Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Объект-субъектная характеристика гносеологии правовой реальности 17
1.1, Правовая реальность, как объект познания 17
1.2. Субъект познания правовой реальности 36
Глава 2. Верификация и моделирование в познании правовой реальности 53
2.1. Доктринальное начало в теоретизировании о праве . 53
2.2. Моделирование в теоретизировании о правовой реальности 70
Глава 3. Гносеология правовой реальности и ее структура 88
3.1. Правовая реальность н плюрализм гносеологических оснований 88
3.2. Методологический подход и структура правовой реальности ( в свете проблемы гносеологического плюрализма) 107
Заключение 125
Список литературы 134
- Правовая реальность, как объект познания
- Субъект познания правовой реальности
- Доктринальное начало в теоретизировании о праве
- Правовая реальность н плюрализм гносеологических оснований
Введение к работе
Социальные преобразования, происходящие в России, потребовали перестройки многих общественных наук. Идеи философов самых различных направлений, ранее изучавшиеся только на предмет их критики, ложатся в основу монографий и учебных изданий. Длительное преобладание марксистских взглядов сменилось тенденцией к отказу от них с переходом на иные позиции. Особенно интенсивно, в сочетании с попытками преобразования государственно - правовых институтов, данный процесс идет в сфере мышления о нраве.
Для современного зіапа в российской науке актуальна мысль о том, что «...многие ответы на запросы гуманитарной мысли часто рождаются именно на стыках прошлого с настоящим, новые гуманитарные идеи оказываются ничем иным, как особыми смысловыми связями между классикой и «модерном»'.
Марксизм, с его гиперболизацией экономического детерминизма, сиодя основы социального регулирования к реализации волн классового государства, не содержал в своих построениях такой категории как «правовая реальность». Философское познание государства и права в рамках марксизма понималось двояко: а) как философское познание специфического объекта, отрасль собственно философии, в самом широком смысле; б) как философские построения в структуре общей юриспруденции- основа юридических конструкций.
В настоящее время правоведы и философы безусловно признают бытие правовой действительности как самостоятельного объекта, иногда 1 В.Л. Бочинин. История философии и социологии права. - СПб.,2001. - С. 13.
4 трактуемого как «правовая материя» (С. С. Алексеев). Однако философское осмысление данного объекта, категориальный аппарат, терминология и т.п. остались во многом в русле прежних традиций.
В укачанном контексте философское мышление о государстве и праве стремится найти опору в новых (не ортодоксально - марксистские) постулатах. При этом надо учитывать, что познавательная и преобразовательная функции науки взаимосвязаны в теоретизировании о праве более тесно, чем в других научных отраслях ',
Отказ от марксизма привел к формированию трех основных подходов: «радикального», «реформистского», «компромиссного»2, которые проявляются и в мышлении о праве.
Первый трактует марксистское учение как изначально несостоятельное, видя задачу в создании новой философии. Правовая система постсоветской России признается неприемлемой и не подлежащей реформированию, полому предполагается необходимость се уничтожения и создания абсолютно новой. Базой для подобной кардинальной смены всех элементов правовой действительности должна стать новая (пока не созданная) философия - альтернативное марксизму учение, но без воспроизводства уже имеющихся немарксистских построений. «Это концепция ни плоха, ни хороша, сама по себе, как, впрочем, и любая другая концепция. Главное - определение условий применимости теории к тому или иному обществу. Если это не сделано, то теория становится инструментом для порождения не знаний, а заблуждений, беконовским «идолом» сознания. В нашем случае можно констатировать, что концепция модернизации стала таким «идолом» и,что под его воздействием 1 Крановая реальность, начастую, может быть подвержена изменениям в больших объемах, чем иные элементы социального бытия. Поэтому все исторически известные попытки радикальных преобразований в России в первую очередь производились в сфере реформирования государствен но-правоиых. институтов. 2 Подробнее см. Н.Н. Тарасов. Методологические проблемы юридической науки.- Екатеринбург, 2001. - С. 31 -55. сложилось скорее идеологическое, чем теоретическое представление о том, что Советский период был временем, когда Россия «выпала» из исторического процесса...».
Второй подход ориентирован на коренной пересмотр отношения к марксизму, как устаревшему в современных условиях (без утверждений о его изначальной и заведомой ненаучности). Предполагается переход к одному из немарксистских направлении в философии. В роли одного из таких реально существующих концептуальных направлений выступает, например, христианство, точнее, религиозная философия рубежа XIX-XX вв.
Обновление философско - теоретических конструкций о праве, должно повлечь за собой изменения структуры правовых феноменов, наполнить их религиозными идеалами. Постулируется даже наличие христианских ценностей и в современной российской действительности, для которой объявляется актуальной «сегодня мысль В. С, Соловьева о том, что необходимо активно противодействовать понижению христианских ценностей, христианского царства до уровня языческой самодовлеющей государственности»2.
Третий подход выражается в попытках сохранить наработки марксистской философской мысли и ту часть правовой реальности, оставшейся в наследство от тоталитаризма, которая может быть использована в новых условиях.
Практическая реализация данной концепции сопровождается нарастанием кризиса всех составляющих социального знания. Теоретические построения во многом бессильны перед лицом радикально меняющегося бытия, причем упадок охватил и нормативную сферу, породив аномию, которая вызывает: BJJ. Скоробогатский. Коррупция как способ легитимации власти. // Информационно-аналитический вестник Уральской Академии государственной службы- 2001.-.№1. - С.51. 3 Н.В. Иванчук. Технологии зла в деструктивных манипуляциях: ресурсы противодействия // Информациошю-аиалитический вестник Уральской Академии гоеударстлеш1ойслужбы.-2000.-№4.-С50 а) существенные сбои в формирования самой правовой реальности, поскольку фрагментация и частичное дезавуирование правовых теорий, оказывают дезориентирующее воздействие на все субъекты, оперирующие в этой сфере: от индивида до государства; б) нарастание энтропийных процессов в государственно-правовом бытии, возникновение негативных тенденций, в рамках которых вырождаются социальные нормы, разрушаются критерии свободы и ограничений. «Теория государства и права, которая складывалась в нашей стране как идеологическое обоснование и оправдание юриспруденции, обслуживающей командно-административную систему, рухнула... Если в области права, особенно когда речь идет о его профессиональном осмыслении и «юридической технологии», многие из прежних теоретических разрзботоке успехом применимые сегодня, то в области государствовсдения Российская наука, можно сказать, находится у разбитого корыта»3.
Анализируя все три тенденции следует отметить определенную однобокость каждой из них. Можно согласиться с мыслью: «Объект мышления становится гораздо понятнее по мере накопления различных перспектив в которых его можно рассматривать»2. Но эта посылка не дает ответа на конкретные вопросы, разрешение которых жизненно необходимо на современно этапе. Вопрос о выборе того или иного подхода решается с идеологических, этических и иных позиций, зачастую безотносительно ходу и результатам процесса познания. В связи с этим следует признать, что гносеологическая проблема, которая видится в необходимости исследовать правовую реальность с точки зрения сгроіх>го научного знания, не нашла должного комплексного отражения. 1 Теория государства и права. ЛПодред, Г.Н. Монова. - М, 1995. - С.І. 2 П. Бергер, Т. Лукмак. Социальное конструирование реальности. - М., 1995. - С. 31.
7 Таким образом, обращение к проблематике познания правовойреалыюсти является актуальным в силу обстоятельств, в которых находится современное государство и право в России на фоне определенного кризиса философского мышления о нраве.
Степень разработанности проблемы.
Хотя посылка о том, что «...изучение права должно осуществляться в соответствии Со Всеми требованиями, предъявляемыми к научному исследованию и приводить к результатам, оцениваемым в рамках методологии науки, норм научного знания» не вызывает сомнений, но «...сегодняшнее состояние исследований в этой области позволяет говорить скорее о наличии соответствующих проблем, нежели о возможности обнаружить готовые решения»1.
Одна из таких проблем, сформулированная еще В. С. Соловьевым это -подмена теории права его историей («болезнь российской правовой науки»). Существенный упор на исторические аспекты правовых проблем, описание истории вопроса, вместо раскрытия его сущности - характерные ее проявления.
Наряду с «гипернсгоризмом» в мышлении о нраве весьма распространена «атрибутивное гь», проявляющаяся в перечислении атрибутов правовых феноменов без проникновения в их содержание. Обе «болезни», например, можно обнаружить в некоторых трудах по исследованию тоталитаризма. Полагая тоталитарную государственно-правовую практику оставшейся в прошлом, ученые рассматривают ее аспекты либо в чисто историческом, либо в атрибутивном плане, хотя «...теоретико-методологический потенциал концепций тоталитаризма оказался в значительной степени исчерпан...» как исчерпал себя и 1 II.H. Тарасов. Методологические проблемы юридической науки. - Екатеринбург, 2001. -С. 71. «... «атрибутивный» подход к описанию тоталитаризма»1.
Многолетнее рассмотрение государства и права через призму марксистской философии привело к существенной диспропорции В освещении иных взглядов, что требует создания работ информационного характера. В обобщающих трудах приходится освещать слишком широкий круг вопросов, это приводит к некоторой диспропорции в изложении тех или иных (в том числе гносеологических) аспектов. Учение «...о природе, методах и логике познания и толкования правовой реальности, о соотношении эмпирического и теоретического, рационального, эмоционального и иррационального в праве»3, подменяется изложением общих посылок теории познания, безотносительно к специфике объекга.
В недостаточной степени учитывается, что именно русские философы конца ХІХ-иачала XX веков рассмотрели многие гносеологические вопросы в приложении к праву. Спектр их взглядов на проблему чрезвычайно широк: от полного отрицания возможности научного познания правовой реальности, до поиска далеких перспектив и новых философских подходов.
Так, невозможность рационального познания правовой реальности иеповедывал П. Н. Новгородцев, полагая, что ни одно общество в течение истории не переустраивало миропорядок (и право как часть его), опираясь на науку. Российское понимание права и государства, по его мнению, основывается не на постижении законов их развития, а на богоискательских началах.
К выводу о том, что правовой реальности присуще, наряду с рациональным, иррациональное начало, непознаваемое на современном ему уровне гносеологии, пришел, развивая идеи П. Н. Новгородцева, 1 В,А. Лоскутков. Тоталитаризм и коррупция. //Информационно-аналитический вестник Уральской Академии гос. службы. - 2000. -№4.- С. 34, 2 Г.Й. Иконникова, В.П. Ляшенко. Основы философии и права. - М» 2001. -СЮ,
9 Н. Н. Алексеев. Вместе с тем он полагал возможным создание в будущем такой философии, которая даст метод для решения этой задачи, возлагая особые надежды на феноменологию.
Проблему пределов эмпирического знания рассматривал В. С. Соловьев, который во многом отталкивался от взглядов И. Канта и Л. Шопенгауэра. Он отстаивал возможность эмпирического постижения только правовых явлений, сущность которых именовал причинностью и считал умопостигаемой, опытному знанию недоступной (разум, совесть, раскаяние, невменяемость и т.п.).
Н. А. Бердяев отрицал философскую ценность гносеологии, вводя категорию онтологической гносеологии, в каковом аспекте рассматривал такой феномен, как государство, «поскольку всякая теория познания имеет онтологический базис, ...познание есть часть жизни, ...данной до рационалистического рассечения на субъект и объект»1.
В советское время эти воззрения были либо отторгнуты, либо существенно интерпретированы. Тем более, что деградация философии не способствовала развитию этой науки. Сложилась ситуация когда «... «творить» на ниве марксистко - ленинских общественных дисциплин, куда были втянуты в своих философскс-теоретических частях и науки о государстве и праве, было в советских условиях во Многих отношениях просто... Одна - две - три цитаты из «классиков» (великое открытие, если найдено новое высказывание, пусть даже отрывок случайной фразы), плюс выдержки из партийных документов, плюс несколько фактиков вольно отобранных, вольно, с заданной целью скомпонованных и истолкованных, ...обосновывай заранее известные выводы, сочиняй масштабные исследования, книги, учебники. Возник некий цитатно-мифический 11І.А. Бердяев. Философия свободы. - М.,2001. -С. 63.
10 полуреальный мир, доступный и внешне престижный...»1.
Описывая состояние гносеологии правовой реальности советского периода, следует признать определенную диспропорцию между собственно философскими работами и работами в сфере теории государства И права. Вопрос о соотношении этих двух дисциплин разрешался путем отказа философскому осмыслению права в статусе самостоятельной дисциплины, отводя ему служебную роль перед общей юриспруденцией-.
В постсоветской России сама по себе проблема возможности и форм получения «...обобщенного юридического знания обсуждалась преимущественно в учебных курсах по общей теории права и государства и в курсах начальных: знаний о праве и правоведении»3. Монографическая же разработка проблем «комплексного правопознания» обнаруживается в относительно немногочисленных работах .
Так, например, В. П. Малахов фактически отрицает само существование специфической гносеологии правовой реальности, кардинально разграничивая общефилософское познание правовой реальности, в рамках которою не усматривает какой - либо специфики, и философско - правовое, понимаемое как изучение правосознания методами самого правосознания (философия права, при этом, перестает быть отраслью собственно философии).
В. С. Нерсесянц, напротив, отмечает значение собственно гносеологической проблематики правовой реальности, видя задачу «...в изучении предпосылок и условий достоверного познания права, в
С.С. Алексеев. Уроки. Тяжкий луп, России к праву. -М., 1997. -С, 12. А.И. Денисов. Теория государства и права. - М., 1948. 3 Ф.Г. Графский. Концепция интегральной, синтезированной юриспруденции: актуальные направления дальнейшей разработки // Государство и право на рубеже веков. - М., 2001. - С 112. 4 B.C. Нерсесянц. Философия права- -М., 1997; Г.В. Мальцев. Понимание права. - М., 2000. достижении истинного знания о праве и правовых явлениях»1. Ее решение он предполагает найти в создании универсальной гносеологии, в качестве которой, в изданиях разных лет, предлагает гносеологию юридическою правопоиимания, или либертатно - юридическую (во всех случаях критикуя познавательный идеал, именуемый им легизмом). Гносеологические изыскания у В. С. Нерсесянца занимают больший объем, чем у иных философов, но вопросы ставятся в самом общем плане, поскольку изложены в трудах с широчайшим охватом всей проблематики философского осмысления правовой реальности.
В. А. Ьочинин, работая на стыке философии и социологии, уделяет определенное внимание гносеологии правовой реальности, преимущественно в историческом ключе, описывая возникновение и смену методов, подходов, взглядов. В его представлении процесс познания правовой реальности «...приобрел вид нескончаемой дискуссии, многоактной интеллектуальной драмы идей, с острыми, зачастую неподдающимися примирению теоретическими, а порой идеологическими коллизиями»2.
В качестве одного из путей развития гносеологии правовой реальности зачастую предлагается концепция «интеї-ральной философии и теории права». Этот вопрос и смежная проблематика: наличие плюрализма и даже «анархизма», в подходах, формы преодоления негативных тенденций, рассмотрены В. Г. Графским, А. В. Поляковым, И. Д. Неввожай, А.И.Демиловым и другими, хотя и без окончательного разрешения задачи по существу.
И. П. Малинова* изучая традиции философско - правовой рефлексии, осветила ряд частных гносеологических проблем (типология форм мышления о праве, некоторые методологические вопросы и т.д.). 1 B.C. Нерсесянц. Философия правя. - М, 2001. - С. 61. 2 В.А. Бочинин. История философии и социологии права, - СПб.,.2001,- С. 14.
Особое место в проблематике познания правовой реальности занимает методологическая проблема, в отношении которой также нет единства взглядов, хотя в период 60 -80 г.г. отмечается всплеск методологических исследований в советском правоведении1. По мнению одних авторов, к методологии необходимо относиться функционально и потому методологическую ценность имеет любая правовая теория. Другие ученые отождествляют методологию и философию, третьи вводят категорию философии научного метода, как мировоззрения.
Методологические аспекты правовой гносеологии рассмотрены С. С. Алексеевым, который предлагает метод «погружения в право», понимаемый как метод комплексный, сочетающий в себе герменевтические, логические и историко - логические элементы.
Метафизический метод, достаточно нетрадиционный для российской науки последних десятилетий, используется И. А. Исаевым для изложения неортодоксальной истории философско-правовой мысли, поиска корней современных мнений и заблуждений о праве.
Вопросы о месте эксперимента и наблюдения, как методов познания правовой реальности, моделирования, как способа фиксации результатов познания, получили определенное освещение в работах А. М. Витченко, С.А. Дробышевского и других.
Наиболее значимые исследования в области методологии можно обнаружить в трудах Н. Н. Тарасова. Он увязывает методологическую проблематик)' общей юриспруденции с необходимостью выбора общефилософских оснований научных исследований правовой реальности.
Проблема субъекта познания рассматривается большинством авторов в контексте познания социального бытия как целоі-о, без рассмотрения 1 В.М. Сырых. Логические основания общей теории нрава в 2-х т. - Т. 1. - М., 2002. - С, 12. специфики правопознания (В. В. ЛапицкиЙ, В. Л. Лекторский, С. П. Платонов и др). Эта проблема усугублена тем, что антропология права -специальная дисциплина, изучающая человека, в том числе применительно к познанию права, в правовом бытие, в одних случаях рассматривается как самостоятельная, а в других — как часть гносеологии правовой реальности. Именно в первом ключе ее решает Л. И. Ковлер1, второй подход характерен для Уральской Юридической Академии2,
В контексте заявленной проблематики интерес представляют исследования В. П. Воронцова, посвященные гносеологическому анализу сущности научных теорий, как инструмента познания.
Вместе с тем, проблема формирования целостного взгляда на познание правовой реальности, как объекта специфической гносеологической природы, остается во многом открытой. Очевидна потребность в рассмотрении особенностей методологии, форм фиксации результатов познания, объект - субъектного взаимодействия1.
Объектом исследовании является гносеология правовой реальности, как системы, структура которой во многом зависит от процесса ее познания, поскольку включает объективную и субъективную составляющую.
Предмет исследования — факторы взаимовлияния субъекта и объекта, особенности фиксации познавательного результата, специфика методологии познания правовой реальности.
Цель исследования состоит в выявлении и анализе атрибутов правовой реальности как гносеологического феномена.
Для достижения цели необходимо решение следующих задач: 1 А.И. Ковлер. Антропология права. - М., 2002. = А.В. Грибакин и др. Философия права. Программа курса. - Екатеринбург, 2001. э Весьма ярко разработанность вопроса иллюстрируется тем, что в словаре «Философия права» 2000 г. нет даже статьи, посвященной гносеологии.
Определить специфику правовой реальности, как объекта познания и раскрыть основные характеристики познающего субъекта.
Применительно к выявленным характеристикам субъекта познания, определить особенности верификации правосознания, возможности эксперимента, наблюдения и моделирования в гносеологии правовой реальности.
С учегом полученных результатов определить и систематизировать типы гносеологических оснований познания правовой реальности. Методология исследования. Основным методом избран диалектический метод, широко применялась правовая герменевтика в сочетании с методом «погружения в право». Историко-логический метод использован для определения характеристик правовой реальности и ее феноменов, взятых в диахроническом развитии. В попытках уяснения сущности явлений использован интуитивный метод.
Научная новніна исследования состоит в следующем:
Дан анализ функциональных, сущностных и структурных характеристики, субъекта познания правовой реальности, во взаимосвязи с особенностями познаваемого объекта.
Впервые обоснованы некоторые принципы верификации правосознания.
Предложены собственные критерии разграничения доктринального и теоретического в мышлении о праве.
Представлена оригинальная типология гносеологических оснований процесса познания правовой действительности (во взаимосвязи с особенностями структуры объекта).
Методологический подход впервые рассмотрен как интегрирующий фактор, позволяющий в условиях гносеологического плюрализма осуществлять познание правовой реальности (без однозначного перехода на те или иные позиции).
Теоретическая значимость работы. В настоящее время в философском осмыслении права основной акцент делается на историческую и ценностную проблематику, в ущерб гносеологической, предполагаемые результаты познания иногда оказываются относительно непротиворечивым сочетанием мнений и предположений, а не строго научных знаний
Работа вносит вклад в представления о гносеологических особенностях правовой действительности, позволяя расширить спектр взглядов на проблему.
Методы, апробированные в работе, могут использоваться при исследовании современного состояния конкретных элементов правовой реальности и для гносеологического анализа теоретических конструкций о праве. кг и ческа я значимость работы. Результаты исследования могут применяться в рамках преподавания учебных курсов «Философия права» и «Проблемы теории государства и права», в обобщающих работах по проблемам гносеологии правовой реальности, в методических разработках по курсам философских и юридических дисциплин.
Апробирование работы осуществлено в рамках преподавания курса «Проблемы теории государства и права» по специальности «Юриспруденция» в Магнитогорском техническом университете для формирования вводных положений о предмете и методе общей юриспруденции, месте правосознания в структуре права и т.п.
Сделан ряд сообщений на научном семинаре кафедры права Магнитогорского технического университета «Теоретические и юридические основания современного правотворчества».
Часть положений использованы в докладе па конференции Уральской юридической академии «Экономическая преступность: история, причины, пути преодоления», а также в рамках аспирантского семинара на кафедре философии МаГУ.
Содержание работы отражено в публикациях автора:
Трансцендентное и структура правовой реальности. Бытие - Истина -Человек: актуальные проблемы гуманитарных наук. - Магнитогорск: МаГУ.2001 с. 25-31.
Доктринальное и теоретическое в гносеологии правовой реальности. Там же, с. 64-60.
Идея «Утопии» в правовой реальности. Проблема архетипа в гуманитарных науках (филология, философия). - Магнитогорск: Маї У 2002, с. 41-47.
Структура диссертации разработана в соответствии с основной целью и конкретными задачами. Работа состоит из введения, трех глав и заключения, снабжена списком использованной литературы.
Во введение рассматривается история вопроса, определяется актуальность избранной темы, научная новизна, устанавливаются цели и задачи исследования.
В первой главе «Объект - субъектная характеристика гносеологии правовой реальности» рассматриваются особенности правовой реальности, как объекта познания и взаимосвязь ее качественных характеристик с особенностями познающеі-о субъекта.
Во второй главе «Верификация и моделирование в познании правовой реальности» изучена проблема вычленения доктринального начала в мышлении о праве, рассмотрена возможность эксперимента и моделирования, как методов познания правовой реальности.
Третья глава «Гносеология правовой реальности и ее структура» посвящена проблеме гносеологического и методологического плюрализма, взаимосвязи познавательных оснований и структуры правовой реальности.
Заключение подводит итоги исследования.
Правовая реальность, как объект познания
Наиболее распространенным на сегодня является понимание правовой реальности, как совокупности всех без исключения феноменов права, объективная форма, которой включает в себя правовые отношения и социальные институты, обслуживающие их, а субъективная — правосознание1. При всей простоте и четкости данного определения, оно предоставлясіся содержащим в себе ряд вопросов, создающих затруднения уже на этапе констатации хотя бы самых общих признаков объекта позиания. Определять правовую реальность через совокупность правовых же феноменов возможно только при наличии ясных критериев отнесения феномена к таковым. Эта проблема обычно решается через выяснение «... того, чем право не является. В зависимости от того, что остается в результате «вычитания» этих негативных характеристик, и складывается.,, представление о сущности права. Сущность оказывается особенностью права и эта особенность вторична по отношению к тому, что свойственно не только праву» . Подобная трактовка правовой реальности, как специфической составляющей реапьности социальной, преобладает. С. С. Алексеев вводит в указанном контексте понятие «правовая материя» - специфическим образом структуризованый и наполненный особым содержанием элемент социального бытия . Центральное место в структуре правовой реальности занимает собственно право - :»та посылка не может вызвать существенных возражений. Понимание сущностных характеристик права, возможностей обнаружения и фиксации указанных характеристик представляется крайне важным, с точки зрения гносеологии правовой реальности. Современное состояние проблемы позволяет говорить едва ли не о кризисе гносеологических построений в данной сфере. Так, Ж. Видсль, будучи крупнейшей величиной современной теории и философии нрава высказался буквально следующим образом: «Вот уже много недель и даже месяцев я «иссушаю» себя вопросом, внешне невинным: «Что такое право?»... я пребываю в смятении подобно студенту ... потому, что ему не удалось наскрести для ответа даже несколько крох...»1. Процесс познания должен опираться на понимание особенностей объекта, от которых зависят приемы и способы познания. Опорными точками познания, применительно к правовой реальности априори могут быть признаны следующие посылки: 1. Правовая реальность - структуризованый элемент социального бытия. 2. Она не пригодна для непосредственно эмпирического восприятия, т.к. не отделена от иных социальных областей материальной границей, 3. Правовая реальность включена в нормативную ткань социума, наряду с религиозными, корпоративными этическими и иными системами, функция которых состоит в поддержании устойчивого состояния общества. 4. Неотъемлемой ее частью признается аиормативиая сфера - область девиаций и правового нигилизма, понимаемого и как практическая деятельность и как асоциальная идеология. 5. Борьба норм и девиаций порождает развитие самого объекта и связанных с ним сфер социальной) бытия. Правовая реальность всегда конкретна, поскольку существует в изолированной временном и пространственном промежутке. С другой стороны, она исторична, неразрывно связана с событиями и фактами прошлого, генетически восходит к предшествующим состояниям. «Взятая в диахроническом измерении правовая реальность представляет собой сквозную, пронизывающую множество поколений систему действий, твердо, энергично и мотивированно направленную на борьбу с социальной энтропией, стремящуюся не дать обществу в его историческом движении сойти с пути, отвечающего критериям цивилизованности»1. Указанные формулировки вновь порождают определенные вопросы, например, о спорности критериев «нормативности» и «анормативности», «цивилизованности» и т.п. В предложенном контексте можно считать резонными следующие построения: 1. Правовая реальность представляет собой сферу общественного бытия, одновременно от него дифференцированную и в него интегрированную. 2. Данные способы интеграции и дифференциации нельзя обнаружить, не опираясь на результаты процесса познания, но в то же время, необходимо изначально их конкретизировать, чтобы определить границы объекта. 3. Правовая реальность имеет внутреннюю структуру, которая определяется перечнем входящим в нее феноменов и способами их взаимосвязи. 4. Перечень правовых феноменов, их качественные характеристики, а также способы их структуризации можно обнаружить в ходе познания, но вместе с тем необходимо предварительное представление о них, чтобы определить направления и формы данного процесса. Правовое сознание, трактуемое как осознанная и познанная правовая реальность, «...отраженная в идеях, теориях, научных и эмпирических знаниях, обычаях и традициях, чувствах и эмоциях...»1 можно считать и результатом и отражением хода процесса познаншч. Правовое бытие воспринимается именно через те или иные элементы правосознания и никак-иначе.
Субъект познания правовой реальности
Гносеология правовой реальности, как частный случай теории познания, не может существовать не оперируя категорией субъекта1, которая, в свою очередь, зависит от своеобразной «системы координат», от философской концепции, в рамках которой идет процесс познания. В то же время, нельзя нс согласиться с посылкой о том, что «... оперировать с субъектом, который вне бытия, над бытием и бытию всегда противоположен, значит оперировать с чистейшей фикцией... Познающий субъект со своими категориями, со своими суждениями... есть часть бытия... Отношение познающего субъекта к познаваемому объекту есть отношения внутри бытия, отношение бытия к бытию, а не «мышления» к «бытию» как противостоящих друг к друг) »2. Способности системы человек - общество к самоидентификации, как основная посылка возможности познания всех иных объектов, находящихся вне этой системы, недостаточно для разрешения означенной проблемы. Тем более, что подобная самоидентификация является лишь актом самопознания.
Человек - явление, понимаемое в самом широком онтологическом и гносеологическом плане, не может быть признан синонимом понятия индивид. В тоже время, категорию «субъект познания» нельзя в полном объеме идентифицировать с понятием «человек». Одновременно следует признать, что антропологическая составляющая не может быть исключена из структуры субъекта познания, т.к. «... правовая реальность не мыслима вне человека, как правового существа, права вне человека нет и не может быть»5. Однако, указанная характеристика человека представляет единство социального и биологического, поэтому, опираясь на достижения философской антропологии, необходимо учитывать двоякую сущность человека: естественную {человеческую жизнь в биологическом смысле) и социальную, понимаемую как взаимосвязь с другими людьми и общества в целом.
Признание или непризнание наличия у человека тех или иных способностей, формирует многие методологические особенности познания правовой реальности. Так способность человека оперировать в метафизической сфере представляется спорной для материалистических подходов к праву и утверждается как существующая в различного рода идеалистических концепциях. В свете вышесказанного, вместе с тем, нельзя не согласиться, что «знание субъективных свойств человека - это сфера не только философеко-антропологическая, но и гносеологическая».
Решение проблемы субъекта познания также во многом зависит от идеалистического или материалистического его подхода к бытию, в т.ч. и правовому.
Идеализм, объединяющий представления о правовой реальности, как порождении Духа, инобытии идеи и тлі. во многом смыкает гносеологические аспекты правовой реальности с ее онтологическими аспектами. Полагая право результатом и формой существования некого идеального субъекта, подобные учения вопрос о субъекте познания фактически снимают. Так, Гегель представлял мировой разум в виде глобальной силы, направляющей жизнь мироздания. Мировой разум Гегеля является главным субъектом всего исторического процесса, но познать самое себя он может только через индивидуальный разум конкретного человека. Материалистические концепции предполагают человека познающим объективную реальность, лежащую вне его и способную к объективному отражению через систему органов чувств в разуме. Это позволяет рассмотреть следующие вопросы: 1. Является ли человек, как атропологическая единица, субъектом познания правовой реальности? 2. Может ли в этом качестве выступать система человек - общество 3. Не является ли субъектом познания правовой реальности какой-либо специфический элемент системы человек-общество, дифференцируемый от данной системы по какому - либо основанию(основаниям)?
Отвечая на данные вопросы, следует отметить, что категория субъекта познания правовой реальности не нашла достаточного освещения в литературе как с точки зрения его идентификации, так и с точки зрения описания его свойств. В лучшем случае употребляется термин «исследователь» (в контексте «индивид - научный работник»).
Индивидуальные особенности участника процесса познания имеют определенное значение. В то же время, отожествлять индивида и познающего субъекта можно только в рамках единичного, зачастую случайного, акта познания, когда обобщенные и устойчивые системы фиксации результатов не формируются. Каждый следующий индивид и в каждой изолированной ситуации возобновляет процесс познания правовой реальности во многом с «чистого листа». Во всех остальных случаях нельзя говорить об индивидуальном субъекте познания, уже в силу того обстоятельства, что формирование любой научной или вненаучной картины правовой реальности невозможно без использования предшествующих результатов.
Доктринальное начало в теоретизировании о праве
Академический тип социальной организации субъекта познания правовой реальности порождает многочисленные, разнообразные по содержанию, противоречащие друг друг и даже антагонистические конструкции, которые, в литературе имеются «теориями». «Ни в какой другой пауке нет столько противоречащих друг другу теорий, как в науке о праве. При первом знакомстве с ней получается такое впечатление, как будто она только и состоит из теорий, взаимно исключающих друг друга. Самые основные вопросы о существе и неотъемлемых свойствах права, решаются различными представителями науки о праве совершенно различно».
Гносеология правовой реальности не может быть сведена к бесконечном) изучению мнений и взглядов, хотя и пренебречь таким изучением невозможно. Нельзя не согласиться, что в данном контексте «...основополагающее значение имеют принципы объективности и конкретности истины, взаимосвязь абсолютной и относительной истин, соответствие содержания понятий, суждений и умозаключений, содержанию правовой реальности, верифицируемое и фальсифицируемое философско-нравовых концепций»2.
Конструкции, фиксирующие результаты познания правовой действительности нуждаются в верификации, понимаемой как «...процесс развития научного знания, как результат мношпланового взаимоотношения между соперничающими теориями и данными их ... проверок»1. Этот процесс, направленный на структуризацию плюралистически разнородной сферы правосознания, не предполагает некоего «окончания», выбора «единственно истинной» концепции, но в то же время вычленяет из общей массы конструкций, претендующих на звание «теорий» и даже «философских школ», антинаучные, спорные и даже фальсифицированные.
Вместе с тем, идея создания всеобъемлющей теории, включающей в себя как структурный элемент философское осмысление права, также продолжает существовать. Так, например, Алексеев С.С. полагает, что в сфере теоретизирования о праве «...перспективный путь - интеграция философии и права в общую сумму обобщенных юридических знаний, а целостную теорию права»1. Пути подобной интеграции при современном состоянии философии права не моїут не представлять собой процесс обнаружение конструкций, отражающих истинное знание, с последующим определением форм их взаимодействия, взаимодополннения и интеграции.
В современном научном обороте, для обозначения собственно научных взглядов, применяется термин «теория». «Теория в широком смысле комплекс взглядов, представлений, идей, направленных на истолкование н объяснение какого-либо явления... в более узком и специальном смысле -высшая, самая развития форма организации научного знания, дающая целостное представление о закономерностях и существенных связях определенной области действительности - объекта данной теории»2.
В материалистических подходах правовая реаіьность объективно существует. Считая какую-либо мыслительную конструкцию о ней теорией, в точном смысле слова, мы предполагаем наличие следующих признаков: 1. Знание существенных свойств правовых феноменов в их взаимосвязей. При этом термин «знание» выступает как абсолютный антипод, во-первых, «предположения», а во-вторых, «мнения», 2. Вышеуказанное знание обладает высокой степенью абстрактности. 3. На базе имеющихся знаний созданы адекватные модели, используя которые можно всякий раз с высокой степенью достоверности предсказать или описать состояние, характеристику или направление развития элементов правовой реальности.
Помимо понятия теории широко распространено понятие доктрины, которая трактуется как «... учение (обычно философское...), связанная концепция, совокупность принципов. Термин «доктрина» (в отличие от почти синонимичных ему «учение», «концепция», «теория») чаше встречается при обозначении взглядов с оттенком схоластичности и догматизма»1. В разрезе рассматриваемой проблемы предполагается существование следующих типов доктрин: 1. Доктрина, как совокупность однородных учений о государственно-правовом бытии, обьединеннъгх общими принципами, позволяющими пренебречь методологическими, идеологическими, этическими и другими расхождениями. Например: «христианская доктрина», «марксистская доктрина», «естественно - правовая доктрина».
2. Доктрина, понимаемая как автономная конструкция, фиксирующая результат применения рефлекторной, интуитивной и иной деятельности ко всей совокупности правовых феноменов, при условии формирования устойчивых мнений о познаваемом объекте по всему спектру проблематики.
Правовая реальность н плюрализм гносеологических оснований
Предыдущие построения позволяют предположить, что отчасти структура правовой реальности определяется гносеологическими факторами. Организация процесса познания зависит не только от особенностей самого объекта, но и от гносеологических оснований позиции субъекта, применяемых им методов, способов интерпретации и т.п. Особенности правовой реальности, как самостоятельного объекта познания, корреспондируются особенностям самою познания. Философия, во всяком случае отечественная, содержит по данному вопросу самый широкий спектр мнений: от безусловной констатации наличия до категорического отрицания своеобразия в познании права. Вторую точку зрения наиболее последовательно выразил Н, М. Коркунов, утверждавший, что философия, понимаемая как теория познания не может не полагать одинаковость форм и условий человеческого мышления, на какой бы предмет оно не было обращено. «Теория познания по необходимости едина, так как она должна выяснить основы и условия всего человеческого знания»1. Преобладающей все же является позиция, постулирующая наличие специфической гносеологии правовой действительности. Специфика обнаруживается, а в особенностях формирования результата процесса познания, который выступает в виде правосознания - идеального феномена-части субъективной формы правовой реальности. Каждый акт познания в данной сфере, с одной стороны, расширяет пределы знаний об объекте, с другой стороны, меняет его структуру, добавляя новые элементы в субъективную форму. Раскрытие особенностей гносеологических характеристик правовой реальности осложнено длительностью предшествующего процесса познания. Ого привело к формированию огромного числа мыслительных конструкций о праве, которые включают в себя и такие, которые даже с существенной поправкой нельзя назвать научными. Возникает необходимость той или типологии наиболее распространенных разновидностей философских оснований познания правовой действительности. Для обобщающих трудов о философском осмыслении права традиционной является схема изложения иссле,дуемого материала по Историческим эпохам и культурно-историческим областям, что предполагает значительный объем изложения. Мышление о праве не развивалось линейно: от низшего и простого к высшему и сложному. Регулярно имели место возвраты к предыдущим, казалось навсегда отметенным, концепциям (полностью или в части). Одни взгляды становились преобладающими, но другие при этом не исчезали, обыденное торжествовало над теоретическим, а теоретическое над религиозным, религиозное вновь над теоретическим и т.д. Философы классической античности осуществляли познание правовой реальности в рамках философской рефлексии, имея дело с некоей «идеей права» — идеальным образованием, которое к существовавшему в эллинских полисах законодательству не имело прямого отношения. Познание такого феномена вполне возможно в форме мыслительных построений. Поскольку Платон, Аристотель и большинство античных философов права исходили из посылки существования трансцендентных абсолютов, их гносеологию, в современных терминах, можно назвать метафизической, хотя с учетом изменения содержания философских понятий это название несколько условно. Для анализа гносеологических установок преобладавших до Средневековья включительно, следует отметить некоторые терминологические различия. Так диалектикой тогда именовали умение доказывать истинное н опровергать ложное, приемы правильно определять и классифицировать понятия, строить суждения, отыскивать аргументы. Этот термин употреблялся наряду и как синоним «логики», включая аналитику, топику, и даже отчасти риторику. В современном понимании, как учение о противоположностях и противоречиях, диалектика вошла в философский оборот после И. Канта. «Поскольку то, что мы называем теорией познания,... не выделялось в особую отрасль, постольку гносеологическая проблематика тоже частично входила в компетенцию диалектики, то есть логики, частично же передавалась психологии (учение о познавательных способностях) и метафизике (учение о границах познания и его предмете), К диалектике относились также такие гносеологические вопросы, как вопрос о формах достоверного и вероятного знания (аспект проблемы соотношения знания и веры), вопрос о ступенях и модусах познания, вопрос о критериях истины и т.п., хотя подобные вопросы включались нередко и в «метафизику» .
