Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Проблема информации: исторический и методологический аспекты 15
1. Научно-философский генезис понятия «информация» 15
2. Феномен информации: философско-мето дологический анализ 37
ГЛАВА II. Информационная природа социума 88
1. Информация в конституировании социальной реальности 88
2. Информационное общество: особенности онтологии и общественного сознания 148
Заключение 204
Список литературы 208
- Научно-философский генезис понятия «информация»
- Феномен информации: философско-мето дологический анализ
- Информация в конституировании социальной реальности
- Информационное общество: особенности онтологии и общественного сознания
Введение к работе
Прагматический успех, сопутствующий процессу развития и широкого распространения новых информационных технологий, границы которых общественное сознание считает границами феномена информации, сегодня в значительной мере снижает интерес собственно к самому феномену информации, в действительности не огранивающему себя областью распространения и применения современной информационной техники. Это является причиной существующего в настоящий момент противоречия между социальной значимостью феномена информации и уровнем понимания его сущности. Данное противоречие в частности находит свое выражение в некритическом использовании понятия информации, которое порой сближает научный дискурс с традицией употребления слова «информация» в условиях обыденной коммуникации.
Новые информационные технологии, проникая во все большее число сфер социальной жизни, приводят к тому, что значительная часть информационных процессов, происходящих в обществе, опосредуется техническими информационными системами. При этом сами эти процессы начинают интерпретироваться в терминах технических систем. Такое сближение в свою очередь является причиной восприятия информационных процессов и их результатов как отдельного компонента социальной реальности, а не как непосредственного ее основания, сущность которого не сводится к особенностям опосредующих систем.
Таким образом, в настоящий момент становится актуальным решение проблемы выявления сущностных аспектов феномена информации, которые позволяют на едином основании рассматривать информационные процессы в обществе и их конкретные исторические трансформации — в
4 частности те, причиной которых является экспансия современной информационной техники.
В настоящее время изучение социальных аспектов информации стремится ограничиться областью исследования природы информационного общества. Последняя в некотором смысле узурпирует права на информацию как гносеологический объект, превращая ее в исключительный признак нового типа социальной организации. При этом интерпретации самой информации носят ограниченный характер. Информация чаще всего отождествляется с научным знанием, которое играет все возрастающую роль, а социальные функции информации сводятся к ее функциям в экономической сфере.
Подобные интерпретации природы информации не могут быть в полной мере использованы в качестве методологических оснований анализа информации как одного из центральных аспектов социальной реальности, поскольку ориентированы на один тип общества, и один тип социальных отношений. Сложившаяся ситуация в области информационной проблематики является одним из условий актуальности настоящей работы, в основе которой лежит подход к пониманию феномена информации в координатах предельности. Это способствует выявлению сущностных характеристик рассматриваемого феномена, не зависящих от конкретных социальных трансформаций, вызванных в частности появлением новой техники.
Многообразие концепций и подходов, исследовавших природу информации, во второй половине XX века привело к осознанию необходимости создания общей (или предельной) теории информации. Представляемое исследование стремится отчасти удовлетворить потребность в продолжении ранее намеченного пути разработки элементов такой теории и применения их для анализа информационной природы социальной реальности вообще и
5 особенностей информационного общества как нового типа социальной организации.
Так как информация в данном исследовании рассматривается предельно, это позволяет исследовать конкретно-исторические трансформации отношения «информация—общество» на едином основании, а само информационное общество не как неожиданный социальный феномен, единственно существующий благодаря информации, а как закономерный этап предшествующего социального развития. В этом смысле разрабатываемый подход способен предложить достаточно адекватный образ социальной реальности настоящего, что доказывает актуальность всей работы.
Степень разработанности проблемы. Объектом научного и философского познания информация становится со второй половины ХХвека, хотя предпосылки для этого были созданы еще физикой концаХІХ—начала ХХвека (Л. Больцман, Максвелл, Л. Сцилард). Различные аспекты феномена информации (количественный, семантический, прагматический) разрабатывали в своих работах К. Шеннон, Н. Винер, У. Р. Эшби, И. Земан, Г. Клаус, Г. Гюнтер, М. Мазур, М. Янков, А. Д. Урсул, Ю. А. Шрейдер, Д. И. Дубровский, В. В. Вержбицкий, А. В. Напалков, Н. Новик и др.
Одним из центральных моментов исследования природы информации становится проблема ее отношения к обществу, ее взаимосвязи с социальной реальностью. В целом интуитивно понятное и общепризнанное наличие связи информации и общества начинает требовать аналитического прояснения. Впервые проблема информации в ее отношении к обществу была поставлена в рамках кибернетического подхода, для которого характерным было отождествление информации с сигналом и соответствующей техникой передачи сигналов. В результате, согласно данному подходу, понять природу
6 общества можно только исследуя сигналы и средства связи. Общество рассматривается представителями кибернетического подхода как система, в которой информация и средства ее передачи выступают в качестве инструмента социального управления. Среда представителей данного направления — Н. Винер, Г. Клаус, В. Г\ Афанасьев, Г. Т. Журавлев.
Параллельно с кибернетическим подходом начинает развиваться: футу-рологическое направление. Д. Белл, Э. Тоффлер, Й. Масуда и др. увидели в социальном устройстве современного им общества контуры будущего постиндустриального или информациониого общества. В центре внимания футу -рологических концепций три аспекта социальной реальности: информация, техника и экономика. Под информацией здесь понимается знание (в основном научное), обладающее экономическим потенциалом, поэтому информация рассматривается как главный экономический ресурс, определяющий характер экономической системьги всего общества в целом. Заданную футу-рологическим направлением тему нового социального устройства в различных ее аспектах (социальном, экономическом, политическом, культурном, этическом) рассматривают в своих работах С. Стоуньер, У. Дайзард, Ж. Эллюль, Г. Кан, Р. Айрис^ Л. Мэмфорд, Л. Туроу, М. Кастельс, А. Турен, А. Этциони и др. В последние десять лет многоаспектная проблема информационного общества стала активно рассматриваться и в нашей стране такими авторами как А. И. Ракитов, Г. Л. Смолян, Д. В. Иванов, В. Л. Иноземцев, О. И. Вершинская, И. Ю. Алексеева, А. В. Волокитой, С. А. Дятлов, Г. В. Емельянов, А. И. Левин и др.
Также одним из первых.тему информации, техники и общества поднял в своих исследованиях М. Маклюэн^ который, не будучи связанным: концепцией информационного обществаг рассматривает технические средства ком-
7 муникации с исторической точки зрения и доказывает на историческом материале один из своих главных тезисов («the medium is the message») о том, что медиальные среды вне зависимости от того, какое содержание они несут, оказывают собственный социальный эффект, являющийся причиной трансформаций социальной реальности.
Несмотря на актуальность проблемы участия информации в организации социальной реальности и явный интерес к связанному с ней кругу вопросов, исследователи данной проблемы довольно часто исходят из ограниченного понимания самого феномена информации, сводя его обычно либо к одному из типов информации (например, знанию), либо к сигнальной (субстратной) стороне информационных процессов, т. е. к технике передачи сигналов.
Учитывая противоречие между социальной значимостью феномена информации и уровнем понимания его сущности, а также когнитивные особенности ситуации, сложившейся к настоящему моменту в области информационно-социальной проблематики, мы выдвигаем гипотезу, согласно которой информация является не просто дополнительным компонентом социальной реальности, или средством социального управления — она есть главный способ существования самой социальной реальности, ее непосредственное основание. Полное шит частичное подтверждение данной гипотезы, связанное с предельным пониманием феномена информации и его социальной роли, должно способствовать снятию обозначенного выше противоречия, а также решению частных философских проблем, так или иначе касающихся социальных функций информационных процессов.
Предпринимаемое по этой причине настоящее диссертационное исследование имеет своим объектом социальную реальность.
Предметом исследования выступают информационные процессы как сущностная сторона социальной реальности.
Цель исследования состоит в определении места и роли информационных процессов в социальной реальности.
Достижение поставленной цели предполагает постановку и решение ряда задач: проанализировать основные варианты теории информации; разработать методологическую концепцию исследования, базовые положения которой основываются на анализе понятия информации в контексте предельного подхода; исследовать информационные аспекты социальной реальности на основе разрабатываемой концепции; рассмотреть онтологические основания информационного общества. Методологическую основу исследования составляют элементы нескольких подходов. В работе используется (при этом соответствующим образом интерпретируется) понятие определенности, выдвинутое вероятностным подходом (К. Шеннон) в связи с проблемой информации. Кроме того, в исследовании применяются общеметодологический принципы кибернетического подхода (Н. Винер, Г. Клаус), Определенное влияние на формирование методологической концепции диссертационного исследования оказала примыкающая к кибернетическому направлению качественная теория информации (М. Мазур). Названные подходы, а также концепция информации как отраженного разнообразия (А. Д. Урсул), формируют необходимую теоретическую базу, относительно которой выстраивается авторская методологическая концепция, представленная в соответствующей системе понятий, отражающих основные результаты философского анализа феномена информации.
Кроме того, в диссертационном исследовании в качестве методологических используются элементы структурно-функционального подхода, аналитической философии, а также идеи Р. Декарта, Б. Спинозы, И. Канта, Г. В. Ф. Гегеля, М. Хайдеггера, К. Маркса, М. Маклюэна, М. Вебера, Г. Маркузе, Л. Витгенштейна, П. Сорокина, Л. А. Абрамяна, В. И. Красикова, Д. В. Иванова, A. PL Ракитова.
Результаты, полученные в процессе применения методологических процедур, образующих основу предлагаемого в настоящей работе варианта предельной теории информации, позволяют говорить о новизне исследования, которую составляют следующие моменты.
Разработаны философские обоснования подхода к информации как тотальности. Сущность информации предстает в тождестве, связывающем информацию с определенностью, которая рассматривается предельно (как определенность вообще), а не только как снятая в результате выбора неопределенность. Информационный процесс рассмотрен как процесс, элементы которого имеют разный функциональный статус, благодаря чему одна определенность указывает на другую, т.е. является ее значением. Последнее, в зависимости от природы участвующих элементов, может быть «связанным» или «свободным».
Результаты философского анализа феномена информации применены как комплекс методологических процедур познания информационной природы социальной реальности. На основе онтологического понимания информации предложена новая трактовка способа существования социальной реальности. Последняя представляет собой «метаре-аш>нрсть», т. е. реальность на стыке выделяемых в работе трех ба-
10 зовых типов реальности, удерживаемых в границах информационных процессов, основную роль в которых играют социальные значения. Как центральное социальное значение рассмотрена солидарность, на основе различий в способах реализации которой выделяются два ее типа — «естественная» и «рациональная» солидарность. Общественное сознание рассмотрено как результат особого имагинативного процесса — естественного социального познания.
На основе анализа онтологических основании информационного общества определена историческая граница возникновения данного типа социальной организации, и предложена, новаа его философская трактовка. Согласно этой трактовке информационное общество — это общество, в котором информационные процессы и их результаты благодаря их обособлению в границах технических информационных систем, создающихза счет этого «эффект удвоения» самой социальной реальности, воспринимаются на уровне общественного сознания как самостоятельные объекты действительности:. При этом информация получает статус доминанты общественного сознания.
С учетом выделенных сущностных характеристик информации пересмотрена традиционная схема исторического развития средств хранения и передачи информации. В результате выделяются всего два основных этапа этого развития. Первый связан с появлением техники отчуждения образа от оригинала, второй — споявлением техники, позволившей отделить способ передачи образа как сообщения от способа передачи оригинала, создав онтологические условия для возникновения информационного общества.
11 На защиту выносятся следующие положения:
Сущность информации выражается тождеством «информация есть определенность». Условием определенности, ее основанием является предел. Пределы суть границы объектов, свойств, состояний и отношений. Информация тотальна, так как нет реальности, которая не стремилась бы к определенности. Информационный процесс есть процесс имагинации, в котором на основании функциональных различий выделяются два типа определенности: «оригинал» и «образ». Образ является значением оригинала, поэтому процесс имагинации является процессом означивания. В зависимости от типа имагинации значения могут быть «связанными» («естественными») или «свободными». Последние позволяют выходить за пределы естественной определенности, являющейся сферой связанных значений.
Социальная реальность есть «метареальность», т. е. особая конфигурация базовых типов реальности (физической реальности, реальности ощущений и реальности сознания как реальности свободных значений), удерживаемая в процессах взаимодействия (имагинативных процессах), центральную роль в которых играют социальные значения. В условиях социального взаимодействия человек осуществляет эффекторно-рецепторное (в рамках естественных значений) и свободное семантическое (в рамках свободных значений) приспособление к действительности. Центральным социальным значением является солидарность, представляющая собой положительный образ социальности. Различаются два типа солидарности: естественная и рациональная солидарность, которые осуществляются соответственно в рамках эффекторно-рецепторного и семантического взаимодействия. Об- щественное сознание есть процесс и результат естественного социального познания, которое носит автоматический (неосознанный) характер. Одну из основных ролей в этом процессе играют языковые образы (метафоры). Результатами естественного социального познания становятся семантические комплексы (представления), имеющие статус элементов социальной картины мира, которая есть не что иное, как общественное сознание.
Информационное общество онтологически оформляется с появлением больших информационных систем, которые обладают собственными технологиями отчуждения образов и независимой их передачи, и при этом охватывают всю социальную реальность. В информационном обществе информационные процессы и их результаты благодаря обособлению в границах технических информационных систем воспринимаются на уровне общественного сознания как самостоятельные, независимые объекты социальной реальности. При этом информация получает статус доминанты общественного сознания.
Предшествующее появлению информационного общества развитие технических средств хранения и передачи информации включает всего два основных этапа. Первый связан с возникновением техники отчуждения образа и дальнейшей ее модификацией, ни один из этапов которой не привел к отделению способа передачи образа от способа передачи оригинала. Второй этап связан с возникновением такой техники передачи сообщений, которая позволяет отделить способ передачи образа от способа передачи оригинала, создавая иллюзию некоторой независимости бытия информации.
Теоретическая и практическая значимость работы. Общая теоретическая значимость диссертационного исследования связана с представляемой в ней методологической концепцией, понятийный аппарат и комплекс когнитивных процедур которой позволяет рассматривать социальную реальность в различных ее информационных проявлениях. Это, в свою очередь, дает возможность нового теоретического осмысления некоторых аспектов таких философских и философско-антропологических проблем, как коммуникация, массовое сознание, общественное сознание, культура и общество, техника и общество и др.
Следует отметить определенный вклад, вносимый настоящей работой в теоретическую разработку наиболее актуальной сегодня проблемы информационного общества и заключающийся в формировании нового теоретического концепта (образа) нового типа общества на основе исследования его онтологических особенностей.
Следует отметить, что представленная в работе методологическая концепция может быть также применена в качестве когнитивного инструмента в различных исследовательских областях и отраслях знания. В частности, ее можно использовать в лингвистике для исследования природы значения, феномена метафоры, в философии техники и исторических исследованиях, занимающихся проблемами коммуникационной и информационной техники, в культурологии и философии культуры (для проведения, например, информационного анализа культуры) и т. д.
Апробация работы. Содержание диссертационного исследования неоднократно обсуждалось на кафедре философии Кемеровского государственного университета, на аспирантских методологических семинарах в Кемеровской государственной академии культуры и искусств и Кемеровском государственном университете. Результаты исследования докладывались и обсуждались на П-м Российском философском конгрессе «XXI век: будущее России в философском измерении» (Екатеринбург, 1999), научно-практической конференции «Информационные недра Кузбасса» (Кемерово, 2001). Структура работы композиционно соответствует общей логике исследования, заданной поставленной целью и задачами. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.
Научно-философский генезис понятия «информация»
В условиях обыденной коммуникации употребление слова «информация», как и других символов, носит автоматический характер. Поэтому обыденная «интерпретация» информации может рассматриваться как результат естественной интуиции. Как замечает Ю. А. Шрейдер: «Существует интуитивное понимание слова «информация» в самом общем смысле» [154, С. 15].
В основе обыденного определения понятия информации лежит механизм «схватывания» по принципу здесь-и-сейчас. Данный механизм представляет собой мгновенное семантическое припоминание допустимых контекстов обыденной коммуникации, в которых когда-либо актуализировалось слово «информация». Поскольку контекстов таких достаточно много, и они разнообразны, объем понятия информации воспринимается как предельно широкий. Поскольку объемное несоответствие не позволяет эксплицировать понятие информации через близлежащие, единственным определением информации, которое может дать обыденное сознание, является тавтологическое «информация — есть информация» (1=1).
Семантически равновесное тавтологическое определение, к которому приходит обыденное сознание , позволяет сделать вывод о том, что понятие информации может быть рассмотрено как предельное. Оно является достаточно сложным по объему и содержанию и, кроме того, проявляет стремление к инклюзии, которая представляет собой способность к включению в себя большого числа близких понятий. На практике это выглядит как достаточно свободное замещение соответствующих символов в различных контекстах. Так, практически безболезненно для семантического целого всего контекста мы можем вместо слов сведения, сообщение, знания, новости, известия, данные, сигнал и т. п. использовать слово информация.
Практика такого интуитивного замещения в обыденной речи представляет собой функциональную экономию, которая в то же время имеет тенденцию к уничтожению (выхолащиванию) семантического многообразия. На философском же уровне универсализация того или иного понятия свидетельствует о его стремлении к предельности — к достижению таких границ смыслового напряжения, которые только и позволяют говорить о нем как о философском понятии. Как пишет М. Маркович: «Каждое понятие может выступать в роли заместителя целого множества понятий. ... Краткость требует метафор в литературе и высоких абстракций в философии. ... Сегодня никто из естествоиспытателей не принял бы всерьез отказ от понятия энергии и замену его понятием способности к совершению механической работы, понятиями теплоты, света, электричества, магнетизма, радиоактивности и т. д. Все они имеют нечто общее, и эта общая характеристика составляет коннотацию термина «энергия» [93, С. 44].
То же самое можно сказать и о понятии информации, до определенного момента не претендовавшего на статус философского . Так, «под информацией обычно понимали сообщения, сведения о чем-либо, которые получали или передавали люди. Первоначальные идеи об информации были преимущественно связаны с речью людей, со сведениями, которые человек получал в результате производственной, познавательной или иной деятельности» [140, С. 26]. В XX веке исследования в области информационного привели к тому, что данное понятие взяло на себя генерализующую функ В России слово «информация» входит в употребление с 18 века [61, С. 136]. цию. Понятие информации было, таким образом, выведено из автоматизма его обыденного восприятия, что положило начало другой (научно-философской) традиции интерпретации феномена информации.
Несмотря на то, что теперь мы с уверенностью говорим об информации как о привычном явлении, статусом осознанного феномена она обладает немногим более полувека.
Открытие информации стало возможным благодаря коренным изменениям в представлении об устройстве Вселенной. Этот процесс трансформаций в области базовых научно-философских идей представлял собой замену одной физической картины мира другой.
Непосредственным источником первой является физика Исаака Ньютона, в основе которой лежал принцип всеобщей механической каузальности. «Почти безраздельно господствовавшая с конца XVII до конца XIX века ньютоновская физика описывала Вселенную, где все происходит точно в соответствии с законами; она описывала компактную, прочно устроенную Вселенную, где все будущее строго зависит от всего прошедшего» [27, С. 23]. Правила данной картины мира требуют абстрагирования от случайностей, поэтому явления и их отношения получают однозначную трактовку.
Хотя в работах самого Ньютона, как замечает Н. Винер, «содержалась важная статистическая оговорка», суть которой в том, что «никакое физическое измерение не является точным» [27, С. 24], впервые к этому с научной серьезностью отнеслась физика XIX века. Введение в обиход идеи вероятностной Вселенной изменило научно-философскую картину мира и определило характер первой теории информации. Абсолютный детерминизм как методологический принцип уступает место статистическим или вероятностным методам, базирующимся на понятии случайности. Важно заметить, что из базовой идеи вероятности со всей необходимостью не вытекала научная трактовка информации. Новая картина мира скорее создала мощное исследовательское поле, целостность которого обеспечивали ряд базовых положений. Открытие же информации связано более узкой областью этого поля — с термодинамикой и используемым здесь понятием энтропии.
Энтропия представляет собой величину, введенную для описания термодинамических процессов, связанных с выравниванием температуры всех тел в замкнутой системе и достижением наиболее вероятного состояния равновесия. «Следовательно, когда говорят, что энтропия системы возрастает, это означает, что система движется к наиболее вероятному состоянию — состоянию равновесия» [107, С. 43].
На первый взгляд из этой специальной трактовки энтропии не вытекают со всей очевидностью далеко идущие положения теории информации. Действительно, прямой переход от термодинамики к теории информации без особых «интеллектуальных оговорок» вряд ли был возможен. Важную, если не основную, роль в этом сыграл так называемый «парадокс Максвелла» и его последующее разрешение. Модель термодинамической системы Максвелла допускала в своем составе наличие разумного существа — демона, который, нарушая второй закон термодинамики, способствует снижению энтропии в системе.
Феномен информации: философско-мето дологический анализ
Из всех определений того или иного понятия наиболее точным является тавтологичное. Действительно, равновесное определение, каким является тавтология, формально выражает полноту и исчерпанность, к которой не 38 обходимо стремиться любому исследователю Однако легитимность формальной записи (А=А), которая лишь символически воплощает исследовательский идеал предельного определения, оборачивается нелегитимностью в области оперирования смыслами — тавтологии здесь, хотя и возможны, но запрещены .
Тавтология есть модель тождества, которое должно реализоваться содержательно. Иными:словами, равенство между членами тождества может и должно быть смысловым, а не формальным.
Сама необходимость оперировать членами тождества связана с природой познания, руководствующегося фундаментальным для самого себя символическим принципом избрания одних сущностей для обозначения других. Если сущность тождественна самой себе, она по определению исключена из сферы познания, которое для оперирования темнили иным объектом требует его нетождественного представителя . Поэтому само по себе обыденное определение «информация есть информация» не несет эвристической ценности, определенные же выводы из него мы получаем, когда делаем эту тавтологию объектом познания (т. е. выражаем через другие сущности).
Таким образом, наше тождество относительно понятия информации должно быть установлено в условиях семантического различия, которое требует участия других понятий. Причем тождество это должно быть регулярным, чтобы удовлетворять основному принципу предельности, т. е. оно должно быть верным для большинства (не абсолютного, поскольку любая теория имеет свой предел применимости) случаев, которые рассматриваются как информационные.
Стремление к установлению тождества в условиях различия присуще всем подходам, занимавшимся исследованием информации. Однако полученные большинством из них определения информации были справедливы для достаточно узкого круга случаев. Так, если информация выражалась через понятие новизны, то все, что не удовлетворяло требованию «быть новым», не рассматривалось как информация. В результате большое количество фактов и явлений выпадало из сферы информационного, а сам подход имел ограниченные возможности применения.
Среди рассмотренных в первой главе подходов, которые могли бы претендовать на статус предельных, можно назвать два: вероятностный и вариативный. Причем вероятностный подход был пределен только в том смысле, что был частью предельной картины мира. Генетическая связь данного подхода с картиной мира, в которой одним из центральных является понятие вероятности наступления события, по всей видимости, вводила в заблуждение тех, кто полагал, что вероятностная интерпретация информации является наиболее общей. На самом же деле интерпретация информации на основе понятия выбора ограничивает возможности вероятностного подхода, так как не всякая ситуация, в которой мы имеем дело с информацией, требует выбора.
Между тем понятие выбора в данном подходе рассматривалось в связи с понятиями определенности и неопределенности. Информация представала здесь как снятая в результате выбора неопределенность — т. е. как определенность. Поскольку понятия определенности и неопределенности получили вероятностную интерпретацию, а способность вероятностного подхода претендовать на статус универсального была подвергнута сомнению, без должного внимания осталась возможность применения названных понятий вне связи с ограничивающим понятием выбора.
Вариативный подход выдвинул в качестве определяющего понятие разнообразия, указывая на «ограниченность концепции информации как снятой неопределенности» и на предельность категории различия, разнообразия. «Если в статистической теории, — пишет А. Д. Урсул, — понятие «информация» определяется как снятая, уничтоженная неопределенность (т. е. определенность), то в самом общем случае можно сказать, что информация — это снятое, уничтоженное однообразие, т. е. различие, разнообразие» [138, С. 11].
На наш взгляд, проведение такой параллели вряд ли можно считать удачным, поскольку она наводит на мысль об аналогии между снятой неопределенностью и уничтоженным однообразием, даже если таковая и не подразумевалась. Если допустить, что в самом общем виде информация есть снятое однообразие, тогда и ситуация с выбором из двух и более возможностей (теперь уже как частный случай информационной ситуации) должна легко интерпретироваться в терминах вариативной концепции, пытающейся отстоять свою предельность. В действительности это не так.
Информация в конституировании социальной реальности
Одним из отличий социальной: науки от любой из наук, изучающих природу, является отсутствие впечатляющих результатов, которые были бы объединены каким-либо однообразием. В этом смысле до сих пор остается прав П.Сорокин: «сколько социологов — столько и социологии» [125, С. 27].
Причину такого состояния социальной науки, на напг взгляд необходимо искать в характере ее объекта— социальной реальности . Проблема социальной реальности состоит в том, что как объект социальной науки она не явлена как очевидная данность. Поэтому социальная: наука в философской своей части всегда была занята одной центральной проблемой — поиском социальной реальности. В этом отношении естественные науки всегда были в более выгодном положении.
Поиск социальной реальности вовсе не означает, что социальная наука предшествует своему объекту как оригиналу. Речь идет о том, что объект этот не дан со всей очевидностью, присущей объектам физической реальности. Если социальная наука и предшестБует своему объекту, то только в своей методологической части и при условии, что объект берется как образ. Поскольку этот образ еще необходимо создать, каждая большая социально-философская концепция общества есть в первую очередь социальная онтология, формирующая сам объект исследования. Поскольку социальная реальность не поддается однозначной регистрации, ее научные образы (картины социальной реальности) отличаются разнообразием. По сути дела каждая такая картина является научным обобщением индивидуального рационального опыта, который мыслится как всеобще значимый и необходимый. Несмотря на разнообразие образов социальной реальности, большинство из них содержит элементы всеобщности, регулярность которых позволяет судить об уровне соответствия результатов научной имагинации оригиналу, т. е. социальной реальности как она есть вне отношения к познающему. Так, например, само понятие социальной реальности как образ некой сферы, обладающей своим, отличным от других способом существования, а значит — и определенностью, встречается достаточно регулярно, чтобы не вызывать сомнения в своей обоснованности существованием самого оригинала. Однако оно настолько предельно, что не говорит ничего конкретного о самом способе существования данной реальности. Впрочем, его функция именно в том чтобы заявлять о существовании, а не его характере. На вопрос же о способе существования стремиться ответить вся концепция, в которой для этого привлекаются множество других понятий. Соответствие каждого такого микроэлемента образной системы его оригиналу в социальной реальности весьма проблематично, поскольку сама социальная реальность не предъявляет наглядных свидетельств каких-либо соответствий.
Все это делает социальную реальность сложной. Насколько сложна социальная реальность показывает тот факт, что для ее исследования вначале прибегали к методам естественных наук. Последние имели довольно долгую и главное — успешную историю. Неудивительно, что в отношении общества они сыграли роль предшествующей определенности. Так, для О. Конта биология была фундаментом социологии. Это ставил ему в заслугу Г. Спенсер, полагавший, что его (Конта) «способ понимания социальных явлений значительно превосходит все прежние способы» [Цит. по: 66, С. 18]. Сам Спенсер вслед за Контом и многими другими философами рассматривал общество как организм.
Органицистские теории общества являются наиболее ярким примеромтого, как предварительно обретается объект социологического исследования. Проблема только в том, что уподобление общества организму является слишком удачным, чтобы быть адекватным. В действительности в основе такого обретения объекта лежит вторичная имагинация Понятие организма само является образом соответствующего отрезка реальности, и когда он привлекается для представления общества, происходит удвоение самого образа. При этом социальные свойства выводятся из свойств самого образа. Отсюда и удачность образа, проявляющаяся в «поразительном» соответствии.
Впоследствии явные недостатки органицистских теорий, некоторые из которых не просто уподобляли общество организму, но даже утверждали, что общество и есть организм, были преодолены за счет введения в социальную науку редуцированных понятий системы, структуры, функции. Органицистские теории все-таки сыграли здесь свою роль ведь структурно-функциональный подход во многом обязан своим происхождением именно теориям, рассматривавшим общество как биологический организм [79, С. 18-20].
Важный этап в разработке темы социальной онтологии связан с именем Дюркгейма, подход которого основан на «признании того, что общество обладает собственной какой-то независимой от людей реальностью и что это не просто идеальное бытиегно система активных сил, «вторая природа» [79 т С. 19-20]. Насколько важен факт признания за социальной реальностью ее онтологического статуса, говорит тот основной вывод который сделал Дюркгейм из центрального положения своего подхода. Суть его в том, что социальное необходимо объяснять исходя из свойств самого общества.
Такой подход позволяет в процессе построения соответствующей картины социальной реальности избегать вторичной имагинации, увеличивающей разрыв между образом и оригиналом. Самым же важным моментом в данном подходе является то, что он создает необходимые условия для понимания социальной реальности, а не ее интерпретации. Если понимание стремится к одно-значностиг то интерпретации занимаются умножением образов, многие из которых соотносятся не самой социальной реальностью как таковой, а с другими образами (как в случае с органиндстскими теориями). Поэтому интерпретации менее всего озабочены адекватностью соответствий. Поскольку в подобных случаях в адекватности образа самой реальности в принципе нет особой необдо-димостиг интерпретации превращаются в самодостаточные образы ценность которых зависит не от степени соответствия, а от степени новизны (свежести) самой интерпретации, которая направлена на академический или массовый успех.. Можно предположить, что свою роль в легализации такого рода исследований сыграла та теория информации, которая считает информационными сообщения, несущие новое содержание.
Информационное общество: особенности онтологии и общественного сознания
Предельная теория информации делает употребление в некоторых ситуациях термина «информация» проблематичным. Эта проблематичность состоит в томг что в атрибутивной функции данное понятие приводит к тавтологиям. Действительно, практически все словосочетания включающие в себя атрибут «информационный», являются тавтологиями. Информационная культура, информационное общество, информационная картина мира, информационная методология и т. ш — все это тавтологии ведь согласно предельному пониманию феномена информации культура общество, методология и т. п. информационны.
Информация тотальна, поэтому она и объемлет все сущее. Для человека же она попросту неизбежна, ведь если не происходит удержания себя и всего остального в образах-значениях (свободных и естественных), не совершается и существование. Поэтому обнаружить что-либо неинформационное (то, что не допустило бы такого атрибута) при постоянной включенности в имаги-нативные процессы, невозможно.
Удержание различных пределов различных типов реальности в единстве, которым является социальная реальность, вне информационных процессов также невозможно. Постоянная имагинативная связь элементов социальной реальности является условием существования последней. И в этом смысле любое общество является информационным. Тем не менее, повсеместно употребляемый сегодня термин «информационное общество» не воспринимается как тавтология, частично потому, что понятие информации, лежащее в его основе, семантически ограничено, т. е. не предельно. Действительно, понятие информации, которое имеют в виду, когда говорят об информационном обществе, охватывает лишь некоторые из аспектов феномена информации, взятого предельно. И эти аспекты ограничены рамками специфических сфер (систем) социальной жизни (например, экономической).
Первые концепции информационного общества появляются в конце 60-х годов XX века. Считается, что сам термин «информационное общество» ввел профессор Токийского технологического института Ю. Хая-ши [5, С. 30]. Однако долгое время он не являлся единственным термином, которым пытались обозначить новый тип общества. Как заметил У. Дай-зард, «стремление выразить сущность нового информационного века вылилось в целый калейдоскоп определений», среди которых «постбуржуазное общество» (Дж. Лихтхайм) «посткапиталистическое» (Р. Дарендорф), «постмодернистское» (А. Этциони), «постцивилизационное» (К. Боул-динг), «постэкономическое» (Г. Кан), постпротестантское (С. Алстром), «постисторическое» (Р. Сейденберг) и даже «постнефтяное общество» (Р. Барнет)»[41,С. 344].
Автором одной из первых и наиболее известной из всех «пост»-концепций, фиксирующих революционные социальные изменения, является. Д. Белл, назвавший новый тип общества «постиндустриальным» (post-industrial society) (отсюда и все последующие «пост»-определения). Социальная: история делится Беллом на три стадии — аграрную, индустриальную и постиндустриальную. Наблюдаемые Беллом изменения происходившие с середины XX века, позволили ему сделать вьшод о том, что современное общество находится в стадии перехода от индустриального к постиндустриальному, которое станет в будущем определяющим социальным типом для США, стран Западной Европы Японии и тогда еще Советского Союза. При этом новый социальный уклад, по его мнению, будет основываться на телекоммуникациях т. к. одновременно со становлением постиндустриального общества, разворачивается с .революция в организации и обработке информации и знаний, в которой центральную роль играет компьютер» [16, С. 330].
По мнению Белла для понимания «телекоммуникационной революции» важны три аспекта постиндустриального общества: «1) переход от индустриального к сервисному обществу; 2) решающее значение кодифицированного теоретического знания для осуществления технологических инноваций; 3) превращение новой «интеллектуальной технологии» в ключевой инструмент системного анализа и теории принятия решений» [16, С. 330]. При этом изменения в социальной реальности, демонстрирующие адекватность этих обобщений, Белл находил уже в современном ему обществе Соединенных Штатов и некоторых других стран .
«Осевым принципом» постиндустриального общества, согласно Беллу, «является громадное социальное значение теоретического знания и его новая роль в качестве направляющей силы социального изменения» [16, С. 330]. Информация и теоретическое знание — это «стратегические ресурсы постиндустриального общества», а наука — «основная производительная сила современного общества» [16, С. 342]. Белл отмечает, что хотя каждое общество функционирует на основе знания, только в XX веке произошли коренные изменения в способах взаимоотношения знания и действительности (в частности научного знания и техники). Если ранее изобретательство было «сугубо эмпирическим процессом проб и ошибок» [16, С. 331], то в наше время оно почти полностью зависит от научного знания и представляет собой процесс применения научного знания с предсказуемыми результатами .
Одной из методологических особенностей подхода Белла является то, что в своей футурологической концепции нового социального типа он опирается на доступные ему начавшие изменяться характеристики индустриального общества, которые в этом смысле играют роль предшествующей определенности. Поэтому и определение нового типа общества как «постиндустриального» само по себе мало что говорит о об этом новом типе, за исключением того что указывает на стадиальную смену одной социальной системы другой.
Такова же и когнитивная ценность всех остальных определений а префиксом «пост». Имея в виду в целом довольно смутное понятие «информационный век» (information age), они указывают на закат предыдущего социального типа, который к тому же сам по себе каждый раа определяется неоднозначно (индустриальный, капиталистический, буржуазный, исторический ат. д.).
