Содержание к диссертации
Введение
Глава I Публицистика и художественное творчество Клайва Стейплза Льюиса 1930-1940-х годов в свете христианских воззрений автора 17
1.1. Отражение философско-религиозных взглядов писателя в публицистике 1930-1940-х годов 17
1.2. «Кружной путь, или Блуждание Паломника» (1933) - проблематика и жанровая специфика 37
1.3 Христианские идеалы писателя и проблема жанрового синтеза в произведении «Письма Баламута» (1942) 49
1.4. Авторская концепция о посмертной участи человека в произведении «Расторжение Брака» (1945) 62
Глава II. «Космическая трилогия»: проблема жанра и тип главного героя 81
2.1. Особенности литературных жанров: фантастики и фэнтези и их современная интерпретация 81
2.2. Жанровая специфика романа «За пределы Безмолвной Планеты» (1938) 93
2.3. Особенности сюжета в романе «Переландра» (1943) 106
2.4. Роман «Мерзейшая мощь» (1945) - конфликт прогресса и вечных законов жизни 118
Глава III. Проза К. С. Льюиса 1950-1960-х годов - традиции и новаторство 129
3.1. Эволюция христианских воззрений К.С.Льюиса в публицистике 1950-1960-х годов 130
3.2. Мифотворчество в романе «Пока мы лиц не обрели» (1956) 145
3.3. Жанровая доминанта в «Хрониках Нарнии» (1950-1956) 163
Заключение 184
Библиография 188
- «Кружной путь, или Блуждание Паломника» (1933) - проблематика и жанровая специфика
- Христианские идеалы писателя и проблема жанрового синтеза в произведении «Письма Баламута»
- Жанровая специфика романа «За пределы Безмолвной Планеты» (1938)
- Мифотворчество в романе «Пока мы лиц не обрели» (1956)
Введение к работе
Творчество английского писателя и теолога, профессора Оксфордского и Кембриджского университетов Клайва Стейплза Льюиса (1898 – 1963) привлекает внимание не только читателей разных возрастов, вероисповеданий, но и литературоведов, как за рубежом, так и в России. Его перу принадлежат более 40 исторических, богословских и художественных произведений (из них семь написаны специально для детей). На русском языке опубликованы религиозно-философские работы: «Страдание» (The Problem of Pain) (1940), «Просто христианство» (Mere Christianity), (1941–1943), «Чудо» (The Miracle) (1958), «Любовь» (Four Loves) (1960) и художественная проза: «Космическая трилогия» (Space Trilogy) (1938–1945), роман «Пока мы лиц не обрели» (Till we have faces) (1956), «Хроники Нарнии» (The Chronicles of Narnia) (1950–1956) и другие. Все они вошли в восьмитомное собрание сочинений, подготовленное фондом имени о. Александра Меня в 2000 году.
Научное изучение наследия К.С. Льюиса как целостной художественной и философской системы началось сразу же после его смерти. В западном литературоведении существует большое количество работ, посвященных творчеству К.С. Льюиса. Их авторами являются такие литературоведы, как Х. Карпентер, Дж. Гибб, Д. Гилберт, Р.Л. Грин, У. Хупер, К. Килби, Ч. Уолш, Д. Бинхам и многие другие.
Особый интерес для исследователей представляет христианская направленность произведений К.С. Льюиса (Дж. Беверслуис, П. Крифт и др.). Что касается апологетики К.С. Льюиса, то не все признавали в нем теолога. Так, профессор М. Питтендер уверен в том, что христология Льюиса, в том числе его доктрина о Христе, ближе всего подходит к гностической. А. Смит критически оценил апологетическую книгу К.С. Льюиса «Чудо», назвав ее «модернистской апологетикой христианского фундаментализма». И все же положительных оценок творчества писателя с точки зрения воплощения религиозной мысли было значительно больше. Так, Ч. Уолш (1981: с. 43) уверен в том, что со временем книги К.С. Льюиса станут частью классического наследия, П. Крифт считает Льюиса одним из величайших популяризаторов христианской веры в XXI столетии и указывает на объективность писателя как на стержень всего его творчества, смысл которого состоял в проповеди христианства. Значительную роль апологетики в своем творчестве признавал и сам автор, называвший свои книги «евангельскими» (1981: с 82).
Другие исследователи – У. Уайт, Д. А. Харт, Ч. Мурмэн, М. Блик –отмечали такие особенности дарования К.С. Льюиса, как приверженность средневековой традиции, интерес к литературным формам и мифам, оригинальность мифотворчества и использование аллегории. Кристофер С. МакКлинка в своих трудах рассматривает вопросы поэтики прозы писателя. П. Форд, П. Шэкел и другие исследователи обращают внимание на фэнтезийное начало творчества К.С. Льюиса, ставшего продолжателем литературного жанра, родоначальником которого считают Дж. Р.Р. Толкиена.
Творчество Льюиса, по мнению многочисленных зарубежных критиков, сочетает в себе черты романтизма и рационализма, отличается философской направленностью. В произведениях автора находят отражение его философско-религиозные взгляды, сформировавшиеся с опорой на христианство, что свидетельствует о преемственности творчества писателя по отношению к традициям английской литературы, еще со Средневековья во многом связанной с церковью и вбирающей духовную проблематику. Христианское начало в фэнтезийных произведениях писателя особо выделяли в своих трудах Э. Фуллер и Дж. Беверслуис.
В отечественном литературоведении работ, посвященных творчеству К.С. Льюиса, немного. Это отдельные очерки, эссе, статьи, в которых рассматриваются отдельные аспекты творчества писателя.
С.С. Аверинцев, Н.Л. Трауберг указывают на христианские истоки творчества К.С. Льюиса. С.С. Аверинцев называет писателя «ревностным защитником христианства», отмечает роль его публицистики в выяснении «фундаментальных христианских принципов и разработке такой аргументации в их защиту, которая была одновременно нетривиальной и здравомысленно общепринятой» [Аверинцев 1990: с. 4-9]. Н.Л. Трауберг выделяет апологетический характер прозы писателя.
О близости творческой манеры Льюиса таким писателям, как Дж. Р.Р. Толкиен и Ч. Уильямс, и их влиянии на Льюиса пишет М.А. Сухотина. Литературовед О. Неве обращает внимание на научно-фантастические мотивы в творчестве Льюиса, на особое значение в его произведениях проблемы места человека в современном мире. В связи с этим автор отмечает важную роль в творчестве писателя научно-фантастического жанра. Герои Льюиса показаны как в обыденной обстановке, так и в ситуациях исключительных, где в наибольшей степени проявляются личностные качества человека, его сознательный выбор.
В отечественном литературоведении особое внимание было уделено произведению К.С. Льюиса «Хроники Нарнии». Ему посвятили свои статьи и эссе М.Е. Кравцова, Е.И. Новицкий, С.Л. Кошелев, Я.Г. Кротов, о. Андрей Кураев и другие. «Хроники» часто называют «Библией для детей». Особое внимание отечественных критиков и литературоведов уделяется апологетичности и нравственно-духовной основе художественной прозы К.С. Льюиса. И лишь отдельные места в работах Е.Н. Ковтун, С.Л. Кошелева, Е.В. Жаринова посвящены жанровым особенностям научно-фантастической и фэнтезийной прозы писателя.
Новый этап в изучении творческого наследия Льюиса связан с осмыслением новаторских тенденций в развитии христианского романа второй половины ХХ века.
Исследование творчества Льюиса связано также с изучением новых явлений в развитии романа-мифа ХХ века. По мнению М. Штейнман, особенности мифотворчества писателя проявляются в новом художественном видении пространства и времени – хронотопа, – нашедших отражение в его «Космической трилогии» и романе «Пока мы лиц не обрели».
Однако, несмотря на то, что и в зарубежной, и в отечественной литературоведческой науке творчество К.С. Льюиса занимает значительное место, многие вопросы, с ним связанные, остаются недостаточно освещенными. К таким вопросам можно отнести жанровую специфику его произведений, их проблематику и героев.
Настоящее диссертационное исследование посвящено проблеме жанра наиболее значительных произведений К.С. Льюиса, художественной природы героя его прозы и нравственного выбора. Именно жанр, как писал М.М. Бахтин, определяет специфику художественного произведения: «Художник слова должен научиться видеть действительность глазами жанра… Каждый жанр есть сложная система средств и способов понимающего овладения действительностью». Проблема жанра произведений Льюиса раскрывается в диссертационном труде через синтез художественных приемов таких жанров, как аллегория, притча, сказка, миф, фантастика, фэнтези, духовный триллер.
В работе исследуется своеобразие жанра таких произведений, как «Космическая трилогия», «Расторжение Брака» и «Хроники Нарнии». Жанр исследуемых произведений определяется в науке как фэнтези. Однако в литературоведении не сложилось единого понимания природы фэнтези: считать ли это особым жанром или разновидностью фантастики.
В работе рассматривается философско-религиозная публицистика и художественная проза К.С. Льюиса 1930-х – начала 1960-х годов. Материал исследования составили публицистика – философские трактаты и эссе «Просто Христианство» (1942–1944), «Страдание» (1940), «Чудо» (1947–1958), «Любовь» (1960), «Исследуя Скорбь» (1961); документалистика (письма, дневники); художественные произведения – «Кружной путь, или Блуждания Паломника» (1933–1943), «Письма Баламута» (1942), «Расторжение Брака» (1945), «Космическая трилогия» (1938–1945), «Пока мы лиц не обрели» (1956), «Хроники Нарнии» (1950–1956).
Писательский талант Льюиса заключается в умении показать внутренний мир героя, его борение с самим собой, вечный поиск правды. Отражение сюжета в пространственно-временном континууме определяет жанровое своеобразие произведений Льюиса: от аллегории («Кружной путь», 1933) до фэнтези – в «Хрониках Нарнии» (1950–1956).
Актуальность настоящего исследования определяется тем, что в нем предпринята попытка рассмотреть недостаточно разработанные в литературоведении аспекты творчества Льюиса, такие как проблема жанрового своеобразия его произведений, особенности проблематики и тип героя. Творчество К.С. Льюиса впервые рассматривается в тесной связи с его религиозно-философскими взглядами, нашедшими отражение в его творчестве и повлиявшими на его художественную манеру.
Предметом диссертационного исследования является творчество писателя 1930–1960-х гг.: публицистика – «Страдание», «Любовь», «Чудо», «Исследуя Скорбь»; художественная проза – «Кружной путь, или Блуждание Паломника», «Письма Баламута», «Расторжение Брака», «Космическая трилогия», «Пока мы лиц не обрели», «Хроники Нарнии». Подбор произведений обусловлен наглядностью проявления рассматриваемых в работе философско-религиозных и художественно-эстетических исканий писателя в рамках указанного периода.
Объектом иследования является проза К.С. Льюиса во всем её жанровом многообразии, в особенности проблематика и выбор типа главного героя, при этом художественное творчество рассмативается в контексте христианских воззрений писателя.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нем впервые предпринята попытка системного изучения творчества К.С. Льюиса 1930–1960-х годов в контексте христианских воззрений писателя, с учетом эволюции его художественно-эстетических взглядов и связей его прозы с традициями английской литературы от средневековья до XX века.
Цель исследования – проанализировать прозу К.С. Льюиса 1930–1960-х годов в свете его философско-эстетических воззрений, проследить творческую эволюцию писателя.
В соответствии с поставленной целью в исследовании решаются следующие задачи:
-
проследить эволюцию философско-религиозных взглядов К.С. Льюиса и их отражение в публицистике и художественном творчестве.
-
представить творчество автора как целостную систему, сложившуюся под влиянием его христианских воззрений;
-
проследить связь идейно-философской позиции автора с проблематикой его художественных произведений и типологическими чертами главного героя;
-
выявить жанровую динамику прозы К.С. Льюиса, определить жанровую природу его произведений и особенность фэнтези в творчестве писателя;
-
проследить эволюцию героев художественной прозы писателя 1930–1950-х гг. с аксиологической точки зрения.
Научная гипотеза, выдвигаемая в данной работе, звучит следующим образом: проблема мира и человека в творчестве К.С. Льюиса проявляется в тесной взаимосвязи с библейскими представлениями о месте человека в мире и решается как свобода выбора, дарованного человеку Богом. Христианские взгляды и эстетика писателя определяют важную роль в его творчестве библейского мифа и библейских реминисценций. Христианская позиция объясняет и выбор героя его произведений, и их жанровую специфику.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту:
1) в публицистике 1930–1940-х годов в центре внимания оказывается проблема духовных ценностей, нравственной позиции человека; К.С. Льюис размышляет о месте Бога в жизни человека, причине человеческих страданий;
2) художественная проза К.С. Льюиса 1930–1940-х годов представлена следующими жанрами: роман-аллегория, притча, фантастика с фэнтезийными элементами; важным сюжетно-композиционным звеном является нравственный выбор героев;
3) в публицистике 1950–1960-х годов находит отражение эволюция философско-религиозных взглядов писателя, который осмысляет христианское понимание любви, чуда, посмертной участи человека;
4) в художественной прозе К.С. Льюиса 1950-х годов доминирующую роль играет христианская проблематика, чем обусловливается выбор жанра: ведущими жанрами становятся философско-религиозная притча и христианская разновидность фэнтези.
В основу методики исследования положен объективно-критический подход к анализу поставленных проблем; используется современная методология.
Широкая методологическая база исследования позволила изучить творчество К.С. Льюиса как органичное целое.
Методологической и теоретической основой исследования стали положения, выдвинутые в трудах А.Н. Веселовского по исторической поэтике и сравнительному литературоведению, а также в работах М.М. Бахтина, В.М. Жирмунского, А.М. Зверева, В.Н. Топорова, Е.М. Хализева.
В плане историко-литературного анализа автор исследования опирается на работы по истории английской и ирландской литературы ХХ века как отечественных ученых (Г.В. Аникин, Д.Т. Жантиева, Н.П. Михальская, В.И. Солодовник, Т.Н. Красавченко, Н.Л. Трауберг, А.Н. Горбунов, Е.И. Волкова, И.В. Киреева), так и зарубежных (А. Колинз, Э. Фаулер, В. Вульф, Р. Фрай, Т.С. Элиот и др.). В диссертации учтены труды по изучению мифологии таких авторов, как А.Ф. Лосев, Ю.М. Лотман, Дж. Фрезер, О.М. Фрейденберг, Р. Грейвз, М. Элиаде. Автор работы учитывает выводы отечественных и зарубежных ученых, непосредственно изучавших творчество К.С. Льюиса (С.С. Аверинцев, Н.Л. Трауберг, Н.А. Соловьева, А.П. Саруханян, Ч. Уолш, К. Килби, П. Крифт, Г. Хаттер, Э. Гибсон и др.).
В диссертации делаются ссылки на положения, содержащиеся в трудах зарубежных, преимущественно англоязычных, исследователей по общим проблемам литературного развития ХХ века (К. Блум, К. Фредерикс, В. Эванс, Э. Фуллер, Н. Фрай, Д. Джаспер). Приобщены к рассмотрению работы отечественных исследователей литературных жанров фантастики и фэнтези (Ю.И. Каргалицкий, Л.Г. Михайлова, Е.Н. Ковтун, Е.В. Жаринов), а также зарубежные исследователи этих жанров (И. Кирк, Р. Маршалл и др.) При освещении философско-религиозной основы прозы К.С. Льюса использованы труды св. Фомы Аквинского, св. Василия Великого; современных теологов: Оливье Клемана, митрополита Антония Сурожского, отца Александра Меня, о. Георгия Чистякова, о. Александра Ветелева, диакона Андрея Кураева и других.
Научно-теоретическое значение работы состоит в освещении эволюции философско-религиозных и художественно-эстетических взглядов К.С. Льюиса (1930–1960-х гг.) и особенностей их воплощения в прозе этого периода. Жанровая эволюция художественной прозы К.С. Льюиса от романа-аллегории до христианского фэнтези обусловлена углублением религиозной проблематики произведений писателя и изменением типа главного героя.
Практическая значимость работы заключается в том, что наблюдения и выводы, полученные в ходе работы, могут быть использованы в лекционных курсах «История зарубежной литературы XX века» и «История английской литературы XX века», а также в лекционных курсах по культурологии.
Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены в докладах на научных конференциях: «Актуальные проблемы изучения зарубежной литературы» (Москва, МГПУ, 2003 г.), «Проблемы изучения и преподавания зарубежной литературы» (Москва, МГПУ, 2004 г.), «Проблемы истории и теории литературы и фольклора» (Москва, МГПУ, 2006 г.), «Современное музыкальное и художественное образование: опыт, проблемы, перспективы» (Москва, 2006 г.), «Текст и контекст: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты» (Москва, МГПУ, 2007 г.).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии.
«Кружной путь, или Блуждание Паломника» (1933) - проблематика и жанровая специфика
Льюис формируется как писатель в то время, когда в литературе в полной мере проявились упаднические настроения, неверие в жизнеутверждающую силу человеческой личности, характерные для литературы модернизма с его фрейдистской основой. На фоне таких настроений В. Вулф, Д.Г. Лоуренс и другие представители так называемой психологической школы, Д. Ричардсон, М. Синклер, Т.С. Элиот и другие, рассматривали «сложные социальные явления как проявление биологических законов, истолковывали творческий процесс как интуитивный» [V.227.35]. Голос Льюиса-писателя звучал в этом хоре диссонансом. В его произведениях на фоне жизни со всеми ее противоречиями звучит вера в человека.
Влияние фрейдизма на литературу модернизма отмечают многие исследователи. A.M. Зверев указывает, что «большой литературе Фрейд был необходим и как ученый, сделавший бесспорные открытия в области мотивации человеческих поступков, и как философ, обосновавший доктрину противоборства Эроса и Танатоса, стремления к жизни и стремления к смерти, вечно сталкивающихся в бытии и душе» [V. 179.291].
И.В. Кабанова, обобщая критические работы как отечественных, так и зарубежных литературоведов в области литературных направлений Англии в 1930-е годы, отмечает такую особенность литературы модернизма, как увлечение экспериментальными формами, интерес к архаическим, примитивным художественным формам, к мифологии, фольклору [V. 188.3-10]. Свое отношение к психоанализу К.С. Льюис выразил в эссе «Психоанализ и литературная критика» (1942), где решительно возражает против фрейдистской трактовки художественного произведения.
На становление художественной манеры Льюиса оказали влияние единомышленники -,«Инклинги»: Дж. P.P. Толкиен, Ч. Уильяме, О. Барфильд и др. В своих литературных предпочтениях К.С. Льюис представлял «оксфордскую» традицию, основанную на глубинных знаниях своих предшественников, бережно хранивших в душе сокровищницу литературного наследия (эссе «О рыцарстве» (1940) и «О старинных книгах» (1944).
Эстетические взгляды Льюиса периода 1930—1940-х гг. нашли отражение в первом художественном произведении «Кружной путь, или Блуждание Паломника» (1933). Многочисленные литературные критики называли Льюиса христианским апологетом. Льюис называл свое произведение аллегорической (выделено мною) апологией. Установка на аллегоричность определяет художественное своеобразие писателя и жанровую специфику произведения. В ранней работе «Аллегория любви» (1936), получившей высокую оценку не только коллег -литературоведов оксфордского университета, — но и далеко за его пределами, Льюис обращается к средневековой аллегории: «Кроме того, что аллегория имеет множество определений, она представляет собой субъективизм в объективной эпохе... Нам нужно выяснить, как что-то скрытое, неявно выраженное в человеческой речи [то, что можно назвать аллегорическим высказыванием], становится, ко всему прочему, явным, очевидным в структуре всей поэмы; и как поэмы такого рода завоевали необычайную популярность в Средние Века» [11.27.44].
Что касается жанра произведения, критик Д. Лэнгфорд считает, что «это роман, написанный в жанре фэнтези» [IV. 116.132], в котором нашли отражения духовные искания писателя. Отдельные черты можно увидеть в следующем: путь героя представлен как путь духовного преображения. В романе можно видеть отдельные черты фэнтези, например, путь героя описан в виде пути духовного становления: «герой сталкивается с различными препятствиями, напоминает героя мифа, выполняющего сакральный ритуал инициации, превращения ребенка во взрослого мужчину» [Ш.76.С.1161]. Герой Льюиса, Джон, попадая в разные жизненные коллизии, приобретает опыт, становится духовно зрелым, и в финале разительно отличается от мечтательного юнца, которым был в самом начале повествования:
Мотив преображения, представленного в романе как путь духовного становления, можно считать одним из важных признаков жанра фэнтези. В пользу выделения фэнтезийного начала говорит и «романтический принцип двоемирия, противопоставления мечты и реальности» [1.8.Ст.П64]. Однако двоемирие, противопоставление реального и идеального больше свидетельствует в пользу романтического начала и утопии. Очевидно влияние поэтов эпохи Возрождения и поэтов-романтиков на сюжетное и жанровое решение романа. По словам автора, его всегда привлекали «акварельные миры Морриса, лиственный приют Мэлори, сумерки Иейтса» [П.23.Т.7.С.406].
В «Пути паломника» прослеживается связь с традицией английской литературы, где присутствует использование мотива путешествия, в частности, с творчеством Дж. Беньяна, давшего новое осмысление путешествию как духовному восхождению. Новое истолкование мотива путешествия отличает Дж. Беньяна и К.С. Льюиса от предшествующей литературной традиции. Так, уже у Данте духовное путешествие осуществляется в пространстве и во времени; здесь уместно вспомнить и аллегоричность Ленгленда.
Христианские идеалы писателя и проблема жанрового синтеза в произведении «Письма Баламута»
«Письма Баламута» являются одним из самых значимых произведений К.С. Льюиса, написанных на стыке памфлета, притчи, фэнтези и эпистолы. «Письма Баламута» стали началом творческого процесса осмысления писателем человека как образа и подобия Божия. «Письма» примечательны с точки зрения системы философско-религиозных взглядов К.С. Льюиса, его концепции человека как существа свободного в выборе жизненных, ценностей и установок. В «Письмах Баламута» в полной мере отразилась христианская позиция автора по отношению к существованию в мире Добра и Зла. В свете рассматриваемой темы нас интересуют следующие проблемы: 1) отражение христианской позиции автора в произведении; 2) религиозно-философские взгляды писателя; 3) тип героя, определяемый христианской позицией автора; 4) особенности жанра произведения.
В «Письмах Баламута» жизнь человека предстает в искаженном свете, с точки зрения персонажа, персонифицирующего Зло. Льюис, вслед за многими писателями в мировой литературе — Мильтоном, Гете, Байроном, Д. Сэйерс и др. - прямо выводит на сцену силы Зла. Так, в поэме Дж. Мильтона «Потерянный Рай» Сатана, воинствующий борец, решителен и непреклонен в своем стремлении обманом и коварством заманить в свои сети Адама и Еву, восстановить их против Бога. В поэме И. Гете «Фауст» Мефистофель уверен, что легко соблазнит мятущуюся душу доктора Фауста, ищущего ответы на вечные вопросы бытия. У Байрона в поэме «Каин» Люцифер пытается совратить Каина. По справедливому замечанию Н.К.Кременцовой, «даже два часа, проведенные Каином в обществе Люцифера, не проходят даром. Каин масштабной аллегорией разрушения замахивается на любимого брата горящей головней, желая разбить алтарь, словно безумный. Вот к чему может привести пусть временное, но соглашение с духами тьмы» [V. 199.93-96].
Надо сказать, что в Священном Писании много места уделено бесовским козням и искушениям. Вот далеко не полный ряд примеров (Лев. 17.7;3ах.13.2.; Мф.8:28-34; 17:14-18; Лк.9.37-42; Мк. 16.9. и др.). О коварстве духов злобы свидетельствовали и св. о. Церкви блаж. Августин, свт. Иоанн Златоуст; свт. Григорий-Богослов; свт. Григорий Двоеслов и многие-многие другие. В мировой литературе существует немало примеров борьбы добра и зла, где на стороне зла выступает сам сатана и его воинство.
В предисловии к «Письмам» Льюис прямо говорит о том, что верит в существование бесов, считает их врагами Бога, дает характеристику темной силе, называет ее «практичной, боящейся наказания, паразитирующей на своих собратьях, на людях» [II.23.T.8.C.11-13]. Льюис делает ссылки на произведения Данте, Мильтона, Гете, где представлены две противоборствующие силы, а также называет конкретное произведение — «Признание порочной женщины», где автор, Стивен Маккенос, ведет повествование от имени дьявола.
Силы Зла стараются разрушить нравственное равновесие человека. Льиюс, пишущий о влиянии Зла, выразил собственные ощущения: «Настроить разум на бесовский лад легко, но неприятно, во всяком случае, забавляет это недолго. От напряжения у меня как бы сжало дух. Мир, в который я себя загонял, говоря устами беса, был трухлявым, иссохшим, безводным, скрежещущим, там не оставалось ни капли радости. Я чуть не задохнулся, пока не кончил книгу, а если бы писал дальше, удушил бы читателя» [там же,СЛ4. ].
Интересно само название книги — «Screwtape Letters». Как пишет Кл. Килби, «in his new edition of his names, saying that screw tape probably arose from such phonetic associations as scrooge (здесь - явная ассоциация может возникнуть с героем американского мультфильма второй половины ХХ-го века о дяде Скрудже - очень расчетливом и жадном) — thumbscrew, tape worm, and redtape and slubgob (slog, slobler, slubber and gob)». В русском переводе глагол to screw имеет много значений. В данном случае это: привинчивать, завинчивать, вырывать, вымогать, выманивать, искривлять, искажать, кривить, портить [Ш.78.Т.3.167]. Баламут — старший бес, — пытается «привинтить» к аду еще одну человеческую душу, «выманить» ее у Бога путем искажения как социальной, так и духовной жизни искушаемого — «пациента». Можно вспомнить, что часто сатану называют обезьяной Бога, он не может творить, только подражает, все время кривляется, как и подвластное ему воинство падших духов. Так что слово «кривить» как нельзя более точно подходит к той деятельности, которой занимается старший бес Баламут и его племянник — недотепа Гнусик. Слово tape с английского переводится как лента, рулетка, сокращенное от red (tape) - волокита, бюрократия и т.п. [там же, С.451]. От постоянно говорящего Баламута исходит ощущение нудной записи на магнитофонную ленту — он не перестает поучать своего племянника. Слова worm wood — полынь, горечь, говорят сами за себя [III.78.T.3.C.741]. Все, что исходит от сил тьмы - приводит к горьким последствиям, приносит горе, беду. Это заложено в самой природе зла, которое, как выразился Льюис, «паразитирует на добре». Отсюда и объяснение еще одного определения: tapeworm — ленточный червь, паразит. Одним из самых образных является слово thumbscrew, которое означает тиски для больших пальцев - орудие пыток [IIL78.T.3.C.453]. «Письма Баламута» — произведение эпистолярного жанра, и этот жанр выбран неслучайно. Он известен еще с античности: письма тогда сочинялись как литературные произведения, их стиль и построение определялись риторикой, и строгую границу между частной перепиской и эпистолярной стимуляцией провести трудно, о чем свидетельствуют письма Эпикура, Цицерона, Синеки, Горация и других.
В XX веке сохраняется многообразие видов эпистолярной литературы, в том числе оформленных как беллетрические жанры: повесть «Письмо к заложнику» А. де Сент-Экзюпери, повесть Т. Уайлдера «Мартовские иды». Известна обширная переписка Дж. P.P. Толкиена с Эдит Брэтт, его невестой и в последствии женой, литературатурными критиками, в частности Н. Керу, Р.Л. Грином и многими другими. Сам Льюис был настоящим мастером письма. Его письма к другу Артуру Гривсу, переписка с друзьями и читателями, письма детям являют образец настоящего живого диалога, поражают своей информативностью,: живым языком, богатым фактическим и автобиографическим материалом. Но «Письма Баламута» — это не дружественная переписка двух приятелей, перед нами приятели по «нечистому духу». Здесь старший бес Баламут учит своего племянника Гнусика, как совращать людей с истинного пути. Тематически произведение связано с «Блужданиями Паломника». Если Джон, герой «Блуждания», только учится быть христианином, то молодой человек, с которым «работает» Баламут со своим «воинством преисподней», уже пришел к вере, и искушения, посылаемые ему и в духовной, и в социальной жизни — более хитроумные и изощренные. Джон сталкивается со злом лицом к лицу, оно проявлено во всей полноте. В «Письмах» зло не проявлено, завуалировано.
«Письма Баламута» отличает то, что силы зла непосредственно вмешиваются в жизнь человека, и это вмешательство опасно для его жизни: «...пожрать, переварить другого, сделать так, чтобы он думал их мыслями, чувствовал их чувствами, ненавидел их ненавистью, досадовал их досадой, а они тешили через него свое себялюбие» [П.23.Т.8.С.13]. Книга состоит из вступления и 31 письма. Их условно можно разделить на несколько тем. Главная - действия сатаны, противника Бога. Один из его преданных слуг - старший бес Баламут - называет Бога Врагом. Льюис здесь 1 использует своеобразный прием - смещения акцентов и понятий. Ведь традиционно врагом человека считают сатану, а в Письмах главным врагом для мира тьмы назван Бог. По справедливому замечанию К. Килби, метод инверсии помогает Льюису проявить свободу в использовании сатиры для изобретения козней служителей тьмы [IV. 118,119]. На что же нападают служители зла и что пытаются навязать своему противнику? Прежде всего они стараются скомпрометировать библейское учение о Христе как Сыне Божьем, всячески выделяя его историчность.
Жанровая специфика романа «За пределы Безмолвной Планеты» (1938)
Льюис, как и Дж. P.P. Толкиен, давно хотел написать произведение в духе «христианской фантастики», в духе романов Чарльза Уильямса. Эти замыслы были реализованы лишь отчасти. Толкиен, написав две главы, от затеи отказался, Льюис же написал трилогию [11.23.Т.З.С.414].
Для воплощения фантастического замысла Льюис для третьей части «Космической трилогии» избирает триллер. О возможностях этого жанра хорошо сказал Умберто Эко: «Я верю, что людям нравятся триллеры, нервная дрожь, волнения, особый тип приключенческого жанра, использующий специфические выразительные средства, чтобы вызвать у читателей активное сопереживание не потому, что там много трупов, а есть счастливый конец, символизирующий собой триумф интеллектуального, общественного и нравственного порядка над нестабильностью всякого зла» [V. 175.3.]. Для понимания «Космической трилогии» важно представление Льюиса о космогонической модели мира. Все три части «Космической трилогии» связаны между собой повествованием о приключениях и духовной эволюции главного героя - Рэнсома, отправляющегося в космическое путешествие на летательном аппарате.
Сюжет I части трилогии «За пределы Безмолвной Планеты» строится на похищени ученого-филолога Рэнсома и его космическом путешествии: профессор Уэстон и его помощник Дивайн на сконструированном ими летательном аппарате отправляются на планету Малакандра (Марс), где похитители планируют принести в жертву местным жителям профессора Рэнсома. Планетой правит Уарса, он же является ее ангелом-хранителем. Он открывает перед Рэнсомом цели и задачи на будущее, в котором «грядут великие события» [П.2378.Т.ЗС.137].
Льюис дает своему герою имя Рэнсом. В переводе с английского языка оно означает «выкуп», «искупление» [I. 13. том 3. С. 8.]. Уже имя героя имеет глубокий смысл в библейском контексте. Понятие «искупление» близко к понятию «приобретение», в силу которого он «покупает» или «выкупает», тесно связано в Библии с идеей «спасения» израильтян от египетского плена. Есть Евангельский подтекст в слове «искупление», «выкуп, искупление «дорогой ценой», ценой жизни Иисуса Христа, которую Он отдал «за грехи наши» [Гал» 1:4; 1 Тим. 2.6; Тит,2.14], во имя и ради человека. Сказанное вовсе не означает, что Льюис каким-то образом «привязывает» главного героя к библейским событиям. Писатель так называет своего героя, чтобы обозначить его великую миссию.
Космическое путешествие состоит из нескольких этапов: похищение героя; новая планета и ее обитатели; драматические происшествия на планете; миссия Рэнсома; возвращение. Похищение Рэнсома происходит при загадочных обстоятельствах. План похищения был тщательно продуман Уэстоном и Дивайном. Вместо Рэнсома должен был лететь мальчик, который, по словам Уэстона, «все равно, что лабораторный препарат» [П.23.Т.З.С.22].
Мотив космического путешествия позволяет автору противопоставить главного героя Рэнсома, человека определенных нравственных принципов, и технократов Уэстона и Дивайна: Для Уэстона Рэнсом «всего лишь индивид, ... совершенно бесполезный». Для людей типа Уэстона человек имеет ценность только как аппарат. В высказываниях Уэстона можно услышать отголоски фашиствующей идеологии. С этой точки зрения, право на жизнь имеют только те, кого выберут идеологи. Профессор Уэстон амбициями, тщеславием и неуемной гордыней напоминает героя романа Г. Уэллса «Первые люди на Луне», писателя Бедфорда. Его интересуют только богатство и деньги. Рэнсом же уже в самом начале повествования показан Льюисом как человек, способный прийти на помощь и защитить слабого. Именно человечность, доброта и сочувствие позволят в дальнейшем Рэнсому преодолеть много трудностей и препятствий.
При всей зловещности внутреннего содержания Уэстона ему нельзя отказать в таланте физика. Льюис подробно описывает внутреннее устройство аппарата, на котором трое ученых отправились в космическое путешествие. Дивайн и Уэстон поглощены своей идеей завоевания чужого пространства, им не до красоты другого мира. Космос показан через восприятие Рэнсома, способного увидеть красоту новой планеты: «Перед Рэнсомом в ореоле величия1 проходили планеты и неведомые созвездия, небесные сапфиры, рубины, изумруды и зерна расплавленного золота, в левом углу картины висела крошечная, невероятно удаленная комета», и фоном для этого великолепия служила бездонная, загадочная чернота, куда более яркая и осязаемая, чем на земле» [П.23.Т.З.С.35]. Герой пытается осмыслить устройство мироздания, иную жизнь, единство всего живого: «планеты», «земли» — это провалы, разрывы в живой ткани «небес» [II.23.T.3.C.44]. В этих словах можно услышать отголоски гностиков о материальном мире как носителе зла, «возникшего по воле и вследствие вмешательства Демиурга, ...а также связь с теорией современных физиков, представляющих материальные образования как гравитационные сгустки в пространстве времени» [там же,С406]. Природа, которую увидел Рэнсом на планете, не шла ни в какое сравнение с безрадостной картиной сурового космоса, которую он представлял себе: «Лиловый массив, розовый массив поражали изысканной красотой цвета и формы и более всего напоминали гигантскую розовую цветную капусту или огромный чан с розовой мыльной пеной» [там же, С. 48]. Не менее удивили его обитатели. В отличие от чешуйчатых, многоногих уродцев, первый, с которым встретился Рэнсом, был более всего похож на растение: его «тело» было гибким, как стебель, и он «вовсе не походил на те ужасы, которые рисовало ему воображение», а «фантазия Уэллса не имела к ним никакого отношения» [С.49]. Имя Г. Уэллса не раз возникает на страницах книги. Создается впечатление постоянной антитезы в восприятии космического пространства обоими писателями, в их отношении к обитателям других миров. Если у Г. Уэллса космос и инопланетяне проявляют враждебность к земному человеку, то у Льюиса эти миры не враждебны друг другу. Фантастический сюжет позволяет «соединить» разные миры. Рэнсома интересует жизнь других планет, их язык, привычки. Рэнсом, «посвятивший жизнь языкознанию, понял, что звуки, которые издает появившееся существо, членораздельны». Героя отличает интерес к другому миру. Для него стало откровением, что «существо говорило на каком-то языке», и именно этот . «внеземной язык представлял для него большой интерес» [11.23.Т.З.С.61]. Героя интересует другая жизнь. Он видит опасность, исходящую от их присутствия.на чужой планете. Рэнсома посещает откровение: «любовь к знаниям - это род безумия» [II.23.T.3.C.63]. Он говорит не о вреде знания, а о той цели, которой оно служит — используется ли оно во благо или умножает зло. В центре внимания оказывается человек и окружающий мир, духовные аспекты человеческой деятельности.
Мифотворчество в романе «Пока мы лиц не обрели» (1956)
С публицистикой этого периода тесно связано и художественное творчество писателя, в частности, роман «Пока мы лиц не обрели». Своеобразие романа связано с тем, что его основу составляет миф. Разное понимание сущности мифа отражается в разных источниках. В «Литературной энциклопедии терминов и понятий» говориться: «миф» (греч. Mythos - предание) — древнейшее сказание, являющееся неосознанно-художественным повествованием о важных, часто загадочных для человека природных, физиологических, социальных явлениях, происхождении мира, загадке рождения человека и происхождении человечества, подвигах богов, царей и героев, об их сражениях и трагедиях...Принципиальной особеностыо мифа является его синкретизм — слитность, нерасчлененность различных элементов художественного и аналитического, «повествовательного и ритуального» [111.75.559-560.]. Известны разные толкования мифа (Дж. Фрейзер, 3. Фрейд, К.Г. Юнг, К. Леви-Строс, Н. Фрай, А.Ф. Лосев, С.С. Аверинцев). Нам ближе определение мифа, данное С.С. Аверинцевым: миф - это «целая система первобытной духовной культуры и науки, в терминах которой воспринимается весь мир» [111.77.].
Как отмечают ряд зарубежных исследователей — У. Эко, Р. Барт, Т. Д Аен (Т. D Haen), Карпентер (Carpenter) и др., а также отечественные литературоведы М.М. Бахтин, В.М. Жирмунский, A.M. Зверев, Ю.М. Лотман, Е.М. Мелетинский и другие мифотворчество в литературе XX века приобретает новые черты. По замечанию A.M. Зверева, «само по себе обращение к мифу как источнику сюжетов и образов далеко не новость в искусстве — это норма, по меньшей мере, с эпохи Ренессанса» [V. 179.33]. В XX веке «мифологические реминисценции используются по-новому: «Это не просто параллели к сюжету произведения, не просто цитаты — отсылки к общеизвестному, а главным образом опоры того синтеза, который художник стремился достичь».
Как пишет Е.М. Мелетинский, пафос мифологизма XX века заключается «в выявлении неких неизменных, вечных начал, позитивных или негативных, просвечивающих сквозь поток эмпирического быта и исторических изменений». Автор ссылается на работу Н. Франка о мифологическом времени: «мифологическое время вытесняет в романе объективное историческое время, поскольку действие и события определенного времени представляются в
147 качестве воплощения вечных прототипов» [V.220.296]. Франк в своем исследовании опирается на произведения Джойса, Паунда, Пруста. Мифологическое время, как особенность хронотопа, составляет и особенность романа «Пока мы лиц не обрели».
Интерес к переосмыслению мифа породил целый ряд художественных произведений. Появляются новые жанры: роман-миф, драма-миф, поэма-миф: роман Д. Джойса «Улисс» (1921) (в основе — миф об Одиссее), роман Т. Манна «Волшебная гора» (миф о Тангейзере) (1924), «Доктор Фауст» (1947) (народная легенда о Фаусте», Т. Манн «Иосиф и его братья» (библейский миф об Иосифе) и другие.
Творчество Льюиса как филолога-исследователя не стоит в стороне от новых литературных тенденций. Обращение писателя к мифу не является данью моде, а представляет серьезное осмысление роли мифа в истории философской и литературной мысли. Писатель хорошо знал библейские мифы, исландские и ирландские саги, скандинавскую, германскую, египетскую, греческую мифологии. Льюис очень любил Вагнера, особенно оперы «Кольцо-Нибелунгов», «Парсифаль», «Лоэнгрин», «Тристан и Изольда». Любимой книгой писателя была «Зигфрид и Сумерки Богов» Артура Рекхема. О своих впечатлениях, о мифологии в целом и о любимых книгах, об операх Вагнера Льюис написал в своей духовной биографии (термин Н. Трауберг) «Настигнут Радостью».
Льюис считал, что мифология - это нечто большее, чем воображение. Мифология проецирует божественное на повседневную реальность. Ключ ко всей космической драме, главные и центральные темы которой - жизнь, смерть, возрождение, воплощены в мифах многих народов [II. 30.39]. Льюис, как и его друг Дж. P.P. Толкиен, высоко ценил мифологические символы в литературе и поэзии. Сам Льюис считал, что в таких произведениях, как роман «Дверь в стене» Г. Уэллса, поэме Т.С. Элиота «Бесплодная Земля» (1992), созданной им после многолетнего изучения мифов, религий, верований, а также в фундаментальном труде британского антрополога Дж. Фрейзера «Золотая ветвь» (1896-1915), ярко выражено мифологическое начало. Т.Н. Красавченко отмечает, что «...обращение таких крупных литераторов, как Элиот, Джойс к древним мифам привело к этому феномену британских поэтов и критиков» [V.198. 166.]. Первыми представителями в ритуально-мифологической критике стали ученые-исследователи Э. Чемберс, Т. Меррей, Дж. Уэстон, Дж. Харрисон и др. Они следовали учению Дж. Фрейзера, изложенного в фундаментальном труде «Золотая ветвь», где автор выдвинул теорию возникновения мифа из ритуалов, преимущественно сезоных [V. 195.15]. Фрейзеровская традиция значительно повлияла на английское литературоведение и получила продолжение и развитие в работе Р. Грейвза «Белая Богиня» (1948), в основе книги- «...миф о «Золотом веке» человечества - матриархате, «...веке Богини», сменившемся патриархатом, что для поэзии было плохо» [V. 198.169].
В своем исследовании Грейвз «проводил различие между основанной на вдохновении «поэзией Музы» и аполлоновской — «интеллектуальной поэзией». «Подлинная поэзия» в представлении Р. Грейвза — это «...сокровенный ритуал», монолог поэта, «подслушанный читателем» [V. 198.170.]. Р. Грейвз был убежден в том, что «...мифология правдивее, истиннее истории, она сохраняет память древних ритуалов и построена на постоянных, регулярных повторах деятельности многих людей под воздействием глубоко эмоционального порыва» [V.198.170.]. Кредо Р. Грейвза состояло в том, что он «ненавидел научно-техническую революцию, не верил в прогресс, жизнь воспринимал циклично, нелинейно» [V. 198.170.].
По мнению А.С. Козлова, «...и работы Дж. Фрейзера, и его последователей-литературоведов оказали... очень большое влияние не только на английское литературовединие, но и на художественную литературу, способствовали ...открытию новых мифологических перспектив перед литературой» [V. 195.25.]. Отмечая большой вклад университетской науки в становление и развитие мифологической литературной критики Англии, Т.Н. Красавченко особо подчеркивает одно из основополагающих качеств «новой» мифологической критики — взгляд на литературу с позиции вечности, вне времени, вне «суетности истории» [V. 198.165.]. В работе «Эксперимент в Критике» («An Experiment in Criticism») писатель выделяет следующие характерные черты мифа: независимость от языка, используемого в произведении; отличительные нарративные черты -неизвестность и удивление; непредсказуемость событий. Как пишет Льюис, «миф — это всегда фэнтези (выд. мною — Л.Е.); он имеет отношение к невозможному и надприродному. Миф никогда не бывает комичен; хотя он может казаться веселым или печальным, он всегда серьезен. Ход событий мифа предопределен и в то же время непостижим» [11.57.113].
Сущность мифа и его разные толкования Льюис освещает в другой своей работе - «Религия без Догмы? (1947)» («Religion Without Dogma?»): миф по-разному воспринимается людьми разного времени: как правдивая литература, как достоверная аллегория (стоики), как запутанная история (эвгемеристы), как выдумки священнослужителей (философы эпохи Просвещения), как имитация сельскохозяйственных ритуалов и их неправильная интерпретация, но, тем не менее [мифы] включают в себя и наше небожественное присутствие» [11.64.131-132]. По мнению многих зарубежных исследователей - К. Килби [IV. 118.], Ч. Уолша [IV.129,13.], П. Крифта [IV. 121.] и др., Льюис верил в то, что мифология играет огромную роль в истории цивилизации, мифология свидетельствует об изначальном состоянии человека, проявляет его богочеловеческую природу. Для Льюиса мифология — проявленная божественная реальность, позволяющая прикоснуться к сокровенным тайнам бытия, скрытым в мифологических символах.
Похожие диссертации на Эволюция прозы К.С. Льюиса: проблематика, герой, жанровые особенности
