Введение к работе
Актуальность исследования. Последние четыре года жизни Петра Ильича Чайковского (с 1890 по 1893 годы, начиная с оперы «Пиковая дама») – совершенно особый период в творчестве композитора. Б. Асафьев характеризовал его как «резкий поворот», за которым появляется «напряжённый драматизм, колорит мрака в различнейших оттенках сгущения и разрежения, а психологически – жуть присутствия страшной силы смерти». Именно в эти годы творчество Чайковского достигло небывалого расцвета, и, по словам того же Асафьева, провидчески «заговорил Мастер». Но каким бы значительным ни был этот период, он до сих пор остаётся мало освещённым в литературе, продолжая сохранять свою энигматичность.
«Лакуны неизученного» в безбрежном море научно-исследовательских работ о Чайковском возникли в советскую эпоху, когда путём идеологических инсинуаций сформировался официально-регламентированный «миф о Чайковском» (М. Раку) как «художнике-гражданине» и «композиторе-реалисте». За рамки научной актуальности были прежде всего выведены проблемы «иррационально-мистического» и «религиозного» начал. В связи с этим стала практически невозможной адекватная исследовательская интерпретация большей части наследия композитора и особенно его позднего творчества. «Проработанные» в идеологически «правильном» направлении «психологического реализма» многие произведения («Пиковая дама», «Иоланта», «Щелкунчик», Шестая симфония) стали приобретать «фатальную» для понимания «презумпцию понятности» (С. Аверинцев). Попытки преодолеть её уже в постсоветское время предпринимались в работах, где исследовательский подход не ограничивался пределами «герметичного» музыковедения, а взаимодействовал с современными областями гуманитарного знания. Благодаря этому открылась возможность не только переоценить уже изученные проблемы, но и выявить присутствие совершенно новых.
Только в этот период исследователи перестали игнорировать свойственное позднему Чайковскому «ничем неутоляемое тяготение к иррациональному» (Б. Асафьев). Совершенно новую интерпретацию эта стилевая особенность получила в контексте мифопоэтического подхода. В столь сильных метафизических переживаниях автора обнаружилась подспудная актуализация особых средств выражения – поэтика мифа. Однако применение мифопоэтического подхода в основном ограничивалось фабульно-мотивным уровнем текстов оперных и балетных сочинений. Поэтому актуальным является стремление нацелить этот мощный исследовательский прожектор на всё многоуровневое единство текста сначала отдельных произведений, а в дальнейшем, учитывая атрибутивное свойство любого текста «быть бесконечно открытым в бесконечность» (Р. Барт), выявить глубинные основания «именного сверхтекста» (Е. Меднис) позднего творчества композитора.
Следующей проблемой, которая приобрела научный статус лишь в последние пятнадцать лет, стала звучавшая укором композитору ещё при жизни так называемая «стилевая эклектичность». Адекватное понимание явления стало возможным через сближение с феноменом интертекстуальности. Этот заимствованный из литературоведения термин активно применяется в музыковедении при рассмотрении вопросов «внутримузыкальной коммуникации» (М. Арановский). Но на данный момент, при всех научных прозрениях в трактовке отдельных произведений Чайковского, стилевой ракурс обозначенной проблемы пока ещё мало разработан. Конечно, поиски комплексного (интегрированного) подхода могут вестись в разных направлениях, и здесь особенно актуальным стало взаимоналожение интертекстуального и мифопоэтического анализа текстов.
Следует подчеркнуть, что обозначенный междисциплинарный подход не может быть самоцелью, он прежде всего инициирован объектом исследования. Именно этим обусловливается необходимая локализация внимания на сочинениях, смыслообразование которых изначально определяется: во-первых, интертекстуальной подоплёкой «поэтически-музыкального двухголосия» (Б. Кац), лежащего в основе и камерно-вокального, и вокально-сценического жанров, во-вторых, репрезентативным для позднего стиля драматургическим профилем, свидетельствующим о свойственных авторскому мифу цикличности и повторяемости. В свете подобного разворота проблемы дополнительным актуальным срезом становится впервые предпринятое соотнесение таких, казалось бы, разных по своему жанру произведений, как опера «Пиковая дама» (1890) и Шесть романсов на стихи Д. Ратгауза ор. 73 (1893).
Степень изученности проблемы. В отечественном музыкознании к позднему творчеству Чайковского в контексте стилевой эволюции обращались неоднократно. Сформировался солидный список литературы начиная с трудов современников композитора – Н. Кашкина, Г. Лароша, Ц. Кюи, Ю. Энгеля, С. Кругликова, Н. Финдейзена, В. Коломийцева, В. Каратыгина, А. Оссовского и вплоть до появившихся в ХХ веке масштабных исследований Б. Асафьева, А. Альшванга, П. Вайдман, Ю. Келдыша, Д. Житомирского, Е. Орловой, Вл. Протопопова, Н. Туманиной, В. Цуккермана и др.
В последние десять лет отечественное музыковедение пополнилось целым рядом интересных диссертационных исследований, объектом которых стало творчество Чайковского: Е. Дуловой, Г. Головатой, Г. Побережной, Е. Полоцкой, О. Спорыхиной, Г. Моисеева, Е. Китаевой. Однако следует заметить, что в современной чайковениане, несмотря на несомненную научную новизну изысканий перечисленных авторов, концептуализация таких проблем, как мифопоэтика и интертекстуальность, пока ещё не нашла широкого применения.
К работам, ознаменовавшим поворот к этим актуальным исследовательским ракурсам, можно отнести статьи и монографии: И. Скворцовой, впервые предложившей мифопоэтический контекст в изучении позднего творчества П.И. Чайковского при исследовании балета «Щелкунчик»; А. Климовицкого, активно разрабатывавшего столь знаковую для произведений позднего периода (Шестая симфония, «Пиковая дама») проблематику «культурного диалога»; М. Арановского, в фундаментальной монографии которого была предпринята одна из первых попыток апробации интертекстуального метода анализа и адаптации авторской терминологии («текст – метатекст», «деривация», «корпусная» и «лексическая интертекстуальность» и др.) по отношению к творчеству Чайковского; интереснейшие статьи М. Раку, в одной из которых был блестяще реализован инновационный потенциал интертекстуального подхода на примере оперы Чайковского «Пиковая дама». Ряд продуктивных идей был запечатлён в статьях Н. Бекетовой, М. Бонфельда, А. Демченко, Л. Казанцевой, Н. Калиниченко, Г. Калошиной, Л. Кириллиной, А. Коробовой, Г. Михайловой, Г. Моисеева, Е. Ручьевской, Т. Стародуб, Е. Титовой, О. Шевченко.
Во всех упомянутых исследованиях в основном затрагивались вопросы интерпретации «Пиковой дамы», «Щелкунчика», «Иоланты», «Шестой симфонии», частично секстета «Воспоминание о Флоренции». При этом совершенно отсутствует какая-либо новая оценка, к примеру, камерно-вокального цикла на стихи Д. Ратгауза. И фактически ни разу не предпринималась попытка интегрированного, совокупного подхода, помогающего найти ключи к пониманию таких важных с точки зрения стилеобразования позднего периода творчества явлений, как мифопоэтика и интертекстуальность.
Объектом исследования избирается позднее творчество П.И. Чайковского.
Предмет исследования – мифопоэтика и интертекстуальность в контексте позднего творчества композитора.
Материал исследования – разножанровые произведения с вербально-текстовой основой, маркирующие границы позднего периода – опера «Пиковая дама» (1890), ознаменовавшая его начало, и Шесть романсов на стихи Д. Ратгауза ор. 73 (1893), находящиеся в «предкульминационной» точке его окончания.
Цель диссертации – выявить особые качества поэтики поздних сочинений Чайковского (опера «Пиковая дама», Шесть романсов на стихи Д. Ратгауза) на основе интегрированного подхода в мифопоэтическом и интертекстуальном ракурсах. Для достижения этой цели потребовалось решить ряд задач:
раскрыть основные черты мифопоэтики оперы «Пиковая дама»;
дать оценку «мистики» как медиативной составляющей мифопоэтики;
изучить особенности стилистической неоднородности оперы, определяющие принципы авторской интертекстуальной стратегии;
обосновать мифопоэтическое «интерпретационное поле» при анализе «корпусной» и «лексической интертекстуальности» (М. Арановский);
прояснить специфику авторского мифа через «мифологическую реконструкцию» (В. Топоров) стихотворного текста романсов на стихи Д. Ратгауза;
установить общие закономерности взаимодействия интертекстуальности и автоинтертекстуальности с авторской мифопоэтикой в «Сверхтексте» позднего творчества композитора.
Методология исследования. Поставленные в работе задачи обусловили применение широко адаптированных музыкознанием компаративистского, структурно-семиотического, психоаналитического, герменевтического, а также собственно мифопоэтического и интертекстуального методов. Междисциплинарный характер исследования инициировал поливалентную ориентацию как на труды отечественного и зарубежного музыковедения, так и на работы из других областей знания, открывающие дополнительные методологические контексты.
Поскольку в орбите исследования оказалось оперное и камерно-вокальное творчество Чайковского, стало необходимым привлечение монографий Б. Асафьева, А. Альшванга, Ю. Келдыша, Е. Орловой, В. Протопопова и Н. Туманиной, Б. Ярустовского, Д. Брауна (D. Brown), а также научных статей Н. Аршиновой, А. Баевой, О. Беловой, М. Бонфельда, П. Вайдман, Г. Головинского, Г. Иванченко, Л. Кириллиной, А. Крыловой, В. Медушевского, О. Соколова, В. Холоповой и других авторов, посвящённых отдельным аспектам анализа оперных и камерно-вокальных сочинений, а также вопросам драматургии и стиля.
Для изучения проблемы мифопоэтики потребовалось подключение основных положений фундаментальных работ отечественных и зарубежных учёных в области поэтики мифа и мифопоэтического анализа в литературоведении (С. Аверинцев, Р. Барт, Я. Голосовкер, Д. Кэмпбелл, К. Леви-Строс, А. Лосев, Ю. Лотман, Е. Мелетинский, Э. Нойманн, В. Топоров, К.-Г. Юнг и др.).
Ракурс интертекстуальности актуализировал обращение к теории интертекста и интерпретации в литературоведении и семиотике (Ф. де Соссюр, М. Бахтин, Ю. Кристева, Р. Барт, Ю. Лотман, М. Риффатер, М. Ямпольский, И. Смирнов, Н. Фатеева, Н. Кузьмина). Собственно проблемы интерпретации инициировали привлечение трудов по герменевтике (Г.-Г. Гадамер, П. Рикёр).
Огромное значение для работы имел накопленный за последнее время в трудах М. Арановского, Л. Дьячковой, А. Климовицкого, М. Раку и Д. Тибы опыт в области методологии интертекстуального анализа музыки.
Гипотеза исследования. Творчество Чайковского 1890-х годов – целостное стилевое явление, специфическими характеристиками которого являются мифопоэтика и интертекстуальность. Высочайшим герменевтическим потенциалом обладает концептуализация взаимообусловленности этих феноменов, открывающая дополнительные возможности для обнаружения глубинного семантического слоя как отдельных произведений («Пиковая дама», романсы ор. 73), так и «метатекста» (М. Арановский) всего позднего периода.
Научная новизна работы определяется впервые предпринятой на примере оперы «Пиковая дама» и романсов ор. 73 фиксацией основных особенностей эксплицитного и имплицитного уровней мифопоэтики в позднем творчестве Чайковского.
Впервые анализ стилевых взаимодействий и музыкально-тематических заимствований в опере выявил «дешифрующие» свойства «мифологизирующего слоя» (Ю. Лотман), что позволило говорить о мифопоэтике не только как о «частном случае интертекстуальности» (Б. Гаспаров), но и как о глубинном семантическом уровне интерпретации межтекстовых взаимодействий.
Дальнейшее применение интегрированного подхода, манифестирующего стилевую синкретичность мифопоэтики и интертекстуальности в позднем творчестве Чайковского, дало возможность впервые раскрыть стилеобразующие тенденции в одном из наименее изученных опусов композитора – романсах на стихи Д. Ратгауза.
В итоге исследования осуществляется обозначение дополнительных детерминант в рамках исследовательской парадигмы постсоветского времени, позволяющих значительно расширить «горизонты» понимания феномена позднего творчества П.И. Чайковского.
Положения, выносимые на защиту:
1. Особое смыслообразующее значение в творчестве Чайковского 1890-х годов приобретает имплицитная мифопоэтика, апеллирующая к архетипическим глубинам творческого бессознательного и актуализирующая скрытые мифологические коды.
2. Мифологика является единственно возможным способом интерпретации феномена «мистики» в одном из самых значительных сочинений позднего периода – опере «Пиковая дама». «Иррационально-мистическое» оценивается в качестве своеобразного «медиатора», принадлежащего сразу двум уровням мифопоэтики текста. С одной стороны, оно является компонентой «мифологемы карт» (эксплицитный уровень), а с другой – имманентным свойством авторского мифа (имплицитный уровень).
3. Стилистическая гетерогенность «Пиковой дамы» как одно из атрибутивных свойств интертекстуальной стратегии актуализирует поиски адекватного «семантического перевода» (Ю. Лотман). В результате структурно-семантического анализа «интертекстуального излучения» оперы высвечиваются контуры «мономифа» (Д. Кэмпбелл), уточняемые корреляцией с психоаналитическими концепциями «индивидуации» (К.-Г. Юнг) и «творческой трансформации» (Э. Нойманн). Это становится подтверждением функционирования имплицитной (авторской) мифопоэтики как интертекстуальной «интерпретанты» (М. Риффатер).
4. Специфической стилевой приметой, акцентирующей глубинную взаимообусловленность мифопоэтики и интертекстуальности (автоинтертекстуальности) в опере «Пиковая дама» и цикле романсов на стихи Д. Ратгауза, становится феномен монограммы, понимаемый одновременно и как «идиостилевой» (автоинтертекстуальный) приём интонационно-тематической работы, и как конденсированный в мифопоэтике Имени имплицитный авторский миф Чайковского.
Теоретическая и практическая значимость диссертации определяется введением в музыковедение новых исследовательских подходов по отношению к позднему периоду творчества Чайковского. Мифопоэтический и интертекстуальный анализы, уже давно ставшие своего рода маркерами принадлежности к современной научной парадигме, но лишь с недавних пор входящие в «традиционный» научный контекст чайковенианы, не только расширяют и углубляют понимание поздних сочинений, но и позволяют преодолеть упомянутую выше «фатальную» для исследования творчества композитора «презумпцию понятности».
Результаты и материалы исследования могут быть использованы в курсах: «История русской музыки», «Анализ музыкальных произведений», «Основы оперной драматургии», «Методология музыкознания».
Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры теории музыки и композиции Саратовской государственной консерватории (академии) им. Л.В. Собинова. Основные положения были изложены в докладах на конференциях: Первые международные Научные Чтения, посвящённые Б.Л. Яворскому (Саратов, 2005), Всероссийские Научные Чтения, посвящённые Б.Л. Яворскому (Саратов, 2006), III Всероссийская научно-практическая конференция «Наука о музыке: Слово молодых учёных» (Казань, 2009), Международная научно-практическая конференция «Диалогическое пространство музыки в меняющемся мире» (Саратов, 2009), Всероссийские научные чтения, посвящённые Б.Л. Яворскому (Саратов, 2010), Всероссийская научно-практическая конференция аспирантов «Слово молодых учёных» (Саратов, 2011).
Материалы диссертационной работы используются автором в лекциях вузовского курса «Анализ музыкальных произведений» в Саратовской государственной консерватории (академии) им. Л.В. Собинова.
Основные положения исследования отражены в 10 публикациях, общим объёмом 4 п.л.
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трёх глав, Заключения и Библиографического списка.
