Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Прагматические ограничения в теории Грайса и постграйсианских теориях 12
Глава II. Прагматика с точки зрения теории игр 32
Глава III. Теоретико-игровая схема речевого общения и проблема обоснования теоретико-игровой прагматики 101
Заключение 135
Литература
- Прагматические ограничения в теории Грайса и постграйсианских теориях
- Прагматика с точки зрения теории игр
- Теоретико-игровая схема речевого общения и проблема обоснования теоретико-игровой прагматики
Прагматические ограничения в теории Грайса и постграйсианских теориях
Понятие «прагматика» было введено Ч. Моррисом для обозначения раздела семиотики, который наряду с синтаксисом (изучающим отношения знаков между собой) и семантикой (изучающей отношения знаков к объектам) занимается изучением отношений знаков и пользователей. Современное понимание термина «прагматика» обладает более узким значением по сравнению теорией Морриса. Под прагматикой подразумевается дисциплина, изучающая аспекты употребления языковых выражений, прежде всего, эффект контекстуальной обусловленности лингвистического значения. Такое понимание прагматики восходит к работам И. Бар Хиллела и получает дальнейшее оформление Дж. Остина,
Дж. Серля, П. Стросона, Г.П. Грайса. Ключевыми для современной прагматики являются понятия ечевого кта, пресуппозиций, конверсационных импликатур и постулатов речевого общения.
В зависимости от изучаемого типа контекстуального окружения, современная лингвистическая прагматика условно подразделяется на микропрагматику макропрагматику. Микропрагматика изучает прагматику высказывания, макропрагматика - прагматику дискурса. К сфере микропрагматики обычно относят вопросы прагматики дейксиса, анафоры, пресуппозиций, скалярных импликатур,
Он понимал «прагматику» еще уже. По Бар-Хиллелу, прагматика должна изучать дейксис, индексикальные выражения, анафорическое связывания (то есть те феномены, которые сегодня принято относить к микропрагматике) макропрагматике – частные импликатуры, I-импликатуры, M-импликатуры, смену коммуникативных ролей. Таким образом, со стороны микропрагматики лингвистическая прагматика примыкает к семантике (и отчасти к синтаксису), а со стороны макропрагматики – к социолингвистике.
Мы рассмотрим основные идеи теории речевых актов, прагматической теории Грайса, ряд последующих нововведений и постараемся показать, как теоретико-игровая прагматика пытается найти выход из внутренних затруднений грайсианства.
Под прагматическими ограничениями будем подразумевать систему регулярностей в организации речевой коммуникации, которые описывают специфику функционирования лингвистического значения в естественном языке по сравнению с формальными языками.
Несмотря на то, что представление о наличии у языковой коммуникации особой структуры восходит еще к античной риторике5, начало дискуссии о системе таких ограничений по общему признанию восходит к теории коммуникативных импликатур Г.П.Грайса6.
Теория Грайса: постулаты речевого общения. Тезис о наличии у речевой коммуникации определенной структуры, обуславливающей различие между естественными и формальными языками, является общим местом в философии языка. Традицию описывать особенности естественного языка через специфические правила взаимодействия принято связывать с работами Грайса.
Грайс условно обозначает две разные точки зрения на природу различия в структуре естественного и формальных языков позицией «формалистской» и «неформалистской группы» исследователей.
Позиция формалистской группы состоит в том, что наличие в естественном языке элементов, не имеющих соответствий в формальном языке, должно «рассматриваться как недостаток естественного языка, а сами эти элементы представляют собой не более чем нежелательные наросты»7. Предложения идеального языка должны быть ясными, иметь строго одно значение для того , чтобы быть «заведомо свободными от всякой метафизики»8.
Противоположный взгляд на природу различия между формальными и естественными языками состоит в том, что «потребность философа в идеальном языке основана на некоторых допущениях, принимать которые не следует» 9 . Речь идет о допущении о том, что критерием адекватности естественного языка служит его пригодность для задач науки, а критерием понятности выражения – логическая экспликация. Естественный язык служит для коммуникации, а не только для выражения научных фактов, поэтому он устроен принципиально иначе, чем формальные языки, специально сконструированные для фиксации научных данных.
С точки зрения Грайса, представление о существовании указанных различий между формальными и естественными языками «не что иное как их общая ошибка» . Эта ошибка возникла из-за «недостаточного внимания к характеру и силе влияния тех условий и факторов, которые управляют речевым общением». Речевая коммуникация происходит по особым законам, которые и обуславливают специфику порождения значения естественном языке.
Ключевое отличие естественного языка от формальных языков, с точки зрения Грайса, состоит в способности порождать импликатуры. Грайс вводит в качестве специальных терминов глагол «имплицировать» (намерение сообщить то, что подразумевается произнесением высказывания, о отличается от буквального содержания) и существительное «импликатура» (само подразумеваемое содержание).
Для пояснения этого понятия Грайс приводит следующий пример. Два собеседника A и B обсуждают их общего знакомого C, который устроился на работу в банк: A. - Как дела у С на работе? B. - Думаю, более или менее в порядке: ему нравятся сослуживцы и он еще не попал в тюрьму. А может спросить, что имел в виду B, на что он намекал, произнося эту фразу. B может ответить, что С не такой человек, который способен устоять перед искушениями работы в банке или что сослуживцы
Прагматика с точки зрения теории игр
Теоретико-игровая прагматика не представляет собой какого-то одного строго однородного исследовательского направления, а скорее является семейством нескольких ключевых подходов. Мы рассмотрим некоторые ключевые идеи данного исследовательского направления. Наша задача будет состоять в том, чтобы показать, что сформулированные Грайсом постулаты речевого общения могут быть описаны на языке теоретико-игровой прагматики. А это значит, что система прагматических ограничений может быть сведена к единственному допущению – допущению о рациональности участников коммуникации. Глава 2. Прагматика с точки зрения теории игр
Задача этой главы состоит в том, чтобы продемонстрировать принципиальную возможность описания прагматических феноменов на языке теории игр. Начнем рассмотрение теоретико-игровой прагматики с микропрагматических моделей, описывающих ключевой прагматический эффект: зависимость лингвистического значения от контекстуального окружения. Рассмотрим равновесную семантику как подход, моделирующий обработку многозначных выражений и дискурсивной анафоры, также IBR-модель, описывающую порождение количественных импликатур. Равновесная семантика как подход к моделированию широкого спектра прагматических феноменов была предложена Р. Кларком и П. Париком . Этот подход опирается на динамическую трактовку лингвистического значения; равновесная семантика предлагает эксплицитные едства описания эффектов контекстуальной обусловленности значения. Вычисление значения высказывания в контексте происходит через поиск Парето-оптимального равновесия Байеса-Нэша .
В равновесной семантике рассматривается четыре типа ограничений (constraints), которые оказывают влияние на итоговое значение высказывания. А именно, синтаксические ограничения, конвенциональные ограничения, информационные ограничения и потоковые ограничения.
Рассмотрим, как равновесная семантика работает в применении к анализу многозначных выражений и дискурсивной анафоры, а затем попробуем распространить этот подход для моделирования металингвистического отрицания.
Ключевой прагматический эффект состоит в том, что в разном контекстуальном окружении высказывание может обладать разными значениями.
Рассмотрим пример. В контексте предложения с!: «сегодня в детском саду дети рисовали» произнесение высказывания : «Вася нарисовал лук» (1) – порождает несколько равнозначных вариантов семантической интерпретации: Вася мог нарисовать растение, а мог нарисовать оружие. Вне релевантного контекста невозможно разрешить эту многозначность. Однако, если это предложение будет произнесено в контексте другого предложения с!: «сегодня в детском саду дети рисовали свои любимые овощи», то наиболее вероятным останется только один вариант семантического прочтения.
Рассмотрим теоретико-игровую модель для обработки многозначных выражений, которая покажет, каким образом контекстуальная информация влияет на вычисление семантического значения высказывания. Модель должна показать, что в контексте с! невозможно разрешить многозначность, поскольку оба варианта семантического прочтения будут возможными, в контексте с! возможным остается только один вариант прочтения. ситуацию р , например, «Вася нарисовал лук, тот, который едят»;р – альтернативное выражение, которое однозначно указывает на ситуацию, например, «Вася нарисовал лук, тот, из которого стреляют»; функция, сопоставляющая каждому сообщению его стоимость. Условимся, что функция должна удовлетворять интуитивному критерию, согласно которому выражение более экономно, чем любое альтернативное выражение (что соответствует одной из грайсовых подмаксим способа: «Будь краток»). Поскольку высказывание «Вася нарисовал лук» по сравнению с высказыванием «Вася нарисовал лук, тот, который едят» очевидно требует от Говорящего меньше усилий по произнесению, а от Слушающего меньше усилий по его восприятию. Пусть платежные функции Слушающего и Говорящего совпадают и зависят от успешности коммуникации, также стоимости сообщения:
Первое ограничение, которые нужно учесть в модели -исключить из множеств 50 и R0 те стратегии, которые не будут удовлетворять общему знанию игроков о семантических вариантах интерпретации высказывания и допущению Говорящего о следовании Слушающим Максиме Качества. Пусть выражение обозначает две функции - функцию, которая удет сопоставлять каждому высказыванию множество возможных миров, в которых это высказывание истинно
Теоретико-игровая схема речевого общения и проблема обоснования теоретико-игровой прагматики
Эффект доминирования Максим. Важным макропрагматическим эффектов является не только возможность доминирования одной максимы над другой, но и возможность динамической смены порядка доминирования максим оде коммуникации.
Рассмотрим ряд примеров, иллюстрирующий разный приоритет коммуникативных Максим. Следуя нотации, принятой теории оптимальности, будем обозначать, то Максима Qt обладает приоритетом над Максимой Q2 как Qt » Q2 . На фоне остальных Максим, легче всего вступают в антагонистические тношения Максима Релевантности R и Максима Способа М.
Приведем пример контекста, в котором высказывание, нарушающее Максиму Способа, будет прагматически аномальным «Я » М». I-принцип: Немаркированные выражения обозначают типичные ситуации. (12) (Ситуация, в которой полицейский останавливает преступника и, обращаясь к нему говорит): (a) «Руки вверх, негодяй!» vs. (b) «Не могли бы Вы поднять руки, пожалуйста?» Высказывания (a) нарушает постулат вежливости (Грайс рассматривает постулат «Будь вежлив» как отдельный, однако, удобно рассматривать его как подмаксиму Способа), но это высказывание остается по-прежнему релевантным.
В этом примере релевантность высказывания имеет меньшее значение по сравнению со способом передачи коммуникативного намерения.
Представление участников коммуникации о характере сообщения относительно Максимы Способа и Релевантности может быть выражено в теоретико-игровой модели через учет стоимости сообщения. Заменим в стандартном определении сигнальной игр функцию на семейство функций ! = {!,!} . Представление о значении функций стоимости сообщения составляет общее знание (и является одной из главных характеристик прагматической компетентности).
Метаэпистемические импликатуры. Такого рода эффекты позволяют выделить особый класс импликатур – «метаэпистемические импликатуры». Б удем называть метаэпистемическими импликатурами класс конверсационных импликатур, которые порождаются при произнесении высказывания и меняют информацию о характере коммуникации (в частности, о порядке доминирования максим).
Метаэпистемические импликатуры несут информацию о смене контекста, то есть , порождая метаэпистемическую импликатуру, Говорящий дает понять Слушающему, что они «играют» в другую «языковую игру», отличную от той, в которую они играли, по мнению Слушающего, первоначально.
Постараемся показать, что эффект порождения метаэпистемических импликатур может быть выражен на языке теоретико-игровой прагматики через механизмы жесткого контекстуального обновления (при помощи той же схемы, что и подавление пресуппозиции в случае металингвистического отрицания).
Приведем пример метаэпистемической импликатуры: (14) (На одном из приемов Марк Твен беседовал с дамой). Марк Твен: Вы очаровательны! Дама: К сожалению, я не могу вас отблагодарить таким же комплиментом. Марк Твен: А вы сделайте, как я: соврите!
В этом примере Говорящий породил метаэпистемическую импликатуру, которая свидетельствует о возможности нарушения Максимы Качества. (+ !Q ). Рациональные ожидания Слушающего относительно поведения Говорящего (в частности, соблюдение Максимы Качества) изменились в результате жесткого контекстуального обновления (через произнесение высказывания, которое явно указывает на нарушение Максимы Качества предыдущем высказывании).
Рассмотрим еще несколько коммуникативных ситуаций, которых порождаются метаэпистемические импликатуры. Один из примеров, которые приводит сам Грайс, можно расценивать как порождение метаэпистемической импликатуры. (15) А: Миссис X — старая карга\ Б: Не правда ли, погода этим летом была восхитительная? (+ ! R - М » R).
Как отмечает Грайс, «Б совершенно неприкрыто отказался сделать свое высказывание релевантным по отношению предыдущей реплике А; тем самым он имплицировал, что слова А не следует обсуждать, или, более конкретно, что А совершил социальную оплошность» . Б нарушает Максиму Релевантности, желая продемонстрировать, что в данной коммуникативной ситуации, с его точки зрения, Максима Способа обладает приоритетом по отношению к Максиме Релевантности.
Порождением метаэпистемической импликатуры, связанной с изменением порядка доминирования Максим Релевантности и
Будем бозначать как !Q - метаэпистемическую импликатуру, состоящую в нарушении Говорящим максимы качества («!R», «!М» соответственно - Максимы Релевантности и Максимы Способа). Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. XVI. М.: Прогресс, 1985. С. 231. Способа), будет и риторическая фигура уклончивого ответа, типичная для официального политического дискурса. (16) А: Какое решение Правительство примет по вопросу X? Б: Вопрос X является для нас стратегически важным, у Правительства есть набор полномочий для решения этого вопроса (!R).
Б своим ответом фактически озвучивает прагматическую пресуппозицию вопроса: А и без этого ответа знает, что у Правительства есть набор советующих полномочий, более того, А знает, что Б знает, что А знает об этом. Однако, Б не может прямо заявить: «этот вопрос мне не нравится, я не буду на него отвечать», поскольку такой ответ нарушил бы Максиму Способа (специфицированную для данной прагматической ситуации). Б выбирает оптимальную коммуникативную стратегию (с учетом указанных ограничений), которая состоит в том, чтобы нарушить Максиму Релевантности, но соблюсти Максиму Способа. Таким образом, Б через явное нарушение Максимы Релевантности порождает метаэпистемическую импликатуру «+ Я не хочу отвечать на этот вопрос».
Попробуем описать механику порождения метаэпистемических импликатур на языке теоретико-игровой прагматики. Задача модели – показать, что произнесение Говорящим некоторого высказывания в контексте с!!!! влечет за собой порождение метаэпистемической импликатуры ! ! (где ! и ! представляют собой некоторые коммуникативные постулаты).
