Содержание к диссертации
Введение
Часть 1. Литературный обзор
Глава 1. Социально-психологическая адаптация личности как научно-практическая проблема
1. Основные понятия
2. Зарубежные концепции социально-психологической адаптации личности
3. Отечественные концепции социально-психологической адаптации личности
Глава 2 Проблема дезадаптивного поведения в подростковом возрасте и уровень социальной компетентности как фактор его становления
1. Особенности психического развития в подростковом возрасте
2. Различные формы дезадаптации в подростковом возрасте
3. Социальная компетентность и социальный интеллект в подростковом возрасте
Глава 3 Постановка проблемы
Часть 2. Экспериментальное исследование
1. Характеристика испытуемых
2. Методики. Обоснование выбора
3. Результаты и их обсуждение
3.1 Юноши с дезадаптивным поведением
3.1.1 Результаты по методике TCI-125 и их обсуждение
3.1.2 Результаты по методике измерения СИ и их обсуждение
3.2 Девушки с дезадаптивным поведением
3.2.1 Результаты по методике TCI-125 и их обсуждение
3.2.2 Результаты по методике измерения СИ и их обсуждение
3.3 Межполовые различия по шкалам методики TCI-125
в группе подростков сДезП стр. 90
3.4 Юноши с девиантным поведением стр. 92
3.4.1 Результаты по методике TCI-125 и их обсуждение стр. 92
3.4.2 Результаты по методике измерения СИ и их обсуждение стр. 99
3.5 Девушки с девиантным поведением стр. 104
3.5.1 Результаты по методике TCI-125 и их обсуждение стр. 104
3.5.2 Результаты по методике измерения СИ и их обсуждение стр. 110
3.6 Межполовые различия по шкалам методики TCI-125
в группе подростков сДП стр. 115
Заключение стр. 118
Выводы стр. 120
Литература
- Зарубежные концепции социально-психологической адаптации личности
- Отечественные концепции социально-психологической адаптации личности
- Особенности психического развития в подростковом возрасте
- Юноши с дезадаптивным поведением
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Одна из основных задач старшего подросткового и юношеского возраста - успешное вхождение в систему социальных отношении, а также освоение регулирующих эти отношения норм и предписаний. Основными источниками социальных норм в детско-подростковом возрасте являются семья и школа. В рамках этих социальных институтов нормы даны в более локальном, «свёрнутом» виде. Тем не менее, их основные структурно-функциональные характеристики те же, что и у норм «большого социума». Одно из базовых требований, предъявляемых в связи с этим индивиду со стороны общества - регуляция собственного поведения на основе этих норм. Наряду с этим важно знание о том, какими нормами и в каких ситуациях руководствуются окружающие и какова их мотивация. Эти составляющие, на наш взгляд, являются основными предпосылками успешного прогнозирования поведения других людей и выстраивание собственного поведения в соответствии с этим. Подобная совокупность социальных умений и навыков определяется как социальная компетентность. Трудности в понимании причин и механизмов поведения окружающих, а также в построении прогнозов относительно их поступков часто выступают как одна из предпосылок социальной дезадаптации в подростковом возрасте. Если же условия, повлекшие дезадаптацию, продолжают действовать, в результате возможно возникновение как стойкого девиантного поведения, так и пограничных психических расстройств. В то же время последние часто могут выступать в качестве основных факторов социальной дезадаптации, в том числе засчет снижения уровня социальной компетентности.
Определения девиантного поведения (далее ДП), приводимые различными авторами (напр. С.А. Кулаков, 1998; В.Д. Менделевич, 2001) сходны в одном: основная характеристика ДП - отклонение от каких-либо социальных норм и/или их нарушение. Под последним чаще всего подразумеваются нарушение норм поведения и общения. В подростковом возрасте встречаются как асоциальные (систематическое непосещение школы, конфликты с учителями, сверстниками, семейные конфликты), так и антисоциальные (употребление ПАВ, воровство, хулиганство, другие противоправное действия) разновидности ДП. Традиционно считается, что источником подобной «социальной патологии» являются особенности ближайшего, в первую очередь, семейного окружения, с присущими таким семьям искаженными стилями воспитания в рамках феномена «девиантной заботы». При этом ограниченность социальных контактов таких семей и, чаще всего, конфликтный характер последних создают предпосылки для усвоения ребенком неадекватных моделей взаимодействия с представителями «большого социума». Подобные
условия можно рассматривать как депривационные для формирования социальной компетентности. В то же время происходит обострение индивидуально-психологических особенностей вплоть до психопатизации.
Социальный масштаб проблемы иллюстрируется статистикой. По данным, приводимым
С.Н. Ениколоповым (1998), в 1996 г. было зарегистрировано 189200 преступлений
различной степени тяжести, совершенных несовершеннолетними. В то же время, согласно
статистике, приведенной на официальном интернет-сайте МВД РФ
(), только за первое полугодие 2005 г. эта цифра уже составила 102400 случаев.
Еще более показательны данные, приводимые в официальном отчете ГУ Межрайонного центра «Дети улиц». В 2003 г. на учете в Комиссиях по делам несовершеннолетних состояло 10597 подростков в возрасте от 14 до 17 лет. В 2004 г. эта цифра составляла уже 11247 человек. При этом в подавляющем большинстве случаев (68%) причиной постановки на учет было совершение правонарушений. Что касается социально неблагополучных семей, состоящих на учете в управах районов, то их число выросло с 5303 в 2000 г. до 6101 в 2003 г., соответственно, увеличилось и количество детей до 16 лет, проживающих в этих семьях -с 7743 до 8294 за тот же период. Таким образом, одна из важнейших отличительных характеристик ДП - направленная вовне асоциальная и/или антисоциальная активность с негативными последствиями для окружающих.
С другой стороны, существуют варианты дезадаптивного поведения (далее ДезП при обозначении одной их экспериментальных групп), при которых асоциальная и/или антисоциальная активность фактически отсутствует, тогда как социальная дезадаптация может быть иметь место, проявляясь в виде коммуникативных дисфункций (трудностей эмоциональной саморегуляции в ситуациях социального взаимодействия, потенциально или актуально конфликтных), и, вследствие этого, уходов от общения, с преобладанием интрапунитивных реакций в виде сниженного настроения, невротических реакций, уходов из дома и случаев аутодеструктивного поведения, а также в виде вторичных нарушений обучения. При этом негативные последствия дезадаптации оказывают соответствующее влияние прежде всего на самого подростка. Среди наиболее неблагоприятных последствий такого рода можно выделить субклинические формы пограничных психических расстройств (далее ППР).
По Ю.А. Александровскому (2000), ППР представляют собой группу «нерезко выраженных нарушений, граничащих с состоянием здоровья и отделяющих его от собственно патологических психических проявлений, сопровождающихся значительными* отклонениями от нормы» (С. 9). Для этой группы характерны специфические
характеристики, позволяющие отделять их от более тяжелых и ярко выраженных психических расстройств, в основном психотического уровня, а именно:
Преобладание невротического уровня психопатологических проявлений на всем протяжении заболевания;
Взаимосвязь болезненных расстройств с личностно-типологическими особенностями больного',
Сохранение больным критического отношения к своему состоянию;
Ведущая роль психогенных факторов в возникновении и декомпенсации болезненных нарушений.
Вместе с тем для пограничных психических расстройств не характерны:
Психотическая симптоматика, определяющая психопатологическую структуру болезненного состояния;
Прогредиентно нарастающее слабоумие;
Личностные изменения, типичные для эндогенных психических заболеваний (там же).
Оценивая эту группу психических расстройств в соответствии с Международной классификацией болезней 10-го пересмотра (МКБ-10), Александровский делает вывод, о том, что ППР рассматриваются главным образом в разделах F4 («Невротические, связанные со стрессом и соматоформные расстройства»), F5 («Поведенческие синдромы, связанные с физиологическими нарушениями и физическими факторами»), F6 (Расстройства зрелой личности и поведения у взрослых. Важен также тезис, о том, что «наиболее важным следствием любого пограничного психического расстройства является развитие у больного в той или иной мере выраженной социальной дезадаптации» (С. 11).
Неутешительна статистика уровня заболеваемости ППР в подростковом возрасте. По данным В.М. Волошина с соавторами (2002), за период с 1997 года частота встречаемости психических расстройств непсихотического уровня в детско-подростковой популяции увеличилась на 16,7%. При этом на долю ППР приходилось 43,9% от всех зарегистрированных случаев. Данные, приводимые И.Я. Гуровичем с соавторами (2002), отражают аналогичную тенденцию. В 1991 г. частота встречаемости ППР в детско-подростковом возрасте составляла 359,5 человек на 100 тыс. населения, в то время как в 2000 г. этот показатель увеличился на 54,9%» и составил уже 556,9 человек на 100 тыс. населения. В целом по России частота ППР составляет от 30 до 70-80% в отдельных регионах.
Приведенные выше характеристики совпадают с особенностями одной из экспериментальных групп, задействованных в нашем исследовании - подростков с дезадаптивным поведением, сопровождаемым субклиническими формами ППР. Положение
о частом «социальном происхождении» последних подтверждается данными многих отечественных исследователей в области подростковой психиатрии, полученными на материале акцентуаций характера и психопатий (А.Е. Личко, 1983), невротических расстройств (А.И. Захаров, 1988), аффективных нарушений (К.С. Лебединская с соавт., 1988), шизотипических расстройств (Ц.Ю. Борисова, 2001), других психических расстройств пограничного круга (А.Г. Головина, О.П. Шмакова, 2001; Н.М Иовчук, 1998b). Длительное пребывание в неблагоприятных социальных условиях, часто носящих психотравмирующий характер, может приводить либо к «запуску» болезненного процесса, либо к его обострению. Это, в свою очередь, негативно сказывается на уровне социального функционирования и приводит к еще большей дезадаптации.
Таким образом, уровень социальной компетентности может рассматриваться в качестве одного из ключевых факторов социальной адаптации личности, а также сохранения психического здоровья. В отечественной науке подобная проблематика рассматривалась в рамках социальной психологии, в основном при изучении феномена социального восприятия (B.C. Агеев, 1989, 1990; А.А. Бодалев, 1983). В работах прикладного плана рассматривался феномен коммуникативной компетентности как значимого фактора эффективности межличностного и группового общения (Л.А. Петровская, 1997). В рамках клинической психологии исследовались особенности социального восприятия при шизофрении (Критская В.П., Мелешко Т.К., Поляков Ю.Ф., 1991). Проводились исследования уровня развития социальных навыков у подростков и юношей, страдающих аффективными расстройствами (О. Ю. Казьмина с соавт., 2000), и у нормативных подростков (Д. Н. Хломов, С. А. Баклушинский, О. Ю. Казьмина, 1993). Однако исследований, направленных на изучение СК как интегративного показателя социальной адаптации в подростковом возрасте, с привлечением контингента, неблагополучного в социальном и/или медицинском плане, в нашей стране фактически не проводилось. В связи с этим выявление роли фактора социальной компетентности в формировании различных видов дезадаптивного поведения представляется достаточно актуальным.
Во-первых, это важно для большего понимания различных теоретических проблем разделов психологической науки, изучающих те или иные аспекты подросткового возраста. Здесь уместно вспомнить известный тезис французского психиатра Т.А. Рибо о том, что закономерности, согласно которым протекает нормальная душевная жизнь, особенно ярко проявляются, когда природа «ставит эксперименты», вследствие которых нормальное функционирование психики нарушается.
Во-вторых, более детальную разработку получит конкретная проблема социальной компетентности как фактора социальной адаптации и дезадаптации, развития различных вариантов дезадаптивного поведения.
В-третьих, данные, полученные в исследовании, будут способствовать более эффективному решению практических проблем, связанных с профилактикой, психокоррекцией, социальной реабилитацией и повышением уровня социально-психологической адаптации неблагополучных подростков.
Цель исследования: изучить особенности социальной компетентности и уровнем дезадаптивного поведения в подростковом возрасте. Задачи исследования:
Анализ научно-практических подходов и направлений к проблемам социально-психологической адаптации личности, дезадаптивного поведения в подростковом возрасте, а также рассмотрение подходов к феномену социальной компетентности как фактору социальной адаптации и дезадаптации в рамках моделей отклоняющегося поведения и дезадаптивного поведения, соотношение понятий социальной компетентности и социального интеллекта,
Построение обобщающей теоретической модели СК на основе проведенного анализа.
Исследование соотношения личностно-характерологических, мотивационных особенностей и уровня социального интеллекта как составляющих социальной компетентности в рамках каждой из экспериментальных групп;
Сравнительное исследование личностно-характерологических, мотивационных особенностей и уровня социального интеллекта как между двумя экспериментальными группами, так и в сравнении с нормой.
Объект исследования: уровень социальной компетентности как фактор формирования дезадаптации у подростков с девиантным и дезадаптивным поведением.
Предмет исследования: соотношение уровня социального интеллекта и личностно-характерологических особенностей как основных составляющих социальной компетентности у подростков с девиантным и дезадаптивным поведением. Гипотезы исследования:
1. На формирование дезадаптивного поведения влияют личностно-характерологические и мотивационные особенности, а также уровень социального интеллекта. Удельный вес каждого из перечисленных факторов может варьировать в зависимости от характера и направленности дезадаптации.
2. Существуют тендерные различия по степени влияния перечисленных факторов на формирование дезадаптивного поведения.
Научная новизна и теоретическая значимость исследования
Сам предмет исследования имеет в первую очередь общепсихологический и социально-психологический характер и представляет собой психологическую характеристику, весьма значимую для функционирования человека как социального субъекта. В то же время медицинские, социальные и психологические характеристики экспериментальных групп предполагают клинико-психологическую систему методов исследования, а также соответствующее теоретическое осмысление. Таким образом, данная работа представляет собой вариант совмещения подходов из смежных областей психологии - клинической и социальной.
На основе анализа научно-практических подходов к проблемам социально-психологической адаптации личности и социальной компетентности как фактору дезадаптивного поведения в подростковом возрасте предложена трехкомпонептная теоретическая модель СК, в дальнейшем операционализированная засчет распределения шкал применявшихся методик по компонентам и выступившая в качестве интерпретационной схемы для полученных данных.
Даны определения социально-психологической адаптации и дезадаптивного поведения, четко разведены понятия СИ и СК.
Выделены сочетания личностно-характерологических, мотивационных характеристик и особенностей социального интеллекта, во многом обуславливающие дезадаптивные проявления, как характерные для каждой из двух экспериментальных групп, так и специфические для юношей и девушек внутри групп.
С опорой на совокупность анамнестических и психодиагностических данных сделаны некоторые предположения о влиянии особенностей как внутрисемейного взаимодействия, так и взаимодействия семьи с социумом, а также ближайшего социального окружения на формирование СК.
Представленные в работе данные получены на различных группах, во многом отличающихся друг от друга социально-экономическим положением, особенностями психического развития и механизмов дезадаптации.
Полученные результаты способствуют большему пониманию закономерностей развития и функционирования социального интеллекта и социальной компетентности, как в норме, так и при различных формах дезадаптивного поведения.
Практическая значимость работы
Применение использованных в работе методик в рамках предложенной модели позволит определять «удельный вес» различных психологических особенностей (в частности, уровня развития СК) в формировании и развитии дезадаптивных состояний различного генеза и качества, выступая в качестве психодиагностической базы для разработки и проведения различных программ как обучающе-профилактического, так и психокоррекционного плана. Полученные результаты могут быть использованы как основа для разработки (с привлечением дополнительных методик) комплексных психодиагностических критериев для оценки уровня СК как у «нормативной» популяции, так и среди подростков с ДезП и ДП.
На защиту выносятся следующие положения:
В становлении различных видов дезадаптации у подростков, страдающих пограничными психическими расстройствами, ведущую роль играют такие компоненты социальной компетентности, как личностно-характерологические и мотивационные особенности наряду с патогенными факторами, т.е. факторами психического расстройства. При этом уровень развития социального интеллекта у испытуемых остается достаточно высоким.
В структуре СК у юношей с ДезП основными факторами дезадаптации выступают трудности аффилиации и контроля; параметр социального интеллекта представляется сохранным.
В структуре СК у девушек с ДезП основными факторами дезадаптации выступают трудности нормативного регулирования социальных взаимодействий и порождаемые ситуацией противоречивых социальных ожиданий внутренние мотивационные конфликты, а также факторы, связанные с психическим расстройством при тяжелых эндогенных формах последнего; параметры аффилиации и контроля представляется сохранными.
На формирование различных видов дезадаптации у подростков с ДП в равной степени влияют и личностно-характерологические характеристики, и мотивационные особенности, и уровень развития социального интеллекта, который у испытуемых данной группы ниже в сравнении с другими группами.
В структуре СК у юношей с ДП основными факторами дезадаптации выступают дисфункции всех трех составляющих данной модели: контроля, аффилиации и социального интеллекта, обусловленные преобладанием девиантной заботы внутри семьи и дальнейшей девиантной социализацией за ее пределами. Существует значимо большая вероятность возникновения личностных расстройств у юношей по сравнению с девушками.
6. В структуре СК у девушек с ДП ключевым дисфункциональным фактором выступает низкий уровень развития социального интеллекта, причем в большей степени именно в плане нормативном регулировании ситуаций социального взаимодействия, что усугубляется существенной взаимосвязью этих параметров 'с личностно-характерологическими характеристиками, относящимися к параметру контроля.
Апробация исследования Замысел, промежуточные результаты и итоги работы обсуждались на заседаниях Кафедры нейро- и патопсихологии факультета психологии Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, Отдела клинической психологии НЦПЗ РАМН, публиковались в виде тезисов на V Международной научно-практической конференции «Здоровье и образование в XXI веке» (21-23 октября 2004 г.), на конференции, посвященной 70-летнему юбилею Российского психологического общества (январь 2005 г.), на второй Всероссийской научной конференции «Психологические проблемы современной российской семьи» (25-26 октября 2005 г.)
По материалам диссертации опубликовано 3 печатных работы, 1 работа находится в печати.
Структура и объем работы Диссертация состоит из введения, двух частей, заключения, выводов, списка литературы, включающего 146 наименований. Основная часть работы изложена на 121 странице. В тексте диссертации 15 таблиц, 13 диаграмм и 1 схема.
ЧАСТЬ 1. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ
Зарубежные концепции социально-психологической адаптации личности
В Кратком психологическом словаре дается следующее определение (1985): «Поведение - присущее живым существам взаимодействие с окружающей средой, опосредствованное их внешней (двигательной) и внутренней (психической) активностью. Термин «П.» применим как к отдельным особям, индивидам, так и к их совокупностям (П. биологического вида, социальной группы) ... П. человека трактуется как имеющее природные предпосылки, но в своей основе социально обусловленная, опосредствованная языком и другими знаково-смысловыми системами деятельность, типичной формой которой является труд, а атрибутом - общение. Своеобразие П. индивида зависит от характера его взаимоотношений с группами, членом которых он является, от групповых норм, ценностных ориентации, ролевых предписаний (курсив мой - М.П.). Неадекватность П. (выражающаяся, в частности, в переоценке личностью своих реальных возможностей, расщеплении вербального и реального планов, ослаблении критичности при контроле за реализацией программы П.) отрицательно сказывается на межличностных отношениях» (С. 244-245). Таким образом, уже в нейтральном, по сути, определении заложена возможность некоторых вариаций поведения, могущих иметь отрицательные последствия, как для индивида-носителя, так и для окружения.
В ходе исторического развития общества и цивилизации проблема адаптации человека к окружающей среде ставилась и решалась по-разному, в рамках различных мировоззренческих систем: мифологических, философских, религиозно-мистических, научных и т.д. При этом акценты всякий раз расставляются по-разному. В мифологических и религиозно-мистических системах на первом плане всегда стоит взаимодействие человека с окружающим миром и стоящими за ним надмировыми силами. От их влияния во многом зависят как судьбы мира, так и судьба каждого конкретного человека. Благополучное течение последних достигается засчёт правильной «простройки отношений» с этими силами (в варианте архаических пантеистических и античных политеистических религий) или в следовании своду этических заповедей и занятии определенной позиции относительно этих сил, а также всех объектов и событий материального мира как следствия влияния этих сил, в конечном итоге, несомненно, благого (монотеистические религии). В «Философском словаре» (1987) отмечается следующее: « ...распространение разнообразных адаптации в органической природе долгое время служило одним из осн. аргументов телеологии, рассматривавшей их как результаты "творческих актов" или действия внутренних духовных начал» (С. 8). В философии, как в ее античном варианте, так и в современном, имеют место постоянные попытки синтеза взглядов на человека как на субъекта одновременно духовного (взаимоотношения с высшими силами), «душевного» или, говоря современным языком, собственно психологического (сюда относится все, так или иначе попадающее в поле зрения современной психологической науки) и телесного или материального (весь свод «естественных» наук о человеке). Здесь состояние адаптации рассматривается, с одной стороны, как процесс достижения гармонии во всех указанных сферах, и как положительный результат этого процесса - с другой (при этом вопрос о критериях «адаптации-гармонизации» в случае рассмотрения философии вообще остается открытым, т.к. напрямую вытекает и той или иной системы взглядов). Система собственно научных взглядов является более конкретным, частным случаем философской системы, из которой она заимствует базовые методологические постулаты и «системы первичных координат и посылок», известных как онтология и гносеология, и которую «подпитывает» (а иногда и существенно корректирует) эмпирической конкретикой, представленной в виде результатов исследований и их интерпретации. Материальный и собственно психологический аспекты в рамках научной системы (когда в центре ее интересов человек) представлены достаточно широко, и XX в. можно без преувеличения назвать «чемпионом» по количеству наработок в этой сфере и по количеству задействованных научных дисциплин. К обзору этих исследований мы и приступаем.
В словаре определению термин «адаптация» понимается как «приспособление строения и функций организма, его органов и клеток к условиям окружающей среды. Процессы А. направлены на сохранение гомеостаза (Краткий психологический словарь, 1985, С. 8)». Определение во многом сугубо биологическое, как раз из естественных дисциплин. Однако смотрим далее: «Изменения, сопровождающие А., затрагивают все уровни организации от молекулярного до психологической регуляции деятельности» (там же, С. 8-9)». Уже в рамках данного определения подчеркивается комплексность и системность явления. Обратимся к определению социальной адаптации: «1) процесс активного приспособления индивида к условиям новой социальной среды; 2) результат этого процесса. Социально-психологическим содержанием А.с. является сближение целей и ценностных ориентации группы и входящего в нее индивида, усвоение им норм, традиций, групповой культуры, вхождение в роевую структуру группы» (там же, С. 9)». И далее: «Основные типы адаптационного процесса определяются структурой потребностей и мотивов индивида: тип, характеризующийся преобладанием активного воздействия на социальную среду, и тип, определяющийся пассивным, конформным принятием целей и ценностных ориентации группы» (там же). В этом определении уже значительно больше психологически содержательных моментов: здесь рассматривается уже не просто организм, а индивид, субъект деятельности, наделяемый свойством активности и ее произвольной регуляции, что позволяет выступать не только пассивным акцептором групповых норм, целей и ценностей, но и влиять на них, в том числе изменяя. Все эти аспекты в той или иной степени затрагивались как зарубежными, так и отечественными авторами.
Отечественные концепции социально-психологической адаптации личности
В классическом психоанализе (3. Фрейд, 1989, 1990) проблема СПА рассматривается как следствие конфликта между присущими человеку природными, плохо поддающимися произвольному контролю побуждениями и требованиями социума в виде системы этических и социальных норм и запретов, регулирующих в том числе проявление инстинктивных потребностей. Т.к. за культурно неприемлемые формы выражения инстинктов со стороны социума следуют санкции, подобный конфликт порождает у индивида состояние тревоги. Для редукции тревоги применяются механизмы психологической защиты, которые подразделяются на примитивные и зрелые. Первые ведут лишь к облегчению эмоционального состояния, однако постоянная актуализация этой группы механизмов привести к невротическим и психосоматическим расстройствам. Вторые позволяют перенаправлять энергию инстинктов на социально приемлемые цели и сферы деятельности. При этом на шкале «уровни адаптации» есть только противоположные полюса: адаптация и дезадаптация. В качестве критерия адаптации выделяется наличие/отсутствие у субъекта психических расстройств, зрелых защитных механизмов, а также, цитируя самого Фрейда, способность полноценно «любить и работать».
Несколько ближайших последователей 3. Фрейда пошли своим путем. Альфред Адлер (1995), основатель направления, известного, как индивидуальная психология, сделал максимальный акцент на ощущении неполноценности во всех ее проявлениях и вытекающем из этого мотиве гиперкомпенсации в качестве ведущих факторов человеческого поведения. Основной постулат Адлера состоит в том, что ребенок уже в раннем возрасте начинает чувствовать неравенство собственных возможностей и возможностей окружающих взрослых. Это чувство становится движущей силой психологического и социального развития ребенка, основной целью которого становится достижение определенного контроля или возможности как-то существенно влиять хотя бы на некоторую частью социального окружения.
Весомый вклад в изучение проблемы адаптации внес основатель эго-психологии X. Хартманн. По его мнению, помимо вышеописанных хронически конфликтных отношений субъекта со средой может иметь место альтернатива: субъект ищет такую среду, которая была бы благоприятна для субъекта со всеми присущими ему особенностями, т.е. далеко не всякий адаптационный процесс обязательно характеризуется наличием конфликта. По Хартманну, определенные сферы психики могут быть свободны от конфликтов. В связи с этим Хартманн ввел понятие «свободная от конфликтов сфера Я» (Психотерапевтическая энциклопедия, 1998, С. 307). В своей программной статье «Эго-психология и проблема адаптации» автор высказывает мысль о том, что в достижения и поддержании адаптивного состояния решающую роль должно играть Эго (хотя и процессы адаптации, по Хартманну, включают в себя психологические содержания, принадлежащие и к конфликтной сфере, и к сфере Эго) (там же, С. 685).
Важен также тезис X. Хартманна о том, что социальное окружение субъекта во многом есть результат деятельности предыдущих поколений и самого субъекта, т.е. социальное окружение, с которым субъект, согласно положениям классического психоанализа, должен находиться в постоянном конфликте из-за непомерных требований со стороны последней, отчасти сам делает ее таковой (там же, С. 690).
Далее мы рассмотрим три концепции, которые можно обозначить термином «социально ориентированный психоанализ» (более известный как «неофрейдизм»), т.к. в их рамках были значительно пересмотрены положения психоанализа классического. Это теории Карен Хорни, Эрика Эриксона и Эриха Фромма.
Прежде всего, был пересмотрен взгляд на происхождение феномена тревоги. Карен Хорни вводит фундаментальное понятие «базальной тревоги» (К. Хорни, 1998; Л. Хьелл, Д. Зиглер, 1997), формирующейся как результат нарушений взаимодействия между ребенком и взрослым, когда вследствие недостатка любви и внимания наряду с неадекватными позициями родителей приводит к отсутствию ощущения безопасности (одной из базовых потребностей по Хорни). Распространяясь на взаимоотношения с окружающими, это способствует развитию неврозов во взрослой жизни. При этом у человека с высоким уровнем базальной тревоги в качестве защиты от связанных с этим негативных эмоциональных состояний формируются т.н. невротические потребности Затем эти потребности были объединены Хорни в рамках трех основных стратегий межличностного взаимодействия -ориентация «на людей», «от людей» и «против людей».
Хорни отмечает, что вышеперечисленные потребности и стратегии в той или иной степени присущи каждому человеку. Ключевое отличие здорового человека от невротика (т.е. явно дезадаптированного) состоит в том, насколько гибко используются эти стратегии и реализуются стоящие за ними потребности. Здоровый человек способен произвольно менять их в зависимости от особенностей текущей ситуации, в то время как невротик использует только одну, присущую ему стратегию в любой ситуации. Таким образом, критерий адаптации в рамках данной теории - способность субъекта адекватно использовать стратегии межличностного взаимодействия.
Эрик Эриксон (1996, 2000), основываясь на знаниях, почерпнутых из классического психоанализа и успешно синтезировав их с неофрейдисткой точкой зрения о социальной этиологии многих психических расстройств, разработал оригинальную схему психического развития, включающую восемь стадий. На каждой из этих стадий идет формирование тех или иных аспектов психического функционирования человека в тесном взаимодействии с ближайшим окружением; кажадая стадия заканчивается нормативным кризисом развития, в результате которого формируется та или иная базовая установка, структурно-динамическая совокупность которых служит впоследствии своеобразным эмоционально-когнитивным фундаментом личности.
Кризис может получить как позитивное, так и негативное разрешение. Во втором случае нормальное развитие протекает с трудностями, СПА на данном этапе носит неустойчивый характер, а позитивное разрешение кризиса "откладывается" на следующие стадии. В случае негативного разрешения нескольких стадий подряд вероятность появления дезадаптации значительно повышается.
Таким образом, в рамках концепции Э. Эриксона в качестве критерия адаптации выступает факт позитивного разрешение нормативного кризиса, присущего каждому из возрастных периодов. Что касается уровней адаптации, то взгляды Эриксона подразумевают множество промежуточных стадий: отсутствие позитивного разрешения кризиса на одной из стадий отнюдь не подразумевает стойкой и тотальной дезадаптации на следующих стадиях.
Особенности психического развития в подростковом возрасте
Основная характеристика, которую можно дать как психическим, так и физиологическим процессам, продолжающим свое развитие в подростковом возрасте - «изменяющиеся».
Известно мнение (часто распространенное среди родителей, педагогов, да и многих других взрослых) о том, что основная причина трудностей и проблем в эмоциональной и поведенческой сферах подростков - так называемый «переходный возраст», под которым обычно имеют в виде именно биологический аспект перестройки детского доселе организма на «взрослые рельсы», и уже затем - его «последствия», обозначенные выше. Хотя, учитывая результаты отечественных и зарубежных научно-практических наработок по подростковому возрасту, данное мнение можно назвать, мягко говоря, необоснованным, тем не менее, биологические изменения оказывают определенное влияние на протекание психических процессов и поведение. В основном это происходит в младшем подростковом возрасте, т.е. в 11-13 лет у девочек и 13-15 лет у мальчиков. Результаты такого влияния можно разделить на первичные и вторичные. К первым можно отнести колебания эмоциональных состояний (расторможенность, неусидчивость, повышенный уровень раздражительности и агрессивности наряду с периодами, близкими к доклиническим формам депрессивных состояний), нестабильность познавательных процессов (в основном трудности их произвольной регуляции), ухудшение физического самочувствия. В качестве причин в данном случае выступают, начало активной работы гормональной системы и связанная с этим бурная перестройка всех систем организма, в том числе особенности функционирования ЦНС, а именно разбалансировка корково-подкоркового взаимодействия. Вторые представляют комплекс эмоционально-оценочных реакций подростка на происходящие с ним изменения. Обычно это сочетание испуга и удивления, затем сопровождающееся ощущением гордости и радости, т.к. биологические изменения сигнализирует о начавшемся «путешествии во взрослый мир». Однако возможны и негативные переживания (тревожно-депрессивные эпизоды, страхи, в том числе страх смерти), во многом зависящие как от скорости происходящих изменений и изменений в самочувствии, так и от выработанного подростком отношения (источником которого чаще всего служит семейное окружение) к закономерным биологическим изменениям в этом возрасте. Неадекватное отношение наряду с другими эмоционально-личностными особенностями может приводить к возникновению психических расстройств в виде синдромов дисморфофобии и дисморфомании (В.В. Ковалев, 1979; А.Е. Личко, 1985).
Кроме того, темп биологического созревания, его протекание по ускоренному (акселерация) или замедленному (ретардация) варианту может повлиять и на социально-психологические аспекты жизнедеятельности подростка в будущем. Так, данные исследований показывают, что подростки-акселераты, в силу большего признания их со стороны окружения, менее тревожны, более общительны, имеют более высокую самооценку, более социально адаптированы и склонны к лидерству в зрелом возрасте. Однако такое положение дел может формировать установку на зависимость и потребность признания от окружения. Подростки-ретарданты чаще ощущают себя неполноценными, отвергаемыми, им требуется большая эмоциональная поддержка со стороны родителей, они чаще жалуются на психоневрологические проблемы. С другой стороны, им свойственны повышенное стремление к независимости, они способны более гибко простраивать свое поведение, более восприимчивы к чувствам окружающих и более социально компетентны (по X. Реймшмидту, 1994).
Что касается собственно познавательных процессов (памяти, внимания, мышления), то здесь наблюдается тенденция к переходу ко все большей произвольности и опосредствованности. Так, в развитии мышления подростки достигают стадии формальных операций по Ж. Пиаже (1969). Это позволяет им оперировать абстрактными понятиями, и, как следствие, достаточно критически относиться и пересматривать предлагаемые им со стороны взрослых систем норм, ценностей, жизненных ориентиров, что, в свою очередь. Следуя потребности в интеллектуальной автономии, подростки часто поступают подобным образом, что может приводить к усилению эмоциональной напряженности в отношениях.
Развитие эмоциональной сферы также имеет ряд особенностей. Для младшего подросткового возраста наиболее характерны резкие перепады настроения, которые, с одной стороны, могут носить «эндогенный» характер (как это описано выше), с другой стороны, зачастую являются результатом оценки окружающими внешности подростка, его способностей, умений, положения в среде сверстников (т.н. «подростковый комплекс» эмоциональности), от чего подросток очень сильно зависит, несмотря на кажущееся безразличие. Не меньшее значение в эмоциональной регуляции имеет свойственная младшим подросткам критичность, как к себе, так и к окружающим. Как указывалось выше, подростки начинают замечать непоследовательность и двуличность в поступках взрослых, их несоответствие декларируемым намерениям и нормам, и реагируют на это открытыми эмоциональными проявлениями. Важным для подростка в этот период является достижение эмоциональной автономии от родителей, т.е. определенной независимости от родителей как источника удовлетворения потребности в заботе и любви, перенос акцента на взаимоотношения со сверстниками и с другими взрослыми. При этом родители, ощущая растущую дистанцию между собой и ребенком, могут бессознательно препятствовать этому, излишне опекая его, и препятствуя, таким образом, формированию предпосылок для ведения самостоятельной жизни. Может также реализовываться стратегия эмоционального отвержения, что способствует формированию ощущения одиночества, ненужности, при которых повышается вероятность депрессивных состояний, формирования таких черт, как повышенная тревожность, боязливость. Если конфликты с родителями сопровождаются трудностями в школе, в среде сверстников, создается благоприятная ситуация для развития общей асоциальной ориентации подростка с преобладанием чувств обиды и озлобленности на всех окружающих. П.М. Якобсон (1976) характеризует данную ситуацию как пренебрежение личностью подростка, его чувствами, интересами и устремлениями.
В старшем подростковом возрасте эмоции приобретают более дифференцированный характер, предметные чувства получают дальнейшее развитие наряду с формированием высших чувств - эстетического чувства, чувства долга, дружбы и любви. Этот возраст в определенном смысле является «критическим», т.к. во многом определяет особенности эмоциональной сферы в зрелом возрасте. Тем не менее и для этого возраста характерна возможность появления различных эмоциональных расстройств. Так, по-прежнему часты различные страхи (страх войны, стихийных бедствий, болезни и/или смерти, как собственной, так и близких и т.д.) и тревога (часто бывает связана с учебой, отношениями со сверстниками, в особенности противоположного пола, трудной семейной ситуацией). Следует отметить, что довольно значительное число страхов появляется не на основе личного опыта, а «заимствуется» из СМИ, от родителей и других взрослых, реже - от сверстников (в данном случае страх возникает после какого-либо негативного события, действительно произошедшего с кем-то из сверстников). По такому же механизму могут развиваться депрессии (если, например, кто-то из одноклассников погиб или совершил самоубийство). Вообще в качестве причины депрессивного состояния может быть любая психотравмирующая ситуация, так или иначе связанная с фактом потери кого-то или чего-то значимого. Согласно имеющимся данным (Ф. Райе, 2000), одна из основных причин суицидов среди подростков - потеря любимого человека.
Юноши с дезадаптивным поведением
Во многих отечественных и зарубежных исследованиях показано, что любые формы дезадаптации (особенно в детско-подростковом возрасте) имеют причины, лежащие в рамках ближайшего окружения. Чаще всего эти причины заключаются в особенностях взаимодействия подростка с «представителями» институтов социализации. П. Бергер и Т. Лукман (1995) выделяют два вида социализации: «первичная» (здесь ключевую роль играют родители или другие взрослые, осуществляющие непосредственный уход за ребенком) и «вторичная» (здесь наряду с родителями подключаются сверстники и школа) социализации. При этом под первичной социализацией понимается процесс усвоения ребенком не только совокупности культурных норм и установок, системы «психологических орудий» (по Л.С. Выготскому, 1984) в непосредственном общении со значимыми ближними; при этом ведущую роль играет процесс идентификации ребенка с ближайшими взрослыми, поэтому вместе с системой культурных норм, орудий и способов действия ребенок в полной мере принимает и тот мир, который репрезентируется взрослыми. Т.к. ребенок не способен сам выбирать ближайшее окружение, то принятие всех вышеописанных аспектов мира ближайших взрослых «квазинеизбежной», а идентификация рассматривается как «квазиавтоматический» процесс. Что касается вторичной социализации, то этот процесс больше связан с освоением системы социальных ролей и функций, необходимых для дальнейшего обучения, трудовой деятельности и других сфер, где для успешного функционирования необходимо знание принятых в данном окружении гласных и негласных норм и формальных схем взаимодействия. При этом, в отличие от процессов первичной социализации, в данном случае глубокая эмоциональная идентификация может вообще не иметь места, т.к. с определенного возраста у ребенка появляется две возможности. Во-первых, это возможность в определенной степени формировать собственное окружение; во-вторых, возможность соблюдать некоторую постоянную дистанцию между собственным мировоззрением и системой ценностей, с одной стороны, и нормами, задаваемыми окружением (учитывая то, что таких «окружений» может быть несколько), с другой. Особенности взаимодействия ребенка с ближайшими взрослыми в период первичной социализации, приводящие к нарушениям психического развития и различным видам психологического неблагополучия, подробно рассмотрены в рамках современного психоанализа (Mahler et al., 1975, М. Кляйн с соавт., 2001) и близких к нему направлений, в частности, теорий депривацж (3. Лангмайер, И. Матейчек, 1984; А.Н. Прихожан, Н.Н. Толстых, 1991; Bowlby, 1960,1988; Spitz, 1950). Однако данная тематика выходит за пределы нашей работы, поэтому ниже мы рассмотрим феноменологию, а также предполагаемые причины и механизмы дезадаптивных явлений на этапе вторичной социализации. 2.1 Семейные дисфункции как фактор дезадаптивного поведения в подростковом возрасте Как указывалось выше, семья представляет собой первый институт социализации, действие которого ребенок испытывает на себе. В подростковом возрасте семья продолжает играть ключевую роль в психологическом становлении ребенка, осуществляя следующие функции (по И.С. Кону, 1989): источник эмоциональной поддержки; носитель властных полномочий и «распорядитель» жизненных благ; пример для подражания (т.е. носитель совокупности эмоционально-когнитивных особенностей, мировоззренческих и ценностных установок, а также соответствующих поведенческих паттернов, репертуаров и стратегий обычно применяемых как в различных ситуациях как внутри семьи, так и вне ее); источник жизненного опыта (т.е. всей феноменологии, связанной с реализацией вышеуказанных поведенческих паттернов и стратегий, в виде совокупности целей, связанных с ними действий и полученных результатов, а также сделанных на основе этой феноменологии «эмпирических обобщений»).
Благополучное протекание подросткового возраста очень во многом зависит от того, насколько полно эти функции реализуются. При определенных нарушениях взаимодействия между подростком и семьей реализация может давать «сбои», что способно повлечь за собой различные по тяжести и последствиям дезадаптивные состояния. При этом чаще всего каждое из нарушений негативно сказываться сразу на нескольких функциях.
Для примера возьмем феномен семейного насилия. По данным отечественных (О.В. Степанова, 2000) и зарубежных (Рорепое, 1995) исследователей, ежегодно физическому насилию со стороны родителей и родственников подвергается от 2 до 6 миллионов детей. При это в качестве причин насилия называются факторы как социально-экономического (безработица, низкий уровень жизни, плохие бытовые условия), так и психологического характера (личностные особенности родителей или ребенка, психические заболевания, алкогольную и наркотическую зависимость, собственный опыт в качестве жертвы насилия со стороны собственных родителей). В данном случае нарушаются все семейные функции: потребность в эмоциональной поддержке подвергается резкой фрустрации, что наряду с тяжелыми негативно окрашенными переживаниями может подтолкнуть ребенка к уходу из семьи любым способом, вплоть до ухода на улицу (с дальнейшим вероятным вовлечением в асоциально или антисоциально ориентированные группы и, возможно, в криминальную деятельность). Что касается трех остальных функций, то, во-первых, понятие о власти начинает устойчиво ассоциироваться в первую очередь с возможностью безнаказанного и бесконтрольного насилия, что оказывает искажающее влияние на ценностно-смысловую сферу подростка; во-вторых, подросток получает готовую модель внутрисемейного взаимодействия, которая становится для него своеобразной нормой и скорее всего будет реализована в собственной семье, т.е. включается механизм т.н. «социальной наследственности»; в-третьих, весь позитивный опыт, который такие родители способны передать на словах, по эффективности усвоения не идет ни в какое сравнение с их действиями.
Фактически, описанный выше феномен семейного насилия выделяется в качестве одного из видов дисгармоничного семейного воспитания (А.Е. Личко, 1985; Э.Г. Эйдемиллер, В.В. Юстицкис, 1998) и называется э/сестоким обращением. Вообще, при всех типах такого воспитания все семейные функции осуществляются искаженно. Истинная эмоциональная поддержка (понимаемая, как способность и готовность сочувствовать и активно помогать подростку в трудных ситуациях) не оказывается, даже при потворствующей гипопротекции, т.к. в этом случае родители неявно ставят собственный интересы, направленные на сохранение и укрепление зависимости ребенка от них, во главу угла. Единственное впечатление, которое подросток выносит относительно властных функций, заключается в том, что родители распоряжаются ими неэффективно, в каких-то случаях строя на этом основании все свое общение с подростком (доминирующая гиперпротекция, повышенная моральная ответственность, жестокое обращение), либо вовсе не используют их (гипопротекция, потворствующая гиперпротекция). О моделировании поведения собственных родителей и весьма вероятной реализации этих моделей в соответствующих ситуациях в будущем мы говорили выше.
Следует отметить, что применение родителями одного из видов дисгармоничного воспитания при наличии у ребенка соответствующей акцентуации характера может привести к формированию расстройства личности этого же типа.
