Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Неоконченная дилогия К. Кулиева «была зима»: историческая и нравственно-эстетическая категория трагического 21-59
Глава II. Северный кавказ - часть народной судьбы (А. Приставкин «Ночевала тучка золотая») 60-94
Глава III. Холокост в романе а.рыбакова «тяжелый песок»: трагедия личности, народа, истории 95-137
Заключение 138-143
Библиография
- Неоконченная дилогия К. Кулиева «была зима»: историческая и нравственно-эстетическая категория трагического
- Северный кавказ - часть народной судьбы (А. Приставкин «Ночевала тучка золотая»)
- Холокост в романе а.рыбакова «тяжелый песок»: трагедия личности, народа, истории
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Изменения, происшедшие за последние годы в нашем обществе, повлекли за собой потребность художественно исследовать ранее тщательно скрываемую правду о событиях тех трагических дней истории нашей страны. Сегодня особенно проявляется большой интерес писателей, критиков, историков, философов к истории второй мировой войны, прежде всего к истории Великой Отечественной. Подобные исследования направлены на то, чтобы установить более точно исторические факты, связанные с периодом 40-х годов. Почему были депортированы целые народы, что предшествовало этому, что такое Холокост? Недостаточно знать, что изобразил данный автор, важно также знать, как он сам относился к своим созданиям, какое значение приписывал им, чему сочувствовал и против чего боролся. Взгляд на войну как на безумие, катастрофу для человечества свойственен многим писателям. Своими произведениями они изображали античеловечность войны.
Зачастую в общественном сознании не всегда предполагалось различие между любовью к Родине-государству с определенным политическим устройством и любовью к Родине-земле, куда уходят наши корни, где захоронены наши предки, чьим культурным наследием мы обладаем или хотя бы должны обладать.
Современное литературоведение работает над созданием истории единой российской литературы, так как литература - это часть культуры, а культура едина. История культуры - это история человеческой памяти, история развития памяти, ее углубления и совершенствования... Культура движется путем накоплений, не отталкиванием от прошлого.
Знание и уважение истории родной страны - признак культурной нации. А между тем, в истории литературы и в истории второй мировой войны остались пропущенные страницы. Великая Отечественная война явилась колоссальной трагедией для нашего народа, выстоять и победить в которой ему удалось только благодаря своей неисчерпаемой самоотверженности и патриотизму.
Человек вне истории при всем своем богатстве индивидуальности - это еще не личность. Выделение чистых этических понятий малоплодотворно, так как нравственные мотивы поведения людей неотделимы от социальных стимулов.
Война пришлась на юность и молодость поколения К. Кулиева, А. Рыбакова, А. Приставкина, для которых память о войне - душевная боль на всю жизнь, оставившая неизгладимый отпечаток в их душах. Особенность позиции этих писателей еще и в том, что они убеждены: трагедия народа, пережившего такую войну, как Великая Отечественная, не столько в том, что погибло огромное количество людей, а, пожалуй, более того в том, что десятки миллионов остались искалеченными, обездоленными. Война надломила и сократила им жизнь, наполнив ее болезнями, страданиями, муками, физическими и духовными. Правда о тех событиях, неискаженная никаким «социальным заказом», была для них столь же свята, как свято и необходимо для любого человека воспоминания его молодости.
Основное внимание этими авторами уделялось человеку, его психологическому состоянию в суровых условиях оккупации, неволи, его настроению, желаниям, сверхвыносливости в нечеловеческих обстоятельствах. Людей, переживших Катастрофу, депортацию, ставшими одним из главных источников, питающих процесс сохранения исторической памяти, остается все меньше и меньше. Их показания, переданные детям, и отображенные в произведениях искусства, - это живой источник, который питает коллективную память о тех страшных событиях. Долг писателя рассказать страшную правду, гражданский долг читателя узнать ее. Всякий, кто отвернется, кто закроет глаза и пройдет мимо, оскорбит память погибших.
t И хотя военная проза никогда не оставалась вне поля зрения исследователей, тема оккупации Кавказа, Холокоста, депортации требуют более внимательного подхода. Сегодняшняя борьба взглядов на литературу, повествующую о событиях, казалось бы, давно минувших, говорит об актуальности этой темы и по сей день. Диссертационная работа посвящена проблеме трагического в художественных произведениях, повествующих о малоизвестных страницах истории кавказских и еврейского народов. Это романы Кайсына Кулиева «Бьша зима», Анатолия Приставкина «Ночевала тучка золотая» и Анатолия Рыбакова «Тяжелый песок».
Роман Кайсына Кулиева «Была зима» стал посмертным. По словам Кулиева, эту вещь он писал тридцать пять лет, задумав ее еще в Средней Азии, в депортации. Возможно, что этот роман был частью романа-эпопеи «Тень орла», в котором предположительно писатель хотел рассказать о событиях холодного марта 1944 года. Тема депортации нашла свое отражение лишь в поэзии Кайсына Кулиева. «Что произошло с моими героями, я расскажу во второй книге», - делился своими замыслами поэт. (103, 203). Но бьша написана лишь первая книга «Бьша зима». Ко второму тому он не успел приступить. «Была зима» увидел свет лишь после смерти автора. Роман повествует о страшном периоде оккупации Северного Кавказа, о борьбе балкарского народа за свободу родной земли.
Как продолжение задуманного Кайсыном Кулиевым, явилась повесть Анатолия Приставкина «Ночевала тучка золотая», которая увидела свет лишь в начале 80-х годов XX века, в период начала перестройки, - правда о депортации народов Северного Кавказа.
Художественно осмысливая проблему трагического, Кайсын Кулиев, Анатолий Приставкин и Анатолий Рыбаков последовательно поведали правду о неизвестных страницах Великой Отечественной войны. Художественное решение трагического в этих произведениях в своем конкретном и обобщающем смысле прошло через авторскую характеристику двух непримиримых сил - человечности и культа грубой силы, жестокости оккупантов, которые уничтожали людей только за национальную принадлежность. Еще более страшной, чем внешний враг, против которого сражались все вместе, стала депортация некоторых народов Северного Кавказа в годы сталинских репрессий (1943-1957 г.г.) и безжалостное отторжение от исторической родины по той же национальной принадлежности в собственной стране.
Демократизация российского общества и обновленческие процессы в стране предопределили всевозрастающий интерес ко всему комплексу проблем, связанных с национальным самосознанием, с национальной историей и культурно-исторической памятью. Происходит художественное осмысление эпохи массовых репрессий, переоценка некоторых фактов Великой Отечественной войны. Достоянием гласности стало огромное количество правдивых художественных произведений и историко-документального материала о неправедно убитых и замученных. Это позволяет по-новому взглянуть на многие явления и закономерности литературного процесса и осветить затронутую нами проблему.
Когда трагическое превращается в доминирующую тенденцию творческого мышления, обусловливающего всю структуру художественного произведения, это — собственно трагедия. Трагическая непоправимость многого из того, что совершают люди или совершают с людьми, составляла предмет глубоких и горьких раздумий К. Кулиева, А. Рыбакова, А. Приставкина, которым нелегко бьшо писать о национальной трагедии. Требовалось напряженное сосредоточение творческих сил над многими вопросами жизни и насильственной смерти, над вопросами, о которых не слишком отрадно думать.
А.Х Мусукаева в книге «Северокавказский роман» пишет: «Изучение национальных литератур, так же как и русской литературы, в их связях с историческими условиями жизни народов, а также в широком литературном, этногенетическом, географическом контексте - одна из важных задач современного литературоведения».(35, 3).
В литературоведении до сих пор нет специального исследования данной проблемы. Однако необходимо отметить, что в статье «Начало и конец зимы» С.К. Башиева положила начало исследованию романа Кулиева, проанализировав его жанровое своеобразие и структурные особенности. В своем исследовании творчества Кайсына Кулиева Т.Е. Эфендиева тоже уделила внимание этому роману. Вадим Дементьев в книге «Кайсын Кулиев. Размышления о жизни и творчестве» кратко коснулся особенностей прозы замечательного балкарского лирика. К сожалению, романы «Тяжелый песок» А. Рыбакова и «Ночевала тучка золотая» А. Приставкина до последнего времени оставались вне внимания литературоведов.
Научная концепция диссертационной темы складывается из необходимости исследования романа К. Кулиева «Была зима» в широком контексте русской и северокавказской литературы.
В решении этих и других важнейших вопросов, выходящих на данную проблему, и заключается актуальность темы настоящей диссертационной работы.
Основной целью диссертации является исследование проблемы трагического в романе К. Кулиева «Была зима» в контексте русской и северокавказской литературы (А. Приставкин «Ночевала тучка золотая», А. Рыбаков «Тяжелый песок» и др.)
В соответствии с поставленной целью нам представляется необходимым решение следующих задач:
- исследовать тему трагического как эстетической категории (к постановке вопроса);
- провести анализ проблемы оккупации балкарского народа в романе К. Кулиева «Была зима»: художественная концепция человека, народа, истории;
- изучить проблему трагического в романе К. Кулиева как историческую, нравственно-эстетическую категорию;
- провести сравнительно-сопоставительный анализ романа К. Кулиева «Была зима» и повести А. Приставкина «Ночевала тучка золотая...» с целью выявления художественно-типологических особенностей;
- выявить общие идейно-тематические и художественные особенности романов К. Кулиева «Была зима» и А. Рыбакова «Тяжелый песок»;
- решить некоторые жанрово-стилистические вопросы анализируемых произведений.
В диссертационной работе нами использованы сравнительно-исторический и типологический методы исследования.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в ней впервые предпринята попытка монографического изучения проблемы трагического в романе К. Кулиева «Была зима» в контексте русской и северокавказской литературы. Диссертация обогащает представление о жанровой и стилистической специфике романа, о своеобразии художественного решения данной проблемы. При этом в диссертации впервые акцент исследования сделан на анализ текста произведений, близких по художественному решению проблемы трагического как в северокавказской прозе второй половины XX века, так и в русской литературе.
Степень научной разработанности темы.
Монографических исследований, посвященных специально данной теме, нет. Однако предлагаемая проблема в той или иной степени затрагивается в научных трудах северокавказских исследователей: Н. Баирамукова. Кайсын Кулиев. Очерк творчества (М., 1975); С. Башиева. В оригинале и переводе (Нальчик, 1990); В. Дементьев. Кайсын Кулиев (Нальчик, 1988); А. Коган.
Уроки памяти (М, 1988); С. Семенова. Преодоление трагедии (М., 1989); Т. Эфендиева, С. Эфендиев. Кайсын Шуваевич Кулиев: Биография поэта. Ч. 1, 1917-1958 (Нальчик, 1997) и др.
Методологической основой диссертации явились теоретические выводы, содержащиеся в работах ведущих литературоведов: М. Бахтина, Л. Гинзбург, А. Есина, Ю. Лотмана, В. Хализева, а также С. Башиевой, А. Караевой, А. Мусукаевой, А. Теппеева, 3. Толгурова, Н. Байрамуковой, Т. Эфендиевой и др.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней проводится разработка одной из актуальных проблем современного литературоведения: художественное решение проблемы трагического в прозе К. Кулиева, а также в северокавказской и русской литературах второй половины XX века. Результаты исследования могут способствовать сравнительно типологическому изучению прозаических жанров, посвященных данной проблематике, в литературах народов РФ, а также выявлению эволюционных закономерностей литературных процессов.
Практическое значение диссертационного исследования состоит в том, что оно может быть использовано при чтении курсов «Литература народов РФ» и «Литература народов Северного Кавказа», а также служить учебным пособием при изучении истории балкарской литературы, в частности, творчества К. Кулиева. Материалы диссертационной работы могут быть использованы при чтении спецкурсов и проведении спецсеминаров по проблемам трагического в национальных литературах Северного Кавказа.
Апробация работы. Основные положение и выводы настоящей диссертационной работы были представлены и обсуждены на научно-теоретических конференциях: «Северный Кавказ: геополитика, история, культура» (г. Ставрополь); «Проблемы национальной культуры на рубеже тысячелетий: поиски и решения» (Нальчик); «На рубеже эпох: специфика художественного сознания» (Магнитогорск); «Региональное кавказоведение и тюркология: традиции и современность» (Карачаевск) и др., а также опубликованы в научных статьях.
Диссертация обсуждена на заседании научного семинара «Актуальные проблемы литератур народов Северного Кавказа (КБГУ, июнь 2004) и на расширенном заседании кафедры русской литературы Кабардино-Балкарского государственного университета (сентябрь 2004).
Структура диссертации. Поставленные цели и задачи диссертационной работы определили ее структуру, которая состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.
Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, научная новизна, цели и задачи работы, степень изученности, дается характеристика методологических принципов исследования, обосновывается теоретическая и практическая значимость.
В первой главе «Неоконченная дилогия Кайсына Кулиева «Была зима»: историческая и нравственно-эстетическая категория трагического» предпринята попытка художественного осмысления проблемы трагического как эстетической категории и анализ эстетического воззрения К. Кулиева на данную проблему в романе «Была зима», выражение его в художественном мышлении, индивидуально-творческой поэтике.
Трагическое как эстетическая категория характеризует неразрешимый художественный конфликт (коллизию), развертывающийся в процессе свободного действия героя и сопровождающийся страданием и гибелью героя или крахом его жизненных ценностей. Суть эстетической категории трагического была задана европейским литературам древнегреческой трагедией и поэтикой.
В произведении трагическое всегда предполагает свободное самоопределение действующего лица. В трагическом происходит самоутверждение личности, ее духовного принципа или нравственного достоинства ценой собственной жизни.
Формирование и становление феномена трагического, отражающего обострение чувства личного бытия произошло в древнегреческой трагедии (Эсхил, Софокл, Еврипид) Центральной проблемой античной трагедии стало этическое самоопределение личности перед лицом жизни и смерти, самостоятельность действий и ответственности. Золотой век в развитии древнегреческой трагедии - Y век до н.э., эпоха - Перикла. Трагедии базировались на мифологии, герои которой наряду с простыми смертными выводились на театральные подмостки.
Великий трагический писатель В. Шекспир. Его Ромео и Джульетта, вступив в конфликт со старыми нормами морали, погибают. Тема связи и раздора времен звучит и в трагедии «Гамлет». С подлинно шекспировским размахом и глубиной написано великое трагическое произведение русского драматического искусства - «Борис Годунов» А. С. Пушкина. Острые, неразрешимые противоречия пронизывают его «Маленькие трагедии». Средствами искусства поэт исследует различные проявления трагического в нравственной сфере. В литературе XIX века трагическое достигает крайнего напряжения в произведениях Ф. М. Достоевского. Его герой - человек «идеи-страсти», идущий до конца и не ищущий удовлетворения в царстве «середины» - ведет трагедию к катастрофе.
Долгое время советское искусство молчало о трагических событиях нашей недавней истории. Например, коллективизация. О ней не написал всей правды М. Шолохов в романе «Поднятая целина». О трагедии коллективизации рассказал А. Платонов в повести «Котлован» (1987). Классическим примером трагического в советской литературе является трагедийная эпопея М. Шолохова «Тихий Дон. Трагизм как социально-историческая проблема преобладает в романе Л. Леонова «Вор» (1927, 2-я ред. 1959), рассказы Б. Лавренева, в поэмах В. Маяковского, в лирике Б. Пастернака, Н. Заболоцкого, М. Цветаевой, А. Ахматовой и других.
В современной балкарской прозе о Великой Отечественной войне, об оккупации Кабардино-Балкарии, о переломных исторических событиях в жизни того или иного этноса идет активный процесс реализации понятия эпического не только в жанровом, но и проблемном его качестве; не только в пространственном, но и как способ мировидения. Наверное, крупномасштабные эпические полотна должны создаваться тогда, когда страсти вокруг исторических катаклизмов уже утряслись, когда выявились проницательность одних и слепота других, когда устоялись оценки; распахнулись двери архивов и стали доступны любые материалы, необходимые для спокойного, объективного разбирательства. Поэтому новая эпичность становится характерной чертой в романах о Великой Отечественной войне «Была зима» К. Кулиева, «Тяжелые жернова» А. Теппеева и др. Кайсын Кулиев, по его словам, стремился подойти к войне с «нетронутой» стороны, помня о том, что тема вообще не может стареть, что для искусства сроков давности не существует.
«Была зима» - большое многоплановое эпическое произведение, относящееся к романистике о Великой Отечественной войне. Рассказывая о замысле, Кулиев писал, что роман очень близок к его лирике, а в ней, по его мнению, самое главное - преодоление трудностей, которые равносильны трагическим обстоятельствам, повлиявшим на судьбы всех людей, которых, так или иначе, коснулась война. Проблема «человек и война» в художественном решении осталась одной из самых сложных и волнующих для К. Кулиева. Возможно, потому он писал, что о трагических событиях 1941-1942 годов писать трудно, что он не стремился рассказать о больших сражениях, его цель -«пережить вместе с читателем всего лишь одну отчаянную зиму, когда фашисты ворвались в глубокие ущелья Центрального Кавказа». Содерание романа свидетельствует о хорошем знании автора того, что вынесли балкарцы в те зимние месяцы оккупации. О дальнейших трагических событиях, постигших его героев, К. Кулиев собирался рассказать во второй книге.
Действие романа «Была зима» протекает в вымышленном горном ауле Чал в суровую военную зиму 1942-1943 годов. В центре действия история простой горянки Мариам. Роман имеет посвящение «Памяти моей сестры Мариам и всех, кто трудно жил». К. Кулиев описывал события, близкие к действительности, те которые могли происходить в Чегеме или в любом другом балкарском селении. По рассказам земляков, автор собирал материал, свидетельства очевидцев тех трудных месяцев, слушал воспоминания родных. Для свободолюбивых горцев оккупация стала настоящей трагедией. После того, как в аул Чал вошли немцы, сразу же определились два враждующих лагеря. С одной стороны, с оккупацией не смирились поэт Сеид Акмурза, старый эфенди Мустафа, кузнец Годой и Мариам, всеми силами боровшиеся с захватчиками, а с другой - пособниками гитлеровцев стали Атбаев, Тамчиев и, надевший китель немецкого офицера, Кеметов. Никто в те месяцы не мог остаться в стороне от происходящих событий, все жители аула оказались втянутыми в круговорот времени. Здесь определились и свои герои, люди высокой гражданственной и нравственно чети, и трусы, предатели, ставшие на время вершителями судеб.
Тема беды делает более рельефной одну из главных сторон романа -нравственную. Проблемы нравственности были самыми важными в поэтическом и прозаическом творчестве К. Кулиева, так как моральные качества людей и духовные основы бытия и мира, в котором жил и творил поэт, были для него главными жизненными критериями.
Роман «Была зима» заканчивается на оптимистической ноте. Враг побежден, в горы идет весна. Но это, правильнее сказать, «оптимистическая» трагедия, так как общий замысел произведения, его художественные решения четко просматриваются. Трагедия продолжалась и нашла свое художественное воплощение в повести А. Приставкина «Ночевала тучка золотая».
Глава вторая «Северный Кавказ - часть народной судьбы (А. Приставкин «Ночевала тучка золотая...») дает анализ повести А. Приставкина в типологическом единстве с романом К. Кулиева и всей северокавказской литературой. Трагедия оккупации не закончилась освобождением. Ее сценарий оказался фантастическим по своей жестокости. Репрессивные меры в отношении этнических общностей не были нормативно установлены ни уголовным, ни административным правом и вообще не предусматривались каким-либо законом. Организаторы репрессий хорошо знали, что абсолютное большинство депортируемых и помещаемых в спецпоселения не виновны в каких-либо преступлениях. Поэтому К. Кулиеву было так важно написать правду об оккупации. Он не успел это сделать.
Современная литература постепенно освобождается от наслоений неправды, пробивается к истине, осмысляет трагические моменты нашей истории. Буря, пронесшаяся над народами, которые в конце войны были выселены в административном порядке с насиженных мест, стала предметом внимания литературы, дав толчок рождению повести А. Приставкина «Ночевала тучка золотая...»
Депортация народов Северного Кавказа на примере детей-сирот - одна из основных проблем повести.
В опыте художественного осмысления проблемы трагического А. Приставкиным раскрываются две главные особенности его творческой работы. Во-первых, автобиографизм, требующий от писателя изображать только лично пережитое, пропущенное через сердце. Во-вторых, отражение исторических подлинных событий в связи с депортацией чеченского народа, связанных с личностным, персонифицированным подходом к ним. Как и его маленькие герои, Приставкин прошел дорогами Великой Отечественной войны, и именно этот опыт на всю жизнь определил ненависть к милитаризму, к жестокому, бессмысленному насилию целых народов. В результате Кавказ стал частью судьбы писателя, его болью, его творческим успехом.
Конец Великой Отечественной войны - время действия повести «Ночевала тучка золотая...», а ее герои - дети-детдомовцы. О детских домах писали много и по-разному. Но так, как написал А. Приставкин, не писал никто. Но по общему мрачному колориту, фатальной жестокости многих сцен повесть напоминает самые суровые страницы «Оливера Твиста» Ч. Диккенса.
Из содержания повести узнаем, что родители у братьев Кузьминых, как и у большинства детдомовцев - где-то в далеком прошлом: они умерли или на фронте. Рано повзрослевшие дети ни с кем и ни с чем не связаны по-настоящему, они свободны от многих зависимостей и предрассудков. Отсюда сирота - не только морально-нравственное определение, но и социальный статус героя. Сирота остается вне своего народа, который веками вынашивал и формировал то лучшее, что передается из поколения в поколение. А. Приставкин с горечью говорит, что «из детдома не вырвешься никогда». Кажется, что его герои существуют как бы вне времени, вне социальной среды. Но объективно-исторические и субъективные факторы все-таки влияют на них, и влияние это во многом отрицательное. Во-первых, дети живут в поколебленном, потрясенном мире, где правят «блатяги», «из тех кто, сбежав от милиции, царствовал в этот период в детдоме». Во-вторых, по мнению А. Приставкина, голод, испепеляя человеческую душу, превращает ее в пустыню, сводит все мысли, желания, надежды к одному - наесться досыта. В этом заключается непоправимая трагедия сиротства. Дети без корней, народ без родины. Так в повести переплетаются две трагедии...
О трагически-непоправимых обстоятельствах А. Приставкин говорит с обезоруживающей непосредственностью. Когда на станции Кубань эшелон с-беспризорниками встречается с глухо зарешеченным эшелоном, где изнывают взаперти черноглазые люди, именуемые солдатами «басурманами», голодный Колька, не понимая, что просят воду, протягивает ладонь с ягодами терновника. На естественный порыв способен только мальчонка-беспризорник. Станция живет своей жизнью, не желая слышать крик и плачи, доносящиеся из запертых теплушек, станцию оглашает бравурный марш, из репродукторов доносится: «Широка страна моя родная...»
Эта случайная встреча в пути - предыстория, пролог кавказской трагедии. Встреча двух эшелонов - символична. Составы разошлись - один на юг, другой на север, но путь у них был общий - трагический. Гибельность пути, утверждающего ненависть среди народов и наций, пути ведущего в бездну, раскрывается опять-таки с помощью символического образа искусственно сооруженной дороги: она была вымощена камнями с разрушенного чеченского кладбища и вела в пропасть, через которую собирались, но так и не смогли построить мост.
Но не сразу Кузьменыши ощутят эту связь. Понадобятся десятилетия, прежде чем до конца осознает ее и А. Приставкин. А когда о ней напишет, понадобится еще шесть лет, прежде чем повесть напечатают.
Символические образы, чаще всего возникающие в авторских отступлениях, публицистический характер этих отступлений, изображение дальнейшей судьбы Кольки, после смерти брата подружившегося с чеченским мальчиком Алхузуром, - все это придает повествованию своего рода притчеобразный характер. Перед нами притча о безжалостно разрушенном, но все равно восторжествовавшем братстве. И святость этого братства утверждают дети.
Повестью «Ночевала тучка золотая...» А. Приставкин заставляет задуматься над странными зигзагами истории, над тем, что развитие человечества не всегда идет по поступательной, восходящей линии. Зло, варварство, дикость, кровожадность, однажды побежденные, спустя определенное время воскрешаются вновь из пепла, вновь наступают на прогрессивные завоевания мировой цивилизации. В чем разгадка этого, чудовищного на первый взгляд, явления? Просто силы, рождавшие и поощрявшие грабителей, насильников, угнетателей, не уничтожены до сих пор...
Повесть «Ночевала тучка золотая...» написана «во имя справедливости» -эти слова произносит сам автор, рассказывая о том, как изгнанные люди вернулись на свою землю и разобрали сложенную из надгробных камней дорогу...
Глава третья «Холокост в романе А. Рыбакова «Тяжелый песок»: трагедия личности, народа, истории» исследует проблему трагического не только в конкретном романе, но и в целом в русской литературе XX века.
Трагедия оккупации в романе К. Кулиева «Была зима» достигла своего апогея в романе А. Рыбакова «Тяжелый песок», в книге о Холокосте. Катастрофа еврейского народа во вторую мировую войну - это трагедия, в своем роде уникальная, как во всемирной, так и еврейской истории. Она прошла в еврейской и общечеловеческой памяти сложный и длинный путь. Другая особенность Катастрофы - универсальность трагедии, отразившей весь ужас и зло расизма.
Представленная в этом произведении художественная концепция основана на том, что связь с трагическим прошлым, желание ощутить свою принадлежность, понять, кто ты есть, почему стал возможен Холокост -ведущая духовная потребность людей. Это сегодня наша печать без опаски говорит о трагедиях тридцатых годов, о неизвестных страницах войны. Нигде и никогда не было упоминания о страшной Катастрофе европейского еврейства, даже в местах массовых захоронений убитых евреев на памятниках писалось только: жертвы немецко-фашистских захватчиков.
В мемуарах И. Эренбурга Катастрофа как особый сюжет не существует. О ней говорится лишь в связи с «Черной книгой», подготовленной к печати И. Эренбургом В. Гроссманом и так и не увидевшей свет. Катастрофа находилась под строгим цензурным запретом. Уже и о советских лагерях разрешили писать (А. Солженицын «Один день Ивана Денисовича» 1962), а на гибель шести миллионов евреев от рук гитлеровцев по-прежнему наложено табу. Стихотворение Е. Евтушенко «Бабий Яр» (сентябрь, 1961) стало политическим событием, вызвало неслыханный взрыв ярости идеологических властей и литературных антисемитов. Роман А. Кузнецова «Бабий Яр» (1966) оставался до 1978 единственным произведением русской прозы, посвященным Катастрофе. В 1978 году выходит в печать «Тяжелый песок» А. Рыбакова. Это замечательная история любви, сожженной в Холокосте, ее трагическая судьба.
Характер романа вполне традиционен для Рыбакова - эпическая панорама, семейная хроника, чередование сюжетных линий, подробное сопоставление судеб разных людей. Нетрадиционно другое: не только подчеркнутая антифашистская направленность, но и более тесная смычка психологии и политики, частной жизни и жизни общества, само обращение писателя к своеобразной, этнически пестрой украино-русско-белорусско-еврейской среде, которое определило и стилевой колорит романа, специфику его коллизий. Еврейская тема, но в числе прочих, наряду с ними, как часть целостной картины народного бытия.
Экскурс в историю, предпринятый в «Тяжелом песке», вовсе не самоцелей. Вглядываясь в предвоенную повседневность, писатель словно бы старается постичь нравственный ресурс своих героев, запас духовной прочности. Запас, обеспеченный как традиционными ценностями морали, так и окрыляющими идеалами Октября. Гетто не было лагерем для военнопленных, но там бесперебойно работал запущенный гитлеровцами конвейер смерти, и шансы уцелеть были ничтожными, призрачными. Но люди оставались верны себе, держались в согласии с естественными для них этическими нормами и законами. Они родились не вчера эти принципы. Они выношены в трудовой народной среде. Принципы этих людей проявляются не в выполнении святых предписаний, высеченных на скрижалях. Эти принципы живут в крови народа, а отражаются в сотнях будничных мелочей.
А. Рыбаков — социальный, сюжетный писатель, в том смысле, что пишет судьбы людей. На первом плане романа «Тяжелый песок» встает фигура Рахили Рахленко, сыгравшей все главные роли в кровавой драме - и романтические, и характерные, и героические. Мариам в романе «Была зима» тоже предстает в главной роли, трагической роли. Рахиль превращается в легенду. Так заканчивается ее земная жизнь. Погибает Яков Ивановский, гибнут почти все узники гетто. Спасутся единицы, которые в дальнейшем и расскажут, как это было. Трагически заканчивает Рыбаков историю семьи Ивановских и Рахленко. Роман А. Рыбакова выступает против заговора молчания и пассивности, и его герои обретают в гибельном протесте высокое человеческое достоинство. Роман получает широкий эпический размах. Раньше Рахиль и Яков своей любовью утверждали семью; то в гетто они защищают и утверждают свой народ, Отчизну, где жили и трудились их предки.
«Тяжелый песок» полифоничен. Это и лирическая исповедь главного героя, и размышления о судьбе поколений, реквием павшим, призыв к бдительности против фашистской чумы. Но необходимо особо подчеркнуть и другое - выход писателя на широкое политическое пространство истории, опыт работы с трагическим и еще так мало исследованным материалом. Содержание романа свидетельствует о хорошем знании Рыбакова того, что пришлось пережить евреям во время гитлеровской оккупации, и он, как и К. Кулиев, не мог не написать роман о своем народе. Но еврейской предыстории, еврейских традиций и привязанностей, самих по себе, недостаточно. О принадлежности к еврейской культуре можно говорить лишь тогда, когда творческий путь художника складывается под воздействием еврейского самосознания. А. Рыбаков это место заслужил.
Одна из главных литературных удач романа «Тяжелый песок», обеспечившая все остальные, определившая задачи и границы произведения, -сам рассказчик, счастливо обретенная через него писателем интонация повествования, давшая ему возможность по-своему, по-новому поведать нам еще одну страницу трагедии, к которой, как это ни чудовищно, люди успели привыкнуть.
Роман «Тяжелый песок» не только о Холокосте, но и рассказ о еврейской жизни в галуте (изгнании). Маленький городок в романе - это мир детства самого Рыбакова. Такие местечки носили название штатл (местечко). В Этом микромире, как и в ауле Чал у К. Кулиева, царил мир и покой. Катастрофа второй мировой войны унесла не только шесть миллионов еврейских жизней, но и накрыла волной, погрузила в историческое небытие уникальный культурный мир. Это утраченный мир.
В заключение диссертационной работы обобщаются результаты и формулируются выводы и положения, выносимые на защите.
Неоконченная дилогия К. Кулиева «была зима»: историческая и нравственно-эстетическая категория трагического
Трагическое как эстетическая категория характеризует неразрешимый художественный конфликт (коллизию), развертывающийся в процессе свободного действия героя и сопровождающийся страданием и гибелью самого героя или крахом его жизненных ценностей. Суть эстетической категории трагического была задана европейским литературам древнегреческой трагедией и поэтикой.
В «Литературном энциклопедическом словаре» (1987) отмечается: «Трагедия (греч. tragodia, букв. - козлиная песнь), драматургический жанр, основанный на трагической коллизии героических персонажей, трагическом ее исходе и исполненный патетики; вид драмы, противоположный комедии. Трагедия отмечена суровой серьезностью, изображает действительность наиболее заостренно, как сгусток внутренних противоречий, вскрывает глубочайшие конфликты реальности в предельно напряженной и насыщенной форме, обретающей значение художественного символа (152, 441).
Трагическое всегда катастрофично, причем катастрофичность вызывается не гибельной случайностью, а определяется внутренней природой того, что гибнет, его несогласуемостью с существующим миропорядком. В произведении трагическое всегда предполагает свободное самоопределение действующего лица. Художественное противоречие, формирующее трагическое, состоит в том, что именно свободное действие человека реализует губящую его неотвратимую необходимость, предвидимую, если это героическая трагедия или непредвидимую (трагическое заблуждение) самим героем. Если мелодраматическое произведение трогательно и вызывает жалость, в трагическом человек не может выступать лишь как пассивный объект судьбы. Трагическое близко возвышенному и героическому в том, что оно неотделимо от идеи достоинства и величия человека, проявляющихся в самом его страдании. В трагическом происходит самоутверждение личности, ее духовного принципа или нравственного достоинства ценой собственной жизни. Трагическое является формой возвышенно-патетического страдания, оно зачастую выходит за пределы антиномии оптимизма-пессимизма. Трагическое - своеобразный «прорыв» необходимости и одновременно ее торжество, утверждение человеческой свободы ценой крушения или смерти, верность своей идее или своему пафосу перед лицом их эмпирического поражения. Подобно другим эстетическим категориям, к примеру, возвышенному или комическому, трагическое в различные эпохи остается неизменным и типологически единым пафосом, но в то же время - переменчивым по своей социально-исторической природе, по идейным художественным коллизиям, которые оно претворяет.
Формирование и становление феномена трагического, отражающего обострение чувства личного бытия произошло в древнегреческой трагедии (Эсхил, Софокл, Еврипид). Центральной проблемой античной трагедии стало этическое самоопределение личности перед лицом жизни и смерти, самостоятельность действий и ответственности.
Золотой век в развитии древнегреческой трагедии - Y век до н.э., эпоха Перикла. Тогда бурно расцвели философия, наука, ремесло, а вместе с ними и искусство, в первую очередь пластическое и драматическое. Трагедии базировались на мифологии, герои которой наряду с простыми смертными выводились на театральные подмостки. Мифология - религия древних эллинов - существенно отличалась как от христианства или буддизма, так и от многих языческих верований. Одно из таких отличий, важное в нашем разговоре о трагедии, выражалось в том, что богам приписывалось большое могущество, но не всемогущество. Как и люди, они зависели от рока - таинственных и абсолютных сил, которые распоряжались судьбой всех. Велика роль рока в древнегреческой трагедии. Отцом ее называют Эсхила, автора трагедии «Прометей Прикованный». В ее основе лежит миф о борьбе Зевса с титанами, в которой титан Прометей принимал участие на стороне Зевса. Прометею было посвящено три трагедии. До нас дошла только одна. Но известно, что в последней части своей трилогии поэт показал, что Прометей был освобожден Гераклом.
На представлениях античных трагедий (и комедий тоже) собиралось чуть ли не все население города. Дело было тут не в простом любопытстве. Древние греки видели в трагедии нечто большее, чем искусство. Ее представление объединяло вокруг себя граждан, привлекая их внимание общезначимым проблемам жизни, хотя и выраженным в мифологической форме.
Младшим современником Эсхила является Софокл. Он творил во времена наивысшего расцвета афинской демократии. В своих произведениях, которые пользовались большой популярностью в древнегреческом обществе, Софокл рассматривал острейшие этические коллизии: добра и справедливости, долга и свободной воли. Одна из лучших его трагедий - «Царь Эдип».
Третий великий античный трагик, постоянный соперник Софокла — Еврипид. Наиболее известное его произведение - «Медея». По нему и сейчас ставятся спектакли, снимаются фильмы. Основная тема трагедии - любовь как роковая, могущественнейшая сила. На пути героев Шекспира Ромео и Джульетты непреодолимым барьером легла кровная вражда двух семейств, к которым они принадлежат по рождению: Монтекки и Капулетти. Такая междоусобица — пережиток средневековой феодальной морали, о которой дети нового времени, эпохи Возрождения, знать ничего не знают. Влюбленные смело вступают в конфликт со старыми нормами морали.
Великий трагический писатель Шекспир в высшей степени обладал чувством историзма. Его Джульетте четырнадцать лет, Ромео немного старше ее; оба они погружены в настоящее и устремлены в будущее. Но у них, как людей своего времени и социальной среды, есть и прошлое. Оно-то их и погубило.
Связь и раздоры времен - эта тема с потрясающей силой звучит в трагедии Шекспира «Гамлет».
С подлинно шекспировским размахом и глубиной написано самое великое трагическое произведение русского драматического искусства - «Борис Годунов» Александра Сергеевича Пушкина. Острые, неразрешимые противоречия пронизывают его «Маленькие трагедии». Они написаны после «Бориса Годунова» и как бы дополняют его. Средствами искусства поэт исследует различные проявления трагического в нравственной сфере.
В литературе XIX века трагическое достигает крайнего напряжения в произведениях Ф. М. Достоевского. Его герой - человек «идеи-страсти», идущий до конца и не ищущий удовлетворения в царстве «Середины» - ведет трагедию к катастрофе. Главная тема трагедии в произведениях Достоевского -испытание глубин (нравственных, философских, социальных, этических и т.д.) на пути к свободе, за которой открывается более глубокая, этическая природа человека - совесть.
Северный кавказ - часть народной судьбы (А. Приставкин «Ночевала тучка золотая»)
«Я не могу отвечать за историческую науку, но гражданский долг писателя вижу в том, чтобы помочь людям докопаться до истины, иногда неприглядной... О каком духовном развитии молодого человека может идти речь, если он, интересуясь историей своей страны, все время наталкивается на всякого рода умолчания» (257, 23). Эти слова принадлежат Анатолию Рыбакову, автору романа «Тяжелый песок», приобретшего заслуженную популярность. Но повторить их вслед за автором могли бы, наверно, и Кайсын Кулиев, и Анатолий Приставкин. Потому, как много говорится сейчас, только полнота исторической правды, фактическая и нравственная целостность в изображении жизни нашего народа в самые сложные и противоречивые периоды его бытия может дать гарантии нравственного здоровья нации.
Перестройка и гласность - понятия теснейшим образом взаимосвязанные, немыслимые одно без другого, - перестроиться для писателя значит, в первую очередь, писать и жить по правде, освободиться от паутины лжи, тончайшей сетью опутавшей за долгие годы многие области нашей культуры, научиться говорить, как на присяге, правду, одну правду и ничего, кроме правды.
Высокой правдивостью, умением увидеть смысл и ход истории отмечены произведения классиков русской и современной литературы. Непростым был путь многих из них к читателю. Ни для кого не секрет, как сложно было издать последние книги «Тихого Дона» М. Шолохова, какой, можно сказать, трагической была судьба многих произведений М. Булгакова, А. Платонова, как складывается в глазах современного читателя понятие о творчестве Е. Замятина, В. Набокова... Разной была жизнь, конечная судьба этих писателей. Путь многих из них отмечен противоречиями и трагическими заблуждениями. Однако лучшее в их творчестве принадлежит народу и литературе.
Когда-то Януш Корчак написал: «Не время делает людей, а люди - время». Время, наступление которого предвидел Корчак еще до начала войны, после Великой победы и сегодня, тоже сделали люди...
Чечня, судя по биографии и по содержанию знаменитой повести «Ночевала тучка золотая...», стала для Анатолия Приставкина частью судьбы. В одном из своих интервью писатель сказал: «Прикоснувшись к этой теме лично и испытав все, о чем я написал в повести, я уже потом встречался с чеченцами, ездил туда, проникся невероятным уважением к этой прекрасной трудолюбивой нации...
У меня есть студент, живущий у себя дома. На вопрос, по какому адресу ему писать, он отвечал: «Пиши - Грозный, пепелище». У него трое ребятишек. Где-то в землянке живут». (254, 568). И еще вспоминает в автобиографии: «В Чечне, в Грозном, молодой солдатик, сопровождавший меня на бетеэре, спросил, а что я делал в Грозном до войны. Я ответил, что был сюда привезен ребенком, когда репрессировали чеченцев. Он, смущаясь, поправил меня: «До нашей, до нынешней войны?» И тут до меня дошло, что каждое поколение в нашей беспокойной стране переживало свою войну и свою трагедию. И я вовсе не исключение. Но «та» война, с Гитлером, все-таки была другой, освободительной, другие были и лица, и глаза у людей, и настрой, и вера в победу». (254, 361).
В статье «Национально-особенные черты в русском и национальном характере и их отражение в художественной литературе» Ф.С. Эфендиев пишет: «Диалектика характера» русского человека и горца (или как теперь говорят, «лиц кавказской национальности») нашла художественное отражение в известных произведениях русских писателей «Ночевала тучка золотая...» А. Приставкина, «Знают истину танки» А. Солженицына, в поэме «Перевал» балкарцев К. Кулиева и «Горные орлы» Ж. Залиханова и во многих других произведениях. В них авторы испытывают героя в экстремальных условиях, на его умение быть нравственно чутким, жизнеспособным и готовым к борьбе за справедливость, к подвигу даже ценою своей жизни... Отражение национального характера в художественной литературе - дело чрезвычайно сложное, требующее от писателя одного: идти от «диалектики души» - к «диалектике характера».(57, 73-75).
Существует немало определений художественного творчества. И все же оно есть ни что иное, как версия реального бытия в той единственной и неповторимой форме, в какой естественно выявляет себя идеал художника. И чем крупнее, индивидуально богаче его личность, его талант, тем самобытнее воспроизводимая им действительность, тем колоритнее фигуры его героев. Вот почему при упоминании имени мастера в воображении предстает созданный им мир, называемый нами художественным.
К числу таких художников яркого и самобытного дарования принадлежит и Анатолий Приставкин.
Успех повести «Ночевала тучка золотая...», вышедшей в свет в 1987 году, Анатолий Приставкин считает, чуть ли не случайным (стал лауреатом Государственной премии СССР, 1988 г.) и уж точно избыточным. Его «Тучка...» - жестокая в своей откровенности книга и дерзкая в своем опережающем время гуманизме: два загнанных, одичавших, погибающих от голода мальчишки, русский и чеченец, брошенные поодиночке в обезлюдевший после депортации жителей мир Северного Кавказа, несхожие ни обликом, ни языком, встретившись и выживая вместе, объявляют себя братьями и заставляют взрослых, собирающихся их разлучить, отступить перед их «неправдой», устыдиться своего намерения. Этот урок истинного, человеческого родства не усвоен взрослыми, к сожалению и по сей день.
«Нужно ли ворошить прошлое?» - нередко задают вопрос в той или иной форме люди. Высказываются и такие опасения: «К чему бередить старые раны, говорить надо о собственных достижениях, а если и были отдельные недостатки, так лучше о них не вспоминать, а то новое поколение утратит веру в наши идеалы». Прекрасным ответом сомневающимся являются строки поэмы А. Твардовского: «Кто прячет прошлое ревниво, тот вряд ли с будущим в ладу». Если желаем с будущим «ладить», необходимо знать о прошлом всю правду. И как не вспоминать, если оно (прошлое) все равно взывает к нам невинными жертвами, тяжкими лишениями, десятилетием горя. Это, трагическое «старое», стало одной из самых драматических тем творчества выдающегося балкарского поэта Кайсына Кулиева. То, что не успел поведать людям писатель-Кулиев в продолжении романа «Была зима», с завидным гражданским мужеством рассказал Анатолий Приставкин, который не мог, не имел права обойти это «старое», вычеркнуть эту страницу, так как понимал, что несправедливость она и есть несправедливость, хотя давно и снято тяжкое обвинение. Ведь и эти годы выселения - судьба народа, страницы его истории. А любые периоды умолчания лишь накапливают горечь, которой нет выхода, которая не может выплеснуться... «Дальше без гласности было нельзя -смертельно, физически и духовно, - говорит Анатолий Приставкин. - Мы еще порой врем по привычке. Правда сама по себе не рождается. Культура правды требует корней, как и любая культура. А мы еще не вполне этой культурой овладели. И сейчас - пресса тому много подтверждений дает - во многих местах человек инициативный вызывает активную неприязнь. Первый импульс на новое у многих - зажать, не пустить». (254, 570).
Холокост в романе а.рыбакова «тяжелый песок»: трагедия личности, народа, истории
Трагедия оккупации в романе К. Кулиева «Была зима», достигает своего апогея в романе А. Рыбакова «Тяжелый песок» (1978).
«В литературу трудно попасть, еще труднее в ней задержаться и почти невозможно в ней остаться. Рыбаков останется», - эти замечательные слова были сказаны Корнеем Чуковским. (256, 3).
В 1948 году Анатолий Рыбаков - автор «Кортика» (лауреат Государственной премии, 1951). В 1960 - автор «Кроша». В 1978 - автор «Тяжелого песка». Конечно, видна эволюция писателя, трансформация его манеры, углубляющееся самопознание общества. И вместе с тем - движение самой нашей литературы. От упрощений к сложности, от облегченности к драматизму. И не просто драматизму, а страшной трагедии, названной Хол окостом...
Катастрофа еврейского народа во вторую мировую войну - это трагедия, в своем роде уникальная, как во всемирной, так и еврейской истории. Она прошла в еврейской и общечеловеческой памяти сложный и длинный путь.
От окончания второй мировой войны и по сегодняшний день всплеск интереса к Катастрофе не был запланирован ради заданной цели. Это мощный стихийный поток, хлынувший как лава из недр человеческих страданий. Это спонтанный ответ на Катастрофу всей человеческой цивилизации. Необходимо было воспроизвести доподлинно и описать все, что случилось в Катастрофе с миллионами людей. А также выполнить завещание посланных на заклание родных, друзей - воздвигнуть им вечный памятник.
Другая особенность Катастрофы - универсальность трагедии, отразившей весь ужас и зло расизма. В каждом веке и поколении взрываются злые инстинкты людей, буйствуют разрушительные силы; человеческая история переполнена кровью до краев -кровью покоренных племен в первобытные времена, кровью народов, целиком вырезанных монголами, реками крови в эпоху средневековья, кровью, пролитой в религиозных войнах, кровью жертв крестьянских восстаний, кровью индейцев, стертых с лица земли просвещенными народами -испанцами, французами, англичанами, кровью вырезанных турками армян и т.д.
И все-таки ничего равного КАТАСТРОФЕ род человеческий не ведал. Нельзя сравнивать с ней гонения и погромы, которые испытал во все времена еврейский народ...
Когда, нарушив союзнический договор, в 1941 году немцы вторглись в Россию, русские евреи не имели ни малейшего представления о намерениях захватчиков в отношении их. Поэтому те, которые не успели эвакуироваться, вначале не делали никаких попыток сопротивления и дали загнать себя в гетто. А. Рыбаков написал свой роман в 1977 году, в самую жестокую, в самую несвободную пору истории России. Но сила человечности оказалась сильнее социально-политических диктатур. Это был прорыв в еврейскую тему. Именно в романе «Тяжелый песок» впервые был озвучен астрономический масштаб трагедии еврейского народа - шесть миллионов уничтоженных нацистами, название этому - Холокост.
Представленная в романе художественная концепция основана на том, что связь с трагическим прошлым, желание ощутить свою принадлежность, понять, кто ты есть, почему стала возможна Катастрофа - ведущая духовная потребность людей. Доказательство этому - огромная популярность романа в годы его выхода в свет и по сегодняшний день. Понимание нацистского геноцида евреев, как символа прошлого, в связи с осмыслением расизма, шовинизма является очень важным, тем более что современный мир полон национальных конфликтов, продолжающихся попыток идейной реставрации теории расового превосходства, теоретического оправдания насилия и нетерпимости на национальной почве. Но История неоднократно доказывала: путь насилия является тупиковым.
Хотя все созданное Анатолием Рыбаковым давно стало неотъемлемой, органичной частью народной культуры, а его произведения переводятся на многие языки мира, научное, монографическое изучение феномена Анатолия Рыбакова только начинается. Эта парадоксальная ситуация имеет свое объяснение: в 22 года он стал «контрреволюционером, антисоветчиком, врагом народа» и с этим клеймом Рыбаков был изгоем в стране, за которую воевал, за которую готов был умереть. «Не знаю, что тяжелее - ссылка или скитания после нее, - пишет в «Романе-воспоминание» Рыбаков. - В ссылке было ясное положение - лишенный всех гражданских прав, паспорта, не имею права покидать назначенного места жительства, но была надежда - кончу срок, обрету свободу, есть чего дожидаться. На воле я имел паспорт, но в нем отметка, мое право передвижения по стране ограничено небольшими «нережимными» городами. Я меченый. Почему и за что, я обязан указывать в анкетах, автобиографиях, заявлениях, на мне клеймо, бессрочное до конца жизни...ведь я «ранее судимый» по статье 58-10 - за контрреволюционную агитацию и пропаганду, уже битый, поверженный, «обиженный, самый подходящий кадр для пополнения трудовых лагерей». (257, 34). Исключение из института, арест, тюрьму, ссылку, скитания по России, первые годы войны Рыбаков описал в трилогии «Дети Арбата», «Страх», «Прах и пепел».
«Если бы была взвешена горесть моя, и вместе страдания мои на весы положены, то ныне была бы она песка морского тяжелее: оттого слова мои неистовы» - эти строки из Библии, из книги Иова, стали названием романа Анатолия Рыбакова «Тяжелый песок». Это замечательная история любви, сожженной в Холокосте, ее трагическая судьба.
Необходимо особо отметить обстановку семидесятых годов, когда был написан роман. Отношение к евреям было общеизвестно. Ограничили их прием в высшие учебные заведения, преградили пути в государственный, партийный и военный аппараты. Выходили многочисленные книги и статьи всяких «евсеевых», «бегунов» и прочих черносотенцев того времени, обвинявших сионистов в антикоммунизме и контрреволюции, в отличие от современных черносотенцев, предъявляющих сионизму счет за пропаганду коммунизма и свершение Октябрьской революции. «Акции против евреев, - пишет в «Романе-воспоминание» Анатолий Рыбаков, - следовали одна за другой: критики и писатели - космополиты и антипатриоты, Еврейский антифашистский комитет - шпионы и диверсанты, евреи-врачи - убийцы в белых халатах. Разнузданная антисемитская кампания в печати нагнетала «гнев народный». Спасением евреев от этого справедливого гнева должна была стать депортация на Дальний Восток».(257, 170,229).
Нигде и никогда не было упоминания о страшной катастрофе европейского еврейства, даже в местах массовых захоронений убитых евреев на памятниках писалось только: жертвы немецко-фашистских захватчиков.
«В тоталитарных странах, где общество отсутствует, антисемитизм может быть лишь государственным. Государственный антисемитизм - свидетельство того, что государство пытается опереться на дураков, реакционеров, неудачников, на тьму суеверных и злобу голодных. Такой антисемитизм бывает на первой стадии дискриминации - государство ограничивает евреев в выборе местожительства, профессии, праве занимать высшие должности, в праве поступать в высшие учебные заведения и получать научные степени. Затем государственный антисемитизм становится истребительным». (257,129, 87).
