
Конфликты в управляющих взаимодействиях политических элит в республиках Северного Кавказа
Исследователи все больше концентрируют свое внимание на выявлении, осмыслении конфликтогенных факторов, вызывающих и обостряющих конфликтные ситуации в управленческих взаимоотношениях политических элит. Внимание уделяется тем факторам, которые ведут к принуждению и насилию, разъединяющих и противопоставляющих участников политики, на раскрытии дестабилизирующих и деструктивных последствий действия этих факторов1. Элитологи сосредотачиваются на обосновании возможных мер по приданию политическим конфликтам конвенциальных форм, содействующих обеспечению мирного сотрудничества.
Для конфликтологического анализа ситуации необходимо сосредоточить внимание на проблемах выработки и реализации политики в регионах, поскольку именно с ней связаны основные и наиболее острые деструктивные и дисфункциональные социальные напряжения и конфликтные ситуации во взаимодействии региональных политических элит как с населением, так и между собой, и с общероссийскими элитами .
Как отмечает известный специалист в области политической конфликтологии А.В. Глухова, одной из главных примет политической жизни России последнего времени стали структурно-институциональные конфликты в регионах. Под ними автор имеет в виду противоборство различных институтов и уровней власти, главным образом, между законодательными и исполнительными органами власти, региональными структурами и институтами федеральной власти в регионах, между органами власти и местным самоуправлением. По ее оценке, в последнее время число таких конфликтов нарастает . Их причинами, как правило, становятся: борьба за разделение предметов ведения и круга полномочий между органами государственной власти центра и регионов, за распределение бюджетных средств между ними; необоснованные переделки уставов, положений, структур управления, перенос сроков выборов глав исполнительной власти регионов и местного самоуправления; низкая политическая и правовая культура конкурирующих группировок элиты и т.д. Весьма важную дезинтегрирующую роль играет и субъективная заинтересованность федеральных властных структур в поддержке или ослаблении определенных группировок в структуре региональных и местных властей, поддержка мэров крупных городов в их борьбе против областных администраций и т.п.
В этническом, религиозном и геополитическом отношениях Северный Кавказ является самым сложным макрорегионом России, где проживают представители более ста этнических групп, которые исповедуют христианство, ислам, буддизм и иудаизм. На этом фоне высока опасность проявления политических противоречий.
Тормозящими консолидацию общества факторами являются неразвитая производственная экономическая база, сырьевая экономика, медленно складывающиеся профессиональные рыночные отношения, и, как следствие, низкий уровень благосостояния большинства жителей, социальные проблемы. Социальная неудовлетворенность, дифференциация порождают процесс размежевания между различными этническими группами населения, разобщают общество, снижают уровень доверия власти. Беспокойство вызывает отношение населения к обеспечению государством основных прав и свобод личности.
Политологи обращают внимание на то, что этническая характеристика при формировании политической элиты - только внешняя форма, в которую облекаются объединения, выстроенные по другому основанию: экономическим интересам, бизнесу. Доступ в эти объединения оказывается крайне затрудненным и обеспечивается кровнородственными связями, на которых выстраиваются деловые отношения. Экономические связи строятся по линии структуры родоплеменного общества, а не чисто этнической линии. И этот феномен не является специфичным для республик Северного Кавказа. Напротив, он зафиксирован в трудах антропологов еще при изучении становления независимости в ряде африканских стран1.
Это не значит, что в кланово-племенную группировку входят представители только одной этногруппы, но им принадлежат в ней доминирующие роли и они определяют «правила игры», т.е. способы решения задач. Организованность бизнеса по этому, отнюдь не гражданскому, принципу позволяет эффективно по только реализовать экономические устремления, по и оказывать значимое «влияние на официальных лиц посредством неформальных связей».
Межклановые противоречия проявляются в системе отношений этнополитических элит, которые вызывают потребность в мобилизации этногруппы на поддержку того или иного лидера или функционера. При этом межклановые разногласия остаются в тени и не попадают в поле общественного внимания. В видимом же спектре эти противоречия проявляются как межэтнические. Кланы осуществляют раздел территории региона на сферы влияния («подконтрольные зоны»). Поскольку представители численно доминирующих этнических групп в советской системе традиционно выступали опорой центральной власти и контролировали основные рычаги исполнительной власти на местах, постольку сегодняшние кланы, доминирующие в республиках, формировались из их среды (хотя и не являются «чисто» этническими).
Становятся очевидными обособление и автономизация поля политики от экономических и социальных интересов подконтрольного власти населения: власть борется только за свои интересы, т. е. интересы тех, кто устроился во власти; властные рычаги используются в частных целях.
Этнократизм в сфере экономики проявляется также и в этническом протекционизме, в поощрении «национального предпринимательства», в выдаче льготных кредитов, лицензий и других привилегий представителям «своей» буржуазии1. Политика этнического протекционизма не гнушается поддержкой теневых экономических структур, оформившихся по национальному признаку. Кроме того, политика экономического протекционизма нацелена на перераспределение экономических, финансовых и материальных ресурсов в пользу «своих» предпринимателей, бизнесменов, других участников рыночных отношений.
Необходимо уточнить, что обособление политического поля совсем не означает отказа политиков от роли представителей интересов тех или иных групп или нации в целом, апелляции к высшим идеологическим ценностям и смыслам.
Борьба этнических элит за власть, которая прикрывается интересами автохтонного народа, в реальности имеет экономическую мотивацию — перераспределение собственности и блокирование участия в этом процессе широких масс. Подогреваемые межэтнические противоречия позволяют использовать этномобилизационные технологии для проведения в законодательные органы власти представителей этнополитических элит и создать условия для этнизации исполнительных органов власти.
Влияние экономики регионов на стратегии политики региональных элит представляется двойственным. Наличие в регионе рентабельных отраслей создает спрос и подталкивает элиты к поиску обоснований политики региональной идентичности: на внешнем рынке - с целью извлечения ренты, и на внутреннем - с целью ее перераспределения в свою пользу. Вместе с тем этот фактор увеличивает и предложение, провоцируя экономических акторов к автономному выходу не только на внешний, но и на внутренний политический рынок. Напротив, дефицит экономических ресурсов также может стимулировать попытки элит восполнить его, в том числе и политикой региональной идентичности.
Технологии стабилизации политических процессов на Северном Кавказе в деятельности политических элит России
Под технологией обычно понимается система последовательных процедурно стандартизированных контролируемых действий (операций), осуществляемых ради достижения заранее определенной цели и пригодных для воспроизводства. Политической технологией является технология, применяемая для достижения политических целей. Структура политической технологии предполагает планирование, организацию, мотивацию, контроль, оценку, реализованные в определенный период времени.
Как отмечает СМ. Маркедонов, сохранение хрупкого политического и управленческого баланса на основе этнического представительства стало дагестанским управленческим ноу-хау, весьма далеким от лучших образцов демократии, но самой демократичной системой из всех возможных в республике «здесь и сейчас». В постсоветском Дагестане укоренилось представление о коллегиальной форме правления (даже урезанной) как о барьере для монополизации власти и собственности одной этнической группой1. Такая система, при всех её недостатках (усиление традиционализма, закрепление клановости в управлении и др.) позволила сохранить относительную стабильность в республике в сложных условиях.
В начале XXI столетия развитие политических процессов вступило в новую фазу. В отличие от 1990-х гг., когда основные параметры жизни провинций задавались внутренними факторами, в настоящее время они все в большей степени определяются факторами внешними, которые по отношению к регионам и их властям выступают в качестве новых ограничений. С 2000 г. федеральная власть приступила к реформе, цель которой состоит в рецентрализации России (в бюджетной, экономической, политической сферах) и повышении управляемости субъектами федерации. Реформа ослабила позиции региональной элиты, лишила региональных руководителей статуса политиков общефедерального масштаба. Изменения происходили не только по линии «центр-регионы». Они затронули основные политические институты и главных акторов политического уровня.
Существенную роль сыграло создание в 2000 г. Южного федерального округа. Полпредство стало гораздо более значимым актором в политике региона, нежели прежние представители президента в отдельных субъектах. Началась планомерная работа по исправлению законодательства субъектов федерации в тех частях, где оно не соответствовало федеральному. В частности, в субъектах Юга России были изменены нормативные акты, имевшие этнодискриминационный характер. Были внесены изменения в закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации»1 в части, касающейся ответственности органов власти субъектов за нарушение конституции и федерального законодательства. В соответствии с этим законом президент получил право после соответствующего предупреждения, обращения в суд, через принятие закона Государственной Думой распустить законодательный орган субъекта, своим указом отрешить от должности высшее должностное лицо последнего. Были также внесены изменения в налоговое и бюджетное законодательство, позволившие упорядочить поступление налогов и изменившие их распределение между федеральным бюджетом и бюджетами субъектов РФ.
Федеральный центр прилагает значительные усилия по ограничению самостоятельности региональных элит, политическому урегулированию конфликтов. В частности, наряду с контртеррористической операцией предпринимаются шаги по политическому урегулированию конфликта в Чеченской Республике (была принята концепция «чеченизации» конфликта, постепенной передаче функций по его урегулированию в руки местной элиты, противостоящей сепаратизму). Принятие Конституции ЧР, выборы нового руководства в ней позволили отказаться от особого режима управления (временной администрации).
После введения нового порядка замещения должности руководителя субъекта федерации в системах политического управления региона нарастают тенденции «вертикализации». В связи с отменой прямых выборов глав субъектов они попали в гораздо более тесную зависимость от президентской власти . Это означает, что главы субъектов вынуждены в большей степени ориентироваться на интересы федеральной элиты, а не граждан субъекта. Кроме того, возрастает роль «закулисных» факторов политики, увеличивается вероятность конфликтов между этническими элитами и кланами по поводу власти и собственности (подобные конфликты происходят в Карачаево-Черкессии, Дагестане2). Расширяется использование «административного ресурса», во многом подменяющего политические механизмы управления. Падает уровень реальной конкурентности на выборах, органы местного самоуправления не имеют реальной самостоятельности.
В политическом пространстве увеличивается роль партии «Единая Россия», к которой принадлежит большинство высших руководителей субъектов. В данном случае мы сталкиваемся с механизмом, противоположным по направленности по отношению к традиционным для партийного представительства: региональное отделение ЕР является не столько каналом политического продвижения новичков (хотя это тоже имеет место), сколько инструментом упрочения позиций влиятельных политиков и предпринимателей, укрепления их связей в структурах федеральной власти. Происходит взаимовыгодный обмен ресурсами: высокопоставленные региональные политики и предприниматели используют свое положение для содействия «партии власти» на местах, обретая тем самым поддержку со стороны федерального центра.
Особенность современного элитогенеза - увеличение влияния силовых элементов, а также рост представительства в элите информационных структур. В целом наблюдаемые изменения в конфигурации политических элит связаны с завершением периода революционной романтики и прагматизацией политического управления.
Смысл построения властной «вертикали» заключается в налаживании взаимных отношений между региональными группами и их федеральными патронами, а также формировании механизма обязательств. Политика федерального центра означает поддержку групп элиты, демонстрирующих к нему лояльность1.
На наш взгляд, ориентиры модернизации систем политического управления на Северном Кавказе, как и в стране в целом, были обозначены в программной статье тогдашнего Президента РФ Д.А. Медведева: «Политическая система России также будет предельно открытой, гибкой и внутренне сложной»2.
Проблемы в регионе, находящиеся в сфере политического управления, хорошо известны на федеральном уровне. Их сформулировал в своём докладе Президенту РФ тогдашний полпред в ЮФО Д.Н. Козак (т.н. «записка Козака»). Положение в экономике и политике региона оценивалось Козаком как катастрофическое (речь шла, в первую очередь, о республиках). Упоминались проблемы: коррупция, клановость, паралич власти и социальный кризис. В политической части экспертного заключения делался вывод об угрозе распада северокавказских субъектов и их отделении от России3. Исходя из перечня проблем, поднятого Д.Н. Козаком, можно заключить, что федеральная власть достаточно хорошо видит наиболее слабые места в системах политического управления субъектов РФ. Остановимся на мерах, предпринимаемые для улучшения ситуации.
Одним из основных направлений совершенствования политического управления стала административная реформа. Как показал анализ материалов Южного федерального округа (материалы представлены на интернет-сайтах), региональные проекты направлены в основном на разработку и внедрение административных регламентов и стандартов государственных услуг (36,5%), на внедрение механизмов управления по результатам (18%), разработку антикоррупционных программ (9,4%).
