Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1 ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОММУНИКАЦИЯ КАК КОММУНИКАТИВНАЯ
КОМПОНЕНТА ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА 27
1.1. Понятие коммуникации 28
1.2. Политическая коммуникация: общая характеристика феномена 35
1.3. Признаки политической коммуникации как коммуникативной основы политического процесса 48
1.3.1. Специфика политического общения 48
1.3.2. Понятие политически значимой информации 57
1.3.3. Акторы политической коммуникации 63
1.4. Особенности современной политической коммуникации 70
ГЛАВА 2 ПОЛИТИЧЕСКОЕ МАНИПУЛИРОВАНИЕ: ЯЗЫКОВАЯ ОСНОВА 84
2.1. Манипулирование как разновидность политического воздействия 84
2.1.1. Феномен манипулирования 84
2.1.2. Политическое манипулирование 95
2.1.3. Мифологизация как основа манипулирования 98
2.1.4. Зоны реализации манипуляций 105
2.1.5. Технологии манипулирования 108
2.2. Языковое манипулирование и политическая коммуникация 115
2.2.1. Языковое манипулирование: основа и сферы применения 115
2.2.2. Приемы лингвополитического манипулирования 123
2.3. Политическое манипулирование и языковая картина мира 132
ГЛАВА3 ЯЗЫК РАЗЛИЧНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕЖИМОВ 151
3.1. Политический язык и политический дискурс 159
3.1.1. Содержание термина "политический язык " 159
3.1.2. Политический дискурс: дефиниции и подходы 164
3.2. Язык и тоталитарная политическая система 177
3.2.1. Об исследованиях политического языка советского периода 178
3.2.2. Характерные черты языкового функционирования при тоталитарном режиме 184
3.3. Язык и демократическая политическая система 199
3.3.1. Отличительные черты политической коммуникации при демократическом режиме 200
3.3.2. Особенности языкового функционирования в демократическом обществе 207
ГЛАВА 4 СОСТАВЛЯЮЩИЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА И ЯЗЫК 224
4.1. Структура манипуляционного процесса и основные лингвостратегии
4.2. Лингвистические средства политического манипулирования 239
4.3. Язык и политический конфликт 275
4.3.1. Языковая основа конфликта 276
4.3.2. Военный конфликт: поляризация дискурса и лингвотехнологии 283
4.3.3. Анализ лингвистических ресурсов политического манипулирования 294
4.4. Террористическая угроза как фактор политической коммуникации 306
4.4.1. Язык политических обращений в контексте антитеррористической кампании 308
4.4.2. Контрастивный анализ президентских обращений в контексте антитеррористической кампании 325
ГЛАВА 5 ЯЗЫК КАК ОБЪЕКТ ПОЛИТИЧЕСКОГО МАНИПУЛИРОВАНИЯ 333
5.1. Язык как монитор глобализации 333
5.1.1. Глобализация с лингвистической точки зрения 334
5.1.2. Социально-политическая ситуация в России: языковой аспект 340
5.1.3. Глобаллингвизм как прогнозируемое лингвополитическое явление 361
5.2. Язык как политический актор виртуального пространства 365
5.2.1. Современная стратификация коммуникативного пространства 3 66
5.2.1. Специфика виртуального существования языков 368
5.2.3. Глобаллингвизм и конкуренция языков в Интернете 372
5.2.4. Преимущества виртуального существования языков 3 75
5.3. Языковая безопасность 378
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 399
Приложение 409
Список использованных источников и литературы 415
Введение к работе
Проблемы языкового функционирования занимают все большее место в кругу новых гуманитарных дисциплин. Понимание того, что любое общение предполагает в качестве основной вербальную форму, заставляет исследователей любых общественных процессов обращать внимание на языковую составляющую этих феноменов.
Ряд гуманитарных наук (политологию, социологию, лингвистику, психологию) объединяет общий объект научного исследования - это совокупность коммуникативных актов, действий и реакций на эти акты. Каждую из наук интересует в этом объекте определенная составляющая коммуникативного процесса в целом. Для лингвиста - это система средств выражения, вербальные механизмы коммуникации. Для психолога - сам процесс коммуникации. Для политолога - роль различных компонентов власти в политической коммуникации, их цели и задачи. Каждый из этих специалистов строит свои модели политической коммуникации, каждый определяет свои пути анализа объекта, которые складываются объективно в зависимости от точки зрения науки на объект, от тех конкретных задач, которые стоят перед данной наукой в этот момент. Однако на современном этапе все более широко проводятся междисциплинарные исследования, позволяющие уйти от «плоского», одномерного восприятия изучаемого явления. Специалисты заявляют, что «нет «стыков границ наук», ибо нет «границ наук». Творческая деятельность ученого протекает не в «рамках той или иной дисциплины или науки», а в иной системе членения знания -в рамках «проблемной ситуации». «Проблемная ситуация» - вот
классификационная единица современного научного знания (если уж непременно желать классифицировать)» .
Политика - коллективная, сложно организованная, целенаправленная деятельность, которая нуждается в массовой коммуникации между государством и гражданами, между отдельными представителями власти и отдельными гражданами. С развитием государства и усложнением общего политического процесса усиливается манипуляционное начало в политической коммуникации. Наблюдаемое на рубеже XX и XXI вв. интенсивное развитие коммуникационных технологий значительно облегчило производство и распространение социально значимой информации и привело к формированию глобального информационного пространства, в которое оказались вовлечены целые сообщества, политические, экономические, религиозные и культурные институты. Современные технические средства коммуникации, передавая неведомые ранее объемы информации миллионам людей, оказывают существенное воздействие на сферы их труда, быта, досуга, политической жизни, диктуют им образцы поведения, отражают и формируют общественное мнение.
Можно оптимистически утверждать, что по своей объективной природе новые коммуникационные технологии должны способствовать демократизации всех сторон общественной жизни, однако в силу не менее объективно существующей неравномерности доступа к источникам информации было бы ошибочным отрицать реальную возможность концентрации управления информационными потоками в руках достаточно узкого круга лиц, ставящих перед собой задачу направленного воздействия на массовое сознание или манипулирования им в политических целях. С этой точки зрения феномен коммуникации и ее
Степанов Ю.С. Предисловие к книге: Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М., 1999, с. 7
лингвистическая составляющая представляют очевидный интерес для политологов. Коммуникация в сфере политики, или политическая коммуникация, подобно любым другим коммуникационным актам, может преследовать три цели: передачу информации, изменение мнения, изменение поведения информируемых, однако ключевым в этом процессе, несомненно, является изменение поведения, поскольку именно оно составляет стержень властно-управленческих отношений в обществе. Соответственно, использование СМК и контроль над содержанием передаваемых сообщений становится в информационном обществе одним из обязательных условий для удержания, осуществления, а в необходимых случаях и завоевания власти.
Научное осмысление происходящих изменений возможно только в рамках междисциплинарных исследований, поскольку необходимо иметь четкое представление обо всех факторах (собственно политических, языковых, социально-экономических, социокультурных, этнических, религиозных и иных), определяющих политическую коммуникативную ситуацию.
В центре политологических исследований находится главный субъект общественно-исторического процесса - человек. Политическая лингвистика последних лет также все больше внимания уделяет человеческому фактору при рассмотрении и анализе языковых явлений и процессов. Антропологический подход позволяет состыковать названные дисциплины, высветив эту составляющую как объединяющее начало двух гуманитарных наук.
Актуальность темы определяется назревшей необходимостью теоретического осмысления ряда проблем, которые - несмотря на интенсивное развитие лингвополитических исследований в отечественном научном дискурсе - не получили должного освещения. Итак, актуальность
диссертационной работы имеет академическое и практически-политическое измерение.
Во-первых, большинство политологов и политических аналитиков признает, что человечество вступило в принципиально новую эпоху - в эпоху постиндустриального общества, которая существенно влияет на характер политической коммуникации, на механизмы лингвистической рефлексии общего политического процесса во всей его многомерности. Знание теоретической природы политической коммуникации позволяет структурировать сам процесс манипулирования и судить о возможной реакции со стороны объекта воздействия.
Во-вторых, происходит усиление манипуляционного начала в современном политическом процессе, активизируется применение лингвистических технологий в политической практике для достижения политических целей, что делает необходимым анализ закономерностей использования языкового потенциала в различных политических условиях. Важно изучить, как меняется характер коммуникативной основы политического процесса в современных условиях и как, в связи с этим, меняется лингвистический аппарат применяемых технологий. Помимо этого, важным с теоретической точки зрения является обоснование корреляции между течением политической жизни в обществе и лингвистическими механизмами, задействованными в рефлексии политической действительности.
В-третьих, особого внимания требуют практически не изученные языковые механизмы имплицитной передачи политических смыслов, являющиеся основным способом конструирования политической реальности, что на данный момент становится все более очевидным. В связи с этим явной оказывается недостаточная разработанность методологических вопросов, связанных с ролью языка как средства, среды
и объекта политики. Особую актуальность приобретает манипулятивный аспект этой проблемы.
В-четвертых, работа является актуальной именно для современной научной парадигмы, поскольку взаимопроникновение различных гуманитарных областей науки, а также общий объект наблюдений делают необходимыми междисциплинарные исследования и комбинированный подход к явлениям. Это позволяет обогатить практическое исследование применением политологических и лингвистических теорий и методов к изучению данного феномена.
В-пятых, качественный анализ необходим для решения прогностических задач и моделирования использования манипулятивных технологий в политической практике для получения желаемого воздействия, а также для отслеживания примененных приемов манипулирования.
Наконец, социальным заказом для начала политико-лингвистических наблюдений стали малорезультативные попытки освободить политический процесс от манипуляций с использованием языковых ресурсов.
Степень изученности проблемы. В политическом дискурсе гуманитарные науки способны выявить факты манипулирования, но не могут отменить сам феномен, поскольку область применения манипулятивных лингвотехнологий является в то же время полем активной политической борьбы. Сама комплексная проблема использования лингвистических технологий в политическом манипулировании распадается на две составляющие, тесно связанные, но до сего времени изучаемые отдельно: политологическую (политический процесс, политическая коммуникация, политические акторы) и лингвистическую (политический язык, политические тексты, лингвистические стратегии, лингвистические ресурсы). Работы по комбинированной проблематике практически отсутствуют.
Доктрины и развитые теории манипуляции сознанием сложились в XX веке. Зародившись на Западе, идея манипулятивного управления массами проявилась в учении А. Грамши, рассматривающего человека общественного, а не отдельную личность. Истоки концепции манипулирования можно найти и в учении о психоанализе 3. Фрейда. Особенно бурное развитие идеи управления сознанием получили в рамках бихевиоризма. В США основные понятия психоанализа начал приспосабливать для целей рекламы Э. Дихтер. По мнению многих западных исследователей, манипулирование человеком стало закономерным, неизбежным (Г. Франке, К. Ясперс, Г. Шишков). Данное положение вещей - «либеральный тоталитаризм» - активно критиковалось представителями нонконформистского течения, такими как Р. Барт, Г. Маркузе, Ги Дебор. Однако, несмотря на достаточно долгую историю использования самого термина "манипулирование", по-прежнему существует проблема его непротиворечивого определения. Кроме того, что нет глубокого осмысления термина, также отсутствуют и работы, рассматривающие явление системно. Исследователи либо рассматривают отдельные жанры политических текстов (А.Н. Баранов, Д. Б. Гудков, С. Ю. Данилов, Л. В. Енина, М. В. Китайгородская), либо анализируют политический язык (или язык СМИ) в его лингвистическом аспекте (О. И. Воробьева, М.В. Горбаневский, О.Н. Григорьева, В.З. Демьянков, Е. В. Какорина, А. А. Каслова, В.Г. Костомаров и др.).
Политологические работы в русле данной проблемы анализируют, в основном, коммуникацию как таковую, причем первоначально интерес вызывает теория коммуникаций, базирующаяся на кибернетических разработках Н.Винера. Общим проблемам теории коммуникации посвящены работы известных зарубежных исследователей (Г. Лассуэлла, Р. Брэддока, М. Дефлера, Ж.-М. Коттре, П. Лазарсфельда, Л. Пая, К. Дойча, И. Бордевика и Б. ван Кама). В зарубежной и отечественной науке
проанализировано понятие политической коммуникации и выявлены ее сущностные характеристики (К. Синне, P.M. Перлофф, Б.Макнайр, Л.Пай, М.Ю. Гончаров, М.Н. Грачев, М.В. Ильин, М.С. Вершинин, В.Л. Иноземцев, В.В. Латынов, А.И. Соловьев, Т.М. Дридзе). Отдельные стороны политической коммуникации являются предметом рассмотрения в монографиях М.С. Вершинина, В.И. Кравченко, A.M. Цуладзе, особенности современной политической коммуникации выводятся в работах Ф. Уэбстера, И. ван Куиленбурга, Д. Маккуэйла, М. Эдельмана, Ж. Бодрийяра, Г. Дебора. Косвенно проблему манипулирования затрагивают работы, посвященные информационным коммуникациям (А.В. Борков, А.Д. Пароятникова, И.А. Федякин), информационным технологиям (Д.Г. Балуев, О.А. Колобов, В. Лисичкин, Л. Шелепин, С. Лисовский, В. Евстафьев) и информационной безопасности (О.А. Колобов, И.Н. Курносов, О.Финько, А.С. Макарычев, А.А. Сергунин, М.И. Рыхтик). Заслуживают особого внимания опубликованные в последние годы работы М.Г. Анохина, А.В. Дмитриева, Б.З. Докторова, А.И. Кулика, В.В. Латынова, Д.А. Ненашева, Б.В. Овчинникова, М.Ю. Павлютенковой, Д.Н. Пескова, В. Юдаева, И.Г. Яковлева и А.В. Чугунова, где рассматриваются возможности и перспективы использования новейших информационных технологий и Интернета в политической сфере.
Лингвистические аспекты теории коммуникации освещены в работах Дж. Остина, Дж. Лакоффа, Дж.Р. Серля, Г.П. Грайса, Е.В. Падучевой, Т.В. Булыгиной, А.Д. Шмелева, Е.С. Кубряковой, Е.В. Клюева и др.
Проблемам использования языка в политике уделяли большое внимание Р. Блакар, А. Вежбицкая, Н. Хомский, Д. Болинджер, О. Фельдман, П.Серио, Т. Ван Дейк, Р. Водак, Н. Фэйрклоф, Г. Лакофф, Ч. Осгуд, С. Силберстейн, Ф. Фом, Дж. Янг и др. Полезными при рассмотрении языка в роли объекта манипулирования были работы по языковой политике, в особенности Р. Бейли, Д. Кристла, Р. Филлипсона,
Дж. Ричардсона, В.М. Алпатова и др. В отечественной лингвистике изучением политического языка советского и постсоветского периода занимались Е.А. Земская, А.Г. Алтунян, О.И. Воробьева, М.В. Китайгородская, А.Д. Шмелев, Л.К. Граудина, Е.И. Шейгал, В.И. Желвис, Ю.Н. Караулов, Г.И. Гусейнов, Т.Н. Ушакова, Н.Д. Павлова, О.С. Иссерс, А.Н. Баранов, Б. Сарнов, В.М. Сергеев, К.В. Сергеев, М.В. Ильин. Кроме того, речи политиков и их воздействие на общественное сознание анализировали Е.Б. Шестопал, В.Н. Базылев, О.Е. Белкина, Т.Н. Дорожкина, А.К. Михальская, И.М. Бусыгина, Т.Н. Пищева. Важными для данного исследования оказались работы по риторике и ораторскому искусству (Л.К. Граудина, СИ. Виноградов, А. А. Ворожбитова, М.Ю. Гончаров, О. Л. Дмитриева, Г.Г. Хазагеров, К. Бредемайер) как уделяющие внимание эффекту воздействия на аудиторию.
Отдавая должное значительной исследовательской работе, проделанной отечественными и зарубежными учеными в области теоретического изучения и осмысления процессов манипулятивного воздействия в сфере политики, следует отметить, что этот аспект политического процесса пока еще не стал объектом комплексных теоретико-методологических исследований. Научный поиск в основном ведется по нескольким смежным, но недостаточно связанным между собой направлениям; при этом изучаются лишь отдельные стороны политико-коммуникационных процессов и явлений, их частные аспекты. Можно сказать, что новые подходы пока не сложились, и данная работа в определенной мере призвана заполнить образовавшуюся лакуну.
Объект и предмет исследования.
Объектом исследования является лингвистическая составляющая политического процесса. Предмет исследования - лингвистические технологии как средство политического воздействия и часть политического процесса.
Цель и задачи исследования. Целью диссертации является изучение лингвистической компоненты политического процесса, определение сущностных характеристик манипулятивных технологий. Для достижения данной цели необходимо решить следующие исследовательские задачи.
Определить место данной проблемы в контексте других проблем политологии.
Изучить взгляды специалистов и экспертов на проблему манипулирования.
Выявить основные черты современной политической коммуникации и особенности языкового функционирования в политической сфере.
Описать связь общего политического процесса и процесса языкового манипулирования, характер зависимости.
Создать структурную модель лингвоманипуляционного процесса.
Предложить комбинированные исследовательские методики, позволяющие анализировать текст с высокой степенью верификации результатов.
Выявить лингвистические средства, применяемые для реализации манипуляционных стратегий в политической сфере и систематизировать их.
Классифицировать лингвотехнологии политического дискурса с точки зрения агрессивности/ неагрессивности.
Продемонстрировать возможности использования лингвотехнологии для продуцирования политического текста с заданными интенциями и прогнозируемым восприятием.
Методология и методы исследования. Для решения заявленной проблемы использовался достаточно широкий спектр общенаучных, политологических, лингвистических и других методов.
Методологической основой диссертации являются:
общенаучные теоретические положения о системности сложных общественных явлений;
аксиологический подход к изучению и творческому использованию отечественного и зарубежного опыта наблюдения за политической коммуникацией;
идеи взаимосвязанности и взаимообусловленности политических, социальных, лингвистических и иных факторов, определяющих рефлексию политической реальности;
комплексное рассмотрение механизмов воздействия для выявления специфических характеристик лингвистической составляющей политического процесса.
Теоретической базой работы послужили антропоцентричные теории менталитета, языковой картины мира, языковой личности политика.
Из общенаучных методов в диссертации применялись анализ и синтез, индукция и дедукция, исторический и логический методы, классификация. Эти методы позволяют анализировать предмет по частям и воссоздавать целостное представление о нем; делать умозаключения от частного к общему и наоборот; изучать процессы и явления в их временном развитии и реконструировать их внутреннюю логику; упорядочивать и систематизировать факты. Они помогают представить политический процесс как цикличную политическую коммуникацию и применительно к ней говорить о лингвоманипуляционном процессе.
Из политологических методов был полезен «кейз-стадиз», то есть
изучение на типичном примере. Он оказался необходимым для того, чтобы
в конкретной политической ситуации на конкретном текстовом материале
рассмотреть лингвистическое обеспечение политического
манипулирования.
Для первичной обработки содержательной стороны политических текстов применялся контент-анализ, позволивший успешно справиться с
прикладными задачами. Учитывая объемный текстовый материал, необходимый для анализа процесса политического манипулирования, было решено использовать дискурсивный метод, активно применяемый в политологии с 90-х годов. Поскольку общий политический процесс, в котором «живут и работают» лингвистические манипуляционные технологии, очень сложен и неоднороден, дискурсивный подход помог определить роль и взаимодействие составляющих политического процесса.
В работе использовались методы лингвистического анализа материала: диахронический (явление в динамике развития), синхронический (временной срез для одного явления или для совокупности явлений), лингво-статистический метод (подсчет словоупотреблений). Методика анализа языковых манипуляционных стратегий имела интерпретативный характер (определение значения стратегии и средств их выражения). Применялись также методики моделирования (схематизации), семантического анализа, анализа словарных дефиниций, контрастивного анализа, интерпретации текста с элементами стилистического анализа и др.
Источниками для исследования послужили официальные документы, отражающие языковую политику; материалы информационно-аналитического характера; интервью по проблемам языковой политики, опубликованные в печати.
Материалы, использованные при написании работы, можно разделить на следующие группы: теоретические работы исследователей из разных областей гуманитарного знания; работы, ставшие результатом практических исследований; справочные материалы; политические тексты, послужившие предметом исследования.
Первая группа работ позволила составить представление о существующих подходах к изучению политического манипулирования, об имеющихся типологиях лингвотехнологий, об актуальных проблемах*
теории манипулирования. Поскольку для установления теоретических
основ политическая наука активно заимствовала многие базовые
категории: "коммуникация", "система", "процесс", "дискурс",
"технология" и др., сохранить ясность и логичность рассуждений позволил возврат к истокам актуальной научной терминологии в работах психологов, лингвистов, кибернетиков.
Работы, ставшие результатом практических исследований, дали возможность составить представление о существующих методиках анализа изучаемого явления, о некоторых результатах проведенных наблюдений и закономерностях функционирования языка в условиях политической коммуникации. Эмпирические исследования специалистов в области политологии, лингвистики, психологии, социологии позволили представить манипуляцию как многомерное явление и оценить его потенциал и спрогнозировать активизацию использования лингвотехнологий в политическом дискурсе.
Справочные и статистические материалы дали возможность верифицировать промежуточные результаты наблюдений. Политические тексты сформировали эмпирическую основу исследования.
Характеристика эмпирической базы исследования. Особую группу материалов представляют политические тексты, обследованные с целью выявления лингвистических средств, применяемых для реализации манипулятивных стратегий в политической сфере. Материал исследования отбирался в ходе фронтального анализа печатных СМИ (газеты «Известия», «Комсомольская правда», «Коммерсант», «Аргументы и факты», «Новая газета», «Независимая газета», New York Times, Washington Post, Newsweek и др.), телевизионных и радиопрограмм, ток-шоу, интервью, теледебатов, материалов предвыборных кампаний. В основном, это пресса периода 1995-2005 г.г., в отдельных случаях привлекались тексты более раннего периода.
Общий корпус примеров, полученных методом частичной выборки, составил более 6,5 тыс. текстовых фрагментов. Кроме этого, на разных этапах исследования к анализу привлекались данные из лексикографических источников, справочников, научной и методической литературы.
Хронологические рамки исследования - 90-е годы - переломный период в развитии государства, политических институтов, СМИ, российского общества в целом. Прежде всего, это определенный рубеж для становления новых языковых приоритетов. Политически этот отрезок времени легко вычленяется из периода новейшей истории России и интересен тем, что политические события, происходящие в России и за рубежом, получают множественную оценку в официальных и неофициальных источниках информации, что было невозможно в доперестроечный период. Исследуемый период отличается расширением возможностей манипулирования массовым политическим сознанием в силу объективных причин. Сложное взаимодействие политических интересов различных сил в обществе, их полифония и диффузия влияют на процесс порождения политических текстов. Анализ динамики развития манипуляционного процесса дает возможность моделировать схемы применения манипуляционных стратегий и вполне достоверно судить как о мотивах применения манипуляционных тактик, так и об арсенале возможных лингвистических средств.
Новизна исследования связана с тем, что этот обычный в мировой политической практике феномен (политический процесс vs. языковое манипулирование) не получил достаточно глубокого научного освещения и комплексного политологического анализа. В диссертации впервые рассмотрены условия, причины, составляющие общий политический процесс, и во многом определяющие экстралингвистические факторы порождения текста и насыщения его манипуляционными стратегиями.
В диссертации впервые дается обзор работ по заявленной проблематике, объединяющий исследования специалистов разных научных областей. Узкоспециальное рассмотрение явления манипулирования не позволяло оценить всю сложность и противоречивость этого феномена.
Впервые в отечественной политологии предпринята попытка комплексного анализа лингвистической компоненты политического процесса с акцентом на манипулятивное начало; впервые разбирается сложный механизм языкового манипулирования, начиная со специфики политической коммуникации, в рамках которой оно осуществляется, и заканчивая собственно языковыми средствами его воплощения в политических текстах.
С методологической точки зрения, новизна работы связана с апробацией комбинированной методики анализа текста с целью выявления в нем манипуляционных стратегий, а также с попыткой учесть общий политический дискурс, определяющий появление в текстах данных стратегий. Кроме того, новым является инвентаризация лингвистических средств, использованных при манипулировании, и их классификация.
Научная новизна состоит еще и в том, что автор вводит в научный оборот значительное количество работ зарубежных лингвополитологов, в том числе и новейших, которые до сих пор не использовались в отечественной политологической литературе.
Теоретическая значимость связана с углублением и
систематизацией научных представлений о языке как базовой компоненте политического процесса и средстве манипулирования политическим сознанием. В диссертации обоснована концепция (теория) языкового манипулирования как коммуникативной деятельности имплицитно-эксплицитного характера, в основе которой лежит соотнесение применяемых лингвотехнологий с условиями осуществления
политической коммуникации, определяемыми типом политического режима. На основе предлагаемой теории выявляется, при каких условиях и каким образом поляризуется политический дискурс и возрастает вероятность манипулирования политическим сознанием. Установлено, что роль мифов и стереотипов в языковой презентации политической реальности определяется их когнитивным прототипическим статусом. Выявлена связь между понятиями «дискурс», «коммуникация» и «манипулирование». Раскрыта роль языка как инструмента, фона и объекта манипулятивных операций в политической практике. Полученные результаты являются вкладом в дальнейшее развитие антропоориентированного изучения политического языка, в лингвополитологию, теорию политической коммуникации.
Практическая значимость исследования вытекает из возможности
использования ее результатов, разработанных в диссертации
теоретических принципов и аналитических моделей при изучении
манипулирования в различных языках и политических контекстах, а также
в теоретических курсах по политологии, языковой политике, политической
риторике, политической коммуникации, спецкурсах по
лингвополитической проблематике в гуманитарных вузах. Предложенные методологические подходы и исследовательские процедуры могут найти применение при написании курсовых, дипломных и диссертационных работ.
Практическая значимость диссертации заключается еще и в том, что некоторые ее положения (например, положение о взаимосвязи политического режима и политического языка) предполагают дальнейшее изучение проблемы, демонстрируя перспективу исследования. Интересные результаты может дать применение ассоциативных методик в прогностических целях, плодотворным будет составление словарей и тезаурусов, отражающих политические реалии. Наконец, значимость
диссертации состоит в том, что ее материал позволяет оценить и распознать манипуляцию и, при желании, противостоять довлеющему воздействию со стороны адресанта (говорящего) политической коммуникации.
Достоверность выводов, сделанных в работе, обеспечивается применением комплексной методики исследования, проработанностью обширного теоретического материала по рассматриваемой проблематике, глубиной и многоаспектностью проводимого анализа, а также репрезентативным языковым материалом.
Понятийный аппарат и используемая терминология.
Понятийным стержнем работы является термин "политическая манипуляция". Политической манипуляцией называется специфический вид воздействия, имеющий целью внедрение в сознание под видом объективной информации неявного, но желательного для тех или иных политических групп содержания таким образом, чтобы у реципиента формировалось на основе данного содержания мнение, максимально близкое к требуемому. Практически все термины, используемые в работе, получают предварительно экспертную оценку и содержательно выверяются. Некоторые термины используются впервые, например, лингвополитическая система, глобаллингвизм. В этом случае новообразования получают исчерпывающую дефиницию.
В результате исследования сформулированы и выносятся на защиту следующие научные положения:
1. Являясь одним из компонентов политического процесса,
политическая коммуникация отличается от других видов взаимодействия:
1) массовым характером воспринимающей стороны, включающей
макросообщества, группы, отдельных личностей; 2) особой
содержательной значимостью передаваемой информации (политически
значимая); 3) особыми условиями реализации коммуникативного контакта (политический режим, политическая ситуация).
Цикличность политической коммуникации, на которую указывает наличие обратной связи, позволяет рассматривать ее (коммуникацию) как составляющую политического процесса, без которой сам этот процесс представляется невозможным. Вербализация политической коммуникации делает ее явной путем порождения текстов, отражающих, описывающих и объективирующих политический процесс.
Наибольший простор для манипулятивных действий предоставляет этап кодирования информации при помощи естественного языка, поскольку все необходимые политические оценки, выгодные говорящему формулировки могут быть введены в текст.
Взаимодействие является необходимым условием осуществления манипуляции. Обратная связь - необходимый компонент политической коммуникации, позволяющий верифицировать успешность осуществленной манипуляции. Особенности современной политической коммуникации: символизация взаимодействия, публичность, техническая оснащенность, театральность, упрощение - облегчают процесс манипулирования, делая его мобильным, массовым, действенным и трудноуловимым.
Рассмотрение национального менталитета и языковой картины мира политики как факторов, создающих базу манипуляционного процесса, позволяет понять логику использования определенных лингвистических приемов и механизмов. В границах языковой картины мира некоторые слова и выражения становятся политически маркированными, т.е. выражают значимые для этноса политические смыслы. Подобное национально-языковое "присвоение" политических значений составляет одну из важных составляющих манипуляции массовым сознанием.
6. Политический процесс в современном обществе сопровождается
манипуляционными явлениями различной степени интенсивности и
глубины, причем пик политических манипуляций приходится на периоды
политических кризисов, конфликтов и войн. Отсутствие адекватной
концептуальной картины происходящего, глубокого анализа
сложившегося положения дел или замалчивание его (анализа) результатов
активизирует скрытое воздействие на общественное мнение. Внешним
препятствием для манипулирования служит собственный опыт людей и
неподконтрольные власти каналы коммуникации: группы неполитического
характера, друзья, родственники.
7. Распространенное мнение, что тоталитарные общественные устройства,
предполагающие жесткий контроль, активно используют при управлении
манипулятивные приемы, а демократические режимы, признавая права и
свободы граждан, априорно ограничивают возможности для
манипулирования, в ходе исследования не подтвердилось. Корреляции
между режимами и потенциальными возможностями осуществления
массовых манипуляций в действительности носят сложный характер,
позволяющий оценить тенденции, но не жесткие соответствия.
8. В ходе проведенного исследования в качестве характерных для
тоталитарного политического дискурса были определены следующие
свойства:
Монологизация политической коммуникации: адресант осуществляет воздействие, адресат пассивен (отсутствует обратная связь).
Клишированность, ритуализованность коммуникативного поведения в границах политического дискурса.
Абсолютизация письменной формы политической речи: исчезает спонтанная речь, устные публичные выступления пишутся и выверяются.
- Обезличенность индивидуальной речи, шаблонное выражение идей и
мыслей.
9. Для демократического политического дискурса характерно:
Диалогичность политического общения: независимость общественной и политической деятельности ведет к активизации и раскрепощению участников коммуникации.
Плюрализм коммуникативного поведения людей в политической сфере общения: стратегии варьируются в зависимости от типа коммуникации, позиции и личностных характеристик участников политической коммуникации.
Развитие публичной речи: спонтанные выступления, публичное общение "вживую" (интервью, беседы, ток-шоу, публичные дискуссии, политические дебаты).
Индивидуализация политического общения: неповторимость личного стиля, уникальность выражения и оформления идей и мыслей разными людьми, увеличение числа личностных моделей общения в политическом коммуникативном пространстве. Апробация диссертации. Основные положения диссертации и
результаты проведенного исследования были представлены на ряде конференций в России и за рубежом: на XX Конгрессе преподавателей живых европейских языков (Париж, Франция, 2000); XXXIII Конгрессе американских славистов (Вашингтон, США, 2001), Конгрессе американских преподавателей славянских языков (Новый Орлеан, США, 2001); Четвертом российском конгрессе по проблемам политической регионологии (Большое Болдино, 2004); международной конференции «Язык в бизнесе и политике» (Чейпел Хилл, США 2002); российской научной конференции «"Homo Belli" - человек войны в микроистории и истории повседневности: Россия и Европа XVIII-XX вв.» (Нижний Новгород, 2000); международной научной конференции «Русский язык на
рубеже тысячелетий» (Санкт-Петербург, 2000), Второй международной школе-семинаре по когнитивной лингвистике (Тамбов, 2000); международной научной конференции «Язык. Культура. Деятельность: Восток - Запад» (Набережные Челны, 2002), международной конференции «Россия и Восток: проблемы взаимодействия» (Волгоград, 2002); международной научной конференции, посвященной 200-летию Казанского университета «Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы» (Казань, 2004) и др., на международных научных семинарах по актуальным проблемам американистики (Нижний Новгород, 1999, 2000; 2002; 2003; 2004; 2005); на экспертном семинаре «После Беслана: внутриполитические последствия президентской антитеррористической стратегии» (Нижний Новгород, 2005); на семинарах по актуальным проблемам политической науки Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н.А. Добролюбова (2002, 2003, 2004) и заседаниях кафедры международных отношений Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского (1999-2005). Материалы диссертации использовались в курсах «Политология» и «Современные концепции информационного общества», а также легли в основу курсов «Языковая политика» и «Политическая риторика», прочитанных студентам III, IV и V курсов Нижегородского государственного лингвистического университета (2002 - 2004 гг.). Ряд подходов и методов, разработанных в диссертации, прошли апробацию в курсовых, дипломных и диссертационных работах студентов и аспирантов НГЛУ.
Работа над диссертацией сопровождалась двумя зарубежными научными командировками (Richmond University, Virginia, USA - 2002; Memorial University, St. John's, Canada - 2004), позволившими автору ввести в научный оборот новое знание по исследуемой проблеме.
Основные положения диссертации получили отражение в монографии, материалах выступлений и статьях, опубликованных в том числе в изданиях, рекомендованных ВАК.
Структура работы
В современном политизированном обществе язык выступает на политической арене в трех ипостасях и является: (1) инструментом (средством общения) политики; (2) средой политики; (3) объектом политики; причем во всех трех областях язык может выполнять манипулятивную функцию. Говоря о языке как инструменте политики, мы, прежде всего, имеем в виду реализацию главного предназначения языка -быть средством человеческого общения, в том числе и в политической сфере. Язык выступает как среда политики, когда он рассматривается в качестве некоего окружения, в котором протекают политические процессы и которое сформировано политическим режимом. В функции объекта политики язык рассматривается в случае анализа составляющих частей общеполитического процесса, поскольку может являться причиной конфликтов этнического характера, фактором политического давления, объединяющим и разделяющим политическим обстоятельством. Все три сущности языка неразрывно связаны и могут быть разделены в значительной мере искусственно. Тем не менее, сама теоретическая возможность подобной трихотомии подсказала структурную логику изложения исследовательского материала и общую структуру работы. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, приложения и списка источников и литературы. Первые две главы характеризуют язык как средство политики, третья и четвертая - как среду политики, последняя глава рассматривает функционирование языка как объекта политики. Итак, в первой главе проанализированы подходы к политической коммуникации как единице политического процесса в отечественной и зарубежной научной литературе и делается вывод о недостаточной
изученности темы диссертации. Во второй главе автор рассматривает языковое манипулирование как разновидность политического воздействия. Отдельный параграф посвящен мифологизации как конституирующей основе манипулирования. В третьей главе проводится критический анализ функционирования политического языка в рамках различных политических режимов и прослеживается корреляция между политическими условиями функционирования языка и соответствующими речевыми дискурсами. В четвертой главе автор выстраивает механизм лингвоманипуляционного процесса, классифицирует используемые при политическом манипулировании лингвотехнологии, рассматривает поляризацию политического дискурса в период военного конфликта и после террористического акта. В пятой главе обсуждается функционирование языка как актора политического процесса, дается стратификация современного коммуникативного пространства в эпоху глобализации. Отмечается, что виртуальное существование изменяет статус языка и имеет ряд преимуществ. Особо говорится о языковой безопасности и факторах влияющих на состояние лингвополитической системы.
В заключении подведены итоги работы и сделаны выводы. Особо значимыми представляются выводы о конфликтности современного политического коммуникативного пространства, об усилении манипулятивного начала в вербальных реализациях политического процесса, о корреляционном характере связи между типом политического режима и характером используемых языковых ресурсов.
class1 ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОММУНИКАЦИЯ КАК КОММУНИКАТИВНАЯ
КОМПОНЕНТА ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА class1
Понятие коммуникации
Терминологическая разноголосица, во многом определяемая "молодостью" политической науки, затрудняет разработку многих актуальных проблем современной гуманитарной научной парадигмы. Именно поэтому целесообразно начать разговор о взаимодействии и взаимосвязи языка и политического процесса с уточнения терминологического аппарата исследования, что позволит понятийно структурировать проблему.
Первый термин, значение которого нуждается в уточнении, -коммуникация, поскольку именно осознание его структурной формулы позволит понять скрытые механизмы манипуляционных технологий. Используемый, и особенно активно в последнее время, термин "оброс" многочисленными определениями и трактовками. Как всякий общенаучный термин, он, безусловно, специфицируется в каждой отдельно взятой научной сфере гуманитарного знания. Чтобы проследить эволюцию понятийного содержания термина, прежде всего обратимся к толковым словарям: «Коммуникация [лат. communicatio] - ... 3) акт общения, связь между двумя и более индивидами, основанные на взаимопонимании; сообщение информации одним лицом другому или ряду лиц .. . » . Словарь Ожегова краток по определению, и второе словарное значение в нем выглядит так: Коммуникация - «2. Сообщение, общение» . Большой энциклопедический словарь «Языкознание» дает следующие сведения: «Коммуникация (лат. communication от communico - делаю общим, связываю, общаюсь) - общение, обмен мыслями, сведениями, идеями и т.д. - специфическая форма взаимодействия людей в процессе их познавательно-трудовой деятельности. В отличие от коммуникации животных, человеческие формы коммуникации характеризуются главным образом функционированием языка ... . В коммуникативной функции язык проявляет свою орудийно-знаковую сущность, благодаря чему коммуникация становится важнейшим механизмом становления индивида, проводником установок данного социума, формирующих индивидуальные и групповые установки. ... Будучи социальным процессом, коммуникация служит формированию общества в целом, выполняя в нем связующую функцию...»4 (здесь и далее курсив наш -Н.Г.). Имея иноязычное происхождение, слово "коммуникация" демонстрирует сходные интерпретации в толковых словарях современных европейских языков. Приведем несколько определений из англоязычных словарей:
«Communication - the use of language and nonverbal signs to establish social interaction» (использование языковых и невербальных средств для установления социального взаимодействия);
«Communication - the act or fact of communicating; transmission; the imparting or interchange of thoughts, opinions, or information by speech, writing, or signs; that which is communicated or imparted; a document or message imparting views or information ... »6 (акт или факт общения; передача; обмен мыслями, мнениями или иной информацией в речевой, письменной или иной знаковой форме, то, с чьей помощью осуществляется взаимодействие или обмен; документ или записка, передающая информацию);
«Communication - act of imparting (esp. news); information given; intercourse» (акт обмена (особенно новостями); данная информация; общение);
«Communication is the activity of process of giving information to other people or living things» (акт или процесс передачи информации другим людям или живым существам).
Если обобщить все приведенные дефиниции термина, то в качестве определяющих признаков коммуникации вычленяются следующие:
коммуникация - это взаимодействие, обмен, общение;
коммуникация связана с передачей информации (мысли, сведений, идей);
в коммуникации задействованы два или более участника (актора, или коммуниканта).
Особенно важно отметить, что коммуникация - это всегда процесс с акцентом на взаимодействие, то есть не просто процесс, процедура передачи информации, а и восприятие тоже, потенциально способное перейти (трансформироваться) в ответный коммуникативный акт9.
Коммуникация - это обмен информацией, в роли которой может выступать все, что угодно, которая в широком смысле определяется как «мера изменчивости материи», как любое изменение объектов окружающего мира. «Обмен информацией есть одно из непременных условий (а вовсе не одно из желательных требований) осуществления коммуникативного акта»10, (то есть единичной коммуникации - Н.Г.).
Коммуникация всегда предполагает обмен информацией, даже если одной из сторон (или обеим сторонам) кажется, что обмена информацией не происходит. Даже умолчание или "нулевой" уровень информативности считается значимым для осуществления коммуникации (например, отсутствие информации о подсчете голосов на выборах в срок или замалчивание актуальной проблемы в СМИ).
Фундаментальные исследования в этой области появляются в послевоенное время и являются частью общенаучного процесса, опирающегося на стремительное развитие кибернетики - нового научного направления, изучающего процессы информационного обмена и управления в системах различной природы: машинно-технических, социальных, биологических и т.д. Работы по общей теории систем и теории информации послужили основой для формирования основных положений теории коммуникации11.
Феномен манипулирования
Существует два основных способа управления людьми: первый способ связан с открытым насилием, при котором управляющий не скрывает своего намерения заставить человека выполнять определенные установки; второй -предполагает скрытое давление, замаскированное управляющим и чаще неосознаваемое объектом воздействия, так называемое манипулирование.
Манипулирование - сложный процесс, объяснение которому могут дать, очевидно, только все гуманитарные науки, вместе взятые. Данная глава посвящена рассмотрению феномена манипуляции в политическом дискурсе с целью выявить отличительные характеристики явления в целом, а также описать специфику его лингвистической составляющей. Логика авторских рассуждений базируется на классическом способе спецификации термина при помощи усложнения его структуры: манипулирование — политическое манипулирование — языковой аспект политического манипулирования в политическом дискурсе.
Начнем с анализа дефиниций феномена манипулирования, данных в словарях и справочниках различного типа. Прежде всего, нас будет интересовать общеязыковое, "обыденное" значение слова, отраженное в толковых и переводных словарях.
Как это часто бывает в научной сфере, этимология (происхождение) слова манипулирование довольно "невинная". Исходная лексема "манипуляция" состоит из двух латинских корней: manus - "рука" и pie -"наполнять". В европейских языках закрепилось в качестве первичного следующее словарное значение: под манипуляциями понимались целенаправленные операции с объектами, проводимые вручную или с использованием простейших механических приспособлений (например, ручное управление системой блоков, ручное обследование пациента врачом)1.
Таким образом, в исходном неметафорическом значении термин манипуляция обозначает сложные виды действий, выполняемых руками: управление рычагами, лебедкой, выполнение мануальных медицинских процедур, целенаправленное обращение с предметами и т.д., требующие мастерства или навыка при исполнении. Слово манипулятор во всех европейских языках первоначально обозначало тот механизм, простейший прибор или приспособление, которым осуществлялось управление.
Метафорическое значение, появившееся в дальнейшем у анализируемого термина, логически вполне объяснимо. Внешним поводом для переноса послужило использование слова манипуляция в сфере азартных игр. Лексему стали употреблять при именовании некоторых действий с картами и карточных фокусов, которые осуществлялись с помощью всевозможных отвлекающих приемов, скрывающих истинные намерения и замысел манипулятора и создающих иллюзию достоверности происходящего. Пока еще акцент в слове остается на действии, осуществляемом руками, однако в значении фоном уже появляется сема , задающая в качестве объекта манипулирования не предметы, а людей, наблюдающих за процессом (карточной игрой или фокусом). Окончательное смещение метафорического значения в указанном направлении закрепляет за словом манипуляция все возможные действия с определенным целеполаганием, осуществляемые любыми средствами, включая методы психологического воздействия .
Анализ определений, данных в отечественных толковых словарях разной направленности4, подтверждает данные иностранных словарей. Кроме того, очевидно, что в русском языке переносное значение слова манипуляция имеет явно негативную коннотацию (пометы "неодобр.", толкование через лексемы "махинация", "проделка"). Наличие неодобрительной окраски сужает терминологическое содержание слова и вносит определенный диссонанс в его использование исследователями, поскольку термин априорно не может быть стилистически или эмоционально маркирован5.
В результате манипуляция в переносном значении — это стремление "прибрать к рукам", "приручить" другого, "заарканить", "поймать на крючок", то есть попытка превратить человека в послушное орудие, подчиненное чужой воле (а именно - воле "автора" манипуляции).
Однако метафора "приручения" является стержневым, но не единственным признаком, конституирующим манипуляцию. В процессе становления метафорического значения этот признак был дополнен другими существенными качествами. Во-первых, манипуляция характеризуется ловкостью и мастерством исполнения, высокой степенью искусности манипулятора. Действительно, непосредственное, прямое, "лобовое" воздействие не подпадает под то интуитивное ощущение манипуляции, которое нам столь хорошо знакомо. Во-вторых, манипуляция предполагает создание иллюзии независимости и самостоятельности принимаемых решений у объекта воздействия.
Содержание термина "политический язык "
В настоящем исследовании политический язык понимается как особая подсистема национального языка, предназначенная для политической коммуникации: для пропаганды тех или иных идей, эмотивного воздействия на граждан страны и побуждения их к политическим действиям, для выработки общественного консенсуса, принятия и обоснования социально-политических решений в условиях множественности точек зрения в обществе11. Главной функцией политического языка является вербальное обеспечение борьбы за власть . Политический язык отражает существующую политическую реальность, изменяется вместе с ней и одновременно участвует в ее создании и изменении. В современном мире яркий политический язык все чаще становится материальной силой, способной решать судьбы законов, политиков, партий.
В России формирование лингвополитологии как особого научного направления происходило в последнее десятилетие XX века. Возможность свободно выражать свою точку зрения, использовать западные теории и методики, а также стремительные изменения в политическом языке нового периода породили большое количество работ различной направленности и содержательного наполнения.
В современной российской политической лингвистике сформировалось несколько относительно автономных, хотя и взаимосвязанных направлений. Возможна классификация современных отечественных политико-лингвистических исследований по используемым методам исследования, по изучаемому периоду, по рассматриваемому языковому ярусу и некоторым другим основаниям. Рассмотрим основные противопоставления, выявляющиеся при анализе конкретных публикаций.
К первой группе относятся публикации, авторы которых стремятся осмыслить общие категории политической лингвистики, сформулировать теоретические основы этой науки, охарактеризовать ее понятийный аппарат и терминологию (В. Н. Базылев, А. Н. Баранов, О. И. Воробьева, Ю. Н. Караулов, Л. П. Крысин, Н. А. Купина, А. К. Михальская, П. Б. Паршин, Г. Г. Почепцов, Л. И. Скворцов, Ю. А. Сорокин, А. П. Чудинов, Е. И. Шейгал и др.). Так, в учебнике А. Н. Баранова политическая лингвистика представлена как одно из направлений прикладной лингвистики, охарактеризованы предмет, задачи и методы указанного научного направления. В монографии Е. И. Шейгал дано определение основных понятий политической лингвистики, представлена общая характеристика политического языка и политического дискурса, рассмотрены вопросы категоризации мира политики в знаках политического дискурса и интенциональные характеристики политического дискурса, проанализирован ряд политических жанров.
Оригинальная концепция представлена в книге О. И. Воробьевой15. Рассматривая теоретические основы политической лингвистики, автор прямо соотносит функции политической лексики с функциональным стилем и детально рассматривает номинативную функцию указанной лексики (в рамках официально-делового стиля), ее аксиологическую и прагматическую функции (в рамках публицистики) и эстетическую функцию (в рамках художественных текстов). В других разделах представлено подробное описание семантической структуры и текстовых смыслов ключевых слов политического языка (политика и политический; партия и партийный; буржуазия и буржуазный; социализм и социалистический; советы и советский). Подобное совмещение в рамках одной публикации теоретического осмысления проблемы и конкретного описания отдельных явлений характерно и для многих других исследований.
Особое внимание современных лингвистов привлекает язык средств массовой информации (М. Н. Володина, В. А. Евстафьев, Е. В. Какорина, И. М. Кобозева, А. К. Михальская, И. В. Рогозина, И. Б. Руберт и др.) как одна из реализаций политического языка. Специфика телевизионной политической речи стала предметом публикаций А. Д. Васильева, М. А. Канчер, Н. Г. Мартыненко и ряда других языковедов. Специальные исследования посвящены анализу настенных надписей, лозунгов, жанра проработки , предвыборной полемики, политического скандала. В исследовании Н. А. Купиной выделены пять используемых в современных избирательных кампаниях блоков жанров влияния на адресата: жанры протеста, поддержки, рационально-аналитические и аналитико-статистические жанры, юмористические жанры и виртуально ориентированные низкие жанры. В целом специалисты отмечают постоянное расширение и обновление жанрового и стилистического арсенала в современной российской политической речи.
В отдельную группу следует выделить исследования, посвященные взаимосвязи политической позиции и речевых средств ее выражения.
