Содержание к диссертации
Введение
1. Проблема субъективности истины в европейской философской традиции 14
1.1. Осмысление субъективности знания в философии Античности и средневековья 14
1.2. Эволюция взглядов на субъективность знания в философии Возрождения и Нового времени 27
1.3. Субъективность истины в осмыслении российских философов 43
1.4. Плюрализм современной философии как проявление субъективности истины...52
2. Субъективность как атрибутивное свойство истины и неоднозначность его последствий 71
2.1. Негативная субъективность: субъективность как искажение истины 72
2.2. Позитивная субъективность: субъективность истины как источник творения мира духовного 84
2.3. Многообразие форм истины как проявление ее субъективности 89
3. Субъективность истины в научном познании и духовном творчестве 102
3.1. Субъективность истины и границы научного познания 102
3.2. Субъективность истины в религии как форме духовного отражения мира 117
3.3. Объективизация субъективного в мышлении человека 147
3.4. Субъективность в экзистенциальном освоении мира 158
3.5. Субъективность в мире добра и зла 168
Заключение 178
Библиографический список использованной литературы: 183
- Осмысление субъективности знания в философии Античности и средневековья
- Эволюция взглядов на субъективность знания в философии Возрождения и Нового времени
- Негативная субъективность: субъективность как искажение истины
- Субъективность истины и границы научного познания
Введение к работе
В историческом времени проблема истины является ровесницей философии как таковой. Несмотря на значительное количество монографий, диссертаций, научно-философских и религиозно-философских работ, посвященных проблеме истины, исследования в рамках данной проблемы сохраняют свою актуальность. И особую значимость имеет вопрос субъективности истины. Это предопределено рядом обстоятельств.
Во-первых, истина - центральное понятие, имеющее постоянную значимость как для философии, так и для частных наук. B.C. Соловьев отмечал: «наша жизнь, и личная и общественная, вся держится на этом различии между нормальным и ненормальным, долженствующим быть и не должным, истиной и ложью, злом и добром»1. Понятие истины есть стержневой момент всякого философского учения. В этике философ стремится познать Истину о Добре, в эстетике - Истину о Красоте, в методологии - определить путь поиска Истины в ходе научных и философских исканий. В религиозной философии, в неопозитивизме, прагматизме, в экзистенциальных размышлениях - философ любого направления ставит задачу обоснования истинности своего знания. Эта задача имеет как минимум три стороны:
• понимание сути истины;
• поиск метода ее постижения (поиск «Истины для себя»);
• поиск метода обоснования истинности своих концепций перед лицом читателя, ученика, научного оппонента («Истина для других»).
Во-вторых, сохраняется неоднозначность существующих подходов и недостаточная разработанность проблемы субъективности истины. В интересах методологии научных исследований достаточно глубоко проработаны концепции корреспонденции (соответствия) и когерентности истины. Но и они, так или иначе, воспринимаются автором как неоднозначные и не дающие исчерпывающего ответа на волнующие его вопросы. Притом, концепция корреспонден 1 Соловьев B.C. Вера, разум и опыт // Available from: URL: http://www.philosophy.ru/library/vopros/63 .html.
ции в большей степени полезна для естественнонаучных дисциплин, эмпирических исследований, а когерентность рассуждений - это всего лишь критерий качества теорий с позиции логики.
Концепция прагматичности тем более сомнительна. Поскольку в соответствии с ней можно прийти к выводу, что наше знание, в случае, если оно «помогает нам жить», - истинно, не зависимо от того, адекватно ли оно отображает реальную, объективную суть мира.
Присовокупим к этому трехчленному делению взглядов на проблему истины различие позиций многообразных школ и направлений, будь то субъективный идеализм, диалектический материализм, феноменологический, структуралистский и прочие подходы. Концепцию конвенциальной истины многие авторы даже не упоминают, что сопряжено с принципиальным непризнанием договорного (согласительного) способа определения истинности знания.
В течение длительного времени (особенно в отечественной философии советского периода) речь шла именно об объективной истине. Субъективность, субъективные моменты познавательной деятельности часто оценивались как помеха в достижении истинного (объективного) знания. В России о неизживно-сти философского, идеологического плюрализма, о важности личностного, экзистенциального аспектов понятия истины, человекоразмерности знания стали активно писать и говорить только в 80-х - 90-х годах XX столетия. Авторы философских и публицистических статей обратили внимание на необходимость учитывать наличие личностных, ценностных, религиозных аспектов человеческого опыта, а также на то, что во всех формах познавательной деятельности (а не только в науке) люди пользуются понятием «истина»1. До этого периода по нятия «субъективная истина», «субъективность истины» почти не встречалось в отечественной философской литературе, или же использовалось как синоним понятий «личное мнение», «заблуждение» и пр.
Третий аргумент - личностный характер философского знания. В пользу субъективности философского знания свидетельствует феномен плюрализма философских учений. Философия не может восприниматься как однозначно обязательное знание. В науке (в так называемых частных науках) знание в значительной степени безлично, объективно. Философии же, наряду со стремлением к истинности знания, свойственны чувственность, эстетичность процесса философствования, а также «персональность» знания, как его результата. Очень точно отметил Мераб Мамардашвили: «... мы узнаем акт философствования как акт некой автономной, неритуальной мысли и одновременно знаем имя. ... Философия ... датируется, она индивидуальна и датируема»1. Из этого следует, что в определенной степени у каждого философа - своя философия. И вопрос научной новизны для оценки философских изысканий сложен. Отсутствие новизны в данном случае - это простое повторение, как идей, так и их обоснований. Но новизна и научная значимость в философии - это далеко не всегда доступное измерению по «восходящей шкале» качество. То есть, обычные для частных научных дисциплин оценки типа: «Он раскрыл проблему глубже», «Он продвинулся дальше своих предшественников», «Он продвинул науку вперед» - не всегда применимы в сфере философии. Более удачная дефиниция: «Он имеет свой, оригинально обоснованный взгляд». Даже начинающий философ, хотя и обязательно изучает труды великих предшественников, но в своих работах он не продолжает их. Элемент параллельности в философии столь же значим, как элемент восходящей последовательности. Рискованно браться судить о том, превзошел или нет Гегель в своей философии И. Канта в понимании этики (или, например, А.В. Иванов - А.Г. Спиркина в понимании феномена человеческого сознания). Философ мыслит не столько (или, по крайней мере, не только) для общества, сколько для себя. Он обосновывает себя в этом мире, он ищет ответы - познавательного, аксиологического, методологического или прагматического порядка - для себя. И если ход его рассуждений, его идеи, взгляды интересны или тем более полезны и другим людям, - это уже достаточный квалификационный признак (разумеется, если его труд написан на должном уровне владения логикой, методикой и языком философской науки).
Наконец, четвертым аргументом в пользу внимания к проблеме субъективности истины является наметившийся в российском обществе кризис рациональности. Автору хочется жить в мире истины, жить истинно, жить истиной. Ему не нравится «сползание» сознания многих наших современников (а, следовательно, и общественного сознания в целом) в сторону мифологии, слепой веры, мистики и оккультизма. Это противоречит его ценностным установкам. Не являясь сторонником некоторых примитивных догм и чрезмерной прямолинейности идеологических установок советской эпохи, автор все-таки оставляет за собой право уважать разум и верить в познавательные способности человека. Сейчас, когда стало модным критиковать материализм (в первую очередь за имевшее место в советском обществе жесткое насаждение атеизма), многие впали в другую крайность - в полное отрицание ценности рационализма, абсолютизацию веры. В этой связи уместно звучит следующее выказывание: «Отказ от рациональности... представляет собой такой же (но с «обратным знаком») тупик, как и подчинение рационально-вещному знанию и научной технологии. Опасность такого отказа от рациональности, от разума состоит в том, что сильнейшие и представляющиеся бесконечно ценными эмоции и переживания, не будучи контролируемы рационально критической рефлексирующей силой разума, могут увести индивида в сферы отнюдь не способствующие его личному духовному развитию. Тогда это становится своего рода опьянением, чем пользуются различные «гуроиды», подчиняя и разрушая личность человека в своих корыстных целях»1. Ни чувства, ни интеллект автора не позволяют ему оставаться равнодушным к распространению иррационализма, мистицизма, мифов, вытеснению разума из жизни нашего общества. На эту же проблему указывает В.А. Лекторский в своем предисловии к сборнику научных трудов «Исторические типы рациональности». Отмечая вредные последствия доведенных в свое время до абсурда узкосциентических, технологический подходов к пониманию сущности человека и его познавательных возможностей, В.А. Лекторский предупреждает об опасности другой крайности: «Крушение этой идеологии с ее технократизмом и узким сциентизмом вызвало весьма характерную реакцию: в современном российском обществе нарастает волна ан-ти-научности и анти-рациональности, которая грозит затопить всякие остатки здравого смысла»1. Тотальное наступление антирационализма, преобладание религиозно-мистической картины мира, суеверий, антинаучных и псевдонаучных домыслов над рационально-понятийным восприятием мира отмечает и В.П. Огородников : «Астрологи и прорицатели, гадалки и колдуны, маги и волшебники, и прочие шарлатаны всех "методик" и рангов, как и в средневековье, собирают обильную дань с суеверий»3.
С другой стороны и классическая для советского этапа истории философии трактовка проблемы истины не является безусловным объектом авторской апологии. Для материалистической философии характерно признание объективной истины, понимание истины как осознанного, независимого от субъекта содержания знания. В то же время эта позиция неоднозначно принимается мыслителями даже в рамках материалистических учений. Сомнение основано на том, что носителем знаний (а понятие истины применимо именно к знаниям) является человек - субъект, наделенный разнообразными чувствами и личностными психологическими характеристиками. Поэтому, по крайней мере, во многих случаях следует осмыслить проблему истины как феномена субъективной реальности, а субъективность - как атрибутивное свойство всякого знания.
Понятие истины явно не вкладывается в рамки представлений об истине как отражении объективной реальности, как об общеобязательном знании: «Если б мировоззрение, основанное на опыте и разуме, было единственно возможным для нас мировоззрением, то практическим исходом явился бы фатализм и квиетизм: мы не имели бы основания ставить себе какие-нибудь цели деятельности, бороться для их достижения, к чему бы то ни было стремиться,— ибо понятие цели совпадает с понятием долженствующего быть. В самом деле, как нравственные существа, мы ставим себе целью то, что по нашему убеждению должно быть, и стремимся к тому, чтоб оно и в действительности было или сделалось фактом; но если ничего не должно быть, если все только бывает, и бывает с одинаковой необходимостью, то по какому праву буду я ставить что-нибудь как цель, или долженствующее быть, и отвергать другое как недолжное»1.
Таким образом, объектом исследования является истина - универсалия культуры субъектно-объектного ряда, содержанием которой в классическом понимании является характеристика знаний: а) правильно, адекватно отражающих предметы и явления действительности в сознании познающего субъекта (корреспондирующихся с объективным положением дел предметной сферы); или же б) соответствующих имманентным характеристикам идеальной сферы (принцип когеренции). Содержание универсалии «истина» имеет также множество иных трактовок в различных школах неклассической и постнеклассиче-ской философии2.
Предметом исследования являются истина как феномен субъективной реальности, особенности, свойства субъективных аспектов истины, особенно в сферах религиозного, экзистенциального, нравственного сознания.
Цель исследования - раскрыть специфику и условия применимости понятия «истина» к знаниям и опыту в сфере субъективного.
Задачи исследования:
Во-первых, осмысление разнообразных аспектов проблемы истины в свете представлений о многообразии ее форм и способов обоснования для разных сфер практически-познавательной деятельности людей.
Во-вторых, анализ проблемы, заключающейся в соотношении представлений об объективной истине с тем фактом, что само понятие истина - есть характеристика не объективной реальности (объекта познания), а именно знания, относящегося к полю субъективной реальности. Вслед за Е.М. Ивановым отметим, что «сфера субъективного - это совокупность наличного, непосредственно присутствующего для каждого из нас внутреннего (индивидуального, непубличного) бытия... »х.
Эта задача в качестве составных элементов подразумевает исследование целого ряда позиций:
дополнить анализ сциентических аспектов познания анализом его экзистенциальных составляющих;
выявить методологические подходы применения понятия «истина» в сфере нравственного и экзистенциального опыта;
осознать реальность противоречия между свободой совести, идеологическим плюрализмом на уровне общества и необходимостью обеспечения целостности (монистической системности) мировоззрения личности.
Методология исследования. Философское исследование не предполагает научных экспериментов, опытов, наблюдений и других методических приемов и форм, характерных для исследований в рамках частных наук. Философия - это в первую очередь размышление, рефлексивное осмысление собственного жизненного опыта, а также изучение мнений других мыслителей - прошлого и настоящего - с целью их осмысления и обоснования собственных взглядов.
Это не означает, что автор не опирается в своем исследовании на определенные методологические основы. Автор исходит из конкретных философско мировоззренческих принципов и оценочно-аксиологических критериев. В данном случае он ориентирован на методологическую базу принципов диалектики, свои убеждения, традиции философского понимания мира и умеренный гносеологический оптимизм. В оценочном плане автор основывается на признании безусловной значимости принципов гуманизма, общечеловеческих норм нравственности, самоценности человека, жизни, необходимости поиска гармонии во взаимоотношениях между людьми, во взаимоотношениях человека и природы.
Предпринята попытка применить интегративную методологию исследования актуальных проблем теории познания. Используются общелогические методы, сочетание аналитического и синтетического подходов в построении суждений и умозаключений, историко-дескриптивный, концептуальный, предметно-содержательный и нормативный анализ исследуемого материала.
Информационная база исследования. В качестве конкретного материала послужили труды классиков философской мысли (Аристотеля, Платона, И. Канта, Г. Гегеля, Дж. Локка, Д. Юма, Л. Фейербаха, Б. Спинозы, Ф. Энгельса, К. Маркса, В.И. Ленина), работы отечественных и зарубежных философов XX столетия (Л.И. Шестова, Б. Рассела, М. Хайдеггера, X. Ортега-и-Гас-сета, Н.А. Бердяева, М.К. Мамардашвили, Е.М. Иванова, Л.А. Микешиной и др.) - в части, касающейся рассматриваемых вопросов. Использованы сборники научных трудов, публикуемые ИФРАН, такие как: «Благо и истина: Классические и неклассические регулятивы» (1998); «Исторические типы рациональности» (1995); материалы, публикуемые в журналах «Вопросы философии», «Вестник Российского философского общества», «Вестник Московского университета (серия 7: Философия)», вебсайт Института Философии РАН. На защиту выносится:
1.Положение о применимости понятия «истина» к духовному продукту в сферах религиозного, нравственного, эстетического сознания.
2.Тезис об органической включенности субъективного в истинное знание и выделение понятий «негативная» и «позитивная субъективность».
3.Экспликация и толкование понятия «субъективная истина».
Научная новизна диссертации в том, что в ней получили философское обоснование:
переход от традиционного противопоставления различных концепций истины, отличающихся по признаку выбираемых критериев истинности знания, к разграничению сфер их применения и нахождению вариантов их дополнительности;
тезис о применимости дефиниции «истинное знание» к тем формам духовного опыта, которым традиционно материалисты отказывали в праве претензий на истину;
исследованы возможности перехода от жесткого противопоставления атеистических и религиозных взглядов к взвешенному поиску онтологических и гносеологических источников идейного плюрализма, проявляющегося в феноменах религии и атеизма;
сделана попытка осознать феномен «творения истины» в противовес и в добавление к «познанию истины»;
введено в научный оборот понятие «комплексная истина», т.е. целостное, многокомпонентное духовное образование (мировоззрение индивида), различные части которого равно, но по различным основаниям, могут быть «истинными знаниями».
раскрыто содержание понятия «субъективность истины», показана необходимость различать два вида, две формы феномена субъективности в познании истины: 1) негативная субъективность, искажающая истину и ведущая к заблуждению; 2) позитивная субъективность истины как ее способ существования и становления духовной творческой силой в познании мира и в реальной жизни и деятельности человека.
Теоретическая значимость исследования.
Выводы и теоретические обобщения, полученные в ходе данного исследования, предполагают пересмотр методологических и мировоззренческих подходов к оценке различных форм духовного освоения мира и результатов по знавательной деятельности. Речь идет о применимости положений и выводов диссертационного исследования при решении следующих задач:
философское осмысление гносеологических оснований идеологического плюрализма и связанного с ним принципа свободы совести;
поиск общей ценностной основы и цивилизованных форм взаимодействия между носителями различных типов мировоззрения (идеалистического и материалистического, атеистов и сторонников тех или иных религиозных учений);
определение и обоснование социально значимых границ толерантности в условиях идеологического плюрализма;
философское обоснование социальных принципов отделения церкви от государства, светской власти, защиты прав и свобод человека;
философский анализ феноменов религиозного фанатизма, религиозного и национального экстремизма, ксенофобии;
разработка методологических и мировоззренческих принципов определения роли философии в системе общего и профессионального образования с учетом особенностей феномена истины в науке, в религии и в морали.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации нашли свое отражение в выступлениях на конференциях и в пяти авторских публикациях:
1. Лимонов И. Б. Возрастание социальной значимости философского знания в условиях трансформации общества и расширения идеологического плюрализма // Сборник статей и тезисов 1 научно-практической конференции Нижнекамского филиала МГЭИ (13-14 мая 1997 г.). - Нижнекамск, 1997. - С. 34 - 37 (0,3 п.л.).
2. Лимонов КБ. Некоторые проблемы оценки знаний в процессе преподавания курса «Философия» // Тезисы докладов 1 научно-практической конференции. Часть 1. - Московский гуманитарно-экономический институт, Кировский филиал, 1998. - С. 10 - 14 (0,36 п.л.).
3. Лимонов И.Б. Истина как феномен субъективной реальности // Вестник научных трудов Нижнекамского филиала Московского гуманитарно-экономического института. - Выпуск 1. Часть I. - Нижнекамск: НКФ МГЭИ, 1999. -С. 8-13 (0,44 п.л.).
4. Лимонов И.Б., Мартынычев И.В., Синюк А.И. Проблема истины в философии и науке. Истина и субъективность: Учебное пособие. - Альметьевск: Академия социальных технологий и местного самоуправления; Закамское отделение, 2004. - 54 с. (3,5 п.л., авторских 3,35 п.л.).
5. Лимонов И. Б. Истина и субъективность // Ученые записки Института социальных и гуманитарных знаний. - Казань, 2003. - С. 35-56 (1,85 п.л.).
Результаты исследования обсуждались на кафедре философии и социологии Елабужского государственного педагогического университета. Они использованы автором и его коллегами по работе в учебном процессе и в подготовке и применении методических пособий по философии для студентов и аспирантов, для оценки истинности социологических исследований и практических рекомендаций по развитию творческих способностей молодежи.
Осмысление субъективности знания в философии Античности и средневековья
В качестве предварительного замечания следует отметить одну характерную особенность нашего знания о философах раннего (досократовского) периода. О философских воззрениях древнегреческих мыслителей наши современники зачастую судят по работам их последователей или критиков более поздних времен. Сохранившиеся источники малодоступны широкому кругу читателей. Кроме того, многие философы, чьими именами начинаются все книги по истории философии, не оставили системного эпистолярного наследия. Из сохранившихся фрагментов сложно понять суть философских воззрений их авторов. Так, например, о воззрениях милетцев (Фалеса, Анаксимандра, Анакси мена) зачастую судят по изложениям их взглядов в трудах Аристотеля, а о Сократе, вообще излагавшем свое учение устно, - по трудам его учеников Ксено-фонта и Платона. Платон в своих «Диалогах» также приводит мысли Пармени-да, Протагора, Горгия и ряда других философов. По мнению диссертанта, нам вообще трудно определить, что в «Диалогах» Платона является изложением философских воззрений Сократа-философа как реальной исторической личности, а что - изложением мыслей Сократа как «лирического героя» платоновских произведений. Французский философ Роже Каратини (Roger Caratini) указывает десятки имен пересказчиков и интерпретаторов идей античных философов (особенно досократического периода), подчеркивая сомнительность точности их изложения1, а по поводу причин искажения идей Сократа он пишет: «Надо учитывать довольно простое обстоятельство: Сократ вызывал столь много страстей, что приходится остерегаться свидетелей, которые его слишком хвалят либо слишком порицают»2.
Античные мыслители, объясняя мир, стремились заменить мифологические толкования рациональными. Поэтому проблема истины, хотя и не сразу, но необходимым образом выделилась в самостоятельную тему философских исследований. В досократовской философии Древней Греции, пожалуй, впервые гносеологические проблемы были более или менее четко подняты представителем ионийской философии Гераклитом Эфесским. Из сохранившихся фрагментов его работ видно, что он придавал большое значение оценке знаний о мире, обращая внимание на относительность явлений природы и ее воздействий на человека: «Море наполнено водой наичистейшей и наигрязнейшей: для рыб она пригодна и полезна, для людей грязна и губительна»3. В познании истины он учит следовать природе вещей, соотносить знание с процессами ее изменений. В целом ионийская традиция ориентирована на образный способ философского мышления, отталкивающегося от материально-вещественного аспекта бытия. Этот подход явился предпосылкой формирования концепции корреспонденции - оценки истинности знания как его соотношения с предметной сферой. На этом пути была осознана наивная диалектика субъективного и объективного в процессе познания истины.
Логико-рационалистического стиля философского мышления, ведущего в дальнейшем к концепции когерентности, более последовательно придерживались представители италийской традиции. Так, элейская школа, положившая начало всей западно-европейской метафизике, одновременно способствовала и становлению теории познания, сделав знание специальным предметом философского анализа. Основатель элейской школы Парменид делает резкое различие между подлинной истиной (алетейа), являющейся продуктом рационального освоения действительности, и мнением (докса), опирающимся на чувственное познание. Парменид считал, что чувственное познание дает человеку лишь поверхностный образ вещей, но не сообщает их подлинную сущность. Да не постигнет тебя на стезе твоей опыт привычный Правиться глазом бесцельным и слухом, отгулами звучным, И языком, - будь лишь разум судьей многоспорному слову!!
В плане дальнейшего изучения проблемы истины в Античной Греческой философии представляет интерес сравнение позиции софистов и Сократа.
Для софистов характерно критическое отношение ко всему, что для человека выступает как непосредственно данное, как предмет подражания или веры, проверка на прочность всякого утверждения, убеждения, мнения. Для их гносеологии значимы развивавшиеся ими представления об индивиде, как субъекте познания, об относительности всякого человеческого знания. Софисты считали, что объективное, истинное познание - недостижимо. Таким образом, их взгляды соответствуют позиции субъективного идеализма. Уделяя большое внимание искусству доказательства в споре, софисты Протагор, Георгий рассматривали диалектику как метод обоснования знаний. Но при этом первостепенное значение имела именно победа в споре (дискуссии), а не соответствие доказываемого истине. Исходный принцип софистов: «Человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют». Правовые нормы, государственные законы, моральные оценки - условны. Как человек есть мера всех вещей, так человеческое сообщество (государство) есть мера справедливого и несправедливого. Оно определяет то, что является истинным и полезным, и то, что остается за пределами интересов и потребностей человека.
Таким образом, субъективность истины в философии софистов впервые была осознана как ее значимость в жизни и деятельности человека. Они понимали субъективность истины как ее зависимость от цели познания и обучения. Заслуга софистов в том, что они впервые поставили проблему субъективности истины как имеющую фундаментальное значение для жизни человека. Справедливо сказать, что они заложили основы прагматической и конвенциальной концепций истины.
В свою очередь Сократ, известный и как ученик софистов, и как (в дальнейшем) их критик, считал своей основной задачей обнаружить не только субъективное, но и объективное содержание сознания и доказать, что именно последнее должно быть судьей над первым. По убеждению Сократа, разум человека - высшая инстанция, способная дать не просто индивидуальное мнение, а всеобщее, обязательное знание. Сократ утверждал принципиальную возможность познания объективной истины. В то же время познание истины он рассматривал как искусство спора и обсуждения, искусство применять диалектику, вести диалог. Он расширяет сферу субъективности истины, включая в нее духовное взаимодействие людей, их способность разрешать противоречия. По его логике рассуждений, истина выявляется в сопоставлении различных сфер субъективности, порождающем вопросы и ответы, а объективная истина - это результат выбора из того, что прошло испытание обсуждением.
В «Диалогах» Платона (диалог «Горгий») значительная часть текста посвящена анализу искусства обсуждать и убеждать, как это было в понимании софистов и в понимании Сократа. Построение «Диалогов» многословно, каждая мысль тщательно аргументируется. Это осложняет цитирование. Приведем один характерный фрагмент: «Сократ. Кажется ли тебе, что это одно и то же - «узнать» и «поверить», «знание» и «вера» - или же что они как-то отличны? Горгий. Я думаю, Сократ, что отличны. Сократ. Правильно думаешь, и вот тебе доказательство. Если бы тебя спросили: «Бывает ли, Горгий, вера истинной и ложной?» - ты бы, я полагаю, ответил, что бывает. Горгий. Да. Сократ. Ну а знание? Может оно быть истинным и ложным? Горгий. Никоим образом! Сократ. Стало быть, ясно, что это не одно и то же. Горгий. Ты прав. Сократ. А между тем убеждением обладают и узнавшие, и поверившие. Горгий. Правильно. Сократ. Может быть, тогда установим два вида убеждения: одно - сообщающее веру без знания, другое - дающее знание? Горгий. Прекрасно. Сократ. Какое же убеждение создается красноречием в судах и других сборищах о делах справедливых и несправедливых? То, из которого возникает вера без знания или из которого знание? Горгий. Ясно, Сократ, что из которого вера. Сократ. Значит, красноречие - это мастер убеждения, внушающего веру в справедливое и несправедливое, а не поучающего, что справедливо, а что нет. Горгий. Так оно и есть.
Эволюция взглядов на субъективность знания в философии Возрождения и Нового времени
В эпоху Возрождения постоянно ослабевает характерное для средневековья убеждение в греховности человека и испорченности человеческой природы. Оно уступает место новому пониманию человека, который уже не нуждается в божественной благодати для своего спасения. Начинает преобладать представление, что человек - не просто природное существо, но творец самого себя, господин над природой, художник и созидатель мира гармонии, истины и красоты. Новая ориентация в культуре, гуманистическая струя нашла свое теоретическое выражение в философии.
К вершинам натурфилософской мысли Ренесанса принадлежит пантеистическая философия природы Джордано Бруно. Его теория познания исходит из идеи, что в человеческой душе проявляется единая вселенская мировая душа, которая неотделима от одушевленной материи. Познание начинается с восприятия и идет к представлениям, рассудку и разуму. Чувственное познание само по себе не достаточно. Познание является бесконечным процессом, потому что предмет его бесконечен. Но по своему проявлению оно представляет собой сугубо человеческую способность, в которой субъективность становится условием постижения объективной истины.
Однако обоснование этих идей привело к тому, что философская мысль обратилась к науке, к ее конкретной методологии, где субъективность проявилась в предпочтении эмпирических или теоретических способов постижения истины. На этом пути в философии образовались два новых направления: эмпиризм и рационализм, в которых проявилось многообразие путей к истине даже в такой строгой науке того времени, какой стала зарождающаяся классическая физика.
Родоначальник английского эмпиризма Фрэнсис Бэкон, считая задачей философии создание нового метода научного познания, переосмысливает предмет и предназначение науки, подчеркивая, что наука служит жизни и практике и только в этом находит свое оправдание. «...Речь идет, - говорил он, имея в виду назначение науки, - не только о созерцательном благе, но поистине о достоянии и счастье человеческом и о всяческом могуществе в практике. Ибо человек, слуга и истолкователь природы, столько совершает и понимает, сколько охватил в порядке природы делом и размышлением; и свыше этого он не знает и не может. Никакие силы не могут разорвать или раздробить цепь причин; и природа побеждается только подчинением ей. Итак, два чело веческих стремления - к знанию и могуществу - поистине совпадают в одном и том же...»1. В этой связи Ф. Бэкон считал необходимым в корне изменить методы научного познания. Если ранее (в средние века и в античности) широкое применение имело созерцание природы и распознавание замысла творца, то Бэкон делает упор на умение идти от фактов к общим положениям, то есть на индуктивный метод, на обоснование истины с помощью опыта и эксперимента. Бэкон критикует догматизм и скептицизм, искажающие понимание истины, и силлогизм как единственно достоверный метод логического обоснования. Он обращает внимание на то, что силлогизм может быть ошибочным, если исходные суждения являются результатом слишком поспешных, недостаточно эмпирически обоснованных обобщений. Взамен Бэкон предлагает путь индукции как постепенного, восходящего обобщения с переходами от частных фактов к общим положениям и далее к еще более общим «генеральным аксиомам».
В его понимании субъективность истины означает зависимость ее от экспериментального подтверждения и от того значения, которое она имеет в практической деятельности человека, там, где возрастает его могущество и благосостояние. Эмпиризм Бэкона таков, что по сути он пронизан светом рационализма, признанием творческой силы разума. Но еще более строго эту творческую силу разума пытается обосновать Рене Декарт, понимая субъективность как способность постигать истину, не обращаясь к опыту. И действительно, «классики буквально одержимы идеей простоты, рационального устройства мира, вытекающего из некоторых очевидностей ума, вовлеченного в деятельность созидания предметов и порядков» .
В отличие от Бэкона представитель рационалистического направления Рене Декарт особо подчеркивает значение рационального начала в познании, поскольку в его понимании человек лишь с помощью разума в состоянии получить достоверное и необходимое знание. Безусловное основоположение всего знания, по Декарту, - непосредственная достоверность сознания (cogito ergo sum - мыслю, следовательно, существую).
Критерием истины по Декарту выступает познающий разум, действующий на основе интуиции и дедукции. Под интуицией Декарт понимает «не зыбкое свидетельство чувств и не обманчивое суждение неправильно слагающего воображения, а понимание (conceptum) ясного и внимательного ума, настолько легкое и отчетливое, что не остается совершенно никакого сомнения относительно того, что мы разумеем, или, что то же самое, несомненное понимание ясного и внимательного ума, которое порождается одним лишь светом разума и является более простым, а значит, и более достоверным, чем сама дедукция»1.
Для Декарта первичная достоверность чувственного познания, выдвигаемая Бэконом, сомнительна: «... опытные данные о вещах часто бывают обманчивыми, дедукция же, или чистый вывод одного из другого, хотя и может быть оставлена без внимания, если она неочевидна, но никогда не может быть неверно произведена разумом, даже крайне малорассудительным»2. Также он считает неприемлемым в качестве критерия истины ссылку на авторитет, так как возникает вопрос о достоверности этих авторитетов. Декарт ставит вопрос о постижении достоверности самой по себе, достоверности, которая должна быть исходной предпосылкой и поэтому не должна опираться на другие предпосылки.
И эмпиризму и рационализму Нового времени присуще полагание, что человеческий разум в состоянии познать бытие, что научные и философские знания раскрывают действительное строение мира, закономерности природы. Однако признается, что достигнуть такого истинного, объективного знания нелегко, так как человек подвержен заблуждениям, источником которых являются особенности самого познающего субъекта: различного рода предрассудки, предрасположения человеческого сознания, телеологическое понимание вещей (телеология - от греч. "telos" - объяснение через цель, когда вместо вопроса «почему?» ставится вопрос «для чего?»). Благодаря Декарту, как отмечал Л. Лопатин в своей речи 12 октября 1896 года, посвященной памяти этого великого философа, телеология нами совсем отброшена и «...мы не только смеемся над наивными притязаниями ученых далекого прошлого проникать в планы Создателя Вселенной, - мы совершенно серьезно хотим обойтись без идеи о реальной целесообразности даже при обсуждении действий человека и других одушевленных тварей»1.
Негативная субъективность: субъективность как искажение истины
В рамках поиска истины, то есть верного знания, обязательного для всех (к чему стремился еще Сократ), субъективная сторона познавательного процесса воспринималась в большей степени как источник негативных последствий. Бертран Рассел во введении в свою книгу «Человеческое познание» подчеркивает: «В описании мира субъективность является пороком». Правда, абзацем ниже справедливо отмечает: «Но когда мы спрашиваем не о том, "что представляет собой мир, в котором мы живем", а о том, "как мы приходим к познанию мира", субъективность оказывается вполне законной»1.
Субъект познания - человек - имеет свои индивидуальные особенности восприятия мира. Попробуем дать некоторую оценку их разнообразия. Простейшая, используемая на бытовом уровне, шкала познавательных возможностей в плане постижения истины выглядит как некий интервал от «очень глупый» (дабы не употреблять слово, имеющее ругательный оттенок) до «очень умный» (возможно использовать в предельном варианте дефиниции «самый умный» и «самый глупый»). Подобные выражения подразумевают в одних случаях способность человека познать истину, в других - его склонность впадать в заблуждения.
Но что значит «умный»? Реально эта шкала будет намного сложнее. Она состоит из многих позиций, по которым следует оценка уровня познавательных способностей индивида, их отличительных особенностей. Например, ясно, что необходимо раздельно оценивать такие особенности мыслительной деятельности, как мобильность и объем памяти, а также тип памяти, опять определяемый по целому ряду параметров. Отдельно оценивается способность к логическим операциям с полученной информацией: степень владения формальной и(или) диалектической логикой, способность к анализу и синтезу, формулированию суждений, построению умозаключений, к использованию дедуктивного и индуктивного метода, умение логически правильно и содержательно корректно эксплицировать общие понятия, восходить от конкретного к абстрактному и т.д. Еще труднее и неуловимее для оценки способности индивида к интуитивным решениям, к творчеству, к выработке принципиально новых идей. В.Н. Порус указывает, что существует значительное отличие в понятиях разум и рассудок: «Работа Рассудка - движение внутри системы критериев рациональности, внутри парадигмы. Работа Разума - выход за пределы парадигмы, критика и создание иных, альтернативных парадигм рациональности. Разум в своей творчески-разрушительной и вместе с тем творчески-созидательной работе иррационален для Рассудка. Рассудок, цепляющийся за парадигму и растворенный в ней - иррационален для Разума. Завоевав новые территории знания, Разум уступает правление Рассудку, который подвергает достижения Разума рационализации. Рассудок правит, Разум завоевывает. Разум романтичен, Рассудок реалистичен. Кто из них сюзерен, кто вассал?» .
Таким образом, выстраивается целая группа параметров интеллектуальной составляющей познавательных возможностей индивида. Притом кажется очевидным, что эта группа индивидуальных возможностей субъекта не укладывается в простейшую шкалу суммативного показателя «ума» (уровня интел- лекта) по принципу «выше-ниже». Любые два индивида, допустим, имеющие очень высокий уровень интеллекта, будут «умны» каждый по-своему. Они обладают отличительными особенностями в своем рациональном мышлении, характере совершаемых ими мыслительных операций, интуиции и т.д. К этому следует добавить, что и «у каждого глупца своя особенная глупость».
Но помимо особенностей оперирования понятиями и суждениями, рационально осознаваемого и интуитивного пластов мыслительной деятельности, у различных людей индивидуальны и особенности чувственного восприятия мира и самих себя. И уже на стадии восприятия информации о внешнем мире через визуальные, звуковые, тактильные и прочие сигналы - мы разные. Следовательно, к особенностям интеллектуальной составляющей познавательных особенностей индивидов (точнее, целого комплекса интеллектуальных особенностей) прибавляется комплекс особенностей чувственного восприятия.
В качестве третьей группы особенностей следует вспомнить, что человек наделен индивидуальным набором сложно обусловленных психоэмоциональных реакций, чувств. Абсолютно «холодно» действующий рассудок - это, скорее, абстракция, а не встречающийся в реальности факт. Каждый из нас, даже если в определенных случаях и стремится к отвлечению от личностного переживания в процессе познания, мало преуспевает в этих попытках. Процесс восприятия и осмысления окружающей действительности мы осуществляем через призму имеющейся на данный момент системы ценностей, совокупности чувств, эмоций. Это сказывается не только на различиях в оценке воспринятой информации (скажем, положительная или отрицательная оценка того или иного события в общественной жизни, равнодушие или острый интерес к происходящему с людьми), но и на самом восприятии. В момент восприятия эмоции, чувства срабатывают как своеобразный фильтр, «понуждая» наше сознание не замечать одни «сигналы», идущие от мира, и фиксировать другие. Ранее приобретенная система ценностей, как и система взглядов на мир (наша индивидуальная картина мира, наш индивидуальный алгоритм его понимания) упорно заставляют нас открещиваться от информации, которая не укладывается в устоявшуюся парадигму, и тенденциозно, предвзято придавать значение информации, которую наши чувства не отсекли на стадии восприятия. М. Монтень отмечал: «Если бы подлинная сущность того, перед чем мы трепещем, располагала сама по себе способностью внедряться в наше сознание, то она внедрялась бы в сознание всех равным и тождественным образом, ибо все люди - одной природы и все они снабжены в большей или меньшей степени одинаковыми способностями и средствами познания и суждения. Однако различие в представлениях об одних и тех же вещах, которое наблюдается между нами, доказывает с очевидностью, что эти представления складываются не иначе, как в соответствии с нашими склонностями; кто-нибудь, быть может, и воспринимает их по счастливой случайности в согласии с их подлинной сущностью, но тысяча прочих видит в них совершенно иную, непохожую сущность»1. Как в свое время говорил основатель одного из иррационалистических учений («Четвертый путь», или «Хайда йога») Георгий Гурджиев, у человека «... тысячи ложных идей и ложных понятий, главным образом, о самом себе. И он должен избавиться от некоторых из них, прежде чем начинать приобретать что-то новое. Иначе это новое будет построено на неправильном основании, и результат окажется еще хуже прежнего»2.
Субъективность истины и границы научного познания
Остановимся на проблеме субъективности истины применительно той ее формы, которую именуют научной.
Науку можно определить как сферу человеческой деятельности, целью которой является получение объективных, системно организованных знаний о мире1. В качестве наиболее значимых характеристик научного способа познания мира академик B.C. Степин выделяет ряд его особенностей, которые в кратком пересказе2 можно сформулировать следующим образом: 1) Предметный и объективный способ рассмотрения мира. Изучая различные объекты - природные и социальные, человека и состояния человеческого сознания - наука рассматривает их как развивающиеся по своим естественным законам, а также изыскивает возможность преобразования этих объектов посредством человеческой деятельности. 2) Постоянное стремление к расширению поля изучаемых объектов, к изучению, осмыслению процессов и явлений, которые находятся за рамками сегодняшнего их практического освоения. Это особенно характерно для так называемой фундаментальной науки. 3) Наличие особых средств познавательной деятельности - специального языка (эмпирического и теоретического), специально создаваемых приборных комплексов, обеспечивающих исследование все новых объектов. 4) Наличие специально разработанных методов научного познания. В самом общем смысле метод означает способ деятельности, совокупность приемов, применяемых исследователем для получения определенного результата. Научный метод - некоторая система правил, разворачивающихся в определенной последовательности и приводящих к получению новой научной информации. 5) Опора на конкретное философское основание - систему философских идей, обосновывающих фундаментальные онтологические, гносеологические и методологические принципы научного познания1. 6) Наличие специфического субъекта научного познания. Науке недостаточно познавательных возможностей, формируемых у человека в ходе его обыденного существования, естественной социализации. Познающий субъект в науке - это человек, специально обученный данному виду деятельности и постоянно совершенствующий свое мастерство ученого. 7) Наличие специфической этики, особой системы ценностей, предопределенных сущностью, социальной значимостью и предназначением науки. К числу основных ценностных установок науки относятся объективность (недопустимость искажения истины в угоду каким-либо личным или социальным целям), категорический запрет на плагиат, социальная ответственность ученого. 8) Системная организация, обоснованность и доказанность знания. 9) Оформленность науки как социального института. Функционирование науки поддерживается и воспроизводится через систему четко определенных форм организации научных исследований, системы подготовки научных кадров, нормативное регулирование статусных ступеней (ученые степени, научные звания и должности), а также через приведение организационных структур в соответствие с систематизацией научного знания по отраслям и дисциплинам.
Различия применяемых методов научного познания предопределяются: а) характером объекта - то есть предметной направленностью исследования (физические, химические, биологические, социальные и т.п.); б) различными уровнями научно-познавательной деятельности (эмпирический и теоретический); в) степенью общности (частные, общенаучные и всеобщие методы).
Целью научного познания является установление объективной истины об окружающем мире. В любой отрасли научной деятельности особую значимость приобретают методы изыскания и критерии объективной истины. Собственно, методы научного познания основаны на стремлении гарантировать истинность знаний, получаемых как результат научных исследований.
В науке особенно ярко высвечивается стремление уйти от авторитарной формы истины. Известно выражение: «В науке нет авторитетов». Речь не идет о неуважительном отношении ученых к своим предшественникам и современникам в науке. Речь идет, с одной стороны, о постоянном стремлении к проверке объективности получаемых результатов, а с другой - о понимании ограниченности научного знания в любой конкретный исторический момент, о необходимости дальнейшего продвижения по пути познания, что всегда связано с опровержением в той или иной степени предшествующего знания.
Именно в науке типичны рассуждения в понятиях «абсолютная и относительная истина». Абсолютная истина - некая идеальная, никогда окончательно не досягаемая цель научного познания. В науке приходится довольствоваться относительной истиной. Под относительной истиной здесь мы будем подразумевать знание, достигаемое в конкретных исторических условиях познания и характеризующееся относительным соответствием своему объекту. Исследователь всегда ограничен некоторыми условиями и ресурсами: приборной техникой, логическим и математически аппаратом и т.д. Об относительной истине как раз и можно сказать, что она представляет собой более или менее истинное знание. Какие-то элементы этой истины полностью соответствуют своему объекту, другие являются умозрительным домыслом автора. Некоторые аспекты объекта вообще могут быть до поры до времени скрыты от познающего субъек та. В силу своего неполного соответствия объекту относительная истина и выступает как приблизительно-верное отражение действительности.
Взаимосвязь абсолютной и относительной истины выражает процессуальный, динамический характер достижения истины в науке. В реальном процессе познания путь к абсолютной истине, как к своему пределу, лежит через познание серии уточняющих и обогащающих друг друга относительных истин. Так, например, представление классической физики о целостности и неделимости атома остается верным для взаимодействий с относительно низкой энергией, недостаточной для его разрушения (в пределах химических реакций атом - целостная единица). Последующие концепции также содержат крупицы абсолютной истины, не опровергающие, а уточняющие предшествующие представления ученых: представление Томпсона о структурности атома; концепция планетарной модели атома Резерфорда-Бора; квантово-механическая теория атома. Кажущееся противоречие между предшествующими и последующими теориями связано не с ошибочностью первых, а с тем, что каждая теория является истинной «в рамках указанной предметной области и фиксированной точности измерений»1.
