Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Формирование государств-наций в Западной Европе: территориально-политические аспекты
1.1 .Формирование единого государства - Франция 3 5-49
1.2. Объединение Италии 49-60
1.3. Строительство единого государства - Германия 60-86
1 АОбщее и особенное 86-94
1.5.Территориальные общности как «конкуренты» государства-нации: опыт Швейцарии, Нидерландов, Бельгии 94-98
Глава II. Политический регионализм в государствах-членах Европейского Союза: его предпосылки и проявления
2.1. Германская модель федрализма: история, современное состояние, потенциал реформирования 99-119
2.2. Децентрализация и эволюция территориальных структур Франции и Италии 119-127
2.3. Региональные идентичности и региональные политические культуры 127-139
2.4. Региональные партийно-политические системы Франции, Италии, Германии 139-142
2.4.1. Этнические региональные партии 142-151
2.4.2. Итальянские лиги 151-156
2.4.3. Региональные социально-политические движения 156-158
2.4.4. «Регионально-федеральная» партия: феномен ХСС в Германии 158-167
Глава Ш. Европейские регионы в контексте интеграционных процессов
3.1. Концептуальные основы европейского регионализма. «Европа регионов» 168-186
3.2. Институциональное оформление: Комитет регионов 186-194
3.3. Принцип субсидиарное и его политическое значение 195-202
3.4. Европейские федералистские проекты и регионы 202-217
Глава IV. Европейские регионы в контексте процессов глобализации
4.1. Глобализация4 и европейская интеграция 218-226
4.2. Глобализация и европейские регионы 226-249
4.3. Смысл территориальности в эпоху глобализации. Новые качества границ 249-258
Заключение 259-267
Приложения
1. Структурная политика и роль регионов в Европейском Союзе 268-279
2. Перечень регионов стран ЕС 280-287
Библиография 288-310
- Строительство единого государства - Германия
- Децентрализация и эволюция территориальных структур Франции и Италии
- Региональные социально-политические движения
- Принцип субсидиарное и его политическое значение
Строительство единого государства - Германия
Внутри «пятиугольника» территория современной Франции изначально отличалась поразительным разнообразием, на макроуровне особенно заметной по линии Север-Юг. Еще во времена кельтской колонизации влияние последней было гораздо более отчетливо выражено в северных и восточных областях, в то время как на юге преобладали иберийские племена. Впоследствии на юге, в Галлии, сказалось и значительное римское влияние . Роль городов, возникших в римскую эпоху, была, безусловно, велика, однако Галлия не знала той власти городов, которая имела место в Италии. Кроме того, многие гористые районы, например, в Центральном Массиве, были в очень слабой степени затронуты римском влиянием. В целом римское господство сыграло свою роль и в этногенезе, сократив разобщенность племен в Галлии, но сделав еще более глубокими различия между Севером и Югом.
Непосредственным предшественником будущей Франции стало возникшее при Хлодвиге на рубеже V-VI веков Франкское государство, просуществовавшее около четырех столетий.49 Происходившие в VI-VIII веках во Франкском государстве процессы общественной перестройки, рассматриваются историками раздельно для северных и южных территорий, то есть к северу и югу от Луары.50 Не вдаваясь в детали, тем не менее уместно отметить, что на севере Галии своеобразие определялось прочностью франкской общины, оказывающей глубокое социальное воздействие на формирование ростков феодального уклада. На юге же проникновение франкской колонизации было неглубоким, не было прекращено действие римского права, более прочным оказалось положение южногалльских городов. Латинский язык сохраняется и после франкского завоевания. Существенным было и различие в степени и скорости христианизации: на юге процессы проходили значительно быстрее, чем на севере.51
На поверхности именно язык становится индикатором различий между югом и севером, обособляются два языка - северный (лангдойль) и южный (лангдок). Таким образом, на территории Галии складываются несколько народностей, крупнейшими из которых являлись северофранкская (в будущем северофранцузская) и южнофранкская (в будущем провансальская). Именно эти народности сыграли ключевую роль в оформлении французской нации.52
В VII веке власть наследников Хлодвига резко ослабевает, и реально под властью франков остаются лишь территории между Луарой и Рейном, внутри которых также складываются три самостоятельных франкских королевства. Однако уже в следующем веке распад преодолен, а на рубеже VIII-IX веков границы Франкского государства существенно раздвигаются. Многие историки связывают это со сменой королевской династии - к власти пришли Каролинги. Под властью Каролингов объединяется территория всей страны - от Ла-Манша до берегов Средиземноморья; при Карле Великом (768-814 гг.), получившем титул императора, Франкское государство достигает невиданной мощи, охватив большую часть территории Западной Европы. Роль империи Карла Великого была существенно важной для становления и Франции, и Италии, и Германии. Представляется, что Карл Великий исходил из достаточно трезвой оценки политической перспективы империи. По крайней мере, он избежал ошибки, допущенной впоследствии правителями Священной Римской Империи, которые в борьбе за подчинение Италии игнорировали внутриполитические задачи.54
Ряд историков полагает, что Верденский договор 843 г., по которому была поделена империя Карла Великого, и знаменует собой возникновение французской нации, по крайней мере, в результате длительной эволюции народы Галлии стали резко отличаться от народов Германии.55 На период правления Каролингов приходится новый этап в формировании франкской государственности. В контексте данной работы важно отметить, по крайней мере, следующий аспект: изменения в порядке формирования судебных коллегий. Если при Меровингах эти коллегии ежегодно избирались из числа свободных людей каждой местности, то при Карле Великом состав этих органов определялся должностными лицами короля. Чиновники назначались сверху и сохраняли судебные права пожизненно. Таким образом, налицо первая попытка централизации и унификации.
Довольно скоро после смерти Карла Великого империя разделяется на три самостоятельных королевства, при этом Западнофранкское государство по своим контурам предвосхищает будущую Францию; известная географическая и этническая общность налицо, хотя эта территория не включает еще Прованс, части Бургундии и Лотарингии. Однако распад империи Каролингов на этом не останавливается; политическое раздробление идет дальше, и на территории Западнофранкского королевства возникает множество полусамостоятельных княжеств. Наиболее независимо по отношению к королевской власти ведут себя южные княжества -Аквитания, Гасконь, Тулуза, Овернь. В X веке Франция вступила в эпоху развитого феодализма, причем во всей Западной Европе она представляла собой наиболее ранний случай раздробления формально единого королевства на феодальные княжества.56 Важно отметить, что их границы были не произвольны, к X веку у них существовали своя региональная история, этнические и языковые особенности, складывалось региональное самосознание.
Процесс дробления королевства и диффузии политической власти прошел в два этапа: распад на крупные княжества в X веке и дальнейшее распадение на более мелкие территориальные образования в XI веке. В центральной и восточной областях севера Франции располагались герцогства и графства с населением, говорившем на диалектах северофранцузского языка. Центральное место здесь занимал домен Капетингов. На крайнем северо-западе располагалось совершенно самостоятельное герцогство Бретань, на крайнем северо-востоке — графство Фландрия. Южная часть страны, где население говорило на диалектах провансальского языка, также складывалась из герцогств и графств, при этом их языковая и географическая обособленность обусловливала их практически полную неподвластность королю.
Децентрализация и эволюция территориальных структур Франции и Италии
Германия - наиболее крупная западноевропейская федерация, известная, помимо уникального разнообразия региональных ландшафтов, собственной моделью «кооперативного федерализма». В последние годы разного рода семинары, встречи экспертов с обсуждением германского опыта федеративного строительства, стали довольно популярны в России. Помимо прочего, смысл этого привлечения чужого опыта, мне кажется, в том, что стартовые условия формирования федеративных систем наших государств отчасти схожи. Действительно, вопреки бытующему мнению, немецкая система федерализма в том виде, в котором мы ее знаем сегодня, родилась после капитуляции Германии во второй мировой войне, это во многом -продукт деятельности союзников. Таким образом, и германский, и российский федерализм - это в определенном смысле предметы сознательного дизайна.
Более того, и послевоенная Германия, и Россия в последнее десятилетие переживали глубинные системные трансформации (пусть обусловленные разными причинами и по-разному протекающими), где строительство федеративных отношений было лишь одним из направлений. После войны в Германии отсутствовал не только федерализм, уничтоженный национал-социализмом - необходимо было построить новую государственность, а для этого прежде всего принять новую Конституцию.
9 Наконец, одновременно со строительством правовых основ трансфмации в Германии, как и в России, в качестве одного из базовых элементов включали экономические реформы.
Немецкая федеративная традиция выросла из истории страны, возраст ее существенно превышает возраст собственно федерализма. Тем не менее уже с начала XIX столетия можно говорить о федеративном элементе в государственном устройстве Германии. Отметим, что германская конституционная доктрина четко разграничивает союз государств (Staatenbund) и союзное государство {Bundesstaai), то есть конфедерацию и федерацию. Так, в рамках конфедерации суверенные государства объединяются на международно-правовой основе, создают союзные -федеральные - органы и выполняют определенные «партнерские» обязательства, оставаясь, однако, самостоятельными субъектами по отношению к международному праву. В отличие от этого федерация носит государственный характер, ее субъекты подчиняются нормам общей союзной конституции и могут обладать международной правосубъектностью лишь в той мере, в какой это конституцией допускается169.
Уже в Северогерманском союзе, который являлся непосредственным предшественником Германской империи - первого германского союзного (федеративного) государства - формирование федеративных структур в принципе имело корни в устремлениях населения разобщенных княжеств. Стать немцами, обладателями единого государства, оставаясь при этом баварцами, баденцами, вюртембержцами и т.д., достичь единства при сохранении разнообразия - вот первопроблема, которую решает германское федеративное государство. Иными словами, выражаясь несколько высокопарно, к моменту образования Германской империи государственный союз (Staatenbund) был отражением status quo, союзное государство (Bundesstaat) стало символом надежды, символом будущего.
Германская империя 1871 г. представляла собой новую форму федеративного устройства, и ее конституцию немецкие исследователи считают примером конституции федеративного государства170. Тем не менее новое государство имело крайне эклектичную природу и самым причудливым образом сочетало в себе разнообразные традиции и принципы: унитарные с федеративными, либеральные с деспотическими, антипарламентаристскими. Это был, следовательно, синтез, возможно, искусный, но наверняка искусственный. Немецкий федерализм в это время соединял относительную автономию стран-членов, их участие в решении государственных вопросов с прусской гегемонией и развивающимся чувством принадлежности к единому государству. Что дал этот синтез, или, скажем так, компромисс «федералистского» рода (а федерализм, как известно, сам есть система компромиссов)? Прежде всего: удалось достичь баланса между интересами империи в целом и ее отдельных составляющих.
Первая Мировая война проявила себя как великий «выравниватель» и усреднитель, и империя существенно расширила свои компетенции. Правда, уже к концу войны было отмечено усиление профедералистских настроений, особенно заметное в Баварии, однако эти распространение этих настроений было весьма спорадическим и никаких практических последствий не имело.
Настроения 1918/1919 гг. в Германии по отношению к ее государственному устройству в целом были более про-централистскими, нежели в 1871 г., что проявилось при разработке Конституции Веймарской Республики. Создателем проекта Конституции был госсекретарь менистерства внутренних дел, профессор права Гуго Пройс. Его основная идея была весьма радикальна - ликвидировать мелкие государства и разделить Пруссию с целью создания равноценных, сопоставимых по размерам и численности населения, земель, живущих по законам парламентской демократии. Однако парадоксальным образом именно земли, страдая от гегемонии Пруссии, выступили против ее раздела, посчитав его слишком дорогой ценой за избавление от гегемонии. Раздел наиболее мощной исторически сложившейся силы, без сомнения, ослабил бы легитимность остальных частей германской империи. Раздел Пруссии на самом деле скорее способствовал бы укреплению централистских начал, нежели построению «чистого» федеративного государства.
Региональные социально-политические движения
Политическая жизнь в регионах сильно зависит от партий, которые воспринимают региональные выборы как некую стадию национальной политической конфронтации, где специфические региональные вопросы практически не играют роли в ходе предвыборной борьбы. Поэтому регионы испытывают затруднения в развитии своей политической культуры. А если регионы политически слабы, то они, соответственно, слабы и в формулировании и проведении собственной политики.
К середине 70-х годов по всем регионам Италии избиратели и местные элиты выступали активными сторонниками региональных реформ.197 С 80-х годов отмечен поток инициатив со стороны северных и центральных регионов касательно изменения их роли в национальном политическом процессе. Первое важное предложение «регионального фронта» было озвучено в 1991 г. в декларации «К новому статусу региона». Предложение включало: требование расширения полномочий регионов, четкое разграничение полномочий между центром и регионами, прямое участие представителей регионов в законодательном политическом процессе на национальном уровне через палату регионов или парламентский комитет, наконец, расширение финансовой автономии регионов. Предложение вызвало конфликт между центром и регионами. Группа регионов потребовала роспуска министерств, вмешивающихся в компетенции регионов. Кроме того, региональные власти решили не участвовать в работе Постоянной конференции государство-регионы, консультативном органе, связывающем регионы и центральное правительство. В это же время в регионах идет активное развитие нового класса региональных политиков.
Конфликты продолжались в 1992/93 гг. Регионы выступили с «Хартией регионов Италии», требуя включения принципа субсидиарности в конституцию страны. По результатам референдума (апрель 1993 г.) были распущены министерства сельского хозяйства и туризма. Так, начало 90-х годов отмечено подъемом итальянского регионализма, где большую роль играли этнические, лингвистические и культурные факторы. Однако основной причиной регионализма как фокуса политических дебатов стали успехи новых политических сил - итальянских лиг (особенно в Ломбардии) на региональных выборах.
До последнего времени роль регионов была опосредована их способностью устанавливать неформальные по большей части отношения с соответствующими министерствами, которые непосредственно участвовали в интеграционных процессах в ЕС. Дело осложнялось тем, что подобных министерств было несколько, причем их функции часто пересекались.199 Сейчас регионы настаивают на установлении прямых контактов с институтами ЕС. Этот процесс уже идет, причем центральное правительство вынуждено принимать эту ситуацию. Правда, отношения устанавливаются скорее на стадии реализации политических решений, нежели на стадии принятия решений. Некоторые регионы учреждают специальные комитеты по делам ЕС. В комитеты входят представители местных властей, университетов, ассоциаций и союзов предпринимателей, европейских движений. Их задача - консультировать региональные власти по вопросам интеграции.
Надо отметить, что северные и центральные регионы проводят гораздо более активную политику, играют ведущую роль в лоббировании местных экономических интересов. Таким образом, итальянский регионализм встречает два рода трудностей: чрезмерная роль национальных отраслевых министерств и парадоксальное поведение итальянского Юга, регионы которого более всего нуждаются в мероприятиях региональной политики ЕС, однако проявляют меньше всего инициативы. Жители Юга не проявляют большого интереса к регионализму, показывают больше доверия к центральному правительству и традиционным партиям. Если элиту северных регионов больше заботит принятие новых нормативных документов, то элиту южных регионов - распределение финансовых потоков.
Тем не менее регионализация итальянской политики и общественной жизни в целом состоялась. При этом надо отметить, что «регион» вытеснил «провинцию» из политической иерархии страны.200 Согласно результатам 20-летних полевых исследований Р.Патнэма, новые региональные институты трансформировали местную политическую культуру, в свою очередь особенности этой культуры повлияли на функционирование институтов. Так, очевидна тенденция к идеологической деполяризации и усиление прагматических ориентации. Процесс достижения консенсуса на региональном уровне стал гораздо более мягким и отлаженным, нацеленным на компромисс. Озабоченность «радикальным социальным обновлением» сменилась озабоченностью в отношении административной эффективности и профессионального уровня - произошла смена институциональных приоритетов. Новые региональные институты 70-80 гг. развивали и поощряли толерантность и прагматизм, нацеленность на конечный результат.
Принцип субсидиарное и его политическое значение
Этнические региональные партии складываются на территориях, в регионах компактного проживания того или иного этноса. Необходимо отметить, что меньшинства необязательно будут носить названия этнических. Так, во Франции этнические меньшинства официально не признаются (это не отвечало бы идее «единой и неделимой» французской республики), а бретонцы, корсиканцы, эльзасцы и другие носят название культурных или лингвистических229. Естественно, этнические региональные партии серьезно различаются по характеру и интенсивности претензий, предъявляемых центральным властям, но фактически речь всегда идет о проявлениях регионализма, который в данном случае оборачивается национализмом этнического меньшинства . Во Франции наиболее известна своими региональными партийными традициями Бретань, которая являлась одним из сильнейших герцогств в средневековой Западной Европе и вошла в состав Франции лишь в 1534 г. События национальной истории преломлялись на этой территории особым образом, в контексте нашей работы первостепенное значение имеет тот факт, что уже в конце XVIII века оформляется «Бретонская ассоциация», выдвигавшая задачу «спасение прав провинции»231. Бретань (вернее, ее культурное своеобразие) спасли географическая изоляция и отсутствие достаточно мощной централизованной системы образования . К этому стоило бы добавить еще развитую политическую составляющую региональной идентичности и энтузиазм региональной элиты. Как утверждает М.Китинг, в Бретани возможно выделить три временные фазы регионалистского движения: до первой мировой войны, межвоенный период и период после второй мировой войны233.
Первый расцвет партийно-политической системы Бретани пришелся на конец прошлого столетия, что не в последнюю очередь явилось как следствием глубокого экономического кризиса, так и реакцией местный политических элит на угрозы их положению со стороны республики. Созданные институты носили реакционный характер и выступали за Францию, но Францию децентрализованную, консервативную, католическую, монархическую...234 Так, в 1889 г. был создан Региональный бретонский Союз, через год - Федерация бретонских социалистов, через десять лет оформляются Региональная бретонская федерация и Национальная партия Бретани. Примечательно, что если федерация имела умеренный характер, выступая за создание условия для экономического процветания региона в составе Франции, то Национальная партия однозначно требовала отделения Бретани от захватившей ее Франции.
Бретонское движение выступало, таким образом, как в форме умеренного регионализма, так и в радикальной националистической форме235. Радикальные требования полного отделения Бретани выдвигает и образованная в 1919 г. организация «Брейз Атао», реорганизованная впоследствии в Партию бретонских автономистов236. Помимо перечисленных, в Бретани существовали и другие движения и тайные общества.
После войны, в 1950 г., когда региональные движения опять набирают силу (третья волна регионализма), был образован Комитет по изучению и защите интересов Бретани, которому удалось сыграть довольно значительную роль в экономическом развитии региона. В 60-70 годы в наиболее популярными регионалистскими движениями Бретани являются Движение по реорганизации Бретани, Демократический союз Бретани237. Эти движения носят умеренный характер, выступая за экономическую децентрализацию. Социальная база поддержки этнического национализма (радикальных политических движений - таких как Фронт освобождения Бретани, «Вставай, Бретань!») в регионе сокращается. Отметим, что лидеры бретонского национализма всегда поддерживали идею европейской федерации, организованной на этнокультурных началах .
Помимо культурно-исторических оснований, политический неорегионализм в Бретани имел серьезные основания со стороны социально-экономической. Бретань является периферийным аграрным регионом Европейского Союза, более остро страдающим от экономических кризисов. Сельское хозяйство дает занятость непосредственно около четверти населения региона, косвенно - около половины. Нигде более во Франции противостояние фермеров, их последовательное недовольство коммунитарной аграрной политикой не было столь последовательным и организованным. В то же время, в отличие от богатых регионов, бретонские региональные лидеры не имели связей в Брюсселе, не были способны лоббировать свои специфические интересы.239
Без сомнения, именно бретонский регион во Франции демонстрирует наибольшую укорененность и широкую палитру региональных политических движений. Однако уместно упомянуть и ряд других регионов. Так, в 20-годы в Эльзасе оформляются региональные партии - Народный и республиканский союз Эльзаса и Республиканская демократическая партия, которые отстаивали необходимость особого законодательства для региона, особой региональной политики. В конце 20-х годов образуется и сепаратистская «Ландеспартай», отстаивающая необходимость присоединения Эльзаса к Германии240. Примечательно, что помимо проблемы практической, эльзасский конфликт представляет собой проблему научного характера, являясь конкретным выражением пресловутых дискуссий между французскими и немецкими исследователями относительно подходов к определению нации.
