Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Поэмы Г.Е.Верещагина. Зарождение жанра 19
1.1. Разработка Г.Е.Верещагиным эпической поэмы с фольклорной основой 19
1.2. Лиро-эпическая поэма в творчестве Г.Е.Верещагина 31
ГЛАВА 2. Жанровая специфика классической поэмы Удмуртии 45
2.1. Эпическая поэма с фольклорной основой, ее становление и развитие в литературе Удмуртии 45
2.2. Лиро-эпическая поэма, ее разновидности и эволюция в литературе Удмуртии 73
2.2.1. Нарративная поэма как жанровая разновидность лиро-эпической поэмы 73
2.2.2. Жанровые особенности лирической поэмы 97
ГЛАВА 3. Контаминативные формы современной поэмы Удмуртии . 113
3.1. Сочетание жанровых признаков поэмы и повести в прозаической поэме 113
3.2. Лирический цикл и венок сонетов как жанровые разновидности поэмы 148
Заключение 173
Литература 180
- Разработка Г.Е.Верещагиным эпической поэмы с фольклорной основой
- Эпическая поэма с фольклорной основой, ее становление и развитие в литературе Удмуртии
- Нарративная поэма как жанровая разновидность лиро-эпической поэмы
- Сочетание жанровых признаков поэмы и повести в прозаической поэме
Введение к работе
Актуальность темы исследования
В филологической науке последних десятилетий активно разрабатываются вопросы сравнительно-типологического изучения литературных жанров. Проблема родовой и жанровой специфики художественных произведений продолжает волновать ученых в связи с тем, что литература XX и начала XXI столетий не только представила в развитии самые разные жанры, но и заявила о возможности их взаимодействия независимо от национальных особенностей.
На этом фоне несомненными перспективами обладают исследования, основанные на сравнительно-типологическом анализе конкретных жанровых систем в самых широких межэтнических границах с непременным сосредоточением внимания на общем, сходном и специфически отличном.
Жанр поэмы в литературе Удмуртии зародился в первые годы ее возникновения, в последней четверти XIX века, и прошел сложный путь развития. Типологические черты связывают поэму Удмуртии как с русской классической, европейской поэмой, так с поэмами поволжских и предуральских литератур. Одновременно можно говорить о национальной удмуртской специфике становления и развития жанра.
Методология и методы исследования
Теоретико-методологической основой диссертационного исследования являются труды ведущих российских литературоведов (М.М.Бахтин, А.Н.Веселовский, П.С.Выходцев, МАГаспаров, ГАГуковский, В.М.Жирмунский, Ю.М.Лотман, Ю.В.Манн, ЕММелетинский, Г.НЛоспелов, Б.В.Томашевский, Г.М.Фридлендер, М.Б.Храпченко и др.), исследования российских ученых, посвященные жанру поэмы (АМАбрамов, А.Н.Березнева, А.Т.Васильковский, ПЛГромов, М.Н.Дарвин, Л.К.Долгополов, А.С.Карпов, А.Н.Лурье, Л.Е.Ляпина, И.Г.Неупокоева, АЛ.Соколов, ИБ.Фоменко, ГАЛервяченко, Л.К.Швецова и др), научные работы удмуртских исследователей (Ф.К.Ермаков, ЫЛКралина, ЗАБогомолова, В.М.Ванюшев, В.Е.Владыкин, Т.ГБладыкина, А.Ф.Ермолаев, В.В.Захаров, А.С.Зуева, В.Г.Пантелеева, П.К.Поздеев, ВЛ.Шибанов, А.Г.Шкляев, ДАЛпин, Р.ИЛшина и др.).
Исходя из предмета и цели исследования, основополагающим принципом подхода к материалу является комплексный метод, включающий сравнительно-исторический, структурно-типологический, текстологический, поскольку изучение истории и типологии жанра даже в рамках одной национальной литературы невозможно без самого широкого и систематического сравнительного анализа, без соотнесения изучаемых явлений со сходными явлениями в других литературах, без установления общих закономерностей и специфических особенностей.
Степень изученности проблемы
Литературный энциклопедический словарь дает следующее определение поэмы: «поэма - крупное стихотворное произведение с повествовательным или лирическим сюжетом» [Литературный энциклопедический словарь 1987: 294]1. Определение дополняется экскурсом в историю, благодаря которому становится понятно, что эволюция жанра на протяжении веков его существования была настолько явной, что само определение можно если не подвергать сомнению, то по крайней мере существенно, а значит, принципиально дополнять. Что и сделал, например, автор школьного поэтического словаря А.ПКвятковский. Уточняя, что «форма поэмы на протяжении всей истории литературы претерпела значительные изменения и потому лишена устойчивости», литературовед приводит примеры разновидностей жанра, среди которых называется (правда, в обтекаемой форме) и прозаическая поэма [Квятковский 2000: 257]. В другой словарной статье как особая архитектоническая форма поэмы представлен венок сонетов [Квятковский 2000: 83]. Эту мысль подтверждает автор «Школьного словаря литературоведческих терминов» ОМБушко [Бушко 2004:18-19].
В удмуртском литературоведении анализу поэмы с точки зрения жанровой природы и ее развития посвящен целый ряд работ.
Так, в монографии Ф.К.Ермакова «Удмуртская поэма» не только отражен исторический аспект проблемы, но и рассмотрены разновидности поэмы Удмуртии (эпические, поэмы-исповеди, поэмы-легенды и т.д.), кроме того обозначены перспективы исследования, в частности, изучение венка сонетов как сложной архитектонической формы поэмы [Ермаков 1987].
Далее: Литературный энциклопедический словарь = ЛЭС
В статье ВМВанюшева, посвященной особенностям удмуртской поэмы, говорится о том, что «этот жанр все больше и больше берет на себя глубинное философское осмысление явлений современности, очень часто обращаясь при этом к памяти прошлого» [Ванюшев 1987:130-163].
Краткие обращения к рассмотрению поэм, написанных поэтами Удмуртии, можно встретить в двухтомнике «История удмуртской советской литературы» (Т.1 - 1987; Т.2 -1988), в монографиях ЗАБогомоловой1, в Книгах Памяти «Как молния в ночи...»(1998), «Река судьбы» (2001), «Опаленный подвиг батыра» (2003), «Неумолкнувшая песнь соловья» (2005). Первым удмуртским поэмам, созданным Г.Е.Верещагиным, посвящены главы и разделы исследований В.М.Ванюшева2. Известный венгерский ученый ПДомокош обстоятельно рассматривает поэмы «Керемет», «Завод», «Ленин» К.Герда, «Италмас» МПетрова, анализирует также другие поэмы МПетрова, С.Широбокова, НБайтерякова [Домокош 1993]. Художественные особенности удмуртской поэмы в целом, и поэмное творчество Кузебая Герда и Михаила Петрова, в частности, представлены в работах Ф.К.Ермакова. Исследования литературоведов Удмуртии, посвященные художественно-эстетическим особенностям поэзии ФБасильева, (^Поскребышева и др., в том числе содержат анализ их поэм4. Отдельные аспекты изучения поэмы, ее связи с удмуртским фольклором представлены в статьях ВМЕанюшева, Ф.К.Ермакова, ШШоздеева, А.Н.Уварова, ВЛЛІибанова, АГ.Шкляева, ДАЯшина, Р.ИЛшиной в целом ряде сборников5.
Богомолова З.А. О творчестве Геннадия Красильникова. Критико-биографический очерк. - Ижевск, 1962; Богомолова З.А. Творчество Кедра Митрея. - Ижевск, 1967; Богомолова З.А. Песня о родном крае. -Ижевск, 1974; Богомолова З.А. Русские поэты Удмуртии. Литературные портреты. - Ижевск, 1979; Богомолова З.А. Песня надЧепцой и Камой.-М., 1981.
2 Ванюшев В.М. Вершины корнями сильны. Статьи об удмуртской литературе. - Устинов, 1987; Ванюшев В.М.
Творческое наследие Г.Е.Верещагина в контексте национальных литератур Урало-Поволжья. - Ижевск, 1995;
Ванюшев В.М. Поэтическая дилогия Г.Е.Верещагина. - Ижевск, 2002.
3 Ермаков Ф.К. Удмуртская поэма. Историко-литературный очерк. - Устинов, 1987; Ермаков Ф.К. Творческие
связи удмуртской литературы с русской и другими литературами. - Ижевск, 1981; Ермаков Ф.К. Поэзия и проза
Михаила Петрова. - Ижевск, 1960; Ермаков Ф.К. Удмуртский поэт и ученый. - Ижевск, 1988; Ермаков Ф.К.
Кузебай Герд. Жизнь и творчество. - Ижевск, 1996.
4 Захаров В.В. Олег Поскребышев. Художественный мир поэта. - Ижевск, Удмуртия, 1993. - 159 с; Пантелеева
В.Г. Поэтический мир Флора Васильева. Национально-семантические особенности стиля. Ижевск, 2000. -196 с.
5 Об удмуртском фольклоре и литературе. - Ижевск, 1973; 200 лет удмуртской письменности. - Ижевск, 1976;
Внутренние и межнациональные связи удмуртской литературы и фольклора. - Ижевск, 1978; Об истоках
удмуртской литературы. - Ижевск, 1982; Вопросы своеобразия жанров удмуртской литературы и фольклора. -
Ижевск, 1983; Вопросы истории и поэтики удмуртской литературы и фольклора. - Ижевск, 1984; Удмуртская
литература XX века: направления и тенденции развития. - Ижевск, 1999; Движение эпохи - движение
литературы. Удмуртская литература XX века. - Ижевск, 2002.
Тем не менее стоит отметить, что продолжает оставаться актуальной проблема типологического анализа поэмы в литературе Удмуртии. Такая задача и поставлена в нашей работе. Опираясь на положения, разработанные российскими критиками и литературоведами, попытаемся выявить художественные особенности, логику развития, разновидности жанра поэмы в литературе Удмуртии.
Изучение жанровой специфики поэмы активно ведется и в мировом литературоведении, и в российской науке о литературе. Однако проблема жанровой природы и внутрижанровой классификации разновидностей поэмы до сих пор остается не до конца решенной. Как уже отмечалось выше, нет общепризнанных принципов и критериев такой классификации, продолжаются споры и в самом толковании понятий «поэма» и «жанровые разновидности поэмы».
Кто-то из литературоведов считает, что сама постановка вопроса о жанровых разновидностях не имеет смысла «Понятие, которое бы обозначало членение внутри вида (жанра в узком смысле), - говорит, например, ЛИЛимофеев, - представляется слишком дробным и излишним» [Тимофеев 1971: 355]. Подобную мысль высказывает А.Г.Жаков. С его точки зрения, границы понятия «поэма» слишком расширили, безосновательно подводя под него и стихотворный цикл, и длинное стихотворение, и так называемую маленькую поэму [Жаков 1981:16].
Думается, что в условиях, когда поэма (да и не только поэма) предстает не иначе как в многообразии форм, модификаций и вариаций, когда, собственно вся ее история слагается из непрерывной цепи отмирания одних и образования других жанровых черт, -обойтись без их всестороннего осмысления невозможно. Ведь за движением жанровых явлений скрываются важнейшие черты и тенденции всего литературного процесса
Формирование концепции поэмы в российском литературоведении начинается, на наш взгляд, с критических работ В.Г.Белинского. На его глазах с жанром происходили кардинальные перемены: уходила в прошлое классицистическая эпопея, активно разрабатывалась А.С.Пушкиным, М.Ю.Лермонтовым и их современниками романтическая поэма, в 30-е гг XIX века начали создаваться поэмы реалистические. Особенности художественного метода, конечно же, отражались и на содержании, и на форме художественных произведений. Анализируя эпическую поэзию, В.Г.Белинский
отмечал не только то новое, что проявилось в современной ему поэме, но и черты, свойственные жанру на протяжении веков: «Хотя новейшие стихотворные поэмы, образцы которых представляют поэмы Байрона и Пушкина и которые в эпоху своего появления назывались романтическими поэмами, - хотя они, по явному присутствию в них лирического элемента, и должны называться лирическими поэмами, но тем не менее они принадлежат к эпическому роду: ибо основание каждой из них есть событие, да и самая форма их чисто эпическая. Впрочем, это уже эпопея нашего времени, эпопея смешанная, проникнутая насквозь и лиризмом и драматизмом и нередко занимающая у них и формы. В ней событие не заслоняет собою человека, хотя и само по себе может иметь свой интерес» [Белинский 1978:327-328].
Устойчивость одних элементов в поэме и подвижность других обеспечили ей, с одной стороны, бессмертие в истории литературы, с другой - многообразие форм и, наконец, постоянный интерес исследователей к развитию жанра.
Сравнительночюпоставительный аспект исследования жанровых типов и разновидностей поэмы в последнее время привлекает все большее внимание ученых. Одним из первых таких серьезных исследований явилась монография АНСоколова, в которой последовательно рассмотрены основные типы русской поэмы ХУШ - первой половины XIX веков. Классификация, данная ученым, учитывает прежде всего особенности обозначенного им периода. Отсюда и определение: «Поэма - это произведение «воспевающее» и в этом смысле «героическое» [Соколов 1955:10].
Типологии революционно-романтической поэмы первой половины XIX века уже в европейском масштабе посвящен фундаментальный труд И.Г.Неупокоевой (Неупокоева 1971], обозначившей несколько основных разновидностей жанра: лиро-эпическая, философско-символическая и сатирическая поэма.
Развитие новых жанровых образований в русской поэме конца XIX - начала XX веков рассмотрено в книге Л.КДолгополова. В монографии не только уточняется, что на этот период приходится разработка поэтами прежде всего лирической поэмы, но и выявляются ее основные формы: цикл стихотворений и романтическая аллегория [Цолгополов 1964:40].
В середине 70-х гг. XX века вышло исследование А.Н.Березневой об эволюции жанровых форм русской романтической поэмы, в котором вновь прозвучала мысль о продолжающейся лиризации жанра, о вовлечении «внешнего», объективного, описательного материала в глубь лирической структуры произведения, о размывании событийного, сюжетного начала, об усиливающейся роли подтекста [Березнева 1976].
В монографиях А.Н.Соколова, И.Г.Неупокоевой, Л.К.Долгополова, А.Н.Березневой осуществлен опыт анализа и обобщений на широком историко-литературном материале, охватывающем целые эпохи в истории жанра.
Большую часть истории русской советской поэмы охватывает исследование ПСВыходдева [Выходцев 1968: 73-174], хотя автор оговаривается, что оставляет в стороне такие аспекты изучения жанра, как его теория, внутрижанровые разновидности поэмы в ее связях с другими литературными жанрами и т.п.
Но и в тех работах, где в той или иной мере специально ставится такая задача (правда, большей частью на ограниченном и локальном материале), сказывается отсутствие единых и достаточно исчерпывающих критериев и принципов классификации. Отсюда разнобой и в постановке^ в решении проблемы.
АН Лурье, исследуя проблематику и пути развития русской советской поэмы 20-х годов XX века и попутно касаясь вопросов ее классификации, выявляет две органически связанные между собой и взаимообусловленные тенденции: растущее стремление поэтов к глубокому синтетическому и исторически перспективному охвату новой действительности и все большая полнота выявления духовного содержания личности в ее социально-типической характерности [Лурье 1975: 203]. Необходимая теоретическая аргументация здесь также, к сожалению, отсутствует.
Классификацию, основанную на скрещении поэмы с другими жанрами, дает АМАбрамов, выделяя на поэтическом материале периода Великой Отечественной войны поэму-оду, поэму-исповедь, поэму-повесть, поэму-очерк, агитпоэму, поэму-листовку [Абрамов 1975].
ГАЛервяченко предлагает учитывать при типологическом анализе поэмы два основных аспекта: родовые особенности и содержательную основу. По мнению исследователя, точкой их пересечения является автор. «В различных родовых структурах
он то удаляется, то приближается к объекту изображения и к читателю; этим же отношением автора к объекту изображения определяется преобладание воспевания или размышления в поэме» [Червяченко 1978:30]'.
В монографии ППГромова, посвященной творчеству А.Блока и его современников, обращается внимание на содержательную и структурообразующую роль пафоса. Так, эпические начала в «Двенадцати» Блока, с точки зрения литературоведа, следует воспринимать не как проявление родовой специфики, но как эпический пафос. Кроме того, отмечая в поэме проявление трагедийной природы, ПГромов, таким образом, соединяет в характеристике произведения разные категории пафоса («Двенадцать» - трагедийный эпос»). Одновременно, исследователь анализирует и особенности жанровой формы, уточняя, что в сюжете «Двенадцати» обнаруживаются черты лирического цикла [Громов 1986:473,498-499].
Любопытное объяснение сочетанию в современной поэме эпических масштабов с лирической углубленностью находим у А.СКарпова: «Эпические масштабы свершающегося вызывают в искусстве тяготение к эпопейности, монументальности. В результате в поэзии все более заметную роль обретает поэма, важнейшая -жанрообразующая - особенность которой заключается в том, что здесь человек оказывается один на один с эпохой, с историей» [Карпов 1989:315]2.
Несомненно, что уже сами по себе попытки разобраться в обилии и пестроте рождающихся форм поэмы, даже разрозненные и подчас только констатирующие наблюдения, в какой-то мере приближают решение столь сложной проблемы. Неудачи же на этом пути объясняются прежде всего общим состоянием теории жанра.
Серьезным опытом осмысления типологического изучения литературных явлений и применения в современном литературоведении представляются в частности, труды М.Б.Храпченко, Г.НПоспелова, Так, М.Б.Храпченко пишет, что типологический метод «предполагает выяснение не индивидуального своеобразия литературных явлений, и не
1 О значении оппозиций «автор-герой», «автор-читатель», «автор-реальный человек и образ автора», «субъект-объект» и тд. в
типологическом анализе произведений см. также работы: Бахтин МЛІ. Автор и герой в эстетической деятельности. // Бахтин М.М.
Эстетика словесного творчества. - М,1986; Корман Б.О. Итоги и перспективы изучения проблемы автора. // Корман Б.О.
Избранные труды по теории и истории литературы.- Ижевск, 1992 идр.
2 Подтверждение этому находим не только в русской литературе. Размышляя о природе пафоса мордовской поэзии 60-80-х годов
АВАлешкин и МИМалькина замечают, что происходит усиление лирического в эпических произведениях, и наоборот -
эпического в лирических. Такое «взаимодействие» жанровых начал воздействует и на структуру жанра, в частности, поэмы. //
Современная мордовская литература 60-80 гг. Часть П.- Саранск, 1993. С.9.
просто их сходных черт и связей как таковых, а раскрытие тех принципов и начал, которые позволяют говорить об известной литературно-эстетической общности, о принадлежности данного явления к определенному типу, роду» [Храпченко 1977: 270]. Г.Н.Поспелов также, говоря о содержании произведений как о «повторяющейся жанровой общности каждого из них» (т.е. произведений разных жанров), вместе с тем,за повторяющимся не склонен видеть исторически изменяющееся, конкретножанровое. Он пишет: «Жанры представляют собою явление исторически повторяющееся в разные эпохи -явление не исторически конкретное, а типологическое» [Поспелов 1972:158].
В чем же заключена повторяемость в жанрах и, в частности, в жанре поэмы? «Несомненно, ее надо искать прежде всего в пределах содержания произведений», -справедливо замечает Г.Н.Поспелов [Поспелов 1972:155]. Относительно повторяющиеся черты как общевидового, так и конкретножанрового содержания поэмы определяют соответственно те или иные повторения в их конкретных формах - композиционных, образных, интонационно-ритмических и т.п.
Таким образом, в основе типологического метода изучения поэмы лежит сопоставление ее содержательно-структурных особенностей, которые характеризуют как общность жанровых явлений, так и их различия, следовательно, - поиски и с>бъединяющих признаков, и разфаничивающих, проведение интеграции и дифференциации. При этом сопоставлению подлежат не только родственные явления, которые возникают одновременно в одних и тех же (или сходных) исторических условиях, но и отдаленные во времени и пространстве. Явления берутся не только в их определенной исторической данности, но и с учетом жанровой генеалогии.
Одним из явлений повторяемости в развитии поэмы является, несомненно, то или иное соотношение в ней родовых начал. Данный критерий типологии поэмы стал уже традиционным; им оперировал еще В.Г.Белинский [Белинский 1978: 294-350]. В большинстве современных работ о поэмах пользуются преимущественно им. Кроме того, вслед за ВЖирмунским [Жирмунский 1978: 28-29], так же традиционно оперируют понятиями эпической и лирической композиции. Однако без особого внимания остаются слова ученого о проявлении драматических начал в поэме1. Возможность сочетания
' Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. - Л.,1978. С.87-88: «Существенным элементом композиции байронической поэмы является присутствие в ней лирических монологов и диалогов. Вершинность построения
драматических, эпических и лирических черт в рамках одного произведения рассматривается в монографии ААникста «Творческий путь Гете»1. Об этом же пишет В.И.Коровин в книге, посвященной творчеству М.Ю.Лермонтова2.
Для выявления жанровой природы поэмы и ее разновидностей немаловажно учитывать определение хронотопа С точки зрения М.М.Бахтина, хронотоп имеет жанровое значение [Бахтин 1986: 122]. Действительно, изображение в поэме далекой исторической эпохи или современных жизненных ситуаций, общественных перемен или внутреннего конфликта в душе героя не может не сказаться на жанровой специфике произведения.
В какой-то мере обобщая уже известные изыскания, свой подход к типологической классификации внутрижанровых типов и разновидностей поэмы предложил А.Т.Васильковский [Васильковский 1979]. По его мнению, классификацию следует осуществлять по двум пересекающимся направлениям: по специфике конкретножанрового содержания и одновременно по своеобразию той жанровой формы, в которой оно рождается и проявляется. То и другое направления являются соединяющими и разфаничивающими.
Первое из них предполагает прежде всего определение особенностей проблематики, тематики и идейно-эмоционального пафоса произведения. Оно, конечно, во многом условно, но без осмысления его специфики нельзя раскрыть и своеобразие формы
сюжета естественно тяготеет к драматической композиции.: прямая речь усиливает драматическую наглядность законченной, перед нашими глазами развертывающейся сцены... В «южных поэмах» Пушкин, как и Байрон, охотно пользуется приемами драматизации...».
1 Аникст А.А. Творческий путь Гете. - М., 1986. С.356: «...хотя, по всей видимости, «Фауст» - произведение
драматическое, в критике принято видеть в нем не драму в общепринятом смысле, а скорее драматическую
поэму. «Фауст» соединяет в себе черты всех трех основных родов поэзии. Он написан в форме диалогов и
монологов персонажей и разбит на отдельные сцены, подобно драмам. Речи персонажей, в первую очередь
самого Фауста и Маргариты, подчас подобны лирическим стихотворениям. Обширность действия придает
произведению эпический характер. Так органически слиты в «Фаусте» начала драмы, лирики и эпоса...».
2 Коровин В.И. Творческий путь М.Ю.Лермонтова. - М.,1973. С. 152: «Перестройка поэмы Байроном и его
последователями привела к тому, что в поэме на первый план выдвинулись драматические эпизоды,
сгруппированные в эффектные сцены, слабо связанные между собой. Появилась характерная композиционная
инверсия, нарушающая последовательный ход событий. Цельность поэмы стала определяться не объективной
логикой изображаемого материала, а свободной лирической композицией, отражающей свободное,
эмоционально напряженное, личностное отношение к судьбе героя и сюжетным ситуациям. Лиризация поэмы
запечатлела в самой поэтической структуре жанра безмерное чувство свободы личности, осознавшей себя
независимой, открыто противостоящей враждебному миру, не скованной цепями предрассудков. Это чувство и
выразилось в решительной ломке старых жанров, в разрушении жанровых перегородок, когда в поэму хлынули
лирика и драма. Самый жанр поэмы вдруг необыкновенно раздвинулся навстречу открытой авторской
лирической стихии, субъективной оценке, легко заполнявшей перерывы сюжетных действий или пропусков в
жизни героя лирическими отступлениями, символическими картинами природы, философскими
размышлениями, личными переживаниями».
произведений. По проблематике и тематике, как полагает А.Т.Васильковский, мы устанавливаем живую связь произведений с действительностью. Этот критерий классификации, должен учитываться вместе и наравне с другими, прежде всего с критерием родовым.
Относительное преимущество родового критерия типологии поэмы заключается в том, что он обеспечивает раскрытие жанровой сущности произведений в главных, определяющих аспектах: по содержанию и по форме одновременно. На его основе широко пользуются терминами эпическая, лирическая, лиро-эпическая поэма, имея в виду прежде всего степень соотношения, «пропорции» родовых начал. Именно они соотносятся с характером конкретно-жанрового содержания, что, в конечном счете, определяет тип сюжета и его композицию, преимущественную ориентацию на ссбьггийно-обстоятельственные или духовно-эмоциональные стороны и проявления отображаемой действительности.
Особое место в истории русской литературы и в литературе Удмуртии занимают поэмы, при создании которых авторы опирались на фольклор своего и близких народов. Логичным будет при анализе поэм с фольклорной основой (например, «Богатырская одежда» ГВерещагина, «Италмас» МЛетрова, «Эштэрек» НБайтерякова, «Как будто Книга бытия (На Иднакаре)» В.Ванюшева и др.) выделить не только эпическое (родовое, повествовательное), но и относящееся к древним народным сказаниям начало. В этом случае уместно будет использовать понятие эпическая поэма с фольклорной основой или фольклорно-эпическая поэма.
При создании лиро-эпической поэмы поэт может акцентировать внимание либо на событийном, повествовательном, нарративном начале [Баршт 2005: 21-31], либо на субъективном, лирическом. Следует отметить, победа одного начала не означает уничтожения другого.
Так, в лирико-повествовательной поэме можно наблюдать сцепление событийной сюжетной линии, раскрывающейся по законам объективного мира, с линией эмоциональной, субъективной, причем первая (основная) в своем движении и развитии испытывает непосредственное, глубинное воздействие со стороны второй, в сущности они едины, представляют неделимое композиционное целое в каждом из моментов
своего движения (например, в поэмах «Царская война» КГерда, «Солдаты вернутся» НБайтерякова).
Но повествовательный сюжет иногда может развиваться и без такого органического и сквозного единства объективированного начала с лирико-субъективным. Господствующее в таких произведениях эпическое повествование сориентировано на преимущественное использование своих специфических средств и приемов изображения, стоящих ближе к средствам и приемам прозаического эпоса (подчеркнутая индивидуализация характеров, детализация обстоятельств, мотивировок, более рационалистическая архитектоника, опора на пластическое живописание, а не на экспрессивное, изображение судьбы не только отдельных героев, но целого народа и т.д.). Эта особенность повествования проявилась, например, в таких поэмах, как «Два брата» СШиробокова или «Песня не умрет» МЛетрова. Такой тип поэмы правомерно было бы назвать поэмой эпико-повествовательной.
В то же время поэма, особенно на новейшем этапе своей истории, широко представлена произведениями, основанными на победе лирического1 начала. В них либо ослаблена повествовательная струя, либо присутствующие разрозненные элементы сюжета выполняют лишь вспомогательную функцию в раскрытии поэтической идеи. Решающим жанровым признаком здесь является именно лирический сюжет.
Думается, имеет смысл выделить во внутрижанровом единстве (типе) лирических поэм несколько разновидностей: а) лирико-публицистическая, примерами могут быть «Десять лет» КГерда, «Артельный мед» ОЛоскребышева; б) лирикс-медитативная (поэма-размышление, например, «Моя смерть» КГерда, «Былое» М.Петрова); в) лирико-психологическая («Голубой дым» КГерда, «Спасители» ОЛоскребышева).
Еще в эпоху романтизма усиливается внимание поэтов к человеческой личности и ее внутренней жизни (поэзия Дж.Байрона, АСЛушкина, М.Ю.Лермонтова). В
' Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. - Л., 1978. С.92: «Под лирической манерой повествования я понимаю систему приемов, которые придают рассказу повышенную эмоциональную окраску, создавая впечатление заинтересованности поэта, его эмоционального участия в судьбе своих героев, интимно личного, взволнованно лирического отношения к их словам и переживаниям, нередко даже как бы эмоционального отождествления поэта с личностью и судьбой того или иного из действующих лиц. В классической эпопее старого стиля эти приемы отсутствуют: отсюда - ее объективный тон, т.е. такая форма рассказа, при которой поэт скрывается за своими героями и исчезает в ходе внешних событий. Напротив того, в лирической поэме внешние события приобретают особую эмоциональную экспрессивность, субъективный лирический смысл как непосредственное выражение переживаний поэта; не только в так называемых «лирических отступлениях» проявляется это лирическое настроение, - оно окрашивает собою весь рассказ, который сопровождается эмоциональным участием поэта и как будто произносится взволнованным голосом.
отдельные периоды общественной истории и, как следствие, литературной жизни этот интерес ослабевал, но не исчезал. На протяжении второй половины XIX - в XX веке усиление лирического начала проявляется не только в обращении художников к разнообразным лирическим формам, но и в проникновении этих форм в эпические и драматические произведения (примеры жанровой контаминации1 в прозе и драматургии ИСТургенева, А.ПЧехова и др.).
Это явление фиксируется как в русской, так и в удмуртской литературе. Появляются произведения, находящиеся на границах литературных жанров и родов (стихотворная повесть, роман в стихах, стихотворение в прозе и т.д.)2. Так, усиление лирического начала приводит к появлению новой разновидности поэмы - лирического цикла. Природу данного явления можно объяснить, опираясь на положения В.ГЛБелинского, по мнению которого, «содержание лирического произведения не есть уже развитие объективного происшествия, но сам субъект и все, что проходит через него. Этим условливается дробность лирики: отдельное произведение не может обнять целости жизни, ибо субъект не может в один и тот же миг быть всем. Отдельный человек в различные моменты полон различным содержанием. Хотя и вся полнота духа доступна ему, но не вдруг, а в отдельности, в бесчисленном множестве различных моментов...» [Белинский 1978: 330]. «Дробность» (воспользуемся термином великого русского критика), разделение единого произведения на фрашенты-стихотворения позволяет автору отразить многообразие чувств, ощущений своего лирического героя. В русской литературе, например, привлекает история создания поэмы «Двенадцать» А.Блока, сомнения автора в определении жанра (цикл или поэма); в литературе Уамуртии -лирические циклы Ф.Васильева, СШоскребышева, В.Владыкина; в качестве
Понятие «Контаминация» используется как в текстологии, так в лингвистике, но в том и в другом случае подразумевается образование нового явления (текста, слова или словосочетания) в результате соединения, смешения, скрещивания двух различных явлений (текстов, слов, словосочетаний). В результате новое образование содержит в себе черты этих явлений и оказывается на своеобразной границе между ними. Это позволяет использовать термин для обозначения «пограничных» жанровых образований: прозаической поэмы, лирического цикла, венка сонетов. См.: Цейтлин Р.М. Контаминация // Краткая литературная энциклопедия. ТЗ.-М,1966.С714.
2 Явление расширения жанровых границ наблюдается не только в русской литературе. Один из ведущих мордовских литературоведов Н.И.Черапкин пишет: «Жанр может видоизменяться или в сторону расширения своих структурных границ, или в сторону их максимального уплотнения...». Так, например, «Границы современного романа в младописьменных литературах постоянно расширяются: появляется роман социалыЫ5ьгговой, психологический, сатирический, роман-хроника... Но и это не все. Есть еще одна ступень, еще одна вершина: роман в стихах («Семья Аптраман» ГЪХузангая, «Яблоня у большой дороги» АКуторкина>>//Черапкин Н.И. Истоки-М, 1973. С.85,148.
сопоставительного примера интересны лирические циклы Педера Хузангая, народного поэта Чувашии1.
Лиризапия литературы проявляется и в появлении произведений, которые принято относить к лирической прозе. Под понятием «лиризм» имеет смысл предполагать не только эмоциональную взволнованность, т.е. пафос, но и «поэтическое воспроизведение внутреннего мира человека». Если учесть при этом, что в качестве важнейших родовых характеристик в эпосе указывается организующая роль повествования [ЛЭС 1987:513], а в лирике первичность не объекта, а субъекта высказывания и его отношения к изображаемому [ЛЭС 1987: 183], то при анализе прозы, в которой проявляются лирические начала, стоит рассматривать качественное соотношение тех и других сторон.
При обращении к целому ряду прозаических произведений мы обнаруживаем, что поэтический, субъективный, аспект начинает «побеждать» повествовательный, объективный. Так, например, при чтении «Антоновских яблок» ИА.Бунина нас завораживает не внешний сюжет: как таковой он слабо проявляется, скорее можно говорить о сплаве «микросюжетов» или о природе «внутреннего» сюжета, когда видно не столько движение в пространстве и во времени, сколько движение ощущений, чувств в душе человека.
В литературном энциклопедическом словаре читаем: «...В лирической прозе присутствуют родовые черты как эпоса, так и лирики...» [ЛЭС 1987: 185]. Следовательно, лирическая проза относится к лиро-эпике, или другими словами, при рассмотрении жанровой специфики произведений лирической прозы можно использовать понятие «прозаическая поэма», конечно, оговаривая «пограничность» данной жанровой формы, соединяющей в себе, с одной стороны, черты лирической поэмы, а с другой, - прозаической повести2.
Педер Хузангай известен как автор лирических произведений, псом «Двадцать шесть», «Магнит-гора», романа в стихах «Род Аптрамана», стихотворных циклов «В стране Нарспи», «Песни Тили» и др. См. о нем: Артемьев Ю.М. Чувашская литература Учебник для Х-Х1 классов русскоязычных школ.-Чебоксары, 2003.
2 О жанровых границах повести АЛБрыжинский пишет «И.Ю.Суровцев справедливо указывает, что «повесть» - весьма неопределенное обозначение, и такая нестрогость границ, пожалуй, и дает силу повести, обеспечивая широкий диапазон ее художественных возможностей. Опираясь на традиционные классические формы повести, этот жанр на современном этапе во многом видоизменяется и в мордовской литературе...» // Брыжинский А.И. Современная мордовская проза: Движение жанра Саранск, 1995. СИЗ; Чувашские ученые выявляют смешение разных жанрово-родовых и стилевых признаков в чувашской повести 50-90-х годов XX века Так, по мнению ВААбрамова, авторы современных повестей предстают перед читателем в качестве философов, романтиков, лириков, психологов. // Абрамов В А Становление и развитие чувашской повести. - Чебоксары, 2004.С.64-65.
История прозаической поэмы в русской литературе, на наш взгляд, начинается с «Мертвых душ» Н.В.Гоголя, свой вклад в развитие этой жанровой разновидности внесли АЛехов, ЙБунин, АКуприн, И-Шмелев, М.Пришвин, КЛаустовский1. В литературе 'Удмуртии лирическая проза представлена поэмами в прозе КМитрея, ЕКрасильникова, В.Ар-Серги и др. В их произведениях «события как бы незначительные, раздробляясь на элементы-впечатления, приобретают удивительное богатство поэтического содержания. Повествование обрастает лирическими аспектами. Эпические происшествия располагаются на волнах лирических подъемов и спадов и подчиняются движению и ритму лирического целого» [Днепров 1965:514].
Таким образом, отмечая особенности эволюции поэмы Удмуртии, можно определить следующее: 1) история и типология поэмы Удмуртии во многом может опираться на историю и типологию русской поэмы; 2) и в русской, и в удмуртской литературе поэма как жанр не является чем-то однородным и неизменным; можно выделить несколько разновидностей, существование которых свидетельствует о постоянном ее развитии; 3) общая тенденция литературной жизни, обозначившаяся еще во второй половине XIX века - размывание жанровых границ и взаимопроникновение жанров - отразилась и на состоянии и разновидностях поэмы; 4) несмотря на сложные процессы, происходящие как в литературе в целом, так и в развитии поэмы, в частности, можно четко обозначить основной принцип изменений жанра - усиление лирического начала, что, в свою очередь, приводит к появлению новых жанровых разновидностей; 5) несмотря на тесные взаимосвязи с русской и поволжскими, предуральскими литературами, литература Удмуртии, а значит, и поэма имеет свою национальную специфику, связанную с особенностями истории народа, его ментаїштета, с окружающей природой и т.д. [Гачев 1998].
Выявляя особенности прозы НБГоголя, И-СТургенева, В.М.Жирмунский обозначает зависимость лирического характера повествования от романтической традиции начала XIX века Однако, при рассмотрении прозы начала XX века ученый эту зависимость уже не обнаруживает: «... независимо от исторической традиции эмоционально взволнованного, субъективно лирического повествования, обьясняюшего применение таких приемов (имеются ввиду различного рода риторические фигуры, обнаруживающие лирическую заинтересованность автора произведения - ДБ.), они являются сами собой всякий раз, когда повествование почему-либо приобретает лирическую окраску (например, в новейшее время -лирической прозе некоторых русских символистов). // Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. - Л, 1978. С.93-94.
В работе не ставится задача подробной характеристики поэм в литературе Удмуртии. Останавливаясь на анализе важнейших явлений, наиболее значимых произведений, надеемся доказать вышеизложенные положения.
Объектом настоящего исследования являются поэмы удмуртских и русских поэтов как явление литературной жизни. Их жанровым разнообразием обусловливается цель настоящего диссертационного исследования: изучение жанровой специфики поэмы в литературе 'Удмуртии.
Достижение цели предусматривает решение следующих задач: 1) определение и характеристика закономерностей развития жанра поэмы в литературе Удмуртии; 2) анализ влияния родной истории, мифологии, фольклора на формирование поэмы в литературе Удмуртии; 3) выявление влияния русской литературы как наиболее значимой для писателей Удмуртии; общих черт и своеобразия поэмы удмуртских и русских поэтов в сопоставлении с русской поэмой.
Постановкой этих задач определяется и структура диссертации:
В первой главе особое внимание уделено выявлению художественных особенностей творчества Г.Е.Верещагина. Именно с его поэм начинается в литературе Удмуртии история жанра Более того, художник, вполне вероятно, не осознавая этого, наметил своими произведениями основные тенденции развития поэмы в литературе Удмуртии.
Во второй главе диссертации рассматриваются две основные жанровые разновидности поэмы: эпическая поэма с фольклорной основой и лиро-эпическая поэма, в свою очередь, представленная поэмами нарративной и лирической. Данные жанровые разновидности выявляются в литературе Удмуртии на протяжении всей ее более чем вековой истории.
В третьей главе диссертации предпринята попытка обосновать правомерность причисления к жанру поэмы контаминативных форм: прозаической поэмы и лирического цикла (в том числе и венка сонетов).
Источники.
Основной текстологической базой исследования послужили произведения поэтов Удмуртии (как удмуртские, так и русские поэмы). Поскольку в диссертационном
исследовании не ставилась цель углубленного анализа языковых, стилевых особенностей, мы позволили себе использовать в работе переводы, как собственные (подстрочные), так переводы удмуртских литературоведов (Ф.К.Ермаков, В.МВанюшев и др.), кроме того, авторские и художественные переводы В.Семакина, В.Емельянова, ОЛоскребышева, АДемьянова и др. Для сравнения использовались тексты русских сказок в сборниках АДАфанасьева, тексты удмуртских фольклорных произведений в сборниках ПЕ.Верещагина, произведения русских писателей.
Научная новизна исследования.
Настоящая работа имеет целью обобщение и систематизацию материала по выявлению жанровой специфики поэмы в литературе "Ущиуртии. Новизна исследования определяется как новым материалом, так системно-концептуальным подходом к его осмыслению. В работе впервые: 1) предпринята попытка систематизации произведений, относящихся к жанру поэмы; 2) предметом специального исследования стали такие жанровые разновидности поэмы, как прозаическая поэма и лирический цикл; 3) с учетом вышесказанного поэма в литературе "Удмуртии предстала во всем своем жанровом многообразии.
Научно-практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть полезны при написании обобщающих работ по литературе "Удмуртии. Основные положения исследования использовались автором при чтении лекций и ведении спецсеминаров на филологическом факультете ГГПИ (пГлазов), на научных семинарах аспирантов факультета удмуртской филологии ЖГУ (г.Ижевск).
Апробация работы.
Основные положения работы представлены в качестве докладов на конференциях в ГГПИ им. В.Г.Короленко, на региональных научно-теоретических конференциях (г.Ижевск). По теме диссертации опубликовано 10 работ.
Разработка Г.Е.Верещагиным эпической поэмы с фольклорной основой
Григория Егоровича Верещагина по праву считают основателем удмуртской литературы, хотя профессиональным писателем он не был: более двадцати лет проработал учителем в удмуртских селах, принял сан священника Но основным его занятием, по мнению многих исследователей - ПЛоздеева, З.Богомоловой, ВБанюшева и др. - было изучение удмуртского и русского фольклора.
Член Русского географического общества с 1888 года, Г.Е.Верещагин был еще и известным общественным деятелем. В истории литературы Удмуртии он первым начал переводить произведения классиков русской литературы на удмуртский язык.
Обратившись к «Сказке о рыбаке и рыбке» А.С.Пушкина, Г.Е.Верещагин не просто перевел ее1, но внес некоторые изменения и уточнения в текст сказки, что в свою очередь привело к изменению жанровой природы произведения. Сказка прежде всего предполагает «установку на вымысел» [ЛЭС 1987: 383], потому, пожалуй, проблемы, поднятые в произведении, какими бы значимыми они ни были (это ни в коем случае не отрицается), несколько заглушаются игрой фантазии. «Зарни чорыг» («Золотая рыбка») Верещагина - это сказка-поэма, сказочная поэма [Верещагин 1984: 25-44]. Основой произведения становится «остродраматический конфликт» [Ермаков 1987: 5]. Писатель акцентирует внимание не только на развитии событий, строящихся на все более и более увеличивающемся недостатке героини, но обращается к таким понятиям, как нравственность, совестливость людей друг перед другом, добро и жестокость, особенно в отношениях с близкими людьми и т.д.
В монографии В.М.Ванюшева, посвященной творчеству Г.Е.Верещагина [Ванюшев 1995: 206-231], поэма «Золотая рыбка» проанализирована достаточно глубоко. В исследовании уделяется внимание и причинам, по которым первый удмуртский писатель обратился к произведениям А.С.Пушкина - это прежде всего педагогические интересы Верещагина. Дан серьезный текстологический анализ. Сопоставление сказок из сборника А.Н.Афанасьева [Народные русские сказки Афанасьева 1984: 86-88, 89-90], немецкой «Сказки о рыбаке и его жене» из богатейшей коллекции братьев Гримм, пушкинской «Сказки о рыбаке и рыбке» и, наконец, верещагинской «Золотой рыбки» позволило исследователю не только выявить их общие черты, но и определить художественные особенности и авторские находки, проявившиеся в поэме Верещагина. Это прежде всего авторская любовь к реалистическим, бытовым и психологическим, деталям и национальный колорит.
Действительно, на протяжении всего произведения перед нами предстает и реальная удмуртская действительность (иногда в тексте это приводит к нарушению логики: например, закидывая невод в море, Баймет ожидает выловить, как и раньше, речную рыбу - леща, голавля и т.д.), и реальные люди. В подробностях воспроизюдится быт бедной удмуртской семьи: изба-землянка с лубяной крышей и глиняной печной трубой, старая лодка рыбака, разбитое корыто («Воду нельзя налить, Если наливаешь, бежит»), занятия Пельги («.. .пряла куделю, Штопала понемножку, Суп и кашу варила. Хлеб и все другое пекла...») и т.д.
Любопытно наблюдать за развитием характеров и взаимоотношениями героев. Баймет и Пельга «жили дружно, Зная свое дело». Все дни их были наполнены трудом и заботой друг о друге. Небезынтересно заметить, что у Верещагина, в отличие от других авторов сказок на этот же сюжет, уточняются некоторые черты характера рыбака, что делает более понятным дальнейшее развитие событий. Баймет, по-видимому, на протяжении жизни в большей степени зависел от Пельги, нежели жена от него. По утрам Пельга будила мужа и отправляла его рыбачить в море. В сложной, непонятной ситуации Баймет не может принять самостоятельного решения, ему необходим совет жены. Нам поначалу даже понятен первый гнев Пельги, уставшей от изнурительной, тяжелой жизни. Она упрекает мужа в нерасторопности и глупости: «Бесполезный ты, Баймет! Как жить с тобой?». Как-то кстати приходятся незначительные замечания автора о желании героя отдохнуть, посидеть, полежать. Вот и корыто, на что мелочь, а и то неухоженное. Отправляя мужа к рыбке, Пельга, как ребенку, дает ему подробные советы, расписывая все детали его последующего поведения: надо позвать рыбу; когда она задаст вопрос, правильно ответить, при этом хорошенько поклониться. Неназойливо, но в нескольких эпизодах автор подчеркивает еще одну психологическую деталь: когда Пельга разбудила Баймета и отправила рыбачить, он «немного почесался и вышел»; после того, как жена назвала первое свое желание, «старик немного почесался да вышел»; вновь Пельга объявляет о следующем своем капризе, и Баймет «почесав затылок, снова пошел к морю» и т.д. Некоторая простоватость, и, как уже было сказано, нерасторопность не позволяли герою самому улучшить свою жизнь, эти же качества не позволили ему совладать с женой, когда она совсем обезумела. Если к этому добавить размышления ученых об удмуртской национальной специфике, проявляющейся в семейных отношениях, то можно придти к выводу о реалистичности вышеназванных сцен в поэме «Золотая рыбка»1.
Здесь, может быть, стоит только добавить небесспорную, но имеющую основание появиться мысль о том, что во многих произведениях Верещагина проявляется его общественная суть: он-просветитель и, пожалуй, в большей степени священник, и его прежде всего заботит то, как уберечь людей от греха, как объяснить верующим, что жадность - грех и неблагодарность - грех, гордыня, жестокость, в том числе и по отношению к ближнему - все это порочно и, значит, бесчеловечно. Так волшебная сказка в переводе и обработке Верещагина превращается в нравственно-этическую поэму о добре и зле, о пороке и наказании за него. В то же время при чтении поэмы возникает еще одно размышление: никто не застрахован от проступка или ошибки. Баймет и Пельга жили дружно и в труде многие годы, но возник момент искушения, и Пельга не совладала с «лукавым», за что и была наказана судьбой (или Богом) возвращением «к разбитому корыту». Правда, наказание жестоким не назовешь, героиня просто вернулась к исходной ситуации. Исходя из вышесказанного, думается, имеет смысл говорить не только о сугубо национальной окраске содержания верещагинского произведения (не забывая об интернациональном его значении), но и об особенностях мировоззрения писателя.
Главные герои поэмы Верещагина - Баймет и Пельга. Третьим персонажем такой же степени важности необходимо назвать рыбку, случайно появившуюся в жизни стариков, как будто проверившую их отношения на прочность и исчезнувшую, словно ее и не бывало. Образ золотой рыбки, ее отношения с рыбаком и его женой также проанализированы в названной работе Ванюшева: отмечается предельная простота взаимоотношений старика и рыбки, как и старика со старухой. В верещагинском варианте у Баймета и золотой рыбки сложились почти приятельские отношения, которые все-таки нельзя определить однозначно: сначала был испуг старика перед странным явлением, затем взаимное доверие и, наконец, исчезновение рыбки. Кстати, интересно снова отметить некоторые уточнения, детали, характерные для поэмы Верещагина и взятые, видимо, писателем из народных верований.
В удмуртской мифологии водная стихия представляет границу реального и ирреального мира Хотя верещагинское произведение основывается на сказках братьев Гримм и А.С.Пушкина, соответственно рыбка в море не является находкой удмуртского автора, тем не менее и здесь проявляются некоторые художественные особенности его поэмы. У Верещагина рыбка - представительница того мира, дочь водяного, может быть, как думает Баймет, она заблудилась играючи и дом свой не нашла, потому рыбак и боится ее (у Пушкина есть испуг рыбака, но нет акцента на этом). Интересно, что пушкинская старуха, отправляя мужа к рыбке, как будто проговаривает ритуальную фразу «Воротись, поклонися рыбке...», не вкладывая истинного значения в нее; у Верещагина опять акцентирование внимания: Пельга подробно объясняет Баймету, какие знаки уважения он должен выказать представительнице того мира. Тем страшнее ее последний каприз: быть владычицей водного царства.
Эпическая поэма с фольклорной основой, ее становление и развитие в литературе Удмуртии
Поэма как жанр уходит корнями в устное народное творчество и «вырастает из потребности народа сохранить в памяти значительные события своей истории, из потребности прославить своих героев» [Соколов 1955:10].
Исторически развиваясь и видоизменяясь, поэма тем не менее сохранила основные жанровые характеристики, которые, по мнению А.Н.Соколова, прежде всего связаны с понятием воспевания, хотя сами предметы воспевания могут быть абсолютно отличны друг от друга: подвиг народа или его страдания, величие духа или душевная, нравственная красота человека и т.д. Однако начиналась история поэмы любого народа с произведений, основанных на использовании мифов, легенд, сказаний [Лотман 1992: 58-75]. Таковы гомеровские «Илиада» и «Одиссея»; «Энеида» Вергилия, «Песнь о Роланде», «Слою о полку Игореве», карело-финская «Калевала».
Как уже отмечалось, история удмуртской литературы начиналась с поэм. Обратившись в конце XIX века к этому жанру, Г.Е.Верещагин создает произведения, в которых активно проявляется фольклорное начало. Писатель внимательно изучает легенды и предания удмуртов, русские народные сказки, произведения русской классической литературы, написанные на сказочной основе. И все-таки о создании эпического полотна речь пока не идет.
Известно, что отдельные сказания в истории культуры любого народа не складывались сами по себе в единое эпическое произведение. Так, по мнению Д.А.Яшина, «история фольклористики свидетельствует, что для создания сводного текста эпоса нужен человек, большой любитель и прекрасный знаток фольклора, который взял бы на себя эту сложную, но благородную миссию. Лишь благодаря стараниям таких людей эпические сказания получают стройную композиционную форму, приобретают новую жизнь» [Яшин 1986:82]. Человеком, создавшим в начале XX века (приблизительно конец десятых - начало двадцатых годов) сводный текст удмуртского эпоса, стал М.Г.Худяков. Посвятив много лет изучению истории и культуры удмуртского народа, он сумел не только собрать народные сказания, но и выстроить их в определенной последовательности, создать из них единое целое.
Эпос М.Г.Худякова [Худяков 1986: 97-135] находится на грани фольклора и литературы, поэтому рассматривать жанровую специфику произведения достаточно сложно и проблематично. Тем не менее правомерно заметить, что история удмуртской фольклорно-эпической поэмы восходит к «Песни об удмуртских батырах».
Несмотря на то, что эпос написан на русском языке, чувствуется, что автор хорошо знает удмуртские легенды, предания, мифы. Ему удалось сохранить фольклорное содержание, традиционные эпические мотивы, общую интонацию народных сказаний.
Само название произведения говорит об особенностях его содержания: перед нами героический эпос удмуртского народа. Его характерная особенность — соотнесенность с каким-либо важным историческим событием далекого прошлого, с которым ассоциируются социальные отношения того времени. Дня преданий, вошедших в поэму М.Г.Худякова, такой исторической основой является время формирования удмуртской нации. Особенности эпохи находят отражение в многочисленных деталях общественных отношений и быта. В частности, из Вступления становится известно о том, какие племена образовали удмуртскую нацию и кто населял соседние земли:
В Песне первой подробно рассказывается об особенностях веры удмуртов. Дается описание трех главных языческих богов: Инмара, Кылдысина и Куазя; но интереснее, пожалуй, здесь рассказ о том, как в жизни воплощается вера человека, как проходили моления, какие приносились жертвы, с чем ассоциировались милость и гнев высших сил.
Из повествования о наивных великанах зэрпалах вырисовываются подробности быта древних удмуртов. Отказывая зэрпалам в знании определенных областей жизни, создатели легенды, таким образом, определяли собственные навыки общения с окружающим миром:
Детали быта наполняют все песни эпоса: названия блюд (молоко, блины и шаньги...), ткани (белая холстина), ремесел (умение делать сани, лыжи и т.д.). Повествуется о причинах появления различных видов оружия и переходе от растительной пищи к животной. Много внимания уделяется описанию различного рода украшений, начиная с истории появления красок («...Эта краска цвета зори, / цвета полного заката, / смесь багрово-алой крови / с голубой лазурью неба / Краской «бусыр» стали красить / ткани праздничной одежды. / Позабыли белоснежность / Кылдысина одеянья...») и продолжая подробным описанием женских украшений («.. .а шумящие подвески / с головами двух драконов, / двух коней, двух лебединых, / с длинными цепями снизу, / так звенящими красиво / на ходу при каждом шаге...») и т.д.
В эпосе достаточно подробно описывается становление так называемых общественных институтов: первоначальное равноправие людей приветствовалось самими богами («Человеческое племя / в век счастливый Кылдысина / не познало ни охоты, / ни искусства войн и битвы, / не умело быть жестоким, / проливать кровь понапрасну. / На земле не знали денег, / люди были все счастливы, / так как не было различий: / тот богат, а этот - беден... / Люди богу подражали, / по стопам его ходили, / часто в избу приглашали / побеседовать о жизни. / Кылдысин их не гнушался / и сидел у них подолгу, / обучал их разным знаньям, / помогал добру и благу...»). Общение с другими народами привело к появлению торговли, денег, сословному делению. История деяний удмуртских батыров - это и героическое сказание, и социальные наблюдения. Так, например, в Песне шестой рассказывается о том, как батыр Донды силой покорил людей другого племени и заставил побежденных работать на себя. Говорится здесь и о разделе завоеванных отцом земель между его сыновьями. Правда, все это сопровождается сказочными мотивами о волшебных качествах сыновей Донды (огромная сила позволяла им перекидывать бревна из одного городища в другое за семь и более верст), о волшебном посмертном превращении могучего владыки («...Но едва упало навзничь / тело мертвое владыки, / как с земли тотчас взлетает / белый лебедь шумнокрылый. / Распростерши свои крылья / он взлетает в выси неба, / он скрывается в лазури, / где живет Инмар, бог света...»). На первый взгляд вызывает удивление алогичность повествования: Донды, не всегда живущий по законам нравственности (насилие над другими людьми, склонение снохи к измене своему мужу), после его смерти характеризуется как могучий, славный князь, справедливый для удмуртов; более того, народ не забыл батыра, молится его воршуду. Однако внешнее отсутствие логики объясняется достаточно просто: «...героический эпос зарождается в недрах первобытнообщинного строя и окончательно формируется в период его начинающегося распада.
Нарративная поэма как жанровая разновидность лиро-эпической поэмы
Нарративная поэма в литературе Удмуртии представлена двумя разновидностями: лирико-повествовательной и поэмой-эпопеей. Между названными разновидностями достаточно сложно провести границу, однако позволим себе определить ряд положений, позволяющих это сделать. Во-первых, обозначим особенность нарративной поэмы как таковой. Нарративные тексты суть тексты сюжетные, событийные. Следовательно, в поэме, содержание которой опирается на систему событий, мы имеем право выделить нарративное начало. Но одновременно нельзя забывать об общей природе жанра, сочетании лирической и эпической тенденций. Так, в нарративной поэме лиризм не уходит из произведения, он просто приглушается повествовательностью, в какой-то мере преобразуясь в пафос1. Если же лирический пафос перерастает в эпический (при обращении поэта к изображению исторической эпохи, подвига народа, широких поэтических обобщениях)2, имеет смысл использовать термин поэма-эпопея.
К лирико-повествовательной поэме обращалось множество поэтов: К.Герд, И.Зорин, АЛужанин, НБайтеряков, ОЛоскребышев и др. Остановимся на рассмотрении лишь некоторых произведений.
Начиная свой творческий путь в русле художественных изысканий русского «серебряного века», К.Герд сумел соединить в первых своих поэмах символистское видение мира с поэтической душой удмуртского народа. С окончанием периода ученичества поэт откажется от явных символистских приемов. Реалистические тенденции будут проявляться все более и более ярко и полно. Это приведет художника к современной ему тематике и, в частности, к теме войны. Война как социальное явление, как возможность психологической и нравственной проверки человека, с ее вселенским горем и удивительной способностью обнажать чувства и мысли, привлекала художников на протяжении всей истории. От гомеровской «Илиады» до произведений Л.Н.Толстого и В.М.Гаршина, Э.МРемарка и А.Барбюса, да и многих других выдающихся художников последнего столетия можно проследить логику отношения к войне (АЛвардовский, Ю.Бондарев, ВАстафьев, В.Распутин, БВасильевидр.). Неприятие войны, с нашей точки зрения, наиболее ярко отразилось в «Севастопольских рассказах» Л.Н.Толстого, посвященных событиям середины XIX века. В трех небольших произведениях изображаются не только почти натуралистические сцены крови и смерти, где часто безумие человеческого мира пгхугивопоставляется прекрасному равнодушию вечной природы; видим не только глубочайшие исследования человеческой психики - толстовскую «диалектику души»; художник и философски обосновывает природу войны. Единственное, по мнению писателя, чем можно разумно объяснить массовую гибель людей - это защита Отечества1... Но чаще войны ведут монархи, не задумываясь 0 бедствиях своих народов. Империалистической по своей сути была и 1-ая мировая война. Ее современник, К.Герд, как и другие деятели российской культуры (НГумилев, В.Маяковский, СЕсенин и др.), не мог обойти вниманием трагическую тему. Пожалуй, именно в толстовских традициях и ведет писатель свое повествование о судьбе удмуртского крестьянина. В название поэмы вынесено определение характера 1-й мировой: «Эксэй ож» («Царская война») - не народная, не отечественная. Герой произведения чувствует это сердцем, нутром: Два мира сталкиваются в сознании Микты: трудная, но наполненная радостями жизнь в родной семье, широкие, красивые, веселые луга, плодородные поля и - картины жестокой битвы: Поэма Герда не заканчивается гибелью героя. Где-то в родном краю его продолжают ждать жена и ребенок. Но остается без ответа вопрос Марфы: «Микта! Почему так долго нет от тебя весточки, почему?..» Композиционно поэма разделена на четыре части. Повествование идет по определенной логике: в первой главе Микта задает вопрос, на который никто не может ответить; во второй и в третьей - две картины (вечерней битвы и кровавого утра) доносят до читателя правомерность сомнений героя; четвертая глава и вся поэма заканчиваются вопросом Марфы, на который тоже не слышно отклика От общего плана Герд переходит к конкретным зарисовкам. И если боль Микты и Марфы остается без отзыва, то на общий вопрос поэмы, что есть война, читатель находит ответ и в картине битвы (2 часть), и в сцене кровавого пира птиц (3 часть), и, наконец, в Плаче вдовы (4 часть). Война—это страдания и смерть! Художественный мир поэмы КХерда (как и «Севастопольских рассказов» ЛЛолстого) - вечная природа и мир людей, который сливается с нею, если основывается на таких же вечных принципах: любовь, добро, продолжение жизни. Но если люди начинают вести себя пгхугивоестественно: убивать друг друга, порождая, таким образом другой мир - злобы и ненависти, природа отчуждается от "человека, перестает сочувствовать ему, ибо общество виновно в собственном уничтожении, веселое солнце и равнодушные холодные облака наблюдают за человеческим горем, не понимая и не принимая его. На смену образу бунтаря Микты (а выстрел Микты в офицера и есть бунт против системы) позже приходит герой поэмы «Бунтарь Онтон». Произведение чем-то неуловимо напоминает народное сказание. В одной из удмуртских деревень живут отец с сыном. В поисках справедливости Онтон уходит из дома. Для него правда ассоциируется со смертью жестокого губернатора. Герой жертвует своей жизнью во имя счастья родного народа.
Сочетание жанровых признаков поэмы и повести в прозаической поэме
Проблема соединения в рамках одного произведения лирического и эпического начал с новой силой проявилась в эпоху развития критического реализма. Смещение границ между жанрами и взаимопроникновение жанров привело к появлению произведений, определить родовую специфику которых было достаточно сложно. Оставаясь по внешним признакам прозаическими, ряд эпических произведений начинает активно впитывать лирические начала (проза Н.В.Гоголя, КСТургенева, АЛЛехова ИАБунина, А.И.Куприна, ЙСШмелева, ММПришвина и др.).
Причем соединение различных родовых начал нельзя определить как механическое, совершенно не предполагается, что «одни части текста являются эпическими, а другие лирическими; один и тот же текст выступает в двойной функции, и его элементы включаются в разные связи и отношения. Дюйной характер текста обнаруживается на уровнях детали, эпизода, образа-персонажа, сюжетного движения...» [Днепров, Корман 1995:45-52].
Прозаическая поэма (или поэма в прозе) - это достаточно молодой жанр. В какой-то мере именно поэтому нет устоявшегося мнения на ее отличительные черты и жанровые границы. Из разрозненных источников можно вывести и, соответственно, скомпоновать несколько основных положений.
Во-первых, как уже было сказано неоднократно, изначально само понятие поэмы предполагает соединение эпического и лирического. Другое дело; что в прозаической поэме эпическое дополнительно подтверждается самим типом художественной речи, отсутствием, по крайней мере, явным, ритмической закономерности — все-таки до недавних пор жанр поэмы был связан с понятием стихотворной речи.
Но литература не стоит на месте. Жанры, несмотря на их историческую память, тем не менее, изменяются. Поэма, подобно другим жанрам, прошла сложный эволюционный путь, о чем свидетельствуют ее разновидности, менялись структура, содержание, формальные признаки; неизменным, пожалуй, оставался лишь сам термин.
Впервые понятие поэмы по отношению к прозаическому произведению используется Гоголем. Во второй половине тридцатых годов писатель задумывает грандиозное, по его замыслу, творение. Сюжетная основа, целый ряд типических характеров, резкий сатирический тон - все это говорит о том, что писателем создается некий сатирический роман. Вначале «Мертвые души» мыслятся автором под знаком «веселости», острого комизма. Но постепенно начинает определяться иная, некомическая стихия произведения - в виде лирических отступлений серьезного патетического характера, намечается в перспективе и выход к иным, не комическим, более значительным характерам. Гоголевская фраза «Вся Русь явится в нем!» отменила авторское обещание изобразить Русь с одного боку и повлияла, таким образом, на изменение жанра.
По мере отхода произведения от существующих романных традиций автора перестало удовлетворять само определение «роман». Появляется определение «поэма», которое будет удерживаться на всех стадиях работы, вплоть до издания книги1.
По мере прояснения эпического и поэмного характера «Мертвых душ» мысль Гоголя все более и более влеклась к творцу эпопеи Гомеру. Если поэмы Гомера выражали суть древнегреческой жизни, то «Мертвые души», по замыслу Гоголя, должны были открыть тайну русской жизни. В этом направлении для писателя крайне важен был пример Пушкина Он интересен был Гоголю аналогичным, хотя и противоположно направленным изменением жанра: вместо ожидаемой стихотворной поэмы «Евгений Онегин» являл собою роман в стихах, так же вместо ожидаемого прозаического романа «Мертвые души» должны были явить поэму в прозе, можно уточнить, эпическую поэму2.
Называя «Мертвые души» поэмой, писатель хотел подчеркнуть те особые черты, которые были свойственны этому жанру: широту художественных обобщений, социальный характер тематики, соединение эпического начала с лирической окраской повествования. В этом определении жанра «Мертвых душ» сказались те взгляды, которых придерживался Гоголь относительно разделения поэзии на роды и виды. Величайшим, полнейшим и многостороннейшим из всех драматическо повествовательных сочинений он считал эпопею, к которой, в. частности, относил произведения Гомера. Роман для Гоголя был жанром, изобразившим лишь замечательное происшествие в жизни, которое тем не менее заставило обнаружиться всю жизнь. «Мертвые души» не подходили ни под первое, ни под второе определение. Однако, по утверждению писателя, в литературе возник новый тип произведения, который является как бы соединительным звеном между эпопеей и романом: «меньшие роды эпопеи» [Гоголь 1978:393-394].
Уступая большой эпопее в широте и всеобщности изображения действительности, малая эпопея, однако, превосходит в этом отношении роман. Малая эпопея лишена «всемирности» содержания, присущей ее старшему собрату, но зато она включает в себя «полный эпический объем замечательных частных явлений». Своеобразен этот литературный жанр и характером своего героя. Большая эпопея избирает себе героем «лицо значительное», в центре малой эпопеи - «частное и невидное лицо, но, однако же, значительное во многих отношениях для наблюдателя души человеческой». Другими словами, приметы малой эпопеи - это изображение душевного мира частного лица, рассказ о событиях из его жизни, дающих возможность раскрыть картину нравов определенного времени. Кроме того, по мнению Гоголя, малая эпопея обладает еще некоторыми свойствами, например, более свободной, сравнительно с романом, композицией, стремлением автора в былом найти «живые уроки для-настоящего» и т.д.
Имея в виду произведения, относящиеся к жанру малой эпопеи, Гоголь разъяснял: «Многие из них хотя писаны и в прозе, но тем не менее могут быть причислены к созданиям поэтическим» [Гоголь 1978:393-394].
Для теоретических взглядов Гоголя характерно отрицание канонов нормативной эстетики вообще и в частности - жестких, незыблемых жанровых границ в искусстве. Творческое воображение художника может сломать любые каноны и правила, устанавливаемые теорией. Художественное произведение может вобрать в себя признаки различных жанров. Рассматривая, например, жанр повести, Гоголь отмечает, что она «разнообразится чрезвычайно... Она может быть даже совершенно поэтическою и получает название поэмы, если происшествие, случившееся само по себе, имеет что-то поэтическое» [Гоголь 1978:397-398].
Современники восприняли такое определение крайне неоднозначно, из исследований и воспоминаний известно о проявлении самых разных взглядов на авторское обозначение жанровой природы произведения: от понимания «авторской шутки» до серьезного анализа лирических начал «Мертвых душ»; Отвечая на выпады критиков, не принявших художественных достоинств поэмы Гоголя, Белинский писал о том, что в «Мертвых душах» Гоголь «.. .стал русским национальным поэтом во всем пространстве этого слова. При каждом слове его поэмы читатель может говорить: Здесь русский дух, здесь Русью пахнет!
